Борис Корниенко. Правый Дон: казаки и идеология национализма (1909 – 1914). СПб.: ЕУ, 2013.

Идеология донского национализма и его история не подвергались прежне заслуженному изучению – как утверждает Б.С. Корниенко. При этом автор, давая методологическое обоснование национализма, почти полностью проигнорировал работы русских идеологов.

Необходимо понимать, что одно и то же слово в разных нациях, языках, нередко обозначает далеко не одно и то же, и любой национализм нельзя рассматривать по формальному совпадению букв, разумный подход требует сравнения реального смыслового наполнения употребляемых выражений. «Политические понятия, которыми приходится оперировать в государствоведении, в высшей степени национальны: власть, закон, народ, государь, самодержец – всё это в крайней степени национальные идеи. Искание шаблонов на Западе или в Америке для политических идей русской жизни показывает совершенное незнакомство с основами науки» [В.Д. Катков «Христианство и государственность» М.: ФИВ, 2012, с.228].

В 1912 г., когда это писал харьковский профессор Василий Катков, остро стояла проблема непонимания национальных политических идей и сил из-за тумана западнической терминологии, в России недействительной.

В принципе, допустимо и полезно использовать западные теоретические наработки, когда речь идёт о типовом определении нации, этногенезе или антропологии, но когда речь заходит о России и русских, необходимо делать сопоставления с национальными идеями и обстоятельствами.

Борис Корниенко сумел критически подойти к разбору западных теорий национализма и объединить представленные там этнический и культурный подходы к становлению наций, прийти к выводу о возникновении идеи национализма из политических задач властной элиты и процесса развития национальной культуры, на основании имеющейся этнической общности. Б.С. Корниенко делает важные опровержения западных теорий о вымышленном, воображаемом национальном единстве или о его обусловленности лишь современной культурой, а не традицией.

Куда хуже обстоит дело в вышедшей одновременно с «Правым Доном» книге А.А. Тесля «Первый русский национализм» (издательство «Европа»), в которой пожиратель президентских грантов не сумел взглянуть на русский национализм с точки зрения русского национализма. Он дублирует западнические суждения о «догоняющей модернизации» и «изобретении традиций». У него русская нация даже и «не сложилась». Тесля замкнулся на западных концепциях нации и консерватизма, сам «догоняющий» термин говорит о его безудержном европоцентризме, когда национализм требует саморазвития, для которого игра в догонялки убийственна. По западнику Чаадаеву А.А. Тесля пишет несуразицы о «дурной повторяемости русской истории», с точки зрения отрицания её смысла, с позиции Сталина и Хрущёва, которые желали одного: догнать и перегнать Америку.

А.Г. Горин в статье «Об имперском государственном устройстве Древней Руси X-XI вв.» среди мнений о времени образования древнерусской народности (т.е. нации), называет «наиболее обоснованным» возникновение реальных предпосылок к её созданию не ранее конца Х столетия: «В это время начинает складываться конфессиональная общность восточных славян и формироваться их идентичность по государству, точнее, по династии Рюриковичей, утвердившейся у власти на Руси» [«Вопросы истории», 2011, №9, с.113].

Возникновение единой нации могло произойти только после утверждения единой монархической власти и православного исповедания. Эти причины дополняет другой весьма эрудированный автор: «Новейшие археологические и краниологические исследования показывают, что элементы, из которых слагалась русская нация, были гораздо более разнородны, чем предполагалось раньше. В этой связи трудно переоценить значение церковнославянского, по своему происхождению – болгарского языка в формировании русской нации. Никакой другой язык, использовавшийся в средние века для межнационального общения, не мог быть так легко усвоен восточнославянскими племенами и, быстро утратив характер иноземного происхождения, стать общедоступным литературным языком, носителем национальной идеи» [Игумен Иоанн Экономцев «Православие, Византия, Россия» М.: Христианская литература, 1992, с.28].

Бросается в глаза совпадение датировки миссии свв. Кирилла и Мефодия в Болгарии и княжения князя Рюрика в Новгородской Руси – 862-863 гг., на те же годы приходятся сообщения Патриарха Фотия 866-867 гг. о первом Крещении Киевской Руси. Начавшееся с того времени усиление монархической власти Рюриковичей, распространение кириллической письменности, соответствующей звукам славянского языка, и укрепление православной веры к 988 г. дали названные ранее реальные предпосылки к единой нации.

В.Д. Катков приводил соображение Э. Ренана о решающей роли единоличной Верховной власти: «короли и цари, императоры и династии создают нации». Без их политического руководства нации не могли бы сложиться, но своеобразие нации даёт и этническое единство, совокупно творимые интеллектуальные труды, внешние формы взаимодействия. Вероучение даёт нации духовное богатство, ею претворяемое, нравственный стержень, без которого пал Рим и падает любое государство, теряющее веру, каждая созданная верой нация.

Описанная в книге Ивана Беляева (1866) извечная борьба прежнего вечевого строя с княжеской властью мешала национальному объединению племён. Выбор правителей, старост, судей, посадников на вечевых сборах всегда падал на «богатейших» людей. Вечевое управление, подобно любой демократии, являлось формой легитимации олигархического правления [И.Д. Беляев «Судьбы земщины и выборного начала на Руси» М.: Москва, 2008, с.17, 29, 48].

Материалы книги Д.А. Коцюбинского «Русский национализм в начале ХХ столетия» убеждают: основной ошибкой «Всероссийского Национального Союза» М.О. Меньшикова было выдвижение национализма над всем – более значимым, чем он есть. Непонимание, что без Самодержавия падёт Империя, и русская нация не сможет защитить себя одной Народностью, имело роковые последствия. Левое крыло «ВНС» перед Февралём прямо примкнуло к Прогрессивному блоку в деле уничтожения Империи конституционными домогательствами и разлагающей пропагандой.

М.О. Меньшиков рыл себе могилу рассуждениями об отжившем монархическом строе до учреждения Г. Думы, полемикой с последовательными защитниками Самодержавия служил внутринациональной розни и защищал великую ложь парламента  [«Донские казаки в борьбе с большевиками», 2011, №5, с.137].

Следует признавать и преобладающую, положительную сторону деятельности националистов. Борис Корниенко поддерживает разумный призыв современных историков «отказаться от морализаторства и обструкционизма при изучении правой идеологии», чем грешили все без исключения советские историки и большая часть западных.

Переходя от терминологических подходов и от своеобразного положения ВНС между правыми союзами и либеральными партиями к происхождению донского национализма, Б.С. Корниенко находит ряд условий для его возникновения, сводящиеся большей частью к разлагающему влиянию капитализма на традиционный быт, а также к поползновениям правительства к унификации Войска Донского с другими губерниями.

Все эти обстоятельства можно найти в рассказе о службе на Дону жандармского генерала, использующего принятое тогда выражение казакоманство вместо нынешнего донского национализма: при Александре II «с отменой закона по предмету недоступности права приобретения «иногородними” казачьих земель и городских угодий, домов», «Донской край делался общедоступным во всём» [В.Д. Новицкий «Из воспоминаний жандарма» М.: МГУ, 1991, с.52].

Ввиду спорности того, составляют ли казаки нацию, этнос, субэтнос, – казакоманство менее уязвимый по смыслу термин, но не складнозвучный. При перечисленных обстоятельствах, естественно возникала потребность защищать казачью особость от капитализма и унификации.

О самой сущности национализма, следует, однако, помнить, что он не есть только болезненная реакция на что-либо, когда он проявляется в наступательных формах. Национализм существует всегда, пока в нации живо чувство самоощущения и видится идеал устремления. Национализм – воодушевляющая сила, подвигающая к действию в области науки, политической культуры, общественных мероприятий, домашнего обихода, искусства. Он взывает к подвигу, творчеству, служению.

«Национализм есть любовь к духу своего народа и, притом, именно к его духовному своеобразию» [И.А. Ильин «Почему мы верим в Россию» М.: Эксмо, 2006, с.285]. А духовное своеобразие всегда принимает внешние формы выражения, становящиеся воплощением носимого духа.

Не входя в бесконечные споры о происхождении казачества, следует обратить внимание на определение нации как исторической и этнической общности носителей одного языка и культуры. Донское казачество не имеет своего языка, как и своего государства, хотя первоначально существовало независимо от Русского Царства. В 1909 г. П.Б. Струве охарактеризовал бывшую казачью вольницу до её обращения в сословие «социальным строем, всего более далёким от государства» [«Вехи» М.: Новое время, 1990, с.158].

В том же году Пётр Краснов написал в «Картинах былого»: «Эти люди составили самостоятельную общину» (!), «наши деды самостоятельно завоёвывали царства и подносили их Русскому царю», «когда окрепла Русь, родные братья её – донские казаки – слились с нею совершенно и стали воевать с русскими полками» [П.Н. Краснов «История донского казачества» М.: Яуза, Эксмо, 2007, с.539-540].

В этническом отношении Краснов не видел отличий между русским и казаком, так и в вероисповедном, политическом: казаки имели общую с русскими цель построения Православной Империи, чему немало содействовали, достигнув максимальной исторической роли – предельного воплощения духа именно в служении Русским Царям. Таким образом, в определении нации казаки стали соответствовать русским, хотя если брать первоначальный вольный этап, казачество может рассматриваться как отдельный народ. Лев Тихомиров в 1897 г. писал о таком процессе: «естественно образующиеся национальные слои становятся сословиями», «сами собою обозначаются наиболее способные и типичные выразители национальной работы». В сословном строе Тихомиров видел одно из главных достоинств монархической идеи [Л.А. Тихомиров «Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос» М.: Москва, 2003, с.146].

Автор книги «Правый Дон» пишет о появлении двух конкурирующих националистических движений: одно пыталось обосновать существование отдельной казачьей нации, другое объединяло донской национализм с русским, как, например, можно говорить о крестьянском русском национализме, купеческом, дворянском, или, скажем, о русском национализме в области изобразительного искусства или воинской службы, которые все вместе и составляют богатство национальной культуры в её сословном и профессиональном выражении, её единство в разнообразии воплощения.

Говорить об инородности казачества на основании культурных отличий – всё равно, что заявлять, будто дворянство представляет отдельный от крестьянства народ, перечисляя естественное и даже необходимое богатство различий между ними ввиду их сословных занятий. В статье «Как надо понимать сближение с народом» (1880) приводится весьма ценное соображение о соотношении сословности и национальности: «юридическое сословное разделение было полезно для сохранения национального типа», т.к. не давало европеизировать всю русскую жизнь. Опасность для национального единства несло не сословное деление, а убивающие национальность гуманистические заимствования и выравнивания [К.Н. Леонтьев «Византизм и славянство» М.: АСТ, 2007, с.364]

Рассмотрим деятелей донского национализма и их успехи в выборах 1912 г. согласно главе I «Правого Дона». Есть особый интерес в этой истории, если рассматривать её не изолированно, а в связи с тем, какое участие приняли казачьи деятели во взбушевавшейся Гражданской войне. Очень мало в мемуарной литературе представлено сведений о том, кем же был ближайший соратник атамана Краснова в 1918 г. Георгий Янов, председатель Круга Спасения, управляющий отделом внутренних дел.

Г.П. Янов не был каким-то безвестным выскочкой-авантюристом или корыстным беспринципным дельцом, как его определяли несведущие верхогляды и проэсеровские журналисты типа Г.Н. Раковского, озабоченные, как бы опорочить побольше монархистов. В 1912 г. Г.П. Янов стал редактором «Донских областных ведомостей» – официального издания Войска Донского в Новочеркасске. На время выборов в последнюю Г. Думу Янов «стал рупором русского национализма», одним из инициаторов создания Донского Союза Националистов; в противоположность группе Холмского, Янов отвергал необходимость создания казачьей партии, преследующей свои политические цели. Защита экономических интересов Дона должна проводиться в единении с  Россией, а не через автономию или сепаратизм. Как любой настоящий монархист, Янов отвергал партийную борьбу, призывая вместо неё к творческой деятельности (Корниенко, с.46, 52, 54).

Группа Холмского, конфликтуя с ДСН и Яновым, объявляла войну «на смерть» партии к.-д., в то же время, имея общую с ней программу принудительного выкупа земель. Лев Тихомиров в 1906 г. предупреждал, что эта программа означает Гражданскую войну: «Император Александр II отобрал для этого у помещиков больше земли, чем Дума может теперь сделать. При Императоре Александре II у помещиков взято было для крестьян 112 миллионов десятин. Теперь же у помещиков осталось всего около 60 миллионов», «значит, Дума вводит нового только одно «принуждение», которое только оскорбляет и ссорит людей» [Л.А. Тихомиров «Христианское государство и внешняя политика» М.: ФИВ, 2012, с.568].

Опасность соблазнительной иллюзии удовлетворения крестьянских или казачьих потребностей через принудительное уравнительное распределение понимали именно противники к.-д. и партии Холмского, как Тихомиров и Янов.

Выборы 1912 г. показали всю бестолковость парламентских схваток, напрасные усилия переагитировать население, опорочить конкурентов, рассорившись по оттенкам идей. Блок националистов, Союза Русского Народа и октябристов, объединившись после взаимных баталий, победил в Ростове-на-Дону, но повсюду такого объединения не происходило, и среди выборщиков, определявших депутатов в Г. Думу, по более поздним данным, из 134 было 45 правых, 3 националиста, 16 октябристов, 11 беспартийных, 13 к.-д., 19 левых. Монархисты имели относительный успех, но блок левых имел перевес, и в результате все 12 депутатов оказались из числа противников правых. Из них: мировой судья, масон Иван Ефремов, будущий участник революционного заговора; к.-д. Моисей Аджемов – комиссар Временного правительства в министерстве юстиции; к.-д. Аристарх Савватеев – мировой судья, комиссар ВКГД по военному и морскому министерствам, к.-д. Василий Харламов, глава Большого Войскового Круга в 1918 г., лидер оппозиции атаману Краснову, проводник беззаконного его свержения в угоду Антанте и Деникину. Ещё один «достойный” депутат – сперва учитель, потом заведующий складом с/х орудий, комиссар Временного правительства на Дону,  подельник Харламова по криминальной «мешочной панаме», прогремевшей на весь Дон в 1919 г., к.-д. Митрофан Воронков. Обоих аферистов Деникин удостаивал участия в Особом Совещании в октябре 1918 г. по вопросам борьбы с Красновым, для уговора Кубанского правительства склониться перед Деникиным и вместе добиться того же от Дона после поражения Германии.

«Спекулировал, но крупно, очень крупно, богатейший донской туз Николай Елпидифорович Парамонов, действительный властелин Дона, так как «богатство — господство». Его агент Воронков влип с покупкой мешков для хлеба и в разгаре «борьбы», т.е. воплей о спекуляции, попал на казенные хлеба. На защиту парамоновского приказчика выступил «приказчик души Каледина» ген. Сидорин, командующий Донской армией» [И.М. Калинин «Русская Вандея» Краснодар: Традиция, 2010, с.282].

Крупнейшего врага атамана Краснова Н.Е. Парамонова Деникин тоже пригрел в Особом Совещании. Его брата, Петра Парамонова, одолели националисты на выборах в Ростове в 1912 г.

Из других примечательных депутатов – прогрессист Иосиф Циммер, бывший учитель немецких колонистов. Юрий Лебедев – инженер из Технологического университета в СПб.; Евграф Логвинов – чиновник, октябрист; Фёдор Черячукин – земский врач, октябрист.

Из этого списка можно убедиться, как система партийного представительства не давала никакой возможности представлять интересы казачества, все эти люди выдвинуты выборщиками как представители интеллигенции и определённых партий разной левизны. Верховодили казачьей группой завзятые политиканы Харламов, Ефремов, Воронков.

Разительно отличие партийного представительства от сословного, корпоративного, профессионального, соборного. Не зря Н.Е. Марков предлагал перед выборами в 5-ю Думу изменить избирательный закон, устранив партийность: «Сословная дума либеральной не будет» [Э.Н. Бурджалов «Вторая русская революция. Восстание в Петрограде» М.: Наука, 1969, с.70-71].

Г.П. Янов негодовал: «Что найдёте вы в них казачьего? Ничего!». «Когда там, в Таврическом дворце, ваши доверенные присоединяются к антигосударственному направлению левого крыла Думы – ваша преданность [Монарху] дискредитируется» (Корниенко, с.63.). Несоответствие депутатов донским интересам и настроениям Г.П. Янов объяснял уклонением от участия в выборах, однако нельзя не отметить другие причины: более соблазнительный обман левых о возможности решения земельного вопроса, по сравнению с правдивым реализмом монархистов. А также – преобладание левой прессы в одурачивании народа. Доклад националиста Войсковому атаману в 1916 г., который приводит Б.С. Корниенко, отражал положение печати во всей стране за весьма продолжительное время: «В Донской области нет казачьей печати, а если есть русская печать, то она содержится на средства евреев» (с.72).

Выборы на Дону, как и везде, сопровождались большим количеством нарушений, используя которые, стремился оспорить результаты голосования выборщик И.А. Родионов, донской писатель, проповедник народной трезвости и борьбы с еврейским засильем.

7 марта 1912 г. он так высказывался в Русском Собрании (С.-Петербург): «Хоть и поздно, но надо же, наконец, освободиться от гибельного гипноза еврейско-либеральной печати, поставившей в числе своих злых целей и травлю на первое и самое заслуженное сословие в Империи. Еврейская печать достигла своей цели, она оклеветала и оплевала дворянство в такой мере, что сами затравленные российские дворяне поверили в свою ненужность и негодность и в своё сословное упразднение» [И.А. Родионов «Решение еврейского вопроса» М.: Витязь, 2000, с.105].

Эта же еврейская печать травила Царское правительство, Императорскую Армию, Союз Русского Народа, желало отделить Церковь от школы и государства, упразднить не только дворянское, но и казачье, и все прочие сословия – провести полную демократизацию, т.е. уничтожение всех национальных отличий, качеств и ценностей, для утверждения полноты своего господства, т.к. в демократиях кто владеет печатью – правит страной. Сословные структуры, наряду с Самодержавием, делали утверждение демократии невозможным.

Иван Родионов при атамане Краснове заведовал осведомительным отделом, и вся левая оппозиция в 1918 г. будет травить его за монархизм. А в 1912 г. Родионов добивался исключения депутата Воронкова из числа выборщиков за допущенные злоупотребления. В очередной раз видна закономерность между тем, кто на чьей стороне оказался в Гражданской войне ввиду всей предыдущей деятельности и убеждённости. В 1912 г. Харламов пытался привлечь к суду Г.П. Янова за его статьи, а в 1918 г. Харламов выведет к.-д. из правительства Краснова из-за сохранения в нём руководящей роли Янова.

Поразительно лживое лицемерие одной и той демократической оппозиции при Государе Императоре и атамане Краснове. Они во весь голос выли о бюрократической беззаконности и требовали свободы убеждений. Однако монархисту Родионову они исповедовать монархизм запрещали. Точно так и законности они требовали не для себя, а для служащих. Сами шли на всевозможные ухищрения, лишь бы пролезть в Г. Думу и одолеть монархистов. Нарушения избирательного закона происходили повсеместно по стране.

К примеру, в феврале 1907 г. на выборах во 2-ю Г. Думу комиссия Красноярского отдела Союза Русского Народа насчитала порядка 400 нарушений. Монархисты сумели добиться исключения Ф.М. Никитина (РСДРП) из числа выборщиков, поскольку он сфальсифицировал документы, по которым он занимал квартиру в Красноярске не менее года, хотя в указанное время находился в ссылке в Иркутске. Монархисты разоблачили мошенничество борца за светлое будущее, в результате чего место социал-демократа занял монархист В.Е. Захаров, следовавший за ним по числу голосов [И.А. Черкасов «Из истории выборов во вторую Государственную Думу в Енисейской губернии» // «Молодёжь и наука ХХI века» Красноярск: КГПУ, 2009, Т.1, с.135-137].

Победа таких революционеров, ни во что не ставящих закон, грозила всеми грядущими бедами построения социализма в СССР.

2-я глава (из 2-х) книги «Правый Дон» «Идеология казачьих и донских националистов» показывает участие П.Н. Краснова в печатной борьбе с донской либеральной оппозицией. Борис Корниенко пишет: «Редакция «Донских областных ведомостей» (в лице Х.И. Попова) настолько ценила публицистический дар П.Н. Краснова, что перепечатывала почти каждую его новую статью в «Русском инвалиде» (с.93).

Участвуя в обсуждении задуманного введения земства на Дону, Пётр Краснов в декабре 1909 г. подверг критике либеральный проект: «Будет земство – не станет Атаманов, не будет и казаков. Это нужно, необходимо для маленькой партии инородцев, но вряд ли уничтожение казачества входит в программу жизни Российской империи» («К вопросу о земстве на Дону»). За эту серию статей Император Николай II  выразил одобрение Поливанову.

В апреле 1910 г. Краснов звал депутатов Г. Думы «проводниками идей своей партии, чуждыми заботе о славе и процветании Донского казачества», победившими на выборах, поскольку «цвет донского образованного общества весь на военной службе и потому не имеет права ни быть избирателями, ни быть избираемыми» («Непрошенные радетели»).

В письме редактору «Донских областных ведомостей» Х.И. Попову такие депутаты звались казаками «новым, ещё невиданным, наказанием Божием за грехи». П.Н. Краснов, разделяя это отношение к депутатам и партиям, уповал не на Г. Думу, а на усиление роли наказного атамана – доверенного лица Государя Императора: «назревает вопрос об усилении власти атамана», вплоть до объединения под властью донского атамана Кубанского и Терского Войск («Донские дела в 1910 году», февраль 1911 г.).

Тут Б.С. Корниенко впервые проводит сопоставление высказываний Краснова в 1909-1911 с его политикой в 1918 г., хотя книга «Правый Дон», давая дополнительный материал к биографии атамана Краснова, в значительной степени проясняет поведение и других участников грядущей Гражданской войны. Можно с интересом ожидать в будущем специальной книги Бориса Корниенко о правлении атамана Краснова, которую также можно будет сопоставить с моими работами.

Стр.2

 

Позицию П.Н. Краснова в декабре 1909 г. полностью поддерживал ведущий публицист «Нового времени» М.О. Меньшиков, утверждая, что введение земства разрушит традиционный сословный строй казачества. Подобно Краснову, сравнивавшему казачество с рыцарством, М.О. Меньшиков называл казачество великим орденом.

В приговорах казачьих станиц в феврале 1910 г. выражалось опасение, что введение земства укрепит иногороднее население на казачьих землях, при необходимости казакам оплачивать их обустройство.

Деятельность земских учреждений в России всегда подвергалась придирчивой критике консерваторов и чрезмерно преподносилась западниками как альтернатива бюрократии и росток демократии, выборного начала. В сравнении с чиновничеством, земцы не менее оказались склонны к расхищению общественных средств, но заинтересованные повелители общественного мнения создали насчёт их деловых и моральных достоинств превратное впечатление, ставшее оружием толкания к гибели России на скользком пути к революции. Ввиду увеличения налогового бремени на население, опасной склонности использовать земства для борьбы с Самодержавием, введение земских учреждений могло оправдаться только реальными нуждами. В Войске Донском казаки имели собственную систему управления, не нуждаясь в земской.

Обращая внимание на то, кто и с какими целями добивался введения земских учреждений на Дону, не приходится сомневаться в том, что осуществление проекта имело бы печальные последствия.

Можно сравнить, от чего оказался избавлен атаман Краснов, по сравнению с тем, что досталось адмиралу Колчаку. В.В. Журавлев: «земство не пользовалось популярностью у крестьянства, которое видело в нём лишь ещё одну податную инспекцию», «не имеющие никакого опыта повседневной хозяйственной работы, безвластные, но бесконечно амбициозные земства превратились в «белой» Сибири в паразитарную политическую структуру, игравшую практически исключительно деструктивную роль. Именно в недрах сибирского земства вызрели эсеровские заговоры, окончательно «опрокинувшие» тыл «белой» Сибири» [«Гражданская война в Сибири» Красноярск: КГУ, 1999, с.41].

В предвоенное время Пётр Краснов, даже переехав на службу в Джаркент, не переставал бороться с опасными для России проектами Г. Думы по упразднению казачьего сословия. В одном рапорте Краснов передавал:

«законопроект играет в руку тем темным силам, которым казачество русское не дает разыграться. Он стремится «расказачить» казачество. Казак без своего коня, без седла и убора перестанет быть казаком. Может быть, эта мера и прибавила бы в ряды русской конницы около 60 полков уланского типа, но лишила бы Россию  того таинственного казачества,тех многих трудно поддающихся исчислению сил казачьих, которых трепетали и трепещут и поныне враги внешние и внутренние» [М.Н. Ивлев «Попытка расказачивания в 1913 году» // «Донские казаки в борьбе с большевиками», 2010, №4].

Опасность расказачивания действительно грозила со стороны Г. Думы и левых партий. Борис Корниенко напрасно видит здесь искусственно созданный донскими националистами образ врага: «это расказачивание в изображении участников обеих националистических групп было не столько объективным процессом, сколько результатом происков многочисленных «врагов казачества». «Враги России», окопавшиеся в кадетской «змеиной партии», боролись против «опоры Трона» в интересах евреев и прочих «инородцев» и стремились к «омужичиванию» казаков» (с.186).

Да, в Российской Империи разложение казачества, к которому стремились революционеры, объективно проявлялось в виде вражеских партийных проектов, не осуществимых только из-за отстранения их от реальной власти институтом Самодержавия. Царское правительство заботилось об охране интересов казачества. К примеру, в 1909 г. был решён вопрос об оплате занятых переселенцами земель Кубанского Войска ввиду особых казачьих прав на отведённые для заселения земли [«Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909 год» М.: РОССПЭН, 2000, с.130-132].

Это Императорское правительство. А вот что генерал Краснов в последней опубликованной статье напомнил о самых настоящих происках врагов казачества: «В сборнике «Народный Вестник» за 1906 год Л. Чермак писал: … «слово «казак» стало синонимом грубости, наглости, жестокости и зверства…Когда наши народные представители получат власть, то казачий вопрос будет одним из первых, которым они займутся и разрешат его в смысле уничтожения этой военной касты, являющейся покорным орудием в руках правящего класса… Почему русский народ в момент коренной ломки поземельных отношений, проводя в жизнь принцип «земля – трудящимся» должен блюсти какие-то казацкие привилегии?.. Страхи, будто бы казаки с оружием в руках будут защищать свою землю – вздор. Бывали уже случаи уничтожения казачьих войск и никаких бед не воспоследовало… Прямо-таки преступно поддерживать то мнение, что казачество является чем-то особенным, чего нельзя касаться. Казачество это прежде всего часть великого народа и должно будет подчиниться тому решению, которое будет продиктовано народом». Таков был приговор социалистов-революционеров казакам. Не мог он не встревожить казаков» [П.Н. Краснов «Исторические очерки Дона» Ч.2. Гл. 64 // «На казачьем посту» Берлин, 1945, 1 февраля, №3, с.6].

Свергнув и убив Государя Императора, такие «народные избранники” поспешили уничтожить и казачество. Листовка Троцкого к казакам гласила: «Последнее вам предупреждение, казаки! Преступления Краснова и его союзников ожесточили сердца рабочих и крестьян, ненависть к Краснову нередко переносится на казаков вообще. Всё чаще раздаются голоса рабочих и крестьян: «нужно истребить всех казаков, тогда наступит мир и спокойствие в южной России!», «чем дольше будут казаки оставаться слепым орудием в руках Краснова, тем суровее будут расправляться с ними солдаты Красной Армии» [«Свободная мысль», 1997, №10, с.40].

Троцкий сообщал это в положении главы РККА, сражавшейся с казаками, которые под руководством Краснова стремились спасти своё существование от социалистического проекта, в котором нет места казачьему сословию. Уничтожить казачьи войска хотели эсеры из ненависти к борьбе с бандитской революцией и социалистическими химерами. Первый полуэсерский СНК выпустил декрет об уничтожении сословий в ноябре 1917 г. Атаман Краснов в мае 1918 г. полностью восстановил законодательство Российской Империи и вернул казачеству законное существование. Однако и в планах западников-конституционалистов казачество подлежало упразднению. Возглавив Большой Круг в августе 1918 г., деятель партии к.-д. Харламов, депутат Г. Думы организовал давно чаемое им уничтожение сословий, продублировав деяние большевицко-эсеровского правительства.

По факту казачество продолжало существовать как сословие и после Основных Законов, составленных под руководством к.-д. Харламова. Осведомлённый юрист пишет о вышедшем, год спустя, решении Правительствующего Сената насчёт творчества любителей парламентского правления и всеобщего равенства: «существующие сословные учреждения, а равно и существующие у разных категорий лиц сословные привилегии, хотя и подлежат отмене, но сохраняют свою силу впредь до издания соответствующих новых законов».

При атамане Краснове, как рассказывает прокурор Чубинский, 6 июня 1918 г. Совет управляющих отделами правительства поручил Г.П. Янову составить проект «об уравнении сословий». Законопроект рассматривался ввиду решения не утверждать избираемых предводителей дворянства [«Донская Летопись», 1923, №3, с.294-295].

Не располагая дополнительными подробностями, следует предположить, что план Краснова заключался именно в уравнении всего казачьего сословия, а не в упразднении его. Существование дворянства именно среди казаков (лишнее сословие в сословии) Краснов мог не одобрять.

Борис Корниенко напрасно не рассматривает материалы враждебной казачеству и монархистам периодической печати. Монографическая замкнутость не дала ему увидеть полноту справедливости обильно приводимых им обвинений со стороны националистов: «Мы все свидетели того, как ка-деты борются с государственной властью: одобрение убийств, газетная клевета, всяческое распространение ложных слухов». «Левые и ка-деты действуют заодно с евреями против своих же» (казаков).

Приводя такие многозначительные свидетельства, Борис Корниенко подвергает их сомнению: «Риторическое, не подтверждённое сколько-нибудь значительной аргументацией сведение двух образов – «инородцев» и «кадет» – выступало главным средством дискредитации политических противников в преддверии приближающихся выборов» (с.176).

Историку следовало рассматривать приводимые им ценные наблюдения как свидетельства о политической расстановке сил на то время, с изложением приёмов, используемых каждой конфликтующей стороной.

В книге «Генерал Краснов. Как стать генералом» с намерением показать, почему Краснов последовательно стоял на монархических позициях, и в чём эти взгляды выражались, рассмотрено, насколько обоснованным было отождествление евреев и партии к.-д. в публикациях красноярской газеты Союза Русского Народа.

Стоит вернуться к этой крайне важной теме ещё раз. Возьмём образец агитации за Г. Думу со стороны народника Ангела Богдановича: «Дума пусть продолжает своё дело, дело дезорганизации правительства, всё больше и больше проводя в население идею о незаконности его существования». «Администрация – это одна враждебная рать, которую надо обезоружить и подавить. Армия – это вторая рать» («Мир Божий», 1906, №6).

Партия к.-д., как известно, в 1-й Г. Думе, блокировалась с депутатами левее себя, стремилась подчинить себе правительство и после роспуска выпустила Выборгское воззвание: «До созыва народного представительства, не давайте ни копейки в казну, ни одного солдата в армию». Здесь партия к.-д. вместе с трудовиками, социал-демократами и мусульманами действовала точно по программе поляка Ангела Богдановича, стремясь уничтожить правительство и Армию. Следовательно, и всё казачество им хотелось обезоружить и подавить.

А теперь приведём 27 фамилий из имеющейся подборки в 67 депутатов партии к.-д., подписавших преступное воззвание (всего таких может быть вдвое больше):

Айвазов Артемий Гаврилович – армянин.

Бремер Арвид Оттонович – латыш.

Брук Григорий Яковлевич – еврей.

Букейханов Алихан Нурмухамедович – казах, масон.

Винавер Максим Моисеевич – еврей.

Волкович Алексей Онуфриевич – масон.

Вязлов Андрей Григорьевич – масон.

Геллат Карл Петрович – эстонец.

Герценштейн Михаил Яковлевич – еврей.

Иоллос Григорий Борисович – еврей.

Кедрин Евгений Иванович – масон.

Каценельсон Нисон Иосифович – еврей.

Кокошкин Фёдор Фёдорович – масон.

Котляревский Сергей Андреевич – масон.

Левин Шмария Хаимович – еврей.

Ледницкий Александр Робертович – поляк, масон.

Обнинский Виктор Петрович – масон.

Оболенский Владимир Андреевич – масон.

Петражицкий Лев Иосифович – поляк.

Розенбаум Семён Яковлевич – еврей.

Сицинский Леопольд Егорович – поляк.

Туманян Левон Филиппович – армянин.

Тыниссон Яан – эстонец.

Чаксте Янис – латыш.

Шефтель Михаил Исаакович – еврей.

Штейнгель Фёдор Рудольфович – масон.

Яновский Василий Васильевич – поляк.

Лица, указанные как масоны, вступят в ложи, преимущественно, после Выборгского воззвания, но для выражения давней твёрдости интернационалистических и антиправославных настроений этого достаточно, т.к. в ложи принимали зарекомендовавших себя всей предыдущей деятельностью.

Приведённый список доказывает правоту националистов о засилье в руководстве партии к.-д. инородцев, масонов и евреев, стремящихся к разрушению Империи, Армии, казачества. Непропорциональность представительства в партии к.-д. и Г. Думе не могла не бросаться в глаза.

Василий Розанов, нимало не стремясь агитировать за какую-то партию, совсем недавно ещё очарованный идеей обновления строя народным представительством, испытал сильнейшее разочарование: «Никакого настоящего патриотизма и никакого горячего интереса к России не было у этой партии, половина которой состояла из инородцев. Партия эта прямо шла к разложению России, всё поставив на карту ради личного куша, ради личных прожорливых инстинктов. Никто так не повредил русскому конституционализму, как она» [В.В. Розанов «В нашей смуте. Статьи 1908 г.» М.: Республика, 2004, с.201].

Еврейские вожаки партии к.-д. поплатились за одобрение революционного террора и призывы к уничтожению Империи и Армии: «знаменитые слова об «иллюминациях» сытого управляющего еврейским земельным банком, которому лично эти «иллюминации» ничем не грозили – горело чужое добро, а не герценштейновское и не поляковское добро, горели русские имения, а не еврейское имущество, – эти слова были действительно циничны, жестоки, холодны и безумны. И несчастный Герценштейн никогда бы их не произнёс, не одушевляй его на них, не вдохновляй его ими вся кадетская партия в пору её подлаживания к откровенным зажигателям и грабителям слева» [В.В. Розанов «Старая и молодая Россия. Статьи 1909 г.» М.: Республика, 2004, с.180].

В первые дни после обструкции И.Л. Горемыкину, в 1914 г. на заседании ЦК еврей А.С. Изгоев обвинил свою партию к.-д. в том же корыстном эгоизме: она «привыкает смотреть только на Думу, игнорируя совершенно страну. Стране нужно что-нибудь давать. Эта Дума ничего ей не дала и ею не интересуется» [Е.Д. Черменский «IV Государственная дума и свержение царизма в России» М.: Мысль, 1976, с.59].

То, о чём в открытую писали «Московские ведомости» Тихомирова, «Сусанин» в Красноярске или националисты на Дону – руководство к.-д. признавало втихушку. Монархисты возглашали правду. Как пишет Борис Корниенко, у националистов отождествление партии к.-д. «с «беспорядками» симптоматично. Однозначно негативное восприятие автором евреев также очевидно, и он даже не пытался обосновать такое отношение к ним, как и без того само собой разумеющееся» (с.180). Знание основного информационного наполнения правой и левой прессы тех лет убеждает в негативной роли евреев в руководстве революционным террором и убийственными для страны партийными проектами.

На совещании Союза 17 октября в С.-Петербурге в 1909 г. присяжный поверенный А.В. Бобрищев-Пушкин, говоря о к.-д., «ярко доказал, насколько эта партия игнорирует интересы русских, предпочитая инородческие интересы, как унизительно заискивают её представители в Петербурге перед инородческими группами, раздавая обещания поддерживать их интересы в Г. Думе». Показателем полноты власти евреев над партией к.-д. служит её зависимость от Союза еврейского равноправия. «Этот Союз, как свидетельствует сама кадетская печать, имеет право отвода кандидата кадетской партии по всей России. Лишь обрезанный еврейской цензурой кандидат партии Народной Свободы может пройти в Г. Думу». В С.-Петербурге эта партия «при содействии инородческих групп проводила в Думу евреев. Так прошли Винавер и Гессен». На другом совещании В.К. Анреп рассказывал: «Там, где интересы инородческие сталкиваются с русскими государственными интересами, кадеты всегда на стороне первых и отстаивают их грудью» [«Партия «Союз 17 октября» Протоколы съездов, конференций и заседаний ЦК» М.: РОССПЭН, 2000, с.61,62,65].

Весьма солидный член партии к.-д. С.П. Мансырев написал в эмиграции, вдали от нужд предвыборной агитации: «едва ли кто решится отрицать, что в местных комитетах партии число членов с русскими фамилиями было очень невелико». У партии к.-д. существовала «тенденция поставить интересы нескольких десятков начинающих адвокатов-евреев выше интересов правосудия вообще и положения нескольких тысяч судебных деятелей» [«Историк и Современник», Берлин, 1922, Вып.2, с.17, 45].

Тем самым, полностью подтверждается наблюдение донских националистов о том, как к.-д. ставили интересы евреев превыше нужд казачества, уж если интересы сословия присяжных поверенных жертвовались ради них.

Намерение партии к.-д. относительно казачества выражено в дневнике заместителя Военного министра Поливанова 12 ноября 1909 г.: возбуждались «кадетские» вопросы в Г. Думе, «предполагается ли ослабить деятельность военно-окружных судов, не имеет ли в виду военное министерство упразднить казачество и ввести там общую воинскую повинность» [А.А. Поливанов «Из бумаг Военного министра 1907-1916 года» М.: Госиздат, 1924, Т.1, с.85].

Т.е., насколько партия к.-д. стремилась ослабить наказания за революционно-террористическую деятельность в военно-окружных судах, настолько эта же партия добивалась превратить казаков в обычных солдат, т.е. уничтожить казачью культуру. Оба эти намерения нельзя назвать иначе как змеиными, подлыми, преступными.

Крупнейший деятель партии к.-д. Ф.И. Родичев ещё в 1881 г. укрывал в своём имении террористов Гартмана, Фигнер, Перовскую. Другой такой деятель Д.И. Шаховской после встречи с министром Плеве кричал: «Плеве надо убить!», и Плеве по праву звал его деятельность зловредной и преступной. Шаховской в 1904 г. был связан с ведущим масоном Ковалевским. Не вступая сам в ложи, он пропагандировал масонство. Не зря А.Н. Краснов, возмужав, покинул студенческий кружок из будущих столпов ЦК партии к.-д. – профессоров А.А. Корнилова, В.И. Вернадского, С.Ф. Ольденбурга. Аналогично поступил друг П.Н. Краснова С.Е. Крыжановский. Достигнув власти во Временном правительстве, «более всего кадеты преуспели в разрушении системы местных органов власти» [И.В. Кузьмина, А.В. Лубков «Князь Шаховской» М.: Молодая гвардия, 2008, с.109, 181, 253].

Без понимания разрушительной роли евреев и левых партий, история националистического движения не будет иметь полной осмысленности и точности, историческая правда станет приноситься в жертву еврейской «неприкасаемости», сделавшей их закулисными повелителями демократических стран. Или её схоронят в угоду гуманизму, доведшему Европу до полного национального уничтожения, символьно названного Еленой Чудиновой «Мечетью Парижской Богоматери».

С точки зрения национализма русского монархизма, заслуживает наибольшей признательности опыт «Донского Союза Националистов» будущего соратника генерала Краснова Г.П. Янова. Группа Холмского также вела полезную критику к.-д. и более левых партий, но их декларативный монархизм Борис Корниенко не без оснований не находит искренним.

Стоит отметить, как автор книги «Правый Дон» разбирает исторические труды примыкающего к группе Холмского Евграфа Савельева, предпринявшего попытку обосновать самостоятельное существование казачьей нации и опорочить русское Самодержавие. Утверждение правды об отдельной нации следовало бы признать, однако в написании древней истории казачества Е.П. Савельев углубился в гипотезы о казачестве и о древних языческих цивилизациях, основываясь на далёких от серьёзного языкознания произвольных трактовках имён и названий (подобно нынешнему юмористу Задорнову). Его теории не смогли обрести научной ценности. Чтение их, само по себе занимательно, но не обладает реальной значимостью. К примеру, в преклонении перед ведической литературой и дохристианскими цивилизациями, хваля, «как далеко ушли наши предки в области мышления», Евграф Савельев не передал разницы между пантеистическим божеством древних ариев и Богом Творцом, Личностью [«Воздвижение» (С.-Петербург), 2013, №102, с.4].

Пантеизм всегда являлся основным идейным противником теизма, и, наиболее развитой его альтернативой, поскольку атеизм, например, является самой примитивной формой пантеизма, бессознательным проявлением пантеистической веры. Атеист говорит только «нет» и ничего не утверждает, поэтому он никак не может аргументировать своё неверие. Если же он пытается разобраться в существе Вселенной и человека, то он, если не примет теистическую веру, вынужден будет верить в пантеистическую вечность космоса, природы – не создаваемой, а потому вечной и являющейся божеством, обладающей божественными качествами. Эта вечность природы не может быть объективно доказана и воспринимается только на веру. Когда атеист начинает говорить о законах природы, он всегда её пантеистически обожествляет, будто она есть нечто живое, способное развиваться, устанавливать и поддерживать законы. Такой атеист подменяет название Божественных законов пантеистическим аналогом.

Теизм не признаёт возможным самосущное возникновение космического устройства, он видит в нём Божественный замысел, наблюдает процесс распада материи, которая поэтому не может быть вечной, а является сотворённой. В антропном принципе современной космологии теист видит создание Вселенной для восприятия её человеком, предельно малая вероятность случайности такого устройства говорит о намеренной заданности Творения. Явление Иисуса Христа исторически свидетельствует о воле Божественной Личности в духе любви и правды.

Е.П. Савельев, если вспомнить основные блоки идей, обозначенные в статье «Национализм русского монархизма», не случайно оказался на стороне пантеизма, революции и равенства, поскольку пантеизм, как и революция, стремится к полноте освобождения от обязательств перед Богом, ибо пантеизм соблазняет своих адептов самообожествлением: если Природа является богом, то человек является её частью, он также вечен и неуничтожим. Различные формы пантеизма предлагают либо слияние с пантеистическим божеством, либо раскрытие его в себе. В индийской философии это обозначено формулой «атман есть брахман», т.е. душа есть бог. Полную аналогию пантеизма даёт демократия, которая вместо монархического признания высшего авторитета и добровольного подчинения во имя нравственной идеи, объявляет половозрелого индивида подлинным повелителем (разумеется, в пантеистическом слиянии с другими «повелителями» в избирательном процессе). Революция является высшим актом самообожествления – освобождения от всех обязательств, утверждения произвольного своего владычества и переустройства кем-то установленного порядка.

И подобно тому, как революционеры всегда оказываются рабами своих вождей и устилают своими телами путь их возвеличивания, пантеистический соблазн «будете как боги» оказывается ложным, точно как за расфуфыренным шоу демократических выборов торчат рожки их организаторов, преследующих закулисные цели и между собою предрешивших все исходы.

Ноябрь 2013 г.

Опубликовано в качестве приложения в книге: С.В. Зверев «Генерал Краснов. Информационная война» Красноярск: Тренд, 2015, с.396-414.