Сергей Сергеевич Ольденбург (1888-1940)

С.В. Зверев

Сергей Сергеевич Ольденбург (1888-1940).

Белоэмигрант С.С. Ольденбург написал остающуюся по многим показателям непревзойдённою историю Царствования Императора Николая II и сумел стать первооткрывателем многих верных ответов на самые сложные вопросы о подлинном духовном облике Последнего Государя, его политических идеалах и решениях, принципах действий, а также и о его ближайшем окружении, сотрудниках из числа министров и советников. Того более, С.С. Ольденбург сумел воссоздать на страницах «Царствования» подлинную Российскую Империю последних 22 лет, показав её могучий перспективный рост, а также воздав должное тем, кто пытался подорвать поступательное развитие Самодержавной России.

Заслуги С.С. Ольденбурга перед русским самосознанием так велики, что следует почтить пристальным вниманием личность автора, рассказав, кем он был, о чём писал помимо главного эпохального труда, и какие всё же, спустя минувшие 80 лет, в него можно внести коррективы.

Если бывали неприятные случаи, когда дети монархистов из духа противоречия становились революционерами, то в случае с С.С. Ольденбургом мы имеем положительный пример обратной тяги.

Его отец Сергей Фёдорович, известный член Императорской Академии Наук, сперва в 1905 г. вступил в левую социалистическую партию конституционных демократов, а после революции 1917 г. остался в Петрограде на службе большевикам.

Чуть менее известен брат Ф.Ф. Ольденбург (1861-1914), который был одним из основателей предшествующего партии Милюкова Союза освобождения, а затем и деятелем к.-д.

Идеологическое негативное влияние оказывал на обоих братьев Ольденбургов Лев Толстой [Н.М. Пирумова «Земское либеральное движение» М.: Наука, 1977, с.96].

В молодости старший Ольденбург имел самые радикальные знакомства.  По одной мемуарной версии, сочинённой уже в СССР и не вполне убедительно документированной, Александр Ульянов оставил дома у С.Ф. Ольденбурга ящик с порошком, из которого делают динамит. После ареста Ульянова В.И. Вернадский едва успел утопить ящик в Неве, прежде чем его обнаружила полиция [Г.П. Аксёнов «Вернадский» М.: Молодая гвардия, 2010, с.60].

В написанных самим С.Ф. Ольденбургом воспоминаниях говорится только о знакомстве с А. Ульяновым по студенческому обществу, а о революционной деятельности он только догадывался. Тогда же состоялись и встречи с В. Ульяновым.

С.Ф. Ольденбург был женат на Александре Павловне Тимофеевой, которая после рождения сына 17 июня 1888 г., внезапно рано умерла 20 сентября 1891 г. от туберкулёзного менингита. Сергей Фёдорович обезумел от горя и несколько лет до избрания в 1900 г. в Академию Наук не мог оправиться от потери [«Из архива А.Н. Потресова» М.: Памятники исторической мысли, 2007, Вып.2].

В начале 1936 г. Вернадский считал, что смерть Александры оказала решающее влияние на будущее их кружка единомышленников. «Сергей выиграл – его глубоко изменила эта смерть и дальше это отразилось на годы. Он ушёл в науку, а личная жизнь его приняла новый характер» [В.И. Вернадский «Дневники 1935-1938» М.: Наука, 2006, с.59].

За год до рождения С.С. Ольденбурга, 12 июня 1887 г., Владимир Вернадский с неодобрением писал что Александра «искусственно возбуждает себя приноровиться к мужу», «влияние Саши Ольденбург я желал бы для своего ребёнка меньше, чем чьего бы то ни было».

20 июня 1888 г. Сергей Фёдорович из М. Вишеры писал И.П. Минаеву: «Спешу поделиться с Вами моею радостью: у нас родился сын; и мать, и ребёнок здоровы» [С.Ф. Ольденбург «Этюды о людях науки» М.: РГГУ, 2012, с.101].

К 1890 г. С.Ф. Ольденбург — доцент санскритского языка, вошёл в редакцию журнала «Живая Старина» в качестве помощника В.И. Ламанского [К.Я. Грот «Владимир Иванович Ламанский» Пг.: Новое Время, 1915, с.23].

В переписке отца зафиксированы высказывания С.С. Ольденбурга, начиная уже с 5-летнего возраста. В.Р. Розен 19 сентября 1893 г. писал: «Ваш сыночек на вопрос “зачем люди живут на свете?” ответил: “для того, чтобы помогать друг другу”». «Сына Вы должны вести так, чтобы он оправдал в жизни им же высказанную формулу, Вашей матушке же Вы должны помогать именно облегчением ей её нелёгкой доли; ведь ей пришлось испытать буквально то же самое горе, что и Вам! Вы мне скажете, что сын Ваш в прекрасных руках и что Вы с матерью живёте в мире и согласии. Я же Вам скажу, что хотя первое и вполне справедливо и, хотя и трудно себе представить лучшую воспитательницу для Вашего мальчика, чем Вашу матушку, но задачи его воспитания не исчерпываются детскими его годами и самое трудное время настанет только когда силы Вашей матери по естественному течению вещей ослабеют» [«Неизвестные страницы отечественного востоковедения» М.: Восточная литература, 2004, Вып.II, с.260-261].

Наставник и коллега С.Ф. Ольденбурга по-дружески упрекал его за хандру и склонность отстраниться от воспитания собственного сына, оставив его на попечении бабушки.

30 декабря 1893 г. адъюнкт Императорской Академии Наук В.Р. Розен был у матери С.Ф. Ольденбурга «и видел Вашего наследника, который меня просто поразил свои здоровым, розовым и бодрым видом. Осенью он произвёл на меня впечатление совсем другое: он был бледен и худ. Теперь он совсем молодцом стал и объявил мне между проч., что я ужасно толст, что совершенно справедливо, к сожалению». При невысоком росте барона Розена, его размеры производили такое впечатление.

Отцу приходилось ездить за границу за лечением. 23 июня 1896 г. С.Ф. Ольденбург писал из Грефенберга (водолечебница в Силезии): «кашель у Серёжи немного меньше, но ещё, видно, затянется на несколько недель». 29 июня о состоянии лёгких: «вчера доктор нашёл улучшения у Серёжи, хотя одна сторона ещё очень сильно захвачена». Далее, 9 июля 1896 г. С.Ф. Ольденбург сообщал, что планирует поехать с сыном в Малороссию к знакомым в деревню на пару недель.

Н.Я. Марру 11 июля отправлено сообщение: «у нас лето пропало благодаря Серёжиному коклюшу и убийственной погоде». Переезд на Юг требовался из-за сильного бронхита, от которого полагалось тепло [В.Г. Ананьев, М.Д. Бухарин «Имена, которые никогда не будут забыты…». Российское востоковедение в переписке В.В. Бартольда, Н.Я. Марра и С.Ф. Ольденбурга. М.: Варфоломеев А.Д., 2020, с.88-89].

17 декабря 1898 г. С.Ф. Ольденбург стал секретарём отделения Восточной археологии, заняв место, некогда занимаемое правыми историками-монархистами П.С. Савельевым и В.В. Григорьевым, бывшими убеждёнными идейными противниками либерализма [Н.И. Веселовский «История Императорского Русского Археологического Общества за первое пятидесятилетие его существования. 1846-1896» СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1900, с.304].

Их преемственность будет оборвана С.Ф. Ольденбургом.

Биографических данных об академике намного больше, чем о сыне-монархисте, поэтому постараюсь не уделять отцу слишком много внимания.

Им пришлось вернуться в Грефенберг, 11 июля 1899 г. оттуда отправлено письмо В.Р. Розену: «Серёжа очень поправился, послезавтра съездим в Берн, где хороший детский доктор». 21 сентября, вернувшись из Берна, С.Ф. Ольденбург рассказал, что «Серёжа может брать лёгкие ванны». Уже в Грефенберге «Серёжа налетел на лестнице на горничную, нёсшую сломанное блюдо, – получилась глубокая рана между глазом и виском. К счастью, скоро нашли доктора, который зашил ему рану». Опасения насчёт потери глаза не оправдались.

22 декабря 1900 г. из Давоса С.Ф. Ольденбург уведомлял: «его смотрели после недельного пребывания – смотрели очень тщательно и люди опытные – и движения вперёд не констатировали». Средства лечения там предлагались «лежать, лежать, лежать». «Он в меховом мешке лежит прямо на воздухе на морозе» (при -20). Состояние сына С.Ф. Ольденбург считал безнадёжным: «это страшное чувство быть с человеком, который тебе бесконечно дорог и который почти наверняка обречён; всё что он делает, улыбка, смех – точно нож вострый» (от мысли что его скоро не станет).

5 января 1901 г. С.Ф. Ольденбург продолжал: «мучительно, что, если я его не сохраню и не выведу в люди, я не исполню того, что должен был исполнить, ради чего одного я жил».

К весне состояние выправилось. 2 мая 1901 г. Ольденбург-ст. написал в Давосе: «Серёжа очень поправился, пополнел, окреп и загорел». 10 июля 1901 г. В.Р. Розен передавал, что получил от матери С.Ф. Ольденбурга «самые утешительные известия» о Сергее Сергеевиче.

Из-за тяжёлых болезней лёгких и сердца С.С. Ольденбург получил домашнее образование, а не стандартное школьное. Это одно из условий, способствующих становлению неординарной личности. Единомышленник В.В. Розанова и Н.Н. Страхова писал об этом: «великий выдающийся ум питает отвращение к школе, потому что он учится сам у себя» [Ф.Э. Шперк «Как печально, что во мне так много ненависти…» СПб.: Алетейя, 2010, с.153].

Американский историк Патрик Роллинс в 1975 г. предположил, что С.С. Ольденбург получил космополитическое образование, на основании того что его отец индолог, известен работами по истории буддизма. Для таких выводов требуются более серьёзные указания. Рядом Роллинс ошибается в утверждении, будто Сергей Сергеевич оставался в СССР до 1925 г. и эмигрировал во Францию с женой и тремя детьми.

Оценивая полученное начальное домашнее образование, следует по косвенным признакам сделать противоположный вывод. С.Ф. Ольденбург не занимался с сыном лично, за исключением эпизодической помощи с латинским языком. Не считая поездок на заграничное лечение, они жили в разных городах и поддерживали связь по почте. Помимо стараний бабушки, привлекались какие-либо помощники со стороны, студенты, подрабатывающие на уроках, более профессиональные репетиторы.

Крайне антихристиански настроенный В.И. Вернадский, мечтавший «раздавить» монархическое правительство, в первые месяцы жизни С.С. Ольденбурга в августе 1888 г. утверждал что его отец «узкий русофил», «я не хочу чтобы нашим детям передалась та национальная узость, которая порядочно сильна во всех вас» [В.И. Вернадский «Письма Н.Е. Вернадской (1886-1889)» М.: Наука, 1988, с.160-161, 266].

Хотя это больше говорит о космополитическом неприятии национализма Вернадским, чем о пристрастии С.Ф. Ольденбурга к подлинно русскому самосознанию, нельзя совсем игнорировать содержание подобных наблюдений. У С.Ф. Ольденбурга было собственное положительное представление о Великой России и о русском национализме, которое вызвало неудовольствие у его биографа т. Кагановича.

А.Н. Краснов в то же время в мае 1888 г. осуждал Вернадского за желание «навсегда отречься от России», не разделяя социалистические утопии, склонность к которым возникает в студенческой среде под влиянием стадного чувства. Не поддерживая официальную идеологию «Русского Вестника», А.Н. Краснов тем не менее отказывался подчиняться либеральному деспотизму, обвинял социалистов в непонимании реальности и заранее предупреждал о последствиях революции: «всякая перемена, всякий беспорядок будет содействовать возвышению мерзавцев» [«Профессор Андрей Николаевич Краснов» Харьков, 1916, с.115, 129].

А.Н. Краснов в переписке с Вернадским вынужден был оправдываться за желание думать своей головой и сметь высказывать собственные политические соображения. Проблема подавления независимого мышления в интеллигентской среде отмечена многими писателями: «направления получили в нашей жизни необычайно тираническое, или, как мы позволили себе недавно сказать, “идоловластвующее” значение, от которого теперь многие начинают смело или робко отмахиваться и отбиваться как от тяжёлого, давящего кошмара» [Н.С. Лесков «Публицистика» М.: Экран, 1993, Т.3, с.99].

Подобно А.Н. Краснову, С.С. Ольденбург сумел вырваться из этого опасного социального давления. Позднее в «Царствовании» он на примере Лескова отметит, какому остракизму левая интеллигенция подвергала тех кто не желал безоговорочно подчиниться ей.

С.Ф. Ольденбург никакого религиозного воспитания не получил, следовательно, не мог его передать. Стало быть, едва ли на это стала способна и его мать в качестве попечителя. Н.Е. Вернадская в 1935 г. писала второй жене С.Ф. Ольденбурга про влияние на его сына в Твери «сумасбродной бабушки», и звала его «умный 10-летний хитрец». В 14 лет он знал 3 языка.

Редкая собственная ссылка на пережитое в ранние годы имеется в рецензии на «Историю пиратства» Филиппа Госсе: «кому в детстве не случалось увлекаться пиратами! После зверей, сначала домашних, потом диких, после индейцев и других дикарей, наступает период, когда всевозможные разбойники представляют особенный интерес» [С.С. Ольденбург «Пираты» // «Возрождение» (Париж), 1933, 26 августа, с.5].

Важный первый портрет совсем юного С.С. Ольденбурга имеется в письме В.И. Вернадского о их встрече в Москве 23 мая 1902 г.: «Сегоня произвёл на меня тяжёлое впечатление: смесь Шуры с Надеждой Фёдоровной. На вид здоровый юноша, но психически – болезненный на вид: мне больно было смотреть на него и его слушать… В его обращении, взгляде, разговоре – что-то утрированное, неискреннее, манерное – и не умное! Ты знаешь, мне кажется, тут тоже – и в этом отношении – будет драма» [В.И. Вернадский «Письма Н.Е. Вернадской. 1901-1908» М.: Наука, 2003, с.92].

Вернадский тут подразумевает наследственное психическое нездоровье, идущее от покойной матери, Александры, и по второй линии присущее так или иначе всему семейству Ольденбургов. Памятуя об очень убедительной теории книги Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство», ныне объявляемой либералами-эгалитаристами неполиткорректной за неприкрытую честность, подобное наблюдение Вернадского никого не должно огорчать. Куда более мягко, но нечто подобное о слегка эксцентричном поведении Сергея Сергеевича писали потом разные мемуаристы. К таким явлениям следует подходить с полнотой их понимания, не закрывая на них глаза. Учитывая дополнительно, насколько крайне несимпатичной персоной является сам В.И. Вернадский, наблюдаемое постоянное эмпатическое расхождение его с С.С. Ольденбургом, даже вызывает дополнительную приязнь к Сергею Сергеевичу. Позже их отношения дойдут до самого полного идеологического противостояния. Из предъявленной характеристики во всяком случае можно сделать полезный вывод что к воспитанию С.С. Ольденбурга и формированию черт его личности Вернадский не имел ни малейшего отношения, как и другие старые либеральные приятели его отца вроде А.А. Корнилова или Д.И. Шаховского.

18 мая 1903 г. С.Ф. Ольденбург писал, что его сын приезжал к петербургским докторам: «что-то в носу, и теперь он, бедный, сидит с несколько повышенной температурой и отчаянным насморком. Он у моей кузины на Лиговке». Отец увёз его обратно в Тверь, где они вместе пробыли только два дня.

С.Ф. Ольденбург 20 августа 1903 г. продолжал беспокоиться о его здоровье: «Серёжа не очень надёжен в физическом отношении».

11 октября 1903 г. Ольденбург-ст. навещал сына в Твери, нашёл его здоровым, «хорошо идут его занятия».

Условия домашнего обучения отмечены в письме 28 июня 1904 г., когда, вопреки обыкновению, С.Ф. Ольденбург на лето никого ему не нанял, ненадолго взявшись сам за образование сына, читая ему курс В.О. Ключевского и занимаясь латинским языком. «Серёже Гораций ужасно нравится, и он старается вникать во все трудности». По ответной реплике православного эстляндского дворянина В.Р. Розена можно понять, что гувернёром Ольденбурга-мл. ранее состоял не иностранец. Розен весьма нелестно охарактеризовал домашнего учителя-француза.

10-11 июля 1904 г. «у Серёжи головные боли несколько дней». «Серёжин учитель обещал мне лекции Ф.Е. Корша» (филолога-слависта). 13 августа: «у Серёжи упорные головные боли».

Новый серьёзный кризис наступил в следующем году. 26 апреля 1905 г.: «у Серёжи появился сильный кашель и показалась кровь. Доктор смотрит на дело серьёзно, хотя подаёт надежду, что сейчас ещё не всё проиграно».

Хотя С.С. Ольденбург вновь оказался на краю гибели, в дальнейшем он достаточно окреп, чтобы иметь возможность учиться в Московском университете и вести активную интеллектуальную работу.

Из ранней переписки с отцом обрывочно опубликованы высказывания юного С.С. Ольденбурга, 22 января 1906 г. о раскладе партийных сил в Твери:

«Насчёт будущего конституционно-демократической партии думаю, что она не может иметь успеха. Хотя бы в Твери. Их около 120 человек. 10 из вошедших вышли, а партия держится только усиленным напряжённым трудом двух-трёх талантливых деятелей. А «Союз 17 октября» достигает полутора тысяч, из него не выходят, и он естественно растёт, к нему примыкают массами рабочие. Ведь во время забастовки «Союз» высказался против неё, а когда вследствие забастовки закрылся завод и рабочие голодают, то они видели, что противники забастовки были правы и идут к ним.

Во вторник будет доклад о съезде конституционно-демократической партии. Не мудрено, что он сойдёт счастливо, без раскола, это собрание тесной кучки лиц, за которыми почти никто не стоит. Партия правового порядка раскололась, так как привлекла народные массы, но даже её части сильней, чем конституционно-демократическая партия» [«Представительные учреждения Российской Империи в 1906-1917» М.: РОССПЭН, 2014, с.13].

Данный отрывок показывает правильное понимание со стороны С.С. Ольденбурга, что именно социалисты всегда являются главными врагами рабочих. Идеологические причины неприятия партии к.-д. представлены в других частях переписки. Безусловно, С.С. Ольденбург отверг к.-д. из-за их близости к социалистам и революционному терроризму, а не только по причине их бесспорной организационной слабости в провинции.

Как отмечал с сожалением Великий Князь Константин Константинович, часто сотрудничавший с председателем василеостровского районного комитета к.-д. С.Ф. Ольденбургом, многие петербургские академики вступили в партию к.-д.

История к.-д. относительно изучена, в дополнение к ней мною прилагается отдельное исследование политической деятельности масона Н.В. Некрасова.

Из опубликованных отрывков писем Ольденбурга-мл. есть также датированный 13 апреля 1906 г.: «когда читаешь простые строки “основных законов”, то кажется, что они написаны кровью; за каждое слово их прольётся не одна её капля». «Чтобы сломать тесные своды, воздвигнутые над Думой, придётся, быть может, сломать и всё здание. Быть может, и Дума, и вся Россия погибнут под обломками». Как будтопринимая в тот момент сторону парламентаристов, грозящих России смертью, С.С. Ольденбург, тем не менее, прекрасно осознаёт кто несёт гибель русской нации. При воспроизведении его письма публикатор допускает купюры, содержащие, вероятно и доводы в пользу Императорского правительства, от крепости которого зависело спасение России. На какие-то собственные рассуждения в пользу самодержавного правления Николая II С.С. Ольденбург затем отвечает: «допустить замуравливание Думы в глухие стены новых законов ведь тоже нельзя» [Ю.Б. Соловьёв «Самодержавие и дворянство в 1907-1914 гг.» Л.: Наука, 1990, с.6].

Здесь усматривается логичная связь между необходимостью усмирения революции, помещением в рамки монархического права Г. Думы, представляющей разрушительную левую идеологию, и предотвращением монархистами гибели России.

Тридцать лет спустя, возвращаясь к моменту обсуждений в начале апреля 1906 г. проекта новых Основных Законов, находящийся на пике исторического понимания того момента, на качественно новой вершине личного интеллектуально-политического развития, С.С. Ольденбург подчёркивает сохранение самодержавной, т.е. верховной и учредительной власти, за Государем, согласно Манифесту 20 февраля 1906 г. Часть прав, также остающихся за Царём, он начинает осуществлять с Г. Советом и Г. Думой. Публикации И.Л. Горемыкиным ОГЗ 26 апреля Ольденбург в осудительном смысле противопоставляет революционный радикализм партии к.-д. и лично П.Н. Милюкова [С.С. Ольденбург «Царствование Николая II» М.: АСТ, 2003, с.370-375].

17-летний Сергей Ольденбург, чьи юношеские высказывания в 1990 г. счёл важным опубликовать Юрий Соловьёв, по пересказу советского историка, обвинял в подготовке опасного взрыва неуступчивость монархической власти. Приобретённый С.С. Ольденбургом ценнейший личный и исследовательский опыт в дальнейшем позволит ему увидеть в верности Императора Николая II русской монархической идее величайшее политическое достоинство. Ю.Б. Соловьёв как будто пытался намеренно противопоставить принятому в антисоветской белоэмигрантской традиции заключению опытного историка мнение мальчика, подверженного неблагоприятному давлению интеллигентской среды.

Сергей Сергеевич явно ссылался на собственный опыт, когда утверждал в первой своей биографии Государя о принятом среди интеллигенции игнорировании реальной личности Монарха: «у очень многих это намеренное неведение извратило непоправимым образом понимание исторической действительности, – что сказалось и в 1906, и в 1916 г.». При созыве 1-й Г. Думы именно Царь оказался прав, когда «не счёл возможным доверить этим силам правление взбаламученной страной» [С.С. Ольденбург «Государь Императора Николай II Александрович» Берлин, 1922, с.6, 13].

Характер действий антинациональной интеллигенции известен по примеру Н.С. Гумилёва, который всего на пару лет старше С.С. Ольденбурга. Когда 18-летний поэт хотел отправиться защищать Российскую Империю в войне с Японией, его не только отговорили, но и “разъяснили” «ему всю позорную бессмысленность бойни на Дальнем Востоке» [Вера Лукницкая «Николай Гумилёв. Жизнь поэта по материалам домашнего архива» Л.: Лениздат, 1990, с.24].

В действительности же такое понимание значения опаснейшего агрессивного нападения на Россию является не только позором всей либеральной интеллигенции, но и показателем её полной интеллектуальной несостоятельности.

«“Основные законы”, изданные в проектируемом виде, приведут страну к кровавой смуте – если Дума восстанет против них, то за Думу, если нет – помимо Думы и против неё». «Слепо ли правительство?», которое «надеется выйти из смуты победителем». При победе власти «Россия перестанет быть живой страной, а сделается призраком без души», — продолжает Ю.Б. Соловьёв приводить выдержки из письма Сергея Сергеевича отцу, по-видимому, пропуская части письма, не вписывающиеся в его концепцию. С фактической стороны следует отметить, что на тот момент революционное движение уже ввергло Россию в кровавый массовый террор с убийством тысяч монархистов. План одолеть революцию, как докажут все дальнейшие события, являлся наиболее разумным, сравнительно с желаемой демократической интеллигенцией капитуляцией Императорского правительства. Выяснение ошибочности внушений со стороны левой пропаганды займёт у С.С. Ольденбурга ещё некоторое время.

С.Ф. Ольденбург 16 апреля 1906 г. возмущённо передавал сыну, что министр внутренних дел П.Н. Дурново уверен, что скоро гипноз революции рассеется: «всё это был просто пуф». Далее, 20 апреля С.Ф. Ольденбург сообщал, что ожидает кровавый конфликт с правительством, которое «ничего не хочет понимать». Таким образом, информация, получаемая от отца, направляла молодого Ольденбурга в сторону революционных, а не контрреволюционных представлений о происходящей схватке. Но несмотря ни на что Сергей Сергеевич ещё с начала года выбрал сторону союза партий «17 октября» против к.-д. Следовательно, надо искать в его окружении и другие влияния, не совпадающие с позицией к.-д.

«В мае 1906 года в возрасте 17 лет С. С. Ольденбург подвергся испытанию зрелости в Тверской гимназии, где показал удовлетворительные знания в математической географии, логике и физике, хорошие в Законе Божьем, математике, латинском и русском языках и отличные знания в истории, географии и французском языке» [А.И. Шанявский «Краткая биография Сергея Сергеевича Ольденбурга (1888–1940)» // «Молодой ученый», 2016, №27 (131)].

Зоя Ольденбург в 1976 г. передавала воспоминания об отце в студенческую пору, слышанные, вероятнее всего, от её матери: «нескладный молодой человек, беспечный, мечтательный, романтичный, несколько циничный, помешанный на литературе, поэт, прозаик, исповедующий правые взгляды, пытающийся заниматься журналистикой» [Б.С. Каганович «Сергей Фёдорович Ольденбург» СПб.: Нестор-История, 2013, с.50].

Последние годы историки довольно активно стали использовать материалы перлюстрации переписки Ольденбургов. И мы знаем что, будучи студентом сначала юридического факультета Московского университета (1906-1910), а потом историко-филологического (1910 – февраль 1911), Сергей Сергеевич всегда придерживался значительное более правых взглядов, чем его отец. Регулярно расходился во мнениях со столпом партии к.-д.

Как пишет прореволюционно, антирусски настроенный т. Каганович: «к ужасу отца, сын стал ярым сторонником Столыпина». Данный биограф, увлечённый апологетикой левого либерализма Ольденбурга-старшего, упивающийся подробностями его услужения большевизму, принципиальный враг Российской Империи и Белого Движения, не даёт решительно никаких объяснений, как такое могло произойти, почему в январе 1907 г. С.С. Ольденбург писал отцу о необходимости раздавить революцию.

Литература об ужасах 1905-6 г. огромна, дабы не повторять всё, чему уже посвятил много специальных исследований, можно сослаться хотя бы на одно мнение интеллигента из круга С.Ф. Ольденбурга, автора дневников, Г.А. Князева о той революции: «вылилась в сплошное хулиганство и порнографию» [«Русское Прошлое», 1993, Кн.4, с.98].

Это, конечно, очень мягко сказано, для монархистов такая реплика звучит как интеллигентская идеализация революции, попытка подменить понятия, смягчить массовый террор красных, загородить его чем-то неприятным, но всё же не настолько чудовищно кровавым, как правда о революции 1905 г.

Очень выразительны самые грамотные и актуальные распоряжения одесского градоначальника Д.Б. Нейдгардта 19 октября 1905 г. о мерах борьбы с революционно-террористическим и погромным насилием: «Чтобы остановить грабежи, развившиеся со снятием полицейской охраны, а снята она потому, что нападения на одиночных городовых стали многочисленны, посылаются патрули от войск и полиции, по которым стреляют жители из окон, нанося этим непоправимый вред себе же самим. Милиции в Одессе нет, законом установленной. Убедительно прошу остановить стрельбу из окон во избежание необходимости разрушать артиллерией дома, из которых стреляют». «Ко мне обращаются многочисленные жители с просьбами восстановить полицейскую охрану. Это возможно, если около каждого городового станет 10 граждан, которым он доверит свою жизнь. Желающим восстановить городовых — обращаться в участки к приставам. Войска и полиция заняты прекращением грабежей. Стрельба из окон мешает исполнить им задачу» [В.П. Малахов, Б.А. Степаненко «Одесса 1900-1920» Одесса: Optium, 2004, с.106].

В книге «Двести лет вместе» А.И. Солженицын соглашательски пролиберально, подлаживаясь под взгляды врагов русского народа, повторяет совершенно неадекватную позорную демократическую критику действий Д.Б. Нейдгардта, которые явно изобличают ложные взгляды противников монархистов.

Фраза П.А. Столыпина «евреи бросают бомбы» уже лучше показывает расклад сил и объясняет почему С.С. Ольденбург оказался на стороне жертв бомбистов, а не поддерживал красных убийц [«П.А. Столыпин: Pro et contra» СПб.: РХГА, 2014, с.152].

Такое происходило по всей Российской Империи. Любые воспоминания о терроре 1905 г. включают такие истории: «наповал из револьвера уложил самого полицмейстера города Читы», «бросил в этих солдат бомбу» [Архимандрит Спиридон (Кисляков) «Из виденного и пережитого» Новоспасский монастырь, 2008].

География революционного террора включает все города. 4 декабря 1905 г. М.М. Березовский писал С.Ф. Ольденбургу из Ташкента: «исторические события были здесь: бунт резервного ташкентского батальона, бомба, брошенная в полицеймейстера и испортившая ему только пальто, арест 10 или 12 агитаторов», «всё напоминает больше оперетку, хотя немножко с кровушкой» [«Восток–Запад. Историко-литературный альманах 2011–2012» М.: Восточная литература, 2013, с.81].

«Кавказские революционеры иногда мучили наших солдат с жестокостью зверя и живыми закапывали их в землю» [Г.Г. Замысловский «Дело Тагиева» СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1912, с.28].

Кровавые схватки террористов с русскими монархистами происходили и в Красноярске, с захватом складов оружия и попытками установить в городе революционную власть [В. Кожевин, В. Секерин «Василий Букатый» Красноярское книжное издательство, 1977, с.13-14].

Легкомысленным одобрением революционного террора всё время отличалась партия к.-д. К стыду С.Ф. Ольденбурга, он избрал себе прибежище именно в этой гнусной партии, руководитель которой, П.Н. Милюков объявлял левый террор здоровым явлением русской жизни. Другой к.-д., И.В. Гессен в начале 1909 г. реагировал более вменяемо: «его отношение к террору безумно. Это гибель нашей партии» [«Наследие Ариадны Владимировны Тырковой. Дневники. Письма» М.: РОССПЭН, 2012, с.84].

К.-д. разжигали и одобряли анархические разбойные выступления, которые перебежавший на сторону критиков правительства шатающийся М.О. Меньшиков в «Новом Времени», переориентировавшийся на поддержку Г. Думы, считал невозможным отождествлять с политическим восстанием против монархической власти: «если восстание, тогда причём же этот поджог города, истребление частных жилищ, попытка сжечь Гостиный двор?», «грабёж частного имущества, разбитие кабаков и притонов» [М.О. Меньшиков «Письма к ближним. 1905» СПб.: Машина времени, 2022, Т.4, с.692].

Успехи партийной пропаганды к.-д. при указанной С.С. Ольденбургом слабости партийного состава обеспечивали их спонсоры: «кадеты, несомненно, не имели бы такого крупного успеха», «если бы на их стороне не были бы евреи, которые не только вотировали за них, но и дали крупные деньги на агитацию. Хорошо понимая, что без денег ничего не выйдет. Об этом свидетельствовали в донесениях министру почти все губернаторы» [Д.Н. Любимов «Русское смутное время. 1902-1906» М.: Кучково поле, 2018, с.369].

Русские монархисты не собирали подобных сумм на пропаганду, поскольку отрицательно относились к институту Г. Думы и партийной борьбе.    Пропагандой вовсе не занималось правительство, что составляет одно из главных достоинств монархического режима. При преобладании количества либеральных газет партии к.-д. удавалось распространять революционную ложь в промышленных масштабах и оказывать тем самым самое негативное влияние на общество

Если очень кратко набросать такой контекст событий, выбор С.С. Ольденбурга становится понятен.  Его отцу и другим демократам не удалось внушить ему антимонархические предрассудки, без которых, наблюдая за чудовищными грабежами и убийствами, совершаемыми революционными партиями при идейном пособничестве со стороны левой интеллигенции, не получится оправдывать всевозможные преступления необходимостью во что бы то ни стало разрушить Российскую Империю и водворить на развалинах принципы демократии. Борьба правительства Императора Николая II с революционерами становится тогда закономерной, плодотворной и крайне необходимой.

По свидетельствам лиц, близких С.Ф. Ольденбургу, в ноябре 1906 г. он осуждал Союз Русского Народа и о. Иоанна Кронштадтского за их борьбу с революционным еврейством и всеми иными разрушительными силами. Биограф С.Ф. Ольденбурга т. Каганович приводит письмо18 ноября 1906 г. с припоминанием сыну «про твои горячие слова по еврейскому вопросу» (в пользу еврейства) и сравнением с тем как прооктябристская газета «Новое Время» ведёт «травлю евреев». «Ты так ушёл от меня душой».

Б. Каганович не приводит ответа сына для честного сопоставления доводов. Мы можем только наблюдать что, проживая в лево-интеллигентской среде, молодой С.С. Ольденбург постоянно подвергался подобного рода индоктринации. Не приходится поэтому удивляться что при таких зависимых обстоятельствах он остановил свои симпатии на партии октябристов, а не более правой системе взглядов. Даже отстаивание октябризма становилось нелёгким подвигом.

Какого рода “травля” велась упомянутой газетой можно посмотреть на примере корреспонденции князя Михаила Шаховского из г. Николаева «Угнетение и Евреи»: «под влиянием различных речей из Таврического дворца, Евреи стали считать себя воротилами всей жизни, перед которыми должны испугаться власти». По ложному донесению о подготовке погрома в Николаеве арестовали четырёх гимназистов и реалистов. После тщательного расследования «ученики были освобождены из-под ареста, а Евреи начали вопить, что администрация содействует организации погрома». На деле же власти приняли все необходимые меры против погромов, но евреи участвуют «на митингах и совещаниях на соседних заводах, возмущая рабочих» [«Новое Время», 1906, 2 июля, с.5].

Такое поведение революционеров настраивало население против евреев и против Г. Думы, за которую они агитировали.

В некрологе «Памяти Г.Н. Трубецкого» 11 января 1930 г. С.С. Ольденбург вспомнит про издаваемый покойным журнал «Московский Еженедельник» (1906-1910), который он читал, будучи студентом: там печатался П.Б. Струве. Г.Н. Трубецкой тогда представлял идеологию партии Мирного Обновления, вышедшей из рядов к.-д. По выражению С.С. Ольденбурга, этот журнал стоял между правительством и оппозицией [Г.Н. Трубецкой «Воспоминания русского дипломата» М.: Кучково поле, 2020, с.16, 637].

Статьи Г.Н. Трубецкого и П.Б. Струве того времени зачастую не заслуживают ни малейшего одобрения, полны бессмысленной либеральной демагогией, лживыми упрёками в адрес монархических властей и подлейшими призывами прекратить борьбу с революцией: «пока вся Россия находится под усиленной охраной, вам нечего и мечтать об успешной охране её границ, её интересов и её достоинства. И пока в России открыта возможность для хозяйничанья авантюристов, приведших нас к теперешнему состоянию, до тех пор самые разумные усилия отдельного ведомства не в состоянии создать для России того международного положения, с которым связаны наше историческое будущее и наша безопасность в настоящем» [Кн. Григорий Трубецкой «Россия и Япония» // «Московский Еженедельник», 1906, 16 декабря, №39, с.16].

В 1909 г. Г.Н. Трубецкого привлекли к суду за статью со словами «зло самодержавия». Даже октябристы считали газету Трубецкого слишком “прогрессивной”, где очень редко встречалось «несколько здравых и патриотических суждений», и то непременно компенсированных «клеветническим утверждением, что армию в России не любят и не уважают» «и что весь корпус русских офицеров есть пристанище неудачников, алкоголиков, карьеристов и тупиц. Это, конечно, в стиле «Еженедельника» и его издателя» [«Голос Москвы», 1909, 10 мая, с.2].

С.Ф. Ольденбург писал В.И. Вернадскому 8 декабря 1906 г.: «здесь репрессии против к.-д.». «Жаль очень, что Серёжа не хочет прозреть». 16 декабря старший Ольденбург писал сыну, что борьба с революцией ведёт «Россию ко временам Плеве и Сипягина».

В действительности при В.К. Плеве ещё не было необходимости применять наиболее страшные, но неизбежные и необходимые, меры борьбы с массовым революционным террором. При Столыпине, как хорошо понимали русские монархисты, несмотря на наличие бесполезной Г. Думы, пресловутый режим Плеве «кажется просто райским благоденствием рядом с царящим сегодня режимом, виселицами, полевыми судами, ссылками, редакторами, отсиживающими в тюрьмах, закрытием газет и всеми репрессиями» [П.А. Крушеван «Знамя России» М.: Институт русской цивилизации, 2015, с.638].

Непонимание того что Россия при наличии Г. Думы по вине революционеров несёт огромный урон, какого не было в России без Г. Думы, типично для единомышленников С.Ф. Ольденбурга и показывает их полную необъективность. Означает что интересы демократии для них важнее России, при их противоположности.

Наиболее выдающиеся русские политики, убитые красными террористами, Д.С. Сипягин и В.К. Плеве, для С.Ф. Ольденбурга символизировали нечто самое худшее. Его воззрение, как и всей левой интеллигенции, сводились к формуле Писарева: «Династия Романовых и петербургская бюрократия должны погибнуть» [Д.И. Писарев «Сочинения» М.: Госполитиздат, 1955, Т.2, с.126].

Демократы, прикрываясь специально для этого сочинённой гнусной ложью об организации В.К. Плеве еврейских погромов, оправдывали революционный террор и прямо радовались убийствам русских монархистов. Такие представители партии к.-д. хранили у себя дома оружие лево-экстремистских партий [Б.Я. Корпжива-Лурье «История одной жизни» Париж, 1987, с.22, 30].

Внося свой вклад в противостояние этому идейному течению, в начале 1907 г. С.С. Ольденбург начал печататься в октябристской газете «Голос Москвы». Дебют вызвал у его отца новые нотки неодобрения. Во всяком случае, Сергей Сергеевич самостоятельно принял решение пойти в политическую публицистику, не пользуясь никакими связями отца-академика, а действуя вопреки ему.

В воскресном номере газеты А.И. Гучкова было напечатано за полной подписью:

«Новый референдум восстановил в университете положение неустойчивого равновесия – снова отдал его в руки пресловутой “общей сходки”. Борьба против неё была упорна. Под давлением всеобщего недовольства, центральный орган (в котором из 31 члена – 22 сторонника “общей сходки”) постановил вопрос о законодательности сходки на голосование всего студенчества.

«Признаёте ли вы общую сходку высшим законодательным учреждением?»

Кажется, ясно. И на этот вопрос 2150 студентов ответило “нет”, 2050 ответили – “да”. Но не голосовавшие 4000 уже никоим образом не могут считаться сторонниками общей сходки; левые мобилизовали все свои силы. И при подсчёте все условные “да” считались наравне с простым “да”. Но под формальным предлогом – сходка не признана “высшим”, но может быть признана “средним” законодательным учреждением – левые партии снова выставляют проект организации с общей сходкой, обставив передачу вопросов на референдум почти непреодолимыми препятствиями.

Уже решённый вопрос снова баллотируется на масленице, когда многие студенты разъехались; на первой неделе великого поста производится однодневное “дополнительное” голосование – и в результате большинство 2400 против 1760 принят проект, восстанавливающий общую сходку. Левые развили усиленнейшую агитацию, призывали голосовать за сходку во имя… “объединения пролетариев всех стран”, печатая в бюллетенях лозунги своих партий.

Давление партийной дисциплины перетянуло на их сторону около 300 студентов; часть противников сходки “почила на лаврах” после первой победы – и левый проект организации принят.

После двух взаимно уничтожающихся референдумов студенчество московского университета вернулось к “разбитому корыту”, к анархии осеннего полугодия, достаточно уже всем известной. Левые партии, властвующие в университете, доказали на деле свои административные способности… Кто теперь захочет, чтобы вся Россия оказалась в положении наших высших учебных заведений?» [С.С. Ольденбург «Левые в университете» // «Голос Москвы», 1907, 11 марта, с.1].

Ольденбург-мл. блестяще высмеял красное студенчество, служившее предметом поклонения всех левых партий за то что именно оно всегда являлось основной движущей силой революции. Удар по интеллигентскому кумиру был болезненно воспринят отцом, который был явно уязвлён, когда утверждал 18 марта, будто эту заметку не следовало писать, она «совершенно бессодержательна» (!), а «тон заправски газетный» (т.е. по-настоящему острый). Правота широкого политического обобщения С.С. Ольденбурга, направленного против всей махины революции, подтвердится, когда её полная победа действительно приведёт к самой чудовищной анархии. Это было ясно при наблюдении за её частичными успехами. Личный опыт С.С. Ольденбурга полностью подтверждал правоту его монархических убеждений.

Эту историю С.С. Ольденбург даже включил в гл.13 «Царствования».

Как выражает на этот счёт историк, «многие считают биографию скрытой автобиографией» [Грэм Робб «Жизнь Бальзака» М.: Центрполиграф, 2014, с.15].

В марте 1907 г. авторы «Голоса Москвы» написали весьма достойные некрологи в честь К.П. Победоносцева, но партийность октябризма вызывала появление в газете постоянных выпадов не только против к.-д. и левых, а порою и более частых – против правых организаций.

С.Ф. Ольденбург 18 июля 1907 г. писал: «юноша сильно похудел, и это меня волнует – он в Финляндии». 8 августа здоровье продолжало вызывать опасения: «Серёжа что-то кашляет, т.ч. на душе у меня не спокойно».

Можно обратить внимание, что академик В.Р. Розен одобрительно отозвался о смелости политической непреклонности С.С. Ольденбурга, 21 июля 1907 г. передавая поклон и лучшие пожелания «Вашему храброму октябристу».

Русские монархисты очень ценили Розена: «В.Р. был убеждённый и горячий русский патриот и это доказывал он не одними словами, как часто бывает, а своими поступками и делами. Он пламенно желал величия и блага своему отечеству и русскому народу и в этом превосходил очень многих русских по рождению» [Н.И. Веселовский «Барон Виктор Романович Розен. Некролог» СПб.: Сенатская типография, 1908, с.22].

Это один из примеров, на кого мог ориентироваться С.С. Ольденбург среди своих знакомых и в окружении его отца. Открытая борьба с левым студенчеством полностью соответствует тому чем занимался Розен в эпоху столь ненавидимого партией к.-д. Д.С. Сипягина. К примеру, 29 января 1901 г. В.Р. Розен писал С.Ф. Ольденбургу о петербургских левых студентах и профессорах: «шайка мерзавцев работает усердно и, по-видимому, готова на всё», «при ужасном скудоумии массы и подлости шайки».

Народоволец Д.А. Клеменц, дядя будущей жены С.Ф. Ольденбурга, справляясь о здоровье Сергея Сергеевича, тогда же возмущался сразу Д.С. Сипягиным и В.Р. Розеном, приписывая последнему влияние на П.М. Мелиоранского, который «тоже кипит гневом и негодованием на студентов».

Идеолог социал-демократической партии в статье «О демонстрациях» указывал что революционная организация студенческих выступлений является для них желанным и притом недостижимым образцом: «Если бы демонстрациям предшествовала обдуманная, систематическая и широкая агитация в рабочей массе, подобная той, которая имеет место в студенческой среде,— где перед каждой большой демонстрацией происходит множество подготовительных совещании и собраний, —то на наш призыв откликались бы не тысячи, а десятки тысяч рабочих, и тогда мы повели бы с нашими “усмирителями” совсем другой разговор». Главнейшую роль студентов в революционном движении Плеханов признавал и объясняя убийство Д.С. Сипягина борьбой монархистов с левыми студентами, а не с рабочими [Г.М. Плеханов «Сочинения (1900-1903)» М.: Госиздат, 1926, Т.12, с.190, 199].

Так раз к 13-14 годам формируются основные политические воззрения, и С.С. Ольденбург под влиянием убийств Н.П. Боголепова и Д.С. Сипягина уже тогда мог правильно осознать, кто представляет собой самую страшную опасность для России. Естественны разнообразные влияния и со стороны православной, монархической литературы, с которой он не мог не ознакомиться, живя в Российской Империи.

24 мая 1908 г. В.И. Вернадский писал жене из С.-Петербурга: «Сергей очень устал, кажется, очень огорчён Сегоней, и всё как-то здесь грустно». В дореволюционной семейной переписке Вернадских политические расхождения с Сергеем Сергеевичем ни разу прямо не упомянуты. В данном случае огорчение С.Ф. Ольденбурга может быть вызвано ими.

Учась на юридическом факультете, Сергей писал стихи и небольшие рассказы, чем позже никогда более не занимался. Политические переговоры по телефону возмущали своим правым направлением Н.Е. Вернадскую. Ольденбург вёл их прямо в её квартире, пользуясь дружбой Вернадских с его отцом. Такие детали попали в некролог, написанный Ю.Ф. Семёновым, скорее всего, о виденном им своими глазами в Москве до 1910 г. и отъезда в Тифлис. Ю.Ф. Семёнов там же упоминает, что Сергей Сергеевич постоянно опаздывал к обеду Вернадских.

Георгий Вернадский подобного своенравия не проявлял и был воспитан апологетом П.Н. Милюкова. О чём в эмиграции очень жалел: «Милюкова я ненавижу именно за то что им был увлечён и верил ему» (май 1922 г.) [«Источник», 1999, №1].

Явно нельзя говорить о космополитическом либерально-интеллигентском образовании. С.С. Ольденбург получил какую-то мощную русскую культурную и православную закваску, которая со временем развивалась в ещё более правом направлении. По религиозной части тем более нет никаких причин рассчитывать на влияние со стороны отца. О полном расхождении относительно христианского исповедания известно из сообщений о встрече С.С. Ольденбурга с отцом в 1923 г. в Берлине.

«Православие есть нечто большее, чем просто вероисповедание, — оно есть целостный жизненный идеал, сложная совокупность оценок и целей; и хотя в жизнь народом оно претворялось и претворяется весьма несовершенно, в той или иной мере печать его лежит на всех народных созданиях», писал в 1922 г. Георгий Флоровский [Г.В. Флоровский «Из прошлого русской мысли» М.: Аграф, 1998].

Совсем иное: «история русской интеллигенции — это история русского революционного движения. Оба понятия неразделимы. Русская революция была одновременно и творением, и смыслом существования интеллигенции» [Тибор Самуэли «Интеллигенция и революция» // «Новый Колокол. Литературно-публицистический сборник» Лондон, 1972, с.366].

С.С. Ольденбург, следовательно, совершал идейное развитие в противоположную сторону и не принадлежал к такой интеллигенции. В доэмигрантский период его можно отнести скорее к лагерю сторонников сборника «Вехи», которые предъявили акт «капитуляции поборников русской идеи перед самодержавием» [«Свободная мысль», 1997, №7, с.37].

Монархисты использовали слово «космополит» как ругательство. Так же и «интеллигент, брр, какое омерзительное слово» [П.Н. Краснов «Фарфоровый кролик. Волшебная песня» Пг.: В. Березовский, 1915, с.267].

О заслуженном недоверии Императора Николая II к интеллигенции С.С. Ольденбург будет писать в биографическом очерке о Государе в 1925 г. [В.И. Назанский «Крушение Великой России и Дома Романовых» Париж, 1930, с.169].

«Вехи» т. Ленин назвал: «сплошной поток реакционных помоев», ложно приписывая всей к.-д. партии идеологию «Вех». Сборник умеренно-правых публицистов в действительности был направлен против революционных интеллигентских левых партий, отнюдь не исключая к.-д. [В.И. Ленин «Полное собрание сочинений» М.: Политиздат, 1980, Т.19, с.167, 173].

Сочинения Ленина за 1909 г. наглядно показывают разгром монархистами революционного движения и то, какой межусобный раскол внесло в их ряды учреждение Императором Николаем II Г. Думы. Хотя она и не нужна для монархического строя как такового, но использование Г. Думы позволило утилизировать в ней враждебные самодержавию демократические партии и уменьшить приносимый ими вред России. Учреждение Г. Думы имело целью усилить монархический принцип, а не заменить его демократическим.

Октябристы, к которым относил себя С.С. Ольденбург в ту пору, активно поддерживали авторов «Вех». Но он прислушивался и к голосу явных черносотенцев.

Четверть века спустя Ольденбург вспоминал, как поразили его, где-то в 1909 г., на заседании Г. Думы слова крайне правого православного монархиста, Г.А. Шечкова, об окончании константиновской эпохи христианства и возвращении западной идеологии демократического пантеизма обратно к миланскому эдикту 313 г.: «с тех пор миновало лето мировой жизни: и теперь наступает осеннее равноденствие – уравнение язычества с христианством. Настаёт волчий век, и мы с тревогой глядим на предстоящие долгие тёмные ночи».

Неуместны в связи с этим иногда встречающиеся попытки изобразить С.С. Ольденбурга каким-либо умеренным либералом, а не православным монархистом. Что вполне касается также Императора Николая II, относительно которого разбор ошибочных трактовок и побудил Ольденбурга в дальнейшем написать его историю.

Георгий Шечков противопоставлял самодержавный монархический принцип демократическому парламентаризму на основе непризнания Евангелием решений счётного большинства и на примере Собора 1613 г., когда Династия Романовых не была избрана каким-либо большинством голосов либо вследствие делегирования народной власти. Постановление Собора Царю Михаилу гласило: «не по человеческому единомыслию, ниже по человеческому угодию пред-избра, но по праведному суду Божию сие царское избрание на Тебе» [Г.А. Шечков «Обязанность или привилегия» М.: Тип. Русского Голоса, 1906, с.4].

По всей видимости, С.С. Ольденбург вспоминал думский вероисповедный законопроект о равноправии, вызвавший сильнейшее недовольство всей правой печати, направленной против к.-д. и союза октябристов: «Тактика г. Гучкова блистательно оправдала себя перед революционерами. Под прикрытием тихеньких фраз и дружелюбных отношений с властями, октябристское ополчение достигло теперь того, чего не могли сделать ни вооружённые восстания, ни всеобщие забастовки. Россия впервые становится не Россией, перестаёт быть тем, чем была тысячу лет и чем до сих пор ещё значится по основным законам» [«Земщина», 1909, 3 июня, с.3].

В эти дни Н.Е. Марков, Г.Г. Замысловский, Г.А. Шечков были приняты московским митрополитом Владимиром, который выразил им благодарность за речи против врагов православия.

М.В. Родзянко, напротив, упирался и уверял газетчиков, что вопреки слухам из газет к.-д., его фракция «никогда» не поступится вопросом о веротерпимости и не снимет его с очереди рассмотрения в Г. Думе [«Голос Москвы», 1909, 28 января, с.3].

История законопроекта не попала на страницы «Царствования Императора Николая II» С.С. Ольденбурга, т.к. не возымела реальных последствий. Но он отмечает, что в 1909 г. А.И. Гучков и октябристы сблизились с левыми партиями. «Голос Москвы» нападал в 1909 г. гораздо чаще на СРН, М.О. Меньшикова и В.П. Мещерского, а не на левых. Приводя из газеты СРН «Минское Слово» пассажи про «поганый язык» П.Н. Милюкова, издание октябристов как будто сочувствовало лидеру партии к.-д. и брало его под защиту. В правых изданиях за 1910 г. «Голос Москвы» называли органом левых октябристов, которые ближе к левому лагерю, чем к монархическому.

Газета умудрялась называть православно-монархические убеждения протоиерея Иоанна Восторгова проповедью папизма. Абсурдную риторику октябристов чуть позже не постеснялся подхватить ненавистный им А.И. Дубровин, когда от него стали отходить правые монархисты и о. Восторгов сформировал отдельный Московский СРН. Дубровин, столкнувшись с тем что духовенство начинает перехватывать лидерство в СРН, тоже заговорил об угрозе папизма.

Несомненно, что мемуарист и историк, зрелый Ольденбург располагается намного правее партии октябристов, но и в 1909 г. он уже ощущал себя христианином, а не либералом. Идеология Союза 17 октября, по самому его наименованию, имела сиюминутное, прикладное значение. Компромисс между последовательной правой монархической идеологией и полноценным левым либерализмом, был слишком неустойчив и неминуемо должен был рассыпаться от неразрешимых противоречий внутренних конфликтов принципов.

Первоначально блокировавшаяся с монархистами партиями октябристов принимала участие в борьбе с революцией 1906 г., и этим, а не либерализмом, она снискала поддержку С.С. Ольденбурга. Свободолюбия хватало и в каких угодно других партиях. Когда октябристы вильнули налево, Сергей Сергеевич за ними не пошёл, сдвинувшись скорее ещё правее. Партия октябристов не являлась чем-то однородным. Существенные расхождения взглядов наблюдаются при одном формальном членстве в к.-д. Или в Союзе Русского Народа. Ориентир на политику Императорского правительства для С.С. Ольденбурга служил более надёжной вехой, чем октябризм.

18 февраля 1909 г. С.Ф. Ольденбург писал Вернадскому: «Как Серёжа? Судя по его письмам, он порядочно занят и по римскому праву работает». 21 марта В.И. Вернадский сообщал жене: «Серёжу не видел – в день отъезда твоего он опоздал и обедал один, а вчера не был вовсе». Отец и сын продолжали годами проживать в разных городах, однако 20 мая 1909 г. Вернадский упоминает «безумное ухаживание» Ольденбурга-старшего за сыном, подразумевая, судя по контексту сравнений, финансовую сторону их отношений [В.И. Вернадский «Письма Н.Е. Вернадской (1909-1940)» М.: Наука, 2007, с.18, 22].

Придерживаться правых взглядов в среде левого студенчества было весьма непросто. О чём имеется краткая обмолвка С.С. Ольденбурга, отсылающая к собственному опыту, сравнительно с идейными переменами в эмиграции: «когда в прежнее время в большинстве бывали левые, они такой корректности и терпимости к правому студенчеству не проявляли!» [«Русская Мысль» (Берлин), 1922, Кн.VIII-XII, с.200].

Подробнее о пережитом им вспоминал сменовеховец Николай Устрялов: «вот С.С. Ольденбург, незаурядная личность. Ясно представляется его тщедушная, чистенькая фигурка на трибуне в аудитории №1. Кругом убийственный шум, свистки, крики “долой”… Он же совершенно спокойно, как ни в чём ни бывало, упорно, хотя и тщетно, хочет сказать свою речь от… студенческой фракции октябристов». На весь Московский университет октябристов было 3-5 штук, по утверждению мемуариста левых взглядов, рассказывающего о молодом монархисте, всё же, с симпатией: «изумительно мягкий, застенчивый в личном общении», «он был всегда непоколебимо твёрд и даже упрям, как только дело доходило до политических споров». С.С. Ольденбург тогда был за союз России и Германской Империи. Не закончил оба факультета, где пробовал учиться.

Устрялов также запомнил саморекомендательный стишок про карточные игры с представителями партии к.-д. при принципиальном голосовании в пользу правых:

«Люблю поездки в Петербург

И сходок общий свист…

Я, значит, буду Ольденбург

Сергей Сергеич, октябрист».

В эмиграции, где оба приобрели широкую известность с разных политических флангов, они уже ни разу не встретились [Н.В. Устрялов «Былое – революция 1917 г.» М.: Анкил, 2000].

Как и многие перешедшие на сторону большевизма сменовеховцы и соглашатели, Устрялов ранее состоял в партии к.-д., которая имела некоторые заслуги в поддержке Белого Движения, но в лице левого крыла моментально изменила ему после того как не сумела за счёт воинов-монархистов въехать в Москву.

Внутри самой партии к.-д. Устрялова критиковали за полную поддержку Колчака, оказавшуюся столь непродолжительной [«Съезды и конференции конституционно-демократической партии. 1918-1920» М.: РОССПЭН, 2000, Т.3, Кн.2, с.113].

27 декабря 1909 г. выпускник Горного института Д.А. Смирнов (1883-1945) из Москвы писал С.Ф. Ольденбургу: «вчера я заходил в Шереметев переулок к Серёже, мне сказали, что уехал ещё 18-го в Санкт-Петербург, и потом, что вообще он почему-то уехал с этой квартиры куда-то на Пречистенку. Мне было очень жаль, что не пришлось его повидать». «Государственная дума, кажется, понемногу превращается в труп, что признал даже, к моему удивлению, и сам Родичев» [«Восточный Туркестан и Монголия. История изучения в конце XIX – первой трети XX века» М.: Индрик, 2020, Том IV, с.475].

Широту интересов С.С. Ольденбурга показывает прочтение им 5 мая 1910 г. в московском 1-м Женском клубе лекции «Проспер Мериме (1804-1870). Жизнь и творчество».

Дмитрий Смирнов, как и многие востоковеды, поддерживал контакт с С.С. Ольденбургом. 21 сентября 1910 г. он пишет из Москвы: «Слышал от Серёжи о Вашей операции. Желаю Вам скорого выздоровления».

2 ноября 1910 г. С.Ф. Ольденбург снова жаловался сыну на “травлю” инородцев, беспокоясь о евреях, мусульманах, поляках, кавказцах. «Горе России в тот день, когда они поддадутся провокаторской пропаганде Союза Русского Народа».

Можно согласиться с его биографом т. Кагановичем, что эти суждения С.Ф. Ольденбурга отлично объясняют его поведение после октября 1917 г. Как и жизненный выбор Сергея Сергеевича, узревшего в революции настоящую национальную катастрофу, в отличие от воображаемой угрозы в клеветнических фантазиях о СРН.

Правый монархист, профессор Киевской Духовной Академии Д.И. Богдашевский в переписке постоянно упоминал необходимость идейной борьбы с представителями партии к.-д., называя так всех носителей левых убеждений. К примеру, 11 октября 1910 г. он пишет: «кадетский, впрочем, принцип – вносить, где возможно, смуту, разделение – ими строго выдерживается» [«Вестник ПСТГУ II», 2013, Вып.6, с.97].

Регулярные политические выпады в письмах С.Ф. Ольденбурга трудно назвать как-то иначе.

Революционно настроенный Д. Клеменц, начисто игнорируя правые взгляды С.С. Ольденбурга, писал его отцу 22 февраля 1911 г. из Москвы в заядло-неадекватной антимонархической манере: «Очень рад, душевно рад, что Ваш Сергей Сергеевич решил перебраться в Мюнхен. И за границей много пошлого, тупого бестолкового; но там ни одному болвану уже не придёт в голову издеваться над умственной жизнью. Там уже ни спекулянт, ни шахер-махер не осмелится предложить науку передать в руки держиморде. Думаю, что в Мюнхене Сергею Сергеевичу будет хорошо. Там недурная русская колония» [«Восточный Туркестан и Монголия» М.: Памятники исторической мысли, 2018, Т.1, с.276].

Весь этот неопределённый набор слов является ритуальным проклятием в адрес решительно-правой политики русских монархистов в министерстве народного просвещения и не имеет никакого отношения к личности С.С. Ольденбурга. Пока не ясны настоящие мотивы переезда на кратковременное обучение в Германию, и какие научные задачи в это время ставил С.С. Ольденбург, который скорее бежал от буйств и насилий левых студентов, не дававших монархистам заниматься. С другой стороны, частая перемена мест обучения указывает, что Сергей Сергеевич тогда отнюдь не собирался следовать примеру отца и выбирать учёную карьеру. В итоге он присоединится к чиновничеству, служившему главной опорой Престола.

В более буйный 1905 г. у будущего белоэмигранта, учёного авиа-изобретателя, вынужденные мотивы перейти к получению образования в Европе были такие: «Георгий не скрывал своих взглядов и присоединился к группе студентов-“академистов”, призывавших учащихся вернуться в аудитории и продолжать занятия. Студенты-революционеры враждовали с “академистами” и частенько избивали их, досталось и Ботезату» [В.Р. Михеев «Георгий Александрович Ботезат. 1882-1940» М: Наука, 2000, с.23].

Именно революционеры в Российской Империи являлись главными врагами просвещения, постоянно прибегавшими к насилию против тех кто налаживал образовательную систему.

После разоблачения со стороны академистов, расследование, которым занимались монархисты П.Ф. Булацель и Г.Г. Замысловский, установило что в Горном институте при попустительстве трусливых профессоров революционные партии захватили в своих интересах раздачу фонда стипендий, расхищали казённые суммы, принуждали студентов к отчислениям на нужды с.-р. и с.-д. А «бедным студентам, которые были против забастовки» отказывали в поддержке. «Государь даёт деньги на учение бедным студентам, и из этих денег профессора допускают отчисление в фонд, на нужды революционного движения, имеющего целью ниспровергнуть трон того же самого Царя, Который жертвует эту стипендию нуждающимся, учащимся студентам» [«Идейные кассиры. Из истории Горного института Императрицы Екатерины II» СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1910, с.68, 110].

В феврале 1911 г. левые интеллигенты типа В.И. Вернадского скопом побежали из Московского университета, зная что «одновременный уход значительного числа профессоров нанесёт огромный урон преподаванию». Но задачи правильной организации просвещения их не интересовали, на первом плане всегда была борьба с Монархией [А.Н. Савин «Университетские дела. Дневник 1908-1917» М.: Центр гуманитарных инициатив, 2015, с.136].

И тот же самый Вернадский при большевиках будет отстаивать необходимость сотрудничать с красными несмотря ни на какие их преступления, оправдываясь интересами “науки”.

«Левые общественные круги, в том числе и левые партии Государственной Думы употребляли все усилия, чтобы держать народного учителя в тяжком материальном положении, создавая из него озлобленного революционера. Они всегда противились всем попыткам правительства улучшить материальное положение народных учителей, понимая, что таким образом может потухнуть нужный им священный уголёк “революционного гнева”». «Преподавание прикладных знаний всегда встречало ожесточённую оппозицию со стороны нашей интеллигенции и левых скамей Государственной Думы» [Ювенал «Мировая угроза. Этапы русской революции» Константинополь, 1921, с.36-37].

Понятно почему С.С. Ольденбург был на стороне русских монархистов, а не левых мракобесов. Установить точнее причины отъезда Сергея Сергеевича надо будет позже через ознакомление с полной его перепиской с отцом. Особую роль могло сыграть и состояние здоровья.

Примером подмены причины и следствия является мемуарный отрывок о том как правый министр народного просвещения 1908-1910 г. А.Н. Шварц якобы предпринял «своего рода жандармский поход на университеты, с целью передачи всего дела подготовки русских учёных в руки немецких профессоров» [Н.П. Кондаков «Воспоминания и думы» Прага, 1927, с.32].

Прибегать к подготовке преподавательского состава в Германии приходилось из-за вынужденной необходимости устранять из университетов революционно-партийных активистов среди левой интеллигенции. Похоже, с этими министерскими проектами и оказался связан С.С. Ольденбург.

8 июня 1911 г. Д.А. Смирнов осведомлялся: «Как устроился Серёжа в Мюнхене и как он поживает?».

Ссылка на зарубежный опыт единожды проскальзывает в пылкой статье С.С. Ольденбурга о необходимости знать азиатскую географию и имена ведущих китайских политиков наравне с английскими типа Ллойд Джорджа. Уже заработав себе репутацию заклятого врага евразийцев, он избегает обратной крайности, не следуя слепому преклонению левой интеллигенции перед европейской образованностью, а напротив, осуждает несправедливость европоцентризма: «в современной жизни Китай начинает играть всё более заметную роль. А мы до сих пор знаем о Китае примерно столько же, как европейцы о России: мне самому приходилось видеть немецких студентов-филологов, которые не знали о существовании Киева!» [«Возрождение», 1926, 23 февраля, с.2].

В октябре 1911 г. С.С. Ольденбург обсуждал с отцом публикацию письма С.Ю. Витте, пытавшегося в очередной раз привлечь внимание к тому, что от манифеста 17 октября остался лишь труп [«Проблемы реформирования России на рубеже XIX- XX вв.» СПб.: ЕУ, 2018, с.306].

Действительно, хотя либералы и пытаются представить провозглашение свобод безоговорочно самым важным и чуть ли ни самым положительным актом Императора Николая II, манифест 17 октября имеет не больше значения чем любой из десятков опубликованных манифестов, свидетельствовавших о незыблемости Самодержавия.

Вынужденно опубликованный для борьбы с революцией, манифест 17 октября 1905 г., преследовал цель продемонстрировать бессмысленность либеральных декламаций и требований свобод всего и вся, предъявляемых к власти, т.к. сами революционеры первыми же уничтожат любые свободы и из-за них любое такое формальное провозглашение окажется пустым звуком. Такое революционное уничтожение по сути является точным политическим определением слова “свобода”.

14 октября 1911 г. С.С. Ольденбург писал из университетского городка Гёттинген в Саксонии: «выборы в этот раз несомненно дадут более левый Рейхстаг, хотя и менее левый, чем в 1909 г. при проведении финансовой реформы». «Я никогда не считал последние годы Столыпина тем защитником представительного строя, каким его выставляют и не сочувствую той легенде, которой теперь хотят его окружить». Здесь, в отличие от письма за апрель 1906 г., Ольденбург-младший занимает уже твёрдые монархические позиции, поддерживая политику Императорского правительства Николая II и борясь с либеральной мифологией о Столыпине. По тогдашнему суждению С.С. Ольденбурга, убитый социалистом П.А. Столыпин показал себя «на высоте», когда противостоял Г. Думе с «не запугаете», а не когда «дал себя втянуть в “национальную политику”», показавшую «что своей настоящей политики у него нет, что он не вождь».

«Насколько он считается с “новым строем” и с законностью, показала история с западным земством, – выводилась настоящая цена курса на обновление. – И, конечно, в Манифесте 17 октября и в то время намечался другой порядок, чем тот который теперь». Но если в 1906 г. 17-летний С.С. Ольденбург опасался преград Г. Думе и левой общественности со стороны правительства, то в 1911 г. он их прямо приветствует: «тогда было обещано слишком много», «слишком много набрали в рот, чтобы можно было прожевать». «Проведение всего обещанного привело бы к анархии, к социальной революции». «Нельзя было взять назад» (учреждение Г. Думы) «надо было создать фикцию. Это и было сделано». «Во многом надо, мне кажется, иначе действовать, может быть, делать понемногу фикцию менее фиктивной, а не более, надо было примирять различные общественные силы, но общая линия поведения была неизбежна». «Столыпин последнее время очень неумело это вёл». «Может быть, Коковцов лучше сумеет. И Витте ведь смог только уйти. Иначе ему пришлось бы то же делать».

Естественно, это самое верное умозаключение, что поддерживать политику Императора Николая II непременно следовало и в 1906 г., при возможных отдельных недочётах со стороны С.Ю. Витте, какие имелись и у П.А. Столыпина. Сдвиг С.С. Ольденбурга в сторону самостоятельного мышления и правильного понимания монархической политики, ощущения величайшей опасности социалистической революции, к которой вели либералы и парламентаристы, весьма значителен и может служить ценнейшим примером.

Тут необходимо согласиться с молодым Ольденбургом, что никакой выдающейся величины сравнительно со всеми другими царскими министрами Столыпин не представлял, и миф о его гениальной незаменимости не выдерживает критики. Многие правые монархисты также не видели в П.А. Столыпине своего представителя и желали возвращения в правительство И.Л. Горемыкина.

12 апреля 1912 г. С.С. Ольденбург из Германии высказал в письме отцу мнение о Ленском расстреле, которое сильно расходится с революционной пропагандой: «думаю, что солдаты только выполнили свой долг», «что касается запросов и двусмысленной позиции правительства, то, по-моему, это просто желание придраться к случаю и прижать иностранных капиталистов. Будь прииски в руках правительства или в русских руках, и музыка в Государственной думе была бы другая» [Ф.А. Гайда «Власть и общественность в России» М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016, с.180].

30 мая 1912 г. С.С. Ольденбурга касается короткое упоминание в письме В.И. Вернадского жене: «Серёжа едет в Швецию и может быть на Азорские острова».

Интересно, встречался ли С.С. Ольденбург с А.Н. Красновым. В 1937 г. Владимир Вернадский признавал, что лично знал Петра Краснова. Их сестра Анна Николаевна Краснова по меньшей мере до 1914 г. проживала под Харьковом, как и дочь А.Н. Краснова (1901 г.р.) Вера. В мае 1941 г. в дневнике В.И. Вернадского упоминается переписка с Анной Красновой.

Лето 1912 г. С.С. Ольденбург проводил у родственников его невесты, Ады Старынкевич, в родовом имении Читаки Казанской губернии. Там собрались Наталья Фёдоровна Ольденбург, Владимир Корнилов, Константин Старынкевич, Дмитрий Насонов и др. По воспоминаниям Иоанны Старынкевич, сестры Ады, они «участвовали в полевых работах, косили сено, ворошили, собирали в стога, кидали на возы, ездили с табуном в ночное» http://www.kmay.ru/sample_pers.phtml?n=2960

Сергей Сергеевич проводил здесь и лето 1906 г., судя по подписи к фотографии в воспоминаниях Е.Б. Халезовой. Мог бывать в Читаках и всякое иное лето, по менее конкретным упоминаниям.

4 августа 1912 г. С.Ф. Ольденбург писал сыну о встрече с Наместником Кавказа И.И. Воронцовым-Дашковым. Поскольку либеральная пропаганда создавала впечатление, будто из царских сановников только С.Ю. Витте был крупным политиком, то Ольденбург-ст. бездумно повторяет этот расхожий миф, будучи совершенно некомпетентен в своих поверхностных легкомысленных суждениях о русских монархистах.

Вздорное выражение С.Ф. Ольденбурга в письме сыну 8 декабря 1912 г., как всегда нацелено на то чтобы отравить его монархические настроения: «Правые Гос. Совета какие-то дикари, для которых не существует понятия “Россия”, а только их узкие классовые интересы». Несостоятельность этой клеветы вполне выявлена в исследовании С.С. Ольденбурга и во многих трудах, специально посвящённых Г. Совету.

Состоявший с С.Ф. Ольденбургом в одной левой академической группе Г. Совета экономист И.Х. Озеров с полным знанием дела критически отзывался вовсе не о предельно опытных правых монархистах, а именно об оказавшемся совершенно не на своём месте востоковеде С.Ф. Ольденбурге: «никуда не годный член Гос. Совета».

Относительно правой группы Г. Совета историки пишут о необходимости признания «интеллектуальных и деловых качеств» её представителей, которые преследовали отнюдь не классовые личные цели: «правые исходили из примата государственных интересов над всеми прочими» [В.А. Демин «Верхняя палата Российской империи» М.: РОССПЭН, 2006, с.150, 156].

Политически некомпетентный магистр санскритской словесности С.Ф. Ольденбург, не понимавший или не признававший монархического устройства Российской Империи, не мог уяснить, как именно поддержка сословного принципа соответствует интересам всех наследственно-профессиональных групп, а не только дворянства. Из общего развития сил сословий выстраивается национальное благосостояние. Идейная борьба монархистов с демократическим эгалитаризмом разоблачала основы левой пропаганды о том, будто равенство является положительной целью, а Монархическая Россия – преграда на пути к этой недостижимой утопии. В действительности напротив, правильное заслуженное неравенство является наиболее благотворной общественной системой. Стремление к равенству является очень действенным и потому столь активно использующимся пропагандистским ресурсом для мобилизации сторонников левых сил за счёт обмана, через разжигание ненависти и зависти. Левые партии тем самым скрывают подлинные недостатки общественного устройства и не позволяют добиваться их устранения, скрывая демократическую коррупцию или неэффективность социалистического устройства, выдвижением на первый план мишени неравенства.

Хотя равенство может временно достигаться только через всеобщее разорение и насильственные грабежи (чем по сути являются безумные социал-демократические налоги), левыми партиями равенство объявляется символом чего-то наилучшего, а не самого дурного в политическом смысле. Монархисты наиболее последовательно разоблачают эту утопическую химеру, предлагая сознательное стремление к наиболее справедливой и реалистичной системе заслуженного неравенства.

24 декабря 1912 г. из швейцарского альпийского курорта Шато д’О С.С. Ольденбург писал куда рассудительнее отца: «что в Государственном совете закон проходит – понятно: правительство на нём настаивает, а нейдгардтцы, самая правительственная группа, присоединяется. Протестуют только более независимые правые».

Обычно приходится говорить о противоположности взглядов в семье Ольденбургов, однако начало 1913 г. позволяет отметить и что-то общее в высказанном С.Ф. Ольденбургом новогоднем обращении: «больше всего желаю, чтобы Россия радостно сознала ту громадную, мирную внутреннюю работу, которая идёт теперь во всей русской жизни – работу, независимую от партий и направлений. В этом сознании – сила для возрождения России, для борьбы со злом и неправдою, для настоящей хорошей жизни» [«Огонёк», 1913, 6 января, №1].

Это пожелание очень напоминает итоговый исследовательский вывод С.С. Ольденбурга о том что революционно настроенная пантеистическая интеллигенция проигнорировала факт огромного развития русских экономических и культурных сил, состоявшегося в Царствование Николая II под защитой и при содействии Русского Самодержавия.

Можно усомниться, что под злом и неправдой С.Ф. Ольденбург правильно подразумевал революционные разрушительные силы, способные погубить Россию. Но интересен скорее типичный для монархистов, чем к.-д., выпад против партийности, который можно понимать и как критику парламентаризма, разочарование в нём.

16 октября 1913 г. В.И. Вернадский писал: «Серёжа с женой сейчас с Гельсингфорсе и, кажется, всё у них хорошо».

Супругой С.С. Ольденбурга месяцем ранее, 27 сентября, стала Ада Старынкевич, дочь Д.С. Старынкевича, с гимназической поры состоявшего в одной компании с С.Ф. Ольденбургом, В.И. Вернадским, А.А. Корниловым.

Относительно них имеется интересная запись рассказа Анны Ахматовой, сделанная 7 мая 1927 г.: «с С. Ольденбургом (сыном), его невестой и ещё другими была раз на каком-то конспиративном собрании, где говорили о тюрьмах, пели Марсельезу и, кажется, Интернационал. Было это в Царском Селе. С. Ольденбург (сын) был несколько раз у Николая Гумилева в Царском Селе» [Павел Лукницкий «Acumiana, Встречи с Анной Ахматовой. 1926-1927» М.: Русский путь, 1997, Т.2].

Естественно, что С.С. Ольденбург водил знакомство со множеством людей, в т.ч. интересовался теми, чьих политических воззрений не разделял. Возможно, тут сказывался круг знакомств Ады, придерживавшейся более левых взглядов, чем её муж. Существенно учитывать и близость места их проживания. В 1912-13 г. Н.С. Гумилёв жил на Тучковом переулке и каждую неделю приезжал к Ахматовой в Царское Село. Ирина Старынкевич, сестра Ады, училась с Ахматовой в одном классе.

Личным воспоминаниям Ольденбург предавался редко. Есть пример, как 18 февраля 1938 г. он написал, что в довоенное время ему «случалось странствовать» по восточным Альпам и убедиться, насколько не видна искусственно проведённая в 1866 г. граница между Германией и Австрией. Географически она ничем не выделена и проживает там один народ.

В некрологе «Маура» Сергей Сергеевич упоминал в 1925 г., что незадолго до мировой войны посещал солнечную Испанию и на оштукатуренных стенах небольших городков, столбиках моста, скамейках вагонов и на вокзалах, везде видел надписи «Маура – да» и «Маура – нет». Мауристов в одном из политических обзоров «Русской Мысли» С.С. Ольденбург называл крайне правыми представителями династического движения.

Позже в статье «1914-1939» он рассказал, что был в Париже во время объявления войны. 2 августа 1914 г. там «не действует метро, не ходят трамваи, исчезли с лиц автобусы. Такси реквизированы и бешено носятся по улицам», магазины закрыты. «Улицы – почти пусты». Погромщики разбивали немецкие фирмы [«Возрождение» (Париж), 1939, 4 августа, с.3].

В предвоенные годы С.С. Ольденбург желал монархического союза России и Германии. Каковой существовал изначально, и Александр III вынужден был заключить соглашение с республиканской Франции отнюдь не из любви к Марсельезе. Его сделала неизбежным роковая враждебность немецкой политики, которая в итоге и привела к войне.

Дмитрий Мейснер, эмигрантский последователь лево-демократических и просоветских традиций П. Милюкова, писал о предреволюционных годах, невпопад упоминая, будто среди тех с кем он учился был «внук академика С.Ф. Ольденбурга». Поскольку Мейснер 1899 г. рождения, он явно путает, никакого такого внука, т.е. сына С.С. Ольденбурга, с которым он мог бы учиться в частной гимназии Петрограда, не существовало. Тем не менее, он вспоминает что посещал дом С.Ф. Ольденбурга: «двухсветный зал в квартире Ольденбурга до самого верха заполняли полки с книгами, а хозяин этой обширной библиотеки бывало часами не спускался с передвижной лестницы, просматривая понадобившуюся книгу» [Д.И. Мейснер «Миражи и действительность. Записки эмигранта» М.: Новости, 1966, с.23].

В доме дяди проживал Фёдор Фёдорович Ольденбург, 1893 г. р., сын брата С.Ф. Ольденбурга.

Другой редкий мемуарный пример относится к лету 1914 г.: «мало верили в близость войны. Всякий сознательно живший в те времена, легко дополнит это из собственных воспоминаний. Война казалось немыслимой. В неё не верили, так как её не было на протяжении почти что двух поколений». Балканская и Японская воспринимались как далёкие и «почти что колониальные». «Всем казалось, что после двух-трёх битв сразу выяснится, какая сторона победила и будет заключён мир» [С.С. Ольденбург «Под знаком тревоги» // «Возрождение», 1939, 30 июня, с.3].

Свои обывательские взгляды того времени Сергей Ольденбург тут отнюдь не приписывает Императору Николаю II или Царскому правительству. Эта недооценка войны относится к общественным представлениям.

Православный строй Российской Империи определял её систему награждений, как видно по опубликованной после революции переписке обер-прокурора Св. Синода В.К. Саблера с заместителем министра народного просвещения М.А. Таубе в июле 1914 г., когда С.Ф. Ольденбург был определён как активный атеист и критик православного учения и потому не был представлен к чину статского советника и ордену [«Рижский Вестник» (Юрьев), 1917, 29 июля, с.2].

Подрывной характер действий либералов во время войны признавал даже к.-д. С.Ф. Ольденбург в письме 25 июня 1915 г. к Н.Я. Марру: «наши господа левые не желают считаться с положением и стоят на своей допотопной точке зрения “чем хуже, тем лучше”. И от этого много ещё будет зла». Правительство И.Л. Горемыкина, естественно, не желало считаться с такими «общественными силами и настроениями».

31 марта 1916 г. у Сергея Сергеевича и его супруги Ады Дмитриевны (1892-1946) в Петрограде родилась старшая дочь Зоя, первая из пяти их детей. В РФ на русском языке доступны разные издания её книги «История альбигойских крестовых походов».

В последние годы существования Российской Империи С.С. Ольденбург служил в министерстве финансов в бюро по изучению экономической и финансовой жизни западных стран при Общей канцелярии минфина.

Перед революцией С.С. Ольденбург жил в Царском Селе, Павловское шоссе, в здании звавшемся дачей О.Е. Шухт [«Весь Петроград на 1917 год», 2-я паг., с.503].

Под общественным воздействием С.С. Ольденбург, по утверждению историка С.В. Куликова, на какое-то время поддался общей петроградской истерии и восторженно встретил февральскую революцию. В обоснование приведена ссылка на статью М.П. Лепёхина в Т.2 сб. «На изломе эпох». С.В. Куликов при этом опрометчиво стремится изобразить С.С. Ольденбурга либералом, а не столпом консерватизма [«Российское научное зарубежье: люди, труды, институции, архивы» М.: ИРИ РАН, 2016, с.226, 232].

Ссылок на формальную принадлежность к партии октябристов и на влияние П.Б. Струве недостаточно для многих сделанных С.В. Куликовым поспешных выводов, они опровергаются при полноценном изучении биографии историка.

Учитывая неопределённо-вертлявое понятие консерватизма, следует избегать его или уточнять, о какой именно политической традиции идёт речь. Достоинства С.С. Ольденбурга заключались в поддержке право-монархического принципа. Как и все остальные подданные Царя, он мог быть введён в заблуждение целенаправленно распространявшимся типовым идеологическим обоснованием переворота, включая ложные легенды о Г.Е. Распутине, о подготовке Царской Семьёй и Императорским правительством сепаратного мира с Германией, о негодности всей монархической политики. У многих петроградцев полное разочарование в перевороте наступило в течение первого же месяца в связи с катастрофическим ухудшением всех сторон жизни, которое принесла демократическая революция.

Однако, сам С.С. Ольденбург в докладе о Государе, прочитанном в ноябре 1921 г. в Берлине, утверждал: «Помню эти дни! Помню, когда начались эти хождения по улицам с криками “хлеба! хлеба!”, как страстно хотелось, чтобы хоть мороз ударил посильней и выморозил с улиц эти зловещие толпы; хоть бы войска оказались надёжными». Отношение Ольденбурга к искусственно организованной хлебной провокации 23-26 февраля ясно свидетельствует об отсутствии продовольственного кризиса в Петрограде. Он считает что «германские агенты работали во всю», и видит противоречие в том, как революционная пропаганда приписывала провокацию властям, которые хотят «заключить сепаратный мир». Распространители лжи позаботились об удобном прикрытии своих действий. Так «в кривых областях тогдашней психологии», через несколько дезинформационных преломлений, от взгляда С.С. Ольденбурга осталась скрыта подлинная схема организации февральского переворота.

В правой газете «Грядущая Россия» С.С. Ольденбург прямо относил себя к немногим верным монархистам, чья преданность не была поколеблена давлением феврализма: «людей, которые тогда, в эти дни массового психоза, ощущали его ложь, которые остались верными Государю до конца – было, увы, не много. Пишущему эти строки приходилось это особенно остро чувствовать, именно потому, что сам он принадлежал к их числу» [«Руль» (Берлин), 1922, 28 января, с.2].

Будь это не так, С.С. Ольденбург имел бы мужество признать временную слабость, поскольку он призывал не отталкивать всех обманутых феврализмом монархистов. Проще простого присоединиться к ним для усиления влияния на эмигрантских читателей. Личный пример подтвердил бы публицистический замысел статьи. А если существовали доказательства обратного, Сергей Сергеевич не мог бы публично заявить о своей верности до конца из-за угрозы разоблачения, которая бы на ровно месте разбила его тщательно выстраиваемую безупречную монархическую репутацию. Риск обмана тут ничем не оправдан. Что противоречит и всем характеристикам мемуаристов об уникальной честности С.С. Ольденбурга.

В одной из последних написанных статей он снова подтверждал, что рассчитывал на победу контрреволюции: «помню, как в эти мрачные дни, 28 февраля и 1 марта, оставалась только ещё одна надежда: на Ставку, на войска фронта, которые должны, наконец, прибыть, и силою оружия уничтожить очаг революционного мятежа».  Ольденбург написал, что «многие, вероятно помнят» грузовики, набитые солдатами и обыски в частных квартирах. Миф о полицейских выстрелах с крыш он объясняет падениями пуль после выстрелов вверх [«Возрождение» (Париж), 1940, 8 марта, с.4]

Продолжая рассказывать о том как в действительности был совершён февральский переворот 1917 г., можно указать на моменты, которые прошли мимо С.С. Ольденбурга в его «Царствовании Императора Николая II».

В.В. Каррик 14 февраля 1917 г. записывал: «происходила усиленная закупка хлеба». Слухи, что «рабочими заготовлены 30 000 ручных гранат». «Рука провокации во всём этом признаётся всеми, но в различной степени». На митингах на Невском проспекте в этот день «видели толпы, преимущество студентов». «В университете на сходке говорили что-то про Константинополь, что не нужно, мол, его. Полиция в учебных заведениях отсутствовала, поскольку была мобилизована на улицы». 16 февраля «собирались временами толпы на Невском и в других местах, неопределённого состава, с преобладанием студенческих костюмов, надетых, как говорят, на шпиков». 25 февраля: «толпа была преимущественно из подростков». «Почти все находят такую формулу: это провокация, а стало быть ни сочувствия, ни поддержки не заслуживает. Провокаторские признаки видят в том, что толпа состоит преимущественно из подростков». Вечером 26 февраля: «Государственная Дума считает, что революции нет, что происходят лишь уличные волнения, в значительной мере провокационные» [«Голос Минувшего», 1918, №7-9, с.59-65].

Антимонархически настроенная интеллигенция во всём винила власти и потому подозревала, что революцию готовят в имперском МВД. В действительности, конечно, провокацию готовили подлинные враги России, отнюдь не русские власти.

Один из известных писателей-эмигрантов, Г.В. Адамович в 1965 г. вспоминал, что 23 или 24 февраля впервые в университете узнал о подготовке свержения и убийства Императора Николая II. Поскольку в университете был заговорщический центр подготовки переворота, с вовлечением в него множества лево-политизированных студентов, то именно там сведения могли дойти до университетского сторожа, а потом до постороннего студента [«Русское лихолетье. История проигравших. Воспоминания русских эмигрантов» М.: АСТ, 2021, с.85].

При том что в интервью масон А. Гальперн рассказал, что в 6 утра 27 февраля его разбудил телефонный звонок жены Н.В. Некрасова, социалистически настроенный апологет революции, советский историк Тютюкин игнорирует эту наиболее важную датировку, когда пишет про Керенского: «в 8 часов утра его поднял с постели телефонный звонок заместителя председателя Думы Некрасова. Он сообщил что получено распоряжение царя о перерыве в работе Г. Думы, сказал о начавшемся восстании расквартированного в столице Волынского полка» [С.В. Тютюкин «Александр Керенский. Страницы политической биографии (1905-1917 гг.» М.: РОССПЭН, 2012, с.110].

Низкопробнейший непрофессионализм левого псевдоисторика из Института российской истории РАН проявился даже в неспособности определить простейшую дату Царского Указа о Г. Думе 25 февраля, который обсуждался в Таврическом дворце на протяжении всего дня 26 февраля. Барахтающиеся во множестве подобных мифов фальсификаторы способны лишь повторять бесконечную последовательность ошибочных суждений.

Важнейшим обстоятельством, следовательно, является указание Гальперна на 6 утра 27 февраля – ещё до того как Волынский и другие полки начали восстание и движение к арсеналу ГАУ. Звонок от масона Некрасова Гальперну в этот час доказывает самую прямую их прикосновенность к организации военного переворота, которая имела характер заговора, а не стихийного взрыва. А. Гальперн, как сотрудник английского посольства, играл важную роль связи между масонской организацией Н.В. Некрасова и заговором А. Мильнера.

О том как ВКГД управляла отрядами солдат и рабочих назначая во главу их комиссаров из студентов, дают сверх приведённого в моих предыдущих статьях и книгах мемуары барона Розена. Рассказывая, как военная комиссия ВКГД поставила во главе отряда из дюжины взрослых солдат 15-летнего ученика Петроградского коммерческого училища, Р.Р. Розен приводит его рассказ как была организована ВКГД система обысков частных домов для конфискации оружия: «Комиссия обратилась в Университет и высшие учебные заведения, приглашая добровольцев из учащихся, которые захотят взять на себя командование отрядами солдат» [R.R. Rosen «Forty years of diplomacy» London, 1922. Vol.II. P.246].

Таким способом утверждалась революционная власть и организовывалась новая система управления городом. Последователь Милюкова Пётр Рысс вспоминал про 1 марта 1917 г., как приехал в Таврический дворец к А.И. Шингарёву, продовольственному комиссару ВКГД. «Только вхожу, как студент-психоневролог останавливает меня: — Вы куда товарищ? Что нужно?». «Объясняю. – Подождите, сейчас скажем Шингарёву». «Стою, повинуюсь революционному порядку» [«Народная Мысль» (Рига), 1924, 20 ноября, с.3].

По наблюдению П. Рысса, точно так же: «слушаюсь, товарищ», отвечал студенту-психоневрологу (а не солдату или рабочему) Великий Князь Кирилл Владимирович, который заявил, что желает присягнуть на верность революции. Согласно «Биржевым Ведомостям», он прибыл в Таврический дворец 1 марта в 16 ч. 15 мин.

Как мне удалось доказать, и само февральское хлебное движение 23 февраля, а также военное восстание утром 27 февраля, направленное на захват арсенала, организовано по этой же системе вовлечения заговорщиками студентов и молодёжи. Подробнее всего это исследовано в биографии масона Н.В. Некрасова и книге «Генерал Краснов. Информационная война. 1914-1917».

Аделаида Герцык 10 марта 1917 г. упоминала: «когда приступом брали Арсенал», считая этот захват как самое важное событие переворота, наряду с освобождением из тюрем политических преступников и отречением Царя [А.К. Герцык «Жизнь на осыпающихся песках» М.: Центр гуманитарных инициатив, 2022, с.276].

Сокрытие подробностей подлинной истории захвата Арсенала вызвано необходимостью заменить заговор Мильнера на мифическое народное восстание за демократию.

«Молодёжь осталась верна своим преданиям. Её видели мы на улицах революционного Петрограда повсюду деятельною в самые жаркие дни, в самых жгучих, опасных местах» [И.М. Гревс «Молодёжь и революция» // «Русская Свобода», 1917, №2, с.3].

«Стрельба на улицах – стреляют подростки и пьяные бабы», — записан 2 марта рассказ свидетеля о событиях в Петрограде за те дни. Позже он слышал и о «ближайшем руководстве английского посла» в февральской революции, в связи с масонством [А.М. Сиверс «Дневник 1916-1919» М.: Кучково поле, 2018, с.132, 348].

Разговоры про посла скрывали более высокопоставленную фигуру А. Мильнера и непосредственно касались сотрудников посольства типа Гальперна, но не персонально посла Бьюкенена.

Самюэль Хор в Лондоне, будучи министром по делам Индии, признавался: «во время войны в течение полутора лет я заведывал нашей военной и тайной разведкой в России и знал очень многое. Так, например, я знал об убийстве Распутина гораздо раньше, чем кто-либо другой». «В окружении царя в то время распространился упорный слух о том, что будто бы я был организатором этого преступления» [«Возрождение», 1933, 23 июня, с.2].

Именно С. Хор, а не Бьюкенен, был главным руководителем агентов Мильнера в Петрограде. По просьбе С. Хора П.Б. Струве в начале 1917 г. напишет две записки для лорда Мильнера к его приезду в Петроград.

Самюэль Хор много лет знал идейных руководителей мильнеровского общества Круглого Стола. Филипп Керр был его приятелем по Оксфорду. Хор изучал сначала итальянский, а потом русский язык. В Петроград его назначил в начале 1916 г. директор военной разведки Джон Бэрд, перед мартовским отъездом Хора консультировал глава секретной разведывательной службы Мансфельд Каммингс. Биограф Хора признаёт, что задачей его миссии в Петрограде был «шпионаж» в Царской России, «якобы» (!) «не против принимающей стороны». «Перед отъездом в Россию Хор прошёл несколько недель специальной стажировки по шпионажу», обучению передаче шифрованных сообщений, контрабанде и другим инструментам шпионажа. В мае 1916 г. Хора назначили управлять всей английской агентурой в Петрограде [John Cross «Sir Samuel Hoare. A Political Biography» London, 1977. P.39-42, 151].

В январе 1917 г. в Петрограде вопросы военной разведки, касающиеся отслеживания действий немецких армий, были переданы от Хора Торнхиллу. Что вполне соответствует времени перехода к фазе организации переворота. Джон Кросс заблуждается когда отрицает участие Хора в убийстве Г.Е. Распутина и считает что это разделение полномочий является понижением Хора. Совсем наоборот, Хор избавлялся от лишнего прикрытия, поскольку он не был военным и изначально эта часть его полномочий не являлась его специальностью. Зато всё что касалось работы против Российской Империи полностью оставалось в руках С. Хора и он мог сосредоточиться на основной диверсионной революционной подготовке.

Примерно за 2 недели до переворота С. Хор последовал за А. Мильнером в Лондон и наблюдал за хаосом революции на безопасном расстоянии. «В общем Хор был настроен оптимистично насчёт влияния революции на продолжение войны», – продолжает Джон Кросс. Вслед за биографом С. Хора, следует обратить внимание, что Альфред Нокс в своих мемуарах совершенно игнорирует присутствие в Петрограде С. Хора и его главенство в английской миссии, упоминая только Торнхилла. Можно объяснить это необходимостью сокрытия фактической деятельности Хора, а возможно и неодобрением А. Ноксом, сторонником Белого Движения, предательства России со стороны А. Мильнера и С. Хора.

В Швейцарии не только Ленин в 1917 г. слышал об участии Англии в организации февральского переворота. Об этом пишет пацифист, нейтрально относящийся ко всем воюющим сторонам. «Как известно, подстрекал английский посол» «к использованию в своих целях восстания военных», «в надежде что война будет вестись ещё энергичнее. Конечный результат этого движения не соответствовал питавшимся ожиданиям» [Ф.Ф. Врангель «Война. Революция. Россия. Историко-публицистические труды 1914-1918» СПб.: Блиц, 2017, с.196].

Газета Милюкова, естественно, называла это отвратительной клеветой, мифотворчеством германцев, большевиков и «русских правых кругов» [Юниус «Мемуары Бьюкенена» // «Звено» (Париж), 1923, 31 декабря, с.3].

Юниус, а это известный фальсификатор, масон А.М. Кулишер, уверявший своих эмигрантских читателей, что убийца Царской Семьи Юровский не был евреем, проигнорировал обвинения А. Мильнера, прозвучавшие в британском парламенте. Не способен Кулишер опровергнуть и многочисленные свидетельства с французской стороны, включая М. Жанена и Ж. Ласье. Этому всестороннему изобилию взаимосогласуемых независимых обвинений в адрес английских агентов лорда Мильнера либеральные идеологи февральской революции до сих пор не могут дать даже минимального объяснения.

Коллекцию иностранных свидетельств о заговоре Мильнера пополняет итальянская книга «La rivoluzione russa» адмирала де-Сэнт-Пьера, который «многократно указывает, правда, ни разу не называя по имени, — сэра Бьюкенена, великобританского посла, как одного из непосредственных “организаторов” революционного движения в Петрограде». «Дипломаты Антанты изо всех сил подливали масла в революционный огонь» [«Новая Русская Жизнь» (Гельсингфорс), 1921, 13 июля, с.2].

В защиту врагов России поспешил выступить Константин Набоков в статье «Незаслуженное обвинение», признав, что критика действий английского посла в пользу революции проникает «на столбцы серьёзной русской печати заграницей». Дипломат К.Д. Набоков, помимо заведомо ложных уверений, будто предатель Бьюкенен – «воплощение благородства», ссылается на известное прикрытие А. Мильнера, который после возвращения из Петрограда заявлял что «революции в России не будет до окончания войны». К.Д. Набоков убеждён, что английское правительство «поверило лорду Мильнеру» и оно считало произошедшую революцию неожиданностью, «этому я лично живой и авторитетный свидетель» [«Руль» (Берлин), 1921, 6 октября, с.4].

А. Мильнер и его правительство ещё до переворота приняли ряд мер чтобы снизить подозрительность властей Российской Империи и обеспечить себе дезинформационный щит, они не собирались брать официальную ответственность за столь чудовищное преступление. К.Д. Набоков не коснулся фактических действий агентов Мильнера и Хора в Петрограде, без чего предлагаемое им опровержение не имеет силы. Зато К.Д. Набоков признал, что Бьюкенен убеждал Императора Николая II отдать всю правительственную власть в полное распоряжение Г. Думы из рук верных Государю Б.В. Штюрмера и А.Д. Протопопова. Поскольку ровно эти цели и преследовала революция, создавшая ВКГД, то К.Д. Набоков в своей статье невольно признал Бьюкенена идеологом совершившегося государственного переворота, а вовсе не его идейным противником. Неубедительно и замалчивание К.Д. Набоковым представлений английского правительства об угрозе заключения Россией сепаратного мира. Агенты Мильнера использовали именно такой предлог для переворота.

4 (17) марта 1917 г. С. Хор писал в отчёте: «теперь союзники могут быть уверены, что Россия не заключит сепаратный мир».

Биограф Ллойд Джорджа установил, что в речи 6 декабря 1919 г. британский премьер-министр давал заведомо ложное объяснение февральской революции: «в декабре 1916 года Россия практически развалилась». Слова Ллойд Джорджа не соответствовали реальным фактам, и он прекрасно это знал, о чём свидетельствуют другие его высказывания, но прибегал к такому злонамеренному дезинформационному прикрытию подлинной истории [Donald McCormick «The Mask of Merlin. A Critical Biography of Lloyd George» New York, 1964. P.109].

Многие современники так и не разобрались насчёт февральского переворота: «деньги были немецкие, а, может быть, и английские» [А.В. Болотов «Святые и грешные. Воспоминания бывшего человека» Париж: Франко-русская печать, 1924, с.128].

Анонимный эмигрантский автор, весьма хорошо осведомлённый о работе ЧСК, утверждал, что «интеллигенты организаторы революции» «продолжали в напыщенных фразах говорить о “войне до конца”», «заткнув уши от того, что говорится на улице и в деревне» [Ювенал «Отцы и дети большевизма» Константинополь, 1919, с.13].

Это подтверждает, что отнюдь не Германия стояла за февральским переворотом, а её противники. На обложке одного из экземпляров брошюры надписано, что её автором был М.Д. Нечволодов.

Отец Сергея Сергеевича принимал участие в работе чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, будучи за либерально-революционную благонадёжность назначен заместителем председателя Н.К. Муравьёва. Отмечены его реплики при допросе 10 апреля И.Ф. Манасевича-Мануйлова – одного из наиболее недостоверных свидетелей. С.Ф. Ольденбург задал один короткий вопрос, пользовался ли Г.Е. Распутин автомобилем председателя Совета Министров Б.В. Штюрмера, и получил отрицательный ответ [«Падение царского режима» М.-Л.: Госиздат, 1925, Т.2, с.70-71].

В апреле П.Б. Струве, Н.Н. Львов и В.А. Маклаков начали издавать еженедельную газету «Русская Свобода», где редактор П.Б. Струве прославлял феврализм как служение “добру” против зла монархической России Императора Николая II. Газету он объявил продолжением «Освобождения» 1902-1905 г. и «Полярной Звезды» 1905-1906 г. Восторги первых номеров газеты постепенно сменились критикой революционной демонизации буржуазности и утопического превознесения социализма.

В этом издании можно найти датированную 27-м мая статью С.С. Ольденбурга «Старый порядок», которая служит блестящим доказательством, что её автор вовсе не перешёл на сторону революции, а напротив, смело продолжил отстаивать правые монархические принципы и обличать ложь демократии.

Сперва С.С. Ольденбург осуждает попрание символов России: «победители даже государственный герб России и её национальный флаг упразднили – на деле, если не на словах», т.к. для революционеров Двуглавый Орёл был символикой Союза Русского Народа и других монархических организаций. «Полиция упразднена. Губернаторы тоже. Всё это так; вся внешность изменилась; но как мало значат эти перемены». Вместо восхвалений, которыми всевозможные Бердяевы и Струве заполоняли свои газеты, С.С. Ольденбург обличает их триумфальные возгласы в самой позорной лицемерной лжи, побивая их собственным оружием и доказывая, что радоваться нечему: новый режим ни в чём не лучше прежнего.

«Свобода партийной деятельности. Она, конечно, сейчас безгранична для левых. Все пути им открыты. Членский билет социал-революционной или социал-демократической партии – лучшее свидетельство политической благонадёжности. И недаром в эти партии теперь стремятся вступить люди, которые хотят ловить рыбу в мутной воде государственного нестроения, – люди, от которых стараются отмежеваться настоящие старые деятели левых групп. Не слышно, чтобы где-нибудь с.-д. и эсерам были поставлены преграды. Но вот уже относительно партии народной свободы – тут картина немного меняется. И эта партия – в Правительстве; она как будто признана; однако, в провинции её отделы часто встречают со стороны местной революционной власти довольно враждебное отношение, доходящее до насильственных мер, вроде отобрания типографий. Далее, – октябристы или те группы, которые стали на их место, не преследуются, но и не признаются. И, наконец, всякие попытки организации монархистов – хотя бы с целью агитации для выборов в Учредительное Собрание, преследуются, вынуждены скрываться в подполье».

С.С. Ольденбург, обоснованно указывая что при Николае II в провинции отделы Союза 17 октября подвергались гонениям губернаторов, не прав, одновременно утверждая будто билет СРН давал безграничную свободу членам монархических организаций. «Искатели личных выгод» точно не могли ничего для себя получить в СРН. Они не могли никого безнаказанно грабить, убивать, захватывать чужие особняки и т.п. СРН также регулярно вёл дискредитацию царских министров и тоже подвергался взысканиям за неподобающие действия, как любая другая партия.

Сочинения части идеологов СРН, особенно дубровинского направления, в 1906-1909 г. не только вводили в заблуждение, уверяя, будто С.Ю. Витте сознательно губил Россию, но в патриотическом порыве атаковали и каждого другого министра: «странно предполагать, чтобы г. Столыпины в сотрудничестве с Коковцовыми, Кауфманами, Герасимовыми, Васильчиковыми, Щегловитовыми и иными, вдохновляемыми своими польско-еврейскими канцеляриями, стали проводить в жизнь государственные идеалы Дубровина, Грингмута, Пуришкевича» [К.Н. Пасхалов «Русский вопрос» М.: Алгоритм, 2009, с.106].

Следовало толкать П.А. Столыпина или В.Н. Коковцова направо, но подобными неразборчивыми критическими обобщениями дубровинский СРН многих мог от себя отпугнуть, к примеру, С.С. Ольденбурга, который стремился к поддержке царского правительства и основных охранительных сил, а не к борьбе с ними. Что же до П.М. Кауфмана и И.Г. Щегловитова, то их правые взгляды и государственные заслуги делают их куда предпочтительнее фигурам Дубровина и Пуришкевича.

Императорское правительство никому не предоставляло безграничной свободы, и не имело мотивации для того чтобы покрывать какие бы то ни было непозволительные действия СРН. Напротив, самое придирчивое отношение к СРН со стороны министров разжигало недоброжелательство к правительству П.А. Столыпина.

Те же самые октябристы признавали насчёт газет СРН: «штрафуют «Русское Знамя», но в то же время штрафуются и левые газеты» [«Голос Москвы», 1909, 2 мая].

Можно найти прямые свидетельства о справедливой практике отказов со стороны правительства: «бывали случаи, к счастью очень редкие, что обращались к нам с ходатайствами лица заведомо лгавшие, опороченные, вводили Союз в заблуждение и из Министерства присылались бумаги, что Палата просит за лицо, которое уважение не заслуживает» [«Шестая годовщина Русского Народного Союза имени Михаила Архангела» СПб.: Главная Палата РНС, 1913, с.12].

Известен пример как В.М. Пуришкевич обратился к московскому губернатору В.Ф. Джунковскому с просьбой объяснить неутверждение в должности члена СРН из московского училищного совета. Губернатор ответил, что только Сенат может требовать подобных разъяснений. Взаимный обмен упрёками дошёл до того, что В.Ф. Джунковский подал в суд на Пуришкевича за использование им неподобающих выражений [«Приазовский Край» (Ростов-на-Дону), 1908, 29 марта].

В ходатайствах же в пользу монархистов никого обвинить невозможно. Как показывает разбор мифологии о Г.Е. Распутине, в бумажках с подобными прошениями нет ровно ничего плохого. Но система лжи либеральной пропаганды работала так, что сам факт прошений за членов СРН выдавался за нечто непозволительное. Что и ввело в заблуждение С.С. Ольденбурга.

Тем не менее, допущенные С.С. Ольденбургом неточности укрепляли аналогию, направленную на критику мнимых завоеваний Февраля и были рассчитаны на тех кто придерживался подобной антимонархической мифологии.

Далее, говоря о лжи любых объявлений насчёт завоеваний свободы печати, С.С. Ольденбург вновь заступается за монархистов: «правые газеты оказались под запретом; об этом вспоминается часто, при известиях из провинции: там закрыли газету, здесь отобрали типографию, там конфисковали номер журнала с карикатурами, а туда-то запретили ввоз неугодных газет».

Насчёт свободы слова С.С. Ольденбург сравнивает призывы к новой революции большевиков с тем, будто черносотенцы «могли призывать к государственному перевороту, – и даже за погромные речи преследований для них не было». В интеллигентской среде антисемитские суждения всегда именовались погромными, что отражает лишь несправедливость стараний поставить евреев вне критики. Возможно, выбор стороны октябристов, а не черносотенцев определялся у С.С. Ольденбурга повсеместно встречаемой им ложью либералов о вымышленном участии монархических организаций в еврейских погромах. После того как история революции и гражданской войны безусловно докажет непричастность к самым массовым еврейским погромам ни Императорского правительства, ни черносотенного движения, подобные претензии к крайне правым у С.С. Ольденбурга несомненно исчезнут.

С.С. Ольденбург прямо обвиняет феврализм в невозможности «высказаться на публичном собрании в пользу монархии, хотя бы конституционной», в стремлении «независимый суд подчинить политическим целям», в существовании «наряду с официальным правительством, якобы облечённом полнотою власти, безответственных кругов, фактически держащих министров в своих руках».

С.С. Ольденбург опровергает легенду о сепаратном мире, положенную в основу февральского переворота: «Конечно, неверно, что старая власть не хотела победы». «Но она не смогла пожертвовать своей внутренней политикой ради дела войны; она не захотела отдать ничего из своих прерогатив, и как бы вела всё время борьбу на два фронта – против Германии и против общественного мнения своей страны».

Тут С.С. Ольденбург снова придерживается части традиционных октябристских концепций приоритета своих партийных интересов над политикой Самодержавного правительства Николая II. Обвинения в этом противостоянии легко развернуть в обратную сторону: т.н. общественность не желала поступаться своими демократическими теоретическими абстракциями и пыталась воспользоваться войной, чтобы вырвать у Царя новые конституционные “пожертвования”. Тем самым либералы методично срывали организуемую Императором Николаем II военную победу и сражались против России вместе с Германией. Несправедливость претензий октябристов С.С. Ольденбург определит позже в результате исторических исследований.

Но основной удар С.С. Ольденбург в 1917 г. наносил по революционерам, обвиняя их в разрушении армейской дисциплины, в опутывании Армии комитетами, содействуя её поражению. Поскольку ничего подобного при Николае II не наблюдалось, далеко не точным является и высказывание: «переменились роли гонителей и гонимых, но приёмы воздействия остались те же».

«Сейчас мы живём в бесправии: только сила имеет значение. Классовые интересы с полной откровенностью выдвигаются на первое место; благо государства, как целого, забыто». «На очереди величайшая и труднейшая задача – создание настоящей государственной власти, которая твёрдыми и разумными действиями смогла бы, наконец, приблизить Россию к настоящему новому строю» [«Русская Свобода», 1917, №8, с.23-25].

Тоталитарный Февраль не давал монархистам высказывать свои убеждения в полной мере, чтобы всецело отвергнуть революцию и противопоставить её сугубо разрушительным последствиям положительные начала монархического принципа. Приходилось высказываться осторожно и пользоваться эзоповым языком. Во всяком случае, С.С. Ольденбург не принадлежал к тем, кто и ответственность за все ужасы революции возлагал на Царское правительство: «не время сейчас винить друг друга в том что есть или было. Можно искать причины создавшегося положения в деятельности старой власти; можно искать их в психологии народа; не это важно теперь».

Хотя партийный октябризм и склонен был к тактике подобных обвинений, С.С. Ольденбург предлагает от них отказаться и тем самым берёт под защиту как монархизм, так и национализм, желая направить усилия всех правых направлений против левых.

Едва ли ранее октябрист С.С. Ольденбург мог сотрудничать с П.Б. Струве. Но задача общего правого объединения свела их вместе. В июне Струве написал что организуемая им Лига русской культуры должна противостоять антипатриотической стихии революции.

3 июня 1917 г. у С.С. Ольденбурга родилась вторая дочь, Елена.

В дневнике А.А. Блока 11 июля упоминается совместная обработка с С.Ф. Ольденбургом, председателем Редакционной комиссии ЧСК, стенограмм допросов. 17 июля 54-летний С.Ф. Ольденбург говорил Блоку, что он из военной семьи и хочет сейчас же отправиться на фронт простым солдатом, но Керенский его отговорил.  23 июля «приведён в окончательный вид Горемыкин», т.е. записи его ответов [А.А. Блок «Последние дни Императорской власти» М.: Прогресс-Плеяда, 2012, с.137, 142, 225].

Учитывая, что самое пристрастное, до крайних нелепостей, следствие ЧСК показало полную невиновность Царской Семьи и высших чиновников-монархистов в обвинениях, которые использовали для дезинформационной мотивационной раскачки совершения февральского переворота, если к С.С. Ольденбургу попадали от отца сведения на этот счёт, они могли войти в перечень причин для совершения уже окончательного и бесповоротного ухода направо. Особенно в связи с политической беспомощностью демократических партий, только способствующих революционному развалу России.

Белоэмигрантские юмористы потом помещали в вымышленный музей февральской революции два стула, между которыми сидело Временное правительство, и розовые очки либеральной интеллигенции.

Относительно деятельности С.С. Ольденбурга в 1917 г. известно о выпуске им брошюры (30 стр.) «Выборы народных представителей». Посредством таких изданий многие партии пытались повлиять на будущий состав Учредительного собрания и внести ясность в необходимые условия работы демократического принципа формирования власти. Со всем этим в России имелись огромные проблемы.

С.Ф. Ольденбург, как и многие министры партии к.-д., едва войдя в правительство, довольно скоро вылетел из его состава. Министром народного просвещения он числился лишь с 24 июля по 31 августа 1917 г.

20 сентября С.С. Ольденбург по предложению П.Б. Струве был принят в действительные члены основанной им к началу июня Лиги русской культуры, куда вошли многие авторы газеты «Русская Свобода». Программа Лиги представляя центристское смешение левого и правого, включала выпады против выдающихся идеологов русского монархизма Н.Я. Данилевского и К.Н. Леонтьева, с одобрением левого славянофильства. С.С. Ольденбург сам не подавал заявления о равноправном членстве, но настойчивое желание П.Б. Струве поставило его вровень с отцом и другими знаменитыми академиками, философами и писателями. Среди них его бывший преподаватель С.Ф. Платонов, правый к.-д. В.А. Маклаков, лидер октябристов Н.В. Савич, националист В.В. Шульгин, авторы сборника «Вехи», А.В. Карташев, Н.Н. Львов.

29 сентября правление Лиги постановило привлечь С.С. Ольденбурга, его отца и ещё 14 человек к формированию лекционной комиссии для ведения просветительской работы [«Проблемы отечественной истории: источники, историография, исследования» СПб.: Нестор-История, 2008, с.535-540].

10 октября В.И. Вернадский записал в дневнике, что С.Ф. Ольденбург считает нужным поддерживать Керенского «за неимением лучшего». Уже после переворота Вернадский запишет что он и С.Ф. Ольденбург используют свои старые связи Лениным для ходатайства за арестованных министров Временного правительства.

Явно негативные впечатления Сергея Сергеевича прослеживаются в отдельных ремарках: «военное начальство – как во времена недоброй памяти петроградского совета в 1917 году — не может отдать ни одного приказа без “скрепы” благонадёжного коммуниста» [С.О. «Что происходит в мире» // «Возрождение» (Париж), 1937, 22 мая, с.1].

Другая редкая запись с мемуарным оттенком появилась к 20-летию советского переворота,напоминая о совете общественных деятелей, основанном на августовском Московском Совещании. Там были И.А. Ильин и Н.Н. Львов из числа тех, с кем в дальнейшем Ольденбург будет сотрудничать в печати. Совершенно справедливо Ольденбург пишет о недооценке угрозы большевизма в февралистском хаосе 1917 г. Это мне приходилось отмечать в подробной истории похода генерала Краснова на Петроград. Жители столицы не принимали никакого участия в перевороте, совершённом малочисленнейшим меньшинством, они не обратили на смену революционного правительства никакого внимания.

П.Н. Краснов тогда был исключительным генералом, который всецело понимал грандиозность нарастания коммунистической угрозы сравнительно с отжившей керенщиной. Основной причиной успеха большевиков Краснов называл их лживую пропаганду о возможности достижения мира. С.С. Ольденбург считает также: роспуск старой армии имел гораздо большее значение для триумфа Ленина, сравнительно с лживыми посулами социалистических программ. Ольденбург, прямо повторяя логику генерала Краснова, пишет, что как ни плох Керенский, он представлял преграду на пути красных и являлся куда меньшим злом, т.к. большевики занимали ещё более радикально-левые позиции. Ольденбург правильно определяет угрозу врага по степени того, насколько дальше или ближе кто находится относительно позиций крайне правых русских монархистов. Выводы следует делать и по сравнительному охвату пропагандистского обмана, либералам и социалистам посильному. Керенский уже исчерпал свои перспективы и потому не представлял собой серьёзного врага на будущее.

«Помню эти дни, совсем накануне переворота, 23, 24 октября (5 и 6 ноября). Население Петербурга больше интересовалось подготовительными мерами по эвакуации столицы (вследствие занятия немцами островов Эзеля и Даго); а на политических съездах – к.-д. и «совета общественных деятелей» — больше всего критиковалась деятельность Временного Правительства» [С.С. Ольденбург «Ошибка глазомера» // «Возрождение», 1937, 5 ноября, с.2].

Относительно похода генерала Краснова на Петроград, являющегося основанием Белого Движения, можно встретить новые свидетельства верности П.Н. Краснова Династии Романовых и его стремления к монархической реставрации. В Гатчине, «ещё до вступления в неё банд, генерал Краснов, уходя с казаками на Дон, звал с собой и Михаила Александровича, но он не захотел расстаться с Гатчиной и предпочёл остаться» [Влад. Гущик «Последний Михаил» // «Слово» (Рига), 1926, 12 июля, с.4].

30-31 октября 1917 г. был последний момент, когда Временное правительство уже было свергнуто, а большевики ещё не захватили Гатчину, куда отступили части Краснова из-под Пулково. П.Н. Краснов, следовательно, пытался воспользоваться предоставленной ему уникальной возможностью вытащить Великого Князя Михаила Александровича из-под ареста, понимая чем ему грозит приход красных. Сам Краснов тогда ещё не уходил прямо на Дон, это неточность мемуариста, но он мог выделить Его Высочеству охрану из остатков своих сил и тем самым спасти ему жизнь и дать Белому Движению возможность сплотиться вокруг него в случае гибели законного Императора и его Наследника.

При освобождении арестованных офицеров в ноябре-декабре 1917 г., как потом сообщал на допросе у чекистских оккупантов в Белграде штабс-капитан С.Н. Франк, с них брали подписку о невыезде из Петрограда. Это подтверждает мой вывод о ложном характере легенды о нарушении честного слова генералом Красновым. Такое же обещание брали с П.Н. Краснова и оно осталось не нарушено.

По воспоминаниям В.М. Вонлярлярского, английский агент Ф.Ф. Лич позднее готовил план вывоза Великого Князя в Финляндию из Гатчины, до высылки в Пермь. Карл Ярошинский к 1918 г. получил от английского правительства 500 тыс. ф.ст. на приобретение крупного пакета акций С.-Петербургского Международного банка и Сибирского банка. Деньги были выделены Ярошинскому по предложению, сделанному послу Бьюкенену Ф.Ф. Личем. В июле 1918 г. Лич и Ярошинский сами скрылись в Финляндии [«Новое Русское Слово» (Нью-Йорк), 1939, 11 июня].

В мемуарной литературе встречается интересное упоминание Ольденбурга в связи с растерянностью чиновников министерств 27 октября по вопросу признания большевиков или отказа им подчиняться. В здании МВД у Чернышева моста проходили заседания Союза союзов.

«В союз союзов входили меньшевик-интернационалист Абрамсон и октябрист (будущий ярый монархист) С.С. Ольденбург. Это была единственная организация, в которой я видел действительно “единый антибольшевистский фронт”. Тогда это казалось совершенно естественным и не вызывало ни малейших трений в работе Союза союзов» [Г.Н. Михайловский «Записки» М.: Международные отношения, 1993, Кн.1, с.507].

Почти все чиновники предлагали саботаж, но не имея за собой военной силы, они были беспомощны перед угрозой советского террора. Тем не менее постановление о забастовке было принято. По-видимому, С.С. Ольденбург был среди 17 руководящих лиц, голосовавших за неё. После свержения Временного правительства и разгона Учредительного собрания, вспоминает Г.Н. Михайловский, настроения государственных служащих, т.е. чиновников Российской Империи, приняли ярко выраженные правомонархические настроения в их большинстве. К ним принадлежал и С.С. Ольденбург. Последовательные сторонники саботажа отказывались служить советской власти и старались поддержать сопротивление, идущее со стороны окраин.

В дневниках старшего Вернадского за 1917 г. С.С. Ольденбург упоминается всего один раз, 14 ноября: «яркое определение Серёжи Ольденбурга (он сейчас в числе представителей Министерства финансов в Главном стачечном чиновничьем комитете) – лавина летит, и только когда она остановится и дойдёт до конца, можно начать освобождать от обломков, наводить новый порядок и т.д.» [В.И. Вернадский «Дневники 1917-1920» Киев: Наукова думка, 1994, с.44].

С.Ф. Ольденбург, когда идея бойкота была «очень популярна» среди интеллигенции и к.-д., в конце 1917 г., выбрал приспособленчество в интересах поддержания “науки” [М.И. Ганфман «Судьба С.Ф. Ольденбурга» // «Сегодня» (Рига), 1934, 4 марта, с.2].

Идейный переход С.Ф. Ольденбурга на сторону большевиков замечен в письме чл.-корр. АН Н.Н. Глубоковского 26 января 1918 г.: «для меня очень горько, что в эти тяжёлые для нас времена Академия наук объявила враждебный бойкот всей богословской науке, не допуская до соискания премий все наши сочинения, хотя они были законно приняты и авторитетно рецензированы». С.Ф. Ольденбург был председателем комиссии по присуждению премий [Т.А. Богданова «Н.Н. Глубоковский. Судьба христианского учёного» СПб.: Альянс-Архео, 2010, с.316].

В последнем номере журнала «Русская Мысль» за 1917 г. П.Б. Струве занял ещё более критическую позицию к провалившемуся феврализму и окрестил всю революцию, а не только октябрьскую, «всероссийским погромом» [О.Н. Знаменский «Интеллигенция накануне Великого Октября» М.: Наука, 1988, с.306].

Проходивший в то время Православный Собор, избравший Патриарха Тихона, показал своё полное бессилие в борьбе с красными. Синодальная Церковь пережила разгром февралистами. Т.н. свободная церковь напрасно уповала на то что сможет сама, без защиты со стороны Государя Императора, отстоять своё существование. «Церковь не претерпевала такого гонения и в первые века христианства», — стало ясно к августу 1918 г. [Митрополит Арсений (Стадницкий). «Дневник. На Поместный Собор. 1917-1918» М.: ПСТГУ, 2018, с.261].

Бегство С.С. Ольденбурга из Петрограда произошло уже после восстания донского казачества и военно-политических успехов атамана П.Н. Краснова, показавших силу Русской Контрреволюции в невиданном прежде блеске. До мая 1918 г. переходить ещё было некуда, а первые летние месяцы закрепили антисоветские успехи, ставшие ориентиром для всех русских националистов.

Через 3 года С.С. Ольденбург вспоминал: «все кто жил в это время в Петрограде, хорошо помнят весну 1918 г. с поездами, битком набитыми рабочими и их семьями, крестьянами, мелкими торговцами и т.д. – всеми, кто имел хоть какую-нибудь связь с деревней или провинцией» [С. «Сколько жителей в Петрограде?» // «Новая Русская Жизнь» (Гельсингфорс), 1921, 9 марта, с.3].

Настоящий потрясением для русских монархистов стало известие об убийстве Императора Николая II в Екатеринбурге. В воспоминаниях современников встречаются такие эпизоды: «я внезапно потеряла сознание и после болела и не могла встать с постели целый месяц». «По убеждению своему я монархистка» [В.Н. Лялин «Рассказы алтарника» М.: Рипол классик, 2019]. А.В. Амфитеатров, всё ещё революционно настроенный, признавался: «даже потеря близких сердцу друзей далеко не всегда оставляла меня под таким тяжёлым впечатлением, как трагическое исчезновение этой чуждой», «враждебной семьи» [А.В. Амфитеатров «Советские узы. Очерки и воспоминания 1918-1921 гг.» // «Руль» (Берлин), 1922, 15 февраля, с.3].

Г.Н. Михайловский перебрался на Украину в середине сентября. Тогда же  Н.Н. Чебышев из Правого Центра под угрозой взрыва красного террора, выбора между голодной смертью и необходимости пойти в услужение коммунистам, 15 сентября уехал из Петрограда в Витебск, Оршу и Киев, с оплатой чекистам взятки за пропуск.

Хотя из-за условий немецкой оккупации Украины гетман П.П. Скоропадский не мог принять активное участие в борьбе с большевизмом, его союз с Красновым в 1918 г. имел важное вспомогательное значение для успехов всего Белого Движения, в т.ч. и формирования Южной монархической армии. Среди многих добровольцев, добивающихся восстановление Царской России, в Южную армию П.Н. Краснова вступил Константин Щегловитов, сын убитого большевиками министра юстиции Императора Николая II, состоявший ранее в Союзе Русского Народа.

Упомянутый ранее барон Роман Розен хвалил Скоропадского как настоящего патриота и одарённого политика, организовавшего правительство, обеспечившее «закон и порядок, сохранность жизни и имущества, все условия цивилизованного существования, под чью защиту стекались сотни тысяч несчастных беженцев из большевицкой России». Многие мемуаристы выражали поэтому недоумение насчёт чрезмерно враждебного и пренебрежительного отношения к гетману.

А в советском Петрограде, как писал в декабре 1918 г. Альфред Бем, не существовало «не более безопасное место, а просто безопасное» ни для жизни, ни для хранения имущества [А.Л. Бем – В.И. Срезневский «Переписка 1911-1936» Брно, 2005, с.74].

С.С. Ольденбург искал укрытие не у гетмана Скоропадского, а перебирался в Крым, где существовало отдельное правительство. Как упоминает Евгений Чириков в романе «Зверь из бездны» (1926), до какой-то поры укрытый далью от основных фронтов Крым считался гаванью, о которой думали, что хоть там можно никакого не убивать.

Произошёл его отъезд вскоре после празднования в Петрограде первой годовщины октябрьского переворота. На протяжении 1918 г. успехи Белого Движения позволяли рассчитывать на скорое свержение большевиков. Но поражение Германии внесло коррективы в такие расчёты и заметно укрепило красных.

С.С. Ольденбург подробно описал наблюдаемую им попытку устроить народные гуляния в вымершем городе. «Полученные в конце октябрьских торжеств вести о германской революции произвели на петербургское население самое удручающее впечатление. Казалось, что начинают сбываться пророчества большевиков о мировой революции». Хотя этого и не произошло, т.к. основные силы коммунистов были отвлечены на борьбу с Белым Движением, но не оправдались и надежды другой части населения на страны Антанты. Ллойд Джордж и английское правительство в целом, не собиралось свергать большевиков «в сознательном расчёте на ослабление России» [С.С. Ольденбург «На дне пропасти. Пятнадцать лет назад» // «Возрождение» (Париж), 1933, 23 ноября, с.2].

Н. Тэффи, перебравшись в Киев, в октябре 1918 г. передавала в печати типичные уличные разговоры в Петрограде: «Его арестовали, арестовали. Держат неизвестно где… — Их казнили, обоих… — Говорят, их пытали» [Edythe Haber «Teffi. A Life of Letters and of Laughter» London: I.B.Tauris, 2019].

Р. Пайпс пишет что в ноябре П.Б. Струве приехал в Петроград и встречался с С.Ф. Ольденбургом в здании АН, обсуждая устройство архива Союза Освобождения. Струве тогда рассчитывал на английский десант с Севера, которого так и не дождался. Интервенты никак не помогали в борьбе с большевизмом. Р. Пайпс признаёт что в начале 1919 г. в Лондоне П.Б. Струве убедился: «былые союзники» «позитивно относились к развалу Российской империи» и опасались победы монархистов над большевиками.

В рецензии на берлинскую брошюру О.А. Листовской «В те дни» на 66 стр., о её аресте чекистами в разгар красного террора осенью 1918 г. и двухнедельном содержании в тюрьме в Унече (между Брянском и Гомелем), С.С. Ольденбург вспоминал о собственном переходе на сторону Белого Движения через «ту же границу! Тут, действительно, всё знакомо: и базар с давно невиданными на севере яствами». «Узнаёшь даже типы времени и места: коммуниста; безразлично-добродушных или грубых красноармейцев; арестованного молодого “спекулянта” – члена иногородной чрезвычайки, — освобождённого по протекции; и “контрреволюционеров”, обречённых на расстрел» [«Русская Мысль» (Берлин), 1922, Кн.VIII-XII, с.250].

В комментариях к дневнику Владимира Вернадского за 1942 г. помещены сведения, что летом 1918 г. Ада Ольденбург с детьми уехала к своему брату Константину в Крым, в Кореиз. Позднее, в декабре к ним присоединился С.С. Ольденбург, «но после ссоры с женой уехал в Петроград» [В.И. Вернадский «Дневники 1941-1943» М.: РОССПЭН, 2010, с.251].

Несомненно, что на несколько лет они расстались, но ошибочно утверждение, будто Сергей Сергеевич сразу вернулся в красный Петроград, а не спустя наполненный важнейшими событиями год. Нет смысла перечислять все допущенные в подобных комментариях бесчисленные заблуждения относительно биографии С.С. Ольденбурга. Они станут ясны в процессе установления надёжных фактов.

После указанной ссоры он перебрался в сосредоточение контрреволюционных сил на Белом Юге, чтобы принять участие в идейной антикоммунистической борьбе.  Скорее всего, С.С. Ольденбург воспользовался приглашением к сотрудничеству со стороны правых единомышленников, знакомых по Лиге русской культуры П.Б. Струве.

Биограф С.Ф. Ольденбурга т. Каганович оказался не в состоянии внести ясность в этом вопросе. Определённо, Б.С. Каганович ошибается, утверждая, будто Сергей Сергеевич уехал на Юг летом вместе с женой, а не порознь. Поскольку Каганович не установил точных фактов, трудно довериться и его утверждению, будто С.С. Ольденбург «был сотрудником ряда белых газет». Следовало указать наименования такого “ряда”.

Георгий Вернадский в письме А.А. Корнилову 10 февраля 1919 г. (н.ст.) сообщал из Симферополя: «Серёжа приехал недавно на южный берег, но я его ещё не видел» [«Минувшее», 1994, №16, с.302].

По воспоминаниям Е.Б. Халезовой, отъезд был вызван голодом и эпидемией холеры в Царской Селе. Её мемуары и записи Иоанны Старынкевич служат источниками сведений о том что Дмитрий Старынкевич сначала увёз Аду и детей, не ранее июня 1918 г., а С.С. Ольденбург последовал за ними с некоторой задержкой, прибыв в декабре. Ада начала преподавать математику в сельской школе в 17 верстах от Ялты. «Вскоре они решили разойтись; Ада осталась одна с детьми» [Е.Б. Халезова «Дорога длинною в жизнь» М.: Наука, 2020].

Если указанное расставание произошло достаточно скоро после декабря 1918 г., то образуется широкий временной зазор до августа или осени 1919 г., когда С.С. Ольденбург, по бесспорным свидетельствам, работал в Ростове-на-Дону секретарём редакции газеты «Великая Россия». Опыт работы в редакции, служившей рупором правой идеологии Белого Движения, стал решающим для всей дальнейшей писательской карьеры. В «Великой России» с Ольденбургом работал П.Б. Струве, который оценил его интеллектуальные способности и в эмиграции отдал ему важнейшие политические рубрики журнала «Русская Мысль» и газеты «Возрождение».

Однако это упомянутое «вскоре» едва ли следует понимать буквально, поскольку 21-23 мая 1919 г. из Петрограда С.Ф. Ольденбург писал, обращаясь к сыну и его жене, считая что они рядом: «Милые мои, так радостно иметь письма от Вас, знать что Вы вместе, четверо, и что Вам хоть и трудно, но хорошо. Обидно, что не принимают к Вам денег, я пробовал». Академика не вразумили никакие ужасы революции, и он продолжать внушать сыну ненависть к Императорской России: «когда люди станут хоть немного сознательнее, тогда жизнь сразу повернёт по настоящему, не к старому, конечно, оно ушло и, слава Богу, что ушло, но к светлому будущему, в котором Вы с Адой и Зоей и Лелей, надеюсь будете работниками». Приезжать в Петроград с детьми он не рекомендует. «Ничего не знаю о вашей квартире, так как не могу поехать в Царское и некого послать». «Приехать сюда верно очень трудно, боюсь, что и мне не выбраться». С.С. Ольденбурга он хотел бы встроить в машину советской пропаганды интернационализма: «во «Всемирной литературе» для тебя была бы масса интересной и подходящей работы, жаль, что так плохи почтовые сообщения, что не послать книги и рукописи». Сергей-мл. до отъезда в Крым подрабатывал переводами. Отец упоминает полученный за него гонорар [«Вестник РАН», 1993, №4, с.360-361].

С чего вдруг С.С. Ольденбург поднял вопрос о возможности возвращения в Царское Село станет ясно, если обратить внимание, что в мае 1919 г. красными был захвачен Крым и в Симферополе была провозглашена крымская республика. Но в ближайшие недели после этого Крым отбили войска Деникина [Рюрик Ивнев «Серебряный век: невыдуманные истории» М.: Э, 2017, с.209].

Монархист Г.В. Немирович-Данченко вспоминал, что весной 1919 г., придя в Крым, красные быстро осточертели татарам и колонистам. Он передаёт лично слышанную им фразу рабочего-металлиста: «эх, кабы ещё месяц так пожить как при Николае».

Где-то в середине июня С.Ф. Ольденбург получил от сына новое письмо и отвечал: «да, самое главное сейчас Вам не расставаться, настоящая семья основа всего и самый важный, глубокий, жизненный устой». Из этого следует, что к началу лета С.С. Ольденбург оставался с женой в Крыму, но между ними наметился разрыв, инициатором которого явилась Ада, а не Сергей-мл.

Сергей Сергеевич, очевидно, предлагал отцу бросить работу на большевиков или даже присоединиться к Белому Движению. С.Ф. Ольденбург 23 июня отверг такой вариант: «Мне невозможно, родной, нельзя оставлять академию: слишком здесь сложно. Всё время идут страшные обыски и осмотры. Кроме того, мы на осадном положении, что очень осложняет жизнь». Для издательства «Всемирная литература» Ольденбург-ст. готовил перевод Мериме и снова сожалел что его сын из-за отъезда избежал возможности превратиться в идеологическую обслугу М. Горького. «С немецкой литературой у нас слабо и ты был бы драгоценен. Дело это долгое и я надеюсь увидеть тебя деятельным сотрудником — при новых литературных талантах ты много сделаешь. Гумилёв и Блок справлялись о тебе».

Подтверждаются сообщения о знакомстве С.С. Ольденбурга с монархистом Н.С. Гумилёвым ещё к 1913 г. К тому же времени, следовательно, могло произойти и соприкосновение с А.А. Блоком, или же оно состоялось из-за работы отца в ЧСК.

10 июня 1919 г. С.Ф. Ольденбург мог увидеться с Н.С. Гумилёвым в доме Мурузи на открытии студии «Всемирной литературы». По воспоминаниям Н.А. Оцупа, С.Ф. Ольденбург давал поэту «полезные советы» по работе над переводами китайской поэзии [П.Н. Лукницкий «Труды и дни Н.С. Гумилёва» СПб.: Наука, 2010, с.535, 562].

А.А. Блок дарил С.Ф. Ольденбургу одно из первых изданий «Двенадцати», за которое академик благодарил его в письме 22 марта 1919 г. [«Сергей Фёдорович Ольденбург» М.: Наука, 1986, с.117].

На С.С. Ольденбурга не удалось повлиять примером того как Александр Блок, по выражению его жены, служил «октябрьской революции не только работой, но и своим присутствием, своим “приятием”» [Л.Д. Блок «И быль и небылицы о Блоке и о себе» // «Жизни гибельной пожар» М.: ПРОЗАиК, 2012, с.102].

В статье, написанной 10 января 1922 г., С.С. Ольденбург будет ругать евразийцев за восприятие революции по «Двенадцати» и «Скифам» Блока, считая иконописным лубком политический смысл сочинений Маяковского, Клюева и Есенина. Сергей Сергеевич требовал страсти в отрицании революции и спасительным считал путь отвержения духовных основ советской литературы (которой до сих пор пичкают в школах детей).

Антисоветски настроенный житель СССР в 1964 г. заслуженно сурово отзовётся в дневнике об интеллигентских революционных нытиках эпохи расцвета Российской Империи сравнительно с переживаемым им пленом деградационного тоталитаризма: «Александр Блок стенает по поводу “черноты”, “ночного периода” перехода от одной золотой эпохи к другой! Это начало века он называет “чёрным”? Жалуется на реакцию!!! Господи! А что же нам остаётся?» [Лев Прыгунов «Сергей Иванович Чудаков и др.» М.: Э, 2018, с.80].

Полнота расхождением с Ольденбургом-мл. выразилась даже в энтузиазме, с которым С.Ф. Ольденбург перешёл на новую орфографию, сторонником которой давно был: «надеюсь ты не разделяешь предрассудков многих насчёт правописания». Академик грубо заблуждался. С.С. Ольденбург до конца жизни писал и публиковал все свои работы исключительно по старой орфографии.

Георгий Вернадский из Симферополя сообщал А.А. Корнилову 3 сентября 1919 г., что астроном Г.Н. Неуймин из Петрограда «привёз письма Серёже Ольденбургу от его отца. Он пишет что много работает научно по буддийскому искусству, что жить стало тяжелее, дороговизна усилилась и пр., но что жить всё-таки можно». Явно с подачи С.С. Ольденбурга Г.В. Вернадский вскоре станет корреспондентом «Великой России».

4 сентября 1919 г. С.Ф. Ольденбург был арестован в Петрограде и провёл три недели в тюрьме. Его сокамерников регулярно расстреливали, но у академика нашлись заступники, которые его вытащили. Регулярно настаивал на политической благонадёжности С.Ф. Ольденбурга М. Горький, заявлявший о дружбе с ним.

Советские апологетические публикации об учёном всегда умалчивали об аресте, ограничиваясь воспоминаниями коллег С.Ф. Ольденбурга, что тот в 1919 г. в Петрограде ходил в лохмотьях и страдал от голода.

В одном редком эмигрантском воспоминании говорится что «отец известного правого публициста», встреченный на Васильевском острове вскоре после пережитого им страшного ареста, осенью 1919 г., «Ольденбург произвёл на меня впечатление человека несомненно “тронувшегося”», проповедуя: «спасение всему миру принесёт наш народ», «советская власть развязывает к этому руки». – «Этот несомненно чистый, высоко порядочный, человек», превратился «в поклонника насилия и грубости» из необходимости по имя Академии Наук, служить большевизму [Н. Русин «Академик С.Ф. Ольденбург (из случайных встреч)» // «Вечернее Время» (Рига), 1925, 7 сентября].

Такой пересказ рассуждений С.Ф. Ольденбурга довольно близок к содержанию его летних писем сыну.

«Учёные гибли один за другим» писал потом С.Ф. Ольденбург про 1918-1920 г. при большевиках [М. Горький «Письма» М.: Наука, 2006, Т.12, с.590]. «Наркомы работали в нетопленых кабинетах, закутавшись в шубы» [Р.П. Кречетова «Станиславский» М.: Молодая гвардия, 2013, с.209].

Как сообщал А.В. Амфитеатров, который потом вместе с С.С. Ольденбургом будет часто публиковаться в газете «Возрождение», более 1,5 млн. жителей с водворения желанной всей интеллигенцией революции, покинули Петроград, уехали или были убиты [«Красный террор в Петрограде» М.: Айрис-пресс, 2011, с.368]. На оставшийся миллион рекордной численности достигло в Петрограде еврейское население – 52 тыс. на 1923 г. [Л. Никифорова, М. Кизилов «Айн Рэнд» М.: Молодая гвардия, 2020, с.120].

В некоторых современных переизданиях «Жизни Будды» С.Ф. Ольденбурга (1919) сторонниками красного академика выражено сожаление, что попытки «соединить проповедь буддизма с коммунистическими идеями» «были неудачными» [«Книга Будды» СПб.: Амфора, 2009, с.99].

Напротив, следует всецело осуждать каждое такое чудовищное соединение хоть Православия с социализмом, хоть буддизма. Это задача, которая лежит на всех верующих. Крайне вредные суждения высказывал на этот счёт бегавший по коммунистическим митингам протоиерей Всеволод Чаплин, заявлявший в книге «Лоскутки» (2007), будто, запрещая в служении социалистов, Православная Церковь в Царской России страшно заблуждалась, в отличие от современного распространённого потворствования сталинизму и всем разновидностям большевизма.

Напротив, всюду нужно ставить в пример отношение к социализму церковных властей Российской Империи.

В лекциях, прочитанных за 1919-1920 г., С.Ф. Ольденбург заговорил про «глубокое разочарование в путях нашей западной цивилизации» из-за мировой войны, выявившей слабость европейской духовной культуры. Интернационалистские мечтания академика свелись к тому, чтобы «из слияния культуры Востока и цивилизации Запада выросла настоящая общечеловеческая мировая культура» [С.Ф. Ольденбург «Культура Индии» М.: Наука, 1991, с.22, 40].

Такое универсалистское смешение равносильно уничтожению любой национальной культуры, включая и русскую. Против этого всеми силами боролись монархисты в Российской Империи и затем в Белом Движении.

Газета, в которой начал работать С.С. Ольденбург, имела интересную предысторию. По воспоминаниям мемуариста, первоначально основанная В.В. Шульгиным «Россия» была официальным органом правого Совета Государственного Объединения в Екатеринодаре. Шульгин уехал в Яссы, кубанское правительство закрыло газету за критику Рады. Политическим вдохновителем переименованной «Великой России» стал Н.Н. Львов [К.Н. Соколов «Правление генерала Деникина» М.: Кучково поле, 2007, с.59].

В. Шульгин и Н. Львов, идеологи союзнической ориентации, вместе с М. Родзянко в сентябре 1918 г. предпринимали усилия чтобы предотвратить возглавление Великим Князем Николаем Николаевичем создаваемой атаманом Красновым Южной монархической армии. Относительно наследования престола группа Шульгина придерживалась принципов легитимизма [А.И. Деникин «Очерки русской смуты» М.: Айрис-пресс, 2005, Кн.2, с.461, 695].

Монархист А.М. Масленников в июне 1924 г. вспоминал, что тогда же в Киеве в СГОР П.Н. Милюков выдвигал Великого Князя Николая Николаевича в качестве верховного вождя для всех белых армий, включая добровольцев Деникина.

В январе 1919 г. В.В. Шульгин начинал издавать в Одессе «Россию» под редакцией Е.А. Ефимовского, но враждебные Белому Движению французские интервенты вскоре закрыли газету. Клемансо в это время говорил Ллойд Джорджу, что не намерен оказывать никакой поддержки русским контрреволюционерам.

На Юге России С.С. Ольденбург мог воочию убедиться чего стоит мнимый союз Антанты и Белого Движения. Одержимые стремлению к изничтожению всего Русского военного-морского флота, англичане 26 апреля 1919 г. в районе Севастополя затопили приобретённую ещё Царским правительством подводную лодку Белого флота [В.В. Шигин «Отсеки в огне» М.: Вече, 2016, с.24].

В дальнейшем С.С. Ольденбург будет писать, что Русское Белое Движение, возглавляемое различными лидерами, сберегло «на 1-2 года обширные области от советского разорения; “союзники” же, к сожалению, поддерживали эти движения слишком вяло» [«Русская Мысль» (Прага), 1922, Кн.V, с.200]. «С какой неохотой союзные войска действовали в Одессе и в Крыму» [С.С. Ольденбург «Германские исторические парадоксы» // «Возрождение», 1933, 27 ноября, с.2].

Коммунистические историки вполне подтверждали вывод Ольденбурга насчёт разорения, рассказывая, что «после освобождения Сибири от белогвардейцев примерно до лета 1921 г. было заготовлено около 100 млн. пудов хлеба, значительная часть которого поступила в промышленные центры РСФСР» [«Из истории интервенции и гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. 1917-1922 гг.» Новосибирск: Наука, 1985, с.60].

В редакции «Великой России» С.С. Ольденбург вступил в одну из наиболее правых монархических организаций – Совет Государственного Объединения России, основанный в октябре 1918 г. в Киеве, включавший членов Государственного Совета и Правительствующего Сената, промышленников, банкиров, земельных собственников, земских деятелей. Правый характер организации подчёркивала поддержка сословного принципа государственного устройства, стремление к национальному и духовному возрождению.

Князь А.Д. Голицын, председатель Всеукраинского Союза Промышленности и Торговли, предоставил для СГОР зал общих собраний на Крещатике. Многие приближённые П.П. Скоропадского поддерживали СГОР, с ними боролись украинские сепаратисты [А.Д. Голицын «Воспоминания» М.: Русский путь, 2008, с.472].

После свержения гетмана Скоропадского и убийства графа Ф.А. Келлера петлюровцами СГОР переместился в Одессу, а затем в Екатеринодар. Во главе его стоял первоначально член Г. Совета барон В.В. Меллер-Закомельский, затем А.В. Кривошеин, пытавшийся в 1918 г. договориться с немцами о монархической реставрации.

Многие русские рассчитывали тогда на формирование союза с Германской Империей против красных. В дни Ярославского восстания один казачий генерал, представитель Петроградского союза георгиевских кавалеров, уверял, будто из десятков тысяч офицеров в Петрограде «90% придерживается германской ориентации». Такие настроения поддерживали слухи о подписании в Берлине секретного мирного договора с русской делегацией во главе с царским министром [К.Я. Гоппер «Четыре катастрофы. Воспоминания» Рига, 1920, с.12, 63].

Недавно опубликованный дневник Георгия Орлова, поступившего добровольцем в армию Деникина, регулярно показывает его симпатию к важной контрреволюционной роли атамана Краснова и неприязнь к его врагам на Дону. В 1919 г. слухи о разрыве с Антантой и соединении с немецкой армией Г. Орлов одобряет, рассчитывая на помощь против красных, которую не предоставляла Антанта.

Начав работать в «Великой России» после ухода из деникинского Особого Совещания, в СГОР вступил Н.Н. Чебышев. В «Очерках» Деникин критикует Чебышева за ведение им сугубо монархической политики при расстановке губернаторов, имеющих бюрократический опыт в Российской Империи, т.е. соответствующих принципам политического профессионализма, совершенно враждебным феврализму. В частности, Ставропольский военный губернатор, подобно атаману Краснову, отменил все законы, выпущенные после 27 февраля 1917 г.

В СГОР вошли С.Е. Крыжановский, бывший государственный секретарь, и Владимир Гурко (в 1906 г. заместитель П.А. Столыпина). Из числа профессоров – А.Д. Билимович и П.И. Новгородцев. Куда более левый М.В. Родзянко выступал против объединения депутатов Г. Думы в СГОР [В.Ж. Цветков «Белое дело в России. 1919 г.» М.: Посев, 2009, с.506-507].

После высылки атаманом Красновым с Дона, Родзянко читал свои первые воспоминания о революции в Анапе. Публика реагировала крайне недоброжелательно: «если и были сомнения, то теперь они отпали – он сделал революцию, он обманул царя». Виновником всех бед Родзянко считали также в Кисловодске, «где блистали и Замысловский, и Марков II, где носились тени Горемыкина и истерзанного Крашенинникова, где веял дух Шкуро. Родзянко здесь определённый революционер» [В. Исаченко «Памяти Михаила Владимировича Родзянко» // «Руль» (Берлин), 1924, 1 февраля, с.4].

Помимо И.Л. Горемыкина, убитого в декабре 1917 г. на даче возле Сочи, упомянут крайне правый монархист Н.С. Крашенинников, деятель Г. Совета, ставший жертвой большевиков в Пятигорске в октябре 1918 г. Для русских сторонников Белого Движения именно эти имена воплощали достоинство и величие Российской Империи. Г.Г. Замысловский в это время действительно активно поддерживал монархическое движение в Ростове-на-Дону и других южных городах. Однако Н.Е. Марков оставался подпольно при большевиках в Петрограде, потом перешёл в Финляндию, поддерживал Северо-Западную Армию Н.Н. Юденича, в Ямбурге издавал газету «Белый Крест».

В СГОР состояли многие представители русского духовенства, протопресвитер Георгий Шавельский, князь Е.Н. Трубецкой. Бывшие царские министры А.А. Нератов и князь Н.Б. Щербатов входили в руководство Совета. В СГОР вступил и бывший министр земледелия 1916 г. граф А.А. Бобринский.

Н.Н. Львов участвовал в организации проведения Православного Церковного Собора в Ставрополе, подготовка которого началась в религиозно-просветительском отделе СГОР. Граф В.В. Мусин-Пушкин считал, что помимо борьбы с антихристианским духом большевизма Собор должен обратить внимание, что «нынешние вершители судеб мира» (а точнее, организатор февральской революции А. Мильнер) вновь передают Палестину «в руки неверных, а именно евреев» [«Юго-Восточный Русский Церковный Собор 1919 года» М.: Изд-во Новоспасского монастыря, 2018, с.9, 42, 66].

Анонимный русский либерал в брошюре для защиты евреев, называя их самыми твёрдыми приверженцами Антанты в партии к.-д., писал: «я помню огромный митинг в Москве, на котором тысячи евреев приветствовали английского генерального консула Локкарта, празднуя провозглашение Англией независимости Палестины» [Un Russe «Bolchevisme et judaïsme» Paris, 1919. P.19].

Отсутствие полных достоверных сведений о перевороте Мильнера и о предательской роли Антанты, повсеместной работе её агентов в пользу большевиков, приводило много контрреволюционно настроенных русских и к приветствиям, посылаемым союзникам, заявляющим о поддержке Белого Движения (большей частью, голословной). Однако предельно важно, совершенно разделяя большевизм и русских, одновременно и на Западе никогда не отождествлять революционные глобалистские политические элиты с каждой отдельной европейской нацией или народом США. Полезный пример отсутствия таких двойных стандартов показывал священник В. Востоков, на Соборе особенно активно изобличая февральскую революцию, обвиняя в её организации не иностранные государства в целом, а масонов и международное еврейство. Как постепенно выясняется, более чем обоснованно.

Бывший при Витте управляющим Дворянским и Крестьянским земельными банками В.В. Мусин-Пушкин входил в руководство СГОР, заметную активность в рамках организации вёл В.М. Скворцов, известный православный миссионер, стоявший во главе различных монархических организаций. По сведениям деникинского отдела пропаганды, СГОР, не афишируя этого, стремился к возрождению Монархии, его деятели придерживались антисемитских взглядов и обсуждали актуальность борьбы с масонством. Относительно взаимоотношений с Германией они разделяли позиции атамана Краснова. Тот же Н.Н. Чебышев, выражая несогласие с Деникиным, весьма симпатизировал гетману П.П. Скоропадскому и в июне 1918 г. вёл переговоры с немецким графом Альвенслебеном об объединении России. Националист Н.Н. Львов высказывал Владимиру Вернадскому антисемитские взгляды и осуждал предательство со стороны Антанты.

Граф П.М. Граббе, участник Собора, в 1917 г. отказался присягать Временному правительству. Как и многие белоэмигранты, погиб в советских концлагерях в 1945 г., когда красные оккупировали Восточную Европу. Гражданская война с победой 9 мая, вопреки лживой пропаганде большевиков, не закончится, а разгорится с небывалой силой.

Правый характер газеты «Великая Россия» выразился в том числе в критике партии к.-д. со стороны бывшего члена ЦК этой партии Н.Н. Львова за её прежнюю вреднейшую революционность. Критике подвергся и сам демократический, парламентский принцип партийности [П.Д. Долгоруков «Великая разруха» Мадрид, 1964, с.148].

Н.Н. Чебышев писал об этом же в «Великой России», показывая демократический лагерь настоящим врагом Белого Движения: «в такой момент, требующий сосредоточения всех усилий на фронте, кажутся странными все препирательства о конституционных гарантиях, об ответственности перед парламентом того или другого министра и о праве главнокомандующего приостанавливать постановления законодательного собрания, направленные во вред основной задаче, задаче обороны» [Л.А. Молчанов «Газетная пресса России в годы революции и Гражданской войны» М.: Издатпрофпресс, 2002, с.226].

Типичным примером такого глупейшего самоубийственного вредительства было предложение идейного демократа В.И. Вернадского в «Донской Речи» передавать всю власть на местах коллективам и устранять всякое вмешательство военной власти в управление. Хуже можно назвать только старания Вернадского добиться от правительства И.Л. Горемыкина амнистии революционерам в 1906 г. Такие либералы традиционно являются врагами России, а не большевизма, и всегда приносят русские национальные интересы в жертву демократическим идеалам.

Ненадёжный характер временных союзников Белого Движения из демократического лагеря показывает пример В.Г. Янчевецкого. Его пропагандистская газета «Родина» (именовавшаяся первоначально «Республиканец») вела при Колчаке агрессивные вредительские атаки на монархическую идею, подыгрывая тем самым революционным силам. Закономерным поэтому выглядит и его скорый переход уже в 1922 г. на работу в советскую газету «Власть труда» [И.В. Просветов «Десять жизней Василия Яна. Белогвардеец, которого наградил Сталин» М.: Центрполиграф, 2017, с.164].

К.-д. издавали при Деникине свою отдельную газету «Свободная Речь». М. Суворин, А. Ксюнин и А. Ренников в Ростове-на-Дону выпускали «Вечернее Время», газеты добровольческого отдела военной пропаганды, независимого от Освага [А.М. Ренников «Минувшие дни» Нью-Йорк, 1954, с.332].

Совместная борьба демократического лагеря с монархистами просматривается на примере их противостояния атаману Краснову в 1918 г.: «Сидорин принимает деятельное участие в интригах и работе против атамана. Для него все средства хороши. Объявив себя ярым демократом и эсером, при помощи Парамонова и Харламова, после ухода атамана, – Сидорин, – ввиду политических соображений кадетско-эсеровской камарильи, – назначается командиром донской армии» [Г. Рокотов «Казачья жизнь» // «Русское Дело» (София), 1922, 30 апреля, с.3].

Эсер Александр Агеев в газете, финансировавшейся чешским демократическим правительством, с одобрением писал про восстание против «монархического правительства ген. Краснова» в декабре 1918 г. в пользу большевиков [«Воля России» (Прага), 1922, №10, с.17].

Русские монархисты считали иначе: «с уверенностью можно сказать, что если бы деятельность атамана Краснова в принятом им направлении не была прервана, нам не пришлось бы эмигрировать в чужие земли» [«Царский Вестник» (Белград), 1936, 18 октября, с.3].

Правильно понять роль демократов в рядах Белого Движения можно, проведя сравнение с тем какую роль потом будет играть Власовское Движение при Германии. Временная общность целей антисоветской борьбы нисколько не отменяет самого ожесточённого политического противостояния между монархистами и демократами в 1917-1922. Аналогично с власовцами и нацистами в 1941-1945, ведение между ними острой идеологической борьбы знаменует радикальную разницу в планах на будущее России. Только монархисты в Белом Движении были основной, положительной силой, а демократы и интервенты вспомогательной третьеразрядной, причём вредительской. А русские противники сталинизма во Второй мировой войне, при их столь же положительном контрреволюционном значении, будут иметь за собой уже более скромные силы, при самом отрицательном господстве интервенции антимонархического нацизма.

Составитель собрания сочинений Ивана Ильина Ю.Т. Лисица в одном из томов обмолвился, будто С.С. Ольденбург сражался в рядах Белой Армии с большевиками. Явно это не точная интерпретация источников или неосторожная двусмысленность. Состояние здоровья и отсутствие воинской подготовки исключали возможность его участия в боевых действиях. Идеологическая схватка с красными, во всяком случае, началась и Сергей Ольденбург сознательно выбрал сторону ВСЮР.

Захват Киева войсками Деникина ослабил наступление белогвардейцев на главном московском направлении. Зато, хотя и ненадолго, но силы ВСЮР в Киеве уничтожили «многочисленные памятники Марксу, Энгельсу, Ленину и другим деятелям коммунизма. Исчезли разные большевистские объявления. На углах дежурили солдаты Добровольческой Армии. Везде царил полный порядок» [С.П. Тимошенко «Воспоминания» Париж, 1963, с.170].

Как можно убедиться, наблюдается полное отличие от того как в 2022 г. советские войска т. Путина всюду развешивают на Украине красные тряпки мировой революции, восстанавливают памятники Ленину и другим коммунистам, возвращают всё разнообразие сатанинской коммунистической символики. Чем большевики повсеместно заняты и в РФ.

Невозможность отождествления путинизма с Белым Движением максимально очевидна так раз на опыте всех кто такие фатальные оценочные ошибки совершал в ходе Украинской войны 2014 г.: «власть вернётся к криминальному олигархату, а комбриги и комбаты, ротные и взводные, ополченцы и наши добровольцы, искренние и светлые в своих помыслах, будут убиты или брошены в подвалы новой властью (новой ли?) лишь за то, что посмели осознать себя русскими!». «Их, строптивых и непонятливых, просто уничтожали» [С.А. Бережной «Тихая работа вежливых людей» М.: Вече, 2021, с.4, 235].

Такое положение русских националистов между петлюровцами и большевиками означает долг настоящего Белого Движения противостоять обеим преступным системам. Запредельно нелепо, например, со стороны окончательно шизанувшегося Олега Кашина, поддерживая доброе имя генерала П.Н. Краснова, одновременно компрометировать его одобрением действий современных петлюровцев – врагов русских националистов. Называть украинских сепаратистов-русофобов белогвардейцами – верх маразма. Что же до тех кто отождествляет Россию и СССР, то они в плане политической культуры скорее являются большевиками, чем русскими и тоже оказываются врагами России.

В.И. Вернадский ездил ходатайствовать перед командованием Деникина о сохранении учреждённой гетманом Скоропадским Украинской Академии Наук. В Особом Совещании М.В. Бернацкий отказал в её финансировании.

Известно, что в августе 1919 г. редакция переехала в Ростов-на-Дону, П.Б. Струве приехал в конце сентября 1919 г. возглавить «Великую Россию», сменив В.М. Левитского, бывшего главным редактором с мая в Екатеринодаре. Судя во всему, до переезда газеты из Екатеринодара С.С. Ольденбург ещё не числился среди её постоянных сотрудников [В.В. Черёмухин «1919-й. Информационная война на Юге России» Бук, 2020, с.52].

Свежеизданные воспоминания Валерия Левитского дают подробные представления о русском националистическом идейном направлении «Великой России». Осуждая парламентские безобразия Донского Круга и Кубанской Рады, Левитский противопоставляет им народные воспоминания о былом величии Монархии и почтении кубанских казаков к памяти Императора Николая II: «Эх, как бы теперь революцию замыслили… Мы бы им, чертям, глаза протёрли бы!». Из написанного им следует, что С.С. Ольденбург пришёл в газету одновременно с П.Б. Струве и был назначен секретарём редакции и «заведывающим иностранным отделом, до сих пор у нас сильно хромавшим» [В.М. Левитский «Борьба на Юге» М.: Фонд «Связь Эпох», 2019, с.115, 127].

Воспоминания Н.Н. Чебышева можно понять так, что когда он 26 августа 1919 г. приехал в Ростов-на-Дону, упомянутый им С.С. Ольденбург в редакции на Большой Садовой, в доме Русского Собрания, уже исполнял обязанности секретаря. «Газета оплачивала своих сотрудников так, что можно было сносно жить». «Наша постоянная группа сотрудников была немноголюдна. Я не помню серьёзного спора или разномыслия. П.Б. Струве проносился бурей по редакции и минут через двадцать исчезал» [«Возрождение», 1934, 22 января, с.2].

Обзоры иностранной печати и европейской политики останутся основным направлением публицистической работы С.С. Ольденбурга на все последующие годы.

30 августа А.А. Лампе, критически относившийся к способностям В.М. Левитского руководить газетой, в Ростове-на-Дону отметил полную смену состава сотрудников. «Старые только Львов, Зинаида и Кинг». В дневнике Лампе много острой критики кубанских демократов, с которыми боролась «Великая Россия». 1 сентября замечено ослабление СГОР, граф Уваров «приписывает это нежеланию Кривошеина вести дело». Справедливы соображения Лампе, что февральский переворот 1917 г. не мог быть вызван недостатком хлеба. «Конечно, все дело в инсценировке “народного восстания”». Упоминает он и опубликованные в другой ростовской газете «В Москву!» документы о финансировании Я. Шиффом и другими еврейскими банкирами революции 1917 г., считая их достоверными, но не проясняя их происхождение [А.А. Лампе «Мой дневник. 1919. Пути верных» М.: Вече, 2021].

Газета Н.П. Измайлова «В Москву!», по наблюдению Лампе, занимала гораздо более резкие антисемитские позиции, чем «Великая Россия». Американские материалы восходят к Б.Л. Бразолю, как и все основные версии о Я. Шиффе.

Б.Л. Бразоль довольно интересная фигура, в 1916 г. выпустил в Петрограде «Очерки по следственной части», которая высоко ценится в истории криминалистической науки: «оценивая значение работы Б.Л. Бразоля, не будет преувеличением заключить, что её роль в становлении отечественной криминалистики была весьма существенной, поскольку он впервые связал достижение успеха в расследовании с личными качествами следователя и владением им именно научными методами расследования» [Р.С. Белкин «История отечественной криминалистики» М.: Норма, 1999, с.17-18].

В книге, написанной на английском языке и в 1921 г. выпущенной в Лондоне, Бразоль делает несколько выпадов против Я. Шиффа и бесспорной его поддержки Японии во время войны с Российской Империей. Относительно причастности Шиффа к февральскому перевороту им приведён собственный доклад 15 февраля 1916 г. о революционном съезде в Нью-Йорке, который получил «секретные сведения из России от партии, указывающие, что момент весьма благоприятен, по окончании всех приготовлений, для взрыва революции». Относительно финансирования революции «постоянно упоминалось имя Якова Шиффа» [Б.Л. Бразоль «Мир на перепутье» Белград, 1922, с.57].

Хотя эти данные потенциально и могут указывать на значение денег Шиффа, никаких прямых указаний на действительную связь с событиями в Петрограде Бразоль не приводит. Более того, он подрывает доверие к себе, включая в схему мирового заговора с Шиффом, через немецких агентов, А.Д. Протопопова. Эта очень серьёзная ошибка рушит всю конспирологическую конструкцию Бразоля. Добивает концепцию Бразоля и его ссылка на фальшивые документы Сиссона. Соединение Шиффа с Германией получается сугубо теоретической, воображаемой искусственной составной схемой. С.С. Ольденбург в «Царствовании», упоминая легенды о Я. Шиффе в правых кругах белоэмигрантов, к сожалению, не дал требуемого полноценного разбора теории Бразоля, и многие монархисты в дальнейшем продолжали держаться её.

Интересный и явно более достоверный характер имеет опубликованный Бразолем доклад русского министра иностранных дел В.Н. Ламздорфа 3 января 1906 г.: «в июне 1905 г. в Англии совершенно открыто соорганизовался англо-еврейский комитет для сбора денег с целью вооружения боевых дружин из русских евреев и что хорошо известный русофобский публицист Люсьен Вольф был председателем этого кабинета».

В случае подлинности доклада, он имеет большое значение для характеристики Л. Вольфа, позднее вынуждавшего английское правительство публиковать лживые заявления о непричастности евреев к убийству Царской Семьи, которые опровергал М.К. Дитерихс. Но Бразоль оказался не в состоянии дотянуть линию от 1905 г. до 1917 г. и проигнорировал дальнейшую деятельность Л. Вольфа. Бразоль справедливо критикует заигрывание Бьюкенена с партией к.-д. и Милюковым, называя такое поведение английского посла «изменнической игрой» и добавляя: «ходили настойчивые слухи, что вредоносная политика сэра Джорджа Бьюкенена встретила поддержку» А. Мильнера во время его приезда в Петроград. Обвинения Бразоля о связи Англии с февральским переворотом сформулированы справедливо, но слишком туманно: «тем или иным способом, сознательно или бессознательно, Англия способствовала своей моральной поддержкой делу внутреннего разрыва России и её двуличная, лицемерная роль по отношению к русскому Царскому Правительству дало громадный толчок к нелояльным, действительно изменническим поступкам лидеров революционного движения России».

Относительно слабая информированность Бразоля сводится к правильному осуждению общеизвестных связей Бьюкенена и Мильнера с оппозиционным думским блоком. Но ровно никакими сведениями о том кто и как организовал февральский переворот, Б. Бразоль не обладает. А. Мильнера он критикует только за разрушительную, по его мнению, политику в Египте. Ряд неточностей Бразоль допустил, излагая историю гражданской войны по материалам иностранной прессы, далёкой от подлинных событий.  По-видимому, к нему восходит и традиция преувеличивать значение посещения Зиновием Пешковым Сибири. Б.Л. Бразоля можно похвалить за усердие в отстаивании русских интересов, за бдительность и уместную подозрительность, но никакой фактической связи между переводчиком З. Пешковым и падением А.В. Колчака не обнаруживается.

Определённо можно утверждать насчёт поддержки большевиков А. Мильнером, который действовал в этом заодно с американскими агентами. Как вспоминал назначенный на смену Бьюкенену новый английский посол, в декабре 1917 г. «я выступил сторонником необходимости проложить мост к большевикам. Лорд Мильнер разделял многие из высказанных мною соображений».  «В заключение Мильнер сказал мне, что министерство убеждено в необходимости установить контакт с большевиками». Помимо А. Мильнера, просоветское влияние на Ллойд Джорджа оказал американский полковник У. Томпсон, активный сторонник красных [Р. Локкарт «Буря над Россией» // «Сегодня» (Рига), 1933, 29 ноября].

Там же Локкарт прямо опровергает дезинформацию, будто А. Мильнер при посещении Петрограда не предвидел февральскую революцию.

13 (26) декабря 1919 г. в Ростове-на-Дону В.И. Вернадский виделся с С.С. Ольденбургом в редакции «Великой России». Запись в дневнике: «внешний разговор. Серёжа похудел и побледнел». Между ними установились прохладные отношения.

8 января 1920 г. красные взяли Ростов-на-Дону, но 9 января на два дня белые отбили город обратно, позволив Ольденбургу и многим другим беженцам выбраться из него. Шесть дней он перебирался в Новороссийск по дезорганизованным железнодорожным путям.

17 января В.И. Вернадский записал рассказ графини С.В. Паниной про С.С. Ольденбурга: «очевидно, Струве его оставил. У него испанка. Госпиталь должны были переводить, но Струве сказал, чтобы Серёжу оставили – он возьмёт его с собой. Однако автомобиль, на который рассчитывал Струве, его надул и он бросил Серёжу на произвол судьбы, уехал один» [В.И. Вернадский «Дневники. Январь 1920 – март 1921» Киев: Наукова думка, 1997, с.16].

Эта запись, вероятно, путает с болезнью, иначе получается, что заражение испанским гриппом произошло ещё до тифа. По другим мемуарам, Струве в тот день не ожидал взятия города и до последних часов готовил номер газеты 27 декабря (8 января).

В конце февраля в Новороссийск пришли отступающие части ВСЮР, недовольные деникинским командованием и тыловым населением, пытаясь мобилизовать его против большевиков.

С.С. Ольденбург оставил об этом собственные воспоминания, не упоминая испанки: «Начало апреля 1920 г. навсегда останется в моей памяти, как своего рода переселение в потусторонний мир. События общего характера и тяжёлая болезнь (тоже характерный для этого периода тиф!) положили резкую грань между мартом и апрелем; а тут ещё припуталась перемена стиля (в районе Добровольческой армии сохранялся старый стиль). Последние дни перед болезнью были сплошной кошмарной суетой. Улицы были полны народу; перед разными бюро по эвакуации стояли длинные очереди. Газеты, одна за другой, переставали выходить за отъездом редакций».

«Доверие к власти совершенно исчезло. Ходили слухи о заговорах. Ожидали, что со дня на день генерал Деникин может оказаться убитым, и будет провозглашена диктатура – какая? чья? среди безнадёжного развала?» (похожее наблюдалось в Сибири в результате поражения Адмирала Колчака).

Заразившись тифом, Ольденбург 12 дней пролежал без сознания в лазарете.

Очнувшись, он узнал, что белогвардейцы уже отплыли на пароходах. Брошенные деникинцами казаки, которым не хватило мест, отступали вдоль берега к югу. Выписавшись, Ольденбург с приятелем-санитаром поселился у местной старушки. Жизнь при красных во всём отличалась от прежней России.

«Начались странные, ни с чем несравнимые дни. Казалось: мы умерли, и то, что происходит – это какая-то потусторонняя жизнь. Вся обстановка усиливала это впечатление».

«В одной витрине магазина выставлено много книг. Магазин заколочен, а витрина уцелела, одна из немногих. Объяснение простое: книги – товар непривлекательный для грабителя» (точно такое можно увидеть при вдохновляемых культурными марксистами леворадикальных расистских погромах в США 2020 г., когда в торговых центрах грабили всё кроме книжных).

Множество брошенных белыми лошадей погибали без хозяев и корма. Красные пропагандистские листки передавали искажённую информацию о контрреволюционном восстании Вольфганга Каппа, когда немецким монархистам на 13-17 марта удалось захватить Берлин и низвергнуть республику, но не получилось удержать власть под ударами крайне левых сил и их либеральных пособников.

«Будущее представлялось сплошной загадкой. Точно стоишь у самой грани облака на горном склоне, и видишь только белую, густую стену молочного тумана. Большевики одержали верх. Первый этап мировой революции завершается».

На праздник Пасхи Ольденбург вспомнил некогда впечатлившую его речь правого монархиста Георгия Шечкова о стремлении либералов приравнять язычество с христианством, добиваясь (безуспешно до февральской революции) в Г. Думе равенства вероисповеданий. «Как будто, действительно, настаёт волчий век; и я пью за то, чтобы мы сами, по крайней мере, оставались достойными той славной эпохи, в которую мы выросли!».

«Таким безнадёжным казалось тогда всё в мёртвом Новороссийске. Но жизнь оказалась сложнее всех предвидений» [С.С. Ольденбург «Вымерший Новороссийск (пятнадцать лет назад)» // «Возрождение» (Париж), 1935, 14 апреля, с.6].

Мемуаристы писали, что при эвакуации из Новороссийска белые не хотели пропускать вне очереди М.В. Родзянко, говоря о председателе Г. Думы: «благодаря этим господам мы сидим вот здесь нищими, вымаливая милостыню у англичан. Они в борьбе за власть разрушили Россию» [«Новая Россия» М.-Пг.: Изд. М.Д. Френкеля, 1922, №2, с.158]. Уже в ноябре 1921 г. М.В. Родзянко будет изгнан из Зарубежного Церковного Собора русскими монархистами [«Вестник РХД», 1974, №114, с.130].

Поддерживавший Белое Движение Г.А. Шечков в эти дни скрывался от красных в Одессе, где и скончался в июле 1920 г. от сердечного приступа. В Одессе под властью большевиков оказался и заболевший тифом И.Л. Солоневич.

Газета «Великая Россия» заняла в Крыму ведущие позиции. Н.Н. Чебышев и Н.Н. Львов поддерживали дружеские отношения с Врангелем. Мемуаристы вспоминают приподнятый оптимистичный тон их издания. Из правых монархических газет выходил также «Ялтинский Вечер» графа П.Н. Апраксина при участии И.Д. Сургучёва и «Царь-Колокол» Н.П. Измайлова.

В мае Сергей Сергеевич перебрался в Ростов-на-Дону, где наблюдалась более оживлённая торговля. Осваговские плакаты ВСЮР сменились красногвардейскими и расклеенными московскими газетами. «Тягостное впечатление произвело обращение ген. Брусилова», ранее отказавшегося переходить на сторону Белого Движения, а теперь прямо поддержавшего красных. «Дореволюционные военные заслуги совершенно исчезали перед этим фактом. Пожалуй, именно эти два воззвания – Ленина и Брусилова – создали некоторую ясность, уничтожили колебания: как ни относиться к полякам, нельзя быть заодно с большевиками».

Отступление поляков из Киева не вызвало сожалений у жителей Ростова, которые были разочарованы отсутствием у Польши намерений свергать большевиков повсюду, а не просто расширять свою территорию за счёт советской. «Они только о себе думали, до нас им дела не было – поделом им теперь!». «Таково было настроение, преобладавшее в обывательской среде» (ровно такого отношения заслуживает и современная западная русофобия “цивилизованного” мира в связи с Украинской войной 2022 г.).

Летом в Ростов-на-Дону приезжал Троцкий, красные перешли в наступление на Польшу. «Никогда интернационально-коммунистический характер советской власти не проявлялся с большей яркостью, чем в момент её успехов, во время польской войны» («Возрождение», 1935, 10 июня).

«Репрессии, постепенно, возрастая, приняли форму подлинного террора. Каждый день узнавали – такого-то больше нет, такой-то отправлен в Москву. Обыски производились обычно под утро. Дома оцепляли; и затем медленно, от этажа к этажу, обходили квартиры с обыском. Можно было лежать целые часы, дожидаясь, когда дойдут наконец и до твоей квартиры: уйти всё равно никакой возможности».

В.И. Вернадский эти месяцы не знал что с ним стало: «Серёжа неизвестно где, остался в Новороссийске» [«Минувшее», 1995, №18, с.384].

До 6 октября 1920 г. С.С. Ольденбург прожил в Ростове-на-Дону, после чего выехал в Москву, планируя через обход с севера присоединиться к Врангелю в Крыму. Других доступных путей не имелось. В Москве и Петрограде он провёл шесть недель. Хотя воспоминания написаны после смерти отца и уже не могли ему навредить, Ольденбург не даёт сведений о их встрече, кроме косвенного: «в некоторых кругах прямо сочувствовали большевикам в этом столкновении». «Казалось: люди здесь жили под глубокими сугробами снега, и давно утратили представление о живой жизни и борьбе».

Супруга С.С. Ольденбурга и двое их детей Зоя и Елена 23 февраля 1921 г. выехали с В.И. Вернадским в Петроград из Симферополя, спасаясь от красного террора в Крыму. В 1941-42 г. Вернадский часто вспоминал, что за ним и за семьёй С.С. Ольденбурга прислали санитарный поезд с одним мягким вагоном от Академии Наук через наркома Н.А. Семашко. А.Д. Ольденбург до этого жила «где-то в Крыму», работала учительницей сельской школы в Кореизе.Несомненно, для вызволения своих внучек задействовал связи академик С.Ф. Ольденбург.

Ирина Оболенская вспоминала, что в начале 1921 г. «от времени до времени на улицах Симферополя устраивались облавы». Разыскивали и преследовали лиц, связанных с Белым Движением [«Вестник РХД», 2000, №181, с.219].

В апреле 1921 г. в Симферополе «один наш медик профессор высчитал, что из 2500 калорий, необходимых человеку, мы сейчас имеем 800. Без страха смотреть в будущее могут только очень большие оптимисты» [Б.Д. Греков «Письма (1905-1952)» М.: Памятники исторической мысли, 2019, с.192-193].

С помощью проводника, в крестьянской одежде Сергей Сергеевич выбрался из-под красной оккупации через границу в Финляндию. Сообщавшая эти подробности об авантюрном нелегальном переходе дочь Зоя вспоминала, что в 1920 г. Ада считала расторгнутым их брак. Политические позиции у неё тоже расходились с С.С. Ольденбургом. Длящаяся размолвка побудила Аду остаться с дочерьми в Петрограде и устроиться сначала воспитателем в детской колонии «Красная новь», а затем учительницей математики в школе. В Российской Империи Ада закончила математическое отделение Высших женских курсов.

По воспоминаниям её родственницы Е.Б. Халезовой «Дорога длинною в жизнь», «Ада – обладала необыкновенными математическими способностями». «Только по злой иронии [?] судьбы она не стала выдающимся математиком» http://halezova.ru/ddvzh02.htm

Согласно воспоминаниям Н.П. Анциферова «Отец и сын Ольденбурги» (1957), не владеющий элегантными манерами, мешковатый, но «поражающий своей необычайной эрудицией» С.С. Ольденбург, будучи в Петрограде, дома у И.М. Гревса обвинял отца в порабощении РАН красными: «что можно сделать [вместе] с большевиками?», восхваляянепримиримость П.Б. Струве. «История продолжается. И только время покажет, кто был прав – Ленин или Струве».

Комментатор этих отрывков Б.С. Каганович затруднился определить, относится ли наблюдение их споров к 1918-му или 1920 г., хотя вполне понятно, что кратковременное сотрудничество в газете «Русская Свобода» и Лиге русской культуры ещё недостаточно тесно связало П.Б. Струве и С.С. Ольденбурга, сравнительно с боевой идеологической работой в белогвардейской «Великой России». Приводимые же доводы С.Ф. Ольденбурга о многочисленности поражений П.Б. Струве определённо указывают, что к ним уже причислены октябрь 1917 г., разгром ВСЮР Деникина и эвакуация Врангеля из Крыма. Следовательно, описанные сцены относятся ближе к концу 1920 г.

В книге воспоминаний ученика И.М. Гревса упомянуто очень сжато, с отсылкой к богословию: «детей мы порождаем, а не творим. Сын Ольденбурга и сын Вернадского не пошли по стопам отцов. При всей взаимной любви между отцами и детьми здесь вскрылась непримиримость их общественных позиций: молодой Ольденбург и молодой Вернадский оказались в эмиграции» [Н.П. Анциферов «Из дум о былом» М.: Культурная инициатива, 1992, с.174, 429-430].

Академик П.Б. Струве, с чьим именем связал свою участь С.С. Ольденбург, был заочно приговорён большевиками к расстрелу в августе 1920 г. по делу Тактического центра [Т.И. Ульянкина «Михаил Михайлович Новиков. 1876-1964» М.: Наука, 2015, с.94].

Сейчас можно определённо утверждать, что прав оказался именно П.Б. Струве. Экономический провал СССР произошёл вследствие непризнания Лениным силы критики марксизма со стороны Струве, который ещё в 1899 г. указывал на используемое капитализмом «безостановочное повышение производительности труда», которое Ленин подменял теорией классовой борьбы и утопией социализма [В.И. Ленин «Полное собрание сочинений» М.: Политиздат, 1979, Т.4, с.82].

В конце 1920 г. С.С. Ольденбург помимо осмотра Петрограда, о котором напишет вскоре несколько статей, заезжал и в Царское Село, где ему принадлежал до революции дом. Разрешения на такую поездку не требовалось. Получить билет было легко, но трудно втиснуться в вагон. Само название Царское Село запрещалось к употреблению, и звалось теперь Детское село Урицкого. Павловск переименовали в Слуцк по фамилии убитой под Пулково при наступлении генерала Краснова Берты Слуцкой (состояла в Бунде). «Приезжающему без “мандата” совершенно негде ни пообедать, ни купить хотя бы хлеба. Нет рынков, даже “летучих”, как в Петрограде». «В большинстве квартир живут не прежние их владельцы. Мебель объявлена принадлежащей Совету, мелкую недвижимость, по ордеру Совета, иногда возвращают, но обычно её уже не оказывается: наиболее частая отговорка при это – “здесь были белые и всё увезли”». По рассказам жителей, которые слышал С.С. Ольденбург, трёхдневное пребывание войск Юденича вызывало «самые сочувственные» отклики. «Все в один голос говорят, что при белых ничего не тронули» (эти воспоминания опубликованы в Финляндии 3 июля 1921 г.).

Определённо, С.С. Ольденбургу принадлежит подписанная С. серия статей «По Советской России. Москва». 1-я часть начинается так: «пять часов утра; свежая октябрьская ночь; через закоулки недостроенного вокзала выходим на Каланчевскую площадь». Типично для Сергея Сергеевича обильное использование разделительной точки с запятой. Октябрь – время его приезда в Москву из Ростова-на-Дону. Новые советские цены он сравнивает с октябрём 1918 г. – последним проведённым им полным месяцем при красных в Петрограде. Ольденбург перечисляет все запомнившиеся ему характерные черты нового быта [«Новая Русская Жизнь» (Гельсингфорс), 1921, 2 февраля, с.2].

В этой белогвардейской газете и её преемниках С.С. Ольденбург будет регулярно печататься далее под своим полным именем и анонимно.

Несколько сложнее точно определить принадлежность Ольденбургу статьи «Письмо беженца», датированной 20 января и подписанной явно вымышленным именем Белорадов. На него указывает введение: «прибыл я из Совдепии лишь недавно и поэтому ещё не привык и не освоился с той энергичной словесной борьбою, которую ведут наши общественные деятели», выступление против комитета Учредительного собрания, декларации которого произвели на автора тягостное впечатление. И визитная карточка, обилие точки с запятой: «чувствуют ли те, кто составляет эти декларации, как страдает и изнывает наша Родина; как каждый лишний год власти большевиков отбрасывает нас на десятки лет назад; как гибнет наша культура; как нависает над нами страшная угроза стать беспомощной, отсталой колонией Запада». Идеи, выраженные в этой статье, будут часто повторяться С.С. Ольденбургом как основные: «Большевизм силён своею волею и своей централизованностью; победить и раздавить его может только другая воля более сильная, одушевлённая любовью к Родине и пылающая её страданиями» («Н.Р.Ж.», 3 февраля).

Ольденбург сразу закрепился в качестве нового постоянного автора ежедневной газеты, располагая громкой фамилией, опытом работы в белогвардейской газете при П.Б. Струве, будучи ценным свидетелем о недавно виденном при красных и будучи способным формулировать актуальные национальные задачи. 4 февраля им опубликована под псевдонимом Русский передовая статья (датирована 27 января) «Вероятен ли “красный Наполеон”?»: «будущее нашей родины – загадочно для нас, как никогда». Возможность желаемого эмигрантами военного переворота против коммунистов С.С. Ольденбург упорно отрицал, начиная с этой статьи и в дальнейшем, в чём оказался прав (в авторстве здесь полная уверенность, т.к. позднее псевдоним Русский раскрыт).

По статьям С.Ф. Ольденбурга можно установить, что 6 февраля 1921 г. он располагался в Риге. С.Ф. Платонов, С.Ф. Ольденбург, О.А. Добиаш-Рождественская вошли в состав экспертной комиссии советской делегации, 18 марта заключившей в Риге мирный договор с Польшей.  Во главе делегации стоял П.Л. Войков [«Отечественная история», 1992, №3, с.108].

Зинаида Гиппиус 28 сентября 1921 г. называла перемирие ошибкой: «Польша была великолепным местом для дела. Но она, победив большевиков, осатанела от жадности и глупости, стала – заключать мир!». Потом З.Н. Гиппиус добавляла в переписке 4 ноября: «Европа делала всё, чтобы продержать большевиков», «Англия первая» [«Литературное Наследство» М.: ИМЛИ РАН, 2021, Т.106, Кн.2, с.357].

Комиссия по реализации Рижского договора работала до 1924 г.

9 февраля вышла 2-я часть рассказа С.С. Ольденбурга о Москве: «с Кремлём большевики расстанутся только в свой последний час», т.к. «здесь центр власти изолирован», чего нет в Петрограде. Никакое восстание невозможно. Монастыри все закрыты, зато есть театры.

Серия личных наблюдений продолжена 12 февраля «Деревня в Советской России. 1. Дон и Кубань» с подписью С. «Учитывая опасность со стороны Крыма, большевики всё лето 1920 г. были крайне осторожны со всякими реквизициями», опасаясь новых восстаний в пользу Врангеля. Ольденбург привёл по памяти запомнившиеся ему материалы советской прессы на Дону о принудительных пожертвованиях в пользу РККА. 15 февраля в «НРЖ» вышло продолжение про «Центр и север»: «советская власть деревне почти ничего не даёт; торговля убита и купить тоже ничего нельзя; в то же время советская власть берёт и деревни хлеб по твёрдым ценам, т.е. почти даром и производит частые мобилизации». И сразу про «Юго-запад и юг»: «очень развился на Украине антисемитизм, вообще возросший повсюду в Совдепии». Подтвердились прежние закономерности: где революция, там и еврейские погромы. 16 февраля в том же цикле «По Советской России» вышла статья С. «Николаевская железная дорога» — рассказ о приезде Ольденбурга в Петроград. В вагоне обсуждали, докуда дошли войска Юденича. В разговорах Ольденбург не заметил коммунистической идейности, только приспособление к оккупантам.

Весьма интересна и опубликованная 17 февраля 1921 г. в «НРЖ» рецензия С.С. Ольденбурга (псевдоним Русский) на английское издание «России во мгле» Г. Уэллса. Ольденбург хвалит первую часть книги с точным описанием разорённого Петрограда. Похвалу школьному преподаванию геометрии при красных Ольденбург отнёс к очевидным ошибкам Уэллса, т.к. он оценивает постановку образования, оставшуюся от Российской Империи. «Лица, видевшие г. Уэллса в Петрограде, утверждают, что он уехал менее “большевистски” настроенным, чем приехал» (Г. Уэллс встречался с С.Ф. Ольденбургом). Довольно остроумно у Сергей Сергеевича сравнение просоветской интеллигентской мифологии, оправдывающей террор чекистов и осуждающей Белое Движение как марионеточное, зависимое от иностранного капитала: «это, пожалуй, ещё более близоруко, чем объяснять весь большевизм германской или еврейской интригой!».

В Софии вышел перевод Н.С. Трубецкого, и в кн.III-IV «Русской Мысли» был напечатан критический отзыв К.И. Зайцева на это издание Уэллса.

20 февраля вышла статья «Где русские социалисты?». Там С.С. Ольденбург (Русский) умело расправляется с другим популярным левым интеллигентским мифом о результатах демократических выборов 1917 г. Голосования никогда не могут дать основания продолжительной легитимности власти. «Смена настроений шла так быстро, что никаких выводов из этих цифр сделать было нельзя. В июне Москва дала эсерам 375 000 голосов, а сентябре 75 000, в ноябре 50-60 000. В Петрограде количество голосов, поданных за эсеров, сократилось также по крайней мере вчетверо с мая по ноябрь 1917 г. если провинция, всегда на несколько месяцев отстававшая от столицы, в ноябре 1917 г. голосовала за эсеров – это вовсе не значит, что весною 1918 г. они ещё имели влияние! Голосование за эсеров всюду предшествовало успеху большевизма, было ступенью на пути его триумфального шествия по России».

Невозможно и бессмысленно поэтому противопоставлять социализм эсеров большевикам. Возникшая повсюду вражда к красным, обеспечившая успехи Белого Движения, естественно распространяется и на эсеров. «Вместе с коммунизмом падёт в России и социализм во всех его видах». Ссылаясь на свои наблюдения, Ольденбург показывает самую слабую роль эсеров в Белом Движении: «в большую полосу расстрелов в Ростове (июль-август 1920 г.), когда было расстреляно несколько сот человек, эсеров в их числе не было. Вовсе не потому, чтобы большевики их щадили. Нет: просто в данной местности эсеры не были представлены!». Контрреволюционные белогвардейские режимы, давшие эсерам «возможность выползти на свет Божий», они критиковали, вместо поддержки. Сильнейшим вредительством поэтому была политика стран Антанты, «пытавшихся освобождённым от большевиков областям навязать социалистические и полу-социалистические правительства и тем содействовавших идейному сумбуру и разложению тыла».

Впервые под полной подписью С.С. Ольденбурга вышла эмигрантская статья «9 (22) февраля 1918 года», посвящённая Первому Кубанскому походу Добровольческой армии, воспевающая имя Корнилова: «видя донскую смуту, вожди Добровольческой армии приняли историческое решение: оставить Ростов, уйти в степи и продолжать там борьбу – до погибели или до победы». «Добровольческая Армия – самая славная, самая героическая страница русской истории последних лет» [«НРЖ», 1921, 22 февраля, с.2].

С.С. Ольденбург указывал на малую известность в северных областях истории Ледяного похода. То же можно сказать и об апрельском донском восстании 1918 г. и борьбе атамана Краснова, о майской контрреволюции в Сибири. Вместе они составляют величие славы Белого Движения.

В газетном рекламном объявлении «НРЖ» от 3 марта 1921 г. имя С.С. Ольденбурга уже значится среди сотрудников журнала П.Б. Струве. Т.е., к этому времени он уже договорился о сотрудничестве в будущих номерах «Русской Мысли».

«Петроград – после двух лет» 4 марта из осторожности всё ещё подписан С. о сбывшемся желании вернуться домой, в «такой близкий – и такой недоступный город!». «Жуткое впечатление оставляют эти бесконечные ряды пустых витрин, окон с обивками бумаги, заколоченных досками или заделанных прутьями дверей». «Безлюдно». Ольденбург описывает, как изменились знакомые ему книжные магазины и редакции закрытых газет.

10 марта продолжено перечисление сохранившихся памятников и заметных изменений. Полностью исчезли кошки. «Собак очень мало. Обычно, невольно, при каждой прогулке по Петрограду считают – сколько собак случилось встретить». 16 марта Ольденбург больше говорит о бытовых условиях жизни и средствах существования в Петрограде при красных. 19 марта, в 4-й части про город, С.С. Ольденбург пишет: «поражает та забитость, запуганность, которые там господствуют. Люди боятся прочесть “белую” газету», «жгут письма, самые невинные, помеченные из-за границы или из “белых” мест». Это явно про поведение отца, но в Петрограде полный отказ «от всякого сопротивления большевикам», «самое безнадёжное настроение» распространено широко. Он отвергает оправдания Ольденбурга-ст. относительно связи большевизма с поддержкой науки: «если сравнить то, что в итоге сделано за три года советского владычества с нормальным научным годом – результат окажется уничтожающим для советского строя», несмотря на то что учёные старались продолжать свою обычную работу и при красных.

Работу в эмигрантской печати С.С. Ольденбург продолжил датированной 28 марта рецензией на первый выпуск «Русской Мысли» П.Б. Струве, назвав крушение Врангеля самыми тёмными днями для русских надежд. Ольденбург одобрил статьи Струве, признающие популярность Монархии в народе и интеллигенции, которую именно революция сделала монархической. Исторически ценным он признаёт дневник З.Н. Гиппиус о жизни при красных [«НРЖ», 1921, 14 апреля, с.2-3].

Далее С.С. Ольденбург предложил той же газете основные определения советской власти как не русской и не национальной. Большевизм не может быть побеждён без этого понимания. Смешивают их в интересах красных «не только иностранцы; в этом повинны и многие русские, в частности – те, которые провозглашают “недопустимость интервенции” и тем самым объявляют борьбу с большевизмом внутренним русским делом». «Наиболее последовательно этой точки зрения придерживался президент Вильсон». Для большевизма «нет России, Польши, Германии, Финляндии», «это временные формы, которые в любую минуту можно изменить до неузнаваемости, слить в одно и по-новому перекроить. Если бы интересы мировой революции потребовали перенесения центра Советской власти в Париж или Берлин – большевики сделали бы это с величайшей лёгкостью; Россия как таковая их не интересует». «Национальные интересы» в качестве разменной монеты «они умеют использовать в виде приманок для достижения тех или иных тактических выгод». Оккупировав Россию, красные вынужденно пользуются только её ресурсами, пока не могут, до расширения зоны контроля, обманывать другие страны о том, будто представляют их интересы. Большевизм «рассчитывает на опору внутри всякой страны» [Русский «Существо Советской власти и её задачи» // «НРЖ», 1921, 16 апреля, с.2-3].

Авторство С.С. Ольденбурга 6 июля 1921 г. в «Руле» раскрыл П.Б. Струве, назвав эту статью превосходной, указывая, что она полностью опровергает ложь сменовеховства и Н. Устрялова, который в декабре 1920 г. вошёл в переписку со Струве.

Получив возможность заявить о себе, С.С. Ольденбург обвинил в невыносимой фальши рассказы левой эмигрантской печати о происходящем при большевиках. Вступая в спор между П.Н. Милюковым и П.Б. Струве, Ольденбург заметил, что обсуждаемую РККА «мне приходилось видеть почти целый год», и он имеет все основание выступить против популярного советского и либерального мифа, будто народ был против Белого Движения, и насильственно мобилизованные чекистами крестьяне воевали «не только за страх, но и за совесть». Такое мнение настолько далеко от правды, «что трудно понять, как могла она быть написана в газете, не являющемся органом советской пропаганды». Наиболее стойкой частью РККА Ольденбург назвал интернационалистов: латышей, китайцев, финнов и пр. Имелось, естественно и подавляющее меньшинство идейных коммунистов разного происхождения. «За пределами этих “ударных” сил большевизма уже сразу начинается та подневольная масса, которую – по старому солдатскому выражению – “пригнали” на фронт; сдаётся тысячами при поражениях: даже за Крымский период в плен красноармейцев сдалось больше, чем, пожалуй, насчитывала воинов вся Добровольческая армия!».

Таким образом С.С. Ольденбург опровергал враждебную Белому Движению идеологию к.-д. «Последних Новостей» и эсеровской «Воли России», тоже постоянно писавшей о враждебности народа к контрреволюционному движению. В Ростове-на-Дону, Москве и Петрограде, где был С.С. Ольденбург, везде надеялись на успехи Врангеля, «затаив дыхание следили за его продвижением». Никого не интересовала политическая программа Врангеля и состав его правительства, беспокоились только о том, «сколько у него войска», хватит ли для серьёзного продвижения. «Чтобы разрубить стальную сеть, опутавшую Россию, нужен меч – и острый меч. Она не рассыплется от заклинаний политических знахарей» (27 апреля) [С.С. Ольденбург «Здесь и там» // «Руль» (Берлин), 1921, 4 мая, с.2].

Практически так же рассуждали и другие русские монархисты, писавшие, что ситуация в Крыму исключала «самую мысль о политической окраске» правительства Врангеля. Если у Деникина можно увидеть «неудачный политический курс, то у бар. Врангеля было слишком мало выбора, чтобы привлекать к государственной работе одних несомненных демократов и отталкивать монархистов или наоборот». Поражение Белого Движения такие монархисты правильно определяли как следствие численно-военного (т.е. насильственно-мобилизованного), а не идейно-политического преобладания большевиков. Принятие демократических программ хода сражений на фронтах нисколько не изменило бы. Зато парламентская керенщина «“кругов” и “рад”», боровшаяся с монархистами, только разлагала тыл Краснова, Деникина, Колчака. При Врангеле её не было заметно «до середины лета» [Г.В. Немирович-Данченко «В Крыму при Врангеле. Факты и итоги» Берлин, 1922, с.5-6, 8].

С.М. Ростовцева 15 мая 1921 г. писала эмигранту Н.П. Кондакову, с неточностью о семье: «сын Ольденбурга бежал с семьёй в Финляндию, оставил отца и тем, кажется, причинил ему большое горе» [«Скифский роман» М.: РОССПЭН, 1997, с.448].

Сын историка Н.П. Кондакова Сергей тоже в 1921 г. пешком бежал через границу от большевиков и в эмиграции всю свою жизнь оставался убеждённым монархистом.

С.С. Ольденбург сходу уловил, что левые эмигрантские партии, враждебные монархистам, являются пособниками большевиков, что в дальнейшем будет постоянно подтверждаться на новых примерах. Выступление против «Последних Новостей» и всего идейного направления П.Н. Милюкова вызвало ответное недовольство и приходилось давать отпор попыткам опровержений.

«Утверждаю на основании всего что видел и слышал за эти годы: никаких резких перемен в Советской жизни не происходит. Подъяремное томление гнетёт именно своим однообразием. То же подавленное полуголодное состояние, то же незнание друг о друге (Юга о Севере, Севера о Юге, – и даже Петрограда о Москве), та же вспыхивающая временами вера в то, что “кто-то придёт и спасёт”, — те же сменяющие веру приливы безнадёжности, та же вечная унизительная охота за лишним пайком, всё это было уже в 1918 году, всё это было в начале зимы 1920-1921 года, и – «Последние Новости» не убедят меня в противником, — всё это есть весной 1921 года». Священные для февралистов завоевания революции дали «только голод, холод и невероятный небывалый полицейский гнёт, – вмешательство в частную жизнь, доходящее буквально до вырывания куска изо рта». «В советской области “каются” скорее социалисты, чем монархисты; уверенность в том, что в России будет монархия, широко распространена – и не только среди её сторонников». В отличие от поборников Учредительного собрания, монархисты в Добровольской Армии продержались дольше всех в боях с красными, не перебегая на сторону большевиков, как В. Чернов. По прямым наблюдениям Ольденбурга в Ростове-на-Дону, всю весну и лето 1920 г. население Юга ждало возвращения П.Н. Врангеля, что опровергает левую пропаганду о том, будто Белое Движение не было востребовано в народе. «Перемена настроения была крутой и всеобщей. Большевиков узнали – и возненавидели». На эмигрантах лежит задача «разрабатывать идеологию» и не прекращать борьбу с большевизмом [С.С. Ольденбург «Долг перед Россией» // «Руль», 1921, 21 мая, с.1-2].

29 мая 1921 г. М. Горький писал Ленину и Луначарскому, что чекисты произвели обыски у С.Ф. Ольденбурга. Наверняка это прямое следствие выступлений его сына в эмигрантской прессе. Горький в это время собирался включить его вместе с масоном Некрасовым в организуемый им пропагандистский Комитет помощи голодающим, главным образом для обмана Европы и США.

6 июня 1921 г. на Русском национальном съезде в Париже С.С. Ольденбург рассказывал свои личные впечатления о большевицком деспотизме, а затем нарисовал последствия для России нескольких лет революции, читая доклад об экономической положении. Ольденбург упомянул о полной беспомощности интеллигенции и её зависимости от советской власти. Быт крестьян ухудшился, и восстание в Кронштадте, по сведениям Ольденбурга, вызвано возвращением из отпусков матросов, ознакомившихся с жизнью деревень. В №327 «Общего Дела» к тексту доклада Ольденбурга прилагается его рисованный портрет. 16 июня этот доклад опубликован и в «НРЖ».

Попытка объединения эмиграции на этом съезде была заведомо неудачной из-за совершенно не подходящей фигуры организатора – В.Л. Бурцева. Несмотря на его оборонческую позицию с 1914 г., ярый антибольшевизм, активную поддержку Адмирала Колчака, Бурцев продолжал придерживаться революционных взглядов, и его газета «Общее Дело» производила довольно неприятное впечатление. Монархисты считали, что связь с Бурцевым компрометирует Врангеля. Что можно сказать и про демократический «Руль», который брал за идеологический образец сочинения американского еврея Г. Бернштейна, известного автора исторических фальсификаций, специализировавшегося на дискредитации Царской Семьи и Российской Империи. «Руль» 18 июня 1921 г. в передовую статью вынес отождествление Г. Бернштейном Русского Самодержавия и коммунистического интернационала.

Собравшийся с 5 июня по 12 июня съезд избрал Русский Национальный Комитет из 74 человек во главе с А.В. Карташевым, который также не символизировал последовательные правые настроения подавляющей массы белоэмигрантов. Подстраиваясь под пропаганду республиканцев, Карташев приравнивал чекистов слева – к правым “чекистам”, в связи с чем монархисты рекомендовали ему отправиться к большевикам и сравнить с прежним опытом в Российской Империи, действительно ли чекисты и жандармы два сапога пара.

З.Н. Гиппиус осталась недовольна съездом: «такие ошибки наворочены, что за голову хвататься!». Не понятно только, что именно ей не понравилось, но к её удивлению, А.В. Карташев превратился в русского националиста, каким прежде не был.

Заявляя в статье «Наше лицо» идеи Комитета, избранного на съезде Русского Национального Союза, А.В. Карташев решил, будто государственный национализм ими ставится выше партийного деления на монархию и республику. Тем самым Карташев проигнорировал фактическое культурное содержание русского национализма, его ценности заменил на абстрактно внежизненный этатизм в интересах фактических врагов национализма. С таким подходом никакого общенационального собирательства, голословно противопоставляемого кружкам и сословиям, добиться было невозможно. Программа РНК оказывалась мелко-партийной, а не национальной.

Генеральный секретарь РНК Юлий Семёнов в заслугу Комитету ставил работу с европейскими властями, решение вопроса о возможности получения образования русской молодёжью. По этому делу он ездил в Лондон. Ю.Ф. Семёнов (1873-1947) — будущий редактор газеты «Возрождение», с которым будет тесно сотрудничать С.С. Ольденбург. Ю.Ф. Семёнов в Российской Империи был близок к С.Ф. Ольденбургу и В.И. Вернадскому, в начале 1920-х он продолжал числиться в партии к.-д. и через РНК пытался повлиять на группу к.-д., которая не пошла за Милюковым в РДО, в сторону сотрудничества с монархистами, дабы “переиграть” их. РНК был основной сферой приложения сил Ю.Ф. Семёнова. Прошлое партии к.-д. затем будет компрометировать его во главе русской национальной газеты в Париже. Но значительный уход направо заслуживает одобрения.

По сообщениям наблюдателей, на Съезде «кисло и нехотя» слушали «баяна свободы», к.-д. Ф. Родичева, «жиденько аплодируют даже Гучкову, Струве, Набокову… И посмотрите, с каким громом аплодисментов встречается случайный рассказ Ольденбурга о том, что большинство крестьян мечтает о возвращении к довоенному строю (так ли это в действительности?); посмотрите, как неистовствует зала Мажестика от удовольствия – в публике много дам! – когда случайный оратор с значительнейшим ударением говорит, что «мы должны уметь любить, мы должны и уметь ненавидеть», — что в решении окраинных вопросов мы не должны забыть ни суверенитета Великой России, ни её насущных потребностей» [Макс Ар. Р. «Русские съезды» // «Сегодня» (Рига), 1921, 15 июня, с.2].

«Руль» относительно 6 июня передавал выступление С.С. Ольденбурга направленное против «партийных разногласий» и за свержение большевиков «каким бы то ни было способом». Согласно «НРЖ», вечером 8 июня Ольденбург читал доклад о значении Торгово-промышленного съезда в Париже, прошедшего прямо перед текущим съездом с участием П.Б. Струве (можно подозревать что Ольденбург на нём присутствовал).

В выступлениях за 8 июня Ольденбург не признавал отделения окраин Российской Империи. «Расчленение России не признано русскими. Излишне выносить резолюции, говорящие о любви или ненависти к окраинам. Незачем также провозглашать неприкосновенность России, являющуюся для русских бесспорной».

9 июня, согласно корреспонденту «Руля», «Ольденбург высказал мнение, что после установления новой власти, не нужно будет искать непосредственных симпатий населения; нужно дать ему порядок, а потом свободы. Новой власти придётся бороться с местными волнениями, с чёрной сотней, погромщиками и большевиками. Она будет вынуждена предпринимать много военных экспедиций. Ей понадобится содействие всех интеллигентных сил, не исключая правых». Под “чёрной сотней” в данном случае явно подразумеваются не правые монархические организации, на поддержке которых С.С. Ольденбург предлагает основывать новый режим, а анархические еврейские погромы и уголовную преступность в целом, которая в Российской Империи и при Белом Движении была врагом правопорядка. Понятно, что контрреволюционное подавление погромов не основывается на симпатиях преступников, как и в целом победа в гражданской войне – это результат фактической силы, а не пропаганды. Одолеть революцию, как следует из мысли Ольденбурга, можно следуя правым политическим принципам, а не возвещением всевозможных “свобод”.

Большевики приводили в такой форме цитаты из выступления С.С. Ольденбурга на съезде: «Русское общество не должно рассчитывать на свободу, когда Россия восстановится. Ещё, может быть, будет дана та доза свободы, которая была при Александре III, но речи не может быть о свободе, которой оно пользовалось в довоенное время» [Н. Мещеряков «Распад» // «Красная новь» (1922), №1 (5), с.236].

Либеральная газета «Сегодня» 19 июня опубликовала свою корреспонденцию о работе съезда, где снова отмечен успех у публики: «г-н Ольденбург рисует детально разработанный план тех мер, к каким должна будет прибегнуть будущая российская власть. При этом он исходит из положения, что не на сочувствии населения можно основать власть в России. Придётся прибегать к военным экспедициям, поддерживать сношения с крайними правыми, опираться на армию из своих сторонников и добровольцев и т.д. Публика довольна и аплодирует всем этим заявлениям».

9 июня С.С. Ольденбург участвовал в прениях по докладу В.Д. Набокова, придерживаясь мнения, что большевизм может быть свергнут только военной силой, а не через его “эволюцию” (будущий распад СССР явно связан с деградацией, а не эволюцией). 12 июня на съезде замечены выступления писателей И.А. Бунина и А.И. Куприна.

В газету «Новая Русская Жизнь» С.С. Ольденбург прислал статью «Книжный рынок Советской России» (опубл. 12 июня, подп. С.) о «Книжной Летописи», доведённой пока до середины 1919 г.: больше половины из нескольких тысяч наименований заняли листовки и воззвания, которые до красных не регистрировались Книжной Палатой. Изданы социалистические книги и в основном переводные «Всемирной Литературы» Горького. «Новых оригинальных беллетристических произведений не выходило, если не считать двух-трёх романов».

«Руль» 22 июня в анонимной передовой о тактике Милюкова дал отсылку на произнесённые Ольденбургом речи: «такой борьбы будем мы свидетелями, если – по выражению С.С. Ольденбурга – фильм развернётся в обратном направлении и за периодом большевизма придёт период обновлённой керенщины, под эгидой “умеренных” социалистов и их новых друзей. Нужны ли России эти новые испытания?».

Как видно, считая С.С. Ольденбурга своим автором, враждебный Рейхенгалльскому съезду «Руль» пока ещё смутно ориентируется на знаменитую фамилию сына академика из партии к.-д. и не вполне представляет с кем имеет дело. Открытое сотрудничество Ольденбурга с Высшим Монархическим Советом вскоре положит конец такой поддержке со стороны И.В. Гессена.

На собрании бюро Национального Комитета в присутствии Бубликова, Гучкова, Карташева 14 июля 1921 г. откровенные монархические взгляды высказывали П.Б. Струве и, особенно явно, С.С. Ольденбург. Еврейский активист и масон Г.Б. Слиозберг был настолько возмущён последним, что заявил: «г. Ольденбург распоясался политически» [Н.В. Савич «После исхода. Парижский дневник. 1921-1923» М.: Русский путь, 2008, с.93, 123].

В списке руководства РНК С.С. Ольденбург входил в бюро Комитета из 12 человек, включая Слиозберга, Пасманика, Гучкова, Кульмана, Тесленко и др. Над ними стояла пятёрка заместителей председателя: В.Л. Бурцев, П.Б. Струве, Е.П. Ковалевский, В.Д. Набоков, М.М. Фёдоров [«Общее Дело» (Париж), 1921, 5 июля, №354].

Очевидно, что в РНК преобладали левые и правые либералы и практически не представлены монархисты, кроме нескольких умеренных. В статье «Разочарованный “разъединитель”» «Возрождение» через несколько лет напоминало, что на этот съезд усердно звали П.Н. Милюкова, который приглашения В.Д. Набокова отверг, зато совсем не позвали правых монархистов. Такой съезд, следовательно, никого не мог объединить и мало кого представлял.

По докладу А.В. Карташева съезд принял резолюцию с предрешением государственного строя будущей России, который, «полностью осуществляя идею конституционной демократии», основывался бы на всеобщем избирательном праве и полной свободе всего и вся. Ни в каком из докладов С.С. Ольденбурга не содержалось такого неуместного вздора.

В одной из эмигрантских брошюр критически охарактеризован т.н. Национальный Комитет как бессильное творение антирусской интеллигенции, для которой «монархисты и большевики оказались одинаково страшными» [«К Русской Молодёжи» Париж, 1925, с.5].

П.Б. Струве ещё в январе 1920 г. на станции Тихорецкой высказал убеждение в необходимости открытого провозглашения монархического лозунга, который разделяло «большинство» в Добровольческой Армии. Деникин, служивший тому главным препятствием во ВСЮР, высказал тогда удивление отказу Струве от взглядов партии к.-д. и радикально революционного «Освобождения». Тогда даже В.Л. Бурцев допустил, что спасение России может заключаться в установлении конституционной монархии.

Таким образом, несмотря на революционное прошлое Бурцева, поддержка им Белого Движения делала возможным сотрудничество с ним.

Монархическое объединение в Германии с Е.А. Ефимовским «всецело» поддержало постановления съезда в Рейхенгалле [«Новое Время» (Белград), 1921, 21 июля, №71, с.2].

В Берлине председателем совета монархического объединения 7 марта 1921 г. был избран князь В.М. Волконский, бывший зам. МВД в 1915-1916 г. заметными фигурами среди русских монархистов в Берлине показали себя жандармский генерал А.В. Герасимов, октябрист Ф.В. Шлиппе, писатель И.А. Родионов, М.А. Таубе, А.А. Римский-Корсаков.

В монархической печати появлялось письмо Наживина с утверждением, что различные русские сословия не были представлены в Рейхенгалле достаточно полно, будто бы преобладала знать, дворяне и сановники. «Только та Россия будет сильна и долговечна, которая станет на гранитном основании крестьянства». Наряду с едва ли уместным противопоставлением дворянства и крестьянства, имеющих общие монархические интересы, автор письма счёл неуместными старания съезда «реабилитировать наше ближайшее прошлое и его деятелей и героев», якобы монархисты взяли слишком пышное идеологическое романтическое направление и недостаточно практическое [Рейхенхаллец «Письмо в редакцию» // «Детинец» Берлин, 1922, Сб.1, с.203].

После того как революция 1917 г. смогла победить только за счёт распространения лжи о русских монархистах и Царской Семье, естественно, что первейшей задачей самосознания было очистить клевету с подлинных героев Российской Империи. Недовольство этим сторонника неких левых течений монархической мысли лишний раз подтверждает необходимость брать правое, а не левое идеологическое направление, что не может быть никакой левой монархии, левого национализма или левого православия.

Вместе с тем, письмо справедливо предупреждало об опасности будущих расколов вокруг определения престолонаследника.

В июне 1921 г. И.Ф. Наживин в письме Бунину ругал Бурцева за демократизм и противопоставлял РНК – Рейхенгалль, где «немало умных людей», к которым относил Н.Е. Маркова и израненного в боях с красными князя А.П. Ливена. Доклад Наживина в Рейхенгалле ВМС распространял как открытое письмо А.В. Карташеву.

Организаторы Рейхенгалльского съезда опубликовали выступление на нём Н.Е. Маркова при открытии 29 мая, содержащее справедливые упрёки части представителей Белого Движения, которые недостаточно ясно размежевались с февралистами, рассчитывая за счёт них усилить антисоветский фронт, но вместо того подрывали собственное положение сохранением губительных завоеваний революции. Монархисты имели основания говорить, что более последовательно представляют контрреволюционную идею. При этом высказывания Н.Е. Маркова носили чрезмерно критический характер, не признавая в полной мере положительные заслуги Белого Движения. Что вполне объясняется разочарованием в постигнутой неудаче [«Двуглавый Орёл» (Берлин), 1921, 28 июня, Вып.10, с.3].

На страницах монархического журнала также появились обвинения посла Бьюкенена в подготовке февральского переворота и гибели России.

По другим газетным сообщениям, в Рейхенгалле обсуждался вопрос о создании монархической газеты и того, насколько правого направления она будет придерживаться. Поскольку ВМС не располагал крупными денежными средствами, им так и не удалось наладить выпуск собственной газеты, где С.С. Ольденбург стал бы важнейшим сотрудником.

Левые американские историки, обвиняющие белоэмигрантов в антисоветских убеждениях и предпочитающие монархистам филосемитизм большевизма, вопреки либеральным фантазиям о какой-то значительной взаимосвязи немецкого общества Ауфбау с русскими монархистами, фактически признают, что после того как Ауфбау помогло организовать Рейхенгалльский съезд, выбранный на нём Высший Монархический Совет Н.Е. Маркова поддержал Великого Князя Николая Николаевича, в то время как уже в первой половине 1921 г. руководитель Ауфбау Шойбнер-Рихтер пытался подвести белоэмигрантов под руководство Великого Князя Кирилла Владимировича.

В Германии, незадолго до переезда в Париж, по весьма интересной информации, генерал Краснов часто встречался с представителями немецкого прокирилловского общества Ауфбау, но не поддерживал ни Николая Николаевича, ни Кирилла Владимировича, отстаивая права Дмитрия Павловича [Michael Kellogg «The Russian Roots of Nazism. White Emigres and the Making of National Socialism, 1917–1945» Cambridge University Press, 2005. P.14, 187].

Таким образом, вместо воображаемых либералами русских корней нацизма, мы каждый раз обнаруживаем принципиальные расхождения между монархистами и национал-социалистами. Как пишет Майкл Келлог, Ауфбау вело «ожесточённо непримиримую борьбу с Высшим Монархическим Советом». П.Н. Шабельский-Борк и С.В. Таборицкий, о связи которых с национал-социалистами постоянно пишут либеральные историки, не имели никакого отношения к ВМС, под руководством которого состояло 85 монархических организаций. Столь же феноменально абсурден поиск такими западными русофобами истоков нацизма у А. Шопенгауэра. Враги русского национализма одновременно противники и всех национальных культур, хоть немецкой, хоть американской, хоть французской.

Обыкновенную для американца Ричарда Пайпса историческую некомпетентность показывает его утверждение, будто съезд в Рейхенгалле провёл некий «Временный» монархический союз, учреждённый В.К. Кириллом Владимировичем. Такие дикости насчёт русских монархистов регулярно встречаются в биографии П.Б. Струве, написанной Пайпсом. Невозможно перечислять все такого же качества блестящие открытия Пайпса. К примеру, будто бы в 1920-21 г. при большевиках «террор прекратился» и всё нормализовалось.

Что же до отношений «Ауфбау» с кириллистами Ф. Винбергом, К. Сахаровым, В. Бискупским и др., то убитый во время путча ноября 1923 г. монархист Шойбнер-Рихтер определённо придерживался идеи русско-немецкого союза, что прямо опровергает ложные нацистские расовые теории. В марте 1922 г. полковник Винберг объяснял мюнхенской полиции, что их литературная работа направлена к сближению «монархической России с Германией», что в корне противоречит сугубо негативным нацистским принципам НСДАП. Все претензии, следовательно, нужно предъявлять тем нацистским идеологам, которые положительных идей русских монархистов категорически не разделяли.

Г.В. Немирович-Данченко в своей книге, неодобрительно упоминающей убийство В.Д. Набокова, разъясняет, что отношения с бывшим консулом в Эрзеруме М.Ф. Шойбнер-Рихтером возникли после приезда его в Крым к генералу Врангелю. Русские поддерживали с ним связь как с представителем неправительственных немецких национальных кругов, заинтересованных в поддержке Белого Движения. Графа де Мартеля, приезжавшего от правительства Франции Г.В. Немирович-Данченко характеризует совсем иначе, как «масонско-республиканского генерала», «испытанного предателя русских национальных интересов».

Н.Е. Марков исключил присутствие на съезде украинских сепаратистов и полковника Бермонт-Авалова за его предательство Северо-Западной Армии Юденича. Генерал П.Н. Краснов, по данным французской разведки, был выдвинут координатором всех военных белоэмигрантов в Германии и возглавлял военную секцию конспиративной монархической организации Союз Верных. Это назначение Краснова М. Келлог называет победой Н.Е. Маркова на Рейхенгалльском съезде.

Подразумевается, что Краснов выбрал сторону Высшего Монархического Совет и не пошёл в прямое подчинение генералу Врангелю, хотя и приветствовал его в переписке как выдающегося лидера Белого Движения. Союз Верных был создан в 1919 г. в Ревеле Н.Е. Марковым и затем продолжал существовать как часть ВМС. По чекистским сведениям, эта тайная организация пополнялась в эмиграции за счёт молодёжи.

Более определённо можно говорить, что генерал Краснов организовал в Берлине совещания русского белого офицерства, куда не были приглашены сторонники П. Авалова и С. Балаховича. Там были поставлены задачи объединения и готовности к возобновлению контрреволюционного движения [«Свобода» (Варшава), 1921, 4 февраля, с.3].

М. Келлог считает, что Н.Е. Марков рассчитывал на поддержку русских монархистов со стороны Франции и потому отверг немецкую ориентацию. Однако практически невероятно, чтобы Высший Монархический Совет имел какие-либо основания рассчитывать на содействие французского правительства. В дневнике Н.В. Савича подтверждается только наличие не подтверждённых слухов о намерении властей в Париже при разрыве с большевиками действовать через Народно-Монархический Союз.

Ввиду распространения ложных слухов об этом, Н.Е. Марков опубликовал прямое опровержение: «никогда и никому публично, ни в частных разговорах я не сообщал, будто влиятельные французские круги не только приветствуют выступления русских монархистов, но ещё и обещают оказать этому движению всевозможное содействие. О таковых приветствиях и обещаниях французских или каких иных иностранных кругов, к сожалению, мне ничего неизвестно» [«Руль» (Берлин), 1922, 21 декабря, с.5].

Кроме обыкновенного разрешения французскими властями проведения парижского съезда монархистов, А. Филиппов ничего не смог противопоставить этому опровержению. Но и в последующие месяцы «Руль» не изменил своей либеральной конспирологической фантазии и продолжил высматривать на страницах еженедельника ВМС намёки, будто правительство Франции готовит крестовый поход против большевиков, отказываясь признавать, что постепенный перенос центра эмиграции в Париж связан с разворачивающейся экономической катастрофой в Германии, а не с вымышленными планами нападения на СССР.

Ещё 8 апреля 1922 г. в «Сегодня» сообщали, что второй съезд Н.Е. Марков хотел провести в Германии, но «баварские монархические круги» отклонили его прошение о субсидии и ответили что считают «нежелательным» проведение съезда в Германии. Именно с этим связано проведение летних собраний в Венгрии, а потом во Франции. В ноябре 1921 г. появлялась новость о назначении представителем ВМС в Венгрии князя Д.П. Голицына-Муравлина, который, однако, окажется на стороне кириллистов.

В журнале Высшего Монархического Совета специально для выискивателей тайных знаков С.С. Ольденбург (Великоросс) в апреле 1922 г. прямо писал про «масонское правительство Франции» и такую же тамошнюю демократическую прессу. В мае 1921 г. в Константинополе французская контрразведка и военная полиция преследовало Бюро Русской Печати Н.Н. Чебышева и еженедельник «Зарницы», где печатались многие русские монархисты. Французских демократов особенно интересовала критика в адрес П.Н. Милюкова, которого они брали под защиту.

В эмигрантской печати появлялись другие объяснения разрыва ВМС с Шойбнер-Рихтером. Будто бы какой-то представитель еврейского банкирского дома Гинцбургов, прибывший из Владивостока, через адмирала Смирнова предоставил ВМС источники финансирования и тем самым обеспечил независимость от немцев. Сами публикаторы в Болгарии называли такие слухи из Берлина забавными и определяли их достоверность характерным выражением: «Аллах ведает» [«Русское Дело» (София), 1922, 9 мая, с.2].

Скорее всего, ВМС располагал поддержкой лишь отдельных русских благотворителей, каким был Б.Г. Кеппен. Появлялись сообщения и о переводе Н.Е. Маркову 3 млн. немецких марок из Копенгагена на поддержку монархических организаций при условии разрыва союза с Германией [«Время» (Берлин), 1921, 12 декабря, с.2].

Ввиду известных её убеждений, Императрица Мария Фёдоровна могла пытаться влиять на монархистов в антинемецком направлении.

Во Вдовствующей Императрице видели «источник материальных средств для всего монархического лагеря» [В. Белов «Белое похмелье» М.-Пг.: Госиздат, 1923, с.93].

В 1928 г. Иоселлиани рассказывал относительно источников средств, будто помимо денег от Императрицы Марии Фёдоровны, Г. Форд давал ВМС какие-то средства на издание небольших антисемитских брошюр (скорее всего он имеет ввиду немецкие издания Ф. Винберга и т.п., а не ВМС). Это весьма сомнительный свидетель, утверждавший, будто БРП организовал А.И. Гучков, а А.П. Кутепов управлял военными делами ВМС. Он же уверял, будто эсеры могли состоять в Союзе Верных Н.Е. Маркова, а ВМС якобы получил субсидии от организации Хитлера – тут снова нелепая путаница с кириллистами, либо упоминается Ауфбау и созыв Рейхенгалльского съезда. Материалы советской разведки забиты такого рода дезинформационным мусором, издаваемым чекистами в сборниках «Русская военная эмиграция», надо полагать, ради собственной дискредитации.

В США Б. Бразоль, чьё имя связывали с Г. Фордом, поддерживал кандидатуру Великого Князя Кирилла Владимировича. Об этом прямо писал «Еженедельник» ВМС за январь 1925 г., рассказывая о поездке Виктории Фёдоровны в США.

П.Б. Струве сразу привлёк Сергея Сергеевича к работе в своём журнале и тот дал общий очерк положения советских дел вскоре после поражения Белых Армий, не сумевших добиться спасения России. Ольденбург получил возможность изложить свои свежие впечатления: «зимою 1917-18 года сочувствие большевикам было разлито повсюду. Зимою 1920-21 года коммунистическая партия была окружена сплошною стеной враждебности, и уверенность в том, что рано или поздно большевистская власть падёт, — обща всем слоям населения России» [«Русская Мысль» (София), 1921, Кн.V-VII, с.226].

На более точных примерах Ольденбург изложил суть падения промышленного производства, продовольственного кризиса и внутрипартийных споров: Троцкого и Ленина со Шляпниковым по профсоюзам. Разговоры о массовом уходе матросов из компартии Ольденбург тоже мог слышать лично осенью 1920 г. и увидеть потом связь с Кронштадтским мятежом марта 1921 г.

«В Финляндии приходилось слышать горькие упрёки кронштадтских беженцев финнам, “белым офицерам”, “Антанте” и даже “Врангелю” за то, что те их оставили одних сражаться с “коммунарами”: всякая помощь, несомненно, была бы принята в Кронштадте с восторгом».

Этот отрывок тоже базируется на личных наблюдениях Ольденбурга. Далее он комментирует съезд компартии, в которой поубавилась радость от победы в гражданской войне. Объявление о НЭПе Ольденбург счёл типичным ходом для Ленина: «не новый приём». Все такие реформы, справедливо замечает Ольденбург, «затем испарялись бесследно». «Не эволюция, а кратковременное отклонение от основного направления». Это настолько же точное понимание передышки НЭПа, как и её последствий: «приблизить час насильственного устранения коммунистической оккупационной власти – значит спасти миллионы человеческих жизней, — не говоря уже о миллиардах материальных ценностей».

Первая крупная статья Ольденбург включает и обобщённую оценку образования Русского Зарубежья. Общее число беженцев оценивали в 2 млн. чел. Ольденбург, давая их описание, говорит и о себе: «это просто русские люди, совершенно небывалыми условиями жизни вытесненные со своей родины. Некоторое сходство можно найти разве с эмигрантами времён французской революции». Ольденбург пишет что в европейских странах нужно сохранить русские кадры для будущего возрождения России и пока этого не произошло, бороться «с денационализацией, с утратой русского облика – и с многообразными разлагающими влияниями».

Говоря об устроенном Милюковым съезде бывших членов Учредительного собрание с преобладанием эсеров, Ольденбург пишет о «фикции – противопоставления мартовской “благой” революции – “зловредной” октябрьской». Крайне негативно Ольденбург оценил и новую редакцию Милюкова в газете «Последние Новости»: она занималась борьбой с Белым Движением, неудачными попытками подменить национальное единство “демократическим”. Их «новая тактика идейно оправдывает национальное дезертирство». «Одной из самых позорных страниц истории последних лет» Ольденбург назвал стремление социалистических газет и журналов, «Последних Новостей», «Современных Записок», «Воли России», «разложить» и «раздробить» Армию Врангеля путём распространения дезинформации, негативных влияний на французское правительство: «против ген. Врангеля, против Русского Совета, против того чтобы армии давали приют в Сербии».

С одобрением Ольденбург отозвался о действиях лидеров Белого Движения на Дальнем Востоке: «атаман Семёнов располагает ещё некоторыми вооружёнными силами, барон Унгерн-Штернберг ведёт партизанскую борьбу с красными на рубежах Сибири и Монголии».  Их силы, однако, не давали оснований рассчитывать на дальнейшие военные успехи.

Основной текст обзора «Русские дела» был написан к 23 мая, а 5 июля Ольденбург прибавил новости о то что монархический съезд в Рейхенгалле стал значительным этапом «в организации русских зарубежных сил», как и Парижский национальный съезд. «Все эти факты будут подробнее освящены в следующем обзоре».

Возобновлённый в эмиграции журнал «Русская Мысль» в дореволюционную пору собирал самые крупные литературные силы и в 1910 г. считался на втором месте по читаемости, обходя «Вестник Европы» и «Русское Богатство». В.И. Вернадский заведовал в нём отделом естествознания [Валерий Брюсов – Пётр Струве «Переписка. 1906-1916» СПб.: Нестор-История, 2021, с.106, 307].

О намерении П.Б. Струве продолжать издание журнала и привлечь к нему авторов «Великой России» стало известно в феврале 1921 г. со сбором предварительной подписки. В парижской «Еврейской Трибуне», рассаднике антимонархических фальсификаций, масон Б. Мирский (Миркин-Гецевич) осудил возобновление «Русской Мысли» за черносотенные фразы и право-монархическое направление: «русская демократия к этой реставрационной идеологии может отнестись только враждебно; реставрационная идеология не обманет и русское еврейство» [«Время» (Берлин), 1921, 2 мая, с.2].

На той же фабрике поточной фальсификации рекламировалось как документальное, сочинение Б. Алмазова «Распутин и Россия». Авторы газеты «Время» периодически врали о связи с большевиками практически всех сторонников Высшего Монархического Совета. К.И. Щегловитов 3 июня 1922 г. послал им прямое опровержение клеветы, будто он торгует с коммунистами. Сочинителем такого подлога являлся тот самый Б. Алмазов, постоянный автор газеты «Время» (есть вероятность что это еврейский псевдоним). Попутно сын царского министра сообщал что он не поддерживает направление ВМС, хотя ему и это ошибочно приписали. По другим источникам известно о расхождении с ВМС из-за связи К.И. Щегловитова с немцами. В сентябре 1921 г. сообщалось что он стал редактором монархической газеты «Родина» в Вене. Его жизнь трагически завершилась в январе 1925 г. самоубийством в Софии. «Руль» в качестве причины называл растрату 137 тыс. левов.

Еврейская газета «Время» являлась аналогом «Трибуны». В 1923 г. «под руководством» редактора «Времени» Г.Н. Брейтмана были написаны фантастические мемуары А. Симановича «Еврей у трона» [«Руль», 1923, 27 мая, с.5].

Как потом рассказывал «Руль» в ноябре 1923 г., Симанович в США с этим материалом оббежал все крупные еврейские газеты и нашёл приют в нью-йоркской «Форвертс»: «в тысячу первый раз были перелицованы старые давным-давно набившие оскомину сплетни, которые могут попасть на печатный станок только в Америке и могут быть рассчитаны на абсолютное невежество» (И. Ротберг).

Аарон Симанович стал предметом множества мифических спекуляций невероятного толка. Г.В. Немирович-Данченко приводит в своей книге о Врангеле письмо 1920 г. с черносотенной легендой о том, будто еврейский всемирный Кагал выдвинул Г.Е. Распутина, отравляя Цесаревича Алексея: «так что не только Царица, но и сам Распутин верил в свою благодать» после его излечений. С другой стороны, Гэри Нулл в книге «Заговорщик, который спас Романовых» уверяет, что Царская Семья не погибла в Екатеринбурге, поскольку их вывез А. Симанович. Версии примерно одинаково достоверны.

10 августа 1921 г. «Последние Новости» П.Н. Милюкова воспроизвели суждения С.С. Ольденбурга в «Общем Деле» Бурцева, чтобы заявить, что они не разделяют критикуемую позицию. Ольденбург объявлял ошибочным и неверным сотрудничество с большевиками ввиду соображений необходимости помогать голодающим и ввиду того что красные революционеры и потому лучше контрреволюционеров.

Ради союза с эсерами, занятия более определённых, чем прежде, социалистических позиций, Милюков разорвал с правым флангом своей партии, сохраняющем идею послушной им конституционной монархии. Убеждённые, что Россия ненавидит Керенского и Чернова, правые либералы продолжали частично поддерживать барона Врангеля и идеи белогвардейской борьбы. Причём правые к.-д. всячески подчёркивали свой антиреставрационный противосамодержавный настрой, не менее неистовый, чем у Милюкова.

4 августа 1921 г. Милюков объяснил один из своих приоритетов: «у многих иностранцев, и в частности у американцев, существует представление, что с Керенским именно, как главой бывшего Временного Правительства, должны быть разговоры. Третьяков же едва ли сможет дезавуировать Керенского, ибо во Франции влиятельными элементами являются и социалисты и масоны» [«Протоколы заграничных групп конституционно-демократической партии. Июнь-декабрь 1921 г.» М.: РОССПЭН, 1997, Т.5, С.160].

Вместе с Милюковым против С.С. Ольденбурга выступили и советские газеты, приводя выражение из его статьи: «Для избавления России от голода и прочих бедствий, не только армия ген. Врангеля, но и меркуловское правительство и даже савинковский союз неизменно больше значат, чем все Кишкины и Прокоповичи, чем все московские и заграничные “комитеты” из русских деятелей». Точному указанию, что революция и большевизм создали страшный голод, красные пропагандисты противопоставили пример С.Ф. Ольденбурга, который в упомянутом комитете якобы искупает «грехи своего падшего сына» [«Путь» (Гельсингфорс), 1921, 12 августа, с.4].

Нашей демшизе обратить бы внимание на такие речевые обороты, пусть повоюют с советской сектой академикобожия.

В результате революционной активности большевиков от голодомора 1921-22 г. умерло около 5 млн. человек [Т.Ю. Бондаренко «Фритьоф Нансен: миссия в России» М.: Паулсен, 2022, с.12].

Типично для состояния современной исторической литературы, когда Татьяна Бондаренко, описывая миссию Нансена, с большим удовлетворением приводит его высказывания, враждебные Царской России и занимается самым аморальным прославлением “молодой” коммунистической власти, т.е. убийц русского народа, и парадоксально восхищается тем, что Нансен не видел в большевизме «источник агрессии».

Заместителем комиссара Лиги Наций Нансена в конце 1921 г. будет назначен полковник Самюэль Хор.

В номере журнала П.Б. Струве за август-сентябрь Сергей Ольденбург дал рецензию на книгу В.Х. Даватца «На Москву»: «она ярко выражает пафос добровольческого движения». Профессор Даватц давал важное объяснение, что Белое Движение стоит за идеал правды и добра, который гораздо выше принципа какого-либо территориального единства, которым стали похваляться большевики.

15-м августа подписана вторая часть статьи «Русские Дела (политический обзор)». Говоря о последствиях НЭПа, Ольденбург продолжал называть его умелым психологическим ходом, который устранил излишнее напряжение и поманил ложной надеждой на восстановление торговли. Защищая парижский Национальный Съезд, Ольденбург написал что его главное значение в принятии идеологических традиций Белого Движения от Корнилова до Врангеля, т.е. в предоставлении возможности представителям всех партий объединиться в борьбе с большевизмом. Ольденбург признал что съезд, вопреки его громкому названию, не создал общерусского объединения, но «выявил центральное ядро». «Люди очень разных взглядов на этом сошлись – не отрекаясь от себя». Последнее Ольденбург подчёркивал, откликаясь на критику справа, что съезд собрал к.-д. и умеренных социалистов.

Очень интересно посмотреть, как С.С. Ольденбург сравнил два проходивших почти одновременно съезда: «Если Национальный съезд объединил монархистов и республиканцев на идее борьбы с большевизмом – Рейхенгалльский съезд на идее монархии объединил и сторонников конституции, и сторонников самодержавия. Компромиссностью, недоговорённостью отличаются поэтому и его постановления. Конкретно одно: признание необходимости восстановления в России монархии под скипетром исторического Императорского Дома Романовых. Эта идея разделяется не только участниками съезда. Но самый характер создавшегося объединения слишком узок для настоящего времени. Никто не знает путей ближайшего развития, и ни одной живой силы, способной приблизить избавление нашей родины, не следует поэтому отвергать. Отказываясь заранее от сотрудничества с “республиканскими течениями” (каковыми, по-видимому, считаются все не открыто-монархические), Рейхенгалльский съезд свёл себя сам к идеологической манифестации, по-своему законной и даже полезной, но мало подвигающей вперёд дело спасения России. Будет ли достигнут какой-либо синтез обоих съездов, или пути их разойдутся ещё дальше в будущем, — об этом трудно сейчас гадать» [«Русская Мысль» (София), 1921, Кн.VIII-IX, с.296].

Ольденбург здесь совершенно определённо заявляет себя сторонником монархической реставрации, который хочет расширить фронт борьбы с красными привлечением на сторону монархистов максимально широкого фронта союзников.

Продолжая критиковать «Последние Новости» Милюкова, Ольденбург обратил внимание, что в вопросе о советском голоде левая группа к.-д. пошла «значительно дальше навстречу большевикам, чем эсеры». Отдавая должное и европейским демократическим политикам, Ольденбург пишет, что французское правительство, отказавшись признать министерство Врангеля после эвакуации Крыма, принимает у себя представителей Азербайджана, Армении и Грузии. «Политическая игра на сепаратизме окраин продолжается». «Ни одна из держав согласия не жаждет воскресения России, скорее ощущается ими смутный страх перед нею, наиболее определённо высказываемый Ллойд Джорджем. Большевиков, наоборот, бояться перестают. Всё это пока не сулит близкого освобождения извне».

Писатель А. Ветлугин в сентябре 1921 г. писал для «Руля» про опустение русского Парижа. Его покинули многие белоэмигранты, скорее всего, не задержался там и С.С. Ольденбург, но точные его перемещения пока трудно установить.

С 1 сентября 1921 г. в Берлине начала выходить еженедельная «Грядущая Россия», определённо монархического направления. С.С. Ольденбург вошёл в костяк редакции. До неё в 1920 г. даже генералу П.Н. Краснову приходилось печататься в праволиберальном «Руле», 10 апреля 1921 г. в «Руле» впервые был напечатан отрывок из «На внутреннем фронте». Краткие ответы на вопросы о задачах жизни Краснов давал берлинскому журналу «Голос Эмигранта» Б.С. Оречкина (тоже сотрудник «Руля»). Первый номер «Грядущей России» с поддержкой законных прав наследников Императора Николая II не понравился демократам «Руля», обозвавшими газету случайно и наспех составленной.

В качестве основного достоинства статей С.С. Ольденбурга создатель этой газеты отмечал методичность [Е.А. Ефимовский «Встречи на жизненном пути» Париж, 1994].

Выступая в берлинском Лицеум-клубе 27 августа 1921 г., Е.А. Ефимовский в докладе о современном монархическом движении и еврейском вопросе отметил усиление в эмиграции осуждения евреев-революционеров и назвал дело Бейлиса позорным. Ефимовский утверждал, что монархисты – не враги евреям и говорил о недопустимости антисемитизма (согласно отчёту «Руля»). Проблема радикального расового антисемитизма в черносотенном движении и тем более, вне его, разумеется, заслуживает справедливой критики. Но бывший к.-д. Ефимовский едва ли своевременно вникал в подлинную историю дела Бейлиса – позорного для левой интеллигенции, а не для Монархии. Не получится развить русскую монархическую сознательность в лучшую сторону, не исправляя недостатки черносотенного движения, а заменяя их ещё более худшей и отсталой либерально-конституционной мифологией. Многие бывшие противники монархистов, пожелавшие в эмиграции перейти в правый лагерь, такие как П.Б. Струве, Е.А. Ефимовский и И.А. Ильин, недостаточно тщательно провели ревизию своих старых представлений, с чего им следовало бы начать, прежде чем нападать на тех кто всегда придерживался русских правых взглядов и в чём-либо мог заблуждаться. Ошибаться могут все и системную честную критику надо вести без двойных стандартов.

11 сентября в Берлине архимандрит Тихон, при содействии Высшего Монархического Совета, А.А. Ширинского-Шихматова, А.П. Роговича, Н.Д. Тальберга, начал подготовку созыва Зарубежного Церковного Собора. Православные приходы в Германии выдвигали своих представителей для направления на Собор в Королевстве СХС.

16 сентября Высший Монархический Совет организовал своё выступление насчёт еврейского вопроса в России. А.М. Масленников признал что теперь «еврейство окружено атмосферой злобы. Евреев обвиняют во всех страданиях России». «Никакая власть, кроме власти русского царя, не будет в состоянии прекратить эти безобразия, охранить имущество и жизнь еврейской массы, неповинной в злодеяниях евреев-большевиков». Еврейская проблема перестанет существовать, по мнению Масленникова, когда интеллигенция признает идею русской национальной монархической власти, а не будет продолжать с ней бороться.

В.П. Соколов-Баранский, бывший руководитель Союза Русского Народа, прямо заявил в своём выступлении, что СРН «к еврейским погромам причастен не был». Подробное исследование на этот счёт я выпускал ранее: «Еврейские погромы и национализм» https://stzverev.ru/archives/95

Белградские настроения, как называли к.-д. преобладание самых последовательных осуждений феврализма русскими в Сербии, наблюдались по всей Европе.

18 октября 1921 г. на совещании Софийской группы партии к.-д. в Болгарии К.Н. Соколов, бывший деникинский осваговец, отметил, что в Германии Берлин «место постоянных сборов монархистов-абсолютистов». К.Н. Соколов упомянул это во время рассказа о запланированном Е.А. Ефимовским съезде конституционных монархистов в Будапеште, на котором обещано присутствие С.С. Ольденбурга. В группе Ефимовского также отмечены Георгий Курлов, Юрий Левитский, Михаил Таубе, Александр Масленников – правые монархисты, близкие к Высшему Монархическому Совету. К.Н. Соколов выразил сомнение, что Ефимовскому удастся убедить участвовать А.В. Карташева, а П.Б. Струве уже дал отказ.

Относительно А.В. Карташева, министра исповеданий Временного правительства, надо признать что при всех его недостатках как члена партии к.-д. он хотя бы не пошёл налево за Милюковым. И его опыт изучения истории Церкви не прошёл даром. По рассказу к.-д. П.П. Гронского, записанному 27 октября в Париже, на обеде у К.П. Крамаржа в Праге, в присутствии П.Б. Струве замечательный экономист А.Д. Билимович «заявил, что имя покойного Императора священно и не может быть затрагиваемо, а Карташев поддержал его и сказал, что у Николая II имеются налицо все условия для того, чтобы в будущем быть канонизированным как святому» (в связи с чем предельно нелепо выглядят отрицание святости Царя со стороны максимального некомпетентного в религиозных вопросах Егора Просвирнина в предисловии к переизданию С.С. Ольденбурга 2013 г.)

В то же время воинствующие западники-евлогианцы и примкнувшие к ним представители МП, достаточно разбирающиеся в критериях канонизации, не проводя комплексных исследований личности Царя и его ближайшего окружения, оперируя одной мракобесной революционной мифологией, всегда выступали против Николая II исключительно из сектантского озлобления против РПЦЗ и политического декларирования принадлежности к демократическому принципу. Им нестерпима сама мысль о том, насколько ясно канонизация Императора Николая II доказывает нравственную и историческую правоту русских монархистов [Я. Кротов «Канонизация в Русской Церкви» // «Вестник РХД», 1992, №166, с.5-35].

Протопресвитер Георгий Шавельский в апреле 1922 г. опубликовал в журнале П.Б. Струве статью «Церковь и революция», в которой, не меняя своих антираспутинских настроений, признавал: «о покойном Государе Императоре Николае II надо сказать, что он был благочестивейшим не по титулу только, а и по душе и по всему складу своей жизни. Он искренне любил церковь, желал её преуспеяния и готов был содействовать всякому начинанию в этом направлении. То же надо сказать и о покойной Императрице».

Достаточно много почитателей Последнего Царя как Святого находилось среди белоэмигрантов и православных сербов. Однако канонизация состоялась только в 1981 г., поскольку Екатеринбургское злодеяние оказалось не до конца раскрыто Белым следствием, а иерархи РПЦЗ рассчитывали на свержение большевизма и признание Николаем II святым соборным решением всей России [А.А. Кострюков «Русская Зарубежная Церковь в 1939-1964 гг.» М.: ПСТГУ, 2015].

Группа Ефимовского, будучи легитимистской, не признавала демократический принцип Учредительного собрания. Поэтому привлечь к.-д. на свою сторону ей не удалось. Зато сблизились с рейхенгалльцами.

С.С. Ольденбурга в союзе с Н.Е. Марковым и Е.А. Ефимовским запомнил Василий Шульгин среди главных деятелей монархической эмиграции [«Диаспора», 2007, Вып.9, с.468].

Митрополит Антоний (Храповицкий), призывавший тогда к примирению В.К. Николая Николаевича со сторонниками Кирилла Владимировича, в 1924 г. хвалил Ефимовского за монархическую инициативность.  «Ред. Ефимовский немного Стива Облонский из романа Толстого, но человек очень талантливый и обворожительный. Он может быть полезным для дела». Первоиерарх РПЦЗ, поддерживавший Кирилла, писал в 1927 г.: «Моей мечте о Кн. Романе Петровиче, видно, суждено разлететься как дым, ибо одни устремляются к Кириллу Владимировичу, другие полагаются на Димитрия Павловича, а о нашем излюбленном перестали и говорить» [«Письма Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого)» Джорданвилль: Тип. преп. Иова Почаевского, 1988].

Князя Романа Петровича, сына В.К. Петра Николаевича, считал возможным кандидатом на Русский Престол в 1941 г. генерал Краснов.

В 1924 г. в наиболее серьёзной аналитической работа Зызыкин подтвердит, что за убитым Великим Князем Михаилом Александровичем должен следовать Дмитрий [М.В. Зызыкин «Царская власть в России» М.: Москва, 2004, с.185].

6 июня 1921 г. берлинская газета «Время» сообщала, будто на правах Дмитрия настаивала Императрица Мария Фёдоровна. Менее заметная часть эмигрантов предлагала кандидатуру незаконнорожденного сына В.К. Михаила Александровича.

А.М. Масленников тоже продвигал кандидатуру Великого Князя Дмитрия Павловича в качестве престолонаследника. Масленникова обвиняли в прошлой принадлежности к левым к.-д. и том, что он в качестве адвоката защищал убийцу генерала В.В. Сахарова (в марте 1906 г. эсерка, приговорённая к смертной казни, получила взамен бессрочную каторгу). Н.Е. Марков, А.Ф. Трепов и все лидеры Высшего Монархического Совета вызывали ненависть со стороны идейно неустойчивой части эмигрантов, предпочитавших идее Православной Самодержавной Монархии новоявленный языческий фашизм [Н.В. Снессарев «Провокация монархизма» Берлин, 1923, с.36].

Показательна эта склонность к фашизму нечистоплотного предателя, шантажиста Снессарева, который ещё в 1914 г. в воспоминаниях о газете «Новое Время», подобно любому либералу, гнусно приравнивал крайне правых к крайне левым и подличал при упоминании дела Бейлиса, насчёт актуального вопроса о его возможной виновности. Снессарев получал ответную заслуженную критику в изданиях ВМС.

В.К. Дмитрий Павлович заявлял что он против выдвижения его кандидатуры на Трон, поскольку В.К. Михаил Александрович, по его мнению, жив, и поскольку сперва нужно свергнуть большевизм. И нацией должен будет сделан сознательный выбор в пользу Монархии, а не республики [«Руль» (Берлин), 1921, 15 марта, с.3].

Бывший командующий Западной армией кириллист П.М. Авалов распространял ложные сведения об издании газеты «Грядущая Россия» на деньги, полученные Масленниковым у евреев. Конфликт с Ефимовским в октябре 1921 г. дошёл до вызова на дуэль, если поверить сообщению недоброжелателей в газете Г.Н. Брейтмана, где о монархистах регулярно печатали дичайший вздор.

В Праге П.Б. Струве получил деньги на издание «Русской Мысли» от К. Крамаржа. Первые номера в Софии выходили на средства Врангеля.

В последнем номере за 1921 г. С.С. Ольденбург поместил рецензию на книгу Карла Фридриха Новака «Крушение центральных держав», изданную в Мюнхене. Находя весьма ценными свидетельства мемуариста для понимания последнего года войны, Ольденбург излагает интересные собственные представления, считая что в 1918 г. Германия совершила роковую ошибку, предприняв неудавшееся наступление на Западном фронте, которое подорвало её силы и ничего не принесло, упустив «свержение большевиков и воссоздание дружественной России» [«Русская Мысль» (София), 1921, Кн.X-XII, с.349].

С.С. Ольденбург, следовательно, оказывается на стороне политики атамана Краснова, стремившегося в 1918 г. использовать этот шанс и толкнуть Германию против большевиков, вместо того чтобы уничтожить Белое Движение в самоубийственной борьбе с немцами, по желанию Деникина и предавшей Императора Николая II Антанты, поддерживавшей разрушающих Россию большевиков и сепаратистов всех мастей.

В этом просчёте обвиняли Германию многие другие русские монархисты, например, сенатор А. Тимрот, рассказавший о своём неудавшемся ходатайстве у графа Мирбаха за Царскую Семью [«Отечество» (Париж), 1928, апрель, с.31].

19 октября 1921 г. «НРЖ» сообщала, что редакция П.Б. Струве планировала перебраться из Софии в Париж и там наладить выпуск ежемесячных номеров журнала, но этого не произойдёт.

27-м октября датирован свежий политически обзор С.С. Ольденбурга для «Русской Мысли», дающий на этот раз разбор дел иностранных. Основным событием года он называет процесс послевоенного экономического восстановления в Европе. Возникает «интерес ко всяким Олимпиадам и чемпионатам и т.д. Для переживших – воскресает 1913 год!». Неявно отсылая к О. Шпенглеру, Ольденбург отдаёт дань пессимизму, напоминая «о духовной кризисе европейской культуры», которая вызвала варварскую победу революции и демократии. «Нет ещё той великой переоценки политических ценностей, которая соответствовала бы глубине поставленных вопросов».

Из стран-победительниц только французскую политику Ольденбург нашёл последовательной. В Италии борьба фашистов с коммунистами заслужила одобрение Ольденбурга, но «часть фашистов заключает с социалистами мирный договор».

Специальный номер «Грядущей России» 3 ноября был посвящён программе и истории конституционно-монархического движения с программой и отчётом оргбюро, статьями С.С. Ольденбурга и П.Н. Краснова о подлинном величии Императора Николая II.

10 ноября 1921 г. в «Грядущей России» вышла рецензия С.С. Ольденбурга на изданную в Константинополе книгу В.М. Левитского о русском национализма. Отмечалось, что она «является одним из первых итогов той большой внутренней работы по переоценке идейных ценностей, которая произошла в Русской армии и вокруг неё после эвакуации Крыма».

По-видимому, отдельный отзыв он же послал в «НРЖ», где напечатан 8 ноября за подписью С.: «Русская книга оживает на чужбине: вот один из положительных итогов тёмного 1921 года». «Книги выходящие на Балкаках обычно не привлекают своей внешностью: плохая бумага, неотчётливые шрифты, всё это напоминает издания Юга России, а то и советские. Но в этих типографски неряшливых изданиях чувствуется порою больше биение жизни, чем, напр., в изящных белых томах «Современных записок». Журнал «Зарница», выходящий в Софии, характерен для такого рода изданий. К ним относится и книга В. Левитского, написанная в Константинополе, куда автор эвакуировался с армией из Крыма. Книга эта – ряд бесед, переплетающихся с описаниями старых развалин у Константинополя. Тема бесед – о будущей России. Изложение часто небрежное, несколько фельетонное местами, но в нём сказывается опыт пережитого. Главы «О нашем прошлом», «О Русской Армии», «О Новой Императорской России» наиболее интересны. Тон книги бодрый».

В.М. Левитский, бывший редактор «Великой России», далее будет печататься во всех основных эмигрантских изданиях с В.В. Ореховым, С.С. Ольденбургом, И.Л. Солоневичем, В.М. Деспотули, оставшись и в 1940-е принципиальным врагом большевизма. Как и Ольденбург, В.М. Левитский в Париже будет состоять в Народно-Монархическом Союзе. О Деспотули известно, что он в 1919-1920 г. тоже работал в газете «Великая Россия» и печатался под псевдонимом В. Ольский.

10 ноября 1921 г. в «НРЖ» был опубликован выпад против С.Ф. Ольденбурга за подписью Русский учёный в качестве письма в редакцию, где академик обвиняется в маниловском прекраснодушии и критикуется контролируемое чекистами “научное общение” с Финляндией как «жалкий суррогат». Осторожный и корректный Сергей Сергеевич явно не стал бы печатать прямую критику в адрес своего отца. Автором письма был кто-то из жителей Финляндии, ссылающийся на сообщение финской газеты о результатах поездки С.Ф. Ольденбурга в Гельсингфорс.

Передовая статья «Легитимисты» в «Руле» И.В. Гессена 22 ноября 1921 г. реагирует на то как номер «Грядущей России» «выдвигает пером С.С. Ольденбурга идею легитимизма», «г. Ольденбург будет считать доклад о «Государе Императоре Николае Александровиче» и г. Масленников будет разъяснять роль императора Николая в истории России». «Самый вопрос о возвращении к монархии сомнения у них больше не возбуждает». Автор «Руля», питающий либерально-интеллигентскую ненависть к Династии Романовых, убеждён, будто принцип легитимизма, провозглашённый идеологами Высшего Монархического Совета, выгоден большевикам и укрепляет их, т.к. народ, даже если настроен против коммунистов, всего более боится «возврата к старому», и против Династии, которая «привела Россию к величайшему позору и неслыханной катастрофе».

Намекая на бывших к.-д. Ефимовского и Масленникова, эта статья напоминает, что новоявленные легитимисты сами недавно показали быструю смену взглядов и потому они не могут считаться прочными. Лично С.С. Ольденбург едва ли давал «Рулю» повод считать, будто разделяет его идеологию, вынужденно помещая свои статьи на его страницах за неимением лучшего выбора в Берлине.

Грубейшее выступление «Руля» против монархистов соответствовало обычному направлению статей газеты и углубляло пропасть, разделявшую левых демократов и революционеров, врагов Российской Империи, от её поборников. Даже бывшая революционеркой З.Н. Гиппиус в ноябре 1921 г. отзывалась о «Руле» с крайним недовольством, считая что редакция И.В. Гессена близка ко гнезду левых соглашателей с большевиками: «нас он из-за этого не печатает, а слова “интервенция” слышать не может». Печататься ей приходилось без гонорара в «Общем Деле» «истерического Бурцева».

В Париже С.С. Ольденбург стал членом совета Союза Освобождения и Воссоздания Родины, от имени которого осенью 1921 г. вошёл в Организационное Бюро по организации упомянутого конституционно-монархического съезда. Бюро возглавил Ефимовский. 23 ноября Бюро устроило открытое собрание в Берлине, посвящённое Династии Романовых. С.С. Ольденбург прочитал доклад «Государь Император Николай II Александрович», а 13 декабря на втором собрании – доклад «1919-й год» в честь Белого Движения [«Труды учредительной конференции Русского Народно-Монархического Союза» Мюнхен: Восстановление, 1922, с.3-4].

Газетный отчёт, опубликованный в «Руле» 25 ноября, криво передавал доклад Ольденбурга о Царе, приписывая ему мысль, будто «основной ошибкой царских правительств была попытка править на низах без помощи промежуточного класса, без интеллигенции». На второй план «Руль» задвинул политические достоинства Монарха, установленные Ольденбургом, разоблачение им мифа о Г.Е. Распутине: «не имел» влияния на государственные дела. Но и заканчивал «Руль» на своей навязчивой антимонархической идее: «много было сделано ошибок». Изданный первый биографический труд С.С. Ольденбурга о Государе совершенно не походит на газетный репортаж. В отдельном издании датой прочтения доклада названо 22 ноября (вероятно, это число указано позднее по памяти, но по сообщениям прессы чтение состоялось 24-го).

Исходная позиция С.С. Ольденбурга указывала на ошибку интеллигенции, а не правительства: «мы, русские, особенно – русского образованного класса, очень мало знали своего Государя. Мало знали – и в большинстве, надо сказать, мало хотели знать». Из этого достаточно ясно следует, что Императорское правительство не могло опереться на антимонархическую либерально-демократическую интеллигенцию, никакой ошибки властей тут быть не могло. Революционный терроризм не встретил «достаточного нравственного отпора в обществе. Было бы недобросовестно винить в данном случае власть» за отчуждение от интеллигенции. Ольденбург одновременно с этим приводит и спорную фразу: «вина – на обеих сторонах». Но никакой честный репортёр не может превратить её в одностороннее осуждение Русского Правительства, а не революционной интеллигенции.

Яснее будет сформулировать, что активная идейная борьба велась обеими сторонами, а исторический смысл этого противостояния заключался в необходимости для соблюдения русских интересов прямо поддерживать борьбу Монархии с революцией. Несправедливо и неуместно осуждать Империю за недостаток соглашательства с демократическими идеями.

С.С. Ольденбург напрасно дал «Рулю» повод развернуть смысл его доклада против самих монархистов, пускай и через одну небольшую часть выступления, противоречащую основному направлению. Но тем самым Ольденбург хотел показать, что он не относится к Российской Империи некритически. Искать действительные просчёты всегда полезно, главное правильно обнаружить требуемое и сформулировать в интересах развития монархической идеи. Следует признать всё ещё дискуссионной риторику о том, насколько более мягко могла работать цензура печати и остальные административные преграды на пути к революции. Доводы что именно сама власть раздражила “общество” против себя ненужными охранительными мерами, как правило, являются разновидностью революционной пропаганды. Исторический опыт цензурных послаблений скорее показывает актуальность и неизбежность принимаемых мер в идейной борьбе с врагами Российской Империи. Но в каждом отдельном примере можно рассмотреть актуальность охранительной политики и её теоретическую чрезмерность.

С.С. Ольденбург совершенно правильно ухватил факт «сознательного расхождения власти с обществом». Следовало раскрыть суть этого идейного противостоянии монархистов и демократов, правых и левых, православных и пантеистов, капиталистов и социалистов, самодержавников и конституционалистов, националистов и гуманистов.

Такое противостояние С.С. Ольденбург демонстрирует далее по ходу доклада, говоря о конкретных исторических событиях. Но, сославшись на сложные исторические закономерности, приведшие к этой борьбе Монархии и революции, Ольденбург допускает одно едва ли точное умозаключение, за которое вцепился «Руль», уловив, какую допущенную в докладе неточность можно сразу использовать против монархистов.: «одной из наиболее глубоких причин иногда сознательного расхождения власти с обществом была своеобразная политика, пытавшаяся править, опираясь на низы, через головы промежуточных классов. Эта мысль – противопоставление доброго народа злой интеллигенции – это, своего рода, народничество справа – было близко многим Государям, начиная от Императора Николая I. Это – антитеза тому, на чём строила власть Великая Екатерина».

С.С. Ольденбург в данном случае опирался на ненадёжный источник или группу мнений. Не вижу решительно никаких оснований утверждать, будто Екатерина II в большей степени опиралась на высшее дворянство, священство, купечество и другие сословия сравнительно с Николаем II. Трудно высчитать это точно, но скорее следует уверенно сделать обратное утверждение. Самое значительное противостояние между Монархией и знатью, а также левой интеллигенцией наблюдалось и в XVIII в.; будучи узурпатором-абсолютистом, Екатерина II придерживалась более левых взглядов и в чём-то была ближе интеллигенции, но это её недостаток, отдалявший её от правых сил, на которые более последовательно опирался Николай II. На левую интеллигенцию Последний Государь, безусловно, не мог рассчитывать, но т.н. промежуточные классы ею одною не исчерпываются. Надо рассматривать отдельно от левых сил представителей правых идей, способных служить подлинной опорой Престола. Возможно, Екатерина II меньше опиралась на низы из-за оторванности от русской православной культуры. Господство русского национализма восстановил именно Император Николай I, что является его огромным достоинством, сравнительно с Екатериной II.

С.С. Ольденбурга тут хорошо поправляет Иван Солоневич, чьё русское монархическое сознание расставляет иные оценочные приоритеты: «то, что утвердилось в послепетровскую эпоху – до Павла I, до Александра I или Николая I – не было монархией». «Пресловутая “пропасть между народом и интеллигенцией” была вырыта именно на этом участке» [И.Л. Солоневич «Народная монархия» М.: РИМИС, 2005, с.449, 454].

Т.е. именно в пору Петра I – Екатерины II производился разрыв через денационализацию, формирующую отдельный и враждебный Монархии класс интеллигенции, одержимый революцией. Но в противовес тому во всех сословиях сохранялось общенациональное русское культурное единство, всегда остававшееся основой Монархии. Ошибкой будет не замечать этого и видеть в дворянских верхах одну левую интеллигенцию, игнорируя в Российской Империи при Николае II правое вельможедержавие (так А.С. Шишков предлагал именовать аристократию).

Критика монархической политики со стороны С.С. Ольденбурга не выглядит убедительно: «Одна из опасностей этого пути в том, что он легко приводит к утрате чувства политических реальностей. Создаётся ряд фикций, условностей. Живая связь между властью и населением заменяется теоретической. Вера в какой-то настоящий, добрый, преданный своему монарху народ – жила в Государе до последних дней. Он, может быть, был и прав – но до этого народа Царский голос не долетал через враждебные средостенения».

К сожалению, рассуждения С.С. Ольденбурга об опоре на народ сами носят слишком теоретический характер, далеко отходящий от фактической истории и реальной политики. Представления о большей или меньшей такой опоре в разные эпохи – слишком туманны. Они требуют как минимум предварительного всестороннего изучения, которому можно предпочесть и более актуальные научные направления.

Хотя в основном С.С. Ольденбург сумел понять Императора Николая II и русскую монархическую идею, здесь в его сочинении остался некий отзвук его прежнего октябризма, от которого он продолжал избавляться, но в 1921 г. не выскреб до конца. Ведь именно партия А.И. Гучкова повторяла ложный интеллигентский тезис о том, будто бюрократия является средостенением, зато Г. Дума соединяет Царя с народом.

Если сравнить с тем как написано начало «Царствования» (1933-1940), то в итоговом исследовании С.С. Ольденбург сосредотачивает обвинения против радикализма левой интеллигенции и уже не допускает неосторожных суждений о вине власти (что не означает её идеализации, но справедливая оценка действий противостоящих сторон не приводит к уравнительной формуле обоюдной вины). В более тщательно проработанном «Царствовании» не видно никаких следов утраты царской элитой политической адекватности. Государь имел полноценное представление о качествах народа и давал ему личный пример достойного поведения. Николай II бесспорно опирался на реальную преданность народа в борьбе с нападениями иностранных держав и взрывами внутренних революционных мятежей. Системная ежедневная государственная борьба с уголовными и политическими преступлениями исключала возможность создания какой-либо фикции в глазах Монарха. Бюрократический аппарат управления предоставлял Николаю II наиболее точные сведения о народных настроениях.

Левая интеллигенция, выступая в качестве средостенения, действительно пыталась выстроить идеологическую стену между Монархом и народом, разорвать между ними живое вероисповедное и культурное единство, стравить их. Но всегда нужно напоминать об основном преимуществе монархического правления над демократическим в отсутствии необходимости доводить голос правителя до всего населения. Это президент не сможет править, если предварительно не сумеет обмануть весь народ в агитационном охвате. Царю такой пропагандистской махины не нужно.

В другом месте доклада С.С. Ольденбург выражается на этот же счёт намного лучше, ссылаясь на высказывание В.В. Розанова, что «Государь в сущности не отрёкся, а просто заявил, что с таким подлым народом не хочет больше иметь дела. Но едва ли такое представление правильно. У Государя всегда оставалась вера, что где-то есть подлинный, добрый, великий народ».

Монархический строй не нуждается в том, чтобы заставлять поддерживать себя всё население. Царю достаточно тех верных людей, которые есть в его распоряжении. Русское контрреволюционное движение и все монархически настроенные белоэмигранты подтвердили, что верные Царю и Монархии русские люди действительно оставались. С.С. Ольденбург, будучи среди них, за отдельными исключениями, безупречно чувствовал монархический принцип, объясняя события 2 марта. Ольденбург не считал, что заговорщики сумели обмануть Николая II, когда уверяли что весь народ предал его. Однако изменники не позволяли Царю опереться на своих сторонников, что и делало отречение от власти неизбежным.

М.А. Таубе на том же собрании говорил об общем фронте НМС и ВМС. На подиуме Лицеум-клуба был помещён большой портрет Царя с траурной лентой и национальными флагами. Е.А. Ефимовский там же прочитал доклад о Династии Романовых.

Конституционно-монархическая идеология Ефимовского находилась намного правее тех к.-д. которые стремились к парламентской монархии, т.е. к своему партийному правлению. Конституционность единомышленников Ефимовского указывала на законность и нравственные принципы Монархии в отличие от абсолютизма.

По Ивану Ильину, «государство есть правовой союз, которому дана правовая власть для того, чтобы поддерживать право и служить праву». Право необходимо для установления наиболее справедливой системы неравенства [И.А. Ильин «Общее учение о праве и государстве» М.: АСТ, 2006, с.139]

Хотя для развития русской традиции следует придерживаться положительного титула Самодержавие, монархисты из окружения С.С. Ольденбурга стремились подчеркнуть, что они хорошо осознают угрозу деспотизма и беззакония. Монархисты декларировали сознательную борьбу с отрицательными разновидностями единовластия. Принципиальное почитание Императора Николая II, его личных нравственных качеств и политической правоты, свидетельствовало о том, что С.С. Ольденбург верно различал типы монархической власти и придерживался лучших из возможных образцов.

На первое его историческое исследование о Государе сразу начали ссылаться крайне правые монархисты, увидев важнейшее исследовательское достижение эмигрантского времени: «как правильно отметил в своём докладе С.С. Ольденбург, основной чертой Его личности было понимание о лежащей на Нём ответственности за судьбы вверенной Ему Богом страны. Вот отчего Он всегда и считал Себя Самодержавным». Осень 1916 г. С.С. Ольденбург определил в докладе как «самые глухие, тёмные, отравленные месяцы нашей истории» [Н.Д. Тальберг «В свете истины» // «Двуглавый Орёл» (Берлин), 1921, 14 декабря, №21, с.6-11].

Такой пересказ куда точнее «Руля» передаёт основные идеи и настроение доклада. Тальберг назвал выступление С.С. Ольденбурга 24 ноября 1921 г. полным «проникновенного Его почитания и глубокого понимания смысла протёкших событий»: «вдумчивый, проникнутый искренней сердечностью». «Ольденбург говорил, и с каждым его словом всё ярче вырисовывался чудный духовный облик Царственного Страдальца за Россию».

На доклад Ольденбурга обратили внимание враги русских монархистов в «Еврейской Трибуне». Они прошлись по всем авторам «Грядущей России». «Трибуна» нашла удивительным сочетание деликатной любезности Е.А. Ефимовского в отношении евреев и «сочувственного цитирования замечаний Ревентлова о замыслах международного еврейства». В статье «Маленькая провокация» «Грядущая Россия» отвечала «Трибуне», что та хочет, чтобы монархисты нападали на евреев и потому недовольны.

«Трибуна» отозвалась на доклад С.С. Ольденбурга: «с необычайным легкомыслием ораторы «Грядущей России» превозносили покойного царя как великого монарха, справедливого, доброго, мудрого, опередившего всё человечество». «С.С. Ольденбург отметил среди качеств покойного царя “его терпимость к инакомыслящим и евреям”». В ответ на критику эсеровского «Голоса России» Ольденбург опубликовал письмо со ссылкой на корреспондента «Таймс» Маккензи Уоллеса (1841-1919), автора книг о Российской Империи, встречавшегося с Императором Николаем II. Автор «Трибуны» Verax (считается что это Миркин-Гецевич) ответил предположением, что в отличие от С.С. Ольденбурга и его источников, Е.А. Ефимовский и А.М. Масленников как бывшие члены партии к.-д. «лучше знают отношение царя к евреям» по помилованиям, дарованным участникам еврейских погромах [«La Tribune juive» (Paris), 1921, 23 decembre, p.5-6].

Уверенность что партия к.-д. никогда не ошибается, хорошо показывает принцип обоснования своей правоты противниками Царя. Особенно если вспомнить как партия к.-д. регулярно требовала амнистий в отношении революционеров и террористов. Т.е., по мнению еврейских либеральных идеологов, убийцы русских монархистов непременно заслуживали амнистии как борцы за “свободу”, а участники еврейских погромов (скорее всего тут подразумеваются участники уличной борьбы с этим же революционным насилием) помилования ни в коем случае получить не могут.

А.С. Гершельман вспоминает о сотрудничестве С.С. Ольденбурга в 1921 г. с самым крайне правым монархическим объединением – Высшим Монархическим Советом. Для журнала ВМС Ольденбург давал сводку материалов из испанских, португальских и парижских источников. «Ольденбург был болезненный, щуплый на вид человек, но в нём горело золотое сердце, преданное нашему делу монархии». «Талантливый писатель, говорящий на нескольких языках, умный и глубоко порядочный, он был всем сердцем предан памяти покойного Государя Николая Александровича» [«Верная гвардия. Русская смута глазами офицеров-монархистов» М.: Посев, 2008, с.552].

В «Двуглавом Орле», возможно, из-за неполноты доступных номеров, пока не удаётся обнаружить подписанные С.С. Ольденбургом статьи. Ясное свидетельство Гершельмана, тем не менее, побуждает обратиться к поиску наиболее вероятного использованного псевдонима. Подходящим вариантом оказывается принадлежность С.С. Ольденбургу статей «Современное масонство», подписанных «Великоросс».

Если принять это авторство, то в том же самом №21 можно увидеть как проходил процесс сближения бывшего октябриста С.С. Ольденбурга с крайне правыми на антимасонской почве.

«Огромному большинству из нас русских совершенно неизвестно, что собственно говоря, представляет из себя современное масонство. Правда, мы считали когда-то в романах Всев. Соловьёва и Писемского о масонах, которые существовали в России в конце XVIII в. и в начале XIX в., и особенно были в моде при Екатерине Вел. и Александре I. Но в нашей памяти это масонство рисуется, скорее как какая-то праздная блажь высших кругов тогдашнего масонского ритуала, нежели в опасной антигосударственной деятельности. Всё это представляется нам, особенно если мы причисляем себя к настоящей интеллигенции, настолько несерьёзным, что интересоваться подобными вопросами по нашему мнению могут лишь отсталые и недалёкие люди.

Такого, примерно, мнение большинства из нас, существовавшее в России до последнего времени, о масонстве. Неудивительно, что когда в 1906 г. в числе литературы, появившейся в дни революционных переживаний, нам попадались одинокие брошюрки, трактующие иначе о современном масонстве, то мы брезгливо отбрасывали их в сторону, как лживо-тенденциозную, черносотенную, безграмотную галиматью…»

Такое вступление ясно описывает интеллигентскую среду, под влиянием которой юный Ольденбург встретил 1906 г. и потому временно оказался на стороне Союза октябристов, а не СРН. Однако теперь С.С. Ольденбург смог убедиться, на какие серьёзные основания опирается идейная борьба монархистов с масонством и что скрывала стена лжи либеральной пропаганды.

«И вот теперь, когда уже России почти нет, когда мир нас самих называет бессодержательными, безграмотными и отсталыми мечтателями, погубившими собственными руками свою Родину, мы случайно, разбрёдшись по чужим странам, узнаём о существовании и в наши дни масонства во Франции, Англии, Америке, Италии, Германии, Австрии и в других государствах. Только теперь нам становится известным: что на земном шаре более 2 ½ миллионов масонов, что это сильная интернациональная чисто политическая организация, имеющая огромное руководящее влияние на мировые события; что, начиная с французской революции 1789 г. в истории большинства государств Европы и Америки все крупные революционные и демократические движения происходили при деятельном участии масонства; что масоны не только занимаются шутовскими церемониями, но, преследуя, какие-то особые, тайные цели, они отправляют на тот свет неугодных им политических деятелей и разрушают целые государства; что эта сама по себе ультра олигархическая организация стремится действительно распоряжаться судьбами народов мира и что большинство важных политических событий подготовляется заранее в масонских ложах и затем проводится в строгой дисциплине высшего ими руководства масонами.

Такие неожиданные, прямо-таки невероятные открытия конечно поражают нас, переворачивая всё наше интеллигентское миросозерцание. Всё это кажется нам каким-то сплошным вздором, какой-то злостной клеветой. Мы хотим иметь очевидные доказательства, определённый фактический материал. И оказывается, что таковой существует, что он собран и обработан; что внимательным, вдумчивым, объективным изучением масонства давно занимались и во Франции, и в Англии, и в Германии; что существует большая специальная литература о масонах; наконец, что даже вопрос о масонстве поднимался не раз и в парламентах, которым представлялись петиции с приложением к ним обширного обличительного материала. Всё это есть и давно уже было, но только мы ничего об этом не знали, так как по-видимому на этом лежал “запрет нашего кодекса интеллигентской порядочности”».

Все наиболее выдающиеся русские монархические идеологи в прошлом так раз были знакомы с этими данными, но их ссылки на европейскую литературу, как объясняет здесь С.С. Ольденбург, интеллигенция презрительно отметала. При этом надо понимать что не все авторы, если брать черносотенные газеты, правильно говорили о масонстве и использовали наиболее надёжные данные. Относительно статей о масонстве самого С.С. Ольденбурга, зная тщательность его подходов к проверке всех сведений, хоть о текущей Европейской политике, хоть о истории Царствования Николая II, можно быть уверенным в серьёзности проведённого им изучения масонской проблемы. Об этом можно судить уже по точности формулировки: «наше современное русское масонство является лишь небольшим ответвлением французского франк-масонского ордена «Великого Востока Франции», услужливо протянутым на территорию России сравнительно незадолго до начала Великой Войны 1914 г.». (масонский ВВНР под руководством Некрасова, Гальперна, Керенского, стоявший за организацией февральского переворота, как теперь точно известно, был именно ответвлением).

Далее С.С. Ольденбург приводит статистические данные о численности лож, согласно европейским масонским изданиям и приводит свидетельства о роли масонства в свержении Французской Монархии.

Интерес к масонству и авторство С.С. Ольденбурга подтверждаются выходом в белградской газете «Новое Время» под конец 1921 г. статей «Современное русское масонство» в №140 и 145 за подписью С. и в №155 с подписью той же серии о масонстве именем Великоросс. Тем самым псевдонимы Ольденбурга С. и Великоросс отождествлены [М. Шруба «Словарь псевдонимов русского зарубежья в Европе 1917-1945» М.: НЛО, 2018, с.919].

Все эти статьи С.С. Ольденбурга числятся в перечне нераскрытых псевдонимов. Авторство С., Русского, Великоросса либеральным историком М. Шруба с целой командой помощников не установлено ни для одной газеты и множества журналов. В «Словаре», однако, есть полезные указания на появлявшиеся в «Новом Времени» 1921 г. №166 сообщений из Праги, а в №185 письма из Швейцарии, подписанных Русский. В других источниках есть утверждения, что в газете «Новое Время» С.С. Ольденбург печатал статьи и под своей полной подписью.

В рецензии «Новой Русской Жизни» 9 декабря упоминается публикация С.С. Ольденбурга в «Экономических записках» Вып.1-2, парижское издание Росс. Фин.-Торг. Пром. Союза: «представляет собой любопытную попытку (С.С. Ольденбурга) вычислить размеры трат большевиков из золотого фонда на покупки за границей». «Руль» тоже упоминал что в «Экономических записках» выходил «Хлебный баланс России прежде и теперь», «Внешняя торговля Советской России» С.С. Ольденбурга.

15 декабря на собрании Народно-Монархического Союза в берлинском Розвета-зале почтили память павших белых воинов. По предложению Ефимовского, НМС послал приветственную телеграмму Врангелю. В передаче «Руля», С.С. Ольденбург произнёс: «Руководители белых армий не учитывали, что красные сидели в центре и недооценили сил противника. Погромы, грабежи и так называемое “самоснабжение”, когда армия должна была сама себя питать за свой счёт привело к тому, что армию встречали цветами и провожали проклятиями. Но несмотря на эти проклятия, ему, как оставшемуся после ухода белой армии, приходилось наблюдать общее сожаление и сочувствие добровольцам. Эти поражения были использованы как опыт ген. Врангелем и будут использованы другими». «Решающую роль» в поражении Белых Армий, по утверждению Ольденбурга, сыграла политика Антанты. «Если бы они не помешали армии князя Бермондта-Авалова продвинуться на Петроград, участь большевиков была бы решена».

Выступил также М.И. Горемыкин, обвиняя союзников в ужасном положении русских беженцев в Константинополе, откуда он приехал. Французские представители на Балканах, по его словам, действовали заодно с советскими агентами, направляя казаков возвращаться к красным и распыляя армию. Михаил Горемыкин, сын выдающегося русского политика эпохи Императора Николая II, воплощая преемственность поколений, во всём поддерживал политику своего отца и, подобно С.С. Ольденбургу, в эмиграции публиковался в «Двуглавом Орле» Высшего Монархического Совета.

Тоже показательно, что дети А.В. Кривошеина, долгое время бывшего сотрудником И.Л. Горемыкина и его активным сторонником, но в последние годы противопоставляемого демократической интеллигенцией Императору Николаю II, не принимали участия в русском монархическом движении. А.П. Столыпин запишется в НТС и будет поддерживать альтернативную монархистам идеологию солидаризма.

Н.Н. Чебышев вспоминал, как вечером 22 декабря 1921 г., приехав в Берлин, сразу попал на собрание, где вместе работали «два спаянных в Рейхенгалле крыла монархистов», с одной стороны группа Н.Е. Маркова и Н.А. Павлова, с другой Е.А. Ефимовского и А.М. Масленникова. Разделяло ВМС и НМС, в основном, употребление спорного понятия “конституция”, часто используемого западниками и врагами Русского Самодержавия. Чебышев присоединился к организационному бюро по подготовке съезда, куда входили Е.А. Ефимовский, С.С. Ольденбург, Б.Г. Кеппен, М.И. Горемыкин, М.А. Таубе [«Возрождение» (Париж), 1932, 14 сентября, с.2].

Практика далее покажет, что среди монархистов конституционный термин не приживётся в качестве положительного. Е.А. Ефимовскому было трудно сойтись с ВМС и в силу сохранявшихся у него интеллигентских предупреждений против Союза Русского Народа, традиции которого считали нужным продолжать сторонники Н.Е. Маркова. «Руль» 20 декабря сообщал о банкете в честь Н.Е. Маркова и А.М. Масленникова, приехавших в Белград и поднимавших тосты за легитимного Царя из Дома Романовых. По сообщению «Сегодня» 21 декабря, на этом банкете в Белграде получили преобладание сторонники В.К. Кирилла Владимировича, которые провозгласили его будущим Императором. Но не указано кто именно занял такую позицию, которую не поддерживали представители ВМС.

25 декабря 1921 г. С.Ф. Ольденбург писал про сына для сведений А.П. и В.П. Шнейдер: «Серёжа далеко – узнаю о нём иногда из газет и очень редко из писем. Он много работает, конечно, тяжело ему без нас» [«Письма – больше чем воспоминания» М.: Новый хронограф, 2012, с.475].

В коммунистической газете, где постоянно печатали С.Ф. Ольденбурга, он мог встречать такие упоминания: «теперь П.Б. Струве докатился до монархизма. Быть может, скоро он будет почётно председательствовать в Рейхенгалле и вместе с С.С. Ольденбургом и Марковым II-м, перекрашивать Николая II в святейшего и мудрейшего монарха» [«Путь» (Гельсингфорс), 1921, 24 декабря, с.2].

Тот же «Путь» 2 декабря упоминал и берлинский доклад С.С. Ольденбурга о Государе, называя его автора одним из столпов белогвардейской газеты «Новая Русская Жизнь» в Финляндии.

В 1922 г. в Берлине издательством «Стяг» и фондом по изданию Царских портретов А.С. Гершельмана была напечатана первая посвящённая Святому Царю историческая работа С.С. Ольденбурга «Государь Император Николай II Александрович». Этот доклад Ольденбурга пожелал выпустить на свои средства главный организатор издательского дела Высшего Монархического Совета. Доклад имеет подготовительный характер и пока ещё не основывается на значительном числе источников. Реагируя на активно обсуждаемые появившиеся в эмиграции записки С.Ю. Витте, историк-монархист уже тогда сумел представить наиболее вдумчивый подход к личности Николая II, который подтвердится всей последующей исследовательской работой. С.С. Ольденбург верно определил неординарные нравственные достоинства Святого Государя, которые находятся в прямой связи с его политическими предпочтениями и решениями.

Доклад показал намерения автора стать не только политическим обозревателем современной европейской политики, но и полноценным исследователем-историком. Ещё явственнее выдвинулся С.С. Ольденбург в первые ряды монархистов нового поколения, непричастных к руководящим правительственным кругам Империи и прежнему черносотенному движению. Крайне важно появление таких новых лиц, способных объективно расценить их достоинства и недостатки, помогая ориентироваться на лучшие примеры.

Разоблачая революционные легенды и салонные сплетни о слабоволии Государя, С.С. Ольденбург уже тогда напишет об ошибочном отношении к вежливости, воспитанности и благородству Царя как к его слабости, а не достоинству, уничтожающему критику Самодержавия как деспотизма. Разделение монархии и тирании как двух противоположных политических определено ещё древними политическими мыслителями, и их смешивание в угоду демократической пропаганде приводит к непониманию, что свой антипод имеет и народовластие. Когда нет осознания, чего не следует делать, тогда и не удаётся предотвратить худшие политические сценарии. Поэтому демократическая альтернатива в революционных формах её продвижения являлась подлинным злом для России и остаётся им.

При обмене поздравительными новогодними телеграммами ВМС писал Врангелю что будущая Императорская Армия будет служить «оплотом законному Государю». Врангель отвечал о борьбе за освобождение Отечества, «не предрешая формы его будущего государственного бытия». Что означало передачу такого предрешения противникам Белого Движения и непризнание национального единства в монархической политической культуре. С чем ВМС никак не мог согласиться.

7 января 1922 г. в обзоре печати «Руль» привёл доводы С.С. Ольденбурга из «Грядущей России» за легитимизм против бонапартизма: «у законных монархов бывают – верноподданные, у Наполеонов – только поклонники или преданные рабы. Верноподданный, склоняясь перед своим Государем, склоняется не только и не столько перед человеком, – но перед идеей Высшего, перед символом нации, перед воплощением исторического векового бытия страны. Законные Государи коронованы не только зримым золотом. Но преклонение перед Наполеоном есть только обожание личности, случайное, ни с какой идеей не связанное, и в силу этого преходящее. Яркое противопоставление этих двух сил мы находим в Шиллеровом «Валленштейне», где идея Императора побеждает мощную “титаническую” личность полководца. Гений, исчерпавший до дна земную славу, Наполеон ничего не создал прочного и настоящего».

Граф Ревентлов, которым уже возмущалась «Еврейская Трибуна», 13 января навестил собрание русских монархистов под председательством А.А. Римского-Корсакова. Ефимовский приветствовал Ревентлова, был исполнен гимн «Боже, Царя храни». Ревентлов сказал что Россия Германия обе «находятся под властью еврейства, ужасно и отвратительно проявляющего в России дьявольскую основную черту своего существа». Не замедлила ждать реакция демократов из «Руля»: «Ефимовские и Ольденбурги, покрывающие это “приветствие” криками ура – отвечают ли за своё поведение?». «Грядущая Россия» ответила: «в своей заметке «Руль» выходит, однако, из рамок приличия, когда начинает ставить русским деятелям отметки за поведение». «Руль» объединился против правых монархистов с эсеровской «Волей России» и милюковскими «Последними Новостями», выражая им одобрение.

Еврейский вопрос вовсе не стоял в центре программы НМС, и левые газеты ранее обращали внимание на расхождение высказываний Ефимовского и Ревентлова. Основной положительный смысл данной встречи состоял в преодолении вражды между русскими и немцами, сглаживание последствий чудовищного конфликта 1914 г. и предотвращение возможности новой войны между Россией и Германией. Противники монархистов проигнорировали все эти важные задачи, не заметив ничего кроме антисемитизма.

«Руль» также отметил вмешательство С.С. Ольденбурга в спор между «Грядущей Россией» и «Новым Временем». Сначала В.В. Шульгин выступил против революционной проповеди Д.С. Мережковского в пользу декабристов, назвав их предтечами большевиков. Белградское «Н. Время» обвинило самого Шульгина в ответственности за победу революции. Ольденбург постарался примирить стороны: «Тяжёлое впечатление производит статья Б. Юрьевского в «Новом Времени» по поводу недавней статьи В.В. Шульгина о декабристов. Если бы даже в данном случае обвинения, выдвигаемые г. Юрьевским были правильны, — и тогда его основная мысль была бы неверна». Т.е. Ольденбург, не мог отрицать вину Шульгина за содействие февральскому перевороту. Но если возводить обвинение не в историческом исследовании, а в актуальном положении, то вместо укрепления сил монархистов произойдёт размывание сил и внутренняя распря, поскольку на данный момент Шульгин примкнул к монархистам. «Если бы мы теперь стали отвергать всех, кто был тогда не с нами – нас – по крайней мере из образованного слоя общества – осталось бы безмерной гордыней думать, будто одними нашими силами мы можем справиться с восстановлением России».

«Руль» снова не понял мысли С.С. Ольденбурга, отпустив замечание, будто сама «Грядущая Россия» заварила “монархическую смуту”. Революционно настроенный Д.С. Мережковский ни в прошлом, ни теперь, монархистом не являлся. Его критика справа поэтому совершенно необходима и не является междоусобием. Отстраняя от себя противников Династии Романовых, «Грядущая Россия» отметила рост легитимистских сил.

В январе С.С. Ольденбург участвовал в обсуждениях Бюро вопроса Престолонаследия, в результате чего Высшему Монархическому Совету была послана резолюция о невозможности на данный момент установить «с непререкаемой достоверностью, кому довлеет Российский Императорский Престол». Признавая полноту державных прав Династии Романовых, Бюро возлагало решение вопроса на Всероссийский Земский Собор.

Принцип христианской соборности, как хорошо понимали монархисты, противоположен демократическому принципу большинства голосов. Собор не собирает снизу количество мнений, а наоборот, нисходит от высших принципов [Епископ Михаил (Грибановский) «Над Евангелием» СПб.: Сатисъ, 1994].

Устроение церковных соборов православными монархистами берётся за образец и для политической практики как наилучший из возможных примеров совместного созидательного действия.

23 января в банкетном зале Рейнгольд проходил организованный ВМС доклад Н.А. Павлова об экономическом восстановлении. Выступали также М.И. Горемыкин, Е.А. Ефимовский, А.М. Масленников, С.М. Медведев.

В начале года вышел номер журнала П.Б. Струве, где С.С. Ольденбург дал рецензию на книгу А. Терне «В царстве Ленина», где сравнивает предложенные очерки жизни в РСФСР с дневником З.Н. Гиппиус, опубликованным в предыдущих номерах журнала. Точность рассказов А. Терне Ольденбург противопоставляет утверждениям большевиков, будто эмигранты ничего не знают о советской действительности. «Это – довольно искусный приём борьбы, вносящий разлагающее сомнение во многие и многие души». Достоверность сведений Терне и ложь большевиков Ольденбург подтверждает личным опытом: Терне был «и в Ростове-на-Дону и в Петрограде. Пишущему эти строки случилось быть в этих же городах осенью 1920» [«Русская Мысль» (Прага), 1922, Кн.I-II, с.379].

Там же Ольденбург счёл важным рассказать про русско-немецкое издание «Ауфбау (Восстановление). Сборник по вопросам хозяйственно-политической жизни Восточной Европы», выходившее в Мюнхене. №2-3 включает доклады, прения и резолюции Рейхенгалльского съезда русских монархистов. В №4-5 помещена записка П.Н. Дурново, чью подлинность Ольденбург подтверждает своими соображениями. Там же статья графа фон дер Гольца и интервью с Э. Людендорфом, который обвиняет немецкую социал-демократическую партию в авторстве плана запуска Ленина в Россию.

В некоторой степени такая попытка снять ответственность с правительства и военного командования перекликается с самооправдательными приёмами статей А. Парвуса, который в 1918 г. выдвигал противоположные обвинения относительно заключения Брестского мира. Парвус утверждал, что социал-демократическому рейхстагу военные не дали договориться о мире с Лениным на своих условиях и сорвали возможный союз с большевиками [А. Парвус «В борьбе за правду» М.: Альпина Паблишер, 2017].

Современные левые либералы неадекватно демонизируют Э. Людендорфа, рассказывая будто он несёт ответственность за голод в Германии, захватив запас сельскохозяйственных удобрений для производства химического оружия. Самым нечестным образом при этом умалчивается о значении английской морской блокады [Will Brownell «The First Nazi. Erich Ludendorff» Berkeley: Counterpoint, 2016].

Поскольку до войны Германия закупала много продовольствия, то понятно, что не удобрения, а торговая блокада является действительной причиной страшного голода. Но машина организованной лжи левого либерализма сознательно фальсифицирует историю ради противопоставления демократов монархистам.

22-23-м января 1922 г. подписан «Политический обзор» русских дел и международных событий, подготовленный С.С. Ольденбургом. Отмечено закономерно экономическое оживление НЭПа, чистка компартии, декоративный характер съездов советов. В эмигрантском расцвете культуры Ольденбург отметил выход 15 ежедневных газет, десятков журналов, среди которых отдельно назвал «Русскую Мысль», «Двуглавый Орёл», три альманаха «Архива Русской Революции», мемуары Витте, интересные, «несмотря на их местами очень неприятный личный тон и характер».

То что для С.С. Ольденбурга было неприятным, т.е. неверным, приводило в восторг либеральных публицистов. Лидер группы берлинских к.-д. В.Д. Набоков увидел желаемое: «эпоха Витте и её деятели являют картину ужасающего упадка». Феноменально недостоверным запискам Витте В.Д. Набоков приписал «изумительную способность оценивать и характеризовывать подлинную сущность людей» [«Руль», 1921, 13 ноября, с.2].

Тщательное изучение мемуаров Витте закрепит за ними дурную славу, подтвердив оценку С.С. Ольденбурга, а не В.Д. Набокова.

Ольденбург приветствовал профессорский и студенческий съезды в Праге, вынесшие в октябре 1921 г. антисоветские резолюции. Сменовеховство, разлагающее антисоветский настрой Зарубежной России, естественно крайне негативно оценено Ольденбургом за непонимание противоположности русских и советских интересов, исходя из заблуждения, что большевизм может способствовать возрождению России, занимаясь деструктивным социалистическим строительством. Напротив, большевики будут мстить русскому народу за все свои неудачи построения коммунизма, раскручивая далее спираль террора вместо какого-либо эволюционизма.

Некогда знакомый Ольденбургу Устрялов, в газете «Смена Вех» под конец 1921 г. рассказывал про «покидающий Россию коммунизм», как будто одни только эмигранты-монархисты хотят «продлить революционный день», а не партия большевиков [Н.В. Устрялов «Избранные труды» М.: РОССПЭН, 2010, с.330].

Невозможность хозяйственного восстановления при большевиках Ольденбургу очевидна, исходя из того что никто не будет вкладывать в РСФСР крупный капитал и не будет перевозить туда «реальные ценности» при угрозе их полной потери. Соображение Ольденбурга, что такой ввоз может произойти исключительно «за золото», вполне оправдается в дальнейшем при провальной сталинской индустриализации за счёт золота, отобранного у народа в голодомор через Торгсин.

Ольденбург признал также «затишье» подле групп, образовавших Национальный Комитет в Париже. Его объединительное значение не оказалось сколько-нибудь заметным, сравнительно с успехами монархистов.

«Больше всего движения было в монархических кругах; в составе монархического объединения, созданного в Рейхенгалле, организовалось конституционное крыло, назвавшееся Русским Конституционно-Монархическим Союзом, — к нему примкнули союзы в Париже, Белграде, Константинополе и Берлине. В связи с возникновением Союза выяснилось, что все доныне возникшие организации, заявившие себя открыто монархическими, стоят за династию Романовых».

Это означало ощутимое усиление значения крайне правого Высшего Монархического Совета. Его прямая поддержка С.С. Ольденбургом уже создавала определённое расхождение с центристской позицией П.Б. Струве. Особенно отчётливо это несовпадение проявилось далее, где Струве впервые позволил себе дать редакционное примечание к статье Ольденбурга. К написанному, что все участники Всезаграничного Собора Русской Церкви в Карловицах «за исключением А.Н. Яницкого, признали себя сторонниками монархии, и никто не возражал против исторической династии», П.Б. Струве присоединил подстрочник: «на наш взгляд, большинство Собора совершило крупную психологически-политическую и моральную ошибку, связав с церковным делом, в виде соборных постановлений, решения о политических вопросах, посторонних как таковые, религии и церкви».

В действительности, конечно, здесь откровенно заблуждался Пётр Струве, а не Собор РПЦЗ. Политические вопросы безусловно имели самое прямое отношение к делам религии, Церкви и каждому верующему, революция отчётливо доказала это. Недовольство Струве и его единомышленников, которые затем примкнут в митрополиту Евлогию и московской, а потом константинопольской патриархии, проистекало из несовпадения их политических воззрений с правильным пониманием связи между религией, политикой и нуждами Церкви у РПЦЗ. Заявление о неучастии в политике у евлогианцев было чистым лицемерием. Неиссякаемая ненависть врагов русских монархистов к подвигу Карловацкого Собора разоблачает их политические пристрастия и антицерковное мышление поборников светского, т.е. доктринально-атеистического государства. Заявление о помещении политики вне Церкви и означало приверженность к государственному господству светского атеизма.

Здесь наблюдается закономерность между приверженностью С.С. Ольденбурга Высшему Монархическому Совету и Русской Зарубежной Церкви. Вынесенное Соборное постановление РПЦЗ доныне сохраняет своё нравственное и политическое значение, служа образцовым примером для мирян и священнослужителей.

Общее положение монархистов в новом пантеистическом мировом порядке хорошо видно по наблюдению С.С. Ольденбурга, как в Венгрии «под давлением иностранных держав Национальное Собрание приняло законопроект о лишении дома Габсбургов права на престол; христианско-национальная партия и все легитимисты отказались участвовать в голосовании, заявив, что считают его незаконным. Но власть не скатилась влево, а осталась более или менее в тех же руках».

Сергей Ольденбург счёл важным принять участие и в полемике против ложного анализа и приукрашивания революции евразийцами и конкретно против П.Н. Савицкого в «Руле»: «как ни старались в 1918 г. некоторые интеллигенты в Советской России вложить духовный смысл в совершающееся, им этого не удалось, – и они замолкли, так как действительность 1919-21 годов уже слишком расходилась с представлениями о великой заре духовного возрождения». Коммунизм несёт не подъём, а «ужасающий мертвящий распад» [С.С. Ольденбург «Евразийство и русская действительность» // «Новая Русская Жизнь» (Гельсингфорс), 1922, 22 января, с.2].

В №21 «Грядущей России» под псевдонимом Русский выходила статья «На Дальнем Востоке». По сообщению «НРЖ», издание монархической «Грядущей России» прекратилось 1 марта.

«Политический обзор» Ольденбурга от 7 марта отмечал, что Белая Армия на Дальнем Востоке продолжает удерживать территорию размером с две Чехословакии. Приамурское правительство захватывало у красных Хабаровск, но затем его отбили назад. Под Советами голод охватил Поволжье, Крым и Дон, с оскудением провинций в целом. Изъятие ценностей из церквей, как считает Ольденбург, не помогло нуждающимся, большевики, как они всегда делали с рабочими, крестьянами, солдатами, лишь воспользовались народными нуждами для достижения собственных, противоположных целей – «благовидный повод для изъятия золота из церквей». Обоснованным оказалось предположение Ольденбурга, что далее большевики доберутся до национальных богатств во дворцах, музеях и библиотеках для продажи за рубеж, «на содержание аппарата интернациональной власти» [«Русская Мысль» (Прага), 1922, март, с.201-202].

Ольденбург, по-видимому, ещё до знакомства с основополагающей книгой руководителя расследования М.К. Дитерихса, не сомневался в факте Екатеринбургского злодеяния.  «В газете «Коммунистический труд» появилось официальное сообщение об убийстве Царской Семьи, причём большевики утверждают, рассчитывая на неосведомлённость масс, что ими истреблены все члены Императорской фамилии. – О предательском убийстве Великого Князя Михаила Александровича повествует “сам” организатор убийства, коммунист Мясников».

Говоря о Русском Зарубежье, Ольденбург признал заслуги генерала Врангеля, который «отстоял своё войско, когда недавние союзники его травили». Врангеля сердечно проводили все русские в Константинополе и восторженно встретили в Белграде, куда Врангель приехал 1 марта.

По сообщению газеты «Время» от 6 марта 1922 г., лидеры белградских монархистов П.В. Скаржинский и С.Н. Палеолог просили Врангеля ввести в Русский Совет генерала Краснова для поднятия авторитета РС среди правых эмигрантов. Однако РС в качестве эмигрантского правительства при Врангеле, не имея существенного значения, не будет долго существовать, ему осталось всего несколько месяцев.

Признавая значительнейшее влияние Высшего Монархического Совета во главе эмигрантских политических организаций, Ольденбург пишет что нинисты, левые либералы и социалисты, противники Белого Движения, изменили свою прежнюю формулу против Колчака на «ни Ленин, ни Марков». Опасения, что именно Н.Е. Марков может возглавить Монархическую Россию после свержения большевиков, регулярно озвучивались в левой печати. Попытки противопоставить Армию Врангеля монархистам отвергались газетой «Грядущая Россия» Ефимовского, стремящейся к объединению правых русских сил. Позднее появлялись сообщения о получении Ефимовским денежных субсидий от Врангеля.

Обзор европейской политики от Ольденбурга включает множество подробностей с раскладкой состояния основных сил и направлений движений. По Италии существенно отметить усиление антиклерикального уклона в фашизме. Франция оговаривала за собой право на военную агрессию в случае восстановления Династий Гогенцоллернов или Габсбургов. Строители нового мирового порядка старались тем самым закрепить свои успехи и устранить основы христианской цивилизации. Правительство Пуанкаре поддерживалось при этом во Франции всеми правыми, кроме роялистов, из-за его противостояния с социалистами. В Венгрии монархическая правительственная партия вынуждена была отложить династический вопрос до укрепления сил страны. В Португалии с лета 1921 г. произошла третья попытка военного восстания. «Вся история Португалии за последние 10 лет со времени свержения короля Мануэля представляет из себя серию учащающихся переворотов, производимых сравнительно небольшими войсковыми частями». В Испании королевская власть примиряла офицерские организации с правительством при возникновении разногласий и предотвращая подобные выступления.

В мартовском номере «Русской Мысли» Ольденбург опубликовал также отзыв на первые четыре тома «Архива Русской Революции», находя в нём редкое беспристрастие подбора материала. «Для всякого, кто пожелает изучать русскую революцию, он явится незаменимым пособием». Критически Ольденбург отнёсся к перепечатке советского издания «Последних дней» А.А. Блока: «фактический материал (телеграммы и т.д.) в общем совпадают с данными «Воспоминаний» ген. Лукомского, а характеристики весьма субъективны и не показывают знания ни среды, о которой говорится, ни её духа».

Тут во всём с Ольденбургом надо согласиться насчёт сохраняющегося значения изданий АРР для любого историка, и непонимания Блоком Царской Семьи и высшей бюрократической элиты Российской Империи.

Повествование «На внутреннем фронте» П.Н. Краснова о походе на Петроград Ольденбург считает картинным, т.е., впечатляюще красивым, эффектным, красноречивым, ярким. Вполне справедливо Ольденбург указывает на ценность независимых воспоминаний сравнительно с подбором официальных декретов советской власти, «которые некоторые иностранные издательства пытались собрать и систематизировать», хотя они «в сущности имеют очень мало значения для характеристики эпохи: жизнь идёт не по ним, иногда из большого декрета один какой-нибудь пункт приобретает острое и реальное значение, а остальные остаются мёртвой буквой».

Оценивая по свежему прочтению роковые телеграфные переговоры Ставки с Родзянко, С.С. Ольденбург справедливо придаёт им «первостепенное значение для истории». Не касаясь критики заговора генералов, он направляет всю силу осуждения в адрес Г. Думы: «трагическим легкомыслием веет от телеграмм из Думы, убеждающих генералитет, что по зову временного правительства жители повезут армии хлеб и даже снаряды». Но отсюда логически следует, что М.В. Алексеев, предавший Императора Николая II, добиваясь передачи всей правительственной власти рассуждающему подобным образом ВКГД, не только совершил чудовищное преступление, изменив присяге, но и допустил ровно такое же позорное недомыслие. Оправдать поступки М.В. Алексеева становится невозможно.

П.Л. Барк в декабре 1922 г. имел все основания прямо писать об измене М.В. Алексеева: «я ни минуты не сомневаюсь, что план убедить Государя императора отречься был заранее разработан этими господами и что командующие армиями, подготовленные низкой пропагандой, были готовы ко всем случайностям. Ответы этих генералов на телеграфный запрос в роковое число 2 марта были результатом долгой и тщательной подготовки» [П.Л. Барк «Воспоминания последнего министра финансов Российской империи. 1914-1917» М.: Кучково поле, 2017, Т.2, с.520].

В дальнейшем П.Л. Барк успеет принять участие в организации подготовки издания «Царствования» С.С. Ольденбурга.

Затянувшееся молчание следователя Н.А. Соколова и временное отсутствие доступа к изданной на Дальнем Востоке книге генерала М.К. Дитерихса вынуждало эмигрантские газеты пользоваться гораздо менее надёжными советскими публикациями П.М. Быкова относительно факта убийства всей Царской Семьи в Екатеринбурге.

Недостоверный пересказ слухов подъесаулом Тегенцевым из армии Дутова, опубликованный в «НРЖ» 6 октября 1921 г., будто участниками убийства Царской Семьи являлись красногвардейцы Соловьёв и Проскуряков, перепечатывался для распространения дезинформации о руководстве убийством комиссарами с русскими фамилиями: Медведевым, Окуловым и Олейниковым [«Трагедия в Екатеринбурге» // «Время» (Берлин), 1921, 17 октября, с.2].

27 февраля 1922 г. это же максимально враждебное монархистам «Время» напоминало, что оно ещё в 1920 г. продвигало версию о том что тело Императора Николая II было доставлено в Кремль в деревянном ящике и после осмотра было сожжено в печи. Разного рода невежественным критикам книги генерала Дитерихса следовало бы обратить внимание на происхождение этих легенд, приписываемых русским монархистам. Они, напротив, распространялись левыми газетами, одновременно пропагандировавшими разные абсурдные лжесвидетельства о составлении «Протоколов сионских мудрецов» по приказу Рачковского якобы для продвижения Нилуса на место Филиппа при Николае II. В декабре 1922 г. «Время», сообщая о захвате красными Приамурья, отсыпала брань не в адрес коммунистов, а посылала свою ругань исключительно против М.К. Дитерихса, обзывая его «мастером удирать от опасности», нераспорядительным и неспособным к предвидениям.

Шулерские привычки пропагандистов бросаются в глаза в книге Михаила Фишмана «Преемник. История Бориса Немцова и страны в которой он не стал президентом» (2022), составленной из сплошного частокола скучных либерально-прогрессистских штампов. Фишман не настолько плох, чтобы написать о принадлежности Ф. Голощёкина к русскому среднему классу, бывают авторы и подурней. Однако он утверждает, будто книга М.К. Дитерихса 1922 г. «была построена» на антисемитской версии «о ритуальном убийстве». В действительности построена она на материалах произведённого под его начальством расследования. Типичным для демократов является лицемерное или невежественное замалчивание, что англичанин Р. Вильтон является автором этой версии, а не русский белый генерал и монархист. А книга Вильтона имела явный антимонархический характер.

Очень плохо, когда биографии пишутся такими слабыми журналистами, а не историками. В них нет необходимой проверки источников, а преследуется одна примитивная задача нанести информационный урон командирам Белой Армии, русским националистам, православным верующим, обвиняемым в распространении «антисемитской версии». Но эти выпады оборачиваются против самого М. Фишмана и всей демократической традиции, которой тот бездумно последовал в эпизоде о перезахоронении царских останков в 1998 г.

Достаточно открыть книгу М.К. Дитерихса, дабы выяснить его позицию о ритуальных убийствах. «По поводу ритуальных убийств существует обширная литература». «Бывали ли такие уродливые секты? Существуют ли они теперь? Это вопрос особого расследования». Генерал Дитерихс ставит под вопрос существование таких сект, говоря о последней двухтысячелетней истории. Следовательно, книга Дитерихса никак не могла быть «построена» на версии ритуального убийства. Одно это уже показывает в какую систему лжи загнан М. Фишман, всегда когда он упоминает русских монархистов. Крайне бессовестно говорить об антисемитской версии ритуального убийства Царской Семьи, когда Дитерихс пишет не о Екатеринбургском злодеянии, а о всём историческом опыте: «давность этого вопроса не позволяет судить о нём поверхностно». И говорит он не о еврейском народе, а о сектах.

Какое же право имеют противники монархистов распространять подобную клевету на М.К. Дитерихса, который обличал таких Фишманов: «для толпы, да и для значительной части интеллигентной общественной массы, всякое зло, творимое при участии того или иного Янкеля или Лейбы, исчерпывается нарицательным определением – еврей». «Это первая роковая историческая ошибка, осложняющая соответственное разрешение еврейского вопроса. Из среды русского народа вышел Ленин, но никто не скажет, что весь русский народ состоит из Лениных или исповедует ленинские принципы».

Дитерихс предостерегает от столь опасной интеллигентской ошибки, но Фишман сто лет спустя снова её совершает. Дитерихс настолько превосходно выражался на тему о ритуальных убийствах, что демократы, выступая против него, загоняют себя в самую невыгодную позицию. Дитерихс разоблачает их: «большой вред приносят те россияне, которые затемняют истинное ужасное зло, скрывающееся в мировом еврейском вопросе, под оболочкой навязываемых всему еврейскому народу ритуальных преступлений, фантастических сионских протоколов и различных учений сектантских изуверов». «Опасное мировое зло не в еврейском народе, а в тех лежащих в его основании принципах социалистических учений, которые исторически выдвигались различными представителями еврейской мысли» [М.К. Дитерихс «Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале» М.: Вече, 2008, с.244-245, 248-249].

В итоге у демократов получается, что выступать против коммунистического учения – антисемитизм. Против убийц Царской Семьи – антисемитизм. Да и попросту быть русским монархистом, а не либералом, конечно же, антисемитизм. Что заслуживает наименования клинической просоветской русофобии.

Фальсификаторы истории прибегают к таким же бесчестным полемическим приёмам, до неузнаваемости искажая взгляды противников и по многим другим важным вопросам: «сегодня “антисемитизм” стал во многом бессмысленным выражением, используемым для клеветы на оппонентов, либо для того, чтобы заткнуть их. Он используется просто потому, что одним не нравятся доводы оппонентов, и они не состоянии ответить ничем умнее» [Thomas Dalton «Debating the Holocaust: A New Look at Both Sides» Castle Hill Publishers, 2015].

Следователь Н.А. Соколов прервал молчание, прислав в парижскую газету «Тан» опровержение заявлений Г. Чичерина о том, будто Царская Семья жива. Соколов впервые опубликовал, на французском языке, текст расшифрованной телеграммы Я. Свердлову о совершившемся полном убийстве и заготовленном замысле объявить о гибели супруги и детей Государя при эвакуации из Екатеринбурга [«НРЖ», 1922, 10 мая, с.3].

Подлинность телеграммы потом пытались подвергать сомнению, но на данный момент она остаётся не опровергнутой.

25 марта 1922 г. в Берлине открылась подготавливаемая сторонниками Ефимовского монархическая конференция. Из разных стран прибыли 35 человек. Молебен совершил митрополит Евлогий, призывая к свойственной ему терпимости ко всем, работающим на благо России, «хотя бы они шли иными путями».

Такое поведение сохранило митрополита Евлогия в памяти современников не в лучшем свете: «хитрый человек, желавший всем угождать», сравнительно с принципиальным митрополитом Антонием (Храповицким), который «был наиболее выдающимся иерархом той эпохи»  [Г.К. Граф «На службе Императорскому Дому России 1917-1941» СПб.: БЛИЦ, 2004, с.200-201].

В дальнейшем евлогианцы внесут излишнюю вражду в русское церковное устроение неуместной приверженностью к контролируемой чекистами Московской Патриархии. Только когда из оккупированной коммунистами Москвы пришёл приказ заявить о полной лояльности советской власти, а потом и о его увольнении, митрополит Евлогий отказался подчиняться, что аналогично эгоистически запоздалому мятежу Корнилова после приказа об отставке. Но вместо признания изначальной и последовательной антисоветской правоты РПЦЗ, выйдя из подчинения Москве, митрополит Евлогий углублял ненужный раздор, подавшись под юрисдикцию Константинополя, отказываясь от русского церковного единства [С.В. Троицкий «Размежевание или раскол» Париж, 1932].

Решение евлогианцев П.Н. Краснов остроумно сравнит с формулой: ни Ленин, ни Колчак. Но и после того как Евлогий вышел из подчинения, Н. Бердяев и младороссы в качестве третьей церковной группы остались при московской патриархии. В 1945 г. Евлогий умудрится ещё раз предательски перебежать на сторону большевиков.

На монархической конференции хорошо осведомлённый барон М.А. Таубе в обзоре международного положения обозначил стремление масонско-еврейского интернационала «погубить историческую русскую государственность и разрушить национальную Россию при помощи кадетской политической революции», имевшей непредвиденные последствия для организаторов февральской революции 1917 г., и теперь они считают нужным дать отбой для охраны капитализма в Европе (в феврале 1932 г. появлялись сообщения о том что М.А. Таубе в Берлине принял католичество, возможно по этой своеобразной причине Н. Свитков тогда же добавил его в список эмигрантских масонов).

После Таубе 26 марта С.С. Ольденбург выступил с докладом «Положение Советской России», в котором использовал сведения, полученные от беженцев, иностранцев, из коммунистической печати и личного опыта. Наименьшего доверия заслуживала советская пропаганда в Европе, но и рассказы иностранцев, не понимающих русской жизни, как находил Ольденбург, далеко не надёжны. Ольденбург обратил внимание на убыточность советских предприятий, которые будут составлять характерную черту социалистического строя на протяжении всех последующих лет. Хозрасчёт, о котором в первые же годы своего хозяйствования, говорили большевики, так и не смог прижиться в СССР до самого его затянувшегося падения.

Ольденбург обратил внимание, что частичное временное восстановление капиталистических отношений большевики используют для дальнейшего разжигания классовой ненависти. На этом будет построен огромный пласт советской мифологии о нэпманах, кулаках и вредителях.

Следуя примеру Ольденбурга, необходимо наносить ответный удар и показывать полную несостоятельность всех левых рассуждений, «что капиталистический способ производства окончательно исчерпал себя», как вообразил Ф. Энгельс в письме А. Бебелю ещё в мае 1883 г. [К. Маркс и Ф. Энгельс «Сочинения» М.: Политиздат, 1964, Т.36, с.23].

Эти тезисы были полностью ложны тогда и оставались совершенно ошибочны и в 1930-е, когда идеологи социализма типа Джорджа Оруэлла пропагандировали превосходство плановой системы над капитализмом. Актуальными всегда остаются принципиально иные дискуссии по наиболее функциональным приёмам экономической политики, к которым социалистические меры никогда не относятся.

Естественно, что правая идеология не может сводиться к одной защите капитализма и она не ставит капитализм превыше всего. Убеждённые что существующая демократическая система противостоит их интересам, неплохие американские правые христианские писатели справедливо критикуют за это республиканскую партию США, которая, если когда-то частью имела, то растеряла все по-настоящему правые ценности, оставив себе один капитализм. Тем самым Америка одновременно даёт пример временно успешной борьбы с большевизмом и всего что следует избегать на этом пути. «Культурные силы, которые веками отдаляли Запад от Бога, не будут остановлены и обращены вспять никакими голосованиями и выборами вообще» [Rod Dreher «The Benedict Option. A strategy for Christians in a post-christian nation» Penguin Publishing Group, 2017].

Падение христианских монархий в результате февральского переворота 1917 г., связанного с именем Альфреда Мильнера, и общих итогов Первой мировой войны привело Европу к всестороннему господству пантеистической идеологии обожествления природы и человечества. Уже в 1920 г. пантеистический новый мировой порядок символически был закреплён в отмене христианского богослужения при проведении олимпийских игр. Оно было заменено языческими ритуалами [А.В. Васильченко «Нордические олимпийцы. Спорт в Третьем рейхе» М.: Вече, 2012, с.186].

Хотя сам факт восстановления отменённых при начале строительства христианской цивилизации олимпийских игр свидетельствовал о набранном могуществе политического пантеизма, Император Николай II и другие христианские монархи сдерживали его наступление и заставляли с собой считаться, что видно по обязательным до 1918 г. богослужениям, молитвам,  чтениям псалмов на таких мероприятиях.

С.С. Ольденбург приводит важное соображение о том, что достигнутое благосостояние  касается лишь немногих в СССР и «никто не уверен, что всё накопленное при помощи торговли не будет у него завтра же отобрано». Этим жизнь в СССР и при идейных преемниках большевиков всегда будет полностью отличаться от принципов защиты частной собственности при Николае II и всех последних Русских Императорах.

«Пресекать влечение человека к собственности можно лишь насильно – тут-то ад и начинается» [Михаил Назаров «О религиозном оправдании частной собственности» // «Вестник РХД», 1991, №161, с.111].

Мишуру советов и съездов С.С. Ольденбург прямо отнёс к инсценировкам и назвал большевиков международной политической сектой, расхищающей достояние России. Вполне понимая тоталитарный характер партийного владычества, Сергей Сергеевич в отличие от многих заблуждавшихся типа Деникина, не рассчитывал на то что РККА сможет свергнуть коммунистов. Как окажется в дальнейшем, «красная армия не есть самостоятельная сила – она вся пропитана коммунистическими ячейками и находится в полной зависимости».

Сергей Ольденбург осторожно признал «некоторый рост монархического настроения, в чём сознаются и сами большевики, и советская власть всячески старается убедить население, что никого из Дома Романовых в живых не осталось». В некоторой силе монархизма в народе и среди интеллигенции можно убедиться по множеству дневников и воспоминаний. Докладчик отметил также рост антисемитизма и враждебность к Англии и Франции более, чем к Германии.

Среди множества замечаний, какие сохранят силу в последующее время, надо назвать указание на то что в отличие от слабых попыток интервенции силами Антанты в 1918 г., раздражающих народ, «крупные освободительные силы» «наоборот нашли бы поддержку». Это вполне выразилось во Власовском Движении 1941-45 г.

1918-й год в качестве высшей ступени русской борьбы желал вновь увидеть П.Н. Краснов в 1941-м. Поэт Арсений Несмелов призывал возвращение 1918-го, желая вновь увидеть антисоветскую волну высшей высоты.

27 марта М.И. Горемыкин читал доклад «Земельный вопрос», а С.С. Ольденбург «Основы хозяйственной политики» (по сообщению «НРЖ»). «Руль» упоминал также о докладе, прочитанным генералом П.Н. Красновым, который после этого вынужден был прислать опровержение: «я с 11 февраля безвылазно проживаю в Баварии», подготавливая 2-ю редакцию романа «От Двуглавого Орла к красному знамени». Вот насколько достоверны оказывались сообщения о русских монархистах в демократической газете, прославляющей борьбу за “свободу” и проклинающей Российскую Империю.

В сборнике материалов конференции опубликован доклад С.С. Ольденбурга под названием «Мероприятия переходного времени». «Никому не дано предвидеть будущее; и тем не менее, всякий политический деятель, всякая общественная группировка в той или иной мере обязана предвидеть». Ольденбург справедливо называл основными возможными причинами падения большевизма внутренние восстания, продолжение Белого Движения, иностранную интервенцию или напротив провал наступления советских сил через границу. Всё это будет в дальнейшем опыте СССР, но, как и полагал русский белоэмигрант, предвидеть точные сроки оказалось невозможно, как и главные из причин будущего крушения красных.

С.С. Ольденбург заблаговременно поставил вопрос о необходимых политических мерах после того как оккупация России красными, так или иначе, оборвётся.

Ольденбург вполне точно утверждал, что падение компартии приведёт к временному расстройству правительственного аппарата, однако «систематическое разрушение, детальная распродажа накопленных ценностей, производимые большевиками, для России, конечно, неизмеримо разорительнее».

Именно так следует относиться к состоявшемуся падению КПСС, господство которой, как можно сейчас вполне оценить, являлось несравненно хуже последствий отказа от социалистического строительства и сложного процесса реставрации капитализма. Сколько бы большевики ни утверждали обратное, восхваляя СССР, эту их главную песню ни в чём нельзя поддерживать, т.к. именно на этом обманном приёме основаны все их политические перспективы.

С.С. Ольденбург полагал, что падение партии большевиков позволит, несмотря на сохранение в бюрократическом аппарате значительного числа коммунистов, сменить политическое руководство и обеспечить принуждение этого аппарата к мерам восстановления России.

Поскольку власти, пришедшие на смену КПСС, смогли осуществить в значительной, хотя и явно недостаточной мере, программу декоммунизации, предположение Ольденбурга можно считать оказавшимся во многом верным. Однако устойчивость новой антисоветской власти при демократической системе оказывается под угрозой возвращения большевизма к прежнему господствующему положению посредством всеобщего голосования. Предлагаемая белоэмигрантами монархическая модель давала бы антисоветским силам опору, какой в 1990-е противники коммунистов совершенно не имели.

С.С. Ольденбург пишет о сложностях будущей политической и экономической реставрации: «новая власть должна при создании своего аппарата использовать силы и опыт всех сочувствующих ей русских граждан; ей будут одинаково нужны и те, кто пережив, перестрадав долгий советский гнёт, знает по собственному опыту все местные условия, и те, кто сохранил в иной обстановке навыки и представления нормальной государственности и экономики. Скорейшее объединение этих двух частей русского народа является настоятельной необходимостью. Оно должно создать, путём взаимного корректирования, правильную государственную равнодействующую».

Как правило, именно такие наиболее разумные соображения высказывали монархисты Русского Зарубежья. Однако чем дольше проходило времени под советской оккупацией, тем сложнее становилась возможность соединения такого опыта. После того как Власовское Движение, служащее примером такого взаимного сближающего обогащения, было задавлено нацистами, большевиками и их западными союзниками, русская политическая культура стала теряться в иностранном рассеянии, а тем более уничтожаться и искажаться в тоталитарном СССР.

Последовательность антисоветской борьбы проходит через встречу с власовцами в начале 1960-х в ГУЛАГе диссидентов следующего поколения и их публикации в «Посеве» НТС [А.Т. Марченко «Мои показания» М.: ОГИ, 2005, с.28].

Видится совершенно явственно прямая естественная революционная связь с феврализмом большевиков и их пособников, а отнюдь не противников. В той же эмиграции, на левом фланге сторонники СССР обличали последовательных врагов революции в правом лагере, обвиняя их одновременно и в непризнании завоеваний 1917 г. и в том что они отказывались преклоняться перед советским культом 9 мая [М.М. Кралин «Артур и Анна. Роман в письмах» Л., 1990].

Проблема наиболее адекватного соединения программно лучшего с реально осуществимым по-прежнему крайне остра. Необходимо, сохраняя полную меру антисоветского оздоровительного настроя, сталкивать политические ориентиры в сторону преемственности с наследием Российской Империи.

В качестве условий борьбы с возможностью для большевиков вернуть себе власть демократическим путём, С.С. Ольденбург приводил следующие цели: «всякая белая власть, которая придёт на смену большевиков, должна быть прежде всего властью твёрдой, дабы иметь возможность бороться с общей и разрухой и анархическими настроениями. В виду этого, первое время все представители власти, даже муниципальной, могут быть только по назначению».

Действительно, демократические выборы составляют важнейшую угрозу проведению любой положительной политической программы. Противники большевизма, отстаивающие демократический принцип, лишают себя же возможности добиться успешных изменений. Надо понимать, насколько установление твёрдой и эффективно действующей власти является сложным само по себе вне декларативных лозунгов. Однако движение к правильным целям должно быть приоритетным, и демократия во многом не позволяет к ним приблизиться.

Как выражается биограф М. Ходорковского, при демократии «побеждает не тот, кто наилучшим образом представляет интересы граждан, а побеждает тот, кто лучше всех врёт» [Валерий Панюшкин «Восстание потребителей» М.: Астрель, 2012, с.197].

Решение угроз, какие несёт демократия, следовало компенсировать через формирование опоры власти на сознательно антикоммунистические полицейские формирования. При отсутствии политического приоритета в этой области не будет решена проблема «уголовщины и бесчинства» с одной стороны, а с другой того что силовой аппарат «используют противники новой власти». Как видим, подлежащие решению главные проблемы постсоветской эпохи предуказаны С.С. Ольденбургом вполне точно.

«Правительство генерала Деникина страдало, к сожалению, традиционно интеллигентским нерасположением к полиции, и не желало тратить сил и средств на создание материальной опоры на местах, полагаясь на сочувствие населения и на штыки армии».

Эффективные меры атамана Краснова по полному восстановлению царской полиции за давностью лет не могут быть использованы. «Можно думать, что в первое время среди городского населения будет мало элементов для создания дружин». Однако при наличии политической воли сверху и наличия действенного антисоветского движения, которое делает возможным проведение такого проекта, сдвиги по взятом направлении достижимы.

В одно время со съездом монархистов был убит В.Д. Набоков, на следующий день, 29 марта по предложению С.С. Ольденбурга и М.И. Горемыкина совещание монархистов приняло резолюцию: «глубоко потрясённые и возмущённые совершённым 28 марта бессмысленным убийством русского общественного деятеля, скорбя о трагической кончине уважаемого В.Д. Набокова, русские конституционные монархисты, собравшиеся на совещание, созванное «Грядущей Россией», выражают самое резкое осуждение политическим убийствам вообще, и этому безответственному преступлению, наносящему глубокий вред русскому делу» [«Новая Русская Жизнь» (Гельсингфорс), 1922, 6 апреля, с.3]

Затем во время чтения доклада А.М. Масленникова президиум съезда был арестован и допрошен берлинской полицией, а съезд распущен. Как выяснилось, ни М.А. Таубе, ни А.А. Мосолов, ни Н.Н. Чебышев, ни С.С. Ольденбург, никто из арестованных не знал С.В. Таборицкого и П.Н. Шабельского, покушавшихся на Милюкова и стоявших далеко в стороне от основного русского монархического движения. После приходилось собираться на частных квартирах и в ресторанах, не занимая более крупные банкетные залы [«Возрождение», 1932, 5 октября, с.2].

В президиум ЦК НМС были избраны Е.А. Ефимовский, С.С. Ольденбург, М.И. Горемыкин, М.А. Таубе, Б.Г. Кеппен и В.В. Ростиславов. М.И. Горемыкин был избран заместителем председателя НМС.

В. Лебедев в эсеровской «Воле России» 8 апреля 1922 г. сразу налгал: «пуля, сразившая В.Д. Набокова, вылетела из револьвера, вложенного в руки Шабельского в Рейхенгалле». Смертью Набокова левые партии воспользовались для умножения лжи о русских монархистах. И пугали возможностью победы Белого Движения в России. «Волю России» неоднократно ловили на публикациях фальшивых документов о вымышленных монархических заговорах.

Либеральные газеты помещали лживые донесения своих корреспондентов, будто бы следствие «обнаружило несомненную причастность» ВМС к убийству. Говорили также про «продолжительное» свидание Шабельского-Борка с Н.Е. Марковым перед убийством Набокова [«Сегодня» (Рига), 1922, 8 апреля, с.2].

Н.Д. Тальберг в апрельском номере «Двуглавого Орла» писал от имени ВМС: «нам, монархистам, верящим в недалёкое торжество наших чаяний, подобное устранение врагов России совершенно не нужно». О клевете демократических газет на монархистов ВМС в июле 1922 г. будет говорить про «“Руль” в роли провокатора». Сам произведённый арест съезда и закрытие «Грядущей России» Ефимовский объяснял влиянием клеветы «Руля».

Что можно сказать и о бесчисленных провалах террористической нелегальщины при РОВС с самого начала 20-х. Кроме как самому РОВС, такой бессмысленный революционного типа “активизм” не приносил никому ни малейшего вреда.

Убийцы В.Д. Набокова на суде будут говорить о подкупе газеты «Новое Время» английскими деньгами, называть Гучкова английским шпионом. Таборицкий будто бы слышал от Гучкова о поддержке Бьюкененом подготовки революции для предотвращения сепаратного мира.

Уже в начале Второй мировой войны появилось ещё одно воспоминание об аресте С.С. Ольденбурга, написанное, судя по содержанию, им самим или с его слов. «Вейс был начальником политического отдела берлинского полицей-президиума во времена социалистического кабинета Брауна. Еврей и социал-демократ, он был “грозой” всех правых элементов германской столицы – в том числе и “белых русских”. Это Вейсу пришла в голову мысль об аресте всей конференции русского народно-монархического союза, собравшегося вполне легально». «Отряд полиции оцепил здание, где заседала конференция – и всех её участников посадили на грузовики и повезли на Александерплатц. Трёх участников президиума (Е.А. Ефимовского, С.С. Ольденбурга и М.А. Таубе) доставили в кабинет “самого” г. Вейса, который в нервном повышенном тоне стал говорить, что не допустит монархической агитации – вот, мол, её плоды! Но он оказался доступным известным логическим доводам», которые в ответ ему озвучили. «Теперь и г. Вейс – беженец, занимающийся сравнением немецких и английских концентрационных лагерей…» [«Возрождение», 1939, 3 ноября, с.3].

О запрещении монархического съезда Вейсом в те же дни писал «Руль», сообщая о проведении им очных ставок с убийцами и ссылаясь на отговорку о невозможности гарантировать безопасность – уже от угрозы мести слева.

Представители Народно-Монархического Союза и Совета монархического объединения посетили первую панихиду по В.Д. Набокове.

В «Русской Мысли» П.Б. Струве увидел в гибели В.Д. Набокова «героическое начало личного подвига» (в спасении П.Н. Милюкова при покушении). Струве 20 лет назад начинал работать с ним в революционном журнале «Освобождение». Во время убийства Струве находился в Париже.

В новом политическом обзоре С.С. Ольденбург также осудил уподобление революционному террору: «Зарубежная Россия представляет из себя как бы хранилище, в котором должны бы сберечься русские силы для будущей работы. И гибель здесь является поэтому нарочито бессмысленной. Особенно это чувствуется, когда роковая случайность, пуля, предназначенная другому, — поражает одного из самых нужных для России людей» (подобной похвалы В.Д. Набоков не заслуживал, но осуждение преступления вполне справедливо).

Покушение на Милюкова в берлинской филармонии Ольденбург назвал следствием «озлобления, порождённого революцией, переводящего борьбу идей – в травлю отдельных лиц». Обоснованно Ольденбург отрицал существование какой-то организации, стоявшей за смертью Набокова.

«Политический террор основан на ложном принципе; он нарушает основной нравственный закон соразмерности средств и целей; в нём – анархическое начало самоуправной кровавой мести».

«Русские монархисты, как правые, так и конституционные, ясно высказались в этом отношении. Высший Монархический Совет заявил, что право возмездия принадлежит Верховному Государственному Суду, имеющему быть созданным по установлении в России порядка, а конституционно-монархическая конференция вынесла осуждение политическим убийствам вообще».

О самой конференции Ольденбург написал, что она ранее неоднократно переносилась. Никакого раскола с крайне правыми в её работе Ольденбург не увидел, объясняя, что такие отдельные организации как НМС дополнительно привлекают лиц, которые испытывают предубеждение к именам «вождей крайне правой», вроде И.Ф. Наживина (повернувшего налево уже в январе 1922 г.) и представителей меньшинства Карловацкого Собора. Русский Народно-Монархический Союз (конституционных монархистов), по объяснению Ольденбурга, расширял и укреплял монархический фронт. «Длиннейшее название примирило сторонников русских терминов со сторонниками точности».

Мотивировка Ольденбурга здесь напоминает его доводы в пользу РНК, только теперь уже в рамках чисто-монархического движения. Как покажет практика, эти перечисленные умеренно-правые силы не представляли собой существенной величины. Поэтому, в отличие от ВМС, никакой роли в последующие годы НМС играть не будет.

Писателей типа Наживина или Ксюнина на самом деле мало чему научила пережитая катастрофа и они продолжали распространять революционные глупости про «исключительное по бездарности правительство» и «аккорд всероссийской Распутиниады» [Ив. Наживин «Впопыхах» // «Русское Дело» (Белград), 1923, 13 февраля, с.2].

Тем не менее, за таких людей стоило бороться и не толкать их прямо на сторону противников монархистов. Примитивный дезинформационный мусор газетных болтунов следовало разоблачить постепенно через углублённую исследовательскую историческую работу.

С.С. Ольденбург старался обращать внимание на положительные умственные сдвиги: «год назад ещё велика была смута в умах: гадали о заграничных королевичах» (по сообщениям левых газет о Рейхенгалльском съезде, тогда немало голосов подавалось в пользу сербского королевича Александра – Короля с 16 августа 1921 г.)

Опять-таки, именно левеющий И.Ф. Наживин тогда был против Династии Романовых. Наживин разочаровался в монархистах после того как осенью 1921 г. не получил приглашения на Карловацкий Собор, а его левые настроения были отвергнуты ради правильных правых принципов. 13 января 1922 г. Наживин писал Бунину: «здесь после  Рейхенгалля попёрли так вправо, в чистую, густопсовую чёрную сотню, что я с треском подал в отставку из всех монархических организаций, в которых состоял», «они спутали национальное дело с придворной интригой и крутят теперь вокруг вел. кн. Кирилла».

Таким образом, когда С.С. Ольденбург через НМС пытался удержать Наживина в орбите монархического движения, это дело было практически бесполезным, но давало ясное опровержение лжи Наживина. 13 июня 1922 г. неуравновешенный Наживин продолжал метаться: «если я ушёл от правых совершенно, то значительную часть заслуги этой надо бесспорно приписать Краснову. И я решительно с этими господами порвал. Вся опасность для России теперь в них. Никакой надежды, что они образумятся, у меня нет». Конечно, ничего общего с П.Н. Красновым и русскими монархистами не могло быть у заявлений Наживина в июле 1922 г., что ему не следовало эмигрировать: «я сделал великую глупость», «наше дело там», «Россия там, а не здесь». Летом 1922 г. Наживин бросил монархическое издательство «Детинец» герцога Г.Н. Лейхтенбергского и сошёлся с А.Н. Толстым и М. Горьким [«С двух берегов. Русская литература XX века в России и за рубежом» М.: ИМЛИ РАН, 2002, с.303-323].

Помешавшийся Наживин в поисках выгоды вскоре метнётся обратно и безрезультатно будет пытаться помириться с Буниным, но предательским сменовеховством он своё имя начисто скомпрометировал.

В «Русской Мысли» Ольденбург также выразил понимание экономической бесперспективности, создаваемой советской властью: «вопрос только в том, сколько они смогут ещё протянуть за счёт остатков прошлого, а во сколько миллионов жизней их властвование ещё обойдётся России». Прогноз, следовательно, не являлся ни чрезмерно оптимистическим, ни каким-то спекулятивным сгущением красок. Всё ровно так и будет.

Далее Ольденбург приводит примеры народного сопротивления ограблению церквей. «При обострении борьбы возможны дальнейшие кощунства и жестокость со стороны большевистской власти».

В речах Ленина на 11-й съезде компартии Ольденбург рассмотрел за путаностью и бледностью подтверждение слухов о его нездоровье.

Прореволюционное направление английской политики продолжало вызвать сильнейшее осуждение русского монархиста: «кошмар Ллойд Джорджа – для русских людей надежда». «Английский премьер одержим кошмаром – воскресения подлинной, сильной, настоящей России».

С.С. Ольденбург написал также о смерти последнего Императора Австро-Венгрии Карла Габсбургского, который дважды безуспешно пытался вернуть себе венгерский престол и в итоге был заключён странами Антанты на остров Мадейра, где умер от воспаления лёгких. В Венгрии был объявлен национальный траур. Наследным Королём Венгрии теперь стал его 10-летний сын Оттон, также остающийся в изгнании.

30-м апреля 1922 г. датирована рецензия С.С. Ольденбурга на новое немецкое издание «Русской революции» Розы Люксембург. В отличие от того как в посвящённом ей биографическом очерке Ханна Арендт будет писать о ней с неуместной симпатией, Сергей Ольденбург не допускает ошибок, отзывается о ней сурово и предупреждает, что никакие споры с большевиками не делают её  сколько-нибудь положительной фигурой. «Часто бывает, что врага бранит враг злейший». «Было бы совершенно ошибочно Розу Люксембург причислять к противникам большевизма». Этот вывод Ольденбурга в дальнейшем подтвердился огромными усилиями по мемориализации её фигуры в СССР.

Р. Люксембург писала про “бессмертные заслуги” большевиков, спасении ими революции в России и спасении ими “чести” всего международного социализма. Что же до критики красных, то она ни в малейшей степени не может уязвить большевиков. Напротив, они могут ссылаться на Люксембург, утверждая что всё сделали правильно. Люксембург возмущалась в сентябре 1918 г., что большевики отдали «всю землю крестьянам – мелким собственникам», что препятствует возникновению социализма. В действительности, конечно, большевики уничтожили, а не укрепили класс мелких собственников, и ничего никому не могли дать. Люксембург воевала с мифом, направленным на обман крестьянства, но факт обмана снимает все претензии Розы Люксембург.

Примерно таким же обманом был и лозунг самоопределения и отделения народностей, которым возмущалась Люксембург, будто бы он усиливает буржуазный национализм. И тут ей застили глаза пропагандистские химеры. В действительности большевики стремились устроить мировую революцию и поработить всё население планеты, не собираясь никакие народности выпускать из своего тоталитарного охвата удушающим социализмом. Как и передача земли крестьянам, самоопределение народностей объявлялось только для лживых посулов и объявления о своей приверженности принципам революционной свободы. Обвинения в насаждении бюрократической диктатуры и подавлении свободы печати Люксембург сама смягчает, объясняя их необходимостью бороться с врагами революции. Ровно такой довод всегда будут использовать большевики.

Ольденбург пользуется немецким коммунистическим изданием, дабы объявить, что едва только начинающееся строительство социализма заранее обречено на «медленное гниение на корню», а это очень опасно для судьбы России: «это дискредитирование [социализма], полезное другим народам, шло бы за счёт вымирания нашего!» [«Русская Мысль» (Прага), 1922, Кн.V, с.221-222].

Заключения Ольденбурга подтверждают исследователи, которые уже в острейшем кризисе весны 1921 г. видят первые показатели «несостоятельности социализма как экономической системы» [Е.В. Красникова «Парадоксы экономического развития России ХХ-XXI вв.» М.: Экономика, 2009, с.46].

В том же номере журнала П.Б. Струве вышел подробнейший «Политический обзор» С.С. Ольденбурга, датированный 4-м мая. Он сообщает новости о продолжающем пока ещё действовать Приамурском правительстве во Владивостоке. По поводу отношений с Японией Ольденбург предупреждает, что советская печать «во всех столкновениях большевиков с иностранцами, постарается использовать в своих интересах патриотическое чувство. Но надо разобрать по существу: где, в данном случае, интересы России?». И объясняет, что они в отстаивании последней «русской территории, свободной от красного ига».

В зоне советской оккупации Ольденбург видит начинающиеся, точнее, издавна продолжающиеся внутрипартийные склоки, экономическую разруху с обесцениванием денег и отсутствием покупательной способности у крестьянства. В обзоре советской прессы Ольденбург выделил цитату из официального журнала красной военной академии: «Красная Армия остаётся армией Коминтерна». Лживую игру на патриотических чувствах, всегда свойственную большевикам для прикрытия их самого отталкивающего интернационализма, Ольденбург назвал кощунственной игрой именем России.

В Польше Ольденбург отметил депортацию более ста русских монархистов в Данциг. Они обвинялись в связи с Рейхенгалльским съездом и подготовке вооружённых отрядов для направления на советскую границу.

В Генуэзской конференции русский публицист увидел, главным образом, английскую попытку Ллойд Джорджа, сдвинуть в своих интересах результаты Версальского мира. «Россия на конференции представлена не была». Организации, к которым имел прямое отношение С.С. Ольденбург, Высший Монархический Совет и Русский Национальный Комитет, подали иностранным державам протест против их сотрудничества с большевиками. «Отношение русских к Генуе не может не быть резко отрицательным».

«Договор не мог не вызвать крупного отворота от Германии даже в тех кругах, которые наиболее ей сочувствовали». «В особенности отталкивало то упорное, систематическое отождествление большевиков с Россией, которое стало проявляться в Германии на каждом шагу».

Русские монархисты, сблизившиеся с немецкими, имели основания критиковать за это Веймарский демократический строй. П.Н. Краснов и С.С. Ольденбург в ближайшие годы из-за этого предпочтут переехать во Францию.

Антинемецкий настрой поддерживал журнал «Русская Мысль», где П.Б. Струве утверждал, что революцию 1917 г. задумала и подстроила, финансировала и срежиссировала Германия, вопреки более достоверным сведениям П.Н. Краснова об ответственности Англии за февральский переворот.

Широта обзора событий у Ольденбурга захватила также политические схватки в Ирландии, выборы в Аргентине и множество других стран.

Помимо того, в майского выпуске «Русской Мысли» 1922 г. есть статья С. «Церковь и большевизм». Редакционное примечание уточняло, что автор её использовал личные наблюдения. Следовательно, она входит в цикл рассказов С.С. Ольденбурга о пережитом при большевиках. Он упоминает «памятную многим» казнь коммунистами протоиерея Ф. Орнатского со множеством других заложников в конце октября 1918 г., т.е. в последние дни пребывания Сергея Сергеевича в Петрограде. Оценивая разные виды борьбы красных с религией, Ольденбург приводит такой случай: «однажды довелось увидеть карикатуру, на которой в шествии “тёмных сил” участвовали представители и других, кроме православной, религий, в том числе и раввин, изображённый в таком крохотном размере, что только старательный глаз мог обнаружить его». В качестве источников статьи упоминаются сведения от духовенства Смоленской и Минской губерний. В качестве важного наблюдения передаются рассказы свидетелей о безрелигиозной деморализации молодёжи, достигаемой коммунистами. Вероучение заменяется «спектаклями, танцульками». Отсутствует сочиняемое некоторыми интеллигентами религиозное возрождение в результате революции. Отсутствует и сильное идейное увлечение коммунизмом, которое постепенно пропадает с возрастом, когда люди начинают осознавать несовпадении идеологии и реальности. Утверждения, что Православная Церковь не ведёт политическую борьбу с большевиками, также соответствовали реальности. К тому же, эмигранты не могли себе позволить ставить под удар большевиков всех верующих, преувеличивая исходящую из Церкви политическую опасность для коммунизма. Тем не менее, заявления о политической нейтральности христианства в этой статье явно имели оттенок евлогианских влияний в формуле: «Церковь знает молитвы перед принятием еды, но она не даёт советов, как приготовлять пищу».

Эти утверждения С. можно оспорить. Признавая негативные стороны папоцезаризма, не следует принимать противоположную, ещё более дурную, антиклерикальную сторону. Русская идея симфонии Церкви и Царства явно подразумевает необходимость и пользу политических советов от Церкви. Но советы – это далеко не прямое правление или, тем паче, деспотическое господство.

Тем временем в «Двуглавом Орле» в №23, 27-28 продолжала выходить серия статей С.С. Ольденбурга «Современное масонство» под псевдонимом Великоросс. Вполне достоверны его сообщения, что следствие по убийству эрцгерцога Франца-Фердинанда выявило масонов-соучастников преступления. Весьма интересны данные и о том каким образом даже положительное молодёжное сокольское движение используется как своего роди либеральный комсомол для продвижения демократических идей и разжигания сепаратистских настроений среди славянства. В качестве масона особо отмечен Т. Масарик [«Двуглавый Орёл» (Берлин), 1922, 28 апреля, №29, с.43-47].

Т. Масарик в 1915 г. в Лондоне встречался с будущим организатором февральского переворота С. Хором. Летом 1916 г., приезжая в Англию с сыном Глебом, П.Б. Струве виделся с министром по делам блокады Р. Сесилом, чехами Масариком и Бенешем. В октябре 1917 г. Хор возвращался в Лондон из Италии и организовывал встречи чешских демократов с Мильнером, Бальфуром и Сесилом. Они держали связь все последующие годы, С. Хор считал своими друзьями президента Масарика и его сына Яна.

Сообщения С.С. Ольденбурга об использовании масонами скаутских организаций в качестве прикрытия находит подтверждение в рассказе английского агента: «после того как Англо-русская комиссия (членом которой я был) покинула Россию, я стал сотрудничать с американской юношеской христианской организацией YMCA и занимался гуманитарной помощью. Через год после революции я оказался в городе Самара, где тренировал отряд бойскаутов». Здесь интересна также действия связанных с мировым масонством агентов Мильнера как убеждённых врагов монархистов. О русском контрреволюционере мемуарист пишет следующим образом: «он был отъявленным монархистом, поэтому я избегал разговаривать с ним о политике». Царскую Россию такие английские агенты клеветнически отождествляли с большевизмом, аполитическим примером, какой Антанта пыталась насадить, было «демократическое правительство во главе с уважаемым революционером Чайковским, протеже союзников». Масон Н.В. Чайковский откровенно противопоставлялся всему русскому Белому Движению [Пол Дьюкс «Британская шпионская сеть в Советской России» М.: Центрполиграф, 2021, с.14, 24, 86].

Для агентов А. Мильнера роль революционера являлась положительной. Организация ими же февральского переворота 1917 г. выглядит логичным во всех отношениях.

По сообщениям газеты «Сегодня», в апреле Н.Е. Марков вёл переговоры о проведении общемонархического русского съезда в Копенгагене, рассчитывая на поддержку Вдовствующей Императрицы. В Копенгаген ездили Н.Е. Марков, А.Ф. Трепов и граф П.Н. Апраксин.

Есть сведения что С.С. Ольденбург принял участие в программе подготовке профессорско-преподавательских кадров, запущенной в мае 1922 г. в Праге в качестве Русского юридического факультета и получал профессорскую стипендию. Однако нет указаний о сдаче им магистерских экзаменов [«Мир историка. Историографический сборник» Омск, 2010, Вып.6, с.142].

Не исключено, что С.С. Ольденбург снова не довёл дело до получения каких-либо официальных дипломов, зато обрёл очередную порцию опыта в образовательной сфере. Насколько известно, он никогда не занимался преподаванием, однако утверждение Ю.К. Мейера насчёт профессорского звания автора «Царствования» получает некоторую степень обоснования, прежде не ясную.

Про создание Русского юридического факультета в Праге Ольденбург написал в «Политическом обзоре», говоря что там студенты могут получить уникальное русское образование, какого более нет при большевиках и какое отсутствует в иностранных государствах.

Открытие юридического факультета с деканом П.И. Новгородским и секретарём Н.Н. Алексеевым считалось крупнейшим событием академической жизни Праги и всей русской культуры. П.Б. Струве представлял кафедру политэкономии, Д.Д. Гримм кафедру римского и гражданского права. Г.В. Вернадский читал курс истории русского права. Г.Н. Михайловский ассистировал по курсу международного права [С.С. «Хроника академической жизни» // «Младорусь» Прага, 1922, Кн.2, с.107].

Георгий Вернадский, по дневниковым записям отца, в начале 1920 г. в Крыму при Врангеле обратился к православию и верил в возрождение Русской Монархии. В июле 1922 г. Владимир Вернадский приезжал в Прагу и общался с П.Б. Струве относительно содержания «Русской Мысли». Недовольство монархическими убеждениями С.С. Ольденбурга прорвётся на страницы дневника В.И. Вернадского несколько позже.

В «Исторической справке об участии масонства в организации революционных движений», составленной на основании немецких, французских и мн. др. источников, С.С. Ольденбург пишет об основании масонских лож в США, а постепенно по широте охвата доходит и до упомянутых А.С. Гершельманом португальских и испанских материалов о разнообразных революциях. Там же он вполне точно пишет о масонстве М.М. Ковалевского и А.В. Амфитеатрова по 1905 г. [«Двуглавый Орёл», 1922, 14 июня, №31, с.24].

Более сложной задачей было раскрыть роль масонства в февральском перевороте. Поскольку к 1922 г. практически все сведения о масонском заговоре Некрасова ещё не были вскрыты, естественно, что С.С. Ольденбург оперирует сведениями о заговоре Гучкова, выдвинутом заговорщиками для дезинформационного прикрытия подлинной конспиративной схемы. Якобы Гучков в марте 1914 г. предупреждал, что война, которая начнётся летом, достигнет цели свержения Романовых и Гогенцоллернов. Французские критики масонства (Турмантен) тогда же ошибочно причисляли к масонству не только косвенно связанных с ложами Гучкова, Родзянко, Милюкова, но даже и продумски настроенных министров Сазонова с Поливановым.

Однако начатый анализ истории революции не был бесплоден. Опираясь на ту же масонскую литературу, С.С. Ольденбург прямо вышел на подлинный заговор А. Мильнера: «в январе 1917 г. в Петроград прибыла союзная миссия из представителей Англии, Франции и Италии». «Эта миссия представила Государю требования» о введении конституции. «Сейчас же после того как сделался известным в Английском посольстве ответ Государя, состоялось экстренное совещание при участии тех же лиц, на нём было решено “бросить законный путь и выступить на путь революции”».

От этой формулировки следовало пройти долгий путь до полного всестороннего обоснования реальности решающего значения заговора Мильнера и выявления масонской роли ВВНР как важного соучастника революционного преступления. С.С. Ольденбург со многими мемуаристами и первыми историками заложил основы этого пути, не дав правде о виновниках свержения Императора Николая II исчезнуть во тьме лжи.

Допущенный к части масонских тайн при условии полного запрета на их разглашение в печати, меньшевик Б.И. Николаевский в июле 1922 г. писал из Берлина М. Горькому о присылке ему номеров «Двуглавого Орла», а из новостей: «главное, ложи масонств требуют от Гааги не вступать ни в какие разговоры с Сов. Прав. до тех пор, пока оно не даст гарантии неприменения смертной казни по делу с.-р.» [«М. Горький в зеркале эпохи (неизданная переписка)» М.: ИМЛИ РАН, 2010, Вып.10, с.470].

15 июня 1922 г. в Мюнхене С.С. Ольденбург участвовал в заседании Объединённого Съезда монархических организаций. Под председательством С.Т. Варун-Секрета присутствовали Н.Н. Шебеко, М.А. Таубе (НМС), генерал-от-кавалерии Е.А. Рауш фон Траубенберг, бывший начальник Минского военного округа (от ВМС), В.М. Волконский, В.В. Мусин-Пушкин и др. Граф В.Н. Коковцов прочитал доклад о монархическом движении в Венгрии, куда он предлагал переезжать из Германии. Н.Д. Тальберг после своего доклада сообщил о подготовке съезда русских монархистов в Будапеште для окончательного объединения организаций. От ВМС были избраны в комиссию по подготовке этого съезда С.С. Ольденбург, Н.Д. Тальберг и Д.И. Пестржецкий. А.А. Ширинский-Шихматов от Союза Верных, а также М.И. Горемыкин, В.Н. Коковцов, В.В. Бискупский.

26 июня начал работу съезд в Будапеште с присутствием графа Ревентлова от немецких и Легара от венгерских монархистов. Съезд отклонил идею составить эмигрантский Сенат из числа сенаторов в Зарубежье. «Во время доклада Ольденбурга об единой монархической организации произошёл раскол. Заседание покинули: гр. Коковцов, кн. Ширинский-Шихматов и ген. Бискупский. Кн. Волконский объявил заседание закрытым. Заседание съезда прервано» [«Время» (Берлин), 1922, 24 июля, с.2].

Граф Коковцов все дальнейшие годы держался в стороне от ВМС, как и лидер кириллистов В.В. Бискупский. Вопреки усилиям С.С. Ольденбурга важное соглашение о единстве осталось недостижимым. Е.А. Ефимовский не присутствовал на съезде, судя по новостям о чтении им доклада в Берлине 26 июня. По данным «Руля», с Бискупским из Мюнхена приезжал в Будапешт Шойбнер-Рихтер.

По сообщению «Сегодня», съезд в Будапеште начинали готовить ещё в апреле 1922 г. Тогда Н.Д. Тальберг ездил в Мюнхен, пытаясь уладить конфликт ВМС с местным монархическим объединением, т.к. эмигранты в Мюнхене были за Кирилла. Тогда же сообщалось что ВМС устранил своего представителя в Мюнхене полковника Эвальда за растраты. 4 июля «Сегодня» сообщала что в связи с убийством Ратенау террористической организацией Консул немецкая полиция затребовала у Ауфбау списки участников, включая русских монархистов, запретив им проводить в Германии свои съезды. Ожидались даже высылки из Германии, но никакой связи русских крайне правых с убийством Ратенау обнаружить так и не удалось. Это был такой же лево-газетный миф как причастность ВМС к покушению на Милюкова.

Е.А. Ефимовский выступал 4 августа в союзе журналистов в Берлине, отстаивая идею правовой монархии и полемизируя с И.М. Бикерманом.

7 августа «Время» сообщало что С.С. Ольденбург входит в правление ВМС вместе с М.А. Таубе, Д.И. Пестржецким, генералом Безобразовым, князем Мещерским и Римским-Корсаковым. По данным газеты, помимо ВМС якобы существовал другой, «Верховный Монархический Совет», неофициально возглавляемый В.К. Николаем Николаевичем, куда входят все представители «Дома Романовых, все гвардейские генералы». В.Н. Коковцов – заместитель председателя, и при нём состоит военное совещание Бискупского. Это звучит как полный абсурд, хроникёр явно плохо представляет о чём пишет. На такого типа статьи А.М. Ренников в 1926 г. писал смешную пародию «Среди монархистов» на всю леволиберальную прессу. В забавном свете выставил себя и «Руль», переврав название Русского Монархического Объединения в Венгерском Королевстве и существенно исказив, как через испорченный телефон, фамилию его председателя, приписав ему суждения, которые он никогда не произносил.

Самое напрашивающееся объяснение в том что «Время» пользовалось иноязычными публикациями о ВМС, к примеру, в «Еврейской Трибуне» нередко писали про «Conseil Supérieur Monarchique». Из-за перевода с французского возник уже не Высший, а Верховный Совет.

П.Н. Краснов не был замечен на этих собраниях. 10 августа «Руль» сообщал, что «ген. Краснов великодушно предоставляет российский престол» В.К. Николаю Николаевичу. Что, конечно, являлось бессовестной ложью, как и жалкая писанина демократов, будто «великокняжеские забавы» продлевают существование большевиков. В сентябре 1922 г. про Краснова писали, что генерал проживает в Баварии у герцога Г.Н. Лейхтенбергского около Кенигзее и готовит проект ещё одного съезда монархистов.

Н.В. Савич в середине августа записывал в дневнике, что Великий Князь Дмитрий Павлович готов был публично заявить, что «Кирилл не имеет никаких прав на престол». Н.Н. Шебеко, опасаясь усиления раздоров, отговорил его. Момент был упущен и Дмитрий окончательно присоединится к поддержке Кирилла. В качестве легитимистской кандидатуры Дмитрий Павлович подходил только в теории, не имея желания возглавлять движение и воплощать русскую идеологию по примеру ВМС.

Н.Н. Шебеко, бывший русский посол в Австро-Венгерской Империи, к 1930 г. приготовит к печати мемуары с наилучшими отзывами о личности Императора Николая II. Однако наряду с В.Н. Коковцовым Шебеко окажется в ряду евлогианцев. Шебеко также пытался мирить монархистов с кирилловцами.

В «Руле» 22 августа писали, что в Висбадене должен состояться ещё один съезд монархистов. В номере от 29 августа там же тиснули новость, что С.С. Ольденбург после 1-го семестра оставлен русским юридическим факультетом в Праге для подготовки к профессорскому званию по кафедре политической экономии.

Поскольку обращения Великого Князя Кирилла Владимировича о блюстительстве вошли в противоречие с постановлениями Рейхенгалля и политикой ВМС, то Высший Монархический Совет предложил «немедленный созыв съезда уполномоченных монархических организаций» [«Сегодня» (Рига), 1922, 3 сентября, с.3].

ВМС также обратился с предложением к Врангелю признать главенство В.К. Николая Николаевича. Еженедельник ВМС противопоставил его Кириллу Владимировичу: «трепет пробежал, есть имя, на котором сходятся все. Оно окружено обаянием в армии. Оно вне спора для тех кто желал бы, чтобы верные царю руки донесли народную святыню царской власти к тому место, где она воплотится в живого Носителя короны». Тем самым ВМС ясно объявлял что, следуя принципу легитимизма, В.К. Николай Николаевич лично не претендует на занятие Престола. Это позволяло устранить лишние споры о кандидатурах до непосредственного момента Реставрации.

21 сентября газета «Сегодня» сообщала о поездке в Копенгаген митрополита Антония, Н.Е. Маркова и А.А. Римского-Корсакова.

В летних выпусках журнала П.Б. Струве Ольденбург поместил рецензию на 55-стр. брошюру А.А. Гольденвейзера «Якобинцы и большевики (психологические параллели)». Ольденбург признал спорный характер достоверности истории И. Тэна. «Но не подлежит сомнению разительное сходство картины французской революции в изображении Тэна – с тем что пришлось нам самим переживать в России». Более интересным Ольденбург при сравнениях находит отмечать не очевидные общие болезни революции, а отличия, важные для её лечения: главным несовпадением оказывается влияние Мировой войны 1914-17 г. «Гольденвейзер всего этого не касается». Ольденбург соглашается, что пропагандистские источники антирусской революции и официальные протоколы ВЦИК и съездов советов дадут фальшивую историю, чего следует избегать, не повторяя доктринёрской фальши многих историков антифранцузской революции 1789 г. [«Русская Мысль» (Прага), 1922, Кн.VI-VII, с.319-320].

В том же номере вышел отзыв Ольденбурга на немецкий разбор советской хозяйственной и финансовой политики. Рецензент призвал не рассчитывать на экономические пути спасения от революционного разорения. «Не экономика, а политика может побудить те или другие силы приложить старания к воссозданию иной, здоровой России». А надеяться на строительство социализма или его перерождение – «вредное самоусыпление».

Монументальные политические обзоры С.С. Ольденбурга привлекли внимание даже впадающего в паралич В. Ленина, следившего за журналом своего давнего оппонента П.Б. Струве. 24-м декабря 1922 г. помечены последние произведённые Лениным диктовки: «белогвардеец в «Русской Мысли» (кажется, это был С.С. Ольденбург) был прав, когда во-первых, ставил ставку по отношению к их игре против Советской России и на раскол нашей партии и когда, во-вторых, ставил ставку для этого раскола на серьёзнейшие разногласия в партии». Это то самое, т.н., завещание Ленина, в котором всего через 3 абзаца помещена знаменитая фраза о сосредоточении Сталиным необъятной власти [В.И. Ленин «Полное собрание сочинений» М.: Политиздат, 1975, Т.45, с.344-345].

Впервые эти пресловутые заметки, наименованные письмом к съезду, будут официально изданы в СССР только в 1956 г. Значительно раньше они были опубликованы американским социалистом М. Истманом в ноябре 1926 г. и повторены в издании французской компартии Б. Суварина. Текст воспроизводился с некоторыми искажениями: «прав был реакционер (кажется, С.Ф. Ольденбург)» [«Le “testament” de Lénine» // «Bulletin communiste: organe du Comité de la Troisième Internationale» (Paris), 1927, janvier-mars, №16-17, p.255].

Декабрём 1922 г. помечены рецензии для книжки «Русской Мысли», переместившейся в Берлин. В журнале начал печататься высланный большевиками Иван Ильин. В отзыве на воспоминания О.А. Листовской Ольденбург находит неточным её указание, что ЧК возникла при раскрытии «заговора, организованного при содействии англичан», «в котором принимала участие большая часть русского общества». Создание ЧК в декабре 1917 г. произошло намного раньше упоминаемого, по-видимому, заговора Локкарта.

Подробнее Ольденбург написал сразу о 4-х номерах монархического журнала «Русская Летопись», подчёркивая его значения для установления исторической правды, особенно о Царской Семье. «О времени дореволюционном больше всего говорится в записках А.А. Танеевой (Вырубовой) (кн.IV). Они написаны, видимо, недавно – в 1922 г. – и являются несколько отрывочными; хронологическая последовательность в изложении не соблюдается. Но несмотря на несомненную их субъективность, несмотря на то, что многие факты рассматриваются через призму последовавшей за ними катастрофы, материал остаётся обильный и производит во многих частях впечатление подлинности, живой передачи виденного».

Положительный отзыв Ольденбурга о важнейшем свидетельстве Анны Танеевой даёт явный контраст с клеветническими выпадами в левых эмигрантских журналах и с замалчиванием в «Следственном деле» Н.А. Соколова. Ольденбург также написал о «Тихоокеанской проблеме» Н.Н. Головина.

К 5 января Ольденбург подготовил свежий политический обзор. По иностранным делам в итог 1922 г. записано выявление противоречий между Англией и Францией, сложности с осуществлением версальских мирных соглашений и германской контрибуцией. Подробно описаны проблемы с определением размеров долга и неспособности немцев его платить.

В СССР пока оставались у власти те же лидеры партии, смена вывески ЧК на ГПУ не меняла её суть. Ольденбург отметил, что «Правда» возвестила к 5-летнему юбилею: «Лубянка! Тебе принадлежит слово, и сегодня и завтра и послезавтра». В лексикон эмигрантов приходилось вводить новое слово, и Ольденбург уточняет: «помещение московской чрезвычайки». В перечне репрессий Ольденбург обратил внимание, что левая пресса, так много освещавшая процесс над эсерами с условным их осуждением, ничего не сообщала о суде над петроградским духовенством и митрополитом Вениамином, завершённым настоящими расстрелами. Неспособность большевиков одолеть Церковь Ольденбург обосновывает прежними примерами пантеистического Рима и французской революции.

Открывшийся 23 июля Владивостокский Земский Собор для Ольденбурга служил показателем, что демократические парламенты «не удовлетворяют уже многих». «На Соборе проявилось ярко-монархическое настроение. Когда на первом заседании П.П. Васильев первым заявил то, чего не сказали до него ни представители власти, ни представители армии, — что спасение России в воссоздании монархии, — то ему была устроена грандиозная овация: все в зале и на хорах власти и долго его приветствовали. Это сразу придало тон всему собору». Генерал М.К. Дитерихс в качестве правителя дал присягу, что даст ответ «перед Русским Царём и Русской Землёй». Новые монархические учреждения не признавали демократического выборного начала. Но силы для борьбы с красными были несопоставимы, а Япония не предоставила Дитерихсу никакой поддержки. «Теперь и над Владивостоком спустился железный занавес». Но в дальневосточном монархическом движении Ольденбург призвал видеть «проблеск новых настроений». Относительно претензий В.К. Кирилла Владимировича С.С. Ольденбург сообщил что особая юридическая комиссия при Высшем Монархическом Совете признала спорными положения книги сенатора Н.Н. Корево, из-за брака отца Кирилла на инославной. В таком случае «ближайшим наследником является В.К. Дмитрий Павлович».

«Если, таким образом, вопрос о Престолонаследии является чрезвычайно спорным, – вопрос о возглавлении монархического движения лицом из Царской Семьи решался огромным большинством монархистов единодушно: признанного вождя видели в Верховном Главнокомандующем времён мировой войны, В.К. Николае Николаевиче. Это единодушие создавалось без сговора, само собой. Это имя объединяет не только организованных монархистов: о своей готовности подчиниться Великому Князю заявил и ген. Врангель».

Ольденбург признал отсутствие у Кирилла нравственного авторитета ввиду его прихода к Г. Думе 1 марта, «когда Великий Князь, ещё до отречения Государя, привёл свою воинскую часть в Государственную Думу».

«Живое чувство действительности» не позволяет считать предводителем монархического движения лицо, ссылающееся на спорные юридические, а не на нравственные доводы.

«Состоявшееся в Париже 16-21 ноября особое совещание огромным большинством голосов признало, что вопрос Престолонаследия сейчас разрешать нельзя». Постановления о непризнании блюстительства Кирилла были приняты более чем сотней монархических объединений против трёх: «мюнхенское, малочисленное баден-баденское и афинское».

С.С. Ольденбург целиком одобрил действия  Высшего Монархического Совета, персонально Н.Е. Маркова, А.М. Масленникова и А.А. Ширинского-Шихматова за «умение найти объединяющую громадное большинство среднюю линию» [«Русская Мысль» (Берлин), 1922, Кн.VIII-XII, с.199].

Далее Ольденбург описал процесс борьбы левой интеллигенции с монархистами в студенческой среде. Правление, избранное на съезде в Праге, давало «выговоры белградскому студенческому союзу за участие в панихиде по Государе, не осуждая пражский левый союз за приветствие П.Н. Милюкову, хотело исключить берлинский союз за принятие пожертвования от Высшего Монархического Совета и т.д., — т.е. вело совершенно открыто старую радикальную политику». Но сдвиги произошли уже на втором студенческом съезде с предоставлением правым 3 мест в правлении из 7.

Сожалея о переживаемых под советской оккупацией трудностях русских, Ольденбург близок к формуле Краснова «Понять – простить», когда пишет: «легко не быть подавленным тем кто не испытал пятилетнего гнёта». Полноценное изучение происходящего под большевиками сделает неуместными и противоположные претензии, будто белоэмигранты «оторвались от России». Ольденбург справедливо полагал что после свержения красных интеллигенция в большей степени чем трудовой народ останется заражена революционной отравой.

Н.Н. Чебышев, продолжая вспоминать о жизни в Берлине, указывает на организованную осенью 1922 г. Петром Струве дома у Н.А. Бердяева встречу С.С. Ольденбурга с А.С. Изгоевым и С.Л. Франком. Нет других данных о том, чтобы Ольденбурга с этими авторами «Вех» напрямую что-либо связывало. Присутствовали также И.А. Ильин, В.В. Шульгин, А.А. Лампе, С.Е. Трубецкой, И.М. Бикерман, Г.А. Ландау и Н.Н. Чебышев, упоминания о которых в окружении С.С. Ольденбурга встречаются регулярно. П.Б. Струве собрал такой авторитетный консилиум, т.к. бывший к.-д. А.С. Изгоев решил выступить в печати против Белого Движения [«Возрождение», 1934, 28 марта].

А.С. Изгоева им удалось уговорить повременить с этим, но симптом такой бердяевщины уже проявился. Из группы авторов сборника «Вехи» некоторое движение направо обнаружил С.Л. Франк, «скинувший за рубежом последние одежды либерализма», по выражению советского марксиста [И.К. Луппол «На два фронта» М.-Л.: Госиздат, 1930, с.16].

Зато Н.А. Бердяев поддерживал коммунистическую программу, не признавая только её дух. Как выразился потом Мережковский, неодемократ Бердяев «стучит молотком по голове: “свобода, свобода!”». Иван Ильин всегда считал Бердяева «философически неосновательным и религиозно соблазнительным» [«Современные записки» (Париж, 1920-1940). Из архива редакции» М.: НЛО, 2012, Т.2, с.471]. Более последовательно позицию либерализма выражал эмигрантский масон, писатель Газданов, объявляя что религия «органически противоположна свободе» [«Возвращение Гайто Газданова» М.: Русский путь, 2000, с.298].

Н.Н. Чебышев пишет что никогда раньше не знал Н.А. Бердяева, возможно что и С.С. Ольденбург вблизи видел его впервые. В мемуарах Бердяев указывает только на знакомство с книгой С.Ф. Ольденбурга о буддизме, которая произвела на него «сильное впечатление». Однако у него есть даже более красочное, чем у Чебышева, описание первой встречи с белоэмигрантами после его высылки большевиками. Бердяев подтверждает, что П.Б. Струве пригласил к нему домой группу своих сторонников. «Встреча у меня на квартире с белой эмиграцией кончилась разгромом. Я очень рассердился и даже кричал, что было не очень любезно со стороны хозяина квартиры. Я относился совершенно отрицательно к свержению большевизма путём интервенции. В белое движение я не верил и не имел к нему симпатии. Это движение представлялось мне безвозвратно ушедшим в прошлое, лишённым всякого значения и даже вредным» [Н.А. Бердяев «Самопознание» М.: Книга, 1991, с.88, 247].

Блестящее саморазоблачение бердяевщины – полнейшего идейного врага русских монархистов. Бердяев признаётся, что сошёлся только с левыми эмигрантами и полностью порвал с правыми.

Свой рассказ об этом дне оставил С.Л. Франк, запомнивший красивую речь Ивана Ильина о подвиге Белого Движения. П.Б. Струве полностью согласился с Ильиным, а С. Франк принял сторону А. Изгоева насчёт каких-то «более глубоких» причин поражения контрреволюции. «Разговор принял драматический характер с бурного вмешательства в него Н.А. Бердяева, который со страстным возбуждением и в очень резкой форме начал упрекать сторонников Белого движения в “безбожии” и “материализме”» [Р. Пайпс «Струве. Правый либерал. 1905-1944» М.: МШПИ, 2001, Т.2].

Вредное влияние белибердяйства близко к соловьёвщине и традиционно ценится либеральной интеллигенцией за ересь пантеизма, свойственной, например, в СССР русофобско-ветхозаветному архаизму псевдомодерниста А. Меня. Бердяевщина превозносится такими интеллигентами как нечто высокопочтенное и нагло противопоставляется линии преемственности церковных иерархов Российской Империи и РПЦЗ: в отличие от Бердяева, православное догматическое богословие «не отвечало тем просветительским задачам, которые ставил перед собой отец Александр»  [М.М. Кунин «Отец Александр Мень» М.: Молодая гвардия, 2022, с.116, 153,, 201-202, 213].

Враждебная монархистам газета сообщала явно ложные данные, будто 6 ноября в Берлине Н.Е. Марков обвинил в германофильстве президиум ВМС и вышел из его состава, одновременно из ВМС якобы вышли Е. Ефимовский, Т. Локоть и сенатор Боткин. По сообщению того же мюнхенского корреспондента, парижский съезд подготовляли вместе с Н.Е. Марковым князь Белосельский и генерал Боголюбов, которые образовали отдельный Союз национального объединения, к ним присоединился митрополит Антоний. На Съезде 16 ноября преобладали сторонники Н.Е. Маркова против кириллистов, которых представлял князь Волконский, они после столкновения покинули съезд. «Вопрос об избрании “блюстителя престола”, переданный на рассмотрение комиссии под председательством Ефимовского, при секретаре С. Ольденбурге, остался без результата. На последнем заседании съезда Ольденбург по этому вопросу сообщил, что комиссия не нашла возможным вынести своё постановление, в виду того, что в составе комиссии нет большинства представителей монархических группировок» [«Время» (Берлин), 1923, 8 января, с.1-2].

Этот же крайне лживый источник сообщал, будто Н.Е. Марков посещал французские министерства и встречался с Фошем. Маршал Фош в марте 1918 г. был назначение общесоюзным главнокомандующим по распоряжению А. Мильнера и Ж. Клемансо.

Гораздо более надёжным является краткое журнальное сообщение С.С. Ольденбурга, из которого следует что Н.Е. Марков отнюдь не покидал ВМС и объединял вокруг себя основные монархические силы. Их враги, конечно, старались переакцентировать внимание на разногласиях с кириллистами.

8 ноября 1922 г. в «Руле» вышла статья А.Ф. «К монархическому съезду в Париже» (это А.И. Филиппов). Он сообщает что ВМС готовится к перемещению в Париж из-за неблагоприятной обстановки в Германии, когда «Франция всецело объята национализмом». По сведениям газетчика, Н.Н. Шебеко согласился войти в ВМС (чего не произойдёт), «А.Ф. Трепов до сих пор уклоняется от предлагаемой ему чести. Отказались и представители командования армии Врангеля. Что же касается Николая Николаевича, то он категорический воспретил монархистам поднимать о нём вопрос на съезде».

Для убедительного объединения правой эмиграции ВМС предлагал наиболее важные шаги. Привлечение в ВМС министров Российской Империи и лидеров Белого Движения должно было консолидировать силы и повысив авторитетность до максимума, устранить спекуляции о представлении ВМС только СРН, а не всей Царской России. Отказ от сотрудничества с ВМС распылял монархические силы, т.к. никакой более выдающейся правой организации, способной на такое объединение, не существовало.

«Руль», осторожно преподнося как слухи разговоры о намерении очистить ВМС от германофилов, не уточняет, о ком именно идёт речь. Как правило, германофилы сторонились ВМС и брали сторону кириллистов. Эти неведомые германофилы якобы угрожали учредить свой аналог ВМС.

В воспоминаниях встречается также забавный эпизод как Ф.И. Щербатский заснул за чтением С.Ф. Ольденбургом собственного доклада Щербатского на буддологическом конгрессе [Борис Филиппов «Всплывшее в памяти» Лондон: OPI, 1990, с.146].

Академик Ф.И. Щербатский 21 ноября 1922 г. из Берлина писал В. Вернадскому, будто С.Ф. Ольденбургу тоже угрожает «высылка, если не худшее». Примерно тогда же буддолог Щербатский уведомлял, что встречал С.С. Ольденбурга: «вы скоро увидите его в Париже» [«Диаспора», 2004, Вып.VI, с.644].

Публикаторы письма дают условную датировку на начало декабря. В действительности это означает что С.С. Ольденбург ездил на парижское совещание монархистов 16-21 ноября.

Завоёванная в Зарубежной России репутация выдающегося монархиста должна была навести подозрения на его отца среди чекистов. Во всяком случае утверждение Щербатского опровергает написанное в 1933 г. О.А. Добиаш-Рождественской в письме С.Ф. Ольденбургу, будто в 1921 г. пережитый ими обоими в сентябре 1919 г. арест, когда они сталкивались в доме предварительного заключения, «был забыт», и революция в них якобы поверила. Затем её обыскивали в конце 20-х, интересуясь не старой, а свежей перепиской. Чекисты находили у неё рецензии из журнала «Русская Мысль» за 1921 г.

19 ноября А.И. Филиппов составил для «Руля» первый отчёт, озаглавив его «Рейхенгалль в Париже». Как и предыдущая статья, она имеет отдалённое сходство с репортажем газеты «Время» при разительных отличиях и явно более высокой достоверности.

А.И. Филиппов подтверждает приезд митрополита Антония (Храповицкого), всего ВМС с его лидером Н.Е. Марковым, П.В. Скаржинского и Ю.К. Мейера из Белграда, кн. Волконского из Праги, Болдырева и Безобразова из Дании, кн. Белосельского из Лондона, Т. Локотя и др. По мнению Филиппова, ВМС пытался не допустить на съезд представителей НМС Ефимовского. Однако ВМС лишь отказался покрывать расходы на приезд представителей конкурирующей организации, которой следовало такие траты брать на себя. Разъездные деньги для НМС в итоге предоставило парижское объединение А.Ф. Трепова. Филиппов упоминает недовольство со стороны НМС и других правых Н.Е. Марковым, фигура которого отпугивает многих от ВМС и неудобна для «международной политики». Однако не ясно точное число противников Н.Е. Маркова, добивавшихся его замены на А.Ф. Трепова или князя В.М. Волконского. Филиппов уверяет что для парижской группы устранение Н.Е. Маркова считается предрешённым. Однако ни парижане, ни кириллисты Волконского преобладания на съезде не имели. Всё зависело от того, на чью сторону встанет Белград и правая эмиграция в целом.

Преувеличивать значение недостатков Н.Е. Маркова нет нужды, поскольку уже в 1926 г. он откажется от лидерства в ВМС. Это не приведёт ни к необычайному расцвету организации, ни к смягчению ненависти либералов к ВМС, которая в начале 1927 г. вспыхнет ещё сильнее за противодействие евлогианской смуте и верность РПЦЗ. Тот же РНК высказывался и против возможности возглавления всех монархистов вместо ВМС А.Ф. Треповым: все правые чем-либо им казались нехороши.

Отношение к Великому Князю Кириллу Владимировичу ставилось первым же вопросом на съезде. Поскольку ВМС неожиданно получил от В.К. Николая Николаевича письмо, «что он подтверждает свою готовность стать во главе русского национального движения, когда его позовёт весь русский народ», это укрепило позицию ВМС против кириллистов.

Н.В. Савич отсутствовал на съезде, но в его дневнике 22 ноября записано, по слухам, что поступала просьба супруги Кирилла, Вел. Кн. Виктории Фёдоровны, не принимать поспешных решений, т.к. Династия сумеет договориться между собой. Для нового руководящего состава ВМС крайне правые предлагали НМС 2 места из 5 в руководстве, приняв туда Н.Н. Шебеко и А.А. Бобринского. Однако они оба отказались от мест, их заменили Масленников и Оболенский. НМС хотел провести Ефимовского вместо Масленникова. ВМС, следовательно, желал полноценного союза с НМС, но их не устраивал кириллист Ефимовский. Относительно позиции Белграда, в дневнике Н.В. Савича мелькало, что Скаржинский в октябре пытался поддерживать Кирилла, но когда выяснилось, что он разошёлся со всеми окружающими монархистами, то присоединился к общей линии ВМС.

Сразу после окончания съезда в Париже С.С. Ольденбург вернулся в Берлин и уже 25 ноября 1922 г. выступал в помещении аэроклуба с докладом «Смысл и значение Белого Движения» (что можно считать продолжением споров с Изгоевым и Бердяевым).

26 ноября А. Филиппов выпустил следующую статью «Открытие монархического съезда», указывая что его устроители не приглашали представителей прессы и пытались взять с участников обещание о неразглашении (чтобы не дать врагам монархистов спекулировать на разногласиях). Здесь впервые есть попытка дать важную раскладку сил: «одна треть съезда состоит из представителей конституционного крыла, человек 20 сторонников Кирилла Владимировича (мюнхенская и будапештские группы), а остальные – тяготеют к марковской и треповской группам. Группа Трепова играет роль примиряющую».

Сделанные чуть раньше записи Н.В. Савича подтверждают, что по численности НМС оказался загнан на задворки сравнительно со сторонниками ВМС.

Поскольку Н.Е. Марков играл роль фактического председателя съезда, то следует сделать вывод что его противники не имели за собой сил ни свергнуть его в крайне правом ВМС, ни даже оспорить его лидерство в общемонархическом собрании. Н.Е. Марков первым делом ожидаемо выступил с опровержением недостоверной корреспонденции «Руля» о борьбе в ВМС с неведомыми германофилами. «Он подчеркнул, что здесь нет ни франкофилов, ни германофилов, а только русские патриоты, – и предложил участникам съезда устроить по сему поводу соответствующую манифестацию, с занесением в протокол и опубликованием такового после закрытия съезда».

Для рассмотрения династического вопроса была учреждена комиссия во главе с А.Ф. Треповым при секретаре С.С. Ольденбурге. Съезд признал необходимость сотрудничества со всеми врагами большевиков (кроме анти-монархистов), в чём Филиппов увидел согласие с тактикой НМС и парижской группы А.Ф. Трепова, против чего якобы был ВМС. Много споров вызвало обсуждение отношения к армии Врангеля и его непредрешенческой тактике при открытом признании П.Н. Врангеля себя монархистом. Съезд постановил поддерживать монархические настроения среди армии и её руководителей.

С.С. Ольденбурга Филиппов отнёс к группе НМС с Ефимовским, Чебышевым, Шебеко, Кауфманом, Киндяковым. К А.Ф. Трепову примыкал С.Е. Крыжановский. Интересно, что если А.И. Филиппов постоянно стравливает НМС и ВМС, то в своём сообщении о съезде С.С. Ольденбург как представитель НМС, постоянно хвалит Высший Монархический Совет за взятую им успешную линию монархического объединения.

Передовая статья в «Руле» 28 ноября 1922 г. вынуждена была прекратить спекуляции на разногласиях и признать несомненный успех съезда в Мажестике. «Съезд прошёл блестяще». «Пока все эти несогласия оказались просто каким-то миражом и на съезде выяснилось полное единение». Признав разоблачение всей прежней своей лжи, или иронизируя, «Руль» решил насочинять новую, якобы реставраторы мешают антисоветским настроениям и это выгодно красным. Ненависть либералов-доктринеров к монархистам, как мог убедиться С.С. Ольденбург по этому примеру, неисправима никакими постановлениями съездов. Поддержку монархистами любой борьбы с большевиками газета И.В. Гессена поспешила назвать желанием «присосаться к определяющимся в России настроениям острого недовольства». Соседний намёк, будто намерение перевести ВМС в Париж связано с просоветскими сдвигами в правительстве Франции, звучал в «Руле» не менее абсурдно.

В отдельной статье «Еврейский вопрос на монархическом съезде» А.И. Филиппов продолжил сталкивать ВМС и НМС: «сильное возмущение антисемитов вызвала речь г. Ефимовского, поддержанная Ольденбургом, Шебеко» о том что борьба русских монархистов с еврейской революционно-партийной камарильей ведётся, как и со всеми остальными врагами России, а еврейские рабочие и интеллигенция всегда могут присоединиться к защите России и служить русскому национальному делу.

Опять-таки непонятно, что это за воинствующие антисемиты, недовольные тезисами Е.А. Ефимовского, если Филиппов признаёт: «рейхенгалльская программа» по национальному вопросу «осталась неизменной». Представители ВМС сразу после съезда высказали примерно такие же суждения в пользу еврейского народа против носителей революционной идеологии. Т.н. антисемитизм русских монархистов всегда был направлен на справедливую борьбу с врагами России. То что Ефимовский выражал невозможность «на одних евреев взваливать ответственность за большевизм в России», опять-таки, полностью соответствует идеологии ВМС, издания которого сообщали об английском заговоре Мильнера, о масонской организации Некрасова, о предательстве денационализировавшейся интеллигенции всех левых партий, включая конституционалистов, о заговоре генералов и Г. Думы относительно свержения Императора Николая II. «Вестник Высшего Монархического Совета» и не думал приписывать авторство революции одним евреям. Бывший октябрист С.С. Ольденбург прямо возводил обвинения на сопартийцев, Гучкова и Родзянко.

Старания Ефимовского показать свою независимость от ВМС использовались Филипповым, чтобы вбить клин между монархистами и ослабить их. Но были и те, кто попросту не заметил никакой разницы между Ефимовским и крайне правыми, НМС и ВМС. П. Рысс в еврейской демократической газете милюковского толка писал: «как уразуметь, что заслуженный общественный деятель-еврей выступает на докладах с Ефимовским, Резановым и Алексинским? Специфическая публика таких собраний ревёт всё время: “жиды”, а тот же общественный деятель [Пасманик] не гнушается оставаться среди этой банды» [Пётр Рысс «Письма из Парижа» // «Народная Мысль» (Рига), 1923, 23 октября, с.2].

Сколько бы проеврейских заявлений ни сделал Ефимовский, всё заканчивалось одним и тем же обвинением всех монархистов в антисемитизме.

Еврей И.М. Троцкий из числа противников группы “кающихся” евреев, говорил от имени еврейской общественности: «будет ли власть в будущей России у Милюкова или Керенского, неизвестно, но у Маркова или Масленникова она безусловно не будет и тем более постыдно быть у них на узде. Лишь 1917 год вывел евреев из их бесправного положения» [Олег Будницкий, Александра Полян «Русско-еврейский Берлин (1920-1941)» М.: НЛО, 2013, с.183].

З.Н. Гиппиус, на которую евреи обозлились в 1922 г. за честное признание ею в воспоминаниях антисемитских настроений А.А. Блока, отреагировала: «евреи только и ждут обиды», «их еврейство идёт прежде России».

«Еврейская Трибуна», как всегда, выступила против ВМС, тоже не делая никаких различий с НМС в рассказе о съезде. Согласно лживой «Трибуне», русские монархисты, получая разрешение на съезд, обманули французское МВД, представив себя «убеждёнными легитимистами, честно борющимися законными средствами за свой политический идеал». Хотя в еженедельнике ВМС ровно это и сообщалось в отчёте о съезде. В т.ч. и в заявлении Н.Е. Маркова: «только сильный монархический режим может спасти евреев от погромов» [«La Tribune juive» (Paris), 1923, 23 mars, p.4-5].

Вопреки ясно выраженной позиции ВМС, авторы «Еврейской трибуны» продолжали заведомо лгать, называя русских монархистов организаторами погромов.

Итоги парижского съезда были подведены по возвращении в Берлин, 19 декабря Н.Е. Марковым и Н.Д. Тальбергом. Они передали общую мысль, что восстановить Монархию сможет та реальная сила, которая свергнет большевизм и сумеет созвать Земский Собор с призванием законного и желанного Царя. Относительно роли еврейских и масонских организаций в свержении Императора Николая II Б.В. Свистунов объяснил, опровергая спекуляции «Руля», что русские монархисты, имея представление об опасности со стороны этой зловещей силы, традиционно осуждают еврейские погромы и не отождествляют деструктивные тайные общества с еврейским народом. А.М. Масленников охарактеризовал позицию парижского РНК А.В. Карташева и Ю.Ф. Семёнова как расплывчатую, за которой нет активной жизненной силы.

Газета «Время» упоминала и об этом собрании под председательством Дерюгина, ссылаясь на №6 берлинского монархического журнала «Что делать», добавляя, что Масленников был очень оптимистично настроен и обещал, что вскоре монархическое движение возглавит В.К. Николай Николаевич. Выступление Кирилла Владимировича все выступающие считали вредным и осуждали его претензии на блюстительство Трона. Н.Е. Марков произнёс: «выставлять Лицо, без надлежащей подготовки, да ведь это – Предательство». Враги монархистов сориентировались и предпочли в этом противостоянии, напротив, хоть слегка, но поддержать сторону кириллистов, публикуя их резолюции и протесты против ВМС.

29 ноября свои итоги съезда вкривь и вкось подвёл А.И. Филиппов, чьи предсказания о предрешённой смене руководства ВМС полностью провалились. Ему пришлось оправдываться: «Трепов, Шебеко и Ефимовский отказались от баллотировки и высший совет переизбран в прежнем составе: Маркова, Масленникова и Ширинского-Шихматова. В виде “демонстрации” по адресу Франции к ним добавлены: А. Крупенский и кн. Оболенский». Рассказывая про мнимое идейное преобладание НМС на съезде, Филиппов снова смухлевал. А.Н. Крупенский и П.Л. Оболенский назначены как полные единомышленники ВМС. Отказ лидеров НМС от борьбы показывал безнадёжность попыток оспорить поддержку, полученную на съезде руководством ВМС.

«Домогательства сторонников Кирилла Владимировича отвергнуты большинством всех против 9-ти голосов». Даже здесь Филиппов не удержался от популяризации заведомого фальшивой версии, будто это «считается решительной победой закулисных французских влияний, хотя от этого монархисты открещиваются».

В качестве демонстрации солидарности, съезд особо чествовал лидеров ВМС, Е.А. Ефимовского и студента Ю.К. Мейера от ВМС (будущего издателя «Царствования» С.С. Ольденбурга).

Н.Е. Марков не забыл эти статьи Филиппова и в 1925 г. в «Еженедельнике ВМС», обвиняя Ефимовского в расколе и вреде ВМС, в провалившихся стараниях не допустить переизбрания на съезде всего руководства ВМС, напоминал: «в Париже он сошёлся с демократом А. Филипповым, сотрудником еврейской газеты «Руль», в своих статьях не раз обливавшим помоями В.М. Совет».

В Берлине поклонник Герцена Г.А. Ландау в Русском студенческом союзе 12 декабря 1922 г. прочёл доклад «Кризис социализма». По сообщению «Руля» (№623), в горячих прениях приняли участие русские монархисты С.С. Ольденбург, Б.В. Свистунов, А.М. Масленников. А также Бикерман, Бруцкус, Брайкевич.

20 декабря С.С. Ольденбург читал в Русском студенческом союзе доклад «Русская классическая литература и революция»: «раньше царило мнение, что русская литература революционна». Однако Ольденбург находит вражду к идеям французской революции у Фонвизина и Ломоносова. Достаточно известен монархизм Карамзина и Жуковского, Хомякова и Тютчева. Далее К.Н. Леонтьев, Достоевский, Лесков, Мельников-Печерский, Гончаров, явно противостояли революционным идеям, левым кумирам интеллигенции вроде Герцена и Л. Толстого. Интеллигентская критика, а не литература, по утверждению Ольденбурга, преимущественно была революционна. В современной борьбе с революцией Ольденбург призывал продолжать русские национальные традиции [«Руль» (Берлин), 1922, 23 декабря, с.6].

Допущенная в газетном отчёте очевидная опечатка насчёт признания Пушкина революционером была исправлена в следующем номере. Отказ Ольденбурга признавать Пушкина только революционером был понятен по контексту всего доклада. В качестве обоснования давались ссылки на переписку поэта и поздний период его жизни. 31 декабря публицист «Руля» Б. Каменецкий подробнее разобрал основную идею доклада, в целом одобрив его, но указывая на неполноту и неточности. Такова возможность положительной оценки творчества раннего Л.Н. Толстого и критики им революции 1905 г.

Обеспокоенный силами монархистов С.П. Мельгунов в 10-летие своего издания «Голос Минувшего» вынужден был обратить внимание на выступления С.С. Ольденбурга и его единомышленников, утверждающих, что «общественная мысль исказила русскую классическую литературу и навязала писателям то чего у них не было», посредством чего многочисленные молодые поколения вводились в заблуждение критиками от Белинского до Михайловского [«Дни» (Берлин), 1923, 23 января, №70, с.2].

Сдвиг С.П. Мельгунова ближе к монархистам произойдёт позже, более чем через 10 с лишним лет, в результате произведённых им исследований, выявивших ложный характер революционной пропаганды против Царской России. Летом 1923 г. в СССР С.П. Мельгунов за эмигрантскую антисоветскую деятельность был лишён гражданства с объявлением о конфискации имущества, которого у него не осталось. В декабре 1926 г. Мельгунов продолжал утверждать, что его взгляды на социализм с 1917 г. не изменились.

Тем временем в Париже, как сообщил «Руль» 20 декабря 1922 г., состоялось собрание всех русских политических сил, привлечённых усилиями монархистов. В зале Географического общества прочли доклады Е.А. Ефимовский и Владимир Гурко. Если Гурко заявил о необходимости временной диктатуры и конституционной монархии, то идеолог Народно-Монархического Союза, напротив, противопоставил себя и НМС либералам-конституционалистам. Ефимовский заявил, что Белое Движение было Вандеей, т.е. правой монархической контрреволюцией за восстановление легитимного Царя. Ефимовский поэтому совершенно логично выругал всех либералов в РНК, «Общем Деле» Бурцева, «Руле» Гессена и особенно в «Последних Новостях» Милюкова за присущую всем им антинациональную ненависть к монархистам, за «фальсифицирующую народ демократию». Монархисты приветствовали аплодисментами выступление Ефимовского. В качестве оппонента выступил Алексинский, заявивший о народном суверенитете, т.е. о принадлежности Верховной власти народу. Тогда как по убеждениям монархистов, она принадлежит легитимному Царю. «Алексинский считает невозможным бороться с монархистами, так как это тоже волевая группа, а наличие воли важно в борьбе с большевиками. Нужно только направить её не на монархию, а на боевую борьбу с большевиками».

Д.С. Пасманик от имени РНК подтвердил весомую разницу между правым НМС и левым конституционализмом, обвиняя Ефимовского в упорном пристрастии к понятию Народной Монархии, а не конституционной. Пасманик сказал что РНК за союз с конституционалистами, но исключает сотрудничество с ВМС, ввиду прежней принадлежности Н.Е. Маркова к СРН.

Т.е. для РНК самым важным ориентиром являлся антимонархический либерализм конституционализма, а ранний НМС считал национальную монархическую идею наиболее ценной и сотрудничал поэтому с ВМС.

28 декабря 1922 г. в «Руле» опубликовано обращение к белоэмигрантам с призывом оказывать содействие нуждам обездоленной Армии Врангеля. Его подписали, помимо С.С. Ольденбурга, митрополит Евлогий, А.А. Масленников, Д.Б. Нейдгардт, И.С. Лукаш, Н.В. Скоблин, С.Е. Трубецкой, И.А. Родионов и мн. др.

Ещё через два дня обзор печати в «Руле» по вопросу о престолонаследии наименовал С.С. Ольденбурга юрисконсультом Высшего Монархического Совета, которому кириллисты противопоставили адвоката-криминалиста Н.П. Карабчевского для признания Великого Князя Кирилла единственным и бесспорным Наследником, вопреки объявленным ВМС постановлениям парижского съезда. С.С. Ольденбург оказался на передовом краю борьбы с лже-легитимизмом.

Регулярно отслеживая деятельность монархистов, «Дни» в №85 сообщали, про состоявшийся 6 февраля в Берлине доклад Головачева «Студенчество и монархия». При чтении присутствовали Н.Е. Марков и А.М. Масленников. Объясняя прежнюю революционность студенчества его отрывом от народа, докладчик говорил об отрезвлении молодёжи и отходе к контрреволюции. При этом, путаясь в терминологии, Головачев постоянно говорил о потребности в демократической монархии, тем самым отрицая самостоятельную ценность монархического принципа. С.С. Ольденбург справедливо указал на эту ошибку отождествления демократии с высшими степенями культуры, сравнительно с Самодержавием: «если бы это было верно, мы должны были бы желать России возможно скорого торжества демократии».

В следующий журнальный политический обзор от 8 марта Ольденбург включил выступление Луначарского на съезде советов о 10-кратном уменьшении трат на образование сравнительно с бюджетом министерства народного просвещения 1914 г. Частные общеобразовательные школы при этом полностью уничтожены. Рождество в СССР сопровождалось комсомольскими антихристианскими кощунствами. Вредной советизации Русское Зарубежье противопоставляло свою положительную культурную работу. Примером её стало основание Русского Научного Института в Берлине.

Политическую физиономию т. Сталина Ольденбург выявил и для себя однозначно закрепил, обнаружив в его официальном докладе, что слияние республик в СССР «послужит решительным шагом к объединению трудящихся всего мира в единую мировую социалистическую республику» [«Русская Мысль» (Берлин), 1923, Кн.I-II, с.321].

Все дальнейшие противоречивые псевдопатриотические метания сталинизма Ольденбург с полным основанием будет считать пропагандистским обманом, призванным скрыть эту, наиболее неприглядную и преступную цель.

В Италии отмечено образование правительства Муссолини и объединение его с националистами в борьбе с масонством и левыми партиями после капитуляции итальянского короля в попытке защиты Рима от похода фашистов.

Помимо подробного разбора европейских событий, Ольденбург также выпустил рецензию на «Сумерки Европы» Г. Ландау, где отметил одностороннюю защиту «исторической правоты Германии» против Антанты. Относительно цивилизационной теории Ольденбург приводит формулировки К.Н. Леонтьева о пределах возрастного развития, которые он считает точнее написанного Ландау. Другая рецензия касается сочинения В.В. Шульгина «Нечто фантастическое» (95 стр.) о будущем государственном устройстве (его вариант ставшего популярным весной 1922 г. романа «За чертополохом»). Ольденбург считает, что можно учиться у «курсантов и юнкеров при Временном Правительстве», считая их поведение полезным опытом, который встречается в эпоху революции. Но совершенно нечего взять у красных «в той области, где они оказались наиболее несостоятельными – в области экономики». «Спорна и мысль о милитаризации просвещения»: интеллигентам так просто не привить патриотическую стойкость офицеров.

Много недовольства левых газет вызвало выступление С.С. Ольденбурга в союзе русских студентов, где он приветствовал монархические настроения эмигрантской молодёжи, в положительном смысле противопоставляя её советскому комсомолу и всему что происходит в СССР.

В №1-2 «Русской Мысли» за 1923 г. есть также статья С. «Отношение к русской интеллигенции в Советской России и за рубежом». Есть все основания раскрыть авторство С.С. Ольденбурга. Его обычный псевдоним приблизительно соответствует и заявленным данным: «решаюсь заговорить на эту тему потому, что моё положение недавно покинувшего Совдепию является до некоторой степени срединным: с одной стороны я уже “эмигрант”, с другой – я пробыл четыре года в Совдепии и в прошлом органически связан с интеллигенцией». 4 года это 1917-1920, с некоторыми перерывами. Органическая связь – про отца и всё его окружение. Ценным поэтому будут его отсылки на опыт частных разговоров. Свои суждения автор подкрепляет ссылками на А.В. Амфитеатрова, который печатал в «НРЖ» «Горестные заметы», упоминая там и С.Ф. Ольденбурга. Автор статьи доказывает, что даже оставшаяся при большевиках интеллигенция, склонная к обвинениям в адрес Императорского правительства, понимает что причины революция лежат не в отсутствии ответственного перед Г. Думой правительства, а в «культурных ненормальностях русской жизни», т.е. в разрыве между левой интеллигенцией и народом.

Далее С.С. Ольденбург утверждает: распространённое мнение, «что большевизм осуществляет только то, о чём десятилетиями мечтала русская интеллигенция, притом не только левая, но и правая, не слишком уже далёким от истины». Эта мысль получает обоснование далее на массе примеров революционного догматизма интеллигенции. Предъявляя монархической власти бесконечные утопические претензии за отсутствие рая на земле, интеллигенты не понимали, «сколько в действительности они сами проявляли ранее и праздности, и высокомерия, и избалованности, а зачастую и насилия». Это своё революционное помрачение интеллигенция осознала только «за скудной трапезой», «в холодной и еле освещённой комнате», где многие оказались в результате желанного ими свержения Царя. Рабочему и крестьянину «при Николае жилось куда лучше», чем после революции, но интеллигенции стало ещё намного более хуже. «Эту же фатальную психологическую черту обнаружили и многочисленные эпизоды первого периода революции, когда бунтари стремились своими захватами не столько улучшить своё положение, пограбив в свою пользу, сколько бессмысленно нанести вред другому». С.С. Ольденбург тем самым даёт прекрасное разоблачение лживой мифологии о том, будто революция произошла из-за бедности и нужды народа. Эти превосходные точные его наблюдения говорят об умении историка подмечать самое важное.

То что революция ничего не дала народу в области культуры видно по таким примерам, как попытки “демократизировать” оперу, которую раньше посещали только представители дворянской элиты. Узнав, что революционеры хотят их облагодетельствовать, обрадованные рабочие пошли на оперу со знамёнами и под оркестр. Но ознакомившись с оперой, рабочие потеряли всякое желание дальше пользоваться такими завоеваниями революции [«Историография культуры и интеллигенции советской Сибири» Новосибирск: Наука, 1978, с.182].

Большевики не видели самостоятельной, внутренней ценности в культуре и занимались популяризацией множества произведений только потому что видели в них средство поддержания партийно-агитационной работы.

Учитывая откровенно антисемитские высказывания С.С. Ольденбурга в крайне правых изданиях, интересно сопоставить их с тем в какой форме он высказывался в журнале Струве, ссылаясь на общественное мнение: «не остаётся незамеченной и та сторона большевизма, которая не может не дать повода к пробуждению почти повсюду и росту юдофобских настроений и даже направлений». Это существенный довод Ольденбурга против приписывания зла большевизма и революции русской национальной культуре.

Широкие народные массы, пишет далее Ольденбург, понимают, что умирающий «с голоду» обыватель в результате революции находится в куда худшем состоянии, сравнительно с «нищим прежнего времени, получавшим в любой лавке на подаяние по краюхе хлеба». Можно, следовательно, уловить и связь между благами прошлого и наличием дворцов с усадьбами, уничтожаемых поборниками всеобщего равенства. Т.е. крестьянин начинает сознавать, что ему полезны «даже помещики!». Так рассыпается ещё один революционный жупел. Однако борьба с большевизмом «будет ещё очень длительной», т.к. крестьяне не могут самостоятельно осуществить нужные им политические перемены.

В критике недостатков Белого Движения Ольденбург пишет что на стороне противников красных «были свои Протопоповы, Гоцлиберданы, Сухомлиновы, Керенские», которые упоминаются не как реальные лица а как символы государственной дезорганизации (что, естественно, крайне несправедливо относительно царских министров В.А. Сухомлинова и А.Д. Протопопова).

В газете «Дни» против Ольденбурга выступил эсер-террорист и масонский идеолог, высланный на философском пароходе, М.А. Осоргин, идейно близкий к Бердяеву. Претензии Осоргина на особое знание жизни под большевиками в рижской либеральной газете нашёл смешными А.А. Яблоновский (1870-1934), бывший сотрудник левого «Русского Слова»: «недавно приехавший г. Осоргин поплёвывает на своего “стыдного” родственника, С.С. Ольденбурга, приехавшего уже давно» (менее 2 лет назад). «Мы выносили поганые вёдра и потому мы знаем! Мы прочищали палкой раковину – и потому мы можем судить», – пародирует Осоргина Яблоновский. Сам Осоргин писал так: «С.С. Ольденбург по-видимому обижен, что изгнанные хотят иметь привилегию на знание России и влияние за рубежом. Ничего страшного в этом не было бы; это было бы, пожалуй, справедливо и благотворно». «Можно сказать и яснее. С.С. Ольденбург, например, удовлетворённо отмечает, что русское зарубежное студенчество настроено националистически и поэтому, монархически. Как это ни грустно, но кажется справедливо. Для нас это служит указанием, в каком направлении и в какой среде нужно начать и усилить работу по “дезольденбургеризации” молодых зарубежных граждан России». Идейно симпатизирующий левому Осоргину Яблоновский не возражает: «желаете погубить Ольденбурга – погубите!». Но «это совсем не г. Ольденбург посеял среди студентов зубы монархического дракона – это посеяла русская революция и русский большевизм. Что прикажете делать, но после революции русские дети оказались много правее своих отцов». «Сделал это не Ольденбург, а история и переделает его не Осоргин, а тоже история» [Александр Яблоновский «Тарквиний Гордый» // «Сегодня» (Рига), 1923, 18 марта, с.2].

Умеренно-левый А.А. Яблоновский в дальнейшем будет печататься с Сергеем Сергеевичем в газете «Возрождение», не прерывая сотрудничества и с либеральнейшим «Сегодня». В 1919 г. они могли встречаться в Ростове-на-Дону, но печатались тогда в разных белых газетах. В июне 1921 г. А. Яблоновский выступал с речами на парижском съезде РНК, как и С.С. Ольденбург. Рядом они печатались и в финской «Новой Русской Жизни».

Письмом в редакцию газеты «Дни» С.С. Ольденбург попросил внести поправки к изложению его речи в союзе русских студентов: «я не говорил, что настоящая Россия – только в “эмиграции”: возражая против этого термина, я указывал, что Россия – и здесь, и там, или, точнее, сейчас ни здесь, ни там, т.к. она есть живое культурное единство, а не только пространство земли со столькими-то миллионами жителей. Призывая русских, находящихся за рубежом, сплотиться на общей вере, в крепкие кадры для воссоздания России, я и указал, между прочим, пример сербов: и в том примере не вся Сербия была на Корфу и в Салониках, а только её активная боевая часть (как не вся Чехия была в легионах – пример ещё более близкий, т.к. там тоже большинство граждан было в рядах вражеской армии» («Дни», 25 марта, №123).

В последующих дискуссиях в союзе русских студентов Ольденбург продолжал говорить о Зарубежной России и значении её непримиримости. Признавая, что борьба с большевизмом продолжается и в СССР, Ольденбург указывал что там «под уродливым влиянием» советчины многие «претерпели некоторую психологическую деформацию». Сохранение в Зарубежье начал подлинной России позволяет видеть в белоэмигрантах лучших из возможных руководителей в будущем после падения чекистов («Дни», 1923, 17 апреля,  №140).

В переписке с Д.А. Лутохиным П.Б. Струве 14 апреля 1923 г. отбивал обвинения в союзе с крайне правыми монархистами Высшего Монархического Совета, отвечая, что в случае победы над большевиками «они безвозвратно покончат с государственным социализмом и вообще со всяким социализмом», т.е. сыграют важнейшую положительную роль, восстанавливая правовой порядок согласно Основным Законам Российской Империи. Д.А. Лутохин вспоминал что в это же время у Г.П. Струве встречался с С.С. Ольденбургом, который также всячески заступался за Н.Е. Маркова и его единомышленников. Левый мемуарист при этом не точно передаёт доводы Ольденбурга относительно какой-либо “демократичности” ВМС, поскольку монархисту нет смысла использовать вражескую терминологию в качестве положительной [«Минувшее», 1997, №22, с.28].

Что не мешало, впрочем, П.Б. Струве, соединять монархические принципы с левым знаменем свободы. Но С.С. Ольденбург всегда был правее Струве, располагался намного ближе к ВМС и не позволял себе подобных терминологических просчётов. В статьях Ольденбурга точно изложены его доводы о достоинствах ВМС и отказе от прежнего октябристского противопоставления конституционалистов черносотенцам, т.к. вопрос о Г. Думе перестал быть центральным. Старый конституционализм исчез.

Д.А. Лутохин, по упоминанию в переписке А.В. Амфитеатрова в феврале 1924 г., прямо выражал симпатии сменовеховству.

В апреле 1923 г. Е.А. Ефимовский, издававший в Берлине журнал «Славянская Заря», переехал в Париж из-за расхождения с пронемецки настроенными легитимистами. От ВМС он отошёл из-за поддержки Кирилла.

В Берлине С.С. Ольденбург вошёл во взаимодействие с Иваном Ильиным. Об идейной близости между ними свидетельствует письмо Ильина к Струве 4 апреля 1923 г., которое подтверждает взаимоотношения с Высшим Монархическим Советом: «С.С. Ольденбург передавал мне о Ваших соображениях по поводу затеваемой ими газеты. Всемерно разделяю эти опасения Ваши. Я был на редакционном предварительном совещании и вынес ряд тяжелых впечатлений, о которых, переварив их, высказал Сергею Сергеевичу» [«Вестник Русского Христианского Движения» (Париж), 1995, №171, с.96].

В отличие от С.С. Ольденбурга, Иван Ильин был куда более критичен, порою излишне, к существовавшему в Российской Империи Союзу Русского Народа и всему черносотенному движению, которое не всегда умело и успешно, но всё же вело самую важную идейную и силовую контрреволюционную борьбу в России, чего совершенно нельзя обнаружить в прежних заслугах Ивана Ильина до эмиграции.

Максимум, Ильин публиковал короткие язвительные рецензии на философские брошюрки Ленина, которые в СССР будут объявлены гениальными, и не пошёл на поводу у к.-д. профессоров, отказавшись увольняться вместе с ними, когда те выражали протест политике Л.А. Кассо. Тогда между Ильиным и к.-д. легла трещина, точнее углубилась, поскольку Ильин не принимал участие в их общественно-политической деятельности, отдав всего себя изучению философии. В июне 1917 г., выражая неприязнь к февральской революции, Ильин в переписке определял себя буржуазным радикалом и приблизительно федералистом-демократом вне партий, но прежде всего патриотом, стоящим за аристократию духа.

Исходя из задач продвижения собственных взглядов, игнорируя достоинства черносотенцев, многие недочёты старых руководителей СРН И.А. Ильин определял верно, над с ними следовало работать. Так, Иван Ильин указывал на отсутствие у Н.Е. Маркова духовного такта и чрезмерную одержимость антисемитизмом. Это вполне справедливые замечания о наличии таких слабых мест в эмигрантском журнале «Двуглавый Орёл» и в прежней черносотенной прессе. Не нравилось Ильину и властолюбие Н.Е. Маркова, желавшего руководить всем эмигрантским монархическим движением. Таким же Иван Ильин видел Н.Д. Тальберга. С.С. Ольденбург, согласно письму Ильина, сотрудничает в редакции Маркова-Тальберга и мягко им оппонирует, как Чебышев и Кеппен [И.А. Ильин «Дневник. Письма. Документы (1903-1938)» М.: Русская книга, 1999, с.122].

Позиция Ольденбурга тут выглядит крайне симпатично, поскольку он уважает заслуги деятелей старого монархического движения и, работая вместе с ними, старается по мере возможности влиять на них в том же направлении, что и Иван Ильин. Русская монархическая партия А.Н. Крупенского давала полезный пример поддержки идеи книги «О сопротивлении злу силою» Ивана Ильина. Здесь важно сближение на общих правильных позициях и аккуратное разоблачение отдельных заблуждений.

Очевидную ошибку совершал, например, бывший чиновник особых поручений 5-го класса при министре внутренних дел Н.Д. Тальберг, называя С.Ю. Витте крупнейшим масоном и обвиняя А.П. Извольского, С.Д. Сазонова в подчинении всемирному масонству. Есть конкретные основания для критики мемуаров упомянутых бывших министров и каких-то их ошибок на властных позициях в Российской Империи, что не даёт оснований допускать столь невероятные и необоснованные неосторожные преувеличения, которые никак не разоблачают реальное масонство, а только бьют по престижу Царской России и черносотенцев.

Подобного же рода серьёзные просчёты в оценках ранее допускал, например, такой выдающийся монархический публицист как П.Ф. Булацель, по некоторым свидетельствам, в частных беседах желавший смерти не только Милюкову, Винаверу и Грузенбергу, но и министрам П.А. Столыпину с И.Г. Щегловитовым, имея некоторые основания для недовольства ими [М. Витухновская «Финский суд vs чёрная сотня» СПб.: ЕУ, 2015, с.107].

Когда такие несуразности, как у Л.А. Тихомирова, не выходили за пределы личного пространства дневника, они не наносили существенного идеологического вреда общественному сознанию при ведении такими монархистами ценнейшей открытой публицистической деятельности.

Признавая заблуждения и досадные сбои в ценностном ориентировании отдельных представителей СРН, вопреки тому на чём настаивал Ильин, не следует считать черносотенство негативным термином, это слишком крупная уступка левой пропаганде, которая будет идеологическим предательством, но не принесёт никаких выгод. К любому достойному крупному массовому движению будут примыкать те кто его вероучительные основы не разделяет или недостаточно осведомлён в действительном положении дел, что вызывает ошибочные суждения. И в принципе не приходится рассчитывать на полное соответствие человека исповедуемому идеалу. Но само стремление к таковому, лучше, чем его отсутствие.

Достаточно указать на вступление в Союз Русского Народа о. Иоанна Кронштадтского, который освящал знамя СРН и в декабре 1907 г. писал протоиерею Иоанну Восторгову о всероссийском черносотенном движении: «Сам Господь вас благословляет и благословит благодатным преуспеянием». Черносотенцы в 1905-6 г. и получили преуспеяние в борьбе с революционерами, которые «стали поистине рабами диавола, с ожесточением исполняя его злую волю» [Прот. Иоанн Орнатский «Воспоминания о Кронштадтском пастыре» М.: Отчий дом, 2013, с.139, 355].

Тот же Николай Тальберг умел образцово точно писать про «светлый духовный образ» Императора Николая II, что февральский бунт не был подавлен по вине «заговорщиков», верно видел в лице председателя Г. Думы М.В. Родзянко «наиболее позорную личность», разоблачал «массовое помешательство» относительно лживых легенд о Г.Е. Распутине и сепаратном мире [В.М. Руднев «Правда о Царской Семье и “темных силах”», Н.Д. Тальберг «Кара Божия» Берлин: Двуглавый Орёл, 1920, с.30-32].

Именно монархисты оказывались в состоянии осознать эти наиболее существенные исторические смыслы, искажения которых кладутся в основу революционной антирусской идеологии.

Сравнительно с решительной отвагой Высшего Монархического Совета, упрёком в адрес более умеренных монархистов, таких как Н.Н. Чебышев, можно выдвинуть излишнюю осторожность в борьбе с идеологическим господством феврализма, боязнь прямо выступить против некоторых ложных преставлений о Царской Семье и Российской Империи, насаждаемых левой интеллигенцией в качестве будто бы общепризнанных. Очевидно что для правильного развития монархического движения необходим сплав положительных сторон тщательной аккуратности с принципиальной смелостью.

По воспоминаниям Н.Н. Чебышева, весной 1923 г. в Берлине притворявшиеся монархистами, на то время ещё не разоблачённые советские агенты пытались настроить Н.Е. Маркова и всё руководство ВМС против вождей Белой Армии (якобы таково желание красноармейцев), довести до полного разрыва эмигрантских монархических организаций с П.Н. Врангелем, а также заманить Н.Е. Маркова в СССР. Но ничего из этого им не удалось. Обманутым и использованным зато окажется В.В. Шульгин.

С.С. Ольденбург вступил в спор с А.В. Пешехоновым и газетой «Дни» относительно новой орфографии и обычного арсенала «ссылок на Академию Наук». Он вполне обоснованно утверждает, что в других европейских языках не устраняют написание букв, которые не произносятся, по типу с «ъ». «Старая орфография ушла из советской России вместе с независимой печатью», когда большевики закрыли все неподконтрольные газеты летом 1918 г. Свержение красных всегда приводило к возвращению старой орфографии, использование новой символизирует победу революции [С.С. Ольденбург «Долг непреклонности» // «Русские Вести» (Гельсингфорс), 1923, 15 апреля, с.2-3].

2 мая 1923 г. С.С. Ольденбург принимал участие в обсуждении Русским общественным собранием в помещении «Рейнголд» доклада сторонника ВМС, бывшего председателя архангельского окружного суда С.Н. Городецкого «Монархисты в национальном объединении» о возможности сотрудничества с РНК. Выступали также Н.Е. Марков, Н.Д. Тальберг, Н.Н. Чебышев, А.М. Масленников. В это время сотрудничество Ольденбурга с ВМС явно теснее чем с П.Б. Струве.

С.М. Прокопович читал доклад об экономическом положении большевиков. С.С. Ольденбург, принимая участие в прениях, указал на заметное преобладание ввоза над вывозом как на показатель неуспеха советской политики (по сообщению «Руля» от 12 мая).

Далее С.С. Ольденбург замечен среди участников обсуждения доклада А.В. Пешехонова «Почему я не стал эмигрантом» 22 мая. Там же высказывались Б.Д. Бруцкус, Б.В. Станкевич, С.П. Мельгунов, В.А. Мякотин и др. Ольденбург говорил, что «уехал из России совершенно сознательно. Он уехал потому, что пришёл к заключению, что интеллигент, остающийся в России, всегда помогает советской власти, исполняя даже самую нейтральную работу. Сидение на одной скамье с убийцами духа и тела страны – подобная терпимость неизбежно приводит к нравственному маразму и глубокому падению». Возвращение в Россию, утверждал С.С. Ольденбург, должно означать победу над большевизмом, а не сдачу ему в плен.

Также, в мае 1923 г. С.С. Ольденбург напечатал в №11-12 берлинского журнала «Русский Экономист» А.Я. Гутмана статью «Русская зарубежная печать».

О начавшей выходить в Париже «Русской Газете» в объявлениях за июнь 1923 г. сообщалось о ближайшем участии в ней А. Куприна, Е. Ефимовского, А. Яблоновского, Г. Алексинского, С. Ольденбурга, А. Филиппова, В. Шульгина.

Есть сообщения о сотрудничестве С.С. Ольденбурга в газете «Русь» (София), где за 1922-1928 г. печатались многие русские монархисты. Ольденбургу может принадлежать упоминавшаяся в словаре псевдонимов статья «Судьба Царской Семьи» №103 за 1923 г., подписанная С.О. Однако следует учитывать что в софийской газете печатался С.И. Орем, который использовал сокращение С.О. Про начало 1920-х пока не встречаются надёжные сведения, что Ольденбург использовал помимо С. подпись С.О. Явно не принадлежат Ольденбургу подписанные Русский различные статьи в антимонархической берлинской газете «Время» за 1923 г.

П.Н. Савицкий 12 июня 1923 г. писал П.П. Сувчинскому, что «Г.В. Вернадский очень просит доставить Г.П. Струве для Ольденбурга экземпляр «России и латинства»» (сборник статей евразийцев, вышедший в 1923 г. в Берлине под редакцией М.Н. Бурнашева). Савицкий сожалел что не исполнил просьбу, когда был в Берлине и теперь просил отправить экземпляр по почте с надписью «для Ольденбурга». В последующие годы С.С. Ольденбург продолжал переписываться с Савицким, что не означает, будто он разделял евразийские взгляды и отступал к ним от русского монархизма и национализма. Статьи Ольденбурга содержат явные язвительные подколы против евразиатичества.

13 июня 1923 г. в Берлине С.С. Ольденбург и А.А. Мосолов были избраны в Совет Союза Возрождения Родины (отделение Народно-Монархического Союза) под председательством Г.В. Курлова. Ольденбург прочитал доклад о современном политическом положении в Европе и СССР.

Позднее С.С. Ольденбург вспоминал, что несколько раз чувствовал одну и ту же революционную обстановку, в 1917 г. в России, в 1923-м в Германии и в 1936-м во Франции. «Мы, русские, ушиблены опытом 1917 года. Мы наблюдали, как с непреодолимой силой, по наклонной плоскости, наша родина катилась к торжеству большевизма». «Летом 1923 года в Германии наметилось грозное нарастание революционного движения, проживавших там русских охватила поэтому паника. Десятки тысяч спешно выправляли себе паспорта, покидали Германию – тогда ещё было куда бежать». «Больше всего во Францию» (как генерал Краснов). «Казалось, не сегодня-завтра коммунисты в Германии захватят власть». «Взывая с одной стороны к патриотическим чувствам немцев, коммунисты уже и тогда старались параллельно разрушать все организованные силы, несогласные с ними» [С.С. Ольденбург «“Революционная обстановка” 1917-1923-1936» // «Возрождение», 1936, 29 августа, с.3].

В опубликованных в СССР путевых очерках Ольденбург-старший назовёт демократический Берлин заметно более грязным сравнительно с чопорно-чистым довоенным. Разорение и обеднение Германии наблюдалось всюду, даже по немыслимому ранее использованию битых чашек и тарелок, порванных скатертей в ресторанах ввиду сложностей замены предметов [С.Ф. Ольденбург «Европа в сумерках на пожарище войны» Пг.: Время, 1924, с.9-10].

Отправившись в командировку в Европу, на пути в Лондон, С.Ф. Ольденбург встретился с сыном 2 июля 1923 г. в Берлине. Ученик и коллега советского академика В.М. Алексеев переслал жене ценнейшее свидетельство о неодолимой силе православно-монархических убеждений, продемонстрированных С.С. Ольденбургом:

«С.Ф. виделся со своим сыном – ярым монархистом. Присутствовал при разговоре отца и сына – политических врагов. Они вчера целый день у Вертгейма спорили, а я сидел, преодолевая боль, и слушал. Сергей Сергеевич – монархист-мистик, совершенно нового, не виденного мною доселе типа. Своей верой обезоруживает, и мы с С.Ф., отнюдь, конечно, не разделяя ни в чём его посылок, ничего не можем возразить» [«Начало пути». Восточный альманах. М.: Художественная литература, 1981, Вып.9, с.490-491].

Оставшийся в СССР В.М. Алексеев ещё почувствует на себе все прелести большевизма. 31 мая 1938 г. в «Правде» он будет назван: «лжеучёный в звании советского академика», а его книгу о Китае на заседаниях академического “актива” назовут «расистской галиматьёй, смыкающейся с фашистскими тенденциями» [«Неизвестные страницы отечественного востоковедения» М.: Восточная литература, 2008, Вып.III, с.386, 456].

Известен ещё отрывок из письма С.Ф. Ольденбурга его новой жене: «Тяжелы мне и очень глубокие, непримиримые разногласия с Серёжей: столкнулись два мировоззрения и у двух людей, упорно держащихся каждый своего, верящих в него… Чувствую, что Серёжа меня любит; но ему глубоко чуждо то, чем я живу, а мне то, во что он верит, кажется таким ветхим и ненужным» [Б.С. Каганович «Начало трагедии (Академия наук в 1920-е годы по материалам архива С.Ф. Ольденбурга)» // «Звезда», 1994, №12, с.127].

С.Ф. Ольденбург писал 12 июля 1923 г.: «с Серёжей вчера большой разговор о религии». Ольденбург-ст. был полностью лишён веры и её понимания.

3 июля 1923 г. обратил внимание на русского монархиста, ставшего приметной фигурой, М. Горький в письме Нине Берберовой: «В благодарность за милое письмо Ваше искренно желаю Вам сплясать гопака с Ольденбургом С.С. и какой-нибудь отчаянный фокстрот с Зиновием Гржебиным» [М. Горький «Письма» М.: Наука, 2009, Т.14, с.204].

Продолжали упоминать Сергея Сергеевича и другие враги монархистов. Так, они преждевременно поторопились распространить дезинформацию, будто Великий Князь Николай Николаевич отказал Высшему Монархическому Совету в возглавлении. Как обычно, восхваляя любых реальных или воображаемых оппонентов ВМС, статья «На монархической Шипке» даже расщедрилась на одобрение благоприятного облика бывшего Верховного Главнокомандующего, приписав ему «ореол первых лет военного одушевления. И дальнейшее его отношение к авантюрам “дорогих союзников” и непреклонная стойкость курса – всё это настолько разительно противоположно христианнейшему и смиреннейшему воинству Маркова II, что только удивляться можно, как Ольденбург решился вкупе с остальными православными на крестовый поход в надежде на возглавление. Нужно полагать, что просто ничего другого делать не оставалось» [«Время» (Берлин), 1923, 9 июля, с.2].

Если бы еврейская газета знала, что в дальнейшем Великий Князь Николай Николаевич на такое возглавление согласится, примет под своё начало П.Н. Краснова, ВМС и РОВС, она бы поостереглась от таких иронических выпадов. Уже в ноябре 1923 г. газета Брейтмана вынуждена была начать противопоставлять Кириллу Владимировичу “Николая III”. Важно что С.С. Ольденбург снова выведен вместе с ВМС на первый план как идеолог эмигрантского монархического движения.

Журнал «Русская Мысль» за 1923 г. №3-5 вышел позднее 5 июля. В отделе критики, длинной в один абзац, есть отзыв С. на книгу Джиорджио Вазари «Жизнеописания наиболее выдающихся живописцев, ваятелей и зодчих эпохи Возрождения», с похвалой берлинскому издательству «Нева» за переиздание, в сокращении, этой книги.

В соседнем отзыве на «Почему я не эмигрировал» Пешехонова обозначилось несогласие А.С. Изгоева с взглядами Сергея Сергеевича: «Недавно на страницах Русской Мысли С.С. Ольденбург дал характеристику настроения “недобровольных эмигрантов”, живших в России годы при советской власти и лишь в конце 1922 г. насильственно выкинутых ею заграницу, Не мне, как одному из заинтересованных, спорить с этой характеристикой». Ссылаясь на Пешехонова, Изгоев утверждал, что большевикам не удалось довести Россию «до такой прострации, как думают некоторые из эмигрантов» (т.е. С.С. Ольденбург). Изгоев подтверждает наблюдения Пешехоновым радости от изгнания поляков из Киева. Но этого удовлетворения не отрицал в своих воспоминаниях и Ольденбург-мл., только не ослабляя антисоветское настроение, а усиливая, не примиряясь с красными, а подчёркивая все их характеристики. Так и с состоянием прострации: Сергей Ольденбург писал не о всей России поголовно, а о том состоянии обмана, подчинения и запуганности, которое в действительности существовало и через которое коммунисты удерживали своё господство. Это не означает отсутствия примеров иных настроений.

В «Политическом обзоре» С.С. Ольденбург, замечая что Ленина не оказалось на 12-м съезде партии, выносит приговор его деградации и выпадению из политической жизни после написания «сбивчивых, полубольных статей о реорганизации советского аппарата». Съезд не оправдал надежд на раскол (но он ещё предстоит), утвердив диктатуру партии. В выступлении Фрунзе Ольденбург отметил его выражение о переходе политически допустимой грани обложения деревни. Ольденбург справедливо утверждает, что основным способом «для власти просуществовать» остаётся налогообложение крестьянства, ввиду убыточности советских промышленных предприятий, даже при завышенных ценах.

В выступлении Сталина по национальному вопросу Ольденбург отметил его слова: «НЭП взращивает великорусский шовинизм». Антирусская репутация Сталина в его глазах постоянно укреплялась. Сталин ставил целью партии, чтобы советская власть не отождествлялась с русской, а считалась интернациональной. Русский национализм Сталин называл наиболее опасным сравнительно с любым другим. Успехи борьбы с Белым Движением Сталин приписывал борьбе с Колчаком, Деникиным и Юденичем «так назыв. инородцев». Х.Г. Раковский также призывал выжигать русский национализм калёным железом. Бухарин прямо требовал дискриминации русских. Партийный съезд сходился в необходимости устроить «разрусение» окраин и преследовать использование русского языка.

Далее Ольденбург отметил выступление живоцерковников против РПЦЗ и то что расстрел католического прелата «вызвал бурю негодования за границей; точно впервые Западная Европа, на примере человека ей более близкого, чем русские священники, погибшие тысячами, почувствовала, что такое большевистская власть!». К новости о том, будто Патриарх Тихон покаялся и признал советскую власть Ольденбург отнёсся с заслуженным недоверием. На этом фоне предельно логичным являлось решение Зарубежного Церковного Собора «признать себя самоуправляющейся церковной единицей» (вопреки чему евлогианцы продолжат некоторое время заявлять о приверженности Москве).

Левые эмигрантские газеты, одобряющие переход большевиков на новую орфографию, как иронизировал С.С. Ольденбург, сами почему-то продолжают придерживаться старой. Вопрос же о преобладании орфографии после свержения большевиков он справедливо назвал спорным, не настаивая на том, что эмигранты смогут или обязаны вернуть прежний порядок письма. Не менее язвительно Ольденбург оттоптался на незавидной судьбе либерально-центристского РНК, указывая что ограничения на сотрудничество с правыми монархистами обрекли РНК на «медленное усыхание».

Слухи о возможности международного похода на большевиков под началом Великого Князя Николая Николаевича С.С. Ольденбург с полным правом назвал необоснованными и сожалел о их распространении: «несбывшиеся ожидания обычно вызывают упадок духа». Наряду с этим, процесс сосредоточения белоэмигрантов вокруг данного лица, продолжался, имея явное положительное значение. Ольденбург считал важным для монархистов признание главенства в лице представителя Династии.

При всей неприязни к взглядам П.Н. Милюкова, Ольденбург осудительно отозвался о том, как по отношению к его сторонникам «в Париже национальная молодёжь реагировала резкими выходками по образцам фашистов».

Как считал Ольденбург, пропагандистски раздувая конфликт с Англией, большевики создавали преувеличенное представление о своём могуществе, побеждая сооружённое ими же соломенное чучело. В нежелании Англии воевать с красными он нисколько не сомневался.

В августе в Берлине забастовки парализовали уличные пути сообщения. Толпы ходили с революционными красными флагами.

Позднее Сергей Сергеевич вспоминал о жизни в Берлине: «все, кто жили в Германии во времена занятия Рура, отлично помнят, что германские коммунисты были в то время заодно со сторонниками активного вооружённого сопротивления французским войскам, что осенью 1923 года происходили даже бунты в т. наз. “чёрном рейхсвере” под национал-коммунистическим флагом: “революционной борьбы с оккупантами”» [С.С. Ольденбург «Нехитрые извороты» // «Возрождение» (Париж), 1937, 4 июня, с.2].

В Берлине С.С. Ольденбург интересовался немецкими правыми политиками и посещал их лекции. Встречая среди них представление о Франции как о извечном враге, который всегда хочет подчинить себе Германию, Ольденбург считал что такие мнения являются «предвзятым и односторонним истолкованием сложного исторического процесса. Военные годы приучили относиться скептически к подобным построениям». Вспоминая об этом через 10 лет в статье «Обоюдоострые доводы», Ольденбург указывал что такие настроения разжигают взаимную вражду вместо необходимого для взаимного благополучия её устранения(«Возрождение», 1933, 24 октября).

Большевики в 20-е разыгрывали ровно ту же реваншистскую карту, что и нацисты, из-за её пропагандистских выгод. Однако тогда им не удалось ею воспользоваться, среди немцев, как считает Ольденбург, произошёл психологический перелом против разрушительной революции в пользу действенных мер экономического восстановления.

В ЦК Народно-Монархического Союза Е.А. Ефимовский ушёл в отставку и С.С. Ольденбург был избран новым председателем НМС. В ЦК входили также Н.Н. Чебышев и В.В. Шульгин.

Под псевдонимом Русский, Ольденбург прислал в финляндскую газету критику статьи Г.А. Ландау в «Руле». Признавая отсутствие полного сходства современности с феврализмом, главным образом, отсутствие мировой войны, Ольденбург указывал и на некоторые общие черты. «Германское образованное общество, конечно, издавна правее русского. Но ведь и русское в 1917 г., правело очень быстро, его отношение к большевикам было вполне определённое! Сочувствие Корнилову явилось в нём почти всеобщим. Но и там, и тут – безысходный тупик внешней борьбы приводил и приводит многих в состояние недоумения и какой-то апатии; здоровые силы сопротивления – ослаблены» [Русский «1917=1923? (письмо из Германии)» // «Русские Вести» (Гельсингфорс), 1923, 1 сентября, с.3].

13 сентября 1923 г. С.С. Ольденбург прочитал доклад «Торгово-промышленный класс в национальном движении» вечером на Нюрнбергштрассе, 40.

Для кн.VI-VIII «Русской Мысли» за 1923 г. С.С. Ольденбург приготовил к 9 октября ещё один политический обзор, говоря о некоторой экономической стабилизации в СССР. Публичную капитуляцию перед большевизмом патриарха Тихона, напечатанную после формального освобождения его от ареста до суда, Ольденбург счёл написанной «явно не им самим». В Русском Зарубежье он отметил тягу к переезду во Францию из-за наличия там рабочих мест и усугубляющейся разрухе в Германии. Блуждание по разным странам «обогащает опытом, — тех кто умеет смотреть, и, не давая нигде врасти в “туземную” жизнь, препятствует денационализации», сохраняя русскость более, чем в СССР. В обзоре европейской политики Ольденбург описал немецкие правящие круги согласно системе политических координат: президент Фридрих Эберт правее своей социал-демократической партии, канцлер и министр иностранных дел Штреземан опирается на левых, благодаря чему получает сравнения с Муссолини. Министр обороны Гесслер – правый демократ. Перспективы правых сил в Германии оказывались туманны, учитывая зловещую путаницу с нелепым именованием социалиста Хитлера крайне правым, а не левым радикалом, которая позволяла обманывать многих националистов и усиливать уклон в пользу левых сил.

С.С. Ольденбург точно описал ситуацию в русском национально-монархическом лагере: «при отсутствии разногласий относительно средств борьбы, старые счёты и взаимные подозрения затрудняют реальное объединение. Быть может, до момента начала непосредственных действий, выявление сговора и не есть необходимость. Но следует избегать всего, что углубляет расхождение». Не обвиняя прямо РНК, он охарактеризовал руководящий принцип либералов: «особенно вредной является агитация таких групп, которые, прикрываясь общенациональными целями, весь пафос борьбы сосредотачивают не на большевиках», ана более правых монархистах. Эту деятельность РНК и «Руля» Ольденбург назвал работой на разложение, которая «заслуживает самого резкого отпора». Тем самым явно показан разрыв Ольденбурга с худшими традициями партий октябристов и к.-д., которые именно такой тактики придерживалась.

Такое неприятие было взаимным. А.С. Изгоев, тоже не называя прямо работы С.С. Ольденбурга, выступил против религиозной и политической идеализации Императора Николая II, когда был издан украденный дневник Царя. Изгоеву тогда не понравилась фраза Бердяева, указавшего в лице убитого Государя на русский религиозный тип. Но главным автором, выступавшим тогда в защиту памяти Святого Царя, с разъяснением правомочности и даже спасительности для России его политической роли, был С.С. Ольденбург. Основные претензии явно летели в его адрес, неосторожная фраза Бердяева использована лишь как формальный предлог: «не следует заниматься идеализацией его поступков и деяний». Однако, в отличие от С.С. Ольденбурга, противник Белого Движения и русских монархистов, А.С. Изгоев не сумел обосновать свою критическую позицию. Дело в том что дневник Государя не содержал в себе политических идей и фактов Царствования, не будучи для этого предназначен. Следовательно, приписывая дневнику то, чего в нём никогда не было, Изгоев совершал огромную источниковедческую ошибку. Издание отрывков из дневника, появившегося после первой написанной С.С. Ольденбургом биографии Царя, подтверждало новыми данными справедливость выводов русского историка, а вовсе не опровергало. Проигнорировав исследовательские выводы Ольденбурга, Изгоев ошибся, предлагая собственный недостоверный психологический портрет. Уровень предлагаемой им критики донельзя слаб: «Государь читает вороха подносимых ему бумаг, делает на них пометки в духе отца и думает, что в этом и состоит управление государством» [А.С. Изгоев «Вредная идеализация» // «Руль» (Берлин), 1923, 20 октября, с.3].

Поразительно легкомысленное интеллигентское самомнение, опирающееся на произвольные фантазии при отсутствии стремления хотя бы отдалённо уловить реальное содержание русской политики, которой Император Николай II посвятил всю свою жизнь, в отличие от бывшего марксиста Изгоева, пописывавшего в газету «Речь». Изгоев входил в основанную П.Б. Струве Лигу русской культуры в 1917 г. и мог тогда столкнуться с Ольденбургом-мл. Исследовательские старания С.С. Ольденбурга несопоставимы с А.С. Изгоевым, отсюда и полная противоположность выводов, и качественная пропасть между их сочинениями.

Той же глубины выпады А.С. Изгоева 27 октября против ВМС, будто бы правые монархисты составляют списки кого им надо «в первую голову повесить», «там твёрдо стоят, что злейшие и опаснейшие революционеры, это Родзянко, Гучков, Струве и Милюков, Сазонов и Маклаков», «с крайне правой брызжут на всех слюной, ищут жидо-масонов» (что задевает масонские статьи С.С. Ольденбурга, но противоречит его сотрудничеству с П.Б. Струве).

Про ноябрьский путч Хитлера Ольденбург написал сначала для журнала «Русская Мысль» и потом многократно повторял те же факты, не меняя их оценок: «Баварское католическое правительство, в целях поддержания порядка, назначило верховным комиссаром бывшего премьера фон Кара, известного своими правыми убеждениями». Социалист Хитлер пытался свергнуть того кто был «правоверным баварским монархистом», тогда как фон Кар «объединял в своём лице различные правые тенденции». «Этот старый баварский чиновник сыграл, поистину, историческую роль. Об его хитрость и упорство сломился хитлеровский бунт». Фон Кар обманул Хитлера и не перешёл на сторону Людендорфа, как тот рассчитывал. Без войск правительства уличное выступление национал-социалистов было обречено. В статье Ольденбурга приводится также характеристика Хитлера после поражения: «он пребывал в состоянии полной прострации, которая всегда наступает у него после срыва нервного подъёма». «Можно думать, что Хитлер находился в плену своих “наитий”, и что он пошёл на бунт в 1923 году, действительно, только в надежде на чудо. Остался ли он по существу тем же в 1932 году? Нет ещё данных для ответа на этот вопрос…» [С.С. Ольденбург «“Хитлер захватил власть” (из германских воспоминаний)» // «Возрождение», 1932, 27 августа, с.2, 5].

Генерал Н.А. Епанчин, чьи воспоминания опровергают абсурдную либеральную мифологию о тесной связи белоэмигрантов с нацистами, тоже хвалит: «Карр был убеждённый монархист, очень умный и культурный человек». В «Русской Мысли» С.С. Ольденбург написал, что путч Хитлера обострил «рознь» между НСДАП и правыми немецкими союзами.

19 ноября 1923 г. в Лицеум-клубе С.С. Ольденбург выступал с докладом «Добровольческая армия и Европа» в честь годовщины основания движения. Ему сопутствовали И.А. Ильин и Н.Д. Тальберг. По утверждению Ольденбурга, «союзники с самого начала не поняли смысла Добровольческой Армии, и интересовались и поддерживали её лишь постольку, поскольку это с их точки зрения могло содействовать победе в мировой войне; никакой интервенции вопреки обычному большевистскому утверждению со стороны большевиков, не было».

Выход летнего тома VI-VIII журнала «Русская Мысль» задержался, и к 27 ноября Ольденбург добавил к своему политическому обзору дополнительную страницу о судебном деле по убийству Воровского и расчёту большевиков на революцию в Германии. В том же выпуске под псевдонимом Русский можно найти рецензию на сборник «Русские в Галлиполи» от 18 авторов. В редакционную комиссию входил П.С. Савченко – в будущем биограф Царской Семьи. За полной подписью С.С. Ольденбурга опубликована ещё одна рецензия, на вышедшую в Берлине книгу Б.Я. Владимирцова «Чингис-Хан». Приводя пример из съезда представителей партии к.-д., С.С. Ольденбург выступает против западнического чистоплюйства: «какими глубоко европейскими были наши представления об истории и как чужды среднему русскому интеллигенту образы истории Востока». Похвалив ценное содержание книги, автор отзыва не одобрил использование издательством Гржебина советской орфографии. В журнале далее опубликован ещё один рекомендательный отзыв С.С. Ольденбурга, на несколько книг и брошюр про НЭП.

13 декабря «Руль» сообщал, что С.С. Ольденбург предоставит для Русского национального студенческого союза доклад «Финансовый и земельный вопросы французской революции». Сопоставления 1917 и 1789 г. планировали также произвести М.А. Таубе и Б.В. Свистунов.

18 января 1924 г. в берлинском Литературном клубе прошло обсуждение выступления Е. Кусковой на тему «Мысли о революции». С.С. Ольденбург заявил, что «необходимо осознать происшедшее несчастье и какая доля вины в этом интеллигенции», «посеявшей немало вредных идей» [«Время» (Берлин), 1924, 28 января, с.2]. По газетному отчёту «Руля», Ольденбург обвинял Кускову в смешивании понимания революции и её оправдания, хотя отрицание революции возникает, «именно проанализировав события, тщательно изучив детали. Революцию нельзя оправдать, как нельзя оправдать японское землетрясение». Воспроизводя суждения Ольденбурга, «Руль» ещё раз сделал упор на сравнении со стихийным бедствием, умалчивая о прямых обвинениях в адрес интеллигенции и левых идей.

В берлинском аэроклубе 31 января Н.Е. Марков читал доклад «С чем вернёмся в Россию», где одобрительно ссылался на новый роман Краснова «Понять – простить»: «мы многое должны будем простить». «Маленькие люди дразнили зверя из бездны, а когда он вылез, то пожрал их». Весьма показательными Н.Е. Марков посчитал данные советской партийной переписи, показавшей, что только 20% членов партии имели отношение к рабочим и крестьянам. Основной силой красных оставались интеллигенты. В ходе доклада он призывал жертвовать в казну Великого Князя Николая Николаевича. «Нужны люди и деньги. Люди есть, денег мало». Планировалось, что деньги пойдут на содержание армии, с которой белоэмигранты вернутся в Россию [«Сегодня» (Рига), 1924, 5 февраля, с.4].

С.С. Ольденбург 16 февраля выступил в Берлине с докладом «Французская революция, легенда и действительность». По его словам, многие факты о революции до сих пор не установлены, вроде точного числа жертв террора. Оценивая сословные привилегии Королевской Франции, С.С. Ольденбург находит их незначительными. Основному населению они наносили ущерб в результате революционных спекуляцией на ложной идее равенства, «только психологический, а не реальный». Ольденбург сослался на убедительный вывод многих учёных, «что революции вовсе не являются следствием угнетённого состояния народа, а наоборот совпадают с периодом экономического подъёма». Общее у 1789 и 1917 Ольденбург нашёл главным образом в мифологической составляющей. В ходе обсуждения доклада К.И. Зайцев и П.Б. Струве высказали более критическое мнение о Монархии и положительных последствиях революции и бонапартизма. Что логично для их соглашательской позиции либерального “центризма”, сравнительно с крайне правым Ольденбургом.

Даже китайские коммунисты не торопятся с положительной оценкой французской революции 1789 г. Широко известным стало высказывание Дэн Сяопина: «пока ещё слишком рано делать выводы» [А.А. Терентьев «Эпоха Обамы» М.: Алгоритм, 2012, с.132].

19 февраля и неделей ранее на семинаре П.Б. Струве был выслушан доклад С.С. Ольденбурга «Денежное обращение в период французской революции». «Руль» сообщал об использовании автором обширного материала и прослеживании использования всех видов бумажных знаков до 1797 г. По отверждению Ольденбурга, от введения бумажных денег «в выигрыше не остался никто. Но для деятелей революции бумажные деньги оказали психологическую поддержку: вооружившись печатным станком они решили, что власть обеспечена средствами». В обсуждении доклада участвовали А.И. Изгоев, К.И. Зайцев. П.Б. Струве подвёл итог насчёт катастрофических последствий выпуска необеспеченных денег.

П.П. Сувчинский обращался к Савицкому 28 февраля 1924 г.: «из Вернадского можно сделать отличного евразийца. Каково его отношение к С.С. Ольденбургу? Неужели они и внутренне близки друг к другу?». Из этого пассажа следует, что монархические воззрения С.С. Ольденбурга крайне нежелательны для евразийцев [П.Н. Савицкий «Научные задачи евразийства. Статьи и письма» М.: ДРЗ, 2018, с.309, 568, 595].

Близость с младшим Вернадским неизбежно возникала в силу давности их знакомства, ввиду дружбы их отцов. В 1933 г. Ольденбург приготовит перевод на французский язык книги Г.В. Вернадского. П.Н. Савицкий в Праге станет противником Власовского Движения и будет молиться за победу сталинизма, который в 1945 г. упрячет его в лагеря на 10 лет.

Относительно типичных заблуждений евразийцев, вполне верно отозвался критик социализма Билимович в «Русской Мысли» за 1922 г.: «как ни искренен Г. Флоровский в своей ненависти к большевикам, но трудно придумать что-либо более приятное для нерусских главарей большевизма и вместе с тем более ложное, чем утверждение, что предательская революция – русская по своему происхождению и что в ней раскрывается русская правда» [А.Д. Билимович «Труды» СПб.: Росток, 2007, с.370].

Г.В. Флоровский на это отвечал, что объясняя фактические истоки происхождения революции, он не давал ей положительной оценки. Т.е. закономерность распространения революционных идей и предпосылок правильнее понимать как антинациональную данность движения.

П.П. Сувчинский назвал Ленина народным героем, равным о. Иоанну Кронштадтскому. Не задумываясь ни минуты, он предпочитал комсомол Ф.М. Достоевскому. П.Б. Струве вполне точно выразил задачу евразийцев, являющихся предметом поклонения современных советских или либеральных (не отличить) литературоведов, как Д.П. Мирский: «объедаться большевицкой гнилью и угощать ею других, приплясывая и притоптывая». В борьбе с наглой просоветской политизацией культуры хорошо проявил себя и М.П. Арцыбашев, заклеймивший Мирского «вымазанным в навозной жиже большевиком» [М. Ефимов, Д. Смит «Святополк-Мирский» М.: Молодая гвардия, 2021, с.292, 367, 374, 378].

Красные отзывались об Арцыбашеве подобным образом, ненавидя его выдающееся дореволюционное творчество и эмигрантскую публицистику: «оказался в лагере самых диких, самых черносотенных эмигрантов» [П.С. Коган «Арцыбашев» // «Вечерняя Москва», 1927, 4 марта, с.3].

А. Бенуа писал в дневнике в июне 1923 г. что С.Ф. Ольденбург предлагал «послать телеграмму верховному вождю Ленину с пожеланием выздоровления». На смерть Ленина С.Ф. Ольденбург отозвался тирадой о его гениальности на съезде советов от имени секции научных работников. Гениальность мысли Ленина заключалась в том, что государство должно поддерживать науку. «Это свойственно только гениальным людям». Такими же нелепыми славословиями были забиты все советские газеты.

Поведение С.Ф. Ольденбурга жители СССР называли непомерно усердным пресмыкательством. «Ну, хочешь хвалить — хвали. Но зачем же Владимира Ильича называть «Ильичем»? Этого от него никто не требует» [К.И. Чуковский «Собрание сочинений» М.: Агентство ФТМ, 2013, Т.12, с.259]. Сверхподлым назвал поведение С.Ф. Ольденбурга, среди других советских академиков, И.С. Шмелёв [«Переписка двух Иванов» (1927-1934). М.: Русская книга, 2000, с.166].

Академик В.Н. Перетц 10 января 1924 г. в письме к монархисту А.И. Соболевскому назовёт его «блудливым кадетом». Но за такие заслуги его именем в СССР назовут пароход «Академик Ольденбург».

В действительности жителей СССР совершенно не удовлетворяло правление Ленина, в том числе и его забота и научных учреждений. «Увы, нельзя скрыть того факта, что немалое число наших ученых соблазнилось и воспользовалось командировками для бегства с родины», – сожалел С. Ф. Ольденбург [М. Поповский «Управляемая наука» Лондон, 1978, с.147].

В переписке с М. Горьким С.Ф. Ольденбург поругивал за организацию репрессий Г. Зиновьева, которого они оба недолюбливали.

В 1924 г. С.Ф. Ольденбург вычищал из сочинений своих коллег-учёных упоминания «Императорской» Академии Наук, и такие ныне непозволительные выражения как «приснопамятный архимандрит» [И.П. Медведев «Судьба учёного: Владимир Николаевич Бенешевич» М.: Языки славянской культуры, 2020, с.184].

Далее С.Ф. Ольденбург постоянно принимал участие в пропагандистских акциях, прославляющих советский интернационализм, с обещаниями превратить инородческие республики в страны с цветущей культурой [О.Г. Сидоров «Максим Аммосов» М.: Молодая гвардия, 2017, с.152].

Замаскированное под независимое, немецкое издание статей советских академиков рекламного характера, включая очерк С.Ф. Ольденбурга, рецензент назвал фальшивым, нечестным и недобросовестным [С.Т. «Das heutige Russland 1917-1922» // «Руль» (Берлин), 1924, 1 октября, с.5].

С.С. Ольденбург в статье «Упорство и непреклонность», присоединяясь к призыву генерала Краснова жертвовать в Фонд Спасения Родины для Великого Князя Николая Николаевича, отозвался о смерти Ленина иначе, чем его отец. «Упорство и непреклонность человеческой воли – огромная сила. Мы видели на примере наших врагов, как много может сделать даже воля, направленная ко злу, к достижению невозможного. Кто думал о том, что Ленина будут хоронить на Красной площади, когда он присылал свои статьи из Швейцарии в Петербург в газетку «Правда»? И однако эти позорные торжества были! – Насколько же должна быть неодолимее – упорная воля, направленная к добру!». Ради важнейшей цели борьбы с большевизмом С.С. Ольденбург предлагает приглушить внутренние споры между русскими и «отложить споры с другими народами» [«Наше будущее. Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Николаевич», 1924, с.6-7].

По-видимому, об этом издании критически отзывался А.В. Карташев, всё ещё заботящийся о том чтобы привлечь на свою сторону демократов ценой поношения монархистов: «до последнего интервью вел. кн. Николая Николаевича политический лик его перед широким общественным мнением в значительной мере освещался дурного тона брошюрой генерала Краснова» [«Вестник Русского Национального Комитета» (Париж), 1924, 1 июня, №9, с.11].

Этот удар нанесён не только П.Н. Краснову, чтобы ослабить его положительное влияние на Великого Князя, но и С.С. Ольденбургу, подписавшемуся под той же брошюрой.

Такой враждой к правым монархистам подлинную плохую политическую услугу время от времени продолжал оказывать в своих изданиях немощный РНК. Относительно постановлений съезда 1921 г., на которые постоянно ссылались представители РНК, призывая объединиться всех, «кто порвал со старой Россией», враги монархистов получали исчерпывающий  ответ: «могущество, величие и военная слава были именно у этой “старой” России, у “новой” же нет ничего – с эпохи бездарных авантюристов временного правительства до эпохи талантливых палачей русского народа Лениных и Троцких». Поэтому любой сторонник феврализма всегда является пособником и большевизма, ибо «с февраля 1917 г. происходит один революционный процесс, протекает всё одна и та же революция» [Капитан Александр Комаров «Ответ инвалида Гражданской войны на парижские совещания “общественных деятелей”» Константинополь, 1921, с.6-8].

РНК тут действовал заодно с «Последними Новостями», которые пытались скомпрометировать В.К. Николая Николаевича, осуждая мнимое германофильство Краснова. Им отвечал Виктор Ларионов: «атаманом выбрали казака Петра Краснова, выбрали его как самого умного, храброго, честного, как самого большого умом и сердцем казака». «Велика заслуга генерала Краснов в том, что он защитил свою Родину от нашествия иноземцев», «Дон мог продолжать борьбу с красными, тыл добровольцев был сохранён» [«Новые Русские Вести» (Гельсингфорс), 1924, 8 февраля, с.2-3].

В.В. Добрынин, несправедливо критиковавший П.Н. Краснова за монархическую политику, в апреле 1922 г. в письме А.К. Келчевскому признавал: «Краснов являлся лицом, стоящим на голову выше всех деятелей юга России. Так я больше конкурентов ему и не видел. Слабая сторона его была — неуклонное стремление к восстановлению старого и плохой подбор сотрудников» [«Культурное и научное наследие русской эмиграции в Чехословацкой республике» СПб.: Нестор-История, 2016, с.66].

Н.Н. Чухнов в 1924-1925 г. в Белграде издавал одноимённую с приведённой брошюрой, газету «Наше Будущее», где также печатались П.Н. Краснов и С.С. Ольденбург.

На Великого Князя Николая Николаевича в связи с докладами Н.Е. Маркова в Берлине набросилась «Еврейская Трибуна» с откровенной ложью, будто газеты и журналы монархистов, поддерживающих его, «носят явно погромный характер» [«La Tribune juive» (Paris), 1924, 10 mars, p.3].

На выпуске кн.IX-XII «Русской Мысли» за 1923-1924 (Прага-Берлин) оборвалось издание журнала П.Б. Струве. Последний политический обзор С.С. Ольденбурга напоминает формулу, в справедливости которой был убеждён сам Ленин: «или европейская революция – или падение советской власти». Неудача мировой революции означала и непременное поражение большевиков в России. Оставалось этого дождаться. «Политические векселя имеют ту особенность, что никогда не знаешь срока их предъявления». В свою очередь, большевики хотят успеть воспользоваться тем что у них есть на данный момент: «они всемерно стараются переделать русский народ на свой образец», «уродуя часть молодёжи, сгибая спины уцелевших интеллигентов». По наблюдению Ольденбурга, пока у компартии было недостаточно сил, чтобы добиться своего и превратить русских людей в советских через организацию «систематического давления на весь народ» (но чем дольше существовал СССР, тем это тоталитарное уродование русской культуры всё более разрасталось, продолжая встречать естественное отталкивание в национальном духе. Очень выразительно, например, как в советском фильме «Три дня Виктора Чернышева» в 1967 г. говорится об организации комсомольских собраний среди рабочих: «половину приходится по цеху вылавливать, как шпионов, сторожей вон ставишь, двери на замок запираешь»).

В обзоре С.С. Ольденбург изложил как компартия пыталась укрепиться через чистки рядов и как развивалась внутрипартийная дискуссия с жалобами на бюрократизацию, чрезмерностью которой отличается социалистический этатизм. Трудно согласиться с утверждением Ольденбурга: «если бы Ленин умер раньше – Россия, быть может, уже была бы освобождена, и миллионы жизней не были бы загублены даром». Невозможно отрицать роль личности в истории, но эта роль находится в определённых рамках. Ленин мог бы никогда и не рождаться, как Хитлер, но основной ход событий от этого не изменился бы. Сравнительно ранняя смерть Свердлова, в разгар гражданской войны не спасла, ни миллионов, ни тысяч. Огромная ошибка видеть проблему в людях, а не в идеях (это прямо касается и заблуждений персонификации в оценке путинизма, когда понимание сути большевизма начисто отсутствует).

В остальном С.С. Ольденбург справедливо отверг культ Ленина, назвав чествование его похорон безвкусной шумихой. Помимо переименования Петрограда предлагалось, например, превратить понедельник в лениндень. Назначение Рыкова на место Ленина в СНК Ольденбург объяснил обманной тактикой: «“на виду” должны быть русские».

В Зарубежной России основными событиями Ольденбург назвал основание Фонда Спасения России и подписание совещанием Императорского Дома призыва Великому Князю Николаю Николаевичу встать во главе национального движения. «Один В.К. Кирилл Владимирович не подписал протокола».

4 марта 1924 г. С.С. Ольденбург представил Русскому Национальному Студенческому Союзу доклад «Французская и Русская Революция», о хозяйственном распаде и восстановлении в пору революции. Интенсивный рост промышленности перед 1789 г. опровергает левые пропагандистские тезисы, будто Монархия препятствовала развитию капитализма. Значительным преимуществом Королевства Ольденбург называет и низкие налоги – «10% национального дохода – гораздо меньше, чем в современном государстве». Намеренной революционной ложью оказывается и легенда об расточительности Двора. «Действительная сумма сверхсметных расходов двора была по сравнению с дефицитом, ничтожна: 15 милл. За 4 года». «Экономические итоги революции сводятся к разорению страны». Земельный передел во Франции, как и в 1917 г., дал очень мало земли крестьянам.

7 марта в Литературном клубе проходило выступление Н.М. Волковыского с участием С.П. Мельгунова, о М. Горьком и советской литературе. На собрании вновь мог присутствовать Ольденбург, но в этот раз его реплики не отмечены в печати.

Подписанная С. в «Руле», 9 марта появилась небольшая рецензия на сборник «Штурм небес. Чёрная книга», составленный А.А. Валентиновым, с предисловием П.Б. Струве, о советских антирелигиозных гонениях.

О прекращении С.С. Ольденбургом временного исполнения обязанности председателя Народно-Монархического Союза стало известно 22 марта. ЦК НМС был переведён из Берлина в Париж. Всего полгода он стоял во главе НМС, который попадёт в очень плохие руки противников ВМС.

24 марта С.С. Ольденбург читал ещё один доклад в зале аэроклуба на вечере Русского Общественного Собрания в Берлине. «На собрании выступали вожди монархистов Тальберг, Масленников, С. Ольденбург и “сам” Марков». Н.Е. Маркова приветствовали шумными аплодисментами, он предостерегал от Лиги Наций — «это еврейский заговор против человечества!» и демократического “самоопределения”: «теперь в России 29 республик и желавшие самоопределения чиновники изучают 29 языков» [«Сегодня» (Рига), 1924, 29 марта, с.3].

По сообщениям «Сегодня», Н.Е. Марков разъезжал по Европе, собирая деньги в Фонд Спасения России, спешить с реставрацией также призывали П.Н. Краснов, А.Ф. Трепов, А.Н. Крупенский. 15 мая 1924 г. римская резидентура ГПУ сообщала: «Н.Е. Марков, читая свои лекции, находится постоянно в разъездах со всеми странами». Берлинская резидентура сообщала, что за Великим Князем Кириллом Владимировичем не идут из-за истории 1 марта 1917 г.

На собрании Торгово-Промышленного Союза 17 апреля 1924 г. С.С. Ольденбург прочёл доклад о валютных катастрофах, возникающих из-за принятия ошибочных политических решений насчёт печатания необеспеченных денег. Были рассмотрены немецкий, австрийский, польский, советский примеры.

В середине мая в Париже состоялась вторая конференция НМС, под председательством Н.В. Савича. На ней была принята идеологическая декларация о принципах правовой монархии. В ЦК НМС были избраны Н.Н. Шебеко, Н.В. Савич, Е.П. Ковалевский, Вл. Гурко, С.С. Ольденбург, Н.Н. Львов, Л.И. Львов, Л.И. Новосильцев и др. Потеря главенства С.С. Ольденбурга сразу дала о себе знать. Конференция постановила отказаться от признания лидерства ВМС. Только по настоянию правого крыла НМС было внесено в резолюцию дополнение «о готовности работать с ним дружно». Однако это желание С.С. Ольденбурга не будет исполнено новым правлением НМС.

25 мая С.Л. Франк в Берлине читал доклад «О консерватизме и радикализме – истинном и ложном». Ольденбург принимал участие в прениях, а также правый А.М. Масленников, евразиец Н.Н. Алексеев, социалист Ст. Иванович. Направление доклада соответствовало содержанию сочинения Франка «Крушение кумиров» о несостоятельности прежних идеологических систем. Реплики Ольденбурга не приведены в газетном отчёте.

В «Руле» 31 мая появилась письмо в редакцию С.В. Маркова, озаглавленное «О попытках освобождения царской семьи» в ответ на хвалебную рецензию милюковских «Последних Новостей» о книге следователя Н.А. Соколова. С.В. Марков объяснял, что, отправленный в Тюмень по заданию А.А. Танеевой и Н.Е. Маркова, вступил в тюменский красный эскадрон в целях конспирации, а не по приказу Б. Соловьёва. С.В. Марков, вернувшись из Тюмени, где ему угрожало разоблачение, обратился в немецкое консульство в Петрограде с типичными для многих верноподданных ходатайствами за Царскую Семью (когда Екатеринбургское злодеяние уже совершилось). Тем самым выявлялась полная несостоятельность обвинений в адрес русских монархистов от Н.А. Соколова и его сторонников в леволиберальной прессе. Необходимые объяснения по этому поводу С.В. Марков уже давал в 1921 г. П.П. Булыгину, помощнику Соколова.

Книге следователя Н. Соколова, кроме «Еврейской Трибуны», обрадовались практически все левые газеты, пересказывая наиболее недостоверные части его публикации, направленные против русских монархистов [Книжник «Тень Распутина (по материалам Соколова)» // «Сегодня» (Рига), 1924, 8 апреля, с.2].

Основной обзор для последнего номера «Русской Мысли» 1924 г. С.С. Ольденбург заканчивал ещё к 1 апреля, но ещё через два месяца задержки 26 мая пришлось дописывать прибавление про 13-й съезд РКП: «крушение надежд на “эволюцию” становится всё очевиднее». В Европе окончательно всё стабилизировалось: «последняя надежда Радека – хитлеровский бунт – задушен в зародыше – силами самих же правых» (как можно убедиться, идея, что большевики пользовались НСДАП как ледоколом мировой революции, очень давняя). С.С. Ольденбург также предупреждает, насколько опасна мысль об использовании с.-д. партии против большевиков. Несмотря на их ссоры, рост с.-д. ведёт к усилению левых партий в целом. «Шаг навстречу с.-д. был бы шагом к коммунизму».

В августе 1924 г. ВМС исключил из монархического движения генерала И.Н. Толмачёва, бывшего Одесского градоначальника, после опубликования им в немецкой газете клеветы на Царя и Царицу, которую, по выражению правой газеты «Старое Время», «теперь, после раскрытия всей правды, постеснялись бы написать и более добросовестные левые публицисты».

В «Руле» 7 августа печаталось письмо из Гамбурга, подписанное «Русский», о праздновании 125-летней годовщины рождения А.С. Пушкина. Оно вполне может не принадлежать С.С. Ольденбургу. Скорее всего, этот псевдоним не использовался им в «Руле», только в более правых газетах. Мотивировка у писания о событии в Гамбурге тоже самая спорная.

Не установленным является и авторство S. 17 августа в «Руле» он снова временно заступил за написание недельного обзора, что в эмиграции станет основным занятием С.С. Ольденбурга в «Возрождении». После открытой поддержки ВМС, его статьи за полной подписью уже не появлялись в «Руле», но анонимное сотрудничество могло быть взаимовыгодным, не нарушая политической репутации сторон. S. рассказывает о репарационном вопросе на Лондонской конференции. Упоминается поддержка большевиков со стороны хорватского крестьянской партии в «Юго-Славии» (позднее Ольденбург писал название страны иначе, в мае 1925 г. С. писал про «Югославию»). 24 августа S. оспаривает успехи советской дипломатии, поскольку новые соглашения с Англией малосодержательны. Разница в написании Королевства С.Х.С. даёт основания считать, что псевдонимом S. пользовался не Ольденбург.

Летом 1924 г., по воспоминаниям А.С. Гершельмана, подошли к концу средства на издание «Двуглавого Орла», о чём его предупредил А.А. Ширинский-Шихматов.

Продолжилась рассылка не поступавшего в продажу менее презентабельного еженедельного «Вестника Высшего Монархического Совета», на который эмоционально-взвинченно обрушился, занимаясь мало убедительным сведением личных счётов, военный министр Сухомлинов. «По наружному виду это какой-то жалкий листок, неопрятный не только по облику, но и по внутреннему своему содержанию. Последнее до того убого и неразумно, что на “монархический” орган не похоже» [В.А. Сухомлинов «Великий Князь Николай Николаевич (младший)» Берлин, 1925, с.99].

В.А. Сухомлинов, обладая значительным военно-политическим опытом, не употребил его в эмиграции на благотворное развитие русского монархического движения и исторического познания. Реальная справедливая ценная критика Великого Князя в воспоминаниях Сухомлинова помещена им глубоко в тень преувеличенно-неубедительных произвольных обвинений его в гибели целой Российской Империи. Подобным поведением Сухомлинов только затруднил реабилитацию своего честного имени в глазах белоэмигрантов. Вместо разоблачения совокупности лживых революционных легенд, Сухомлинов опровергает лишь те, что затрагивают его персонально. Такой подход не назвать наиболее разумным. Пример Высшего Монархического Совета и лично С.С. Ольденбурга оказывается значительно полезнее.

16 августа 1924 г. во Франции Владимир Вернадский записал возмутившее его наблюдение, как высоко русская белоэмигрантская молодёжь ставит политическую элиту Российской Империи, понимая её огромное превосходство над советскими террористами. «Сейчас ничего не знающая молодёжь идеализирует министров – точно так же, как многие честные люди, как С.С. Ольденбург, искажают истину в своей фантастической реабилитации Николая II. И эти министры последних лет – да и раньше – Горемыкин, кн. Н. Голицын, Протопопов, Щегловитов – какой ужасный подбор!» [В.И. Вернадский «Дневники 1921-1925» М.: Наука, 1999, с.170].

Прекрасно, что имена И.Л. Горемыкина и С.С. Ольденбурга оказались тут соединены для обоюдного взаимозависимого свидетельства против легкомысленных самооправданий Вернадского за его службу коммунистическому тоталитаризму. Ничего не знал о русской бюрократии и личности Святого Царя в своём учебно-интеллигентском информационном пузыре именно В.И. Вернадский, в чём сейчас легко убедиться, посмотрев перечень исторически недостоверных записей в его дневниках за годы существования Российской Империи. С.С. Ольденбург начал разбираться в том как всё было на самом деле, сопоставляя массив данных, которого прежде не было у отдельного человека. Таким способом, отделяя фактические свидетельства от революционной лжи, С.С. Ольденбург приблизился к правде, а отнюдь её не исказил.

Всестороннему историческому исследованию, начатому С.С. Ольденбургом, Вернадский противопоставил свои поверхностные эмоциональные самоощущения: «было ясно, что вокруг царя – пустое место». В том и проблема, что ослепление глупыми мифами воспринималось такими представителями партии к.-д. и соглашателями с большевиками как нечто само собой разумеющееся. Никто из врагов Императора Николая II не потрудился установить, кем же был И.Л. Горемыкин в действительности.

При написании «Царствования» С.С. Ольденбург не располагал полноценной биографией И.Л. Горемыкина и потому ограничился краткими вводными данными на 1895 г.: «считался умеренным либералом, но у него не было своей ярко выраженной программы, и он всегда оставался глубоко лояльным, но несколько пассивным исполнителем воли монарха». Проведя всестороннее изучение личности И.Л. Горемыкина, теперь следует уточнить, что репутация либерала создавалась людьми, не близкими Ивану Логгиновичу, которые недостаточно понимали его или же не разбирались в надлежащей политической терминологии. И.Л. Горемыкин никогда не считал себя либералом и таковым в действительности не являлся.

Упрёк И.Л. Горемыкину за некую небольшую пассивность может быть принят, если счесть его за опровержение легенд о лени и бездеятельности русского министра. Лучше будет определить его качества как невозмутимую устойчивость и благоразумную умеренность. Справедливым можно назвать и отсутствие у И.Л. Горемыкина какой-либо специфической личной программы, которая в чём-то расходилась бы с программой Царствования Императора Николая II. Точнее будет сказать про общую программу Николая II и Горемыкина, логически определяемую единством монархических идейных принципов. Не обладая достаточными сведениями для характеристики И.Л. Горемыкина до 1895 г., анализ его дальнейшей фактической политики за разные годы С.С. Ольденбург представит далее достаточно верно, опираясь уже не на слухи о репутации, а на фактические действия министра.

Вернадский с 1906 г. получил опыт внешних наблюдений в Г. Совете, где ему казалось по несходности сторон: «я попал в дурное общество». Действительно, между ними не могло найтись ничего общего, если сравнительно с культурностью русского дворянства и его христианской нравственностью, Вернадскому показалась предпочтительнее «моральная беспринципность и жестокость» интернационалистов, истребителей русского народа, о которых 19 июля 1924 г. сам Вернадский писал в Париже: «ещё в 1921 г. С.Ф. Ольденбург думал, что немногие из нас переживут и не погибнут».

Можно сравнить с тем что в самый разгар феврализма, к середине октября 1917 г. будущий идеолог Белого Движения при Колчаке и Дитерихсе, Д.В. Болдырев написал о принципах Самодержавной России: «только примитивному взгляду популярно-революционных брошюрок наша бюрократическая и теократическая империя представлялась какой-то татарщиной, полонившей страну. Старая бюрократия, как орган целой системы церковно-полицейского благочиния, в общем боялась насилия, как скандала и шума». «Как бы ни относиться к империи, её великолепие и её внешнее очарование – несомненны. У чародеев же революции нет никаких чар» [«Русская Свобода», 1917, №24-25, с.11].

25 сентября 1924 г. С.С. Ольденбург принимал участие в состоявшемся в Праге 3-м съезде русских учёных белоэмигрантов и зачитывал доклад, который был замечен чекистской агентурой. «Руль», перечисляя профессоров и приват-доцентов, отнёс к ним и Ольденбурга. Что подкрепляет основания приписывать ему такие звания. В сообщении о съезде учёных от 29 сентября А.С. Изгоев упомянул что Ольденбург поддержал суждения А.Д. Билимовича о советском золотом червонце, конвертируемость которого размывается бумажными деньгами.

«Еженедельник» ВМС с подлинно-легитимистских позиций опроверг права Кирилла Владимировича на присвоенный им Императорский титул, поскольку факт убийства Царской Семьи юридически не установлен. Белое следствие не смогло обнаружить тела Николая II, Цесаревича Алексея и Великого Князя Михаила Александровича, а только собрать доводы в пользу их смерти, которые не дают легитимистских, действительно законных оснований для объявления их убитыми. Такая позиция, напоминал ВМС, была принята русскими монархистами сначала в Рейхенгалле, а потом на 2-м съезде в Париже.

7 октября в Праге открылся «Экономический кабинет» С.Н. Прокоповича, переведённый из Берлина. Председательствовал А.В. Пешехонов, Прокопович читал доклад о национальном доходе в европейских государствах, уверяя, будто ещё до войны наблюдался упадок хозяйственный упадок, доход падал во Франции и только в Российской Империи увеличивался. С.С. Ольденбург, П.Б. Струве, В.А. Косинский, Е.Е. Лазарев, С.С. Кон, Д.Н. Иванцов, П.Э. Бутенко, А.Ю. Вегенер, все без различия политических взглядов, считали что пессимистические оценки отсутствия роста дохода в Германии и Англии в довоенное время у Прокоповича ошибочны.

9 октября С.С. Ольденбург в Праге читал доклад «О валютной революции в Германии».

ВМС устраивал 12 ноября собрание монархистов в честь 30-летней годовщины кончины Императора Александра III. Барон Крюденер-Струве назвал 1880-е годы самой блестящей эпохой России. Что представляется не столь уж очевидным. Заслуженное одобрение Александра III не должно проводиться за счёт какого-то необоснованного превознесения одного его правления и незаслуженного принижения других.

При обсуждении наиболее убедительно опровергавшей кирилловский лже-легитимизм книги М.В. Зызыкина (поборника РПЦЗ) о. Сергий Булгаков в Праге 13 ноября 1924 г. подтверждал: «итак, идея православного царя есть церковно-догматическая идея. Церковь не потеряла и никогда не потеряет своих даров, и харизма царской власти всегда пребывает в сокровищнице церкви; я думаю, что православный царь есть постоянно искомое в недрах церкви, — но это не политическая, а чисто церковная идея». В.В. Зеньковский: «я совершенно разделяю то, что сейчас было высказано о. Сергием». Г.В. Флоровский: «догматический смысл царской власти настолько бесспорен, что незачем собственно ломиться в открытые двери» [«Братство Святой Софии. Материалы и документы 1923-1939» М.: Русский путь, 2000, с.51-52].

Признавая общий для христиан идеал Православного Царя и справедливо ставя религиозный смысл Монархии выше политического, эта группа выдающихся богословов, поддерживавшая митрополита Евлогия обоснованно критиковала лже-легитимистов. Однако они не обращали необходимого внимания, что желанная ими Христианская Монархия не может существовать при полном разрушении идеи монархии. Следовательно, политические цели являются путём её достижения. Отказ от ведения христианской политики ведёт к обеспечению политической победы врагов монархии и Христа. Поэтому даже если какие-либо монархисты не находились на высоте нравственного положения, всегда труднодостижимой, монархисты всё же способствовали поддержке и укреплению церковно-догматических идей, в отличие от своих врагов слева, ведущих к водворению пантеизма.

16 ноября 1924 г. в Берлине на Бюлов штр., 104 состоялось торжественное собрание в честь 7-й годовщины основания Добровольческой Армии. С.С. Ольденбург прочитал доклад, что только вооружённая борьба Белого Движения – единственный путь одоления коммунистического интернационала [«Русская военная эмиграция» М.: РГГУ, 2010, Т.5, с.159].

Там же, в помещении Гутман-зала 7 декабря зачитывали доклады о современном состоянии Европы С.С. Ольденбург, Л.И. Львов, А.С. Хрипунов, свои рассказы прочли С.А. Кречетов, И.С. Лукаш. В СССР Ольденбург отметил федеративное расчленение единства России и поиск опоры на интернационалистов в борьбе с русскими. «Ошибочно поэтому мнение Устрялова о победе русской великодержавной идеи». Ольденбург коснулся и экономического положения, выразив сомнения в возможности исполнения советского бюджета после отказа от экспорта хлеба.

Сообщая о смерти следователя Н.А. Соколова, всецело симпатизирующий ему либеральный «Руль» со слов «Вечернего Времени» туманно упоминал: «ему давали маленькое пособие, но требовали бездействия и молчания», а после выхода французского издания «Следствия» лишили пособия и «стали преследовать». Без указания, кто и как это делал. Пособие могло исходить от Императрицы Марии Фёдоровны, отказывавшейся верить в смерть Николая II.

В довольно ценных книгах 1-2 «“Царское дело” Н.А. Соколова и “Le prince de l’ombre”» (2021) историк С.В. Фомин почему-то продолжает поддерживать ничем не подкреплённую версию об убийстве следователя, вопреки прямым свидетельствам П.П. Булыгина и А.С. Резанова, тесно связанных с Н.А. Соколовым, о его проблемах со здоровьем и особенно с сердцем. Ни малейших подозрений у них эта смерть не вызвала. Однако «Руль» отмечал моментальное появление слухов, связанных с кончиной следователя. К ним наверняка относятся недостоверные вымыслы посторонних лиц о неестественной смерти Соколова.

В январе 1925 г. крайне сомнительной ценности чекистские донесения сообщали, будто Высший Монархический Совет остался «в подавляющем меньшинстве», все перешли к Кириллу.

На Бюлов-штрассе вечером 18 января 1925 г. С.С. Ольденбург выступал с темой «Китайская смута и большевики», говоря о об антисоветских последствиях появления в Пекине правительства Тсао Куна. С.А. Кречетов зачитал ещё не опубликованные главы нового романа П.Н. Краснова «Единая-Неделимая».

Когда он был издан, либерал В.Е. Татаринов в «Руле» 27 мая вынужден был, добавляя от себя и явно необъективную критику, всё же признать необычайную популярность писателя: «роман Краснова однажды данный “почитать”, имеет тенденцию назад не возвращаться. Если и возвращается, то через год и то в состоянии древне-египетского папируса. В советской России были люди, существовавшие тем, что за приличную плату давали на прочтение книги Краснова».

25 января 1925 г. в честь университетского праздника С.С. Ольденбург произносил речь для Русского национального студенческого братства. Там же говорил и Н.Е. Марков.

В феврале в лево-революционном берлинском издательстве было впервые издано на русском языке «Следствие» Н.А. Соколова. Рецензент «Руля» P.L. расхвалил его, делая вид, будто «Убийства Царской Семьи» монархиста М.К. Дитерихса никогда не существовало и знать об этой книге читателям газеты не положено.

27 февраля 1925 г. К.И. Савич прочитал в Берлине привлекший множество слушателей доклад, доказывающий права Великого Князя Кирилла Владимировича. С.С. Ольденбург выступил первым из числа возражающих. Он совершенно верно указал, что любой монархист должен быть легитимистом, но держаться против неопределённых и формальных подходов к законности. «Нельзя теперь говорить о праве престолонаследия на основании статей, как нельзя решать вопрос об ответственности за революции по ст. 129 или земельный вопрос по гражданским законам. Нужно иметь не параграфы, а монархическое чувство и веру в права династии».

Н.Е. Марков поддержал С.С. Ольденбурга и добавил, что принятие титула Императора Кириллом не отражает его реальное политическое положение, и это несоответствие похоже на то, как большевики зовутся правительством рабочих и крестьян. Политическая программа Кирилла также слабо прописана [«Дни», 1925, 4 марта, №706].

Объявив себя Императором, Кирилл потерял поддержку монархистов, которые не признавали этот титул, вместо того чтобы иными шагами привлечь их на свою сторону.

Если сравнить с тем как во Франции принял Королевский титул Людовик XVIII и тем как Бурбоны вплоть до последнего времени имеют непрерывную линию Королей, считающихся правящими и явным знаменем монархической идеи, то надо отметить, что Людовик XVIII не Эгалите и не запятнал себя сотрудничеством с революционерами, а его наследственные права родного брата Людовика XVI не подлежали сомнению и действительно содействовали объединению роялистов. Кирилл Владимирович имел самые спорные права на Престол, внёс разброд в ряды беломонархистов и затем пал в позорнейшее соглашательство с младоросским большевизмом.

Подлинный монархический легитимизм, разумеется, устанавливает потерю прав на Престол у каждого, кто поддерживает революционную идеологию и действует против Монархии. Характерно, что С.С. Ольденбург в своих статьях никогда не упоминает красный бант, на отрицании ношения которого смехотворным образом сосредоточились кириллисты. Хотя наличие или отсутствие такого банта, в отличие от прямой измены Кирилла Императору Николаю II, не имеет ни малейшего значения. Так и на будущее, любой противник русской монархической идеологии, безусловно, лишается юридических прав принадлежности к Династии. Принципиальное непризнание прав Кирилла Владимировича имеет чрезвычайно важное значение с этой стороны, независимо от других доводов относительно вероисповедания родителей и его собственного брака.

Немецкие демократические власти проявили типичный европейский либерализм, запретив Кириллу после принятия императорского титула вести политическую деятельность. Задолго до прихода к власти нацистов немецкие защитники демократии регулярно арестовывали русских белогвардейцев в Германии по доносам большевиков или подозревая их в работе на французскую разведку. Что и вызывало отъезд многих из Берлина и в целом неприязнь к Веймарской республике.

Информатор ИНО ГПУ сообщил, будто эта полемика С.С. Ольденбурга и Н.Е. Маркова была неудачной. «Ольденбург, критикуя некоторые части доклада о главных его положениях, должен был либо умалчивать, либо соглашаться с ним» (это не является показателем неуспеха, поскольку монархическая идея одна у кириллистов и их критиков, такая близость даже необходима, это не пример борьбы с большевиками или либералами).

Чекисты, отслеживавшие деятельность монархических организаций, относительно начала весны 1925 г. информировали о берлинском национальном объединении, которое перешло от нейтрального отношения к кириллистам к более определённой поддержке Великого Князя Николая Николаевича. «Члены группы, вроде Ольденбурга, ранее поддерживавшие с кирилловцами личные деловые сношения, ныне стараются их прервать» [«Русская военная эмиграция» М.: РГГУ, 2013, Т.6, с.453, 460].

А.С. Хрипунов, возглавлявший это объединение, как и С.С. Ольденбург, состоял во время гражданской войны в СГОР, ещё при Скоропадском в Киеве. Сюда же входил А.А. Лампе, знакомый по «Великой России», И.С. Лукаш, Ф.В. Шлиппе, И.А. Ильин, Л.И. Львов, В.Е. Татаринов, И.М. Бикерман, В.С. Мандель.

15 марта на Русском Общественном Собрании в присутствии около 100 человек С.С. Ольденбург выражал уверенность, что авторитет Царской Власти сплотит вокруг себя всех русских патриотов. Н.Е. Марков признал что раскаивается во многом сказанном им ранее в Г. Думе. Он говорил о неодобрении западного конституционализма и абсолютизма, правильно понимая Самодержавие и Соборность как настоящие правые альтернативы, соответствующие современным потребностям, без воспроизведения чего-либо исторически устаревшего. Действительно, совершенно не понятно, зачем противники монархистов постоянно приписывают им желание возродить какую-либо негодную старину.

19 апреля в «Руле» вышла статья С. «Доклады о России» про выступления профессоров Русского Научного Института в Немецком Обществе изучения Восточной Европы: С.Л. Франка, Л.П. Карсавина, М.А. Таубе. Там же 10 мая появилась статья С. «Охрана памятников искусства» про это Немецкое Общество и доклад Винклера о библиотечном и музейном деле в Москве. 20 мая в «Руле» мелькнула рецензия С. на десяток строчек «Новые материалы о Тургеневе» о французском профессоре Андрэ Мазоне и его книге о Тургеневе, составленной по материалам Парижской Национальной Библиотеки. Славист А. Мазон после убийства Урицкого был арестован чекистами в Петрограде и до конца 1918 г. содержался в тюрьме в качестве заложника.  Мазон хорошо знал С.Ф. Ольденбурга, напишет на него некролог в «Temps».

Момент переезда С.С. Ольденбурга из Берлина в Париж возможно датировать благодаря сообщению об этом П.Н. Савицкого в письме от 21 мая 1925 г.

Соответственно с этим меняется и тема статей С., в «Руле» 21 мая выходит его очерк «Из Сербии»: «тяжёлое положение русских беженцев в Королевстве побуждает их стремиться к выезду из страны. Уезжают главным образом во Францию» из-за возможности получить визу на въезд. Далее упомянут прошедший перед Пасхой съезд русских инвалидов в Париже под председательством генерала Баратова. Написал от также и положении Зарубежной Церкви. «Большой соблазн среди верующих людей произвела одна из панихид по патриархе Тихоне, служил которую один из русских беженских иерархов. В своей речи, посвящённой памяти усопшего, епископ неодобрительно отозвался о деятельности патриарха и в конце концов, коснулся вопроса о необходимости избрания в эмиграции своего патриарха, каковым, по мнению епископа, должен быть митрополит Антоний, кстати, находившийся тут же в церкви. Эта проповедь произвела самое тягостное впечатление на пришедших помолиться об успокоении усопшего патриарха».

В этом эпизоде можно усмотреть влияние евлогианцев и их тактики инсинуаций против сторонников митрополита Антония. Однако следует отметить, что для РПЦЗ характерно почитание патриарха Тихона как исповедника и мученика. То что в последние годы патриарх вынужден был поддаться чекистскому давлению в плане отказа от новых провозглашений церковного осуждения коммунизма, не так важно сравнительно с продолжавшимися репрессиями в его адрес. Чего бы не происходило в случае, если чекисты добились всего что хотели. Иерархи и все верующие, составлявшие РПЦЗ, считали что в открытой идейной борьбе с большевизмом следуют примеру московского патриарха, пользуясь возможностями, каких он был лишён в плену. Следовательно, хотя вопрос об оформлении независимости РПЦЗ от чекистов на тот момент вполне назрел, осуждения покойного патриарха действительно должны были восприниматься неуместными не только евлогианцами, но и сторонниками митрополита Антония (Храповицкого).

В те же дни противниками монархистов активно муссировалось и наименование митрополита Антония блюстителем патриаршего престола протодьяконом Вербицким в Белграде, которое сравнивалось с провозглашением Кирилла Императором [Ал. К. «Ещё один блюститель» // «Вечернее Время» (Рига), 1925, 4 июня, с.3].

Передислокация Ольденбурга явно приурочена к началу выпуска газеты «Возрождение», которая пыталась бороться за первенство у эмигрантского читателя, конкурируя с полусоциалистическими почти советскими «Последними Новостями» П.Н. Милюкова. Газета Милюкова собрала леволиберальные партийные силы, газетчиков, имевших профессиональный опыт работы в оппозиционной прессе Российской Империи. Благодаря технически умелой постановке работы и высоким тиражам они могли завлекать многих авторов, враждебных политической программе «Последних Новостей», высокими гонорарами.

Издатели «Возрождения» не имели такого опыта работы с газетами, но они попытались собрать у себя правомонархическую читательскую публику, привлекая её именами И.А. Ильина, П.Н. Краснова, И.А. Бунина, Н. Тэффи (в 1905 г. Бунин и Тэффи сотрудничали с большевиками, чаще печатались в либеральной прессе). Главный редактор П.Б. Струве имел за собой богатую биографию, от сотрудничества с Лениным и пропаганды марксизма, создания интеллигентской социал-демократической партии, ведения радикальной революционной пропаганды против Российской Империи. Нельзя не признать за Петром Струве положительный характер его постепенного ухода направо, вызывавшего ненависть сначала с.-д., а потом и к.-д. Но он остановился на каком-то не вполне правильном консервативном центризме, и в «Возрождении» пытался совмещать левое и правое. Когда Струве в этом содействовал Иван Ильин, даже и с ним не следует вполне соглашаться. Всегда нужно стараться брать более правую сторону, в её наиболее культурном и функциональном идеологическом и практическом выражении. Среднее тут означает более непоследовательное, а не правильное.

Любая политическая задача имеет альтернативные левые или правые рецепты её решения. Принимая левую сторону, монархисты отказываются от самих себя, поддерживают враждебные идеологии заимствованиями из чужой программы, одновременно русский монархизм как правая альтернатива лишается всякого смысла. Необходимо показывать умение монархистов дать смысловое разоблачение любых левых программ и предложить собственные противоположные альтернативы, а не заимствованные у своих же врагов.

Объявление известного своей склонностью к соглашательству с либералами А.В. Кривошеина о какой-либо левой политики правыми руками, как показал опыт Врангеля, не вполне соответствовало действительности относительно какой-то якобы левизны, и только компрометировал монархистов, показывая их несамостоятельными, зависимыми от левой интеллигенции. Крымскую политику точнее будет назвать правоцентристской, что соответствует идеологии министров Врангеля. Тезис о якобы правых руках А.В. Кривошеина, П.Б. Струве, М.В. Бернацкого корректирует Г.В. Немирович-Данченко, обоснованно утверждая, что министры Врангеля «были подобраны так, чтобы удовлетворить самым взыскательным вкусам записных парламентариев и демократов запада».

Практически каждый кто имеет политическое преобладание или на него серьёзно рассчитывает, ставит себя в центр, объявляя оппонентов отклоняющимися от субъективного эталона. Но то что Сталин боролся с левым и правым уклонизмом свидетельствует, что свой центр он переместил глубоко налево. Так сделал и Милюков, не желая называть своё Республиканско-демократическое объединение левой группой к.-д. в эмиграции. Милюков сразу насторожился и сказал на совещании в Париже: нет, только другие могут называть нас левыми, но не мы сами. Себя Милюков всегда видел в образцово-показательном центре, даже когда он забывая старые разногласия шёл брататься с Керенским, а потом и со Сталиным. Это показательно, какие извивы пережил Милюков, кумир отечественных либералов, от поддержки «Народной воли», революционного терроризма 1905 г., к парламентской лжи о конституционной монархии и поддержке большевизма со сталинизмом.

Объявление себя центристами – это заявка на монополизацию истины. К тому стремятся необольшевики, спекулирующие на своём мнимом патриотизме или, что особенно чудовищно лживо, на православных ценностях. Это тоже якобы ставит их в центр, позволяя обманывать левых и правых для более широкого демагогического охвата.

Исходя из такой логики, в политической центре, безусловно, располагался в Российской Империи Николай II, но надо прямо оговаривать, что его центр господства был глубоко справа, и это наиболее точный ориентир для монархистов.

Как признаёт ельцинский министр экономики, «успешное, хотя и противоречивое развитие капитализма в России перед революцией показывает», что монархический христианский национализм не препятствует правильному экономическому росту, и Николай II был прав в своих усилиях «предотвратить разрушительную революцию» [Е.Г. Ясин «Модернизация России. Доклады для 10 конференций» М.: ГУВШЭ, 2009, Кн.1, с.84, 207].

Следовательно, либерализм нужен только для самих либеральных партий и их политического первенства, каждый раз оказывающегося провальным в России из-за их неспособности бороться с большевизмом и объявления ими столь же заведомо неудачной идеологической войны русскому традиционализму, при ошибочном смешивании его с советским крайне левым консерватизмом. Либералы типа Ясина и Гайдара сделали всё возможное, чтобы обеспечить политические успехи большевизма, отождествив его с русским патриотизмом.

Что не даёт никаких оснований для отождествления либерализма и капитализма, или демократии и правового порядка. Такие смешивания понятий выгодны только для левых партий.

Западные либералы продолжают выстраивать свою систему лжи, прославляющую все стадии большевизма, от ранних до новейших, из комплекса ненависти к Царской России: «Императоры опасались появления среднего класса, который мог бы бросить вызов монархии, и не торопились содействовать развитию капиталистической экономики. Чтобы вытянуть СССР из его отсталого состояния, Сталин сверху навязал индустриализацию» [Анджела Стент «Мир Путина: Россия и её лидер глазами Запада» М.: Интеллектуальная Литература, 2020, с.33].

А. Стент из Джорджтаунского университета США даёт типичный пример леволиберального, максимально враждебного России, отождествления её с большевизмом, вплоть до слияния Ивана Ильина со сталинизмом.

П.Б. Струве принадлежал к тем правым либералам, которые смыкаются с монархистами в борьбе как с советской идеологией, так и с левыми либералами. Но правильной правой последовательности Струве до конца не проявлял и за это справедливо критиковался монархистами в эмиграции.

Струве даёт правильную всестороннюю критику социализма, но «его попытка сочетания консерватизма с либерализмом в единую систему нас не удовлетворяет, как не имеющая в себе внутренней стройности» [Н.П. Рклицкий «Возрождение русского общества» // «Царский Вестник» (Белград), 1937, 17 октября, с.3].

Этот струвизм и кривошеинство не были изжиты и при редакторстве Ю.Ф. Семёнова, даже в последние годы антимасонского направления. Когда в «Возрождении» правые мемуаристы указывали на правоту Императора Николая II и И.Л. Горемыкина, а не А.В. Кривошеина и Г. Думы, непременно выскакивало редакционное примечание о несогласии. Т.е. даже промолчать Ю.Ф. Семёнов и И.И. Тхоржевский не могли, настолько нетерпимой была их позиция. Взгляды С.С. Ольденбурга на этот конфликт изложены им в отдельной книге «Царствование», которая в газете почти не печаталась, кроме 2-3 отрывков из начала 1 тома и самого конца 2-го. Сам выпуск «Царствования» произведён не издательством «Возрождение», которое печатало многих других более левых авторов.

До какой позорной низости дошло соглашательство А.В. Кривошеина с революционной пропагандой, выдаваемой за общественное мнение, видно из статьи В.Д. Набокова о том как 3 марта 1917 г., до сих пор не осознавший трагические последствия своего либеральничанья, арестованный февралистами Кривошеин сказал что Временное правительство «имеет один серьёзный, очень серьёзный недостаток. Оно слишком правое». «Месяца два тому назад оно удовлетворило бы всех. Оно спасло бы положение» [Влад. Набоков «“Фильм” проф. Ломоносова» // «Руль» (Берлин), 1921, 5 августа, с.3].

При таких настроениях А.В. Кривошеина, попавшего в плен абсурднейшей и опаснейшей для существования Российской Империи демократической мифологии, не удивительно что Император Николай II должен был устранить его из состава Совета Министров. Однако даже в эмиграции эти же разрушительные идеи продолжали отстаиваться редакцией «Возрождения» вопреки С.С. Ольденбургу. К примеру, К.И. Зайцев обвинял Царя в предпочтении Коковцову, Кривошеину и Сазонову Б.В. Штюрмера. Курс на соглашательство с либеральной интеллигенцией объявлялся источником волшебно-живительных сил, будто бы спасительных для Империи, а на деле – самых разрушительных. «Царствование» С.С. Ольденбурга даёт самую точную оценку таким заблуждениям. Вражда к правым русским монархистам, служивших верной опорой Царя, закономерно укрепляла революционные силы и никак не могла их ослаблять.

В дальнейшем этим заблуждениям поддастся А.И. Солженицын и будет распространять многие вредные суждения, какие всегда опровергал С.С. Ольденбург.

Из сотрудников прежней «Великой России» А.А. Лампе 2 июня дал Петру Струве согласие писать для «Возрождения» под старым псевдонимом Л.Г. Семеновский.

В 1-м же номере газеты «Возрождение» от 3 июня 1925 г. появилась регулярная рубрика С.С. Ольденбурга «Общее политическое положение». Он отмечает, что коалиция Антанты за 7 лет распалась. Хотя правительства настороженно следят за сохранением политического равновесия, «поколение, пережившее мировую войну, в массе уже не способно на второе подобное напряжение». На основании этого Ольденбург не видел в ближайшее время возможности повторения всеевропейской войны.

Относительно капитуляции Франции в 1940 г. и её склонности к коллаборационизму этот прогноз оказался точен, на повторение длительной позиционной войны она оказалась неспособна. С другой стороны, за 20 лет к 1939 г. появилось-таки новое поколение, старой войны не знавшее.

Ольденбург точно подмечает насколько будущая мировая война «сплетена у большевиков с надеждами на мировую революцию». 1945-й год действительно станет высшим триумфом оккупационного советского интернационализма.

Помимо расчёта на войну, продвижение мировой революции всюду потерпело неудачу. «На красную опасность в Италии ответом явился фашизм. В Испании вместо революции произошло установление диктатуры, в общем успешно справляющейся со своими задачами. В Германии в 1923 году вместо коммунистического переворота произошла финансовая стабилизация, с переходом власти к умеренно-правым кругам». Устояли в борьбе с революцией и правые восточноевропейские монархии.

У фашизма С.С. Ольденбург отметил «временное сотрудничество» с большевизмом. Что симптоматично для природы фашизма, но недостаточно для интересов мировой революции.

Вполне в духе времени и оказавшиеся актуальными прозвучавшие опасения Ольденбурга, что революционная марксистская идеология, провалившись экономически, начнёт делать ставку на продвижение левой повестки другими способами, постарается «углубить психологическую рознь между русскими и западно-европейцами». «Возможность соединения красной опасности с жёлтой (“чёрная” пока не реальна) – несомненно стоит перед всеми народами белой расы и христианской культурной традиции».

Именно в этом направлении двинулся левый либерализм и социализм, добиваясь устранения национализма и христианства когда их политическая защита Монархами оказалась устранена. Успехи условно именуемого культурного марксизма показывают как эта разновидность революционной идеологии добивается своего, пользуясь демократическими механизмами. Подобно тому как любой узурпатор пользуется демократическими выборами для установления цезаристского режима худшего типа, демократия стала и средством продвижения политической антихристианской и антинациональной “повестки”.

В борьбе с национализмом культурный марксизм старается сместить политическое самосознание людей либо на общечеловеческую принадлежность против национальной, либо на этнические или субкультурные меньшинства, разжигая ненависть и рознь. Такое же разделение осуществлял исходный марксизм со ставкой на интернациональную классовую борьбу. Большевикам многих удавалось обманывать, объявляя своих критиков врагами рабочих и крестьян. Хотя именно коммунисты и социалисты наносили рабочим максимально возможный вред. Точно так и с культурными марксистами: записывая всех оппонентов в ряды фашистов, на деле сами эти левые либералы являются главными врагами всех одураченных ими разрозненных этнических и субкультурных групп.

Другой, ещё более левой, достигнувшей революционных целей разновидностью того же марксизма является советская модель в РФ, которая для борьбы с национализмом использует обман отождествления большевизма с Отечеством.

В №2 «Возрождения» 4 июня есть заметка, что С.С. Ольденбург давал для РНК сообщение о положении Германии. 8 июня в разделе библиографии помещены отклики Ольденбурга на различные книги, в т.ч. о немецком издании по советской финансовой политике, и о составленной А.А. Валентиновым «Чёрной книге. Штурм небес» о гонениях на Церковь в СССР.

На заседании Народно-Монархического Союза 8 июня С.С. Ольденбург, недавно приехавший в Париж, также прочитал доклад о Германии. В обсуждении участвовали А.Д. Голицын, Н.Н. Шебеко и М.В. Бернацкий.

10 июня 1925 г. С.С. Ольденбург в статье «Падение и подъём» отметил относительные успехи Германии по хозяйственному восстановлению и урощению революционеров. Отмеченный переизбыток национальной энергии немцев после сокрушительного поражения не рассеялся. Германская республика, отождествляемая с эпохой уныния и падения, «не пустила корней в душе германского народа». В 1923 г. многие ожидали распада Германии после коммунистического переворота в Берлине, отпадения «монархической Баварии» и перехода западных областей во французский протекторат. Но рейнские сепаратисты вызвали «негодование громадного большинства населения», коммунисты потерпели в Гамбурге «кровавое поражение», а идейно правые фон Кар и генерал Лоссов обеспечили «быстрое и решительное подавление хитлеровского бунта». «Сепаратисты, коммунисты, хитлеровцы оказались отброшенными далеко в сторону одним мановением руки».

Показательно, как Сергей Ольденбург ставит большевиков, расчленителей Германии и хитлеровский национал-социализм в качестве главных противников немцев, угрожающих их благополучию.

В декабре 1923 г., после поражения Хитлера, стабилизировалась валюта, население начало аккуратно платить тяжёлые налоги, промышленники взяли на себя оплату установленного размера контрибуции. «Преодоление кризиса завершилось уже к лету 1924 г.». Безработица упала от 2 млн. до 500 тыс. чел. В магазинах перестали принимать доллары и стали демонстративно требовать отечественные марки.

Ситуация в Германии несколько упрочилась, но дальнейшие события, каких Ольденбург пока не знал, покажут, как демократический принцип и бесконечные выборы раскачают страну и ввергнут её в тоталитаризм.

В статье «Интернационал и международное сотрудничество», опубликованной в «Возрождении» 12 июня 1925 г. С.С. Ольденбург объясняет, что коммунисты отрекаются от национальной принадлежности в каждой стране проживания, поэтому они могут объединиться в партийный Интернационал. Однако желания о формировании аналогичного объединения правых партий, монархистов и националистов всех стран, неосуществимо из-за различия их национальных интересов, которыми коммунисты пренебрегают. В некотором смысле ими стал пренебрегать и образовавшийся позже Евросоюз, который правые идеологи часто обвиняют в обретении советских черт.

Сергей Ольденбург настаивал, что отдельные государства не должны забывать собственные цели и интересы. Однако, он высказал ряд возможных общих мер в борьбе с мировым коммунизмом: отказ от поддержки социалистов для ослабления соседних стран, отдельные совместные мероприятия в борьбе с опасностью большевизма, подобно тому как есть соглашения по борьбе с эпидемиями, с торговлей наркотиками или женщинами. Такая кооперация не нарушает национального суверенитета.

В №11 «Возрождения» Ал. Пиленко отвечал советскому «Парижскому вестнику» на обвинения в адрес «большого литератора-эмигранта», который в Гатчине при Юдениче якобы «насмехался над трупами двух повешенных евреев». Скорее всего, это было нападение на Куприна. Позднее Лоллий Львов утверждал, что в Гатчине Куприн «написал воззвание о недопустимости еврейских погромов» [«Иллюстрированная Россия» (Париж), 1938, 10 сентября, с.4].

17 июня в Париже С.С. Ольденбург принял участие в заседании Центрального Комитета Народно-Монархического Союза с участием Союза Освобождения и Воссоздания Родины. Председательствовал масон Е.П. Ковалевский, доклад о русском государственном долге прочитал М.В. Бернацкий. Н.В. Савич и Ю.Л. Гольштейн участвовали в прениях наряду с С.С. Ольденбургом.

В №25 газеты «Возрождение» разместилось подписанное 23-м июня 1925 г. письмо из Германии Сергея Ольденбурга. Письмо именовалось «1000-летие Рейнской области», и содержания описание празднования такой продолжительности пребывания в составе Германской империи. Ольденбург описывает «грандиозный размах» и «стотысячные толпы», свидетельствующие о силе германского национализма: «здесь даже коммунисты имели успех, прикидываясь сверх-националистами, сторонниками активной борьбы. Одна из главных причин этого настроения – факт продолжающейся оккупации». Ольденбург предупреждает не только о способности большевиков маскироваться под патриотизм, но и об усилении ожесточения немцев против победивших стран Антанты. Оккупационные войска вызывали раздражение населения и рассказы «про поведение этих войск, особенно чёрных», возможно, преувеличенные, — допускает осторожную оговорку С.С. Ольденбург.

Причины для недовольства поведением оккупационных войск, в т.ч. американских негров, существовали и позже после окончания Второй мировой войны. К примеру, отец Эмметта Тилла (1941-1955), известной жертвы американских расистов, в Италии был казнён за насилие над белой женщиной [Timothy B. Tyson «The Blood of Emmett Till» Simon & Schuster, 2017].

В Рейнской области С.С. Ольденбург увидел патриотическое единство монархических и республиканских флагов, сближение католиков и протестантов, которым одинаково чужда светская Франция.

На ту же тему в «Возрождении» 24 июня появлялось письмо из Берлина «Коммунистическое давление на Германию» (подпись S.), где отмечалось что в первые годы Царствования Императора Николая II «русское правительство прилагало значительные усилия», стараясь примирить Германию и Францию. В письме высказывались пожелания и о прекращении раздоров за Рейнскую область.

5 июля в Париже Е.А. Ефимовский читал доклад о тактике монархического движения в Зарубежной России. Ефимовский в отличие от Ольденбурга ещё в 1922 г. перешёл на сторону кириллистов и заявил о подчинении его блюстительству, но в 1923 г. признал подчинение и Высшему Монархическому Совету, пытаясь добиваться примирения. В последовавших при обсуждении доклада прениях И.П. Якобий справедливо отметил, что все монархисты являются легитимистами, и противники Кирилла оспаривают законность его притязаний на императорский титул. В том же ключе Ефимовскому также возражал В.В. Ростиславов (с июля 1921 г. в ВМС), особо сославшись на концепцию С.С. Ольденбурга о том что легитимизм означает верность законной Династии в целом.

Ефимовский к этому времени растерял поддержку в Париже, ушёл из «Русской Газеты» Куприна и начал редактировать собственную «Родину». Как и все кириллисты, Ефимовский критиковал Н.Е. Маркова за неразборчивость в людях. Заместитель председателя «Союза верноподданных императора Кирилла», Ефимовский обвинял генерала Врангеля в уничижительных отзывах о русских монархистах и даже о представителях Дома Романовых. Читая доклады о положении дел в СССР, Ефимовский отмечал усиление инородческого ига.

Следующее письмо из Берлина Сергея Ольденбурга в №38 «Возрождения» датировано 6-м июля. Он отмечает низкое влияние большевиков в Германии и скептическое отношение немцев к условиям вступления в Лигу Наций, подразумевающим, например, предоставление иностранным войскам права прохода через свои земли по мандату Лиги.

Следующее письмо Ольденбурга из Берлина без проставленной даты написания вышло в «Возрождении» 14 июля (№42) с подзаголовком «Дело трёх студентов» о суде над немцами в «евразиатической» Москве. Большевики арестовали туристов из Германии, державшихся коммунистической идеологии, и состряпали очередной вымышленный заговор: «о тайных правых организациях столько бродит нелепых слухов (вспомните хотя бы чего только эсеровская печать ни выдумывала о монархистах), что категорические утверждения советской печати и советского “следствия” произвели известное впечатление, особенно в левой обывательской среде». Большевики сочиняли про принадлежность студентов к немецкой националистической антисемитской организации «Консул», несмотря на то что один из обвиняемых Киндерман был евреем. В немецкой прессе процесс вызвал призывы прекратить дипломатические отношения с СССР.

Пресловутый нелегальный «Консул» капитана Эркхарта и убийство В. Ратенау американский историк М. Келлог пытается по каким-то сомнительным косвенным признакам бездоказательно связать с обществом «Ауфбау» и убийством В.Д. Набокова.

В том же №42 размещено второе письмо из Германии с подписью С. «Жуткая загадка. Дело Ангерштейна» из немецкой уголовной хроники о совершённом массовом убийстве восьми человек собственной семьи. Такие случаи как правило объясняются душевным нездоровьем в его неявной форме.

В №44 16 июля вышел «Германский коммунистический съезд». Ольденбург рассказал о 10-м съезде немецкой компартии, проведённом в арендованном помещении прусского ландтага. Подчёркнутый интернационализм коммунистов проявился в выступлении множества приглашённых иностранцев. Председательствовал Тельман. «Не перевелись ещё деньги в зиновьевской кассе», — резюмировал Ольденбург.

19 июля 1925 г. Иван Ильин пишет Петру Струве про Ольденбурга: «передал ли Вам С.С. моё письмо, писанное карандашом и оставленное мною ему в Берлине перед отъездом». «Это беспокоит меня потому, что С.С. переживает период осложнений и за последнее время бывает фантастически неаккуратен».

Упомянутые Ильиным детали можно сопоставить с портретом от Л.Д. Любимова, написанным позже в СССР. Наблюдавший за С.С. Ольденбургом в Петрограде Н.П. Анциферов находит его описание правдивым: Сергей Сергеевич остался верен себе, каким был до эмиграции.

 «Ольденбург-младший был внешне весьма неряшливым человеком, многим он казался весьма придурковатым. Посмеивались над его рассеянностью, над тем что он никогда не причёсывался, не следил за ногтями, стригся раз в полгода, часами пощипывал бороду и по поводу каждого политического события громко спрашивал, ни к кому определённо не обращаясь: «Интересно бы знать, как отнесутся к этому большевики?». В нём было немало ребяческого, и он мог долго смеяться над каким-нибудь юмористическим рисунком в детском журнале. Одна шаловливая машинистка незаметно прикалывала сзади к его пиджаку разноцветные ленточки, и он так и ходил по редакции, обдумывая очередную статью. Никогда не сердился, а лишь как-то беспомощно улыбался, когда явно шутили над ним. А между тем это был человек интересный, даже одарённый, хоть и однобокий. Спросите его, например, какое правительство было в таком-то году в Аргентине или же как Бисмарк отзывался в интимном кругу о Горчакове. Он тотчас ответит ясно, обстоятельно и ещё добавит какие-нибудь характерные подробности. В области международных отношений он был настоящей живой энциклопедией. В час-другой мог написать передовую по любому внешнеполитическому вопросу, всегда начинённую историческими справками, живую, часто даже увлекательную по форме, но неизменно оканчивающуюся примерно так: «А это и на руку большевикам» или напротив «Большевикам это не придётся по вкусу». Такими писаниями и ограничивалась его политическая деятельность» [Л.Д. Любимов «На чужбине» Ташкент: Узбекистан, 1990, с.198].

Роман Гуль довольно легкомысленно написал, будто масон Любимов в редакции «Возрождения» работал как чекистский агент, а в Москве выпустил «воспоминания об эмиграции, полные невероятного вранья». Ю.Ф. Семёнова Гуль зовёт несчастной бездарностью, а вторым советским стукачом в «Возрождении» считает Н.Н. Алексеева [Р.Б. Гуль «Я унёс Россию» Нью-Йорк: Мост, 1984, Т.2, с.178, 187].

На Н.Н. Алексеева безосновательно указывал в 1930 г. горе-разоблачитель В.Л. Бурцев. Насколько сейчас известно, очередные клеветнические фантазии Бурцева никак не подтверждаются данными о похищении Кутепова и о составе советской агентуры. В наиболее выдающейся книге В.И. Голдина «Генералов похищали в Париже» (2016) Н.Н. Алексеев неоднократно упоминается как сотрудничавший с французской полицией автор расследований злодеяний большевиков, т.е. прямой конкурент Бурцева. Н.Н. Алексеев публиковал самые острые антисоветские материалы, в частности, позже он выпустил громкую статью о свидании представителя второй советской партии А.Л. Казем-Бека со сталинским агентом А.А. Игнатьевым. Справка французского генштаба за 1939 г., относя Н.Н. Алексеева к бывшей группе Гучкова, говорит, что он оправдан после всех обвинений в шпионаже за Германию.

В апологетической статье про Бурцева, восхищённый его сотрудничеством с левой террористической сволочью, масон Цвибах продолжал повторять позорную клевету, будто Н.Н. Алексеев работал на ГПУ в «Возрождении» [А. Седых «Далёкие, близкие» Нью-Йорк, 1979, с.98].

В условиях советской цензуры Лев Любимов, конечно, не мог написать правдивые воспоминания, особенно о себе самом. Однако его переход на сторону СССР явно обусловлен результатами Второй мировой войны. Полная неудача сделанной им прежде ставки на нацистов, осложняла его дальнейшее пребывание на Западе. Во Франции он потерял всякие литературные перспективы, да и в эмиграции в целом. По тем же причинам, какие побуждали его рассчитывать на победу набирающего силу нацизма, Л.Д. Любимов запросто переориентировался на большевиков к 1945 г. из явно корыстных соображений.

В биографии А. Казем-Бека у М. Массип имеются малоизвестные рассказы свидетелей о том что в первые годы войны Л.Д. Любимов надеялся на победу Хитлера, но когда произошёл перелом, то тогда он и стал приветствовать продвижения советских войск, в 1945 г. принёс свои победофильские приветствия советскому посольству в Париже и получил там красный паспорт, а в 1947-м Франция его депортировала.

Лев Любимов начал работать в «Возрождении» с конца 1926 г., а описывает он тут скорее годы 30-е, но упомянутые особенности поведения Ольденбурга были присущи ему и ранее. Увлечённый политической историей и публицистикой, Ольденбург не интересовался мирскими благами. За счёт полной погружённости в исследование современных событий и в историю Царствования Николая II, С.С. Ольденбург сумел превратиться в незаурядную персону, в отличие от пустышек, помешанных на своей внешности. До сих пор Ольденбург остаётся известен только как русский историк, но теперь нужно отдать должное его выдающейся деятельности в области политической публицистики, которая заслуживает быть полностью собранной и переизданной, подобно тому как делается с творениями лучших русских авторов: К.Н. Леонтьева, К.П. Победоносцева, Л.А. Тихомирова, В.А. Грингмута, И.Л. Солоневича, И.А. Ильина и мн. др., чьи заметки тщательно собираются почитателями их таланта.

Ю.Ф. Семёнов с теплотой вспоминал: «его преданность какой-нибудь идее, какой-нибудь мысли, шла всегда до конца. Он неспособен был не только лгать, но даже немного покривить душой. Никакие расчёты личного характера, никакие соображения страха или даже простой дипломатии не могли заставить его сказать что-нибудь, что не соответствовало бы хотя бы в малейшей степени его мыслям и чувствам. Именно так он и был предан белой идее».

«Знавший в совершенстве несколько языков, обладавший исключительной памятью, С.С. Ольденбург никакого газетного сведения, никакой агентской телеграммы или телеграммы собственных корреспондентов не принимал на веру. Он всё подвергал строгому анализу, который был ему доступен при его знании мельчайших событий из истории не только России, но и всех народов земного шара. Он с такой же свободой мог говорить о диктатуре южно-американских республик или нравах жителей Кордильер или маленьких островков Тихого океана, как и об истории Петербурга и его жителей. Пока «Возрождение» было ежедневной газетой, он составлял первую страницу газеты, – политическую информацию текущего дня» [Г.А. Мейер «У истоков революции» Франкфурт-на-Майне: Посев, 1971, с.240-241].

Поэтому, когда Н.П. Анциферов передаёт слова чл.-корр. АН СССР О.А. Добиаш-Рождественской (1874-1939), состоявшей ранее в партии к.-д., будто в Париже славящийся невероятной добротой С.С. Ольденбург проявил в общении с ней “озлобленность”, её нужно понимать в политическом смысле, как самое ожесточённое неприятие большевизма. На советском новоязе белую непримиримость всегда лживо именовали озлобленностью, путая стрелки морального компаса.

О.А. Добиаш-Рождественская после трёх обысков начала сжигать все полученные ею письма, а чекисты продолжали её навещать. «Новые визиты уже находили у меня пустые ящики» [«Публичная библиотека глазами современников (1917-1929)» СПб: РНБ, 2003].

Выбравшие советскую карьеру на костях убитых и преследуемых, вынуждены были по-разному оправдывать свою сделку с совестью. После высылки Л.П. Карсавина и увольнения И.М. Гревса «лидером петроградских медиевистов стала О.А. Добиаш-Рождественская» [А.В. Свешников «Иван Михайлович Гревс и петербургская школа медиевистов начала ХХ века» М.: Центр гуманитарных инициатив, 2016, с.330].

В Париж и Берлин она ездила несколько раз: в 1920, 1926 и 1929-м. Её работа на пропаганду в пользу СССР за границей многими воспринималась неблагожелательно [В.М. Ершова «О.А. Добиаш-Рождественская» Л.: ЛГУ, 1988, с.75, 85].

Темой нового письма С.С. Ольденбурга из Германии стала «Судьба старых обязательств» (20 июля, №48), частных и государственных долгов, обесцененных гиперинфляцией марки, дошедшей до 5 млрд. за доллар. В №49 «Возрождения» на следующий же день вышла «Демагогическая игра» с продолжением обсуждения урегулирования денежных обязательств. Фракцию антисемитов в рейхстаге поддержали социал-демократы, выступив тем самым в интересах держателей старых ипотек и промышленных облигаций с предложением им более высоких компенсаций.

В Берлине Ольденбург 27 июля принял участие в собрании Русского Национального Студенческого Братства под председательством Е.Ю. Резчикова. Н.Е. Марков рассказывал о подготовке Зарубежного Съезда и предлагал сплотиться вокруг Великого Князя Николая Николаевича. Присутствовавший в качестве почётного гостя Митрополит Антоний произнёс краткое слово о революционных традициях разрушительных течений, из которых вырос большевизм.

1 августа 1925 г. в №60 обзор Ольденбургом немецких дел «Пока “устойчиво”» перечислял отсутствие успехов у левых партий, католическая партия центра перешла от с.-д. и республиканцев направо. Продолжалось медленное экономическое восстановление.

В №62 «Возрождения» появилась рецензия А. Петрова (Прага) на ставший последним 7-й выпуск «Русской Летописи», парижского издания, сыгравшего огромную роль в деле низвержения революционной лжи о Царской Семье и её окружении. В сборник вошёл расширенный очерк С.С. Ольденбурга «Император Николай II. Опыт биографии» (сообщено Союзом ревнителей памяти Императора Николая II), доведённый на этот раз до 1904 г., половины всего царствования. Рецензент отмечал убедительное опровержение Ольденбургом ошибочных представлений о неподготовленности к Царствованию и о предположениях, будто на Николая II легко влиять.

С.С. Ольденбург верно уловил особенность множества воспоминаний министров, высказывающих домыслы о чужих влияниях на Царя после неудачи собственных. Учитывая, что на одно дело из 10 возможных предложений, поступающих Царю, возможно выбрать только 1, а каждый раз это будет решение не в пользу одного и того же докладчика, то понятно, сколь много людей за массу лет могут оказаться недовольны, что их советами пренебрегли. А если послушали один раз, то в другой кого-то другого, и начинаются разговоры о непоследовательности, переменчивости, слабоволии. Историк должен знать цену таким мемуарам и восстанавливать общую картину взаимодействия политиков, не удовлетворяясь чьей-то одной версией.

В №63 подписанная 31-м июля статья «Муки парламентаризма» Ольденбурга обращает внимание, как мало ценится демократия в Германии. При наличии устойчивого парламентского большинства на него никто не обращает внимания. Но при отсутствии прочного перевеса парламент становится источником политической нестабильности. Отмечая упадок парламентаризма, Ольденбург пишет что представительные учреждения «слишком вросли в современную рутину Европы», чтобы их могли в ближайшее время упразднить.

В «Руле» за 7 августа появлялась заметка S. про отдых на прибалтийском курорте Цоппот. Прямые географические расхождения с местоположениями С.С. Ольденбурга всё ещё не выявляются, но напрашиваются. 9 августа S. написал ещё один обзор «За неделю» для «Руля».

В статье «Досадный факт» (№65) от 6 августа Ольденбург, обращал внимание в «Возрождении» на нежелание немецких правых допускать вступление Германии в Лигу Наций. Этим пользовались большевики, и Ольденбург выражал недоумение появлению в главном органе немецких аграриев просоветской статьи. «Значительная часто германской правой, по-видимому, пришла к сознанию того, что восстановление национальной России не противоречит интересам Германии. Но в собственном лагере им приходится встречать и обратные тенденции. Нам, русским, надлежит внимательно следить за этой борьбой мнений, давать полемическое оружие нам сочувствующим, по мере возможности парировать выпады врагов».

8 августа 1925 г. Иван Ильин сообщал Струве, что видел жену С.С. Ольденбурга, называя её невестой. «Слышал, что отец её крайних воззрений» (инженер Д.С. Старынкевич умер в 1920 г., мать Ады умерла в июне 1918 г. от туберкулёза). «А он влюблён до утраты душевного равновесия». Из Берлина И.А. Ильин продолжал получать известия про Ольденбурга, которые его беспокоили [«Записки русской академической группы в США» Нью-Йорк, 1986, Т.XIX, с.316].

Только в 1925 г. жена Ольденбурга и две их дочери смогли или пожелали выбраться из СССР. Зоя Ольденбург затем училась в русской гимназии в Медоне [«Неизвестные страницы отечественного востоковедения» М.: Леланд, 2014, Вып.IV, с.359].

Симпатии Ольденбурга к европейским монархистам проявились в заметке «Откуда» (№72) о ложных слухах насчёт бывшей австрийской императрицы Габсбургского Дома и болезни испанского наследника престола. «только ли это погоня за сенсацией или тут есть намеренное дискредитирование была лиц монархического корня? Ведь на основании именно таких сообщений, как об испанском принце, строят затем обывательские представления о “вырождении династий”! Ведь на основании таких слухов как об участии бывшей австрийской императрицы в фильме, показывающей её прежнее положение, создают представление о самоунижении представителей царствовавших домов». Зная, какую важную роль сыграли ложные слухи в возбуждении революционных настроений против Царской Семьи, Ольденбург считал нужным добиваться обнаружения источников для разъяснительного оздоровления политической атмосферы.

В №73 заметка «К закрытию «Ревельского Времени»» подписанная С.О., комментирует запрещение эстонским МВД газеты русских монархистов. Ввиду недавнего введения в Эстонии военного положения из-за коммунистической опасности, монархисты «Ревельского Времени», самые принципиальные враги большевизма, действовали вполне в интересах эстонского правительства. Которое, однако, решило такими жестами завоевать расположение коммунистов. Ольденбург указывал, что примириться таким способом с большевиками им не удастся, зато получилось внести обострение между русскими и эстонцами, вместо их сплочения. Ольденбург нисколько не ошибся, заявив, что сохранение и укрепление СССР будет угрожать дальнейшему существованию Эстонской республики, а отнюдь не русские монархисты.

Нечто похожее происходило в феврале 1939 г., когда польское правительство запретило распространение в своей стране газеты И.Л. Солоневича всего за несколько месяцев до захвата большевиками Польши. Или в августе 1921 г. из Румынии приходили вести о запрещении на территории Бессарабии продажи романа «От Двуглавого Орла к красному знамени» П.Н. Краснова. В Польше в 1922 г. запрещали эмигрантскую газету «Новое Время». Обилие подобных действий противников русских монархистов

23 августа П.Н. Краснов в Париже читал доклад об объединении казачества вокруг Великого Князя Николая Николаевича, чекистской ловушке для возвращающихся в СССР и о крупных тратах большевиков на пропаганду в Европе, которой трудно противостоять белоэмигрантам.

В №85 26 августа Ольденбург разместил статью «В Германии. Поворот партии центра» о том что в отличие от правых французских католиков, прогабсбургских австрийских, немецкие католики неустойчивы и заключают союзы то с социал-демократами, то с консерваторами. Такие вредные шатания не позволяли усилиться монархистам в борьбе с республиканцами. Избрание Гиндербурга, однако, снова развернуло католическую партию в пользу правых.

На другой день вышла передовая статья с подписью С.С. Ольденбурга «Муссолини и Фариначчи» о неоднородности в фашистском движении, которое не сводится к одним желаниям Муссолини, с чем дуче вынужден считаться. Провинциальный лидер Фариначчи выдвинулся на волне недовольства Муссолини после убийства Маттеотти.

«За Муссолини не стоят ни историческая традиция, ни мощная в Италии католическая церковь. Последнее – особенно примечательно. Римская курия как будто намеренно не делает различия между Муссолини и крайними фашистами. Всё это делает его положение особенно трудным. Дилемма фашистской власти: цезаризм или олигархия? За последнее время она склоняется ближе ко второму исходу, символом которого является фигура Фариначчи».

Ольденбург приводит доводы, близкие к правой «Критике фашизма» Ю. Эволы насчёт отсутствия у фашизма подлинной национальной и религиозной традиции. Все правые идеологи, и особенно русские монархисты, естественно, считали республиканский революционный цезаризм и олигархию сугубо негативными политическими системами.

Б. Муссолини сумеет удержать за собой лидерство, Роберто Фариначчи всего год пробудет генсеком фашистской партии, до марта 1926 г., занимал в дальнейшем другие высокие посты и был убит 28 апреля 1945 г.

В №90 31 августа в качестве передовой статьи вышла рубрика Ольденбурга «За неделю» о съезде хиреющего II Интернационала в Марселе, французской борьбе с племенами в Марокко, сионистском съезде в Вене.

На собрании Центрального Комитета Народно-Монархического Союза 4 сентября 1925 г. С.С. Ольденбург был избран для участия в собрании, подготавливающем созыв Зарубежного Съезда, вместе с графом Э.П. Беннигсеном (один из прошлых лидеров Союза 17 октября), М.Л. Киндяковым, Ф.В. Верисоцким, В.В. Жижиным. Председатель НМС Е.П. Ковалевский читал доклад о деятельности за 3 месяца.

7 сентября недельный обзор Ольденбурга продолжил освещение франко-испанского наступления в Марокко, сирийский событий и неудачной для коммунистов забастовки в английских портах. Под псевдонимом Русский в том же номере вышла статья «Академия Наук за два века своего существования (1725-1925)». В ней С.С. Ольденбург напоминает об обязанности АН в 1925 г. исполнить распоряжение А.А. Аракчеева о присуждении премии, достигшей около миллиона рублей, за лучшую историю Царствования Александра I. «Теперь Академия конечно не состоянии выполнить волю жертвователя».

В сборнике статей, посвященном П.Б. Струве, изданном в Праге в честь 35-летия его учёно-публицистической деятельности, С.С. Ольденбург опубликовал подготовленное под его научным руководством «Состояние современного знания в вопросе о денежном обращении французской революции». В сборнике печатались также А.Д. Билимович, М.В. Бернацкий, Б.Д. Бруцкус, И.А. Ильин, С.Л. Франк, Г.В. Флоровский и др.

13 сентября состоялось собрание около 130 делегатов, для участия на котором Ольденбург был отправлен представителем Народно-Монархического Союза. Выступал от имени НМС Н.Н. Шебеко, Н.Е. Марков от ВМС, А.В. Карташев от РНК и др. А.Ф. Трепов открыл мероприятие своим выступлением. С.С. Ольденбург вошёл в оргкомитет по созыву Зарубежного Съезда.

В номере за 14 сентября 1925 г. обзор «За неделю» снова вышел в качестве передовой о войне в Марокко и событиях в Сирии. 21 сентября в недельный обзор Ольденбург включил национальную манифестацию в честь приезда президента Гинденбурга в Рур, избавившийся от французской оккупации. «В Вене местная полиция – которая, после крушения императорской власти, была заново сформирована социалистическими правительствами, – по доносу советской миссии, арестовала несколько русских». Даже в эмиграции большевики продолжали терроризировать русских, не ограничиваясь границами СССР.

С пометкой С., частой подписью анонимных статей С.С. Ольденбурга, 21 сентября вышла заметка «Годовщина смерти М.О. Аттаи» о сирийце, ставшим одним из выдающихся востоковедов Российской Империи. По содержанию текст указывает на лицо, прикосновенное к Лазаревскому Институту Восточных языков в Москве, т.е. вполне может принадлежать кому-либо ещё. Но весьма возможно и знакомство с Аттаи С.С. Ольденбурга через связи с отцом, как и неординарное знание им положения дел среди ориенталистов. Переписка С.Ф. Ольденбурга показывает, что многие востоковеды поддерживали отношения с его сыном. Сергей Сергеевич мог узнать профессора Аттаи во время своего обучения в Москве.

Упоминаемый Лазаревский Институт ленинским декретом 4 марта 1919 г. был переименован в Армянский институт, а его дела и всё имущество было отдано армянскому наркомату [«Становление советского востоковедения» М.: Наука, 1983, с.164].

В сентябре 1925 г. Иван Ильин передал К.И. Зайцеву: «привет друзьям – Сергею Сергеевичу и Лоллию Ивановичу» (Львову). В последующие годы Иван Ильин поддерживал переписку с Ольденбургом, о ней имеются упоминания в опубликованной корреспонденции. Л.И. Львов, ровесник Ольденбурга (1888-1967), учился на историко-филологическом факультете, где они могли пересекаться в Московском университете. Первую статью против большевиков он опубликовал 7 апреля 1917 г. в «Русских Ведомостях».

Недельный обзор С.С. Ольденбурга 28 сентября предлагает очередной ценный подбор наиболее значимых европейских событий. Рядом под псевдонимом Русский статья «Война в Марокко» подробнее раскрывает наиболее важный на тот момент вооружённый конфликт.

4 октября под псевдонимом Русский вышла статья «Новый земельный закон в Польше. Полонизация окраин» — об организации переселения крестьян и тем самым укрепления границ в областях, где есть имелось существенное русское или немецкое представительство после произвольной нарезки территорий по окончании Первой мировой и гражданской войн.

5 октября 1925 г. С.С. Ольденбург впервые принял участие в заседании группы монархистов под председательством А.Ф. Трепова, где присутствовали А.Н. Крупенский, А.А. Ширинский-Шихматов, А.М. Масленников, М.Н. Граббе, А.А. Гулевич и др., но не выступал там по вопросам подготовки Зарубежного Съезда и взаимоотношениям между различными правыми организациями и лидерами. Обсуждался вопрос о соглашении между монархистами и Торгово-Промышленным Союзом. Оно налаживалось, но с его представителем С.Н. Третьяковым (впоследствии агентом большевиков) произойдёт разрыв. Издатель газеты «Возрождение» А.О. Гукасов, напротив, служил соединительным мостом.

Также, 5 октября выходил недельный обзор с предупреждением С.С. Ольденбурга, насколько опасно для Польши наблюдаемое возвращение к политике поддержки большевиков, «которой она следовала в 1919 г., в те дни, когда казалось возможным торжество Деникина, и поляки, молчаливым согласием, допустили, чтобы все красные войска были убраны с их границы и употреблены на внутреннюю борьбу».

В номере «Возрождения» от 11 октября С., частым обозначением С.С. Ольденбурга начала 1920-х, подписан некролог на П.А. Германа, известного преподавателя частных школ в С.-Петербурге и основателя Выборжского коммерческого училища в 1906 г. «Смерть П.А. Германа горестно отзовётся в сердцах всех, кому был дорог благородный душевный облик покойного». Обычно, основная часть материалов для газеты новостного характера давалась нейтрально, без всякой подписи. Личный оттенок некролога указывает на знакомство с ним С.С. Ольденбурга или на иное авторство.

В присутствии около 300 слушателей С.С. Ольденбург 11 октября выступил в защиту Высшего Монархического Совета в связи с подготовкой Съезда. Представляя НМС, Ольденбург заявил: «от А.А. Пиленки, участвующего в коалиции, можно было бы ожидать иного тона и более терпимого отношения к представителям других политических течений, вошедших в ту же коалицию, и что полемические резкости, допущенные им, могут быть полезны только врагам дела созыва Зарубежного съезда». «Крайне правые, против которых так резко выступал докладчик, при избрании бюро Организационного Комитета Съезда подали свои голоса за А.А. Пиленко, исполнив тем самым взятый ими на себя долг коалиции». «Коалиция обязывает к взаимному уважению», — слова С.С. Ольденбурга вызвали одобрение присутствующих. Через месяц П.Б. Струве порекомендует Пиленко выйти из оргкомитета, а И.П. Якобий съязвит, что предпочитающему монархистам Милюкова Пиленко, сравнившему себя с динамитом, лучше разместиться на складе взрывчатых веществ, а не на Съезде.

Недельный обзор 12 октября подробнее рассказывает о борьбе фашистов с масонами в Италии. Во Флоренции «после того как масоном Бечиолини был убит молодой фашист Лупорини, фашисты разгромили ряд масонских квартир, причём несколько человек было убито и ранено. В других городах дело ограничилось отысканием масонских списков и распубликованием их в местной печати». Фашисты также начали попытки заменить социалистические профсоюзы собственными.

Под председательством М.М. Фёдорова, с участием С.С. Ольденбурга 15 октября прошло собрание организационного комитета по созыву Съезда.

16 октября в «Возрождении» вышла рецензия на воспоминания «Война упущенных возможностей» немецкого генерала М. Гофмана, где С.С. Ольденбург полностью одобряет его высказывания 1918 г. «за необходимость военного свержения советской власти и соглашения с русскими национальными кругами». Согласно положительному плану Гофмана, «Армия, которая двинется на освобождение русского народа, не должна ничего брать у народа, а только ему давать» (вопреки тому как поступали интервенты – враги Национальной России). Наградой для противников большевизма станет не ограбление русских, а устранение угрозы мировой революции.

Тему продолжает 18 октября миниатюрная заметка в несколько строчек, подписанная, однако полным именем С.С. Ольденбурга для большей весомости: «Безнадёжнее всего тот глухой, который не желает слышать. То что писалось в «Возрождении» по вопросу о международной вооружённой борьбе с мировой опасностью большевизма (которую обычно именуют подброшенным большевиками термином “интервенции”) было ясно и недвусмысленно. Такая борьба является с точки зрения русских интересов приемлемой и желательной. П.Б. Струве в своей недавной статье предостерегал от несбыточных надежд на такую “интервенцию” в близком будущем, – по принципу «на Бога надейся, да сам не плошай». Попытки «Дней» (передовая от 17 октября и статья В. Зензинова) убедить своих читателей, будто в позиции «Возрождения» в этом вопросе есть какие-то противоречия, только свидетельствует о их “безнадёжной глухоте”, а занятая ими принципиальная позиция есть как раз та, которую П.Б. Струве в своей статье назвал “противоинтервенционным доносительством”».

С.С. Ольденбург ясно отличает поддерживаемый им положительный принцип наступления от интервенции отрицательного типа. Не менее важно и осознание, что в рамках ведения культурной войны нельзя пользоваться терминологией противника, важно продвигать выражения, которые выражают Русскую Идеологию, а не позиции врага.

17 октября 1925 г. в новой редакции «Возрождения» на rue de Seze, 2 был отслужен молебен с пением митрополичьего хора. После прошёл банкет в ресторане «Эрмитаж».

Недельный обзор 19 октября сообщает о завершении Локарнской конференции с заключением договора о взаимной безопасности и обеспечении границ Франции, Бельгии и Германии. Гарантами обеспечения выступали Англия и Италия. Отдельные конвенции Франция заключила с Польшей и Чехословакией.

Редактор литературного журнала, социалист Марк Вишняк 21 октября отвечал И.С. Шмелёву, что в «Возрождении» Струве, Ольденбург, Цуриков, «говоря о прошлой России, не различают в ней России и былого режима. Они славят былую Россию с её царизмом». Вишняк обвинил монархистов в том, будто они уподобляются Герцену и наносят удары «невольно, по увлечению – и по России в целом, по её культуре» [«Современные записки» (Париж, 1920-1940). Из архива редакции» М.: НЛО, 2014, Т.4, с.813].

Вишняк тем самым соединял Россию и СССР в одно целое, не видя разницы между советским и царским режимом, чего никогда не позволял себе Ольденбург, в сочинениях которого невозможно найти никаких ударов по русской культуре – исключительно по советской, максимально враждебной русской. Эсеровский идеолог Вишняк эту культурную противоположность не улавливал, поскольку сам, подобно большевикам, был антирусски настроенным левым социалистом. Враждебно Вишняк относился и к подготовке Зарубежного Съезда, обвиняя его в разъединении эмиграции. Хотя внесением раздора вопреки положительным задачам Съезда, опять-таки, занимались противники монархистов.

Несколько позже Н. Цуриков, чьё имя критики часто соединяли с С.С. Ольденбургом, 26 февраля 1926 г. блестяще ответил на выпады Вишняка, помещённые им в своём журнале против «Возрождения»: «Когда на политическом митинге, где-нибудь в провинциальном городишке, перед полуграмотной аудитории бросается такая фраза: “царизм есть смерть”, то я хоть могу понять цель этого чуждого мне пустословия, но ведь это написано в толстом журнале его присяжным публицистом! И это все ваши аргументы? Это вся ваша тяжёлая артиллерия? Ваше последнее и решающее слово? Это всё?».

26 октября 1925 г. недельный обзор Ольденбурга даёт представление о финансовых сложностях послевоенной демократической Франции: «платежи по государственному долгу составляют более половины французского бюджета». В отдельной рецензии на французское издание Г. Преццолини о фашизме С.С. Ольденбург указывает, что необходимо искать честную критику, тогда как у коммунистов она недобросовестна. Большевики «так расширили и обобщили это понятие, что применяют его к явлениям, которые ничего общего не имеют с итальянским фашизмом». «Врагов фашизма обычно ослепляет ненависть», а восторженные декламации столь же «мало» выясняют «сущность дела». «На фашизме сказалось общее послевоенное оскудение культуры». Ольденбург характеризует эту левую партию как нелюбознательную спортивную воинственность. В раздел «Критика и библиография» тут же включена заметка об издании антикоммунистической Лиги Обера, подписанная С.О.  Рядом подписанную Z. рецензию на немецкие издания книг Веры Нарышкиной-Витте и Екатерины Гауг следует отнести к Н.А. Цурикову, Z. значится среди его псевдонимов.

Подписанная С. статья «К приезду Наркомздрава» 31 октября даёт подбор из советских газет о состоянии советского здравоохранения при Семашко, призванный обратить внимание парижских врачей, перед которыми нарком хвастал коммунистическими достижениями, на действительное положение дел в СССР. Составление такой справки требовало затрат исследовательских усилий, поэтому она не подпала под разряд новостных сообщений совсем без подписи.

1 ноября 1925 г. при участии П.Н. Милюкова и А.А. Пиленко состоялся диспут о Съезде. В статье 3 ноября «Три вопроса» С.С. Ольденбург поднимает вопрос, полезны ли вообще дискуссии с социалистами и демократами. «Бесплодно спорить с ненавистниками исторической России о прошлом. В вопросах о монархии и белом движении мы также ни до чего с ними не договоримся». Однако, если они заявляют себя противниками большевиков, теоретически это создаёт общую почву. Поэтому Ольденбург пытается в очередной раз объяснить ошибку «Последних Новостей» и «Дней», которые отождествляют СССР с Российской Империей, тогда как русским монархистам было очевидно, что большевики осуществляют не возрождение Империи, а «раздробление» «русских земель на разноязычные штаты», действуя против русских интересов во всех отношениях. Но тем самым и в этом споре С.С. Ольденбург вскрыл невозможность ни о чём договориться с антинационально мыслящими демократами. Считая коммунистическую власть за русское правительство, они уже исключили себя из противников большевиков и оказались их союзниками, в большей степени заинтересованными в борьбе с монархистами. Не оставалось никакой почвы, на которой монархисты могли бы с ними взаимодействовать. Левые силы предпочитали ждать возможности встроиться в победившую революцию, чем в борьбе с большевизмом за спасение Национальной России наносить несомненный урон феврализму, на котором базировались все левые силы. Интересы России и Революции продолжали расходиться всё дальше в противоположные направления (что и привело к пресловутому распаду СССР в 1991 г. и тому как до сих пор либералы всегда, когда возникает развилка, предпочитают сторону господства большевиков, а не поддержку монархистов).

Второй из сформулированных С.С. Ольденбургом вопросов к левым оппонентам обоснован 4 ноября. Согласно логике борьбы с большевизмом, поскольку крайне необходимо для спасения России было начинать Белое Движение, поскольку красные уже развязали гражданскую войну, то сохраняет необходимость и продолжать контрреволюционное отстаивание национальных интересов. Тезис противников Белого Движения о том, будто такая борьба бессмысленна прямо распространялся ими и на возможный будущий международный конфликт с участием СССР. Т.е. и здесь попытка С.С. Ольденбурга найти нечто общее с врагами Белого Движения не могла иметь успеха. Однако необходимо было дать обоснование, что красные свою гражданскую войну против русских не заканчивали. Именно массовый советский террор исключал возможность поддержки красных в подобном конфликте. Для русских существовал важнейший побудительный мотив принудить большевиков к прекращению такого террора.

«Только когда будет наглядно показано что “есть звери сильнее красной кошки”, можно ожидать присоединений, отпадений от большевиков». Ольденбург прекрасно понимает, что бесполезно вести какие-либо локальные пограничные конфликты или пытаться напасть на СССР с заведомо слабыми силами (как поступит Хитлер). Крайне важна и формулировка С.С. Ольденбурга, что Русское Зарубежье не в состоянии побудить ни одно государство к такому нападению и, следовательно, белоэмигранты не несут никакой ответственности за чудовищную цену такой будущей войны. «Неужели воображают те, кто так возмущается какой-то “платою”, которую, будто кто-то кому-то готов предложить за свержение большевиков, — что современные государства – “великие демократии Запада”, можно так-таки нанять на военную экспедицию, если им посулить очень, очень много денег, концессий и земель? Представление – фантастическое». «Подобные построения следует отнести к разряду политической юмористики…».

Буквально все доводы, выдвигаемые в годы эмиграции против т.н. “пораженцев” в защиту СССР, начисто разбиты С.С. Ольденбургом в этом споре. Любые претензии, выдвигаемые против взглядов русских монархистов, исходят из непонимания ключевых фактов и буквально следуют такому трагикомическому левому популизму. «Мысль о том, что можно нанимать государства за плату, как неких ландскнехтов – есть просто бредовая идея»

Интервенции всегда происходят из тех или иных целей тех, кто её предпринимает. Вопрос лишь в том, как могут действовать белоэмигранты в русских национальных интересах при таком международном конфликте. «Если всё это – явный вздор, во что же обращается декламация о какой-то страшной “цене”?». Никакого смысла нет предъявлять претензии русским монархистам в случае, если кто-либо будет преследовать цели, не соответствующие их правильно сформулированным устремлениям. С.С. Ольденбург уже в 1925 г. исчерпывающе ясно и полно использует аргументацию, которую в книге «Генерал Краснов. Монархическая трагедия» я вывел относительно невозможности обвинять П.Н. Краснова в нападении Германии на СССР и ведении антирусской политики НСДАП. Нацисты ни мало не подчинялись русским белоэмигрантам и действовали вопреки их желаниям.

«Выясняя с полной отчётливостью принципиальное отношение к международной борьбе с большевизмом, считаю долгом подчеркнуть, что в данный момент по общей международной обстановке такая борьба, желательная и приемлемая, не представляется мне сколько-нибудь вероятной в ближайшем будущем».

5 ноября 1925 г. дошла очередь и до третьего вопроса, раскрывая который, С.С. Ольденбург сослался на свои знакомства: «в апреле этого года я беседовал с человеком, приехавшим с юга России. Он рассказывал, что там всё ещё ждут и ждут каких-то спасительных кораблей с войсками, и с горечью констатировал, что здесь ждут и ждут – телеграмм о внутреннем перевороте. Было бы лучше, если бы наблюдалось обратное: если бы здесь больше думали о “кораблях”, а там – о “переворотах”! Но факт остаётся фактом…». Задачи эмиграционного объединения, следовательно, касались задач конкуренции с коммунистический партией по организации, «единству воли и веры». От того, какую силу станет представлять Зарубежная Россия, будет зависеть и её способность принять участие в активной борьбе за отстаивание русских интересов против внутренней коммунистической оккупации и внешних интервентов, т.е. не «ограничиваться надеждами на помощь других». Ради этих задач объединения Ольденбург призывал к взаимной терпимости между белыми русскими. «Борьба с большевизмом является долгом, является оправданием существования Зарубежной России».

Желаемое объединение, которому был посвящён подготавливаемый Съезд, вопреки желаниям С.С. Ольденбурга и несмотря на регулярно проявляемую им заявленную терпимость относительно различных организационных течений. Однако устремление к положительной цели в любом случае имело разнообразные благие последствия. Активность белоэмигрантов сохраняла и развивала русскую культуру, фронт которой вёл свою медленную войну с большевизмом. Неотступное упорство монархистов в боях культурной войны будет сказываться в далёком грядущем и сможет сделать для одоления коммунизма многое, на что оказались неспособны никакие интервенты. Про старания Ольденбурга точно можно сказать, что зря они не пропали.

В недельном обзоре 9 ноября 1925 г. Ольденбург передал заявление маршала Петэна, вернувшегося из Марокко в Париж, об окончании военных действий и передаче им дел политикам. Следующий обзор 16 ноября опровергает слухи о якобы подготавливаемом путче монархистов в Баварии.

13 ноября под председательством И.С. Васильчикова (НМС), П.В. Гендрикова (ВМС) и Ю.Ф. Семёнова (РНК) прошло первое заседание докладной комиссии по созыву Съезда с Ольденбургом в качестве секретаря.

Затем С.С. Ольденбург присутствовал на следующем расширенном заседании группы 17 ноября, где сравнительно с прежним составом появились приглашённые представители других организаций, такие как И.П. Алексинский, А.В. Карташев, Вл. Гурко, И.С. Васильчиков, М.К. Горчаков. «Возрождение» представлял П.Б. Струве. Карташев от лица Национального Комитета отрицал какие-либо перемены относительно поддержки Съезда.

18 ноября в «Возрождении» вышла заметка С., опровергающая газетные сообщения, будто В.Л. Бурцев и П.Д. Долгоруков оказались на стороне противников Съезда.

С.С. Ольденбург 22 ноября слушал публичный доклад Владимира Гурко, состоявшего в НМС, о Зарубежном Съезде и, участвуя в прениях, обратил внимание, что чтение организовали умеренные монархисты, в то время как более правые проявляли к Вл. Гурко нерасположение. Неспроста, учитывая что тот в последние годы Российской Империи предательски перешёл на сторону либеральной оппозиции, а теперь приготовил к печати поверхностные и недоброжелательно настроенные к Царской Семье мемуары. То что их содержание одобрял Иван Ильин показывает что тот разделял оценки Гурко и не принимал весьма распространённого в правой эмиграции заслуженного почитания Императора Николая II как святого.

Однако это не мешало общей подготовительной работе. «Съезд – только первое звено большой и, может быть, долгой работы. В истории происходит движение каких-то крупных масс, но и небольшая сила, постоянно бьющая в одну точку, в конце концов, производит желаемое действие», – предостерегал С.С. Ольденбург от чрезмерных надежд на Съезд.

Недельный обзор 23 ноября 1925 г. включал новые подробности борьбы с масонством в Италии, по обнаруженным спискам членов лож, «они принадлежали на четыре пятых к кругам чиновничества» (что было совершенно нехарактерно для революционного ВВНР в Российской Империи).

25 ноября заметка «Храм-памятник», по сообщениям из Праги, подписана С. (предположительно, это мог быть и основной корреспондент «Возрождения» из Чехословакии С. Варшавский, но едва ли в газете допускали публикации разных авторов под одинаковым обозначением принадлежности).

На собрании участников Союза автомобильных войск под руководством генерала П.И. Секретова, 29 ноября от редакции «Возрождения» С.С. Ольденбург передал приветствие и поддержал соображения о военном значении автомобилей и танков в современной войне.

Обзор 30 ноября сообщает о ратификации рейхстагом Локарнского договора: «никакая страна не могла взять на себя одиум его отклонения». В Германии даже сторонники признания договора отрицали, что он означает одобрение Версальской системы.

4 декабря Иван Ильин просил П.Б. Струве поручить Ольденбургу вернуть ему статью «О возвращении земель» ввиду её не напечатания и, следовательно, неодобрения.

К 35-летнему юбилею деятельности председателя Народно-Монархического Союза Е.П. Ковалевского 6 декабря С.С. Ольденбург выступил в качестве координатора организации чествования. Оно прошло в семейном кругу, но Ковалевского посетило более 100 человек. Е.П. Ковалевский всё время заверял об умеренности НМС как об основном качестве организации и называл близкой себе беспартийную группу в Белграде во главе с царским министром Э.Б. Кригер-Войновским, Н.Н. Львовым и Н.Н. Чебышевым (к этой группе присоединился сбежавший из СССР Д.П. Рузский, бывший участник заговора против Царя).

Обзор 7 декабря, касаясь Испании, Ольденбург написал о прекращении существования военной директории. Единоличная власть Примо де Риверы укрепилась, но это был шаг на пути к отходу от чрезвычайной системы правления к власти через профессиональный Совет Министров.

Небольшая заметка от 11 декабря «Большевики о вооружённой борьбе с ними», с подписью С., воспроизводит сообщения коммунистических газет о занятии Крыма, которое отвлекло красных от нападения на Запад. «Большевики совершенно открыто признают, что современное внутреннее состояние Европы, её относительная безопасность от красного потока – результат той “белой” борьбы, которая велась на русской почве. Ценное признание, которое необходимо “занести в протокол” – истории» (здесь несомненный авторский почерк статей Ольденбурга).

Недельный обзор 14 декабря, как и каждый предыдущий, включает упоминания основных событий из гражданской войны в Китае. На другой день вышел написанный С.С. Ольденбургом некролог на испанского консерватора Антонио Маура. Движение мауристской молодёжи он назвал родственным «Аксион Франсэз» и «хитлеровщине». «Трагедия Маура была в том, что глубоко прозревая ложь и зло современных учений, он не имел в тоже время настоящего пафоса положительной веры. Его жизнь кончается – разочарованием и жаль, что этот крупный человек, личность которого, во всяком случае, обладала и для масс какой-то таинственной гипнотической силой, так бесплодно прожил и закончил свой век».

С.С. Ольденбург тем самым формулирует бесплодность либерального направления консерватизма, подчёркивая что Маура крайне правым монархистом отнюдь не являлся, т.е. не воплощал творческих положительных правых идей. Показывая ту же несходимость, в «Аксион Франсэз» сторонники фашизма и соединения с коммунистами в эти дни откололись от роялистов Ш. Морраса: левые принципы никогда не уживались с правыми. Потом фашисты устраивали вооружённые нападения на редакцию «Аксион Франсэз», стреляли в Леона Додэ.

В обзоре 21 декабря Ольденбург продолжает считать вредными признание СССР и торговлю с большевиками для иностранных государств, которые тем самым подпитывают своих врагов.

27 декабря 1925 г. И.А. Ильин писал П.Б. Струве о просьбе К. Зайцеву и Ольденбургу прислать ему обратно две статьи, которые залежались в редакции газеты и не появились в «Возрождении».

Относительно победы Сталина-Бухарина над Зиновьевым-Каменевым С.С. Ольденбург предостерегает 28 декабря, что апологеты большевизма, пытающиеся обмануть Европу, используются предлогом сочинить про «отказ от мировой революции», которая в действительности остаётся главнейшей целью Сталина.

4 января 1926 г. Ольденбург отметил вхождение в высшее партийное руководство Ворошилова, Молотова и Калинина, которые останутся на все следующие годы главной опорой строительства сталинизма.

В протоколе собрания монархистов под председательством А.Ф. Трепова 6 января 1926 г. впервые появилась реплика от С.С. Ольденбурга: поддерживает мнение Н.Н. Шебеко о необходимости организации Съезда независимо от согласия Торгово-Промышленного Союза. М.Н. Граббе, единомышленник генерала П.Н. Краснова, отметил что Н.Х. Денисов от ТПС финансирует «разрушительную деятельность» А.П. Богаевского среди казачества. С.С. Ольденбург отозвался на это, что «Н.Х. Денисова переубедить нельзя, его надо изолировать».

В заметке «В Венгрии. Дело фальшивомонетчиков» С.О. 9 января пишет про «враждебность к Венгрии международных журналистических кругов, которые не могут ей простить, что она продолжает именовать себя королевством и, может быть, ещё более – тот факт, что в ней существует процентн. норма для евреев». «В Венгрии большинство населения, так же как и нынешнее правительство, легитимистично». В скандал с фальшивомонетчиками были вовлечены противники легитимистов фашистского толка – реставрации принца Оттона, тогда как лживая левая пресса старалась возвести обвинение на правительство.

10 января вышла заметка С.О. «Как спасти французские финансы. Совет Дж.М. Кейнса». Весьма сомнительным предложением являлось «повышение уровня цен внутри Франции». Ольденбург прямо пишет, что Кейнсу свойственна «безответственность» и считает бесчестным такой мошеннический способ «обсчитать своих кредиторов». Это определение Ольденбурга вкратце объясняет суть противоречий между принципами правых экономистов и популярным среди социалистов Кейнсом (до сих пор регулярно встречается трагикомическое противопоставление коммунистами кейнсианства правой ельцинской монетаристской политике 90-х).

Современные левые пропагандисты постоянно ссылаются на похвалы Кейнса большевикам, которые в своё время приводили белоэмигрантов в негодование [С.Г. Кара-Мурза «Манипуляция сознанием» М.: Алгоритм, 2004, с.259].

Обзор 11 января продолжает отмечать укрепление сталинской группы «диктатурщиков» и отпадение прежних сторонников Троцкого.

В нескольких номерах «Возрождения» рассматривалась публикация в 28 декабря 1925 г. в вечерней «Красной Газете» (Ленинград) сообщения об убийстве всей Царской Семьи. Появление в печати скрываемой ранее информации объясняли борьбой коммунистов с популярными среди крестьян и рабочих представлениями, что Царь всё ещё жив. По сообщениям из СССР, вера в спасение Царя была там весьма распространена. Эта публикация сообщала что не сам красный Екатеринбург решил организовать страшное убийство. Это произошло по приказанию прибывшего из Москвы Белобородова (в действительности – Голощёкина). В СССР также выдвигалось опубликованное «Возрождением» 17 января 1926 г. предположение, что за этой статьёй стояла оппозиция Сталину: «Сафаров счёл нужным выдвинуть против центра особо тяжёлое орудие – в виде обвинения, что именно ЦК партии, во главе с покойным Свердловым, убил, без суда и следствия Царскую Семью и, скрывая это чёрное дело, лгал все 7 лет, сваливая вину на Екатеринбург» (схема спущенных сверху приказов Свердлов-Голощёкин-Юровский воспроизведена сравнительно точно, Сафаров наверняка о ней знал). Все советские публикации дружно умалчивали о нахождении в Екатеринбурге британского консула Т. Престона, бывшего теперь консулом в Ленинграде. Хотя в них упоминается о попытках представителей Красного Креста увидеться в Императором. Большевиками тогда продвигалась дезориентирующая версия о сожжении всех тел.

Игнорирование существования Т. Престона обесценивает и попытки отрицания английского участия в колчаковском перевороте, т.к. невозможно опровергнуть то, о чём не имеешь представления [В.Г. Хандорин «Мифы и факты о Верховном правителе России» М.: ФИВ, 2019].

18 января 1926 г. для Германии Ольденбург отмечает усиление правых настроений. Во Франции продолжалась борьба правительства с Левым блоком. На другой день за подписью С.О. есть заметка «Фашисты и роялисты во Франции»: в полном расхождении с монархистами, ими предполагалось «совместно с коммунистами захватить префектуру и провозгласить “свободное государство”, ссылаясь на пример фашистов в Фиуме». В дальнейшем мэра города Периго, который вёл такие переговоры, исключили из коммунистической партии и он присоединился к фашистам.

Заметен отход от прежних псевдонимов С. и Русский, к регулярной подписи С.О. Так обозначена и заметка «Князь Людовик Виндиш-Грэц» о представителе венгерской аристократии, который оказался втянут в скандал с поддельными франками. Его погубило честолюбие, борьба с венгерскими монархистами и претензии на ничем не заслуженные им первые роли в правительстве. «Эта игра не удалась. Тогда, ещё при монархии, он завязал связи с политическими авантюристами», «вошёл в связь с крайними антисемитами, которые в Венгрии носили авантюристический характер».

Участвуя в работе оргкомитета, С.С. Ольденбург предлагал представительство от Франции в 170 в качестве трети всего Съезда, как и намечалось ранее.

25 января Ольденбург выразил обеспокоенность вмешательством большевиков в гражданскую войну в Китае, считая его первой крупной внешней экспансией красных с 1921 г.

Вместе с Е.К. Миллером, П.Н. Шатиловым, И.С. Шмелёвым, В.В. Ореховым, В.В. Комстадиус, Н.П. Вакаром и др. С.С. Ольденбург вошёл в бюро по устройству благотворительного «Дня Русского Инвалида».

В статье «Парламент и парламентаризм» 31 января 1926 г. С.С. Ольденбург в очередной раз раскрывает великую ложь демократии на примере рейхстага. «Кому был нужен этот сложный процесс, превративший большинство в меньшинство, и приведший к доверию, высказанному 160-ю депутатами из 492-х? Есть ли это проявление подлинного народного доверия к власти или выполнение обряда, имевшего чисто формальное значение? Второе – ближе к истине!». Такая практика, справедливо утверждает Ольденбург, «дискредитирует идею парламентаризма» и сам принцип существования народного представительства, которое лишается всякого авторитета.

Ольденбург разделял осуждение политического господства парламента с существованием не самодовлеющего представительства как такового, которое может быть в чём-либо полезным. С монархической точки зрения продуктивнее противопоставлять демократическому представительству профессионально-сословный соборный принцип.

Сравнительно с рейхстагом, не лучше выглядит и описание С.С. Ольденбургом французского парламента в недельном обзоре от 1 февраля: «палата пустовала, ораторов почти не слушали, речей их почти не читали, и наиболее горячо приветствовали тех, кто отказывался от слова. Выполнялся нудный парламентский обряд». 8 февраля Ольденбург обращает критику демократии и на Португалию, где произошёл третий мятеж за год: «со времени установления в Португалии республики, редкий год проходит без военных бунтов, которые нередко увенчиваются успехом».

15 февраля в качестве основного события Ольденбург обозначил вступление Германии в Лигу Наций вследствие Локарнского соглашения. В обзоре 22 февраля отмечено желание принять в Совет Лиги Наций Польшу в противовес Германии. Ольденбург находит забавным, «что Лига Наций может явиться… источником конфликтов».

С подписью Русский 23 февраля 1926 г. вышла статья «В защиту… Китая»: «совершенно не принадлежа к поклонникам азиатской ориентации, я всё-таки полагаю, что нам следует быть грамотнее в отношении того большого культурного мира, который лежит у границ бывшей Российской Империи. Нам не следует иметь меньше представления о 300-400 миллионной китайской “махине”, нежели о какой-нибудь Голландии с её 7 миллионами жителей». Выпад Ольденбурга направлен против абсурдно-пренебрежительного отношения к Китаю евразийцев. Он сообщает что революционная партия гоминьдан вступила в союз с большевиками, «часть её, однако, теперь от них отрекается». Заявляя о важности следить за событиями в Китае и правильно их понимать, С.С. Ольденбург, разумеется, совершенно прав.

В недельном обзоре 1 марта Ольденбург сообщил о начале выборов представителей на Зарубежный Съезд в Королевстве СХС и в Болгарии. С монархической точки зрения, необходимость прибегать к голосованиям и предвыборной полемике Ольденбург назвал спорным решением, заметив что в любом случае выборы не должны препятствовать задачам объединения Зарубежной России.

Из СССР сначала в феврале приходили сообщения о том что С.Ф. Ольденбург был обокраден вахтёром Ивановым, укравшим ценные книги. «Теперь у академика Ольденбурга выкрадена личная переписка и книги на 42 пуда» [«Слово» (Рига), 1926, 2 марта, с.4].

В заметке С. от 2 марта «Дети у студентов на улице Турнефор» приведена похвала Обществу русских студентов за их работу.

6 марта в Торгово-Промышленном Союзе С.С. Ольденбург читал доклад о «Сущности коммунистической власти» (он же прозвучит на Съезде). Выступали также А.В. Карташев и князь И.С. Васильчиков. Также, на 6 марта было назначено обсуждение выборов на Съезд в Медоне. Ольденбург числился среди участников прений по выступлениям Б.Н. Неандера, инженера П.Н. Финисова, М.Л. Киндякова — бывшего октябриста, состоявшего в руководстве НМС при Е.П. Ковалевском. Однако, ввиду болезни С.С. Ольденбурга, его выступление в этот день не состоялось.

На Съезде Борис Неандер (1894-1931) будет поддерживать правых монархистов в пользу создания “органа” управления эмиграцией. Однако уже в 1927 г. он вернулся в СССР. Русские монархисты в дальнейшем называли его имя в одном ряду с поездкой Шульгина, организованной чекистами, и похищением А.П. Кутепова. В январе 1927 г. Неандер ещё упоминается в журнале «Отечество» среди лидеров ВМС. На протяжении 1926 г. Неандер часто выступал в Русском Очаге.

Обзор 8 марта посвящён министерскому кризису во Франции. Через неделю – ожесточённой сваре в Лиге Наций и падению её престижа. Не только Польша, Испания и Бразилия также требовали себе постоянного места в Совете Лиги.

Запланированный днями ранее доклад о «Сущности» был прочитан С.С. Ольденбургом 16 марта для докладной комиссии, которая одобрила его содержание

18 марта статья С. «Перед министерской декларацией. В кулуарах палаты депутатов» передаёт виденное при посещении французского парламента. «Увы, желающих присутствовать при большом парламентском дне в десять раз больше, чем карточек. И многие уходят, таковых не получив».

На 21 марта в Медоне на предвыборном собрании предполагалось выступление С.С. Ольденбурга на тему «Международное положение и большевики».

В его обзоре за 22 марта отмечено, что удар по престижу Лиги Наций не затрагивает исполнения Локарнских соглашений.

В номере «Возрождения» 24 марта, начавший сотрудничать с газетой А.М. Ренников в юмористическом фельетоне о тайной цели созыва Съезда раскрыл, чего хотят русские монархисты, по мнению их противников. Н.Е. Марков получил титул маркиза, П.Б. Струве – барона, Ю.Ф. Семёнов – графа, а С.С. Ольденбург – принца. Смешно, но некоторые худшие современные историки Русского Зарубежья действительно считали Сергея Сергеевича принцем Ольденбургским.

Основным событием за неделю 29 марта назван перелом в сражении под Пекином и переворот в Кантоне, устроенном красным генералом Чан Кайши против коммунистов.

При обширном собрании, около 130 человек, Русского Очага 3 апреля присутствовал С.С. Ольденбург, были многие прибывшие издалека к началу работ Съезда: герцог Г.Н. Лейхтенбергский, А.Д. Билимович и др.

4 апреля 1926 г. открылся Зарубежный Съезд, на который был избран русскими монархистами среди 375 делегатов С.С. Ольденбург. Он также вошёл в бюро журналистов для связи с Президиумом Съезда. 5 апреля дополнительно был назначен и контролёром правильности подсчёта голосов при выборе Председателя Съезда. П.Б. Струве получил 232 записки из 432.

В левой печати сообщалось, что правые выдвигали в качестве более подходящего председателя И.П. Алексинского, ему дали 193 голоса. А при выборе генерального секретаря даже больше, 234 голоса получил крайне правый сенатор С.Н. Трегубов, состоявший в БРП. Он победил более умеренного В.Н. Новикова из ТПС. Это давало основание утверждать, что на Съезде «доминировали» Н.Е. Марков и его сторонники [«Le Monde slave» (Paris), 1926, mai, p.309].

Как всегда, очень смешно о русских монархистах на Съезде написал историк Р. Пайпс: «некоторые» (!) «всё-таки появились в зале заседаний». Пайпс упорно продолжал считать, что почти все монархисты были кириллистами. Н.Е. Маркова Пайпс додумался именовать головорезом.

В недельном обзоре за 5 апреля Ольденбург написал, что, устраняя партийные раздоры, Съезд объединил всех русских, как их соединяла вместе Российская Империя до революции. «На больших линиях истории отдельные резолюции, отдельные частности изгладятся бесследно, но останется – должно остаться – главное: факт единения».

6 апреля С.С. Ольденбург читал на Съезде предварительно одобренный организаторами доклад «Существо коммунистической власти», в котором говоря об истоках победы большевизма, он называет Временное правительство: «бессильная власть, лишённая энергии и инициативы, не умевшая ни вести, ни кончить войну», позволила многим представителям интернациональный секты проникнуть в Россию. Ольденбург продолжал настаивать, что коммунистическая партия является оккупационной «внешней силой, а не русским национальным правительством». Это справедливо относительно всех лет существования СССР.

Ольденбург даёт важное определение, что большевики не объединили, а расчленили Россию. Компартия «разбила Россию на разноязычные штаты, в которых искусственно культивирует и взращивает местные языки и вытравляет прежнюю русскую общегосударственную спайку». Большевизм целенаправленно занимался уничтожением русской культуры, которая партии «глубоко ненавистна», и взращивала антирусские настроения. «Власть антинациональной секты, по существу, губительнее и отвратнее господства другой нации». В т.ч. и поскольку борьба с большевизмом, рядящимся в русские одежды именно для более эффективного достижения замены русского на советское, требует «большей сознательности, нежели противодействие простому иноземному засилью».

В отличие от П.Н. Милюкова, убеждённого что Сталин лучше Зиновьева, С.С. Ольденбург не даёт себя обмануть: «Сталин не менее коммунист, нежели Зиновьев, хотя его методы действия менее крикливы». Вопреки пропаганде сталинистов, безосновательно противопоставляющих его Троцкому, Ольденбург точно указывает, что Сталин ровно так же стремится к мировой революции как к первой главной цели.

Международные успехи СССР – «мировой коммунистической партии – успехи не России, а злейших её врагов». «Борьба с международным злом неминуемо должна вестись в международной плоскости».

Все тезисы доклада Ольденбурга получили единогласное одобрение Съезда.

«Проснулась, воскресла, встала старая Русь. В самом деле: герцог Лейхтенбергский, Трепов, Марков II, Крупенский, Шебеко, Гурко, Краснов… “какие имена! Какие лица!”», — написал «Руль», приветствуя Съезд и будучи смущённым только постоянным упоминанием П.Б. Струве Национальной России. Для правых монархистов, правильно отмечает автор «Руля», это всё равно что «националистическая».

7 апреля Ольденбург присутствовал на конференции Русского Национального Союза, собравшейся впервые после 1924 г., под председательством А.В. Карташева. Относительно поддержки Великого Князя Николая Николаевича и невозможности приписывать ему иллюзорную роль диктатора и формировать вокруг него правительство высказывались помимо С.С. Ольденбурга, Ю.Ф. Семёнов, Э.П. Беннигсен, П.Д. Долгоруков, М.М. Федоров, Н.А. Цуриков и др. [«Вестник Русского Национального Комитета» (Париж), 1926, 15 августа, №11, с.90].

Вся деятельность бесполезного РНК вновь выразилась только в оппонировании правым монархическим организациям и идеям. На 2-м и 3-м заседании в следующие дни Ольденбург уже отсутствовал.

По воспоминаниям Э.П. Беннигсена, он поддерживал в РНК позицию против Съезда из-за поведения правых монархистов. «Мне возражали члены группы «Возрождения» — Струве, Ольденбург и Зайцев, но с открытием Съезда и они должны были замолчать» [Э.П. Беннигсен «Записки. 1917-1955» М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2018].

«Руль» сообщал, будто 8 апреля в Москве состоялось покушение сына бывшего дворцового служащего, 25-летнего Порфирия Алексеева, со стрельбой в А.Г. Белобородова. Большевики называли сообщение полностью вымышленным и оно не получило убедительных подтверждений.

9 апреля, когда решался вопрос о создании Съездом новых властных полномочий, Н.Е. Марков утверждал, что для этого созывались делегаты, а не для чтения доклада Ольденбурга (который Марков пред тем гласно одобрил). Сам же Ольденбург посчитал, что образование нового бессильного беженского комитета разъединит монархистов, а не сплотит, поскольку вызовет повод для разногласий и не будет иметь подлинной эффективной власти. Ольденбург признал достаточным существующий Высший Монархический Совет, признанный добровольно подчиняющимися ему организациями [«Российский Зарубежный Съезд. 1926» М.: Русский путь, 2006, с.618].

«Возрождение» отметило резкий характер возражений С.С. Ольденбурга Н.Е. Маркову: «никто не имеет права брать на себя монополию боления за Россию». По-своему тут справедливы оба альтернативных мнения.

Генерал Краснов 24 сентября 1926 г. писал Ивану Бунину свои впечатления от мероприятия: «Мне было бесконечно тяжело, что моя постоянная болезнь (ноги) помешала мне в позапрошлом году воспользоваться Вашим приглашением и побывать у Вас. А живя в деревне и нигде не бывая, я не имел случая встретиться с Вами, кроме как на этом сумбурном Зарубежном Съезде, где я не мог протолкаться к Вам» [Т.В. Марченко «Русская литература в зеркале Нобелевской премии» М.: Азбуковник, 2017, с.218].

Генерал Краснов поддержал намерение крайне правых обеспечить безоговорочное подчинение Великому Князю, что либерал П.Б. Струве назвал казарменным духом и попранием общественности. Съезд, вместо того чтобы укрепить единство монархистов, только усилил ненависть консервативных либералов к крайне правым. Избрание председателем съезда П.Б. Струве неизбежно вело к таким последствиям. Лидерство Струве определилось наличием в его руках наиболее сильной газеты, которую более правые монархисты не могли агитационно пересилить, не имея на это средств. Подобные раздувания вражды к русским монархистам со стороны право-центристов весьма деструктивны сравнительно со стараниями к взаимному сближению.

Ввиду отсутствия общего мнения на Съезде, учреждения, получившего бы полномочия от Съезда, создано не было. После него появились две новые организации: от газеты «Возрождение» Российское Центральное Объединение и более правое Русское Зарубежное Патриотическое Объединение во главе с И.П. Алексинским. Проигнорированный всеми РНК остался в стороне и ещё больше потерял своё мнимо-объединительное значение, оставшись узко-партийной группировкой.

В неопубликованной статье, написанной для «Возрождения», Иван Ильин отмечал за дни съезда выход из Высшего Монархического Совета А.М. Масленникова. А.Ф. Трепов и А.А. Ширинский-Шихматов также будто бы отошли от Н.Е. Маркова [И.А. Ильин «Статьи. Лекции. Выступления. Рецензии (1906-1954)» М.: Русская книга, 2001, с.474].

«Возрождение» объясняло уход Масленникова из ВМС непримиримостью крайне правых относительно выбора председателем Съезда П.Б. Струве, т.е., стремлением ВМС провести своего представителя.

В недельном обзоре 13 апреля С.С. Ольденбург перечислил основные достижения Съезда: признание лидерства Великого Князя Николая Николаевича, определение коммунистического режима «вражьей оккупации», опровержение революционного мифа будто монархисты стремятся отнять землю у крестьян. Своевременный отказ от формирования иллюзорного эмигрантского правительства Ольденбург счёл уместным разочарованием теперь, сравнительно с откладыванием неудачи на будущее.

По сообщению «Руля» о 3-м съезде монархического объединения 13-14 апреля с более чем сотней делегатов, Н.Е. Марков и Ширинский-Шихматов сложили свои полномочия по состоянию здоровья. Новым главой ВМС стал А.Н. Крупенский и при нём Н.Д. Тальберг, князь П.Л. Оболенский, С.Н. Городецкий. На этом съезде также был избран Совет Русского Зарубежного Патриотического Объединения во главе с И.П. Алексинским и секретарём Городецким, в правление вошли П.Н. Краснов, А.Н. Крупенский, Оболенский, А.Н. Моллер и полковник Ю.С. Пороховщиков.

П.Н. Милюков в переписке с Кусковой клеветнически обвинял Крупенского в подготовке покушения на себя в 1922 г. [«Исторический архив», 2001, №1, с.71].

Народно-Монархический Союз подвёл итоги Съезда на большом собрании 17 апреля. Основной доклад представил М.Л. Киндяков, его дополнили С.С. Ольденбург и Н.Н. Шебеко. Всего на Съезде было 15 делегатов НМС.

19 апреля С.С. Ольденбург сообщал в «Возрождении» о неясном состоянии Франции, продолжении падении франка. «Министр юстиции Лаваль грозит “спекулянтам” репрессиям» (только в декабре 1926 г. благодаря новому золотому обеспечению удалось стабилизировать франк на несколько лет до 1934 г.).

В номере за 24 апреля 1926 г. вышла статья «Германский националист о русском вопросе», в которой Ольденбург не соглашается с европоцентричным самодовольством исторической концепции Эрнста Серафима. Представление Э. Серафима, будто «Император Вильгельм казался русским идеалом монарха» для Ольденбурга означало, что так считают сами немцы, но отнюдь не русские. Но относительно хода Гражданской войны Ольденбург находит точным его утверждение: «Антанта преградила путь своим флотом: она предпочитала, чтобы рухнули попытки освобождения России, нежели, чтобы они были предприняты с немецкой помощью». Тем самым С.С. Ольденбург продолжает на протяжении долгих лет приводить серию свидетельств, что Антанта была врагом Белого Движения и помогала красным победить. Ольденбург посчитал ценным и мнение Э. Серафима, что германское демократическое правительство недостаточно поддерживает белоэмигрантов сравнительно с чешским примером, поскольку важное привлечь русских на свою сторону.

В зале музыкального общества на рю Леклер, 3 в Медоне С.С. Ольденбург 25 апреля в 15 ч. читал доклад «Итоги Зарубежного Съезда». Вместе с ним выступал М.Л. Киндяков. На другой день в «Возрождении» вышел недельный обзор международной политики.

По завершении Съезда в газете П.Б. Струве разместилось множество статей с претензиями против “партийности” крайне правых. Такие суждения легко повернуть против их авторов типа В.Л. Бурцева, писавшего от имени РНК. Стремление отмежеваться от правых монархистов, отвергать всякое содействие им, является непредрешенческой партийностью, идущей вразрез задачам эмигрантского объединения. Существенна разница с тем как С.С. Ольденбург оказался на стороне НМС и РНК в вопросе об “органе”, исходя из своего понимания наилучших мер поддержки монархистов, а не преследуя цели борьбы с ними.

Недельный обзор 3 мая, как и предыдущий, посвящён различным трактовкам нового советско-германского договора, насколько он выгоден большевикам и противоречит ли Локарнским соглашениям. В Германии также отмечен спор об имуществе немецких монархических династий.

Обзор 10 мая рассказывает о крупной забастовке в Англии, которую поддерживали лейбористы против консерваторов.

Правые трактовки Съезда высказывал И.П. Алексинский на ежемесячном собрании Русского Очага. И.П. Алексинский был очень популярным профессором, хирургом, во время мировой войны – медицинским инспектором Юго-Западного фронта.

Формирование по окончании Съезда РЗПО и РЦО, по мнению монархистов, желательно далее привести к одному центру. Объединительные тенденции справа, следовательно, продолжали отстаиваться против партийности. Зато «Возрождение продолжало нападать на Н.Е. Маркова и Высший Монархический Совет, именуя НМС противо-марковской организацией. И.Д. Гримм приветствовал якобы совершаемое НМС «вытеснение монархизма чёрного монархизмом белым». Такое откровенно партийное стравливание монархических групп явно свидетельствовало о приверженности делу разъединения эмиграции. Утверждение, будто весь НМС представлял настоящих монархистов, а не крипто-милюковцев, опровергается примером председателя НМС масона Е.П. Ковалевского.

Ф.В. Винберг в книге «Крестный путь» относил Е.П. Ковалевского к таким же изменникам, каковы октябристы Родзянко и Гучков, «негодяй-главнокомандующий» Н.В. Рузский и «генерал-предатель» М.В. Алексеев. Будущий сотрудник «Возрождения», вошедший в НМС, Л. Львов, брал всех перечисленных под защиту, в отличие от выдвигаемых монархистами положительных героев недавней истории – В.А. Сухомлинова и Н.Е. Маркова [Лоллий Львов «Под знаком царской короны» // «Новая Русская Жизнь» (Гельсингфорс), 1922, 23 мая, с.2].

Как и любые мемуары с изложением личных представлений, книга Винберга, безусловно, заслуживала отдельных поправок по другим вопросам, но то против чего поспешил восстать Л.И. Львов, напротив, являлось главным достоинством суждений правых монархистов.

Лично Н.Е. Марков не являлся непререкаемым образцом для С.С. Ольденбурга и других русских монархистов по его манере действий или ценности речей и книг. Это не означает что его именем допустимо пользоваться для разрушительной борьбы с монархистами. Каждый из лидеров монархического движения имеет свои достоинства и недостатки, которые не следует путать между собой. Экспансивность Н.Е. Маркова умерялась элитарным достоинством А.Н. Крупенского. М.К. Горчаков и Н.Д. Тальберг поддерживали в монархическом движении благотворный церковный дух РПЦЗ. Князя Горчакова по темпераменту также звали неистовым Роландом крайне правых.

14 мая заметка «Большевики и английская забастовка» подписана С. относительно сообщений из Англии о финансировании протестов советскими деньгами. Ольденбург осторожно подходит к вероятной достоверности этих сведений. В обзоре 17 мая говорится об установлении в Польше левой диктатуры Пилсудского, сравниваемой Ольденбургом с диктатурой Муссолини и левым переворотом Наполеона III. 24 мая Ольденбург говорил об окончании всеобщей забастовки в Англии. Комиссия по реформе Лиги Наций приняла проект Р. Сесиля об учреждении 5 постоянных и 9 временных участников Совета Лиги.

Распространённую газетную практику, когда сотрудники газет размещают свои статьи под видом писем читателей, скорее всего, использовал С.С. Ольденбург 26 мая, когда под псевдонимом С. в «Возрождении» появилось его мнение о РЗПО в форме обращения к редактору. Там выражена мысль, что РЗПО не может достигнуть задач внепартийного объединения, поскольку представляет собой «под этой новой формой знакомый нам Высший Монархический Совет с непременными его членами, изменивший своё наименование по соображениям тактики». «В самом деле, нельзя быть членами внепартийного объединения, и в то же время быть активным участником какой-либо политической организации, к тому ещё столь сильно заострённой, как Высший Монархический Совет. Автор этих строк отнюдь не является противником партийности, но он думает, что время для политических партий ещё не настало и что существование партий неразрывно связано с территорией и государственностью».

С.С. Ольденбург, если это он, здесь не предъявляет никаких типичных для врагов правых монархистов претензий к ВМС и не пытается представить НМС положительным примером. Выпад против партийности здесь легко поворачивается и против НМС, существование которого тоже, следовательно, можно считать преждевременным. Мысль заключается в том, что ВМС не в состоянии объединить вокруг себя враждебно относящиеся к нему эмигрантские группы. За что, кстати, куда уместнее критиковать противников ВМС. Если брать такие якобы непартийные объединения как РНК и РЦО, то заместителем председателей РНК и РЦО оказывается глава НМС Е.П. Ковалевский. Следовательно, и ему можно предложить выйти из НМС ради внепартийных объединений. В руководстве РНК или РЦО действительно не выпячивалось преобладание какой-то одной формальной организации (как в случае РЗПО и ВМС), но фактически соединяющее их с НМС и «Возрождением» евлогианство имело все черты вреднейшей партийности, альтернативной ВМС и РПЦЗ. Что далее будет всё более проясняться.

Представителем РЗПО в Болгарии стал А.И. Пильц, в Сербии С.Н. Трегубов, в США – Н.П. Измайлов, в Эстонии А.К. Байов, в Чехословакии П.П. Панкратов.

С.С. Ольденбург вошёл в Главный Совет РЦО по Франции. В нём помимо сотрудников «Возрождения» числился также граф М.Н. Граббе, М.И. Горемыкин, Э.Б. Кригер-Войновский, Вл. Гурко, А.Д. Голицын, Э.П. Бенигсен, И.А. Бунин, С.Г. Лианозов, герцог Г.Н. Лейхтенбергский. И.С. Васильчиков и Н.Н. Шебеко – два заместителя председателя А.О. Гукасова.

26 мая состоялось большое собрание монархической партии А.Н. Крупенского, на котором Л.В. Билинский читал доклад о тождестве русского патриотизма и монархизма. Действительно, все доводы против монархистов традиционно носят анти-национальный характер.

В обзоре 31 мая Ольденбург обращает внимание что Ллойд Джордж от Либеральной партии, в отличие от Асквита, поддерживал лейбористов и забастовщиков.

4 июня в статье о правых монархистах К.И. Зайцев выразил своё отношение к их стремлению «отождествить с собой всё белое движение». «Если не хотите упраздниться – организуйтесь, собирайтесь, делайтесь способными к ударам и защите! Таков урок, преподанный и заданный крайне правыми своим соседям по белому движению». Как и анонимная заметка С.С. Ольденбурга, это тоже довольно неплохой пример отношения к ВМС, сравнительно со статьями В.Д. Бурцева и И.Д. Гримма в «Возрождении».

А.М. Ренников 6 июня 1926 г. составил шуточную страницу из будущего «Возрождения» через 10 лет, уже после падения большевиков. В объявлениях о книжных новинках значились: «От красного знамени к Двуглавому Орлу» П.Н. Краснова (два тома), «История русской контрреволюции» П.Б. Струве (Том III), «Основы монархизма» А.В. Амфитеатров, «История китайских генералов, их генезис и развитие» С.С. Ольденбург.

Из этого следует сделать вывод что после окончания работы над первой частью жизнеописания Императора Николая II в 1925 г. С.С. Ольденбург пока не начинал работу над продолжением. В редакции «Возрождения» более явной отличительной чертой Ольденбурга казалось его увлечение событиями в Китае.

7 июня в обзоре Ольденбург определённее говорит о 350 тыс. фунтов, по официальным данным, поступившим в поддержку английской забастовки. В Либеральной партии левые сторонники Ллойд Джорджа оказались в меньшинстве.

Перед переездом в Париж Н.Е. Марков устроил в Берлине собрание об итогах Съезда. На нём Н.Д. Тальберг говорил что «либералы ничему не научились», «они сохранили также своё пренебрежительное и насмешливое отношение к правым». «Вследствие безволия и слабости либералов белое движение потерпело поражение. Либералы любят отождествлять себя с белым движением, но совершенно неизвестно почему, разве только потому, что некоторые вожди их во время Ледяного похода ездили в обозах второго разряда». Лично Н.Е. Марков высмеял направленные против него статьи «Возрождения», написанные врагами монархистов: «в статьях этих Марков какой-то сверхчеловек. Ему все повинуются, всё творится по его воле и приказанию. На самом деле далеко не так».

Настоящим памятником имперским, доэмигрантским заслугам Н.Е. Маркова станет написанное С.С. Ольденбургом «Царствование», где множество ссылок на его выступления подтверждает правоту русских монархистов в борьбе с либералами и революционерами. Исторический анализ доказывал точность суждений крайне правых и объяснял, в т.ч., почему С.С. Ольденбург идейно присоединился к их лагерю в Зарубежье.

14 июня Ольденбург писал о невозможности формирования во Франции коалиционного министерства, как во время войны: «кабинет, который включил бы и социалистов и клерикалов, сейчас совершенно немыслим. Слишком велики расхождения в вопросе о средствах лечения финансов».

Подписью С. 16 июня обозначено сообщение об обсуждении группой курсов военного самообразования в этот день операций 2-й Русской Армии в Восточной Пруссии, а также о переносе вечера в Союзе Галлиполийцев с 26 июня на 3 июля. Д.Н. Любимов 16 июня читал доклад для собрания Русской монархической партии А.Н. Крупенского, свои суждения высказывали Н.Е. Марков, А.И. Спиридович, Н.Д. Тальберг.

Не забывая о Китае, 21 июня Ольденбург писал о формировании там «поочерёдного (ежегодного)» правительства У-Пей-Фу и Чан-Цзо-Лина (в «Руле» его имя иногда писали Чан-Солин). 28 июня он пишет о переменах в составе правительства Франции, в Англии консервативные депутаты А. Нокс и Локкер-Лампсон требовали разрыва отношений с СССР. 5 июля Ольденбург отмечал прекращение работ франко-советской конференции, о результатах которой ничего не сообщалось в печати.

В июле в №6 газеты правых монархистов «Отечество» выходила статья «Святая женщина» под псевдонимом Русский. РЗПО называли объединением сторонников создания “органа” на Съезде. С.С. Ольденбург, разойдясь с ВМС по этому одному вопросу, по остальным не отказывался от близости к крайне правым.

Летом 1926 г. советский академик С.Ф. Ольденбург на 4,5 месяца выехал в заграничную командировку, главным образом, в Англию, но был также в Германии и Франции по вопросам международных научных сношений [«Отчёт о деятельности АН СССР за 1926 год» Л.: АН СССР, 1927, с.16-17].

Он должен был повидаться с С.С. Ольденбургом, будучи в Париже, упомянутом в отчёте. Рижское «Сегодня» 12 июля сообщало что С.Ф. Ольденбург заболел и уехал лечиться в Баден-Баден.

В обзоре 12 июля 1926 г. Ольденбург сообщает о созыве в Испании конференции Патриотического Союза, поддерживающего Примо де Риверу. Военные диктатуры никогда не носят тоталитарного однопартийного характера, поэтому данный союз не был многочисленным. В Китае противники коммунизма У Пей Фу и Чан Цзо Лин, встретившиеся в Пекине, отложили «вопросы внутреннего устроения, на которых они рисковали перессориться», до окончательной победы над красными.

В ноябре 1922 г. «Руль» сообщал что Чан-Цзо-Лин постоянно помогал Приморскому правительству генерала М.К. Дитерихса. Перед падением Владивостока он присылал 15 тыс. винтовок в обмен на имущество Красного Креста, вывезенное в Харбин. В Китае под началом маршала Чан-Цзо-Лина с красными сражался русский отряд генерала Нечаева, лично получившего тяжёлые огнестрельные ранения. Н.Д. Меркулов выступил как организатор группы русских войск в китайской Северной армии и в качестве советника Чан-Цзо-Лина.

Приезд Примо де Риверы в Париж вызвал недовольство коммунистов, но, по утверждению С.С. Ольденбурга приветственные крики французов перекрывали свист левых манифестантов. Испанского диктатора сопровождал маршал Петэн в качестве союзника по войне в Марокко. 19 июля Ольденбург также отметил, что французский парламент в условиях финансового кризиса отказался от хотя бы временно и частично ограничить свои права, в то время как в Бельгии Король на полгода получил чрезвычайные полномочия на принятие всех необходимых мер по восстановлению финансов.

22 июля 1926 г. С.С. Ольденбург напечатал рецензию на новую книгу Жозефа Кайо «Моя доктрина», где даёт интересную характеристику недавно вышедшему в отставку министру финансов из партии радикал-социалистов, считая его способным справиться с кризисом франка. «Кайо был бы прекрасным, может быть, великим министром в сильной монархии, при доверявшем ему короле. Но он не есть ни парламентский “маг и волшебник”, как, например, Бриан, ни вождь масс, как хотя бы Муссолини. Ненавидимый слева и справа, Кайо имеет за себя только большое личное дарование, прозорливость, и упругую волю».

Смерть Ф. Дзержинского и партийный суд над Г. Зиновьевым позволил Ольденбургу 26 июля назвать Сталина фактическим диктатором партии, устранившим и продолжающим «скручивать» всех несогласных. «Если не казнят друг друга», «быть может, это только начало».

29 июля в «Возрождении» за подписью С.О. вышла заметка «Конец одной клеветы», объяснявшая, что обыски у А.А. Лампе и выступления в немецкой печати против белоэмигрантов, как установил суд, были безосновательны. «Донос против С.Д. Боткина и фон Лампе исходил от русского, капитана Черкасова», изготовившего поддельные письма генерала Е.К. Миллера. «Черкасов примыкал к так называемым “кириллистам”». Если это С.С. Ольденбург, то прежде такого сокращения его имени не появлялось, но далее С.О. заменит раннеэмигрантскую подпись С.

Газета приветствовала появление на французском языке романов П.Н. Краснова «Амазонка пустыни» и «От Двуглавого Орла к красному знамени».

Недостоверные домыслы иностранной прессы побудили С.С. Ольденбурга 2 июля выступить против ложных теорий, будто смещение Г. Зиновьева означает удар по Коминтерну. «Победитель дня Сталин есть не только член президиума Коминтерна, но и автор известной политики денационализации России, раздела её на разноязычные штаты, автор лозунга “борьбы с великорусской опасностью”». В обзоре французской политики Ольденбург отметил действия группы депутатов-роялистов, которые выступали против принятого увеличения налога на наследство, «который они считают пагубным для института семейной собственности».

В следующем обзоре С.С. Ольденбург справедливо называет любимца левых либералов Н. Бухарина «главным оратором правящего центра», т.е. голосом сталинизма при отмалчивающемся генсеке. Определилось положение Троцкого как острожного оппозиционера.

16 августа 1926 г. С.С. Ольденбург отметил что многолетняя поддержка большевиками украинского сепаратизма в рамках антикультурной борьбы с русским национализмом начинает «подрывать обще-коммунистическую дисциплину». Именно из-за возникновения явных помех утверждению советского централизма сталинизм решит в этом вопросе постепенно начать сдавать назад и спекулировать на общесоюзном псевдопатриотизме, сохраняющем своё антирусское значение. В рамках борьбы с партийной оппозицией «увольнение Каменева есть симптом, а не событие; как личность он никогда не имел значения».

Н.Е. Марков провёл 18 августа весьма многолюдное собрание сторонников ВМС с чтением об истории масонства. В следующие месяцы он прочитал ещё несколько лекций на ту же тему, в «Возрождении» даже появлялись рекламные приглашения и не подписанные отчёты о содержании выступлений.

23 августа по Мексике С.С. Ольденбург отметил продолжение борьбы с социалистами, которая так и не будет доведена до успеха. В Коминтерне по европейским партиям отмечалось ведение такой же борьбы с отклонениями от линии сталинизма, как и в СССР.

Следующий недельный обзор от 30 августа написан Глебом Струве, это говорит о первом отпуске Ольденбурга в «Возрождении». Однако в номере за 1 сентября встречается подписанный С. короткий некролог на князя С.И. Васильчикова, обозначенный как «отличный христианин». В случае авторства С.С. Ольденбурга, некролог указывает на их относительно близкое знакомство. Другое разовое возвращение публикаций Ольденбурга наступило 12 сентября в особом воскресном номере «Возрождения» на французском языке, рассчитанном на ознакомление иностранцев с русскими взглядами. В этот номер вошла его статья «Политическое положение в стране Советов». В ней С.С. Ольденбург, в частности, упоминает «самые разнообразные симптомы недовольства: от восстаний туркменов на окраинах России до выборов в местные советы в сельской местности».

Н.Д. Тальберг относительного церковного разделения писал относительно ссылок на известного монархиста М.А. Таубе, которого «нельзя заподозрить ни в какой левизне» (хотя его мнение за Евлогия напечатал левый «Руль»): «значит по мнению «Возрождения» все левые должны стоять за Митр. Евлогия, все правые за Архиерейский Собор. Мы иначе подходим к этому вопросу, рассматривая его с точки зрения канонической. Знаем правых, разделяющих мнение «Возрождения», знаем левых – твёрдых исповедников начал соборности». М.К. Горчаков указал на несправедливость недобросовестных обвинений Синодальной Церкви со стороны либералов и евлогианцев, которые всю свою церковную деятельность сводят исключительно к задачам демократической политики. Тогда как в Российской Империи Православная Церковь куда менее была вовлечена в политическую борьбу [«Отечество» (Париж), 1926, 12 сентября, №13, с.3-4].

А.Н. Крупенский от имени ВМС 16 сентября отвечал «Возрождению», что невозможно обвинять ВМС в устроении евлогианского раскола, т.к. Архиерейский Собор 1926 г., разделяя мнение ВМС, ему не подчиняется: «неприязнь г. Никанорова к В.М.С. я не могу объяснить отношением Совета к церковным делам». «Православная церковь не запрещает мирянам заниматься церковными делами, и монархисты считают не только своим правом, но и долгом» содействовать благополучию РПЦЗ, которое напрямую зависит от установления независимости от захваченной чекистами Москвы. Довод о канонической безупречности евлогианского подчинения красным безбожникам в это время ещё не был отброшен либералами, но вскоре им придётся придумать другое, ещё менее убедительное оправдание вражды к РПЦЗ.

Упомянутый автор «Возрождения» И.В. Никаноров до революции писал на церковные темы в октябристском «Голосе Москвы», т.е. держался стародавних традиций консервативно-либеральной борьбы с крайне правыми. Никаноров действительно имел и личные мотивы, поскольку был исключён из монархического объединения, подчинённого ВМС, «за вредную для монархической работы деятельность и связь с агентами Советской власти» [«Руль», 1924, 21 февраля, с.6].

Никакоров не будет летом 1927 г. уходить из «Возрождения» с Сергеем Ольденбургом. Позднее, в декабре 1930 г. А.Н. Крупенский вспоминал, что ещё в 1926 г. предупреждал митрополита Евлогия о том что Москва непременно его уволит, и зачинатели смуты против РПЦЗ поплатятся за свои заблуждения.

Евлогианцы пытались оправдывать своё экуменическое направление якобы стремлением преодолеть раздоры и вредное разделение церквей. Однако этот пропагандистский манёвр полностью опровергается самим фактом устроения евлогианцами нового раскола и неустанного разжигания вражды к РПЦЗ. И ко всей Синодальной Церкви. Достаточно посмотреть, с каким упоением американский апологет Н. Бердяева, А. Меня, А. Шмемана, Е. Ковалевского пересказывает взгляды монахини Марии (Скобцовой): «в синодальный период традиция закостенела, таинства и литургия превратились в застывший ритуал», «фактически подготовила почву для революции» [Майкл Плекон «Живые иконы. Люди веры, вернувшие миру надежду» М.: Эксмо, 2021, с.95].

Биограф замечательного историка Синодальной Церкви пишет об этом несправедливо негативном подходе, не позволявшем трезво оценивать действительные факты и их смысл: «в отношении к синодальному периоду русской церковной истории стал преобладать преувеличенно критический и отрицательный характер», «негативный рефлекс». Представителем таких антицерковных настроений был близкий к секте Мережковских А.В. Карташев, ставший революционным обер-прокурором, а потом пламенным евлогианцем, и будущий сталинский патриарх Сергий. Но потом Карташев хотя бы сумел признать необъективность подхода, которого он сам придерживался [Г.Э. Щеглов «Степан Григорьевич Рункевич (1867 – 1924). Жизнь и служение на переломе эпох» Минск: Врата, 2008, с.146-147, 155].

Евлогианцы сделали ставку на либеральный глобализм и добились от него признания. Однако в России их антицерковная идеология явно уступает положительному влиянию РПЦЗ. Об этом можно судить по заслуженному провалу стремлений евлогианцев добиться канонизации монахини Марии. Хотя влияние таких антицерковных традиций остаётся ощутимым в либерально-советском крыле Московской Патриархии.

Нельзя не обратить внимание, насколько их тактика соответствует соображениям Ленина в ноябре 1913 г., что «поп идейный и демократический» так подлаживается под левые партии, что его становится не «легко разоблачить, осудить и выгнать» [В.И. Ленин «Полное собрание сочинений» М.: Политиздат, 1982, Т.48, с.227].

Напрасно думают, что подстраиваясь под таких лениных, верующие достигают какой-либо свободной и истинной веры, а не отдаляются от неё.

26 сентября 1926 г. П.Б. Струве в очередной раз откровенно расписался в антимонархическом подтексте своего либерального “центризма”, продолжая раздувать столыпинский миф, сожалея, что «П.А. Столыпин не овладел Монархом и не подчинил его в своём лице государственной необходимости». «За реакционным недомыслием стоял – увы! – сам Монарх». Это можно назвать концентрированным символом веры евлогианской партии, в Зарубежной России пытавшейся подчинить себе русских монархистов. С.С. Ольденбург никогда не разделял таких воззрений на борьбу либеральных партий с Царём во имя своего господства. В качестве примера мнимого недомыслия П.Б. Струве называет борьбу со Столыпиным государственного контролёра П.Х. Шванебаха, интриги правой группы Г. Совета и вообще крайне правых монархистов.

Достаточно подробно всю эту мифологию о П.А. Столыпине и окружавших его правых монархистах я разбирал подробно в особой статье «Смерть Столыпина. Кому нужны вымышленные заговоры» https://stzverev.ru/archives/281

Действительно, как вспоминал про Столыпина другой автор из «Возрождения», председатель отдела РЦО в Праге, «правые вообще недолюбливали его, считали, что всё, чего можно было ожидать от него в качестве домкрата революции, им уже сделано» [Д.Д. Гримм «Воспоминания» СПб.: Нестор-История, 2017, с.156].

Прямо об интриге П.Х. Шванебаха, объединяя его имя с И.Л. Горемыкиным, писал Л.А. Тихомиров. 6 января 1908 г. Шванебах заявлял, что Столыпин оставит свой пост. «Оснований не предоставлял, конечно» [Л.А. Тихомиров «Дневник 1908-1910» М.: Научно-политическая книга, 2019, с.26]. Основным кандидатом от правых монархистов в эти годы оставался И.Л. Горемыкин. 2 января 1908 г. И.И. Толстой тоже считал что дни Столыпина «сочтены». Среди возможных кандидатов на замену появлялись П.Н. Дурново, М.Г. Акимов, В.Н. Коковцов [И.И. Толстой «Дневники. 1906-1909» СПб.: Лики России, 2010, Т.1, с.328, 417, 426].

Октябристский «Голос Москвы» в 1909 г. считал С.Ю. Витте предводителем похода Г. Совета против Столыпина, вопреки тому что крайне правые были о Витте ещё худшего мнения, чем о Столыпине.

Не подлежит сомнению, что многие правые монархисты, как И.Л. Горемыкин, были идейно ближе Государю, надёжнее чем Столыпин, нужный во власти в качестве “главноуговаривающего” для забалтывания Г. Думы. Ввиду полной нелепости попыток либералов приписывать лично П.А. Столыпину все правительственные законопроекты 1906-1911 г., его замена и в более ранние годы не имела бы никакого существенного значения.

По истечении полного месячного отпуска, 27 сентября 1926 г. С.С. Ольденбург вернулся на первую страницу «Возрождения» с обзором «За неделю». В нём можно отметить как Р. Сесиль, один из наследников А. Мильнера, предлагал точно сформулировать задачи Лиги Наций, а ему оппонировал француз Бартелеми. Лорда Сесиля называли фанатичным сторонником идеи Лиги Наций. Это отмечено и Ольденбургом в обзорах «Русской Мысли».

4 октября Ольденбург характеризует заключение договора о ненападении между СССР и Литвой, сообщая что он возник на почве вражды к Польше. Большевики объявили о признании за Литвой занятой Польшей Виленской области.

Борьба с оппозицией в СССР оценивается С.С. Ольденбургом 11 октября как ведущая к вырезанию цвета партии, «ценою такого внутреннего обескровливания, которое сделает победу Сталина Пирровой победой для коммунизма, как целого» (без всяких преувеличений точно предсказано).

17 октября 1926 г. П.Б. Струве сообщал жене, что устраивал домашнее дружеское совещание по церковным делам: среди множества евлогианцев и противников РПЦЗ не упомянут С.С. Ольденбург. Названы: В.Н. Коковцов, Н.Н. Чебышев, В.В. Шульгин, М.Н. Гирс, Г.Н. Трубецкой, К.И. Зайцев, С.Н. Булгаков, А.В. Карташев [«Вестник РХД», 1994, №169, с.117].

От имени НМС проевлогианские тексты подписывал М.Л. Киндяков (заместитель Карташева в РНК).

В обзоре 18 октября Ольденбург пишет об итоговом постановлении прусского правительства о собственности Гогенцоллернов: за династией оставлено до 100 тыс. десятин земли, дома и второстепенные дворцы, денежная компенсация в 15 млн. марок за дворцы, музеи, парки и поместья, захваченные республикой. Однако Вильгельм II отказался возвращаться в Германию, т.к. по закону о защите демократии любой представитель правящих Династий мог быть выслан из Германии.

В статье «2-ой доклад Бадьяна» 24 октября С.С. Ольденбург продолжает писать о советском невозвращенце, о котором раньше неблагожелательно сообщали П.Б. и Г.П. Струве. Новое выступление Бадьяна оказалось менее скандальным, но столь же сумбурным и малоценным. Бадьян ничего не мог ответить на вопросы о народных настроениях в СССР, а собственные его суждения мало чего стоили.

25 октября 1926 г. Ольденбург правильно отмечает в разгроме партийной оппозиции в СССР борьбу за власть при отсутствии у сторон существенных программных отличий. О запрещении в Германии двух правых организаций он пишет: «борьба юстиции и полиции в Пруссии носит своеобразный характер: полиция в руках социал-демократов – суд сплошь “буржуазный”».

В обзоре 1 ноября Ольденбург опровергает множество ложных сообщений европейской прессы о том будто успехи Сталина означают победу умеренных коммунистов, которые даже красное знамя хотят заменить на красное с зелёным. Все такие слухи являлись «абсолютным вымыслом». Бухарин, прочитавший вместо Зиновьёва международный доклад на конференции ВКП (б) о строительстве социализма как орудия мировой революции, показал: «не изменилось ровно ничего».

«Возрождение» в рубрике советской хроники сообщило о нахождении С.Ф. Ольденбурга 2 ноября в СССР после 4-месячной заграничной поездки.

8 ноября Ольденбург рассказал о неудачном покушении на Муссолини в Болонье, четвёртом за год. Они привели к ужесточению фашистского режима, закрытиям газет, запрещениям партий, введению полицейского надзора над противниками режима.

В обзоре 15 ноября Ольденбург выразил беспокойство коммунистическим восстанием на густонаселённом острове Ява, которое угрожало усилением положения красных в мире. Неделю спустя он добавил, что партизанская война на Яве уже привела к сотням убитых.

Ввиду продолжающихся антимасонских лекций Н.Е. Маркова непосредственный объект монархической критики, Е.П. Ковалевский не вытерпел и написал отклик на лекцию, которую даже не слушал. Масон Ковалевский имел наглость объявить, будто не Император Николай II, не министерство народного просвещения, а Г. Дума «подняла кредиты на народное образование». Лучше бы Е.П. Ковалевский подобнее рассказал как профессора из партии к.-д. ради борьбы с министром Л.А. Кассо, бросали обучение студентов, в массовом порядке увольняясь из университетов.

Бывший депутат от Союза 17 октября также заявлял, будто бы думская комиссия по образованию не имела антицерковной направленности, как утверждали монархисты, напоминавшие о проекте упразднения монастырей. Однако Е.П. Ковалевский, якобы давая опровержение, лишь подтвердил факт рассмотрения депутатами вопроса «о неудобстве пребывания монастырей, особенно женских, в центре больших городов».

В ответном письме Н.Е. Марков удостоверил существование при 3-й Г. Думе октябристского проекта закрытия в Москве Чудова и Страстного монастырей.

29 ноября С.С. Ольденбург назвал покойного Л.Б. Красина лучшим из красных дипломатов. Слух о возможности замены английского посла на Л.Д. Троцким он не считал вероятным. Из выступления Бухарина на сессии ИК Коминтерна в обзоре приведены выражения: «мы бросим на весы все наши силы ради мировой революции и будем бороться до победного конца».

Через неделю Ольденбург написал о рассмотрении Лигой Наций вопроса о контроле над вооружениями Германии.

13 декабря Ольденбург написал, что английский посол в Китае Майлз Лампсон предлагал разделить Китай на северную и южную часть и добиться перемирия в гражданской войне. Но как и в случае с Принцевыми островами, такое соглашение не могло быть достигнуто. Ольденбург прямо проводит это сравнение М. Лампсона с Ллойд Джорджем в 1919 г.

Статья «Чествование Б.К. Зайцева» 14 декабря подписана С. про встречу писателей, представителей газет всех направлений, от П.Б. Струве до П.Н. Милюкова, выступавших с речами. Председательствовал И.А. Бунин.

19 декабря 1926 г. в Париже русские монархисты собрались в отеле «Мажестик» почтить память Императора Николая II. Мероприятие было организовано председателем Монархической партии во Франции А.Н. Крупенским, который произнёс речь, полную осознания святости Царя: «Мученически погибший Государь обладал именно той чистой и светлой душой, которая исключительно редко встречается среди нашего грешного мира. Чистота эта непрестанно проявлялась в Его христианской доброте, и в той ласковой приветливости, которой Он очаровывал всех приближавшихся к Нему».

Собрание также почтило память Николы Пашича, пожертвовавшего 800 тысяч динар на сооружение памятника Императору Николаю II в Белграде (18 декабря С.С. Ольденбург был на панихиде по Н. Пашичу в церкви на рю Дарю). С докладами выступали И.П. Якобий, Н.Е. Марков, Н.Д. Тальберг. Князь Н.Ф. Касаткин-Ростовский прочитал свои поэтические творения. Собрание привлекло наибольшее количество людей сравнительно со всеми прежними эмигрантскими мероприятиями. У монархистов вызвало крайнее недоумение замалчивания такого важного события не только левыми газетами, но и будто бы правым «Возрождением» П.Б. Струве (за исключением рекламного объявления).

Довольно интересно предположить, что С.С. Ольденбург продолжал сотрудничать с вестником Высшего Монархического Совета. Насчёт этого следует получить уточнения, но нельзя обойти вниманием заметку «“ИМКА” готовит бомбы» с подписью С., где газета Керенского «Дни» именуется изданием «отставных бомбистов». В «Днях» появлялась новость, что библиотека, собиравшаяся ранее П.Л. Лавровым, М. Гоцем, Е.Е. Лазаревым и другими идеологами терроризма, американским обществом ИМКА переведена из Парижа и Женевы в Прагу и открыта для читателей-студентов, находясь в ведении Земгора. «Добрые наставники христианской молодёжи никак не могут успокоиться; этим американским дядюшкам всё ещё мало достигнутых в России завоеваний революции. И вот они заботливо готовят, с помощью эсеровского Земгора, новые кадры Гоцлиберданов и Марусек Спиридоновых…». Небольшой комментарий написан в манере С.С. Ольденбурга, с отточием и разделительной точной с запятой. Прямой выпад против ИМКА даёт интересный отсвет на действительное отношение Сергея Сергеевича к евлогианству, с ИМКА крепко повязанному.

В том же номере есть ещё более выразительная заметка С. «Масонская кухня», которая определённее указывает на авторство С.С. Ольденбурга. Как известно по 1921-22 г., он предпочитал писать об истории масонства именно в изданиях ВМС. Логично возобновление такого сотрудничества при восстановлении «Двуглавого Орла».  Крайне важным, поэтому, является прямое свидетельство, что знал Ольденбург о масонской проблеме, охватывавшей газету «Возрождение», и как к ней относился.

«Руководящий центр масонства не оставил без внимания скопившихся во Франции русских людей. Старым русским “братьям” поручено было образование особой русской ложи в Париже, при чём разрешено было играть на религиозных и национальных чувствах. Ложа была образована. На улице Иветт был приобретён дом №29, заведывание коим было поручено “брату” Альбрехту, полковнику Конного полка. Улов оказался успешным. Вскоре ложа имела среди своих членов представителей лучших русских фамилий, офицеров гвардейских полков, общественных деятелей, дипломатов, профессоров, художников и музыкантов. Задачи ложи рисовались в самых привлекательных красках: восстановление России на религиозных, национальных началах. Наивные верили, не-наивные делали вид, что верят в то что иудо-масонство, действительно, стремится к такому восстановлению России. Но присяги на Евангелии Св. Апостола Иоанна, действительно, приносились, беседы на религиозные темы, действительно велись. Поклонялись же – “Великому Архитектору Вселенной”. Когда-то Митрополит Евлогий выступал против этого пагубного увлечения нашего ничему не научившегося общества. Так, приехав в Берлин в 1923 году, Митрополит Евлогий даже в проповеди с амвона обличал масонство. Но с тех пор Владыка замолчал. А совращения всё усиливались, совершенствовались способы масонского уловления. Теперь мы видим подписи виднейших масонов под обращениями, подносимыми для пущего утверждения смуты в Православной Церкви. Недаром одним из наиболее энергичных масонов, б. консулом Кандауровым посланы указания в Египет адвокату Вилькену об открытии там русской ложи. Текущим летом в главной парижской ложе рассматривался церковный вопрос и всем братьям и провинциальным ложам посланы указания поддерживать борьбу с Архиерейским Собором, пошедшим против масонства. Особое внимание обращено на казачество, с каковою целью в ложу и введён один из влиятельных в казачестве генералов. “Братьям” приказано всеми способами примазываться в Белому движению, но делать это прикровенно, так как рядовые его участники не только чужды, но и открыто враждебны масонству. Интересно было наблюдать, как добросовестно выполнила эти задания Берлинская ложа. На происходившем чествовании Белого движения, за малыми исключениями, выступали местные “братья”, с мастером ложи прис. пов. Лаврентьевым во главе. Белградской ложе, возглавляемой проф. Чубинским, указано занимать более левые позиции и объединяться со всеми, кто согласен на открытую борьбу с монархистами и, в особенности, с ненавистным масонству, П.В. Скаржинским» [«Двуглавый Орёл. Вестник Высшего Монархического Совета» (Париж), 1926, 24 декабря №2, с.17, 42].

Выступление С.С. Ольденбурга против масонства снимает все возможные подозрения относительно того что в газете П.Б. Струве он мог подстроиться под либеральный центризм и в чём-либо поддаться промасонскому соглашательскому направлению. Не зря свидетели указывали на неотступную твёрдость воззрений С.С. Ольденбурга. Он ни в чём не позволял себе отойти от самых правых монархических взглядов. Вновь все окружающие факты формировали и укрепляли его воззрения. Ценнейшая разоблачительная статья включает ссылку на личный опыт в Берлине 1923 г. и направлена против хорошо известных ему интеллигентских промасонских традиций. Сообщаемые им сведения более чем достоверны.

Л.Д. Кандауров был одним из главных руководителей парижских лож. В исследованиях А.И. Серкова можно найти полный список дипломатов, музыкантов и офицеров, упомянутых тут Ольденбургом, подразумевавшим те же определённые имена при перечислении профессий. Полностью подтверждается масонство упомянутого профессора уголовного права М.П. Чубинского, великого оратора югославского масонского союза.

В книге А.И. Серкова упоминается, что А.Н. Вилькен был основателем ложи Астрея в Египте, открытой, по сведениям историка, в мае или июне 1927 г. Сведения С.С. Ольденбурга о начале подготовке открытия оказываются самыми точными. А.Д. Лаврентьев действительно руководил масонской ложей в Берлине. Полковник А.П. Альбрехт принят в масонство ещё в 1920 г. На рю де Иветт, 29 располагался центр парижского масонства. Подтверждение всех фактических данных побуждает относиться к С.С. Ольденбургу как к чрезвычайно ценному носителю сведений об эмигрантском масонстве.

Относительно казачества, в ложу Северная Звезда в 1929 г. будет введён Н.М. Мельников, председатель донского правительства при А.П. Богаевском, убеждённый враг генерала Краснова и русских монархистов. Деникин писал о нём, что сравнительно с крайне правой политикой атамана Краснова в 1918 г., «либеральный режим атамана Богаевского и демократические декларации правительства и Круга не привлекли не-казачий “народ” ни к добровольному “боевому сотрудничеству”, ни даже к дружественному расположению к казакам» [А.И. Деникин «Очерки русской смуты» М.: Айрис-пресс, 2005, Кн.3, с.592].

Помимо подписи С. в том же №2 «Двуглавого Орла» есть статья «Царь в Тырнове (из газеты «Русь»)» под псевдонимом Русский, на стр.44-45. В случае с распознаванием псевдонимов всегда остаётся риск ошибки в обе стороны. Но практически нет сомнений что это тот же автор из Болгарии, который писал корреспонденции в «Возрождение», и это не Ольденбург.

В декабре 1926 г. в ведении П.Б. Струве осталась только политическая часть «Возрождения», литературную взял на себя Ю.Ф. Семёнов. В заголовке газеты появился титул Ю.Ф. Семёнова – редактора, при главном редакторе П.Б. Струве.

В обзоре за 20 декабря С.С. Ольденбург упоминает, что в Австрии управление армией захватили с.-д. и в случае рабочей забастовки армия будет против правого правительства. Такого пытались избежать в немецком рейхсвере.

Ещё через неделю он опровергает предыдущие сообщения о разделе Китая и усилении английского контроля, это оказывается советским слухом. В Японии на престол вступил император Хирохито. Ольденбург характеризует его «представителем либеральных воззрений».

1 января 1927 г. С.С. Ольденбург выпустил в «Возрождении» годовой политический обзор с подведением итогов всего упоминаемого прежде. «После Зарубежного Съезда, не совершившего чудес, которых некоторые ждали, воспреобладало настроение надежды на “внутренние силы”. С ними стремятся связаться наиболее активные группы, – и левые и правые. Надежды на помощь извне стоят ниже точки замерзания».

В недельном обзоре 3 января Ольденбург сообщает о создании в Венгерском Королевстве Верхней Палаты. 38 мест в ней занимали представители аристократии, придерживавшейся легитимистских позиций разных элитарных групп.

4 января 1927 г. у С.С. Ольденбурга в Медоне, пригороде Парижа, родился сын Сергей Сергеевич-младший. По имеющимся сведениям, до этого, 3 июня 1926 г., появилась на свет Елена Сергеевна Ольденбург, а затем в 1928 г. – Ольга Сергеевна.

Вместо газеты «Отечество» в начале 1927 г. начал выходить одноимённый журнал. В №1 можно найти подписанный псевдонимом Не-дипломат похожий на Ольденбурга политический обзор с критикой строителей послевоенной демократической Европы, отсутствием надежд на борьбу с большевиками Лиги Наций и с расчётом, что «от силы подрывной работы» красных будет зависеть выступление против них иностранных держав [Не-дипломат «Международная политика» // «Отечество. Издание Русского Зарубежного Патриотического Объединения» (Париж), 1927, январь, №1, с.11-14].

В словаре М. Шруба этот псевдоним числился среди не раскрытых. Подпись Не-дипломат встречается также в беспартийной газете «Воскресенье» (Берлин), 1921, №9, потом в парижских номерах газеты «Отечество» за 1926 г., ещё в 1934 г. мелькает в «Иллюстрированной России».

Возможное авторство С.С. Ольденбурга в дальнейшем не подтверждается. Его следует отнести к священнику Н.Ф. Езерскому, чьё имя встречается на страницах журнала. За 30 апреля 1922 г. можно встретить в «Руле» его осуждение кружковщины и нетерпимости в Белграде после Рейхенгалля. В статьях о европейской политике, 22 ноября 1922 г. Езерский осуждал в итальянском фашизме левую политику «безудержной экспансии», «увеличение расходов государства, идущего к банкротству» и предрекал фашизму участь коммунизма. На Съезде 1926 г. Езерский был делегатом от Любляны, Словении Королевства СХС. В 1927 г. он принимал участие в созываемом митрополитом Евлогием епархиальном собрании, выражая сожаление по поводу печального церковного спора с РПЦЗ.

10 января 1927 г. в «Возрождении» С.С. Ольденбург отозвался на выступление Ватикана против французских роялистов. Включение газеты «Аксион Франсэз» в список запрещённой литературы, чего Ватикан не делал «в отношении даже большевицких изданий», казалось поразительно неуместным и вредным, «вносит серьёзный разлад в среду французских католиков». Роялисты в ответ заявили что не признают политической непогрешимости папы римского.

Газета «Аксион Франсэз» обращала внимание на «Возрождение» и сам Шарль Моррас находил полезным ссылаться на материалы русской газеты (к примеру, 8 ноября 1926 г.).

С.С. Ольденбург делал сообщение на заседании ЦК НМС 12 января вместе с другими лидерами союза вечером в 20 ч. в помещении Эмигрантского Комитета.

В обзоре 17 января им отмечены новые попытки немецких социал-демократов назначить своих людей в руководство рейхсвера. Гинденбург сопротивляется им, отстаивая военного министра Гесслера.

23 января с подписью С.О. опубликована заметка «К событиям в Китае» с картой центрального Китая без Манчжурии, Тибета и др. окраинных областей.

Затем в рубрике «За неделю» отмечено что английский министр финансов У. Черчилль при посещении Рима сказал: «Италия дала всему миру противоядие большевицкой отраве». Такие высказывания объясняют увлечение подражанием фашизму среди части эмигрантов. Но С.С. Ольденбург при этом никогда не путал основные правые положительные политические программы и борьбу с большевизмом со стороны левого фашизма или бонапартизма.

28 января для молодёжного политического клуба при Союзе Объединённых Монархистов С.С. Ольденбург читал доклад «Монархизм или бонапартизм». В объявлении давалось предупреждение, что в помещение на бульваре Курселль, 102, допускаются все кроме сменовеховцев и евразийцев (на их сторону к этому времени перешёл Б.Н. Неандер).

Ольденбург снова подверг критике английскую политику в Китае в «Возрождении» от 31 января 1927 г. Послав британские войска на оборону Шанхая, англичане использовали усиление своего вмешательства для достижения перемирия с красными на юге. «Из этого вытекает неоправдываемое существом дела одинаковое отношение к “красному” Югу и “белому” Северу – с некоторым предпочтением Юга». Таким образом, подтверждалось продолжение прежней предательской политики относительно Русского Белого Движения.

К 1 февраля 1927 г. П.Б. Струве попытался восстановить как ежемесячное издание собственного журнала, где прежде печатался С.С. Ольденбург. По старой традиции, он поместил в журнале рецензию на книгу: про очерки доктора А. Бильмана «Новая Латвия», рижское издание 1926 г. Ольденбург назвал книгу полезным справочником. Относительно временной самостоятельности Латвии в ней изложены опасения о будущих посягательствах со стороны СССР [«Русская Мысль» (Париж), 1927, Кн.I, с.116-117].

7 февраля Ольденбург отметил письмо Международного Красного Креста к большевикам с запросом о положении заключённых на Соловецких островах и предложением допустить своего представителя к их осмотру. «До сих пор ни одна страна не отвергала подобной просьбы».

Через неделю про националиста фон Кейделя, оставшегося министром внутренних дел в новом составе немецкого правительства, Ольденбург сообщил что время капповского путча 1920 г. он принимал меры против всеобщей забастовки, устраиваемой с.-д. Это безуспешно пытались использовать левые против него.

17 февраля на собрании парижской адвокатской группы Е.А. Ефимовский, зачитывая доклад о проблемах права в революции, сослался на статью С.С. Ольденбурга «об уголовной ответственности побеждённых вождей».

В обзоре за 21 февраля Ольденбург упоминает 1600 морских пехотинцев, отправленных США в Никарагуа для устранения «мексикофильского» «претендента на власть д-ра Сакаса».

Тогда же в «Возрождении» появилась новость об избрании С.Ф. Ольденбурга в Петросовет.

В некрологе на историка В.Н. Латкина 27 февраля С. пишет об авторе исследований о Земских Соборах. Личное знакомство с С.С. Ольденбургом подтверждается принадлежностью к октябристам и тем что в Царском Селе он возглавлял отделение партии.

В очередном недельном обзоре Ольденбург приводит заявление немецкого правительства о прекращении военного сотрудничества с большевиками.

Народно-Монархический Союз и Совет Союза Освобождения Родины, к которому формально оставался причастен С.С. Ольденбург, из евлогианских соображений постановили «отмежеваться» отВысшего Монархического Совета, стоявшего за Архиерейский Синод [«Листок Русской Колонии» (Гельсингфорс), 1927, 20 марта, с.3].

Несколько лет назад в Германии НМС возглавлял после Е.А. Ефимовского С.С. Ольденбург, но в Париже управление перешло к масону Е.П. Ковалевскому, рьяному евлогианцу, проживавшему рядом в Медоне. Упоминания Ольденбурга в связи с деятельностью НМС после 1926 г. стали довольно редки. В новости от «Возрождения» сообщалось что в правлении НМС «большинство» выразило «полное единодушие». Не факт, что к ним относится и С.С. Ольденбург.

Митрополит Евлогий постановил исключить из числа прихожан Бианкурской церкви Н.Е. Маркова и церковного старосту Карабанова за поддержку ими РПЦЗ и критику либеральных раскольников, беспардонно спекулирующих на мнимой верности покойному патриарху Тихону.

В связи с кризисом англо-советских отношений, 7 марта 1927 г. С.С. Ольденбург упоминает, что лорд Грей, «представитель “чистокровного” либерализма», всегда был «сторонником революции 1917 года и противником “царизма”».

Десятилетие февральского переворота 1917 г., названного днём русской скорби, русские монархисты в Париже отметили молитвенным собранием в честь погибших от революционеров. В большом зале на улице Жофруа 13 марта генерал А.И. Спиридович читал доклад о подготовке революции антимонархическими партиями Г. Думы и генералами-изменниками. Н.Д. Тальберг напомнил о героизме «петроградских городовых, до конца не изменивших присяге», «о растерзанных министрах, о замученном духовенстве».

Эту важную тему позднее поднял директор парижских высших полицейских курсов, председатель Объединения административных деятелей Императорской России полковник М.Д. Феличкин: «необходимо совершенно добросовестно установить, что старая Императорская Полиция была доблестна при исполнении ею служебного долга, что она блестяще и доказала, не в пример прочим ведомствам в Мартовские дни 1917 года и в этом её величайшая заслуга и честь» [«Царский Вестник» (Белград), 1931, 4 октября, с.2-3].

М.Д. Феличкин поддерживал кириллистов, но не считал нужным навязывать другим свои убеждения. Известны также его высказывания в поддержку прорусской политики генерала П.Н. Краснова в ходе Второй мировой войны. Полицейские курсы читали также известные монархисты Л.В. Билинский, А.С. Резанов.

Мемуары его сына о том, будто М.Д. Феличкин во время гражданской войны решил «не служить ни красным, ни белым» мало надёжны и не обязательно правдивы [Ю.М. Феличкин «Как я стал двойником. Воспоминания эмигранта и разведчика» Ростов-на-Дону, 1990].

В мартовском №2 журнала РЗПО «Отечество» И.П. Алексинский сообщил о предательстве Б.Н. Неандера, заместителя А.В. Карташева в РНК, бывшего председателя Студенческого Национального Объединения, причастного и к делам РЗПО. Монархисты пытались поддержать материальное положение Неандера, дав ему работу в газете «Отечество», но вынуждены были забрать у него получение подписных денег. Неандер присвоил себе арендную плату за помещение редакции и исчез, а вскоре стало известно о связи с большевиками.

В СССР его устроили в газету «Вечерняя Москва» заведующим иностранным отделом. В 1931 г. он умер от туберкулёза, не дожив до основной волны репрессий в адрес репатриантов. Сообщается, что на переезд из Парижа ему дал 5 тыс. франков М. Горький, т.е. возвращение производилось не по чекистской линии. https://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=unpublished&syn=342

Судя по этим данным, Неандер не был агентом большевиков среди монархистов, иначе его раскрытие не произошло бы подобным образом. Неандер больше похож на жертву неблагоприятных обстоятельств, решившую укрыться в СССР – прибежище негодяев, как будет и в случае с Л.Д. Любимовым.

По информации, опубликованной со ссылкой на рассказ В. Бурцева, Б. Неандер принял решение о возвращении в СССР в результате разочарования в эмиграции, в т.ч. под влиянием С.Ф. Ольденбурга, вместе с которым он якобы жил в одном доме в Париже в 1926 г. Сообщение Бурцева о его последней встрече с Неандером было напечатано в небольшой парижской газете «Одна шестая» [«Академик С. Ольденбург – вербовщик сменовеховцев» // «Слово» (Рига), 1928, 5 марта, с.4].

Отвечая анкете газеты «Сегодня» о 10-летии февральского переворота Н.Е. Марков напоминал об измене генералов и утверждал: «в план переворота были посвящены, и революцию существенно и непосредственно поддерживали правительства союзных России государств, опасавшихся чрезмерного усиления России – по окончании войны».

14 марта 1927 г. С.С. Ольденбург отметил рассмотрение английского законопроекта о запрете оскорбительной в отношении религии коммунистической пропаганды.

Сергей Сергеевич не собирался отходить от ВМС, как видно по №5 «Двуглавого Орла» 20 марта 1927 г., где наносится ответный удар по председателю НМС в неподписанной статье «Тёмные силы», сообщением, что Е.П. Ковалевский в марте 1917 г. вместе с к.-д. М.М. Ичасом в качестве комиссара ВКГД в революционном порядке осуществлял захват благотворительно Ведомства Императрицы Марии, находившегося в ведении А.Г. Булыгина. «В настоящее время Е.П. Ковалевский состоит членом Епархиального Совета по назначению митрополита Евлогия и к упразднению намечает уже не монастыри, а Соборы Епископов».

Рядом, тоже без подписи, появилось опровержение принадлежности к масонству сотрудника «Возрождения» Лоллия Львова, состоявшего в Народно-Монархическом Союзе. С.С. Ольденбург мог участвовать в проведении проверки результатов наблюдения за ложей Великого Востока Франции на рю Кадэ, 16, когда Л.И. Львов был спутан с лицом, внешне на него похожим.

Далее буквой С. подписана заметка «Смерть “князя изгнания”», которую есть все основания отнести к авторству С.С. Ольденбурга, пользовавшегося «Двуглавым Орлом» как отдушиной для выражения своих наиболее крайне правых воззрений, появление которых в «Возрождении» не соответствовало редакционной политике. В силу чего писать о таком Ольденбург считал особенно актуальным.

«В газетах прошло как-то незаметно известие о смерти одного из величайших евреев, тайного вождя иудаизма и, как говорят, даже “князя изгнания” еврейского. Мы разумеем Ашер Гинзбурга, более известного под именем Ахад-Гаам или Ахад-Хам. В издающейся в Риге еврейской газете «Сегодня» напечатаны любопытные подробности о похоронах этого некоронованного (а, может, и коронованного?) царя иудейского». Публицистическая манера Ольденбурга следует традиционному жанру обзора мировой прессы. Воспроизведя описание пышных похорон в Тель-Авиве, он формулирует тезисы из другого типа источников: «Ахад-Хам явился открытым вождём того течения иудаизма, которое признало своевременным перейти от тайной подготовительной работы к явному захвату власти над миром. Сторонник более осторожной еврейской политики – творец сионизма Герцль был побеждён Ахад-Хамом, и своевременная скоропостижная смерть устранила его с пути торжествующего победителя. На Базельском еврейском конгрессе, 1897 года, Ахам-Хам огласил план еврейского завоевания мира – знаменитые “сионские протоколы”, впоследствии опубликованные Нилусом. Этот план был составлен, конечно, гораздо раньше, но с этого времени план стал решительно и спешно проводиться в жизнь. Ахад-Хам должен считаться главным вдохновителем и руководителем атак победоносного иудаизма на человечество и всех революций и переворотов, которыми, увы, так богата первая четверть ХХ столетия. Разрушение Российской Империи и порабощение России евреями есть одно из величайших еврейских достижений по системе Ахад-Хама».

В данном случае С.С. Ольденбург излагает не результаты собственных надёжных исследований, а концепцию, изложенную во французских изданиях американской писательницы Л. Фрай, взгляды которой в Германии популяризировал кириллист Ф.В. Винберг, а в Париже наиболее внушительное изложение взглядов на происхождение «Протоколов» дал генерал А.Д. Нечволодов в книге «Император Николай II и евреи». Именно эту книгу в данном случае стремится популяризировать С.С. Ольденбург, т.к. её содержание кажется русскому публицисту весьма убедительным. Хотя нельзя исключать что в дальнейшем при изучении истории революции Ольденбург придёт к неким более точным собственным выводам. Концепция еврейского заговора открывает дополнительные исследовательские перспективы сравнительно с упрощённой теорией военного переутомления Российской Империи, которую С.С. Ольденбург будет поддерживать публично. Тяжесть войны, безусловно, была фактором, облегчившим организацию революции. Но заговор против Императора Николая II играл уже не вспомогательную, а основную роль. Можно отметить, что в начале 1921 г., в первые месяцы эмиграции, С.С. Ольденбург отзывался о теории еврейского заговора скептически. Но это относится к финскому периоду до изучения им основной антимасонской европейской литературы в Париже и Берлине.

«Ахад-Хам умер, свершив “в пределах земных – всё земное”. Он причинил Матери-России максимум мыслимых бедствий, и теперь его смерть ни на иоту не сможет облегчить ужасного положения России. После Ахад-Хама остался сын – продолжатель и вероятный преемник еврейского тайновластителя» (подтверждения такому предположению не известны).

«Дочь Ашера Гинзбурга замужем за небезывестным милюковским эрдеком, сотрудником «Последних Новостей», Осоргиным. Брак этот состоялся без ведома ортодоксального фанатика Ашера Гинзберга, и он сгоряча проклял дочь – отступницу от закона. Но потом, разобрав толком, что за “христианин” этот самый Осоргин, еврейский пророк сменил гнев на милость и примирился с браком своей дочери. Когда Осоргина узнала о смерти своего отца, то с воплями стала проклинать Бога и кричать, что Бог не смел отнимать у евреев такого человека, как Ахад-Гаам… На усовещивания окружающих и указания на смертность человеческого рода, неистовая от отчаяния еврейка кричала: — Такие люди, как Ахад-Гаам, не могут и не должны умирать!.. Нельзя не преклониться перед силою и глубиною этого дочернего горя, но для понимания сатанинской еврейской гордыни и самомнения этот эпизод, невозможный в христианской среде, – весьма характерен. Пожалуй, излишне сообщать, что зять Ахад-Хама, Осоргин, матёрый масон, как и большинство эрдековских руководитей, начиная с Милюкова. А масонство, как известно, есть покорное орудие мирового иудаизма».

Сразу после высылки из СССР М.А. Осоргин направил все свои критические потуги на борьбу с монархическими воззрениями С.С. Ольденбурга и эмигрантской молодёжи. Так что здесь личный опыт вполне подтверждал антирусский союз левого еврейства с масонством. Однако заявления об ответственности Ахад ха-Ама за организацию февральской революции до сих пор не имели серьёзного обоснования. Л. Фрай и русские монархисты писали о нём, поскольку до них доходили какие-то неясные отзвуки реальных событий, которые они считали невозможным игнорировать. Что оставляет риск ошибки. Только в 2021 г. в ходе работы над 4-й частью «Сравнительных характеристик версий Екатеринбургского злодеяния 1918 г.» мне удалось обнаружить, что масон А. Гальперн, с которым в 6 утра 27 февраля 1917 г. торопился связаться руководитель заговора Н.В. Некрасов, в эмиграции работал на британскую компанию, управлявшуюся Ахад ха-Амом.

До ареста в декабре 1905 г. и первой эмиграции, на квартире М. Осоргина укрывались не только эсеры-террористы, но и с.-д., Ленин. С Рахиль Гинцберг, дочерью Ахад ха-Ама, М. Осоргин сошёлся в 1908 г., брак юридически заключён в 1912 г. В 1923 г. фактически они расстались, но официальный развод оформлен в 1932-м. Группа ВВНР, ответственная за февральский переворот, включая А. Гальперна, в 1919 г. пробовала восстановить свою масонскую организацию в Париже, но затем прекратила собрания. В ноябре 1924 г. была основана ложа Северная Звезда, принадлежащая Великому Востоку Франции. Весной 1925 г. Осоргина принял в масонство еврейский левый публицист Миркин-Гецевич. В этой ложе затем состояли Н.Д. Авксентьев, П.Н. Переверзев, П.П. Гронский, В.Е. Жаботинский, А.М. Кулишер, В.А. Маклаков и мн. др. [А.И. Серков «М.А. Осоргин и его масонское наследие» М.: Ганга, 2018, с.7-8, 29].

Только в издании Высшего Монархического Совета С.С. Ольденбург мог разместить и следующую рецензию на книгу «Ритуальное убийство у евреев». «Под таким заглавием издательство «Святослав» в Белграде (Поштански фах 177) выпустило в 1926 году первую книгу, интересно составленного и весьма богатого фактическими данными труда г. Евгения Брандта. После появившейся в Петербурге перед самой войной жуткой книги, ныне покойного, Вас. Вас. Розанова: «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови», труд г. Брандта является едва ли не единственным в этом роде, изданным за последние 13 лет на русском языке».

Полезно сравнить написанное С.С. Ольденбургом в итоговом «Царствовании» о деле Бейлиса с такими воззрениями С.: «Мы-то – ещё оставшиеся в живых современники киевского судебного дела о ритуальном убийстве евреями-хасидами крестьянского мальчика Андрюши Ющинского – хорошо знаем, что такой кровавый, изуверный культ существует, знаем, что киевский суд установил факт прижизненного вытачивания и собирания крови, вообще, самый факт ритуального убийства. Из того, что суд оправдал еврея Менделя Бейлиса вытекает лишь то, что не этот еврей-хасид был в числе убийц, и что настоящих ритуальных мучителей Андрюши найти не удалось».

В «Царствовании», написанном через 10 лет, категорические утверждения смягчены, но суть не изменилась. Уже в качестве историка, а не публициста, Ольденбург подтвердил, что тело Андрея было обескровлено, но допустил оговорку: «из чего ещё не вытекало, что это было сделано с “ритуальной” целью». Конечно, Ольденбург мог изменить свои оценки в результате проведённого им исследования, но можно предположить что он лишь отделил личное мнение от изложения событий с целью повысить доверие к основным выводам о независимости русского суда, дабы опровергнуть главную ложную легенду о деле Бейлиса относительно какого-либо неправильного поведения монархической власти. Достигнуть этой цели тактически могло оказаться куда сложнее, если бы Ольденбург изложил точку зрения правых монархистов, которая практически отсутствует в этом месте «Царствования». По-видимому, Ольденбург в эмиграции не располагал «Убийством» Георгия Замысловского (1917), при опоре на которое мог бы уточнить позицию сторонников монархистов о проблеме упомянутого подкупа свидетелей и следователей. Ольденбург здесь отстраняется от правых, взгляды которых в действительности, разделяет. Хотя на него могло повлиять и чтение «Киевлянина», где В.В. Шульгин изощрялся в публикации всевозможных лжесвидетельств, разоблачить которые не трудно при тщательном изучении материалов следствия и суда. После такого ознакомления лживые публикации Шульгина послужат только подкреплением правоты утверждений монархистов о полной неспособности защитников Бейлиса вести честную дискуссию и хоть чем-либо подтвердить невиновность Бейлиса.

«Слабая обоснованность обвинения», на которую указано в «Царствовании», вполне соответствует более раннему заявлению Ольденбурга в «Двуглавом Орле» о закономерности оправдания Бейлиса. Т.е., можно найти много причин, по которым Ольденбург не мог в «Царствовании» целиком встать на сторону Замысловского и Шмакова, убеждённых в виновности Бейлиса, которая не была ими полноценно доказана в суде.

Наверное, самая существенная из причин, помимо отсутствия у Ольденбурга времени на полноценное изучение запутанного дела, озвучена им в рецензии: «мы приветствуем самоотверженную смелость, проявленную автором, хорошо сознающим опасности и гонения, которым он, несомненно, подвергнется от Тёмной Силы, и тем мне мерее открыто идущим по пути, на котором многие подвижники долга погибли “в общественном мнении”, а многие и вовсе погибли». «Не только рассуждать о ритуальных убийствах, но даже показывать книгу о ритуальных убийствах, – весьма небезопасно. Вы можете, сколько угодно, говорить и писать о людоедстве цыган, о русских скопцах, о сетках душителей у индусов, – но, если вы только заикнётесь о вытачивателях крови, – хасидах, – нет вам прощения, вы отлучаетесь не только от еврейской, но и от российской “общественности”, вы делаетесь парией, – “чумою здешних мест…”. А всё-таки господа, постарайтесь, – хотя украдкой и тайком, чтобы иной свободолюбец не увидел и не донёс по масонскому начальству – приобрести и прочесть правдивую и полезную для христианина книгу Евгения Брандта» [«Двуглавый Орёл» (Париж), 1927, 20 марта, с.31-38].

Е.К. Брандт возглавлял русское монархическое движение в Дании, был выдвинут делегатом на Зарубежным Съезд, где мог лично познакомиться с С.С. Ольденбургом. С 1926 г. Брандт стал представителем РЗПО в Дании.

Во всех подобных случаях Сергей Ольденбург спешил поддержать независимость суждений русских монархистов, давимых махиной либерального деспотизма. Демократическая Европа победителей 1918 г. отдалённо напоминала тоталитарный СССР с чтением запрещённой литературы под одеялом. Миропорядок после 1945 г. эту ситуация ещё безмерно ухудшит. Составитель лучшей книги о деле Бейлиса, сопоставимой по значению с «Убийством» Г.Г. Замысловского, в начале 90-х мог рассчитывать только на успехи ельцинской контрреволюции и связанного с нею русского культурного возрождения после длительного советского уничтожения России: «Будучи хорошо знакомым со “свободой слова” на современном Западе, составитель настоящей книги считает нелишним подчеркнуть, что, кроме как в сегодняшней России, эта книга не могла бы нигде больше быть издана» [И.О. Глазенап «Предисловие» // «Убиение Андрея Киевского» М.: Русская идея, 2006, с.8].

В критике т.н. общественного, т.е. опубликованного левой пропагандой, мнения, чувствуется знакомый оттенок личной претензии С.С. Ольденбурга за пережитую им расплату в верности монархической идее и всем правым политическим принципам. Осознавая опасные последствия и не желая вредить будущему своей книги, он решит не повторять всего из сказанного им для «Двуглавого Орла», используя полезное разделения труда для разных групп читателей.

Интересно отметить что его дочь Зоя Сергеевна в 1974 г. выпустит на французском языке небольшую книгу «Que vous a donc fait Israël?», в которой увидят «страстную поддержку дела сионизма» и ненависть к расизму [«Le Monde» (Paris), 1977, 28 janvier].

21 марта 1927 г. в «Возрождении» Ольденбург подчеркнул важную стабилизирующую роль Испанского Короля: «в сложной испанской обстановке личность Короля Альфонса XIII играет настолько большую роль, что правительство в меру возможного старалось скрыть болезнь Короля».

Прежний доклад «Монархизм и Бонапартизм», направленный против деспотизма левых узурпаторов, С.С. Ольденбург повторил 23 марта в недавно открывшейся в Париже «Школе Фашизма» Объединения Русской эмигрантской молодёжи. По мере сил, он продолжал противопоставлять монархическую идею её противникам в Европе самых разных направлений. В газетном отчёте, отмечающем неудачное название школы, перечислены тезисы Ольденбурга, что бонапартизм всегда временное явление, Бонапарт не нужен для поддержания уже установленного порядка в случае успешной победы над революцией. Ольденбург называет британскую реставрацию после Кромвеля более благотворной, нежели правление Наполеона I для Франции.

Хотя Вильгельм II отказался возвращаться в Германию, социалист Браун, премьер правительства Пруссии, всё равно отправил канцлеру протест по поводу сохранения такой возможности, поскольку действие закона о защите республики заканчивалось в июле (обзор от 28 марта).

4 апреля С.С. Ольденбург перечислил новые меры Ватикана против роялистов с карами подписчикам и читателям газеты «Аксион Франсэз». Угрозы запрещения служения, отчисления из семинарий, отказ в причастии – со стороны Ватикана почему-то сыпались в адрес монархистов, а не социалистов.

После доклада К.И. Зайцева «Правда и кривда фашизма» С.С. Ольденбург записался на выступление 6 апреля для обсуждения темы при Союзе Объединённых Монархистов, с которым, по-видимому, теперь предпочитал сотрудничать, отмежевавшись от НМС. В 1925 г. СОМ герцога Г.Н. Лейхтенбергского был создан для преодоления разногласий между кириллистами и сторонниками Великого Князя Николая Николаевича на базе общей русской идеологии.

В этом новом диспуте Ольденбург определил в качестве истоков фашизма футуризм с лозунгом Маринетти «жгите музеи». Синдикалистские экономические теории фашизма Ольденбург назвал очень спорными. Кривдой фашизма являлось и закрепление временных репрессивных мер в качестве постоянных. «История России и русские условия совсем другие, чем итальянские. Нам нужно искать своих путей», — предостерегал он от неуместных для русских монархистов подражаний. Столь же последовательны будут и его суждения о нацизме в Германии.

Китайский маршал Чан-Цзо-Лин, которого постоянно поддерживал Ольденбург, говорил французскому журналисту: «то, что происходит здесь, имеет мировое значение. Если большевизм восторжествует в Китае, он восторжествует во всём мире… Не медлите… Вы должны были бы, вместе с Германией и Польшей, убрать большевиков из Европы. Я беру на себя остальное». После этого заявления Чан-Цзо-Лин захватил здания в Пекине, принадлежащие большевикам, и произвёл десятки арестов красных. 11 апреля Ольденбург в истёкшей неделе отметил и новые слухи о повороте Чан Кайши против коммунистов.

18 апреля 1927 г. Ольденбург подтвердил полный разрыв Чан Кайши с коммунистами, он «сжёг свои корабли» и теперь мог бы двинуться к соглашению с Чан-Цзо-Лином. Гоминьдан устранил большевиков в Шанхае и Кантоне, но в Ханькоу красное правительство сохранило позиции. В «Возрождении» помимо недельного обзора во множестве продолжали выходить многие неподписанные передовые статьи и новостные заметки о событиях в Китае, скорее всего, авторства Ольденбурга.

Чан Кайши, вопреки рекомендации С.С. Ольденбурга, и не думал вести полноценную всестороннюю войну с большевизмом, поскольку тот идеологически почти тождественен гоминьдану. Это была лишь ссора из-за личных амбиций в борьбе за революционное лидерство. К примеру, несмотря на то что Чан Кайши объявил награду за голову Бородина, он отпустил своего бывшего военного советника Блюхера, пожелав ему «счастливого пути» и выразил надежду, что «нам ещё придётся вместе работать» [А.В. Панцов «Чан Кайши» М.: Молодая гвардия, 2019, с.137].

Отказ Чан Кайши от предлагаемого С.С. Ольденбургом союза с правыми националистами обеспечил его будущее поражение от коммунистов. В результате его просчётов победить красных оказалось некому.

Современные марксистские историки, продолжающие использовать отсталые советские концепции и термины, крайне негативно отзываются о правых генералах-националистах и монархистах. Абсурд шаблонно-неприязненного именования их милитаристами показывает, что в отличие от С.С. Ольденбурга зашоренные китаеведы излагают историю гражданской войны, рабски подчиняясь идеологии либо компартии, либо гоминьдана, лавируя лишь между двумя почти тождественными позициями, равно далёкими от подлинного смысла исторических событий.

Хотя даже ими излагаемая история совершенно ясно свидетельствует, какой чудовищной катастрофой для Китая была революционная борьба с основополагающим положительным принципом Монархии и Династии в погоне за миражом демократии, парламентаризма и социализма.

С написанным С.С. Ольденбургом можно сопоставить сведения, что Чжан Цзолинь, будучи китайским националистом, критиковал западную демократию, вынужденно сотрудничал с Японией, но не превращался в зависимую от иностранных сил марионетку. На пике могущества в 1925 г. в его распоряжении было около 360 тыс. солдат. В июне 1928 г. он проиграл сражение с Чан Кайши, его господство на Севере Китая закончилось и сам он был убит, вероятно, японскими спецслужбами, взорвавшими его поезд [О.Е. Непомнин «История Китая. ХХ век» М.: Крафт+, 2011, с.183, 193, 213, 219].

«Возрождение» в июне 1928 г. сразу утверждало, ссылаясь на дипломатические круги, что бомбу в него бросили большевики. Появлялись и другие сообщения об ответственности чекистов из СССР. Обвинения против Японии выдвинули советские газеты.

В память умершего Владимира Гурко 19 апреля 1927 г. в Главном Совете РЦО выступали П.Б. Струве, Г.В. Глинка, К.И. Зайцев. В Русском Академическом Союзе С.П. Мельгунов, выступив с разоблачительной критикой «России на переломе» Милюкова, утверждал, что время написания истории революции ещё не наступило, пока идёт накопление свидетельств со стороны мемуаристов. Милюков показал неспособность устанавливать верные факты, без которых его книга оказывается партийной декларацией.

В обзоре 25 апреля Ольденбург пишет что на севере Китае с подозрением отнеслись к образованию Чан Кайши собственного, третьего правительства. В качестве условий союза против коммунистов Чан Кайши требовал соблюдения социалистической идеологии гоминьдана, непременной демократизации Китая. Правые исключали такой вариант, означавший бы переход на сторону красных.

За подписью Русский в «Возрождении» печаталось письмо из Болгарии о положении русских рабочих, но автор регулярных корреспонденций из этой страны точно не Ольденбург.

2 мая 1927 г. С.С. Ольденбург писал о фальсификациях при референдуме, устроенных республиканской военной диктатурой в Греции. Эти злоупотребления воодушевили монархистов, требовавших реставрацию и настаивавших на преобладании в народе антидемократических настроений. Относительно Венгрии Ольденбург писал, что другие альтернативы на престол, кроме законного наследника Габсбургов, не находят там существенной поддержки. Уделяя много внимания европейским монархистам, Ольденбург также сообщил о рождении принцессы Юлианы, наследницы голландского престола.

Для Союза Объединённых Монархистов С.С. Ольденбург 4 мая читал доклад «Мюнхенский бунт 9 ноября 1923 года». Вскоре после этого в «Возрождении» выходила не подписанная передовая статья, направленная против “фантастических” взглядов Хитлера и его путча, угрожавшего существованию Германию и способного привести к победе коммунистов. Только через две недели появился газетный отчёт Лоллия Львова, упоминавшего, что С.С. Ольденбург обвинял Хитлера в ложной оценке «совокупности обстоятельств», пересказал его краткую биографию и «сумбурную» программу НСДАП, направленную против германских династий, католичества и капитализма. Временная популярность нацизма вызвана разочарованием в демократии. Немецкие военные и монархисты, победившие Хитлера в Мюнхене, показали государственную мудрость и чувство «реальной политики» (такие характеристики С.С. Ольденбург многократно высказывал в печати).

В обзоре 9 мая С.С. Ольденбург высмеял главного представителя большевиков в Китае, Бородина, который «себя сравнивает… с Байроном, сражавшимся в Греции». С удовлетворением отмечено, что Чан Кайши пока не сумел переманить на свою сторону союзников Чан-Цзо-Лина.

Эмигрантские газеты регулярно писали про «необычайное подхалимство С.Ф. Ольденбурга». Новый повод дало письмо академика в газету «Известия», где он уведомлял о принадлежности статьи в сборнике начала 1925 г. в честь П.Б. Струве, его сыну, «покинувшему Советский Союз и являющемуся одним из ближайших сотрудников Струве», в то время как его собственная работа «тесно связана с новым советским правительством и открыто протекает на глазах у всех» [«Академик Ольденбург отрёкся от своего сына» // «Сегодня» (Рига), 1927, 10 мая, с.2].

 «В академических кругах Петербурга держится упорный слух, что своим публичным отречением от своего сына, академик С. Ольденбург подготовляет свою кандидатуру в комиссары народного просвещения на место Луначарского» [«Карьера С. Ольденбурга» // «Слово» (Рига), 1927, 28 мая].

Зарубежные издания проявили явное предубеждение, хотя в письме С.Ф. Ольденбург главным образом объясняет тем кто не знает о существовании его сына, чтобы их не смешивали. Однако, сам тон письма, возмущение С.Ф. Ольденбурга, что ему в 1926 г. приписали в советской печати участие в упомянутом сборнике, можно посчитать за отречение.

16 мая настал черёд С.С. Ольденбурга написать про дело Аркоса в Лондоне – скандальный обыск представительства советского кооперативного союза. Лейбористы при этом встали на сторону большевиков, Либеральная партия заняла выжидательную позицию. В Германии без всяких беспорядков прошли крупные уличные демонстрации и съезд монархического Стального Шлема.

Через неделю С.С. Ольденбург, сообщая о продлении в Германии закона о защите республики ещё на 2 года, с явным сочувствием привёл позицию графа Вестпарпа, председателя Немецкой национальной народной партии, что голосование националистов за продление «открывает путь к пересмотру закона в будущем, и что принципиальное отрицательное отношение со стороны националистов остаётся неизменным». Граф Куно Вестарп, бывший участник монархического путча Каппа, в дальнейшем будет подозреваться нацистами в причастности к заговору Штауффенберга, а в 1945 г. в 80-летнем возрасте арестован большевиками при оккупации Германии.

В мае 1927 г. Ольденбург и Ильин обменялись письмами, в которых оба изъявили готовность сделать заявление, что будут сотрудничать в «Возрождении» только при редакторстве П.Б. Струве, устранения которого желал А.О. Гукасов. Ильин сосредоточился на работе над своим журналом «Русский Колокол». Разногласия в редакции привели к тому что вторая годовщина газеты в отличие от остальных, не отмечалась.

30 мая С.С. Ольденбург продолжил освещать обострение англо-советских отношений. В следующем обзоре упоминаются временные успехи Либеральной партии, постепенно уступающей своё место в двухпартийной системе лейбористам.

Конфликт с СССР отразился на положении консула Томаса Престона в Ленинграде. Рыков привёл фотокопию письма Т. Престона: «мои русские птицы, которых я посылаю для такого рода поручений, подвергаются серьёзной опасности, что ГПУ их повесит или четвертует за шпионаж». Рыков воспользовался этим для преувеличенных заявлений о неограниченном числе английских шпионов в СССР. По мнению автора не подписанной заметки в «Возрождении», Т. Престон собирал достоверные и потому запрещённые сведения об экономическом положении большевиков.

8 июня 1927 г. печаталась заметка «Русские в Болгарии – не “иностранцы”» снова с пометкой «нам пишут из Софии» и подписью Русский. Надо отметить что в рубрике «нам пишут» как правило помещались полуанонимные письма постоянных сотрудников из Лондона (Е. Саблин), Праги (С. Варшавский) и т.п. Следовательно, это совпадение псевдонимов, а не Ольденбург.

В связи с убийством П.Л. Войкова П.Б. Струве справедливо написал о политической нецелесообразности террористических актов со стороны белоэмигрантов (есть основания считать, что руками Б. Коверды действовали британские агенты, оказывая давление на СССР). «Возрождение» при этом ссылалось на ложную версию следователя Н.А. Соколова, будто предоставленная П.Л. Войковым серная кислота использовалась для уничтожения тел Царской Семьи. В действительности кислота не пригодна для таких целей. О применении в таких случаях преступниками извести, а не кислоты, есть, например, упоминания в кн.: Jack Rosewood «Patrick Kearney: The True Story of The Freeway Killer», 2016.

Кислота использовалась для обезображения лиц и тел Царской Семьи и слуг, а не их уничтожения.

Совершенно не понятно, на каких основаниях историки упорно продолжают писать: «факт выдачи кислоты, естественно [?], приводил к мысли о том, что она могла использоваться именно для уничтожения тел» [Е.В. Пчелов «Цареубийство 1918 года: источники, вопросы, версии» М.: РГГУ, 2020, с.97].

Примеры использования кислоты в таких целях никогда не приводятся. Н.А. Соколов, утверждая о сожжении и уничтожении тел, опирался на дезинформацию из советской печати. Вволю навоевавшись с каббалистическими надписями и давно устаревшими версиями об увезённых головах, Е.В. Пчелов мало продвинулся в наиболее существенных вопросах выяснения хода организации злодеяния. Начисто проигнорировав основные факты о порядке и смысле назначения вместе с Юровским латышской команды убийц Царской Семьи, историк остался вдалеке от выяснения того, когда и как в действительности было принято решение о совершении злодеяния, ошибочно сдвигая время вплотную к убийству. Однако, в книге Е.В. Пчелова есть и потенциально полезные свидетельства об единоличной и главенствующей роли Я. Свердлова: «Тов. Свердлов решил вопрос без формального народного суда, предложив расстрелять Романова в Екатеринбурге» (однако, статья известного вруна П.М. Быкова 1949 г., очень поздно написана и не даёт убедительных пояснений об источнике его сведений).

Не без оснований доверяя записке Юровского насчёт получения 3 (16) июля 1918 г. телеграммы на условном языке из Перми, с приказом об убийстве, Е.В. Пчелов не понимает самого очевидного и задаётся вопросом: «Если Юровский говорит правду, то зачем нужно было посылать санкцию через Пермь?». За исключением версии в ранних и потому чрезвычайно ценных мемуарах Ф. Маккаллага, составленных независимо от записки Юровского, текст этого условного приказа остаётся не известен. Несомненно, что Свердлов, разработав с Голощёкиным в Москве к началу июля по н.ст. план совершения злодеяния, стремился к тому чтобы ответственность за чудовищное преступление ни в коем случае не падала на него и высшее партийное руководство. Такова вся будущая дезинформационная стратегия большевиков. Понятно что при расследовании злодеяния под подозрение подпали бы все телеграммы из Москвы в ключевой день, даже на условном языке. Но присылка приказа из Перми давала двойную, полную перестраховку, такую телеграмму уже никак нельзя было связать со Свердловым.

Довольно смелым является предположение Е.В. Пчелова что важнейший для истории злодеяния обрыв связи Екатеринбурга с Москвой на 16 июля выдуман красными. Такое предполагаемое поведение соответствует тактике, наблюдаемой насчёт связи через Пермь. Однако историк не предъявил доказательств в пользу своей версии. Ответ из Петрограда в Москву: «Снеситесь по этому поводу сами с Екатеринбургом. Зиновьев» Е.В. Пчелов ошибочно считает доказательством прямой связи. Но Г. Зиновьев не знает об обрыве, не упомянутом в телеграмме Голощёкина и Сафарова. Слова Зиновьева не могут ни о чём таком свидетельствовать.

Подавляющее число надёжных свидетельств всё же подтверждают разрыв связи 16 июля. О нём пишет и Ф. Маккаллаг. Но даже если такова была распространяемая красными ложь, которой поверили встретившиеся с ней мемуаристы, вынужденный характер носит обращение в Петроград, или это такое же сознательное прикрытие, как и Пермь, смысла телеграммы Голощёкина и Сафарова это не меняет: «Свердлову [!] копия Ленину. Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: сообщите [в] Москву что условленного с Филипповым [Голощёкиным] суда по военным обстоятельствам не терпит отлагательства. Ждать не можем. Если ваши мнения противоположны сейчас же вне всякой очереди сообщите».

Напрасно следуя за Э. Радзинским, Е.В. Пчелов считает будто суд это расстрел на условном языке. Трудно согласиться с таким прочтением, когда есть более убедительные. Условный язык по Ф. Маккаллагу такого типа: «отвечают своими головами за безопасность Царя» (мемуарист не дословно приводит телеграмму, а пересказывает общий смысл, поэтому и сам Царь в телеграмме явно был заменён иным условным обозначением). Упоминание суда вовсе не является окончательным запросом на совершение убийства, а ещё одно дезинформационное прикрытие.

Существовала предварительная договорённость о распорядке совершения злодеяния, в которую входила и такая телеграмма с текстом про суд, которую потом можно было бы использовать в качестве алиби. Любой преступник стремится замести следы, а не подставить себя. Это непосредственная, сознательная имитация того, что суд в принципе планировался, но помешало приближение белогвардейских войск. Для этой версии очень подходит и предположение (пока не доказанное) о мнимом разрыве связи с Москвой, работающем на снятие всяких обвинений в адрес Свердлова и на представление о самостоятельности красных в Екатеринбурге.

Окончательное решение, как считает Е.В. Пчелов, принято в 16 ч. 3 (16) июля, когда телеграмму Ленина в Данию «бывший царь жив» вернули с телеграфа, тоже по причине отсутствия связи. Историк и здесь следует логике отрицания официальных советских данных, считая что в действительности в нужный момент работала телеграфная связь и с заграницей. При кажущейся убедительности версии о лжи, сомнительности столь выгодных коммунистическим преступникам совпадений, отсутствует серьёзное обоснование невозможности возникновения таких проблем с телеграфом. Было бы куда лучше, займись историк этой проблемой, а не каббалистическими знаками и отрезанными головами, на которых либералы-филосемиты так помешались.

Имея возможность сделать прорыв в правильном направлении, Е.В. Пчелов упускает её и с каждым шагом уходит всё дальше от основных фактов и логики момента появления в Ипатьевском Доме команды латышей-убийц к 25 июня (9 июля) по дневнику Царя и смены коменданта 21 июня (5 июля). По другим воспоминаниям, Юровский и латыши появились одновременно. Решение об убийстве естественно отодвигать ещё глубже этих дат, т.к. смене караула должно было предшествовать принятие ключевого решения о порядке организации злодеяния.

Но ничего подобного в книге «Цареубийство 1918 года» нет. «Голощёкин ждал реакции и после полуночи», — совершенно напрасно и поразительно абсурдно Евгений Пчелов верит, будто уже посланное через Пермь решение об убийстве зачем-то (?) могло быть отменено на протяжении 16 июля. Такой вопрос в реальности не ставился. Смена старой охраны Авдеева из не подходящих для убийства русских рабочих на Юровского и латышей уже означала приговор всей Царской Семье. Оставалось только обставить спектакль, будто решение принято в последний момент и прямо на Урале.

Приоритет достоверности следует отдавать самой ранней и не предназначенной для печати записке Юровского, которая говорит об однозначном и окончательном приказе об убийстве в телеграмме из Перми. Это значит что никаких ожиданий отмены приказа быть не могло и никакого запроса об отмене убийства тоже. Была только сознательная фикция во всех официальных объявлениях о внезапной причине в наступлении белогвардейцев, для демонстрации принятия решений на Урале Голощёкиным, а не в Москве Свердловым.

Ключевым фактом является пермская телеграмма на условном языке. Всё что посылалось из Екатеринбурга без шифра имело заведомо ложный характер для сокрытия тайны порядка предварительной договорённости о злодеянии и секрета об убийстве всей Царской Семьи, а не одного Императора Николая II. Здесь вновь проявляется заблуждение Е.В. Пчелова, когда он пишет: «Голощёкин, по-видимому, договорился с Лениным и Свердловым о том, что если в Екатеринбурге сложится критическая ситуация, то местные власти могут расстрелять Николая II (а возможно и всю семью)».

Е.В. Пчелов ошибочно цепляется за пропагандистское объяснение злодеяния опасностью захвата Екатеринбурга контрреволюционерами, которое столь же явно лживо как и сопутствующие заявления об убийстве одного Императора. На самом деле злодеяние планировалось только под предлогом этой “критической ситуации” и с заведомым убийством всей Царской Семьи. Никакого иного плана не существовало. Телеграмма на условном языке 16 июля только подтвердила приказ о злодеянии, отданный Свердловым значительно раньше этого дня.

Н.Е. Марков читал книгу Ф. Маккаллага «Узник красных» и в 1930 г. заслуженно хвалебно отзывался о ней: «одно из самых интересных и ярких повествований» [Н.Е. Марков «Думские речи. Войны тёмных сил» М.: Институт русской цивилизации, 2011, с.510].

Насколько мне удалось проверить в «Сравнительных характеристиках версий», сведения Ф. Маккаллага о Екатеринбургском злодеянии 1918 г. оказываются одними из самых важных для расследования убийства.

12 июня 1927 г. С.С. Ольденбург опубликовал за подписью С.О. небольшую заметку «Роль Войкова в Екатеринбурге. Историческая справка», составленную главным образом на основании замалчиваемого или ругаемого либералами расследования М.К. Дитерихса. К его утверждениям Ольденбург даёт справедливую поправку: «М.К. Дитерихс в своей книге ошибочно предполагает, что Войков был еврей».

Очень дальновидно со стороны С.С. Ольденбурга выбором таких выражений обозначить, что труд генерала Дитерихса, оставаясь наиболее ценным, включает не одни категорические утверждения, а множество предположений, зависящих от качества использованных источников, требующих дополнительной проверки. В отличие от опрометчиво-самоуверенного Н.А. Соколова, это во многих местах явно понимал и сам М.К. Дитерихс.

Л.И. Львов в 1905 г. закончил одну гимназию с нигилистом П.Л. Войковым в Ялте и предоставил воспоминания о их молодости.

Распространение легенды о мести за Царскую Семью привела к тому, что в рубрике «За неделю» 13 июня 1927 г. С.С. Ольденбург ошибочно называет Коверду русским монархистом, а не республиканцем (опровержение опубликовано через неделю). В связи с этим могут оказаться неверны и его утверждения: «что касается Англии, то всякому здравому человеку было ясно, что ей “ни тепло, ни холодно” от того, жив ли Войков». Поскольку большевики не могли предъявить определённых доказательств ответственности англичан за организацию убийства, С.С. Ольденбург отнёс эти заявления к пропагандистской лжи коммунистов. Правда, что английские агенты не стали бы мстить Войкову за Екатеринбургское злодеяние, но если мнимый характер мести является пропагандистским прикрытием уже с их стороны, это меняет суть дела.

Аргументы против Англии основываются на совпадении нескольких дат. К примеру, в чекистском издании с грифом “совершенно секретно”, не являющемся образцом точности, значится: «7 июня английские террористы бросили две бомбы в ленинградский партийный клуб. В результате взрыва было ранено более 25 человек. В этот же день по заданию английской разведки в Варшаве террористы убили полпреда СССР в Варшаве тов. Войкова» [«Английская разведка. Учебное пособие» М.: Высшая школа КГБ, 1963, с.29]. Это далеко не полный список, на 7 июня приходится и смерть представителя ОГПУ в Белоруссии И.К. Опанского в железнодорожной катастрофе [П.Н. Базанов «Братство Русской Правды – самая загадочная организация Русского Зарубежья» М.: Посев, 2013, с.163].

Версия о Коверде мстителе-одиночке в силу этого становится весьма сомнительной. В Т.10 сборника «Русская военная эмиграция» приведено берлинское полицейское донесение от 11 апреля 1927 г.: «Англия мобилизует все имеющиеся на сегодня какие-либо влиятельные антисоветские направления (организации)». Не названный по имени английский «известный представитель» финансировал кавказских сепаратистов.

Если вопрос о сообщниках Коверды, раскрытия которых требовали большевики, остаётся не прояснённым, то относительно продолжения коммунистами войны против русских С.С. Ольденбург пишет предельно точно: «красный террор никогда не прекращался». «Новый факт – только в том, что большевики откровенно перед всем миром сознаются, в расправе над неповинными людьми» — в качестве ответа на убийство Войкова. Европейская печать возмущалась этим новым витком оголтелого насилия, без которого многие демократические издания приняли бы скорее просоветскую сторону в деле Коверды.

Относительно перехваченного письма Т. Престона, английский посол Р. Ходжсон дал пояснения, что Престон собирал сведения «о возможности сбыта химических товаров».

В Союзе ревнителей памяти Императора Николая II членами-учредителями в Совет Союза были доизбраны С.С. Ольденбург, Е.К. Миллер, П.К. Кондзеровский, А.И. Русин, С.Н. Вильчковский. Председателем 10 июня избран В.Н. Коковцов.

16 июня на собрании РЦО в честь приехавшего в Париж Т. Обера, С.С. Ольденбург прочитал короткую речь об угрозе коминтерна в отношении всех государств и общей заинтересованности в спасении России от большевизма. В частности, он сказал: «враг остался тем же, как в дни екатеринбургского убийства и массовых казней». Устраиваемые коминтерном, или с его участием, восстания и забастовки во многих странах странах ведут к экономическому разорению. Не от всей угрозы, он от её наиболее опасного сосредоточения, как объявлял Ольденбург, может всех избавить «только русский народ». Вместо вооружённой интервенции Ольденбург предлагал другой способ: «моральная и дипломатическая изоляция большевизма». «В наши дни крестовые походы не импровизируются». Объявление открытой войны «могло бы только отпугнуть народы и правительства» (как будет потом с Хитлером). «Воскресение России не угрожает никому»,  поэтому Ольденбург надеется на содействие русским всех правых патриотов и националистов. Присутствовали французские единомышленники Т. Обера — Эрлиш, Готро и Одье, которые приветствовали Национальную Россию. Подробная статья об этом собрании, подписанная Sol., вышла 19 июня.

В обзоре 20 июня С.С. Ольденбург раскрывает систему работы советской пропаганды: «возникает впечатление, что большевики сами пытаются затопить подлинные известия о своих кровавых деяниях в потоке легко опровергаемых ложных известий, рассчитывая что западное общественное мнение, сбитое с толку, в конце концов сочтёт вымыслом и правду и ложь. Если это так – думается, что большевики преувеличивают неосведомлённость мирового общественного мнения. То что сходило в 1919 и 1920 годах – сейчас не удаётся».

27 июня 1927 г. С.С. Ольденбург написал: «смелый жест официального протеста Финляндии против красного террора, национальная Россия благодарно запомнит».

4 июля Ольденбург сравнивает красный террор с тем, как если бы в других странах разрешили расстреливать коммунистов без суда и следствия. Во Франции обратила на себя его внимание история с арестом редактора «Аксион Франсэз» Мориса Пюжо с помещением его в камеру с уголовниками. «Инцидент, конфузный для правительства, конфузен и для роялистов», «отнимает у их движения часть той патриотической серьёзности, которою оно всегда отличалось».

Через неделю Ольденбург передал сообщение о том что М.В. Захарченко-Шульц погибла в перестрелке с чекистами. 25 июля очерк «За неделю» написал Глеб Струве. С.С. Ольденбург вернулся в газету 8 августа с обзором мировой политики, включавшим сообщение, что роялист Леон Додэ вынужден был около месяца скрываться во Франции и затем перебраться в Брюссель. Когда там умер барон Врангель, 28 апреля 1928 г. Леон Додэ появится на панихиде.

15 августа Ольденбург снова обращается к Греции, говоря о противодействии республиканцев назначению известного монархиста начальником полиции. От республиканцев также требовали вернуть в армию уволенных ими офицеров-монархистов. В защиту анархистов Сакко и Ванцетти ввиду их приближающейся казни в США, высказался Б. Муссолини и «вся мировая печать». Под её влиянием и Ольденбург посчитал, что не следует давать повода к раздуванию коммунистической пропаганды исполнением смертного приговора, вынесенного 7 лет назад.

С 18 августа 1927 г. С.С. Ольденбург перестал быть сотрудником газеты «Возрождение».

Конфликт П.Б. Струве с издателем А.О. Гукасовым хорошо известен по множеству свидетельств и неплохо изложен в переписке В.В. Шульгина и В.А. Маклакова. Струве держался чрезмерно независимой от издателя редакционной политики и любое его влияние воспринимал за недопустимое посягательство. В свою очередь, Гукасов, в качестве издателя, имел полное право определять направление политики «Возрождения», но не вмешиваясь в непосредственную работу редактора. В случае несогласия со Струве его следовало с соблюдением всех приличий заменить на более подходящего Гукасову редактора. Однако конфликт был вынесен на всеобщее обозрение и примирить их не удалось [В.А. Маклаков – В.В. Шульгин «Спор о России. Переписка 1919-1939» М.: РОССПЭН, 2012, с.315-318].

Есть сомнительные утверждения, будто публикация материалов о работе Братства Русской Правды генерала Краснова стала «одним из поводов» отставки редактора П.Б. Струве [Л. Фрейшман «В тисках провокации» М.: НЛО, 2003, с.233].

Записки Кречета «Там где ещё бьются» появились в «Возрождении» только с 8 августа 1927 г., а уход П.Б. Струве был предрешён заранее. Далее в газете «Россия» Струве критиковал «Возрождение» за печатание недостоверных, по его мнению, сообщений о БРП. А.В. Амфитеатров, напротив, находил позицию «Возрождения» насчёт БРП слишком острожной.

Про БРП Краснова и Амфитеатрова биограф 12-ти евреев-чекистов уверяет, ссылаясь на одно агентурное дело, что у эмигрантов был работающий канал переправки листовок к своему единственному представителю в Ленинграде, старому доктору Улановскому, который под псевдонимом Макар Прозревший печатал стихи: «Жиды в могилах у Кремля! Полна жидами вся земля. Вот революции плоды – Везде жиды, жиды, жиды» [Евгений Лукин «На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД» СПб.: Библиополис, 1996, с.52].

Там же упоминается, что чекист Мирон Мигберт пытался внедрить свою агентуру в финский отдел БРП, но не преуспел. Мигберта потом самого пустили в расход, обвинив в работе на английскую разведку.

Весьма забавную версию предлагает автор книг «Горький и евреи», «Бунин и евреи», «Чехов и евреи», «Лев Толстой и евреи», согласно которому А. Гукасов якобы хотел «видеть газету более откровенно монархической и в большей степени ориентированной на массового читателя», а П.Б. Струве, С.С. Ольденбург, И.А. Ильин упёрлись рогом и ушли, лишь бы не дать «Возрождению» принять более монархический облик [М. Уральский «Марк Алданов» СПб.: Алетейя, 2020, с.230].

Всё обстояло наоборот, уход монархистов сделал «Возрождение» ещё более похожим на либеральный «Руль». Ни один правый монархист, критиковавший Струве, не был привлечён Ю.Ф. Семёновым в основной состав. Направление издания сильно не изменилось, если только в сторону полевения. Некоторый сдвиг направо надо будет связывать, значительно позже, с возвращением С.С. Ольденбурга, но никак не с его удалением.

Американский биограф Н. Тэффи Эдит Хабер, склонная бездумно воспроизводить все составляющие западнической леволиберальной мифологии, в 2019 г. тоже уверяет, будто уход П.Б. Струве превратил умеренно-консервативную газету в резко-реакционную. Такие глупости сплошь и рядом повторяют историки, не интересуясь обоснованностью подобных вымыслов, из которых образуется весь корпус их представлений о политической реальности. Им главное соблюсти антимонархическую идейную направленность фразы: если правых националистов как-либо ругают, это моментально подхватывается, исторический анализ заканчивается на уловлении соответствия тональности общим директивам Правящей Партий, независимо от действительных фактов.

Можно приводить бесчисленные опровержения, какими полна газета за разные годы, но достаточно обратить внимание на прямое отрицание масоном Ю.Ф. Семёновым, 23 мая 1930 г.: «Возрождение» весьма «мало орган правых», «отражает мнения больших умеренных групп русских эмигрантов». Обыкновенным делом там было повторение революционной клеветы на самых выдающихся русских монархистов: «Самодержавие» «взяло да упёрлось в Горемыкиных, Штюрмеров», «на что опираться не следовало», – писал 24 сентября 1930 г. постепенно занявший место С.С. Ольденбурга публицист А. Салтыков, возвещая о «гибельной политике последних десятилетий».

Даже в советском издании отмечается про газету «Возрождение» за все 15 лет: «монархической пропаганды в прямом смысле она не вела, хотя о павшем строе говорила в почтительном тоне» [Б.Н. Александровский «Из пережитого в чужих краях» М.: Мысль, 1969, с.89].

Или вот наблюдение А.В. Амфитеатрова в письме к И.А. Бунину 20 июля 1928 г.: «орган окончательно перестал быть политическим, напитался покладистым духом эстетической обывательщины». 24 августа 1927 г. в письме Ивану Бунину А.В. Амфитеатров сожалел об ударе по репутации «Возрождения» и опасался усиления газеты Милюкова, к которому вскоре перейдёт Бунин. Хотя «Струве стоит мало, чтобы не сказать – ровно ничего. Газету он вёл отвратительно безвкусно. Наполовину – смердящая скука, наполовину – кисло-сладкие пошлости» [«Литературное Наследство» М.: ИМЛИ РАН, 2022, Т.110, Кн.2, с.729, 738].

Канадский историк эмиграции Роберт Джонстон, в книге об эмигрантском Париже назвал редакционную политику Ю.Ф. Семёнова более крикливо-навязчиво антисоветской, нежели у П.Б. Струве. Невменяемо маниакально это стремление демократов пытаться в чём-либо уязвлять центристскую полумасонскую газету за то лишь, что она не пошла за радикально левым полусоветским Милюковым. Подлейшее ёрничанье откровенного сталиниста Р. Джонстона над антикоммунистическими устремлениями группы правых авторов «Возрождения» типа С.С. Ольденбурга выглядит крайне аморально и сопровождается замалчиванием советского геноцида против русских [Robert Johnston «New Mecca, new Babylon: Paris and the Russian exiles, 1920-1945» Montreal: McGill-Queen’s University Press, 1988].

Плачевен результат редакционной умеренности «Возрождения», напрасных заигрываний с либералами.  Русские монархисты получают от таких историков, ненавидящих Царскую Россию, бездумно следующих за абсурдизмом Р. Пайпса, самые неадекватные оскорбительные характеристики. Похоже, этот миф о газете «Возрождение» запустил именно Пайпс. В его анекдотической биографии П.Б. Струве написано, будто ещё в первой половине 1927 г. «в политическом смысле газета заметно поправела, полностью растеряв те элементы либерализма, которые привнёс в неё Струве». Никаких доказательств в пользу столь смехотворного вымысла американский демократ не представил.

Особенно комично что Р. Пайпс дал в обоснование, не приводя точных цитат, ссылку на письмо Ивана Ильина к П.Б. Струве от 25 июля 1927 г., где сказано что «Возрождение» превращается «во что-то иное, на чём Вашему имени вряд ли есть место». Ничего не понимающий Пайпс вообразил себе, что Ильин «предлагал Струве расстаться с газетой, поскольку она стала слишком реакционной». В действительности Ильин всем писал что Ю.Ф. Семёнов принадел фартучек и подразумевал что П.Б. Струве не место рядом с масонами. В другом письме от 18 марта Ильин упоминает нелепый недостоверный слух, будто редакция «Возрождения» может достаться Н.Е. Маркову и И.П. Алексинскому. Но это лишь доказывает, что Иван Ильин напрасно так ненавидел ВМС. У ВМС не имелось никакой возможности получить в руки «Возрождение». Но Пайпс проявил свои гениальные аналитические способности и решил, будто это произошло в действительности. И с тех пор все западные и отечественные либеральные историки, считающие Пайпса выдающимся научным авторитетом, повторяют его детсадовские ошибки.

17 августа Струве получил окончательную отставку. Новым редактором газеты «Возрождение» стал Ю.Ф. Семёнов. Иван Ильин получал в Париже подтверждения принадлежности Семёнова к масонству и обвинял его в намеренном развале газеты во вред Белому Делу. Не пошедший за Струве И.С. Шмелёв со своей стороны отвечал, что не видит у Семёнова масонского духа.

Л.Д. Любимов потом неоднократно свидетельствовал о наличии масонов в редакции «Возрождения», как и в «Последних Новостях». Правоцентризм газеты приводил к сотрудничеству с монархистами правых либералов, которых пускали в эмигрантские ложи. Отсюда возникали и обвинения в масонстве всего «Возрождения». Масоном называли секретаря редакции графа П.А. Бобринского.

В списках Н. Свиткова можно признать достоверными только причисление имён к определённым эмигрантским ложам в предисловии к словарю. После этого предисловия сотрудники газеты «Возрождение» П.А. Бобринский, Ю.Ф. Семёнов, Л.Д. Любимов, И.С. Лукаш, И.И. Тхоржевский, П.Б. Струве попали в общий перечень без предоставления доказательств на каждого [Н. Свитков «Масонство в русской эмиграции» Париж, 1932].

Н. Свитков верно определил принадлежность к масонству А.Я. Гальперна, игравшего значительную роль в подготовке февральского переворота 1917 г. Но причисление к масонам Карла Ярошинского или Бориса Соловьёва сделано явно произвольно по мотивам недостоверной книги следователя Н.А. Соколова. Имя П.Б. Струве по таким же посторонним причинам оказалось добавлено в список Свиткова, лишив его безупречной точности. Справедливости ради надо отметить, что Свитков не допускал вымыслов от себя лично. Сообщение о мнимом масонстве П.Б. Струве давал французский антисемитский листок «Romana», опровержение чему давало «Возрождение» 23 февраля 1926 г. По сведениям П.Б. Струве, автором анонимной клеветы являлся кириллист с русско-немецкой фамилией, это подтверждается тем, что одновременно с критикой в адрес Струве, грубому поношению были подвергнуты также крайне правые русские монархисты Н.Е. Марков и А.Н. Крупенский.

3 октября 1934 г. в рецензии на книгу монархиста-дальневосточника (ранее правый к.-д. из Казани) В.Ф. Иванова Лев Любимов, назвав её монументальным вздором, признал, что был масоном, одновременно указывая на неточности Свиткова: П.Б. Струве, Н.С. Тимашев, М.А. Таубе не входили в ложи. Л.Д. Любимов привёл в качестве образцовых по точности сведения роялистов о французских масонах и желал русским монархистам достичь того же уровня понимания. Интерес С.С. Ольденбурга к истории международного масонства возник в эмиграции именно под влиянием европейских правых монархистов. 9 сентября 1938 г. намекая на себя и других бывших масонов из «Возрождения», Л.Д. Любимов признавался, что «консервативно-настроенные русские» шли в эмигрантское масонство чтобы найти там опору в «политических международных кругах, которые тогда управляли Европой. Тогда ведь считалось, что либерально-парламентский строй – догма общепризнанная» и русским «нельзя проводить открыто “зазорных” взглядов».

Подлаживаясь под мировое масонство, Лев Любимов и его единомышленники считали “зазорными” крайне правые принципы Высшего Монархического Совета и боролись с ВМС. Зато когда либеральный парламентаризм отвергли нацисты, победившие в Германии, Л.Д. Любимов подстроился под них, придерживаясь правилу услужения Правящей Партии, кем бы она ни оказалась. После 1945 г. ею стала КПСС.

Некоторым преувеличением является высказывание белоэмигрантского военного писателя К. Попова, что брошюра Свиткова «Масонство» «является ключом» к книге С.С. Ольденбурга, исследованиям С.П. Мельгунова и статьям И.Л. Солоневича [Н. Свитков «Внутренняя линия. Язва на теле русской эмиграции» Сан-Пауло, 1964, с.VI].

Свитков (Н.Ф. Степанов) наметил важнейшую исследовательскую проблему, но не раскрыл роль политического масонства в Российской Империи и в февральском перевороте. Однако весьма полезным является принципиальное осуждение Н. Свитковым предательства генерала М.В. Алексеева и защита достоинства выдающихся царских министров.

По достоверным данным, именно в 1927 г. из эмигрантского масонства вышел И.И. Тхоржевский, а Л.Д. Любимов, напротив, в 1927-м оказался принят в «Астрею» и благополучно состоял в ней до 1934 г. Ю.Ф. Семёнов состоял в ложе «Юпитер» до апреля 1934 г., когда был исключён за направление его газеты. Масонами были регулярные авторы газеты В.Е. Татаринов, Н.Я. Рощин, И.С. Лукаш, Л.В. Гойер, П.Я. Рысс, В.Н. Сперанский, К.К. Грюнвальд [А.И. Серков «История русского масонства. 1845-1945» СПб.: Изд-во им. Новикова, 1997, с.225-229].

Многие эти масоны печатались ранее в либеральном «Руле» И.В. Гессена, в рижском «Сегодня» и т.п. левых газетах. П.Я. Рысс состоял в РДО Милюкова до исключения в декабре 1926 г. Принципиальными правыми монархистами, противниками всякого масонства, среди авторов «Возрождения» могут считаться С.С. Ольденбург и Н.Н. Чебышев. Будучи жертвами обстоятельств, они вынуждены были встраиваться в не самое благоприятное окружение, поскольку в Париже, да и вообще в Зарубежье, не существовало более правой крупной постоянной ежедневной газеты. И.А. Ильин и П.Н. Краснов печатались нерегулярно и не являлись полноценными сотрудниками «Возрождения», как и Д.Н. Любимов, состоявший в Русской монархической партии А.Н. Крупенского.

При Ю.Ф. Семёнове в качестве постоянного автора «Возрождения» остался С.И. Варшавский, еврейский сотрудник либерального «Русского Слова», автор откровенно революционного антимонархического памфлета «Жизнь и труды первой Государственной Думы» (1907). Несмотря на антинацистскую активность, большевики арестовали его в оккупированной Праге и он погиб в 1945 г. в советских концлагерях. Масоном был его сын В.С. Варшавский, автор «Незамеченного поколения».

С.С. Ольденбург оказался среди 30 сотрудников «Возрождения», которые покинули газету вместе с П.Б. Струве и основали еженедельную газету «Россия. Орган национальной мысли и борьбы» (28 августа 1927 – 26 мая 1928), переформированную потом в «Россию и Славянство» (1928-1934). Журнал Высшего Монархического Совета в этот период обострения евлогианских споров продолжал преследовать Струве, считая его новую газету «скучнейшей и ничтожной». П.Н. Краснов, в переписке которого часто упоминается масонский оттенок евлогианцев и РЦО, чаще критиковал редакционную политику «Возрождения», считая что она стала хуже без П.Б. Струве.

Сторонники Ю.Ф. Семёнова полагали что Струве повёл себя мелочно, подставив под удар всю редакцию, лишив своих сторонников заработка от А.О. Гукасова. Поставить независимое успешное газетное дело Струве оказался не в состоянии, даже и не занимался им в полной мере, надолго покидая Париж.

Из авторов белогвардейской «Великой России», преемственной к которой считалось «Возрождение», с Ю.Ф. Семёновым остались Н.Н. Львов, В.М. Левитский, Н.Н. Чебышев, безуспешно пытавшиеся мирить стороны. Н.Н. Львов в Белграде сначала поддержал П. Струве, но потом его переубедили сторонники Ю. Семёнова.

С П.Б. Струве ушли: А.Д. Билимович, И.А. Бунин, А.И. Бунге, В.Ф. Гефдинг, Д.Д. Гримм, И.Д. Гримм, кн. Пётр Долгоруков, К.И. Зайцев, И.А. Ильин, В.А. Косинский, Н.К. Кульман, И.И. Лаппо, В.А. Лазаревский, А.Э. Ломейер, Н. Николаевский, Б.А. Никольский, П.А. Остроухов, Н.Я. Рощин, В.П. Рябушинский, Е.В. Спекторский, Г.П. Струве, А.В. Флоровский, Н.А. Цуриков, М.В. Шахматов, В.В. Шульгин.

Интересно, что Арнольд Ломейер — в прошлом сотрудник либерального «Русского Слова», состоял в эмигрантской масонской ложе «Гермес». Печатался в «Возрождении» с 1925 г.

В первом же номере журнала Ивана Ильина «Русский Колокол», изданном в сентябре 1927 г. в Берлине, С.С. Ольденбург поместил статью «Россия перед революцией», в которой давались статистические показатели демонстрирующие всесторонний рост с 1894 г. по 1916-й населения, производства сельского хозяйства, промышленности, капитала, народного образования, в противоположность ложной теории системного кризиса. Статья может указывать на ведение Ольденбургом исследовательских работ по истории правления Императора Николая II. «После сопоставления всех этих данных, свидетельствующих об огромной и продуктивной работе правительства и народа и о бурном, культурном и хозяйственном росте России, продолжавшемся даже во время такой войны, естественно и неизбежно возникает вопрос, кому и для чего нужна была революция?..» [«Русский Колокол. Журнал волевой идеи» М.: ПСТГУ, 2008, с.104].

Издание журнала Ивана Ильина первоначально финансировал московский купец Н. Громов, а позже К. Крамарж. Чешское правительство предоставило еженедельнику «Россия и Славянство», где работал С.С. Ольденбург, 800 тыс. крон за 1929-1930 г. Этим финансированием объясняется перемена названия газеты [Е.П. Серапионова «Карел Крамарж и Россия» М.: Наука, 2006, с.438-439].

В «Возрождении» Н.Н. Чебышев 20 октября похвалил С.С. Ольденбурга за цифры экономического и культурного роста Российской Империи при Николае II.

Подпись С. использовали многие эмигрантские авторы, поэтому она не служит признаком принадлежности статьи С.С. Ольденбургу в изданиях, где его сотрудничество не подтверждено. К примеру, шуточное интервью «Несколько минут у Дон-Аминадо» с подписью С. не соответствует обычному типу серьёзных статей Ольденбурга, да и автор интервью именуется «молодой человек», каковым трудно назвать 39-летнего Сергея Сергеевича [«Иллюстрированная Россия» (Париж), 1927, 15 октября, №127].

Из постоянных авторов «Илл. Р.» это мог быть, к примеру, масон Яков Цвибак (А. Седых) – 1902 г. р., издавна знакомый с масоном Дон-Аминадо.

31 октября состоялось общее собрание Главного Совета РЦО из 45 человек. РЦО создавалось «Возрождением», и теперь П.Б. Струве прислал заявление об отказе от места председателя ГС и о выходе из РЦО. Ольденбург предложил воздержаться от переизбрания правления РЦО, но не получил поддержки. В «Возрождении» написали: «С.С. Ольденбург, однако, настаивает на том, что возможны ещё какие-то переговоры. Ему указывают на недопустимость такой постановки вопроса. Он угрожает уходом. Раздаются недовольные голоса со всех сторон – мы не хотим, чтобы нам угрожали». После выборов правления С.С. Ольденбург заявил что он и Л.И. Львов уходят из РЦО. В декабре новым главой РЦО будет избран Н.Н. Львов.

Сергей Сергеевич вновь последовал за П.Б. Струве, причём сделал это, хотя всегда выступал за единение эмиграции и отказ от личных ссор и сведения счётов. Поэтому необходимо учитывать дополнительные причины недовольства Ольденбурга РЦО и председателем данного собрания Е.П. Ковалевским, которые резко порвали с правыми монархистами, без которых РЦО теряло всякий объединительный смысл. Даже с П.Б. Струве, их полным политическим единомышленником, в РЦО не пожелали договариваться, не говоря уже о ВМС. Предлагая переговоры, С.С. Ольденбург следовал своей программе сглаживания конфликтов. В дальнейшем он восстановит взаимодействие с «Возрождением» и РЦО.

В №6 журнала «Отечество» за ноябрь 1927 г. Н.Д. Тальберг и другие правые монархисты продолжали давать последовательную критику евлогианцев, масонства и ИМКА, РЦО, НМС, ТПС, задевая неизменную линию «Возрождения» и новые номера газеты «Россия», персонально критикуя Г.Н. Трубецкого.

В «Политическом обзоре» на 18-24 ноября, предваряя ожидаемый коммунистический съезд в Москве, С.С. Ольденбург понимает, что на нём уже не будет представлена оппозиция, «и пройдут все карательные меры, которых захочет правящая группа» [«Россия» (Париж), 1927, 26 ноября, №14, с.5].

Продолжавший кое-как существовать Народно-Монархический Союз организовал сбор подписей для адреса в честь 80-летия Императрицы Марии Фёдоровны. Это практически единственное, что можно встретить о деятельности НМС. С.С. Ольденбург не вышел из НМС, но 22 ноября принимал участие в прениях о «дальнейшей деятельности» НМС. Его доводы не приведены в «Возрождении», но можно не сомневаться что Ольденбург продолжал настаивать, как и всегда, на общей работе с ВМС.

А.Н. Крупенский от имени РЗПО тоже активно занимался организацией чествования 80-летия. На его приглашение лично присутствовать П.Н. Краснов вынужден был ответить отказом из-за сложности приехать из Сантени и вернуться домой согласно расписанию поездов. В предварительной программе мероприятия были записаны выступления П.Н. Краснова, Д.Н. Любимова, А.Ф. Трепова.

ВМС под руководством А.Н. Крупенского устроил в Париже публичное разоблачение книги Ф. Юсупова «Конец Распутина». Докладчик А.И. Спиридович опроверг ложь, будто Бадмаев опаивал Царя наркотическими зельями, а Распутин был немецким шпионом: «книга переполнена вздором и клеветой» [«Сегодня» (Рига), 1927, 31 декабря, с.3].

В газете «Россия» С.С. Ольденбург обосновал выход из РЦО, опубликовав его критику. В качестве ответа 28 декабря 1927 г. в «Возрождении» Л.Д. Любимов согласился с парадоксальным мнением П.Н. Милюкова, будто группа П.Б. Струве полевела. «Эту статью я сам готов подписать, – заявил Милюков» о написанном Ольденбургом. С чем именно согласился Милюков, читая доклад в РДО, и где там какое бы то ни было полевение, масон Любимов не объяснил. Суждения обоих нисколько не заслуживают доверия.

Статья С.С. Ольденбурга задела и Н.Н. Львова, который 31 декабря назвал приведённый в ней упрёк: признание РЦО организацией «порочной по существу её зависимости от источника материальных средств». РЦО всецело зависело от Гукасова, который вместо объединения со всей правой эмиграцией расколол даже собственную центристскую редакцию «Возрождения». Никакого полевения, следовательно, невозможно усмотреть в том что С.С. Ольденбург имел основания критиковать невозможность, при такой позиции РЦО, выполнять объединительные функции. Понятно, Милюков тоже не желал оказаться в зависимости от Гукасова и пользовался расколом «Возрождения» в своих интересах, что никак не отменяет полного расхождения его взглядов с Ольденбургом.

Со своей стороны, Н.Н. Львов объяснил что, войдя первоначально в «Россию», согласился пойти в сотрудники «Возрождения» и возглавить РЦО дабы дать возможность вернуться обратно тем кто ушёл. Что станет актуальным, когда «Россия» прекратится. В перечне авторов, публиковавшихся в «Возрождении» за 1928 г., С.С. Ольденбург вновь будет упомянут.

Чекистские донесения за 23 января 1928 г. сообщают о неспособности Великого Князя Николая Николаевича что-либо предложить своим сторонникам. Будто бы наблюдалось и недовольство Н.Е. Марковым со стороны молодёжи, поддерживающей ВМС.

Коммунистическая декларация митрополита Сергия вызвала обращение к митрополиту Евлогию 105 русских офицеров его Западно-Европейской епархии с выражением непонимания двуличной непоследовательности Евлогия относительно московских властей. «Возрождение» не поместило у себя это письмо и оно вышло отдельным изданием. К письму присоединил своё имя генерал П.Н. Краснов и общее число подписавшихся дошло до 210 [«Двуглавый Орёл. Вестник Высшего Монархического Совета» (Париж), 1928, 7 февраля, №15, с.26].

Не напечатали это письмо, подготовленное полковником Д.С. Чистяковым и другие русские парижские газеты, включая «Россию» П.Б. Струве. Офицеры приводили в пример «полный силы, достоинства, горения за веру и Россию» ответ митрополита Антония и протестовали против превращения «Последних Новостей» Милюкова в его епархиальную газету, ссылаясь в данном случае на суждение Г.Н. Трубецкого из газеты Струве. Просоветскую позицию митрополита Евлогия поддерживали также «Дни» Керенского и «Социалистический Вестник» меньшевиков. Русские офицеры же потребовали открытого почитания Святых Царственных Мучеников и непрестанных молений о свержении большевиков.

Митр. Евлогий дал им кратчайший ответ, что руководствуется своей совестью – удобное прикрытие для неблаговидных действий, не имеющих никакого оправдания.

К негодованию монархистов в журнале «Отечество», «Дни» Керенского и «Сегодня» Ганфмана в те же дни продолжали печатать поддельные дневники Вырубовой, вопреки опубликованному ясному опровержению А.А. Танеевой. Ольденбург напечатал в «России» гневный протест, который размещали у себя другие правые газеты: «Недопустимое. В газете «Дни» печатаются без всякой оговорки так называемые дневники А.А. Вырубовой, появившиеся в советском журнале «Минувшие дни». В советской России нет возможности печатно заявить, что те или иные досужие измышления казённой печати – ложь и клевета. Но зарубежной газете, органу независимому, не приличествует поступать так, как это делают «Дни». А.А. Вырубова уже опровергла в иностранной печати (в «Temps» опровержение появилось 31 декабря) подлинность этого “дневника”. То предисловие, которое «Дни» воспроизводят из «Минувших дней» уже само по себе показывает, что не может идти речи о документальности этого “дневника”. Он – по заявлению советского журнала – кем-то “переписан”, при этом “перепутан”, содержит явные анахронизмы и нелепости, не говоря уже о том, что по своему характеру нимало не напоминает дневник, а скорее “мемуары”, — но при этом разбит по дням, с датами, и т.д. «Дневник» — отрицается тем лицом которому приписывается. Даже советский журнал не решается ручаться за его подлинность. От его содержания густо “разит” подлогом, грубым, лубочным. И притязающая на серьёзность газета решается его печатать, без оговорок, заявляя, что это “документ”, представляющий “огромный исторический интерес”?! Почему? Потому, что такая публикация является средством внедрять в умы легковерных клеветнически-лживые представления о Царской Семье. Этим людям мало екатеринбургской трагедии; их злоба не умолкает перед могилой Мучеников. Это надо сказать прямо и это надо заклеймить! «Россия» С.С. Ольденбург» [«Слово» (Рига), 1928, 26 января, с.6].

Либеральная газета «Сегодня», рассадник антимонархических фальсификаций, 28 января попыталась возражать С.С. Ольденбургу, что дневник подделан не полностью и в нём есть ценные подлинные части. В чём демократические “эксперты” совершенно ошиблись.

В воспоминаниях советской актрисы Клары Лучко «Я – счастливый человек» (2006) есть интервью с актёром Анатолием Ромашиным, где упоминается что, готовясь к роли Императора Николая II для «Агонии» Э. Климова (1981), ему требовалось разрешение, чтобы притронуться «к дневникам Распутина, Вырубовой, Родзянко, Горемыкина и так далее. Всё было спрятано». Свои представления о Царской Семье этот актёр черпал из книжицы «Быт и нравы Дома Романовых» советского издания 1920-х. Ладно с неведомыми никому дневниками Родзянко, но с тайными дневниками И.Л. Горемыкина я бы не прочь ознакомиться. Однако самовлюблённо-невежественный актёр упоминает И.Л. Горемыкина только потому что в бездарнейшем фильме, типичном для кинематографа СССР, Горемыкину была выделена одна из нелепых карикатурных ролей.  Увы, многие такие актёры, занимающиеся восхвалением самых отвратительных коммунистических фильмов, уверенные что они всегда всё делали правильно на службе большевизму, как были так и остались в антикультурном плену ложного самомнения и мифических “дневников”.

Президент советской Академии Наук, ответственный за ряд атомных катастроф, щеголял не менее экстравагантными суждениями относительно «воспоминаний фрейлины». Он говорил: «эти воспоминания были условием разрешения на выезд Вырубовой из Советской России» [Н.Г. Бодрихин «Анатолий Александров» М.: Молодая гвардия, 2018, с.348].

Определённо, он имел ввиду именно фальшивый дневник, к которому обычно всегда присоединяли придворное звание. Его происхождению академик дал самое лживое объяснение. Подлинные эмигрантские воспоминания Анны Танеевой, естественно, не могли служить никаким “условием”.

В «Возрождении» С.В. Троицкий, который попадёт в плен большевикам после 1945 г., в то время продолжал доказывать необходимость подчинения зависимой от чекистов московской патриархии, считая это будто бы закономерным и каноничным явлением. Неведомым образом это совмещалось с описываемым им же тотальным уничтожением церквей и священства в СССР [С.В. Троицкий «Единство Церкви» М.: ФИВ, 2016, с.244-248].

Иерархи РПЦЗ после 1945 г. безупречно точно будут разоблачать то же явление, общее у евлогианцев и красных: «некоторые даже пробуют нас осуждать за служение нами панихид по убиенной Царской Семье, говоря, что мы “занимаемся политикой”. Так говорят по большей части те, которые явно или тайно сочувствуют так называемой “Патриархии” советской, словно совершенно не замечая, что именно эта-та “Патриархия” и занимается политикой, притом самой скверной и преступной, поддерживая безбожную богоборческую власть и содействуя её утверждению во всем мире своей лживой пропагандой. Такими пропагандными статьями наполнен «Журнал Московской Патриархии», полны этой пропагандой и выступления советских иерархов, которые ездят по всему миру на счёт безбожной власти и повсюду вещают похвалы ей, провозглашая ложь» [Архиепископ Аверкий (Таушев) «Современность в свете Слова Божия» М.: Институт русской цивилизации, 2012, с.325].

В полной справедливости этих утверждений можно убедиться, взглянув на сочинения, написанные в оправдание сергианства откровенными апологетами сталинизма [С.А. Сурков «Митрополит Николай (Ярушевич)» М.: Общество любителей церковной истории, 2012]. В таких материалах о служении интересам большевизма ныне нет недостатка [«Письма патриарха Алексия I в Совет по делам Русской православной церкви при Совете народных комиссаров. 1945-1953» М.: РОССПЭН, 2010, Т.1-2].

На чествовании 75-летия графа В.Н. Коковцова 19 апреля С.С. Ольденбург и К.И. Зайцев присутствовали от газеты «Россия».

28 апреля С.С. Ольденбург посещал собравшую множество белоэмигрантов панихиду по П.Н. Врангелю в церкви Александра Невского.

На окружном съезде монархистов в Белграде председателем был выбран постоянный представитель ВМС П.В. Скаржинский. Чуть ранее в апреле в Белград приезжал Н.Е. Марков читать лекцию в Белградском университете для русских монархистов.

В №8 «Отечества» за апрель 1928 г. использован псевдоним С.С. Ольденбурга Русский, который позволяет уверенно говорить о его сотрудничестве в журнале. Статья «Неопасная армия» развивает тему про «шутовское выступление Литвинова-Финкельштейна по вопросам всеобщего разоружения». Ольденбург-Русский указывает на свою близость к журналу: «на страницах «Отечества» уже отмечались процессы отрезвления, национального оздоровления, всё чаще наблюдающиеся в советской России. Этой темы нам ещё придётся уделить немало внимания и в будущем». «Да, армия – народ не заслуживает доверия большевиков, и подозрительность эта будет всё усиливаться, обостряться. Пропасть между ними ширится» (С.С. Ольденбург постоянно писал об этом будущем Власовском Движении против большевиков).

В 1941 г. эти ожидания белоэмигрантов полностью оправдались относительно перебежчиков, не желавших защищать большевизм, когда открывалась возможность вне коммунистического аппарата насилия, в результате окружений и оккупаций. Но количество русских добровольцев, склонных продолжать активную войну уже против Сталина, оказывалось сравнительно не столь велико, что естественно обуславливалось фактической расстановкой сил и пониманием сложностей такой борьбы [Mark Edele «Stalin’s Defectors. How Red Army Soldiers became Hitler’s Collaborators, 1941–1945» Oxford University Press, 2017].

6 мая в 15 ч. С.С. Ольденбург присутствовал на торжественном собрании памяти Врангеля в большом зале Гаво. Он назван «Возрождением» среди представителей политических и общественных организаций наряду с А.Н. Крупенский, И.П. Алексинским, Е.А. Ефимовским, несколькими людьми от  НМС и РНК. Там же были В.Н. Коковцов, А.А. Нератов, Э.Б. Кригер-Войновский, А.И. Гучков, В.А. Маклаков и мн. др.

24 мая 1928 г. С.Ф. Ольденбурга допрашивали в ГПУ по делу литературоведа В.Л. Комаровича, вместе с которым были арестованы десятки людей, включая Д.С. Лихачёва.

П.Б. Струве без стоящих за ним денежных мешков не вытянул издание ежедневной газеты «Россия». Она не просуществовала даже одного года. С.С. Ольденбург воротился к сотрудничеству с «Возрождением».

Его можно узнать по заметке от 31 мая «Кошачья Санатория» с подписью С.: «за десять лет эмиграции – читателей, читателей взрослых, стало меньше: смерть делает своё дело. Но идёт смена в лице тех русских, что родились уже не в России: русский язык, русскую литературу они знать должны. Сейчас нужна детская книга. Из детских книг, что появляются за рубежом, лучшие пишет Саша Чёрный (он же для взрослых А. Чёрный). Его последняя книжка – «Кошачья Санатория»».

Когда скончался барон Врангель, А.Н. Крупенский от имени Высшего Монархического Совета 7 июня 1928 г. сказал на собрании «Русского Очага», что П.Н. Врангель был «искренним монархистом» и ВМС это хорошо знал. Но пути к общим целям ВМС и РОВС «не всегда совпадали. Мы расходились в тактике и нам случалось горячо спорить с Главнокомандующим. Твёрдость и упорность характера генерала Врангеля, столь ему свойственные, ярко сказывались и в этих с нами спорах». Это не мешало монархистам признавать у Врангеля редкий талант воодушевлять и вести за собой, выдающийся ум и энергию.

РОВС приветствовал А.П. Кутепова в качестве своего нового председателя.

18 июня 1928 г. Н.Е. Вернадская, вернувшаяся из Парижа, рассказывала про очаровательных детей С.С. Ольденбурга: «скоро будет ещё 4-й, и что они просят денег».

В письме О.О. Грузенбергу 26 июня 1928 г. В.А. Маклаков рассуждал о бесполезности эмигрантской борьбы с большевиками, поскольку будущее СССР разрешится исключительно по внутренним обстоятельствам: «Я не вижу по сию пору никакой активной политической деятельности за границей, которая была бы полезна для России, хоть сколько-нибудь приблизила бы её возрождение и даже которая не была бы прямо вредна. И вредна она прежде всего тем, что всякая из этих деятельностей требует непременно, чтобы мы облаивали друг друга, позорили и порочили своих противников и убивали последние остатки уважения к себе» [«Путь и выбор историка. К 80-летию профессора В.В. Шелохаева» М.: РОССПЭН, 2021, с.600].

Хотя временное падение коммунистического режима в 1991 г., как показала практика, действительно определилось внутренними обстоятельствами, нельзя игнорировать значения культурной миссии Зарубежной России, которая сохраняла и развивала политические принципы, необходимые для русского будущего, поскольку борьба с большевизмом далеко не окончена. Поэтому, оценивая теперь белую непримиримость в эмиграции, её отказ сдаваться временно победившему коммунизму и господствующему на западе демократизму, нельзя согласиться с либералом Маклаковым. Для нас это живой политический пример, если брать в лице С.С. Ольденбурга правую эмиграцию, противостоящую П.Н. Милюкову и всем революционным традициям.

18 июля 1928 г. в «Возрождении» появилась статья С. «Две статьи о России» об английском журнале «Статист», где в публикации Соловейчика приведена статистика об огромном росте Российской Империи за 1861-1914, чем всегда интересовался С.С. Ольденбург. 19 июля там же вышла заметка «Общество “Икона”», подписанная С. про доклад А.Н. Грабаря в зале музея Гимэ про древне-болгарское церковное искусство.

В СССР многие нередко приходили к мысли, что монархисты в чём-то были правы. В.И. Вернадский в дневнике за 7 августа 1928 г. приводит такой пример: «один из крупных учёных, свободных по мысли, раньше конст.-д., говорит – начинает думать, что Шмаков, Нилус были правы. Засилие евреев не случайно – всё идёт по плану». 10 августа Вернадский излагает эту же мысль, уже не маскируясь, от своего имени: «бросается в глаза и невольно раздражает всюду находящееся торжествующее еврейство».

В сентябре 1928 г. №10 журнала «Отечества» не даёт статьи с обычной подписью Не-дипломата, её место занимает «Наша иностранная политика» Н. Езерского. Это похоже на раскрытие авторства Не-дипломата. Н.Ф. Езерский (1870-1938) некогда возглавлял пензенское отделение партии к.-д. и был депутатом 1-й Г. Думы, подписывал Выборгское воззвание, за которое был осуждён. Однако позднее он присоединился к Белому Движению и в эмиграции принял сан священника, служил в Гренобле. http://www.penzahroniki.ru/index.php/spravochnik/147-penzenskaya-personaliya/2013-ezerskij-nikolaj-fjodorovich-12-12-1870-14-01-1938

Встречается почти такой же псевдоним Не дипломат и в дореволюционных крайне правых изданиях, где статьи о международной политике едва ли писал Езерский [«Земщина», 1909, 11 июня, с.2]

За отпадением возможности авторства С.С. Ольденбурга за Не-дипломатом, в «Отечестве» остаётся ещё несколько нераскрытых псевдонимов, таких как Читатель и Пилигрим. Их сочинения также можно рассмотреть как интересные образцы правой публицистики: «достаточно присмотреться к событиям последних месяцев, чтобы убедиться в том, что британская дипломатия не ограничивается активностью у подножья Гималаев. И Берлин, и Париж, и Варшава, и Рим, и резиденция короля Фейсала, и Палестина – всюду английские “шахматисты” неустанно плетут ткань дальновидной и сложной игры “самозащиты”» (Читатель). Другие авторы монархического журнала поднимают те же важнейшие проблемы игры с красным огнём: «правые партии мечтают о “реванше” при помощи Красной армии, левые кокетничают либерализмом – большевики пользуются» (Пилигрим).

Псевдоним Читатель использовался в «Руле», «Возрождении» и «Отечестве». Хотя это довольно распространённый псевдоним, но это мог быть один и тот же человек.

В сентябре 1928 г. от редакции П.Б. Струве на съезд русских писателей в Югославию поехал К.И. Зайцев. От «Возрождения» был послан А.А. Яблоновский.

В Медоне, где проживал С.С. Ольденбург, 21 октября 1928 г. прошёл праздник местной дружины русских соколов, собравший вместе белоэмигрантов всех возрастов. Присутствовали: генерал Е.К. Миллер, князь Ф. Касаткин-Ростовский, писатель И.С. Лукаш и мн. др.

25 ноября Н.Е. Марков прислал в «Возрождение» большое письмо с перечислением допущенных газетчиком А. Яблоновским ошибочных обвинений, возводимых им на ВМС и РПЦЗ. «Не мы отгораживаемся, а нас всеми способами стараются загородить от эмиграции органы либеральной печати, постоянно возводящие на нашу голову вымыслы». «Не пользуясь субсидиями иностранных правительств и компаний, мы сами пребываем в бедности. Поэтому, когда является необходимость помочь нашим неимущим архипастырям, мы следуем примеру первых христиан и прибегаем на своих собраниях к добровольным сборам».

РЗПО и партия А.Н. Крупенского 25 ноября провели торжественное собрание в честь покойной Императрицы Марии Фёдоровны. Воспоминания о её пребывании в Крыму рассказал граф П.В. Гендриков. О работе её благотворительных учреждений поведал сенатор Г.Г. Витте. Выступали также А.И. Спиридович, Д.А. Олсуфьев, М.Г. Казаринов.

С 1 декабря 1928 г. вместо газеты «Россия» начала выходить еженедельная «Россия и Славянство» с регулярными политическими обзорами С.С. Ольденбурга. Редактором первоначально числился К.И. Зайцев, в заголовке относительно П.Б. Струве объявлялось о его «ближайшем участии».

Давление компартии на АН СССР выразилось в исключении 15 декабря 1928 г. из числа академиков П.Б. Струве. Положение С.Ф. Ольденбурга начало шататься, т.к. прежняя его услужливость ленинизму по мере разрастания тоталитаризма становилась уже не достаточной.

Под новый 1929 г. собрание «Русского Очага» почтило память А.Ф. Трепова. Э.Б. Кригер-Войновский рассказал о его действиях в правительстве (несправедливо оценивая деятельность других министров). На обеде под председательством А.Н. Крупенского выступали также П.П. Стремоухов, А.А. Мосолов, Н.Е. Марков, А.М. Масленников и др. представители ВМС. В одном из последних интервью датской газете в октябре 1928 г. А.Ф. Трепов говорил, что преждевременно ставить вопрос о престолонаследии, продолжая уклоняться от поддержки кириллистов.

С.С. Ольденбургу вполне может принадлежать рецензия на повесть П.Н. Краснова «Мантык», подписанная С.: «книга, о которой легко дать отзыв и в нескольких строках, и притом отзыв самый лестный. Её можно, — а в нашем положении рецензента, и должно – рекомендовать всей русской читающей публике. И юному, и пожилому читателю» [«Часовой» (Париж), 1929, январь, №1-2, с.21].

В.В. Орехов, подготавливая материалы для первого номера журнала, вполне мог обратиться к С.С. Ольденбургу за содействием. В дальнейшем статьи Ольденбурга встречаются в «Часовом», и в объявлениях его имя упоминается среди сотрудников.

На состоявшемся в январе 1929 г. 15-м съезде компартии исключил оппозицию из партии и санкционировал применении к ним репрессий. В Сибирь и Центральную Азию были сосланы многие красные лидеры эпохи гражданской войны. Х. Раковский, возглавлявший украинский СНК. Карл Радек. И.Н. Смирнов, состоявший в начале 1919 г. в Свердловско-Голощёкинском Урало-Сибирском бюро ЦК. С.В. Мрачковский и А.Г. Белобородов, имевшие отношение к убийству Царской Семьи в Екатеринбурге [Л.Д. Троцкий «Что и как произошло?» Париж, 1929, с.11].

После смерти Великого Князя Николая Николаевича Высший Монархический Совет частично перешёл к поддержке Кирилла Владимировича, объяснив это отсутствием других представителей Династии Романовых, готовых возглавить русское монархическое движение.

Уже 16 января «Сегодня» сообщало, будто лидер ВМС А.Н. Крупенский определённо поддержал Императорский титул Кирилла. В феврале 1929 г. Н.Е. Марков приехал в Берлин и объявил о признании за Кириллом Владимировичем статуса Вождя, какого могут придерживаться те кто по-прежнему не желает считать его Императором. Если Н.Е. Марков полностью перейдёт на сторону кириллистов, то позиция А.Н. Крупенского и ВМС будет более сдержанной.

В «России и Славянстве» С.С. Ольденбург писал об установлении диктатуры Короля Александра в Югославии. Ушедший из «Возрождения» А.Д. Билимович там же устраивал разнос Бердяеву за популярное среди демократов приравнение К.П. Победоносцева к Ленину и Сталину: «неужели Н. Бердяев не чувствует исторической и моральной неправды этих сопоставлений». Ложь Бердяева особенно широко популяризировалась среди иностранцев, формируя среди них самые негативные представления о России. В октябре 1927 г. А. Белый писал: «Бердяев стал истинною знаменитостью на Западе. Немцы читают его взахлёб». В Берлине Бердяева взяла под крыло организация ИМКА.

23 февраля 1929 г. монархисты Русского Очага проводили ещё одно собрание памяти В. Кн. Николая Николаевича. В ресторане «Самаритэн» присутствовали все лидеры ВМС и РОВС.

К марту В.А. Маклаков узнал от Н.Н. Чебышева, что П.Б. Струве негласно готов вернуться в «Возрождение» на своих условиях. Из писем В.В. Шульгина того же времени следует, что получить обратно сильных авторов хотел издатель А. Гукасов. По этому поводу велась оживлённая переписка.

В 1929 г. в Париже на французском языке вышло издание исторических документов с комментариями С.С. Ольденбурга «Большевицкий переворот. 20 октября – 3 декабря 1917 г.» Издательство Payot, 528 стр., которую высоко оценил лучший из историков октябрьской революции 1917 г. Сергей Мельгунов, выражавший сожаление, что эта книга так и не появилась на русском языке [С.П. Мельгунов «Как большевики захватили власть» М.: Айрис-пресс, 2007, с.46].

Идейно близкие С.С. Ольденбургу французские роялисты одобрительно отозвались о его книге, отнеся её к теории случайности успеха Ленина, т.е., отсутствия предопределённой исторической закономерности победы коммунистов. «Мы видим это очень хорошо по сборнику документов Сергея Ольденбурга «Большевицкий переворот», что только разразившаяся революция позволила Ленину захватить власть, хотя она могла вообще не произойти или пойти по иному пути, оставив Ленина безвестным теоретиком». По пересказу рецензента, февральский переворот произошёл из-за непомерного числа мобилизованных, охваченных пораженческими настроениями в Петрограде. «Не Г. Дума, не земство, не Распутин создал это зло. Главным автором русской революции был, пожалуй, Поль Думер, добивавшийся от Николая II чрезмерных размеров мобилизации». После февральского переворота политика Керенского, а затем «конфликт между Корниловым и Керенским позволил Ленину захватить власть» [J.B. «La théorie de l’accident» // «L’Action française» (Paris), 1929, 19 Mars, p.1].

Популярная в 1920-е теория мобилизационного истощения России и перенасыщения Петрограда солдатами, как я доказал в книге «Генерал Краснов. Информационная война», является не состоятельной и не может объяснить фактический ход событий. С.С. Ольденбург не сумел раскрыть настоящую историю февральского переворота, но не приходится винить в этом его одного, т.к. другие историки и публицисты тоже пошли на поводу тех или иных ложных теорий, затрудняя рассмотрение ключевых фактов и выявление подлинных движущих сил февральской революции.

Подготовленное С.С. Ольденбургом собрание документов использовалось даже левыми социалистами. В коротком списке основной литературы по истории октябрьского переворота итальянская социалистическая газета рекомендовала сочинения Троцкого, Сталина, Садуля, Джона Рида, Керенского, Анри Роллина – и С.С. Ольденбурга [«Giustizia e libertà» (Paris), 1934, 9 novembre, p.4].

Борьба с идейным наследием октябрьской революции хотя и отошла на второй план сравнительно с задачей одоления культа 9 мая, всё ещё остаётся весьма актуальной, судя по тому, как удостоенный либеральными просветительскими премиями Н. Эппле из ненависти к Российской Империи не только предлагает дурнейшие примеры восхваления парижских революционеров 1968 г., испанских борцов с Франко, израильских террористов, но и объявляет что Б.Н. Ельцин ошибался, пытаясь низвергнуть советскую антикультуру, и считает что октябрьскую революцию в 90-е следовало признать прогрессивным, положительным явлением [Н. Эппле «Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах» М.: Новое литературное обозрение, 2020].

Расхваленные всевозможной демшизой такие либералы, следуя незыблемым историческим традициям, остаются пособниками большевизма и вреднейшими врагами Национальной России. Такое деление хорошо видно на примере семьи С.С. Ольденбурга.

По наблюдениям Б. Кагановича, 6 апреля 1929 г. в записях Е.Г. Ольденбург в последний раз отмечена передача 30 руб. для Ады и её детей в Париже. Аде нужны были деньги на лечение. 10 апреля Елена с ненавистью писала про детей С.Ф. Ольденбурга и его покойного брата, попрекая их материальной нуждой: «ведь они оба вырожденцы. У выдающихся отцов самые посредственные сыновья». Злая мачеха, жалкая содержанка большевиков, почему-то решила, что номенклатурная зарплата и признание со стороны компартии является мерилом настоящего таланта. Публикатор выдержек из её дневниковых записей Б.С. Каганович не привёл никакой реакции на издание С.С. Ольденбургом наиболее выдающейся, на тот момент, книги по истории октябрьского переворота, с которой не могло конкурировать ни одно советское издание.

Как показывает детальное исследование его жизни и творчества, написанные С.С. Ольденбургом исторические и публицистические работы получили признание со стороны самых выдающихся авторитетных мыслителей Зарубежной России. Сравнительно с ними жалкой выглядит попытка апологета С.Ф. Ольденбурга, т. Кагановича, отнести творения его сына к среднему уровню журналистики.  Ни Е.Г. Ольденбург, ни Б.С. Каганович должным образом не представляют себе реальной совокупности писательских трудов С.С. Ольденбурга, ни мало не пытаясь вникать в их содержание и отрицая их скопом по лево-советским антимонархическим предрассудкам.

Сопоставление оценок окажется не в пользу С.Ф. Ольденбурга, если посмотреть на отношение к отцу его коллег по АН: «во время Ломоносова в Академии был Шумахер, а теперь у нас шахер-махер». Во время празднования юбилея АН под председательством Г.Е. Зиновьева, перед тысячью присутствовавших на банкете «С.Ф. Ольденбург ответил коротко, что мы клянемся поддерживать эту связь и в доказательство поцеловал Зиновьева на радость собравшимся» [В.Н. Ипатьев «Жизнь одного химика» Нью-Йорк, 1945, Т.2, с.308, 415].

Звучавшие со стороны сталинистов определения С.Ф. Ольденбурга: «типичный и довольно ничтожный буржуазный учёный, больше дипломат, чем учёный, не оставивший после себя ни одной крупной и сколько-нибудь значимой работы» современные историки находят достаточно правдивыми и потому особенно для него обидными [«Труды отделения историко-филологических наук РАН. 2019» М.: РАН, 2020, Т.9, с.235].

Незадолго до этой семейной встречи академик М.И. Ростовцев, эмигрант, припечатал Сергея Фёдоровича 24 февраля 1929 г.: «Лжёт человек, не переставая, и все знают, что лжёт, но всё же заставляют его лгать – просто для собственного удовольствия. Для Ольденбурга лгать естественно. Он всю жизнь только это и делал» [«Диалог со временем», 2012, Вып.41, с.273].

В.И. Вернадский 14 февраля 1932 г. напишет, что С.Ф. Ольденбург в трудную минуту не поможет, а «наоборот», навредит.

Про честность С.С. Ольденбурга, который не продавал свою совесть ни за какие громкие титулы и посты, такого никто никогда не мог бы сказать. Это доказал и уход из «Возрождения» за П.Б. Струве от гукасовских миллионов.

В отзыве на его книгу бывший директор 2-го департамента МИД Российской Империи отмечал сокрытие большевиками множества документов, которые компрометировали их ложные теории и прямые фальсификации истории октябрьского переворота. «С.С. Ольденбургу пришла в голову счастливая мысль заполнить эти пробелы, обратившись к русским газетам того времени; в них, по тогдашним условиям, печаталось множество всякого рода сообщений, актов, прокламаций, отчётов о всяких собраниях и т.д., с тех пор основательно забытых. По счастью, в Париже, в Музее войны, имеется превосходная коллекция русских газет за весь революционный период. Задача, поставленная С.С. Ольденбургом, оказалась выполнимой, и была выполнена им со свойственной ему тщательностью и умением». «С.С. Ольденбург снабжает эти документы короткими замечаниями фактического характера. Более подробный комментарий и не нужен. Документы говорят за себя» [Б.Э. Нольде «Далёкое и близкое» Париж, 1930, с.156-157].

Отзывы и о других работах С.С. Ольденбурга, как правило, исключительно комплементарны: «давал в каждом номере прекрасно составленные обзоры русской и иностранной политической жизни» [Г.П. Струве «Русская литература в изгнании» М.: Русский путь, 1996, с.53].

21 марта 1929 г. в «Возрождении» опубликовали подписанное С.С. Ольденбургом письмо группы медонцев о решении ежемесячно переводить взносы в фонд «Помни Россию» А.П. Кутепову, предлагая другим белоэмигрантам также перечислять регулярно по несколько франков. «В суете и тягости повседневной жизни порой мы забываем, что с нас не снят гражданский долг перед отечеством. Русское патриотическое дело требует средств. Собрать их мы можем только в своей среде». Письмо также подписали Ю. Апрелев, А. Борман, Ф. Касаткин-Ростовский, Б. Веверн, Д. Кирова, И. Лукаш, К. Половцов, А. Ренников и П. Соболев. Все вместе они передали в фонд 57 франков.

Берлинское отделение ВМС в апреле раскололось из-за нежелания признавать главенство В.К. Кирилла Владимировича. Н.Е. Марков не сумел переубедить лидеров организации ВМС в Берлине. Только 17 из 60 представителей ВМС, встречавших Н.Е. Маркова, поддержали его новую линию в пользу Кирилла.

25 апреля в Бианкуре С.С. Ольденбург посетил собрание в честь годовщины смерти генерала Врангеля, организованное отделом РЦО. В «Возрождении» от помещались выдержки из прозвучавших тогда выступлений Н.Н. Львова, А.С. Хрипунова, В.М. Левитского и др.

2 мая 1929 г. состоялось обширное собрание монархистов «Русского Очага» в Париже под председательством главы Высшего Монархического Совета А.Н. Крупенского. Присутствовали Н.Е. Марков, Н.Д. Тальберг, М.К. Горчаков от ВМС, генерал Кутепов, адмирал Кедров, Гулевич, Баратов, Лукомский от РОВС. И.П. Алексинский читал доклад об экономическом состоянии СССР. Крупные собрания «Русского Очага» проходили ежемесячно.

В «Возрождении» 6 мая вышла подписанная С.С. Ольденбургом статья «Слон-подросток. О внешней политике Соединённых Штатов». Она является рецензией на книгу Ж. Гашона о США. В качестве способа обхода конституционных ограничений, налагаемых на президента Сенатом, Ольденбургом отмечено использование в неофициальном порядке частных лиц, как в случае с агентом В. Вильсона полковником Хаузом. Ольденбург упоминает и другие известные особенности США: расовое разнообразие, самостоятельность отдельных штатов. Конфликт с Японией во многом был вызван отказом штатов допускать переселение японцев на свои земли. Особенностью, с которой необходимо считаться президентам, упомянут «еврейский Нью-Йорк», проводящий «свою внешнюю политику», который «тяготеет к активному участию в европейских делах». Говоря об огромном экономическом росте США, Ольденбург своевременно предостерегает белоэмигрантов от распространившихся среди них напрасных надежд на борьбу демократической Америки с большевизмом.

Далее С.С. Ольденбург вполне мог присутствовать 12 мая 1929 г. на организованном газетой «Возрождение» в Париже чествовании председателя РОВС генерала А.П. Кутепова. На обеде присутствовало около 300 гостей.

Поиск следов продолжение сотрудничества С.С. Ольденбурга в «Двуглавом Орле», побуждает обратить внимание на статью об этом под псевдонимом Зрящий. Заметка «На обеде» близка Ольденбургу по критике либерального центризма. Зрящий передал выступление Кутепова, заявившего что Россия является отечеством не только Русских, но и всех населяющих её народов, которые могут пользоваться именем «Россиян». «Речь генерала была встречена живым одобрением и приветствиями. К сожалению, неисправимый либерал А.В. Карташев “не смог промолчать” (его подлинное выражение) и от имени своего Национального Комитета высыпал целый короб словесного вздора. Впрочем, это нагромождение пустопорожнего красноречия было не бесцельно; ворох штампованных фраз искусно прикрывал острую и ядовитую, как жало змеи, мысль, – “Зарубежная армия, овеянная воздухом европейской свободы”, должна освободить Россию от реакции. Не от иудо-коммунистической реакции, а от политической реакции, в которую, по словам г. Карташева, там в России, готовы впасть и крестьяне, и рабочие, и спецы, и военспецы, и молодёжь, и “всё население, с верху и до низу накалённое чувствами беспощадной мести к своим угнетателям”. Если бы не ворох защитной фразеологии, то сотрапезники красноречивого оратора, пожалуй, понял бы, что русская зарубежная армия нужна господину Карташеву и его “центру” отнюдь не для поражения иудо-коммунистов, а для насильственного, военной рукой, установления в России “европейских свобод”. По мысли наших либералов, Русская Армия должна стать освободительницей от реакции, от той реакции, которой поддался весь русский народ, “всё население, сверху до низу”… Но Армия может освобождать только силой, только оружием. Армия не учебное заведение и не комитет пропаганды. И если говорят, что Армия должна освободить Россию от реакции, обуявшей весь народ, то этим самым говорят, что Русская Армия предназначается для борьбы и одоления самого Русского Народа – после его освобождения от ига интернационала» [Зрящий «На обеде в честь генерала Кутепова» // «Двуглавый Орёл» (Париж), 1929, 28 мая, с.1349-1350].

С.С. Ольденбург нередко говорил о необходимости отставить внутриэмигрантские споры ради антисоветского сплочения. По этой причине польза от сотрудничества с РНК в 1921 г. побуждала Ольденбурга сдерживать недовольство от тех же самых либерально-центристских взглядов Карташева, которое он несомненно должен был ещё в ту пору испытывать. Однако и собственные крайне правые взгляды С.С. Ольденбург считал необходимым высказывать по мере возможности.

Отвергнуть возможность его в авторства в данном случае  можно на примере другой статьи Зрящего «Положение в Китае» 30 марта 1929 г., где частично используются специфические транскрипции китайских имён, соответствующие примерам из статей Ольденбурга. Партия гоминьдана у Зрящего записана «куо-мин-танг», как обычно у Ольденбурга. Зрящий: «Самый популярный человек в Китае – Ву-пей-фу. Китайские крестьяне думают, что только он один способен восстановить монархию и тем спасти Китай. У Ву-пей-фу много сторонников во всех китайских армиях». Ольденбург писал о нём в 1926 г.: «У-Пей-Фу, глава чи-лийской партии, имеющий большое влияние в среднем Китае, с 1922 по 1924 год господствовавший в Пекине», — упоминается провинция Чи-Ли. Форма написания имени незначительно изменилась, но по существу осталась той же. В «НРЖ» и «Руле» печатали — Ву-Пей-Фу. Гоминьдан у С.С. Ольденбурга позже останется примерно также — «куоминтанг». Разница букв даёт важный довод против авторства Зрящего. Написание Кианг-кай-ши у Зрящего в 1929 г. тоже слегка расходится с Чиан Кай Шек в 1932-1938-м у бесспорно принадлежащих С.С. Ольденбургу статей. В 1926 г. первое появление у Ольденбурга было Чан-Кай-Шек. Особенности написания имён явно исключают авторство Ольденбурга. Едва ли такие отличия можно списать на часто встречающиеся ошибки набора рукописи или редакционную унификацию написания, особую у «Двуглавого Орла» сравнительно с «Возрождением» (редакционные изменения обнаруживаются при сравнении опубликованных писем с оригинальным текстом, например у П.Н. Краснова «Возрождение» заменяло авторские прописные буквы титула Донского Атамана на строчные).

В «России и Славянстве» 11 мая 1929 г. выходила рецензия С.С. Ольденбурга на сборник рассказов А.М. Ренникова «Незванные варяги», с похвалой за изображение жизни белоэмигрантов: «Ряд живых образцов проходит на страницах книги А. Ренникова, напоминая то, что нам пришлось видеть самим» [«Литературная энциклопедия русского зарубежья. 1918-1940» М.: РОССПЭН, 2002, Т.3, с.499].

Во Внепартийном русском клубе на рю Ришелье, 36 С.С. Ольденбург читал доклад 13 мая в 21 ч.

15 мая 1929 г. С.Ф. Ольденбург приехал в Париж и остановился в отеле Comeille. Его жена с высокомерным презрением писала о нужде многодетной семьи: «ужасно тяжело было видеть Аду в грязном платье и стоптанных башмаках. В доме большая грязь» (на семью академика в СССР работала прислуга, а его кухарка в годы голодомора пользовалась номенклатурной продуктовой лавкой ГПУ).  30 мая, она же: «были у Серёжи. Очень жаль, что у них такая невозможная грязь». В одинаковых выражениях Е.Г. Ольденбург записала, как её мужу «очень тяжело», ибо в газете «Россия и Славянство» продолжают писать Петроград, а не Ленинград. Поразительная по абсурдности претензия, как и сама зудящая потребность, чтобы белоэмигранты приняли это позорнейшее переименование.

По этому поводу С.Е. Ефремов из украинской АН записывал в дневнике услышанный им анекдот, что С.Ф. Ольденбург вместе со сменой названия города сам постепенно переименовался в Ольденград, а потом в Ленинбург. 2 февраля 1929 г. «Возрождение» писало о нём: «г. Ольденбург давно пользуется репутацией “стыдного” академика». Отсутствие Сергея Сергеевича в редакции на тот момент позволяло допускать такие реплики о его отце без лишнего стеснения.

Елена Ольденбург в начале 1929 г. возмущалась, как это академики типа И.П. Павлова посмели не избрать в члены АН тех лиц, за которых их принуждала голосовать компартия. «Они несоветские люди», — негодовала Е.Г. Ольденбург на такое непослушание. В её дневнике можно найти и полное признание культа Ленина, именование его строителем новой страны наравне с Петром I.

24 апреля 1929 г. С.Ф. Ольденбург получил билет члена Ленинградского областного исполкома советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.

В.И. Вернадский летом 1929 г. сообщал сыну Георгию, что С.Ф. Ольденбург повторяет свою апологетику Ленина «не только в печати, но в частных беседах». И Вернадский-ст. к ней присоединялся: «при всём возможном преувеличении Сергея — большая доля правды есть в его оценке Ленина» [«Вестник РАН», 1993, №9, с.828].

Зоя Ольденбург вспоминала, что коллеги её отца «ненавидели и презирали» С.Ф. Ольденбурга, что доставляло неловкости Сергею Сергеевичу.

23 мая С.Ф. Ольденбург читал лекцию в литературном факультете Сорбонны о востоковедении в СССР, а 24 мая в Институте географии лекцию об изучении народных сказок [«Journal des débats politiques et littéraires» (Paris), 1929, 23 mai, p.4].

Попытка признать главенство за В.К. Кириллом Владимировичем не привела к объединению монархического движения. По сообщениям газет, во время поездки Великого Князя Кирилла в Париж председатель ВМС А.Н. Крупенский и М.К. Горчаков не будут допущены на приём к нему [«Сегодня» (Рига), 1929, 16 августа, с.4].

По сообщения «Возрождения» И.П. Алексинский как лидер РЗПО разошёлся с ВМС и выдвигал принца А.П. Ольденбургского в лидеры русского национального движения. Отдаление ВМС от РЗПО можно увидеть в том как в июне 1929 г. А.Н. Крупенский прислал для публикации опровержение, что на обеде РОВС он представлял ВМС, а не РЗПО. Хотя раньше он числился заместителем Алексинского и давать такой поправки не было нужды. Н.Д. Тальберг зато говорил о приветствии А.П. Кутепова от РЗПО. Тогда же в начале июня Великий Князь Кирилл Владимирович принимал Н.Е. Маркова.

Во французской печати продолжали появляться рецензии на сборник об октябрьском перевороте. «Сергей Ольденбург счёл полезным достоверным образом реконструировать историю, собрав сборник оригинальных документов, которые позволяют узнать о его подготовке, исполнении и последствиях.Они представлены в строго хронологическом порядке, без каких-либо комментариев, кроме справок об источниках, откуда взят каждый материал». «Автор умеет с помощью ловких сокращений избежать повторений и ненужных деталей. Октябрьская революция, как и февральская, опиралась на стремление мобилизованных к миру». «700 казаков Краснова не сумели переломить ход событий [Emile Laloy «Bibliographie politique» // «Mercure de France» (Paris), 1929, 1 juillet, p.244-245].

3 августа 1929 г. С.С. Ольденбург последний раз видел отца, провожая его на вокзале и долго следуя за уходящим вагоном.

В «Возрождении» 16 августа появился подписанный С. некролог «Герцог Г.Н. Лейхтенбергский», упоминающий о его участии в создании Южной Армии при атамане Краснове. «В Германии герцогу был возвращён находившийся во время войны под секвестром принадлежащий ему замок Зееон в Верхней Баварии. Замок этот с 1920 г. стал одним из первых центров русской антибольшевицкой и монархической деятельности в Германии. В его богато обставленной русскими книгами библиотеке работали многие видные деятели, в том числе ген. П.Н. Краснов, проф. барон Таубе и др.». С.С. Ольденбург далее одобрительно отозвался о создании герцогом Союза Объединённых Монархистов, призванном преодолеть кириллистский раскол. «Однако, этот Союз не смог приобрести большого влияния, так как противоречия мнений в монархической среде оказались слишком глубокими». Герцог умер 9 августа после тяжёлой болезни. «Он был всегда горячим русским патриотом, и память о нём будут благодарно хранить все, кто его знал». Некролог носит явно личный характер, т.е. С.С. Ольденбург сотрудничал с покойным. Не ясно, пользовался ли он упомянутой библиотекой для написания первого своего очерка о Государе в 1921 г., т.к. обстоятельства его появления на свет всё ещё не ясны – существовал ли тогда заказ ВМС, который потом Ю.К. Мейер отнесёт к книге «Царствование».

Статья про герцога была анонсирована тремя днями ранее, т.е. её написание было заранее обговорено.

В статье «Армия в политике послевоенной Европы», подписанной С.С. Ольденбургом, приведены его соображения о важной роли воинских формирований в борьбе с революционным движением после 1918 г. «Армия не машина; она не есть покорное орудие, которое служит всякой фактической власти. Это сказывается всегда в моменты переворотов». «После мировой войны в целом ряде стран армия имела решающая значение во внутренней политике». В качестве положительного примера защиты германской государственности Ольденбург приводит защиту «от покушений» «Хитлера в 1923 г.». Патриотический союз участников войны Стальной Шлем в Германии продолжает «действовать и поныне, примыкая к правому крылу германской общественности» [«Часовой» (Париж), 1929, август-сентябрь, №15-16, с.21-22].

Армия, воспитанная на правых политических идеалах, в нужный момент всегда выступала против революции и попыток левых партий захватить власть. Так повело себя и военное Белое Движение. Но после победы коммунистов рассчитывать на военный переворот в СССР не было оснований, поскольку там возникла новая красная армия, полностью порвавшая с традициями Императорской России. В распоряжении Сталина и его преемников она окажется, напротив, главной опорой большевизма.

11 сентября в 21 ч. в Париже Н.Е. Марков читал для бианкурских рабочих доклад «Развитие событий на Востоке». Согласно отчёту Валерия Левитского, Марков мало говорил о Дальнем Востоке, уделив основное время Лиге Наций, Палестине, евреям и газете «Возрождение». Последняя обвинялась в освещении палестинских событий с еврейской точки зрения. Н.Е. Маркова автор критикуемого «Возрождения» обозвал типичным комсомольцем, вызывающим чувство жгучего стыда и впустую растратившим время слушателей. При наличии давнего идейного конфликта с ВМС, рассчитывать на объективность печатаемого памфлета не приходится (вменяемые примеры взвешенной заслуженной критики публикаций «Двуглавого Орла» и «Войн тёмных сил» мне приходилось давать ранее по разным поводам).

В довольно грубой форме «Возрождение» ругало и белградский «Царский Вестник», именуя его газеткой и сравнивая с «Последними Новостями» и «Красным Архивом» за публикацию писем митрополита Антония (Храповицкого). Обозреватель «Возрождения» с дутым высокомерием объявил будто газеты Н.П. Рклицкого никто не читает и о них не знает. Хотя в «Русский военный вестник» он привлёк самых выдающих авторов, пренебрежение к которому по глупости равносильно объявлению ничтожным журнала «Часовой», близкого «Возрождению» по непредрешенческому центризму РОВС (после 1945 г. В.В. Орехов приспособленчески додумается даже похвалить консерватизм П.Н. Милюкова, изобразив каким-то случайным недоразумением борьбу с ним правой эмиграции).

В.Ф. Ходасевич 21 октября 1929 г. отметил встречу у Ю.Ф. Семёнова, где были С.С. Ольденбург, А.М. Ренников, Н.Н. Алексеев, А.С. Долинский, А.А. Борман, В.М. Левитский. Такие записи подтверждают состоявшееся возобновление сотрудничества с редакцией.

11 октября в «Возрождении» сообщали, что С.Ф. Ольденбург написал заявление об отставке. После обнаружения в библиотеке советской Академии Наук документов об отречении Императора Николая II по распоряжению Рыкова С.Ф. Ольденбурга сняли с должности непременного секретаря АН, которую он занимал с 1905 г., выпуская все годовые отчёты. Изъятием документов из фондов АН и личных коллекций академиков руководил уроженец Одессы Яков Фигатнер при содействии чекистов Якова Агранова и Якова Петерса.

30 октября 1929 г. С.Ф. Ольденбург был уволен из руководства АН. В ожидании ареста Е.Г. Ольденбург в этот день записывала, что её муж «давно не переписывался» с сыном и потому не приходится прятать его бумаги. Всю ночь не спали, ожидая чекистов [«Вестник РАН», 1994, №7, с.644-646].

5 ноября сожгли дневник и письма П.Н. Милюкова, протоколы партийных заседаний к.-д. Репрессии выпали на долю других русских историков, а апологет Ленина, С.Ф. Ольденбург был поставлен в 1930 г. во главе Института востоковедения.

Н.В. Крыленко предлагал уголовное преследование нескольких академиков с приговором до 3 лет тюрьмы, сообщая о недопустимой, с его точки зрения, выдаче части архива С.Г. Сватикову, занимавшемуся в эмиграции революционной пропагандой. «По неокончательно проверенным ещё сведениям, выдана была также часть архива Струве». Я.И. Фигатнер выдвинул доходившие до заявлений об измене основные обвинения в “сокрытии” политических документов в адрес С.Ф. Платонова, пощадив С.Ф. Ольденбурга [«Академия Наук в решениях Политбюро ЦК РКП (б) – ВКП (б). 1922-1952» М.: РОССПЭН, 2000, с.77, 86].

В Париже на первом открытом собрании младороссов, противоречиво, до нелепости, зовущих себя революционными легитимистами. А.Л. Казем-Бек заговорил о новом монархизме – т.е. своей революционный вымысел противопоставлял настоящему русскому монархизму. Казем-бек заявил о враждебном отношении к старому режиму и старой психологии. В качестве хранителя черносотенных традиций Н.Е. Марков выступил с протестом против идеологии младороссов, объявив об их разрыве с русской политической культурой. Младороссы, по мнению Н.Е. Маркова, пошли за левой интеллигенцией и «Днями» Керенского. Особенно возмутительной он счёл формулу Царь и советы. «Причём здесь советы? — обратимся уж лучше за помощью к городовому», — так ёрнически передал его мысль 23 ноября Л.Д. Любимов, не способный обойтись без ударов по ВМС. Претензии Н.Е. Маркова младороссам повторил и кириллист П.Н. Крупенский.

И.П. Якобий 11 декабря читал доклад «Как предали Царя в феврале 1917 года».

В газете «Возрождение» от 19 декабря появилось сообщение В. (похоже, В.М. Левитского) о выступлении С.С. Ольденбурга на собрании младороссов, где Е.А. Ефимовский читал доклад «От Екатеринбурга до Кобурга». В прениях принимали участие Д.Н. Любимов, Н.А. Лохвицкий, В.А. Хрусталёв и другие известные монархисты. «Наибольшее внимание привлекло выступление С.С. Ольденбурга, который заявил, что сейчас уже нельзя отрицать упадка монархического движения среди русской эмиграции. По мнению оратора, две основные причины привели к распаду единого монархического фронта. Первая – провозглашение вел. кн. Кирилла Владимировича – императором, вторая – неумение высшего монархического совета создать единый монархический фронт. По мнению С.С. Ольденбурга, сейчас необходимо учесть весь опыт и начинать дело с начала: объединиться всем, кто хочет вести активную борьбу с большевизмом, а не ослаблять свои силы разногласиями и ссорами. Ряд следующих ораторов возражал С.С. Ольденбургу».

Как можно убедиться, С.С. Ольденбург продолжал, не признавая Императорского титула за Кириллом, считать крайне нужным соединение с его сторонниками на базе общей русской монархической идеи. Он неизменно оставался приверженцем ВМС, указывая лишь на неспособность фактически достигнуть целей, которые ВМС ставит. Это желание С.С. Ольденбурга до сих пор не исполнено и входит в перечень актуальных задач существующего монархического движения.

П.Н. Крупенский опасался что его предложение может отвести младороссов от кириллистов в сторону ВМС и отвечал Ольденбургу, что младороссы уже всё решили и не надо их сбивать «с толку». А.Л. Казем-Бек указал на ослабление организаций и эмигрантов-республиканцев, не только монархистов. Е.А. Ефимовский традиционно настаивал на правах Великого Князя Кирилла Владимировича, т.е. наотрез отказывался от предлагаемого сближения с ВМС. Захваченный евлогианцами НМС совершенно сошёл со сцены как существенная величина.

Ефимовский к этому времени начал выпускать в Париже журнал «Театр и Жизнь» вместе с А.И. Филипповым.

В церкви на рю Дарю 19 декабря С.С. Ольденбург присутствовал при заупокойной службе по Императору Николаю II, которую проводил митрополит Евлогий. Среди множества молящихся были также В.К. Ксения Александровна, В.К. Андрей Владимирович, В.Н. Коковцов, М.Н. Гирс.

Многие монархисты, А.Н. Крупенский, Д.Б. Нейдгардт, А.Д. Голицын посетили открытие полкового собрания лейб-казаков в пригородном особняке Парижа. М.Н. Граббе рассказал историю создания музея, с речами выступали также П.Н. Краснов и А.П. Кутепов.

Ольденбургу может принадлежать, корреспонденция С. от 26 декабря «Памяти Иннокентия Анненского» про вечер, организованный редакцией журнала «Числа». Хотя С. – один из самых частых псевдонимов Ольденбурга, а его любовь к поэзии хорошо известна, написание подобных отчётов для него не типично и автором может оказаться кто-либо из журнала.

28 декабря 1929 г. в зале Ваграм прошёл франко-русский митинг протеста с участием правой части белоэмигрантов. Присутствовали А.Н. Крупенский, М.К. Горчаков, А.П. Кутепов и мн. др. Своеобразно выступил А.В. Карташев, назвав Российскую Империю свободнейшим и демократическим государством. Подобная риторика замещает монархическую сознательность либеральной фразеологией.

9 января 1930 г. С.С. Ольденбург присутствовал на похоронах князя Г.Н. Трубецкого, который печатался в «России и Славянстве». Их связывала давняя совместная деятельность в Совете Государственного Объединения России и газете «Великая Россия».

По утверждению историка Б.С. Кагановича, 17 января 1930 г. в дневнике Е.Г. Ольденбург последний раз упоминается Сергей Сергеевич: «получена телеграмма, что родился 5-й ребёнок, Ирина и мы довольно равнодушны» (И.Д. Хлопина, сестра Ады, жила с семьёй С.Ф. Ольденбурга). Зоя утверждала, что её дед подписал официальный отказ от сына и обещал никак с ним более не контактировать.

Газета «Возрождение» в честь Татьяниного дня 25 января упомянула С.С. Ольденбурга среди знаменитых эмигрантов – бывших студентов московского университета, к его юбилею.

1 февраля 1930 г. Народно-Монархический Союз в Париже провёл экстренное собрание президиума, посвящённое похищению красными террористами генерала Кутепова. Редакция «России и Славянства» присоединилась к сбору средств на проведение расследования. Высший Монархический Совет старался оказать содействие, поручив С.Н. Городецкому ведение розыска.

В феврале 1930 г. митрополит Антоний (Храповицкий) по предложению генерала Краснова написал воззвание к русским воинам. Митрополит не жаловал редакцию «Возрождения» за отношение к евлогианцам. В 1930 г. был принят в масонство заведующий информационным отделом газеты «Возрождение» С.Г. Долинский.

К 1 марта 1930 г. С.С. Ольденбург вошёл в редакционный комитет «России и Славянства», управляющий газетой.

В статье «Конец диктатуры Примо де Риверы», написанной незадолго до смерти (28 января) выдающегося испанского генерала, С.С. Ольденбург прекрасно сформулировал: «чем короче тот период, в течение которого он действует, тем успешнее может считаться военный диктатор». В заслуги Примо де Риверы Ольденбург записал прекращение 20-летней войны в Марокко, преодоление революционного террора, сопровождавшегося множеством убийств в провинции; утверждение порядка, развитие автомобильного движения. Сама по себе, диктатура «никогда не может стать нормальным государственным строем», поэтому Ольденбург желает Испанскому Королю Альфонсу XIII укрепить своё положение настолько, чтобы не прибегать более к военной диктатуре [«Часовой», 1930, №28, 31 марта, с.26-27].

Левые, социалистические, парламентски-демократические силы, однако, скоро организуют свержение Испанской Монархии. Как показал русский, испанский, немецкий исторический опыт, невозможно опереться на парламент в борьбе с революцией, т.к. парламент выражает демократический принцип, его поддержка не в состоянии помочь Монархии. Поэтому пожелания С.С. Ольденбурга не были реализованы.

18 мая 1930 г. прошло годовое собрание Совета Союза ревнителей памяти Императора Николая II, в составе которого пришлось назначить замену умершему генерал-лейтенанту П.К. Кондзеровскому.

19 мая Ходасевич записал встречу с С.С. Ольденбургом, В.М. Левитским, Н.Н. Алексеевым, И.С. Лукашом у Ю.Ф. Семёнова. Вероятно, Ольденбург был приглашён и на празднование 5-летия газеты «Возрождение», где присутствовали не только её сотрудники.

В июле 1930 г. Иван Ильин выражал в письме неудовлетворённость изданием «России и Славянства»: «ни идеи, ни веры! А газета обширная: 350 000 чешских крон в год». И.С. Шмелёв в ответ указывал на малое число её читателей при сохраняющейся проблеме господства масонов в «Возрождении». Шмелёв перешёл печататься в «Россию», но часто жаловался на задержки гонорара.

Летом 1930 г. в журнале Высшего Монархического Совета появился одобрительный отзыв о романе «Largo» П.Н. Краснова, с похвалой за смелость, проявленную при отображении обстоятельств дела Бейлиса. Даже после выхода в 1917 г. наиболее выдающегося документального исследования Г.Г. Замысловского «Убийство Андрюши Ющинского» русскоязычная либеральная и советская пресса продолжала игнорировать самые важные обстоятельства проведения следствия и суда, когда монархические власти меньше всего стремились начинать громкий процесс, чреватый обострением межнациональных отношений. Следствие предварительно проверило всех возможных подозреваемых и арестовало Бейлиса только когда другие версии окончательно отпали. Защита Бейлиса не смогла предоставить ни одного даже самого минимального доказательства его невиновности, переводя внимание от фактического убийства и реальной возможности его совершения к отвлечённой риторике о несправедливых гонениях на еврейство. Возводя обвинения на других лиц, защитники Бейлиса запятнали себя откровенными фальсификациями, которыми до сих пор пестрят публикации, придерживающиеся лживой революционной пропаганды.

Упомянутые встречи с Ю.Ф. Семёновым не получается связать со статьями в «Возрождении» вроде «75-летие конца Севастопольской обороны» 9 сентября 1930 г., подписанными С. Такие заметки носят справочный характер и не представляют творческой ценности. Его авторство не подтверждается в силу отсылки к предыдущей публикации о начале Севастопольской обороне, подписанной А.С., т.е. определённо указывающей на авторство графа А. Салтыкова. Остаётся возможным полностью анонимное сотрудничество в составлении новостей. Можно встретить и заметки типа «Курсы невозвращенцев» 21 октября 1930 г. с подписью S. с пометкой: «Из Москвы пишут». Определить авторство нет возможности.

На отпевании графа А.А. Бобринского 22 октября С.С. Ольденбург присутствовал в церкви на рю Дарю при богослужении митрополита Евлогия. Можно обратить внимание что С.С. Ольденбург упомянут среди членов редакции и сотрудников «Возрождения», отдельно от других групп присутствующих. Можно считать это прямым подтверждением возобновлённого сотрудничества. Окончательно оно утвердилось в декабре, когда С.С. Ольденбург оказался перечислен среди авторов статей и корреспонденций «Возрождения» за минувший год, при полном отсутствии подписанных его именем публикаций.

6 декабря 1930 г. в Париже состоялось организованное Комитетом призыва к объединению вокруг Великого Князя Кирилла Владимировича выступление Н.Е. Маркова, М.Д. Нечволодова, А.А. Керсновского, К.С. Попова, Н.В. Шинкаренко. Отсутствовали представители Высшего Монархического Совета.

В Медоне 24 декабря состоялись похороны князя А.А. Ширинского-Шихматова. От ВМС 26 декабря Н.Д. Тальберг читал политический обзор на события в СССР и Зарубежье за последние месяцы.

В начале 1931 г. редакция «России и Славянства» устраивала встречу по поводу приезда в Париж П.Б. Струве. Пересказ выступления Ольденбурга передаёт его мысль о невозможности интервенции «во имя спасения России», т.к. никакие иностранные государства не стремятся к этому, но возможна «борьба с большевизмом в международном плане», для устранения угрозы коммунизма [«Возрождение», 1931, 23 января, с.2].

Через 10 дет произойдёт именно такого типа интервенция, не соответствовавшая целям спасения, которые будет преследовать исключительно русское антисоветское контрреволюционное сопротивление.

25 января в Париже состоялось в честь генерала Кутепова обширное собрание представителей русской эмиграции. Среди множества перечисленных представителей газеты «Россия и Славянства» Ольденбург персонально не был упомянут в заметке Н. Чебышева в «Возрождении».

1 марта 1931 г. к 10-летнему юбилею редакторства П.Н. Милюкова в газете «Последние новости» вышло стихотворение:

«Сквозь огнь окопов прёт Изгоев.

На левом фланге – сам Чернов.

На правом, в качестве героев,

Застыли Марков и Краснов» [Дон-Аминадо «Поезд на третьем пути» М.: Книга, 1991, с.304].

Признаком сохраняющегося нерасположения монархистов к полумасонской редакции «Возрождения» при Ю.Ф. Семёнове можно считать реплику в письме генерала П.Н. Краснова 30 марта 1931 г. о том что интересы казачества всегда заключаются в восстановлении Русской Монархии: «Россия может быть только Императорской, и никаких республик русских, ни со Сталиным, ни с Керенским, ни с Милюковым, ни с Гукасовым, ни вообще никаких социалистических республик не признает», — писал Краснов про Лигу Возрождения Казачества, недавно начавшую издавать свой журнал «Казачье Дело» и получавшую обвинения в сепаратизме.

Как видно из логики рассуждений Краснова, монархическая идея и сепаратизм это взаимоисключающие явления. Стремления вырвать Войско Донское из-под советской оккупации направлены, следовательно, не на казачью самостийность как таковую. Совсем напротив, она является средством достижения общеимперского единства, которое в противном случае не имеет средств быть обретённым.

Отпуская разные критические замечания в переписке, генерал Краснов всё же прислал письменное приветствие к 5-летию «Возрождения» и помещал в своих романах одобрительные упоминания издания. Так и в отношении Высшего Монархического Совета упрёки к редакции перемежались с сотрудничеством. Это было прямым последствием продолжения Ю.Ф. Семёновым линии на средний соглашательский правоцентризм.

Газета «Россия и Славянство» присоединилась к призыву всех эмигрантских правых организаций в Париже бороться с проникновением советских товаров на иностранные рынки, для предотвращения усиления большевизма и против поощрения ограбления населения СССР [«Царский Вестник» (Белград), 1931, 5 апреля, с.1].

24 апреля 1931 г. в «Возрождении» появился отзыв на немецкое издание «Мир перед пропастью», сборник статей под редакцией Ивана Ильина. А.А. Боголепов написал: «С.С. Ольденбург рисует наглядную картину широко разветвлённой работы партии через посредство третьего интернационала заграницей. Он уясняет существующие отношения между коминтерном и советским правительством, роль в нём русской коммунистической партии, как гегемона». Предупреждения о скором выходе книги появлялись в ноябре 1930 г.

Статья С.С. Ольденбурга о коминтерне сводит вместе всё написанное им прежде в газетах и журналах на русском языке: «всемирный заговор в самом разгаре» [С. Ольденбург «Третий Интернационал» // И.А. Ильин «Мир перед пропастью. Политика, хозяйство и культура в коммунистическом государстве. Часть I и II» М.: Русская книга, 2001, с.97-114].

26 апреля Ольденбург от газеты «Россия и Славянство» присутствовал при чтении речи И.А. Ильина на устроенном руководством РОВС торжественном собрании памяти барона П.Н. Врангеля.

13 мая 1931 г. «Возрождение», ссылаясь на газету «Берлинер Герольд», передало, будто Я. Юровский присвоил драгоценности убитой им Царской Семьи и поручил их продажу «своему приятелю по фамилии Крумнас», который теперь проживает в Берлине и владеет гостиницей «Альгамбра» на Курфюрстендам. Многие такие недостоверные сообщения о Екатеринбургском злодеянии, появлялись в печати без малейших доказательств их ценности, без полноценного выяснения природы источника. Точность сведений об убийстве Царской Семьи всегда зависит от конкретной связи источника с подлинными убийцами. Во всех остальных случаях происходит ввод распространения ложных легенд.

В данном случае опровержение поступило от самого И. Крумнаса, который прислал из Берлина сообщение, что красные террористы в 1918 г. брали его в заложники, с апреля по октябрь 1918 г. Крумнас скрывался от коммунистов вне Екатеринбурга и вернулся в город уже при белогвардейцах. Источником дезинформации «Берлинер Геральд» оказался известный фальсификатор А. Симанович.

Нацистская печать в Германии одновременно обвиняла левые «Последние Новости» и правое «Возрождение» в связи с еврейско-масонскими капиталами. Сотрудники «Возрождения» в №2179 в ответ осуждали нацистов за благоволение большевикам. Довольно часто газета сообщала и о борьбе между фашистами и католиками в Италии.

В апреле 1931 г. на французском языке вышла книга «Ленин. Большевицкая революция. Сочинения и речи Ленина с 1917 по 1923 г.» в переводе и с комментариями С.С. Ольденбурга, 387 стр., в книжной серии издательства «Payot»: «Сборник воспоминаний, очерков и документов по истории мировой войны».

Н.С. Тимашев в июньской рецензии «В чём была сила Ленина» писал в «Возрождении», что подборка текстов Ленина снабжена «мастерскими по краткости и точности примечаниями». С.С. Ольденбург, не придерживаясь «мифа о величии Ленина», стремился показать несостоятельность марксистского учения и провал планов на мировую революцию, которая являлась основной целью Ленина.

Рядом с отзывом на С.С. Ольденбурга в номере за 12 июня появилась рецензия Н.Н. Чебышева на роман Краснова «Выпашь»: «роман полон движения и драматического содержания. Да и эпоха богатая! Это период от конца 13 года до 30 года». «П.Н. Краснов ярок, как всегда, в военно-бытовых очерках».

В предисловии к сочинениям Ленина С.С. Ольденбург объяснял, что Ленина поразила болезнь мозга и он не смог оставить мемуары или историю революции. «Но он “делал” эту историю». Любой читатель советских собраний сочинений Ленина согласится, что в них идёт «бесчисленное количество повторений» одних и тех же идей и аргументов. Эти недостатки С.С. Ольденбург устраняет более тщательным отбором. «Легенда раздула Ленина до невероятных размеров», поэтому комментатор считает что знакомство с подлинными его текстами низводит Ленина ближе к реальности. Особенностью Ленина Ольденбург определил не отсутствующий у него талант писателя или оратора, а его фанатизм. «Его цель – всемирная социалистическая революция; все его усилия направлены к этой цели». Стремление к мировой революции полностью подчиняет мораль Ленина и побуждает его к беспощадности. «Ненависть остаётся его единственной истинной страстью». «Цинизм Ленина иногда кажется невероятным», — формулирует С.С. Ольденбург, каждый раз приводя доказательства из собственных заявлений Ленина, показывающих какой огромный урон нанесла революция России и всем русским рабочим. «Всё можно обещать, всё можно подписать; если это отвечает интересам разрушения старого общества». Ленин гибко пользуется всеми возможностями обмана, которые даёт ему ведение демократической политики, т.е. необходимость завоёвывать сознание народа и управлять им (поэтому он так ненавидит Монархию). Среди наиболее вопиющей пропагандистской лжи Ленина С.С. Ольденбург называет терминологию интервенции, которой он пытается подменить гражданскую войну, хотя «роль иностранных войск была практически нулевой» (за исключением кратковременных эпизодов вроде чехословацкого восстания).

Помимо сознательной лжи, С.С. Ольденбург обвиняет Ленина в плохом знании общества и государства. Разбор текстов показывает, что «только постепенно он осознал сложность задач, которые казались ему такими простыми». Специализируясь на изучении мировой политики, критик Ленина легко демонстрирует его слабости. «Ещё более поразительно в Ленине его незнание – иначе нельзя сказать – его незнание международных отношений». Помимо собственных характеристик Ленина, в подкрепление своих суждений, С.С. Ольденбург дополнительно сослался на высказывания М. Горького, П. Струве, М. Алданова, У. Черчилля.

Комментарии к речам и статьям Ленина далее очень редки, в них не ставится задача полемизировать со всем представленным текстом, даются только отдельные справки в моментах, которые могут быть не понятны французскому читателю. Имея возможность включить в сборник т.н. завещание Ленина, опубликованное за пределами СССР, составитель не сделал этого и не упомянул о существовании документа, в котором Ленин ссылается на имя С.С. Ольденбурга. Сторонники Сталина тогда отрицали подлинность “завещания” и Ольденбург использовал только официально признанные в СССР тексты.

В современных изданиях «Царствования Императора Николая II», обычно без указания источника, сообщается что заказ книги был произведён Высшим Монархическим Советом в середине 1920-х. Однако представляется сомнительным, чтобы С.С. Ольденбург отвлекался от такой важной задачи для написания книг об октябрьском перевороте и Ленине, оттягивая окончание гораздо более важной книги на 15 лет.

Впрочем, неточной может оказаться не только датировка, но и определение заказчика. Л.Д. Любимов писал что Ольденбург занимался «капитальным исследованием» только последние годы жизни. А заказ Ольденбургу, по утверждению Любимова, произвёл не ВМС, а Союз ревнителей памяти Императора Николая II. Надо отметить, что публикация в 1925 г. «Опыта биографии» Ольденбурга привязана именно к Союзу ревнителей, который первоначально возглавлял В.Н. Коковцов, среди членов-учредителей был также бывший министр финансов П.Л. Барк. Зато самое первое издание 1922 г. точно привязано к ВМС.

Исключительная актуальность идейного наследия С.С. Ольденбурга в подданном им примере стремления к исторической точности. Если многие сторонники Высшего Монархического Совета позволяли себе в адрес своих политических противников слева критические суждения, в целом правильно мотивированные, но не всегда безусловно точные в деталях, то С.С. Ольденбург старался укреплять авторитет монархической риторики установлением твёрдой почвы фактов и отстранением от мало доказуемых теорий.

В честь 10-летия Рейхенгалльского съезда в Париже состоялось многолюдное собрание русских монархистов. На нём Н.Е. Марков, перешедший на сторону кириллистов, осудил руководство Высшего Монархического Совета, т.е. А.Н. Крупенского, Н.Д. Тальберга и М.К. Горчакова за неосуществление постановления ВМС 26 января 1929 г. подчиниться Главе Императорского Дома. Прозвучали также жалобы Н.Е. Маркова на РОВС за противодействие ему в Болгарии. Призывы объединяться с кириллистами озвучили также П.Н. Крупенский, Е.А. Ефимовский, Л.В. Билинский. Будущий ярый сталинист А.Л. Казем-Бек выступил на собрании с критикой Ивана Ильина. Противники претензий кириллистов на главенство в Доме Романовых и на Императорский титул не были приглашены на мероприятие, поэтому никаких объединительных целей оно не могло достигнуть.

5 июля 1931 г. в «Возрождении» был опубликован рассказ цареубийцы-самозванца Маккиадана, записанный виленским журналистом С. Мацкевичем, встретившимся с ним в поезде в СССР. Маккиадан «живёт в доме для бывших чекистов в Свердловске». В рассказе не приведено никаких доказательств, будто он действительно принимал участие в убийстве Царской Семьи. Он не сообщает, что команда убийц состояла из латышей во главе с Юровским: «насколько я мог понять, всё происходило точно так, как рассказывает в своей книге Соколов». Т.е., Маккиадан не исправляет никаких ошибок Соколова, чтобы доказать этим знание Екатеринбургского злодеяния, зато добавляет свои заблуждения, называя руководителем команды убийц неведомого Григория Сухорукова. Публикация стремилась оправдать Юровского, превратив его из организатора убийства в рядового соучастника. Правдоподобно выглядит только сообщение о приказе, присланном из другого города на условном языке: «примите надлежащие меры». Тем не менее, свидетель ошибается, утверждая будто эту телеграмму с распоряжением об убийстве прислал Белобородов. Таким образом, это сообщение является дезинформацией и имеет сугубо отрицательную ценность. В редакции «Возрождения» не оказалось лиц, способных это проанализировать и сделать надлежащие выводы.

В сентябре 1931 г. состоялся съезд монархистов, подтвердивший русскую верность Династии Романовых, но отказывающийся называть какую-то одну фигуру будущего Государя. Такой подход наиболее продуктивен и позволяет устранять опасные разногласия в спорной и сложной ситуации. Н.Е. Марков, будучи почётным председателем на съезде, не был поддержан большинством его участников относительно кириллизма [«Алексей фон Лампе – военный агент барона Врангеля в Венгрии» М.: АИРО-XXI, 2012, с.266].

На съезде присутствовало 60 делегатов от Франции, Германии, Югославии, Америки, Китая. Газеты сообщали об окончательном уходе Н.Е. Маркова из Высшего Монархического Совета к кириллистам и передаче им редакции «Двуглавого Орла» М.К. Горчакову. Съезд переизбрал ВМС в составе А.Н. Крупенского, Горчакова, Тальберга, графа П.М. Гендрикова, П.В. Скаржинского и барона Кеппена [«Сегодня» (Рига), 1931, 7 октября, с.10].

В.В. Шульгин 15 ноября 1931 г. писал, что все бывшие сотрудники «Возрождения» вернулись в газету через чёрный ход, без официального примирительного объявления.

Противостояние правых монархистов с просоветскими младороссами приняло самые вещественные формы терроризирования при нападении на М.К. Горчакова 10 января 1932 г., когда князю нанесли удар в затылок. Оскорблённый М.К. Горчаков вызвал на дуэль князя В.А. Красинского, возглавлявшего парижское отделение партии младороссов. Незаконнорожденный сын Великого Князя Андрея Владимировича вызова не принял, требуя опровержения обвинений о спонсировании его организации из СССР.

М.К. Горчаков удостоился за пережитое овации на годовом собрании монархической партии А.Н. Крупенского. Монархисты выразили огорчение от тягостного впечатления, произведённого новогодним обращением Великого Князя Кирилла Владимировича, где выражалась поддержка сталинизма, во вполне советских или младоросских левых выражениях объявлялся врагом и осуждался капиталистический строй. Монархисты также выразили поддержку РОВСу в его противостоянии с кириллистами.

Масонский идеолог М.А. Осоргин в начале 1932 г. с одобрением написал сталинисту М. Горькому, что Кирилл недавно выпустил «совсем “советский” манифест, приняв и советы, и социалистическое строительство, и коммунистический строй».

30 января 1932 г. в дневнике Ходасевича упомянут Сергей Ольденбург среди присутствовавших на вечернем докладе генерала Н.Н. Головина. Там же перечислено много социалистов: Керенский, Демидов, Вишняк, Алданов, Коновалов. Среди правых – П. Струве и К. Зайцев [В.Ф. Ходасевич «Камер-фурьерский журнал» М.: Эллис Лак, 2002, с.187].

По-видимому, в это время произошло сближение С.С. Ольденбурга с редакцией Ю.Ф. Семёнова и они договорились о постоянном сотрудничестве, при том что «Россия и Славянство (орган национально-освободительной борьбы и славянской взаимности)» продолжала выходить до 1934 г., но П.Б. Струве её больше не редактировал, хотя и продолжал в ней печататься. Руководил газетой редакционный комитет, членами которого в официальном заголовке объявлялись С.С. Ольденбург, Л.И. Львов, К.И. Зайцев, Г.П. Струве, Н.А. Цуриков (Прага). Их более не связывали моральные обязательства перед П.Б. Струве относительно Ю.Ф. Семёнова.

 Впервые за долгое время в «Возрождении» 15 февраля появилась статья «Двадцатилетие китайской республики (февраль 1912 – 1932 гг.)», где С.С. Ольденбург обвинил в падении старейшей монархии революционное движение «европеизированной интеллигенции» за конституцию и парламентаризм. Генерал Юань Шикай, который был назначен для подавления мятежа, предательски перешёл на сторону революционеров, желая сделать собственную политическую карьеру. Бонапартист Юань Шикай пытался узурпировать китайскую корону, но в 1916 г. ему отказались подчиняться губернаторы 14 провинций из 22-х, и он скончался «по невыясненным причинам». По вине противников Монархии и законной Династии Китай погрузился в гражданскую войну, в которой пытались взять верх большевики. В марте 1927 г. генерал Чан Кайши «внезапно объявил себя врагом коммунистов», изгнал их из партии гоминьдана, «расстрелял несколько тысяч коммунистов, не пожелавших подчиниться его власти», образовал правительство в Нанкине и предоставил гарантии европейским концессиям в Шанхае. Правительство Нанкина добилось признания всех китайских провинций, за исключением «китайского советского государства». Позиции Чан Кайши как диктатора при этом оставались непрочны.

На опасность прихода Хитлера к власти постоянно обращали внимание немецкие монархисты. Против него выступал лидер «Стального Шлема» Зельдте, руководитель лейпцигской группы «Шлема» точно предрекал что в случае победы НСДАП ликвидирует союз монархистов.

20 марта 1932 г. в зале Шопен на рю Дарю монархисты под началом А.Н. Крупенского устроили мероприятие, приуроченное к 15-летию февральской революции. С.С. Ольденбург прочитал доклад об экономических последствиях переворота. Выступали также граф П.В. Гендриков, сенатор Г.В. Глинка и другие известные деятели Высшего Монархического Совета.

9 апреля 1932 г. П.Б. Струве, скрывая от сотрудников «России и Славянство» своё авторство, поместил в газете в качестве анонимного письма статью «из центра эмиграции», помещая себя между правыми и левыми. В ней отмечен факт: «С.П. Мельгунов дальше, чем когда-либо, от П.Н. Милюкова» (хотя в прошлом партия народных социалистов была левее к.-д.), зато евразийцы ближе к Милюкову, чем к монархистам. Среди монархистов П.Б. Струве наблюдал идейное единство и борьбу только за личные влияния [«Новый Журнал» (Нью-Йорк), 1972, Кн.106, с.207].

После убийства Горгуловым французского президента Поля Думера С.С. Ольденбург 12 мая выпустил некролог «Великий семьянин», где писал: «Родина была для него расширенной семьёй». Вдова потеряла его после 53 лет совместной жизни, у них было 8 детей, из них четыре сына погибли на Великой войне и от полученных на ней ран. Президента хвалили за спартанские привычки и пуританские нравы. «Он любил путешествовать по Франции инкогнито, избегая торжественных приёмов, вывешивания флагов и поднесения букетов». Монархист Ольденбург был способен признавать и республиканские достоинства «нравственного миросозерцания древнего Рима», какие он увидел в покойном. «Думер, всю жизнь называвшийся радикалом, мог считаться консерватором из консерваторов».

В «Возрождении» 12 мая 1932 г. Ходасевич отметил встречу с Гукасовым, Ольденбургом и Тимашевым. Тэффи примерно в то же время звала А. Гукасова хозяином плантации и жаловалась что он срезал все гонорары из-за мирового финансового кризиса.

31 мая в «Возрождении» появилась статья Ольденбурга «Властная старость» о вызове 94-летнего князя Сайонджи для решения вопроса о составлении нового японского правительства.  Сравнительно с Кайзером Вильгельмом I или Франц-Иосифом, «русские государственные деятели старели быстрее! Не было ни одного русского царя, который дожил бы хотя бы до 70-ти лет. Из видных политических деятелей ни один не играл сколько-нибудь видной роли в том возрасте, в котором, например, Клемансо приобрёл мировую известность».

В данном случае Ольденбург не упоминает И.Л. Горемыкина, который соответствовал перечисленным примерам Гладсона, Гинденбурга, Бисмарка по возрасту и выдающимся государственным заслугам, но был подвергаем регулярным оскорблениям от либералов и революционеров именно за величие опыта.

Уже 4 июня в №2559 помещена ещё одна статья С.С. Ольденбурга «Гарибальди (к 50-летию его кончины)», которая обращает внимание как в революционном культе Гарибальде слились интеллигентские герценовские традиции с официальными фашистскими торжествами. Описывая его роль в объединении Италии, Ольденбург пишет: «Король Пьемонта не мог призывать к революции против неаполитанского короля. Объявлять ему войну – не было оснований». Идейный республиканец, Гарибальди сумел завоевать Сицилию и Неаполь, которые передал королю Виктору-Эммануилу в интересах формирования объединённой Италии, не имея возможности победить монархический принцип. «Неуживчивый индивидуалист, Гарибальди едва ли бы оказался в рядах фашистской партии с её “римской” дисциплиной. Но нельзя отрицать и того что Муссолини в других формах продолжает дело Гарибальди».

16 июня 1932 г. Ольденбург опубликовал юбилейную статью «Третье июня»: «эта дата уже поблекла в наших представлениях». Настолько, что он даже встречал вопросы о значении этой даты. Не вполне точно Ольденбург утверждает, будто «манифест 3 июня не пытается исходить из основных законов 1906 года» (это ошибочное конституционалистическое толкование прав Самодержавного Монарха по ОГЗ). Закон значительно увеличивал число выборщиков от землевладельцев за счёт других курий. Ольденбург утверждает что 3 июня исправляло ошибку избирательного закона Витте, рассчитанного на «затопление интеллигенции крестьянской массой». Справедливым можно признать мнение Ольденбурга, что «не Государственная Дума породила тот болезненный психоз, результатом которого явилась февральская революция: она только отражала на себе стихийно разлитое в стране настроение». Т.е., нельзя сказать что одна Г. Дума создала революцию. Но в этом отражении следует всё-таки видеть определённое деструктивное действие, в котором имеется не только стихийный, но и сознательный характер.

Далее Ольденбург утверждает, что закон 3 июня вызван государственной необходимостью и исторически оправдал себя. «За время действий третьей и четвёртой Думы правительством было совершено не мало ошибок, которые привели большинство Думы, лояльное по существу, на путь оппозиции. Уже сами выборы в четвёртую Думу отразили на себе рост оппозиционных настроений, и попытка грубого давления на землевладельческую курию путём мобилизации священников по приказу сверху только внесла дополнительную горечь в отношения между парламентом и властью. Огромную роль сыграло и убийство П.А. Столыпина, этого прирождённого оратора и парламентского премьера, умевшего сочетать твёрдую власть и проявлением уважения к народному представительству. Но все эти осложнения, во всяком случае, коренились не в законе 3 июня…».

Причины противостояния Г. Думы и правительства, действительно, совершенно не зависели от закона 3 июня и коренились в задачах партийной борьбы за власть и принципиальных идейных расхождениях между депутатами и монархическим правительством. В связи с этим таланты Петра Столыпина проявлять незаслуженное Г. Думой уважение имеют значение исключительно для парламентского самолюбия Г. Думы. Никакой государственной пользы и политического смысла помимо правительственных задач борьбы с революцией существование Г. Думы по-прежнему не имело. Следовательно, говорить о каких-то ошибках правительства в настолько незначительном вопросе можно только исходя из интересов Г. Думы, а не Российской Империи. В написанном С.С. Ольденбургом «Царствовании» сохраняется явно преувеличенное суждение, будто Г. Дума стала «существенным фактором русской жизни». Исследование Ольденбурга относительно выборов 4-й Г. Думы подробнее излагает те же факты, что и в газетной статье «Возрождения». Правильное понимание этих фактов не должно создавать иллюзию какой-либо правоты Г. Думы в её противостоянии с правительством Императора Николая II. Уместнее тут говорить именно об ошибочном и зловредном политическом направлении оппозиционных партий [С.В. Зверев «Проблемы понимания Империи» // https://stzverev.ru/archives/552].

Читатели «Царствования» в будущем не смогут основывать на книге С.С. Ольденбурга апологию Г. Думы против Русского Самодержавия. В эмиграции единомышленники А.П. Столыпина в НТС, заинтересованные в продвижении демократического западнического культа, жаловались: «книга Ольденбурга о царствовании императора Николая II неплохая, но в ней нет ясного перехода во время этого царствования от самодержавия к конституционной монархии, что происходило под благотворным влиянием П.А. Столыпина» [Н.Н. Рутченко-Рутыч «Средь земных тревог» М.: Русский путь, 2012, с.569].

Книга С.С. Ольденбурга действительно даёт основную положительную оценку Самодержавной Монархии Николая II, а не призрачного столыпинского конституционализма. Никакого ясного перехода не могло произойти, поскольку сам главенствующий принцип Самодержавия остался в Основных Законах и на нём держалось всё Русское Царство, а не на Г. Думе или Столыпине.

Тем не менее, сторонники недостоверно раздутого столыпинского мифа всячески старались отнять у Самодержавия и приписать конституционализму выдающиеся успехи Императора Николая II и монархической государственности. Такие суждения просачивались и в СССР к противникам большевизма. Про одного из относительно правых ельцинских министров, позднее ставшего распространителем полного комплекта лжи путинской советской мифологии, вспоминают, что он ещё до 1985 г. «рассказывал о том, какие яркие и значительные личности были в Белом движении», «говорил что Столыпин – крупнейший реформатор, мощная фигура, сумевшая изменить русскую политику, рассказывал о том, какие значительные изменения могли произойти, если бы самодержавие дало возможность довести эти реформы до конца» [И.И. Цыбульский «Сергей Степашин» М.: Молодая гвардия, 2008, с.95].

Такие суждения являются показателем значительного отхода от советской идеологии, но заметна нехватка доступа к достоверным историческим исследованиям. Книга С.С. Ольденбурга отлично показывает, что П.А. Столыпин не единоличный титан-реформатор, а продолжатель прежней Самодержавной политики Императора Николая II, в которую вносили свой вклад все русские политики.

Даже чрезмерно осторожные газетные заявления С.С. Ольденбурга, который излишне расшаркивался перед институтом Г. Думы, казались вопиюще непозволительными для левых интеллигентских традиций. В «Последних Новостях» ему возразил эмигрантский масон П.П. Гронский, бывший член ЦК к.-д. 27 июня Ольденбург отвечал ему статьёй «Против исторических шаблонов»: «чтобы научиться чему-либо из уроков прошлого, надо подойти к ним без прежней партийной предвзятости. Настолько же ошибочно порицать “по старой памяти”, как и оправдывать всё прошлое из протеста против большевиков»

Полемика даёт возможность извлечь некоторые исторические уроки и из личного опыта С.С. Ольденбурга как историка. Безусловно, было бы непродуктивно и исключительно вредно заниматься недобросовестной апологетикой Российской Империи. Полезно лишний раз убедиться, что ею Ольденбург никогда не интересовался и честно преследовал свои исследовательские цели. Но когда речь заходит о предпочтении стороны в политическом противостоянии между Императорским правительством и Г. Думой, монархическим принципом и парламентаризмом, то правоцентристские соглашательские попытки не достигают целей примирения. Г. Дума действительно создавалась для обезвреживания в ней оппозиционных сил. Но бесполезно жертвовать позициями монархистов ради удовлетворения демократических аппетитов какого-либо выборного представительства. Политические союзы могут и должны заключаться только по принципу взаимной выгоды, а не односторонних “уступок”.

Предлагаемый историком Ольденбургом политический компромисс при определённых условиях может оказаться оправдан задачами усиления правого фланга и борьбы с гораздо более опасным противником. Монархистам всегда будет что предложить правым либералам, конституционалистам и т.п. Но такое соглашение самоцелью никогда не является. Оно должно быть оправдано определённой результативностью, иначе оно не имеет смысла.

С.С. Ольденбург относительно этого отвечал П.П. Гронскому: «период 1905-07 г.г. можно скорее называть революционным, чем конституционным. Основные законы нельзя было считать нормально действующей конституцией. Ответом на манифест 17 октября были новые всеобщие забастовки и московское восстание».

Политически это означает, что тогда партия к.-д. и другие левые партии хотели связать Императора Николая II обязательствами перед Г. Думой для захвата более широких властных полномочий, нежели предоставленные по ОГЗ. Государь, в свою очередь, стремился разгромить революционное движение, а вовсе не сдаться своим врагам на растерзание. Никакой конституции в парламентском смысле, разумеется, не существовало. Ольденбург с полным основанием называет несостоятельным утверждение Гронского, будто во 2-й Г. Думе начался нормальный ход «конституционной жизни», прерванный 3 июня. Ольденбург правильно полагает, что «поворот влево» со стороны Императорского правительства «был бы стремительным скольжением в пропасть». П.Н. Милюков летом 1917 г. говоривший о необходимости потушить пожар революции, оказался не в состоянии сделать это, в отличие от Николая II летом 1907 г. «Поворот вправо, на почву “цензовой конституции”, дал России, во всяком случае, семь лет несомненного экономического и культурного расцвета».

Этот несомненный расцвет ни в какой мере не может считаться заслугой Г. Думы, которая до 3 июня только умножала революционные разрушения, а после 3 июня всего лишь не мешала развивать творческие силы России. Значение 3 июня первостепенно только для сохранения самого учреждения Г. Думы, а весь порождаемый правой политикой русский расцвет происходил помимо неё, как и до 1906 г. Тем самым, выступая против схемы 3 июня, либералы только подрывали институт Г. Думы, никому кроме них и не нужный.

1 июля 1932 г. Ольденбург опубликовал в «Возрождении» отзыв на первые два тома сочинений Густава Штреземана (1878-1929), состоящие из статей, речей, дипломатических нот, писем, отрывков из дневников немецкого министра иностранных дел. «Штреземан был человеком правых, монархических убеждений. Он всегда поддерживал связь с кронпринцем, которого навещал ещё в 1921 году». Будучи недолгое время канцлером, в августе-ноябре 1923 г., Штреземан сумел добиться от социал-демократов возвращения кронпринца в Германию. Республику он считал временной формой государственного строя и крайне негативно относился к национал-социалистам. Хитлеровская пропаганда называла Штреземана представителем масонских и еврейских кругов. Опубликованные документы показывают, что хотя Штреземан и состоял в масонской ложе «Трёх Глобусов», но негативно отзывался о наблюдаемых в ней политических выступлениях. Штреземан писал о масонах: «можно было думать, что находишься в избирательном собрании хитлеровской партии». Сочинения Штреземана содержат также критические высказывания о требованиях полного подчинения мировому еврейству: «пока следуешь той же политической линии, как они – являешься великим человеком». «Примешь другую сторону – их симпатии сейчас же обращаются в ненависть» (собственно, вся критика монархистов в адрес еврейских заговоров вызвана достоверностью этой формулы).

Летом 1932 г. многие немецкие монархисты высказывали самое обоснованное опасение, что победа НСДАП и назначение Хитлера президентом или канцлером сделает реставрацию Гогенцоллернов невозможной.

5 июля Ольденбург опубликовал продолжение «Штреземан и “политика Локарно”», где настаивает, что настоящий Штреземан был правым националистом, а вовсе не поборник пацифистской интернациональной все-Европы, каким его пытались изобразить противники правых. К тому же, подстраиваясь под них по законам демократического популизма, Штреземан, по его же собственным словам, «надевал маску, и разные маски соответствовали тому, с кем говорил». В 1923 г. во время рурского кризиса Штреземан отказался от вооружённой борьбы с Францией не потому что являлся её союзником, а поскольку правильно понимал что новая война разрушит Германию. «Целью Франции является уничтожение Германии», — говорил Штреземан в январе 1923 г. О дальнейшей позиции немецкого МИД со вступлением в Лигу Наций Ольденбург пишет: «сейчас, на седьмом году после Локарно, можно сказать, что эта политика привела к разочарованию с обеих сторон. Расчёты на эволюцию сменяются в Германии надеждами на “революцию”: это показывают успехи Хитлера».

8 июля 1932 г. в «Возрождении» обзор Ольденбургом собрания сочинений Штреземана завершился демонстрацией его отношений с СССР и спрятанной за дипломатической умеренностью боязни коммунистической мировой революции.

После некоторого перерыва 13 августа появилась статья Ольденбурга «Парагвай» о периоде управления иезуитами, переходе от владения Испании к Франции, чудовищном поражении в войне на истребление от Бразилии. Подобно многим русским монархистам, Ольденбург увидел сходство с советским социализмом в тяжёлом опыте истории этой страны.

5 сентября Ольденбург опубликовал рецензию на книгу Жана Прево «История Франции со времени войны»: «возможно ли писать историю нашего времени?». По его наблюдению, многие описания современных политических событий являются «простым политическим памфлетом, выражением личного мнения о том, что совершается» (таковыми были в эпоху Императора Николая II многочисленные левые опусы, в т.ч. посвящённая 1-й Г. Думе книга С.И. Варшавского, ставшего постоянным автором «Возрождения», затем арестованного красными в Праге и погибшего в советских концлагерях в 1945 г.).

«Абсолютная объективность вообще недостижима: для историка это только предел стремлений, предел, недостижимость которого он должен неизбежно сознавать. Но только тот, кто стремится к этому пределу, вообще может притязать на звание историка, так как иначе его писания обращаются в политическую стилизацию фактов».

Ольденбург показывает полное понимание правильной методологии: чем более отдалено изучаемое время, тем труднее поиск источников. Чем ближе эпоха, тем труднее выбрать факты, их нужно тщательно отбирать и взвешивать и особенно важно успеть проверить их, что позднее станет сложнее или невозможнее.

Ж. Прево, редактор журнала «Европа», придерживавшийся ранее революционных настроений, признаёт что после демократической победы Антанты 1918 г. во Франции наступил «упадок общественного духа, боязнь всего определённого, яркого и смелого». «Послевоенные годы во Франции, действительно, были периодом общей усталости и общей неудовлетворённости».

Правые писатели традиционно обвиняли в этой пассивности антинациональный западный демократический глобализм. В августе 1944 г. Жан Прево погибнет в ходе войны с немцами.

27 сентября 1932 г. Ольденбург опубликовал рецензию на книгу «Равашоль и К» Пьера Бушардона о французских анархистах 1892-94 г. Её название «Кустарный большевизм» подчёркивает близость теорий безграничной свободы и безвластия со столь же бескрайней жестокой тиранией.  П. Бушардон был автором множества книг о французских судебных процессах.

В зале Галлиполийского собрания 28 сентября С.С. Ольденбург читал доклад «Международное положение и СССР».

Вновь начал печататься на страницах «Возрождения» и Иван Ильин, что указывает на продолжение сближения газеты с правыми монархистами.

3 октября Ольденбург был на панихиде в церкви на рю Дарю по Н.Н. Изнару, почётному председателю союза русских инженеров во Франции, сотруднику газеты «Возрождение»; на другой день присутствовал на заупокойной литургии. Ещё в Российской Империи Изнар заботился о развитии теннисных клубов, занимаясь ими и в эмиграции.

В статье «Президент Гинденбург (к его 85-летию)» С.С. Ольденбург 11 октября 1932 г. нашёл нужным ударить по практике воплощения демократического принципа: «министр, политика которого не одобрена парламентом, может отойти в сторону и сказать: то что дальше – не моя вина! Президент, не одобряющий политики кабинета – как нередко бывает во Франции – может сказать, что он не отвечает за действия правительства, так как не имеет права в них вмешиваться. В конце концов, никто ни за что не отвечает». У Гинденбурга же Ольденбург находил черты противоположного, монархического мировоззрения. Пауль Гинденбург сначала был выдвинут в президенты правыми силами, а при переизбрании уже опирался и на социал-демократов, но не связывал свои действия ни с одной партией.

В частности, Гинденбург вызвал против себя острое недовольство НСДАП, заявлявшей что он избран евреями, но допустил кандидатуру Хитлера на президентские выборы, хотя имелась возможность отказать ему в присвоении германского гражданства. Ольденбург считал, что «хитлеровская травля» 85-летнего президента означает «роковую моральную ошибку. Такие слова не приносят счастья! Невольно вспоминается басня о старике и трёх юношах, которые смеялись над тем, что он сажает деревья».

Интересно что С.С. Ольденбург видит здесь основание говорить о нравственном превосходстве монархистов над нацизмом, видя именно в нём путь идеологического преодоления опасного врага. Совсем иначе об этом рассуждает, например, сталинист-путинист Н.В. Стариков в книге «Кто заставил Гитлера напасть на Сталина» (2008). Отказ в немецком гражданстве он примитивным и абсурдным образом рассматривает как самое действенное средство остановить Хитлера. Гораздо обоснованнее будет считать, что персонально Адольф Хитлер не имел какого-то несуразного мистического первенствующего значения, каким его малюет, в т.ч. либерально-западная, низкопробная пропаганда. Основную угрозу представлял отнюдь не он сам, а вся левая социалистическая партия НСДАП и воплощаемые ею тоталитарные деструктивные идеи. Точно так и никакое одно персональное устранение Ленина в любом возрасте, хоть колыбельном, ничего не могло бы изменить в деле борьбы за спасение России от ужасов большевизма.

20 октября 1932 г. С.С. Ольденбург выпустил в «Возрождении» статью «Откровение народной гордости (что дал фашизм Италии)», где подверг критике партию Муссолини, справедливо указав, что в фашизме соединены «благие и злые черты». Стремление к великодержавности, которое само по себе можно оценивать положительно, взяло за образец республиканские образцы Древнего Рима, выступив тем самым «против католической церкви», т.е. фашизм при продуктивной борьбе с интернационализмом двинулся в неправильном, антихристианском направлении. «Фашизм открыл итальянскому народу возможность надеяться», т.е. поманил невозможной тоталитарной утопией, до которой «расстояние ещё огромно».

Как правило, русские монархисты точно оценивали движение Муссолини: «вчерашний социалист, почти анархист, сегодня диктатор, проповедующий чуть не цезарепапизм, а завтра в союзе с красной Москвой разрушающий Европу во имя какой-то новой жизни» [Н. Чухнов «Итальянский фашизм» // «Царский Вестник» (Белград), 1930, 17 августа, с.2].

А. Керсновский тогда же писал о революционном немецком нацизме, что полиция Российской Империи никогда не позволила бы вывешивать огромные плакаты «Истребим их!» о евреях, что позволяется в предвыборной демократической агитации НСДАП в свободолюбивой германской республике.

В статье «Пуанкаре о русской революции» С.С. Ольденбург дал отзыв на 9-й том мемуаров французского президента. Если в переведённых на русский язык записях Пуанкаре за 1914-1916 можно найти множество совершенно недостоверных и недоброжелательных записей о Царской Семье и русских имперских министрах, то и за 1917 г. Ольденбург встречает ту же картину. Пуанкаре со слов посла Палеолога приписывает Царю «неправдоподобное заявление», согласно определению Ольденбурга: «лучше я перевешаю половину Россию, но не уйду». Одного этого свидетельства достаточно чтобы понять, насколько опрометчиво хоть в чём-либо опираться на свидетельства М. Палеолога. От себя Палеолог далее пишет не менее невообразимый вздор: «кризис всё более обрисовывается как конфликт между царём и присяжными защитниками самодержавия». Полнейшая абсурдность записи поставила Ольденбурга в тупик и он выразил недоумение пометкой «(?)». Далее у Пуанкаре: «Протопопов, видимо, хочет организовать бунт, чтобы его подавить» — повторяет он версию, служившую прикрытием для заговора Мильнера. Точными зато являются все сведения о том какие убийственные последствие имело свержение Императора Николая II. В августе 1917 г. маршал Петэн объявил: «на русскую армию нечего больше рассчитывать. Она в полной дезорганизации».

С.С. Ольденбург, по всей видимости, так и не выяснил какую именно роль играл Альфред Мильнер в организации февральской революции. Но рецензию он завершает на его имени, приводя запись Р. Пуанкаре 24 декабря 1917 г. об итогах свержения Русской Монархии: «Пишон сегодня дал мне отчёт о беседах, которые он и Клемансо имели с лордом Мильнером и лордом Робертом Сесилем. Соглашение установлено по двум пунктам: свобода действия на Кавказе для Англии, свобода действия на Украине для Франции».

Разбор 9-го тома Пуанкаре Ольденбург продолжил 4 ноября в статье «Критический год войны».

В 1932 г. французские лживые демократические политики, посещавшие СССР, отрицали факт голодомора. Резкие опровержения этой подлости газетой «Возрождение» чуть ни привели к закрытию её французскими либералами во власти.

Не лучше вели себя и американские либералы. В 1932 г. «Нью-Йорк Таймс», «одна из самых влиятельных газет Соединенных Штатов, занималась пропагандой в пользу сталинского режима и помогала скрывать геноцид», — пишет правый писатель, показывающий, каким образом теперь «щупальца марксизма глубоко проникли в американское общество» [Mark R. Levin «American Marxism» Threshold Editions, 2021].

Не утихало и противостояние «Последних Новостей» «Возрождению». А.И. Деникин выбрал сторону газеты П.Н. Милюкова, напечатав в органе идейных врагов Белого Движения недобросовестные клеветнические обвинения в адрес РОВС. Генерал Миллер вынужден был опровергать нелепые выдумки о том, будто РОВС может поддерживать украинских сепаратистов.

3 ноября для «Устной Газеты» Национального Союза Нового Поколения С.С. Ольденбург читал доклад «о проблеме разоружения и последнем французском плане». На том же собрании выступали руководитель НСНП герцог С.Н. Лейхтенбергский, бывший редактор белогвардейской «Великой России» В.М. Левитский. Присутствовали председатель РОВС Е.К. Миллер и лидер Русской монархической партии А.Н. Крупенский.

В «Возрождении» 19 ноября появилась новая статья Ольденбурга с превосходной критикой «Программы Хитлера». В ней рассмотрены изначальные 23 пункта НСДАП, которые продолжали активно печататься в нацистских предвыборных газетах, где, по выражению Ольденбурга, можно найти только портреты Хитлера и «несколько демагогических выпадов против отдельных партий и лиц». Первые заурядные 3 пункта из 23 о самоопределении и равноправии народов, об отмене Версальского договора и приобретении колоний, как и 22-й о создании обычной армии «могли бы стоять в программе любой немецкой партии, включая социал-демократов». Далее в антисемитских пунктах программы Ольденбург увидел, что они направлены не только против евреев, но и всех иноплеменников, «от поляков до потомков французских гугенотов». Лицам других национальностей при проблеме прокормления угрожала высылка. «Куда?» — коротко интересуется Ольденбург, подразумевая, естественно, что эти пункты НСДАП могут быть обращены против белоэмигрантов, вплоть до того, что им может угрожать выдача в СССР. Высылки нацисты добивались не только на случай гуманитарных проблем, но и заведомо для всех не-германцев вселившихся в страну с 2 августа 1914 г.

11-ю статью из 23-х, предусматривающую запрет получения прибыли от банковского капитала, С.С. Ольденбург справедливо называет «самой радикальной». В ней нельзя не увидеть левейшего «чистейшего коммунизма». Отрицая социалистические принципы, Ольденбург утверждает, что капиталист, фабрикант или банкир, получает свой доход «ценою усилий» и он никак не может считаться не трудовым. Далее, хитлеровский принцип безвозмездного отчуждения земли Ольденбург справедливо зовёт эсеровским и также всецело его отвергает. Весьма курьёзным Ольденбург объявляет другой грабительский социалистический пункт о захвате крупных универсальных магазинов и раздаче их по частям мелким ремесленникам.

Зная, как большевики преследовали и уничтожали частную торговлю в России, Ольденбург видит тождество большевизма и нацизма, помимо всего перечисленного и в угрозе смертью за спекуляцию. «По русскому опыту, известно, что границу между запретной спекуляцией и законной торговлей провести юридически невозможно». Тем самым большевики или нацисты могут приговорить к смерти любого торговца.

Пункты программы НСДАП напомнили Ольденбургу «выкрики революционной толпы – “на фонари”». Действенное средство победы на любых демократических выборах, типичную для любых социалистов лживую демагогию о т.н. социальных гарантиях населению Ольденбург определил как зависящую «от степени народного благосостояния, которая не может быть декретирована никаким законом».

Таким образом, буквально все положения нацистской партии были русским монархистом отвергнуты и разоблачены. Ольденбург показал великолепный пример грамотной идеологической критики нацизма справа и самую принципиальную противоположность положительных задач национализма, в отличие от деструктивного тоталитарного утопизма нацистов, тождественных большевикам и эсерам.

Для Российского Центрального Объединения 23 ноября 1932 г. С.С. Ольденбург прочитал доклад «Кризис власти в Германии», предрекая с началом тяжёлой болезни Германии всеевропейский кризис, общий с кризисом власти в Италии, который привёл к власти фашистов, и в Испании, где после свержения Короля Альфонса XIII также наблюдались обострения противостояния республиканцев и монархистов. С.С. Ольденбург справедливо утверждал, что для преодоления нацистской угрозы «Германии недостаёт монархического стержня власти». Не установился ни устойчивый авторитарный режим, способный отстоять себя, ни демократический, имеющий свои особые приёмы борьбы с деспотизмом.

В обсуждении доклада Ольденбурга принимали участие граф Д.А. Олсуфьев, Ю.Ф. Семёнов, А.А. Борман и др. Председателем Совета РЦО был последний министр путей сообщения Российской Империи Э.Б. Кригер-Войновский.

К 25 ноября Ольденбург написал статью «Мститель (одна из легенд ХХ-го века)», об истории, взятой из мемуаров М. Палеолога. На книгу бывшего посла о Царице Александре Фёдоровне ранее писал другой автор «Возрождения», Грюнвальд, находя в ней бесчисленные россказни вроде вызова Папюсом в 1905 г. тени Александра III при использовании сочинителем т.н. неопубликованных источников, т.е. собственных вымыслов М. Палеолога или иных лжецов вроде него. С.С. Ольденбург разбивает и историю о немецком мстителе, якобы действовавшим в пользу Франции. Неизвестный получил в 1904 г. 60 тыс. франков за вымышленный план наступления немцев: «от легенды о “мстителе”, таким образом, остаётся при более внимательном анализе не много».

В следующем №2734, начальник канцелярии РОВС, князь С.Е. Трубецкой в статье «Хитлер против России» поддержал выраженные в «Программе Хитлера» мысли Ольденбурга, находя что их появление «очень своевременно». «С.С. Ольденбург совершенно прав».

2 декабря 1932 г. в статье «Гинденбург и Хитлер» Ольденбург изложил ход переговоров между ними относительно условий назначения Хитлера канцлером, в чём прежде Гинденбург отказывал нацистам и продолжал пытаться «сохранить у власти президентский кабинет». Ольденбург указывает что Гинденбург не желал предоставлять Хитлеру чрезвычайных полномочий, поскольку с ними НСДАП утвердит однопартийное господство, не считаясь «с требованиями конституции» и заодно Хитлер начнёт исполнять обязанности президента в случае его смерти.

Критики демократии потом вполне справедливо будут утверждать, что именно избирательная партийная парламентская система привела Хитлера к тиранической власти.

17 декабря С.С. Ольденбург опубликовал отзыв на книгу Шарля Морраса «Наполеон – с Францией или против Франции», где излагался традиционный для роялистов взгляд о вреде бонапартизма. Статья Ольденбурга «Наполеон и Франция» подразумевала что такое же негативное значение будет иметь и приход к власти Хитлера. «В итоге блеска получился разгром», формулировал Ольденбург идеи Морраса. Великие победы Наполеона оказались совершенно бесплодны. Моррас утверждал что именно расхваливаемое всеми либералами законодательство Наполеона привело к уменьшению рождаемости во Франции. Система раздела наследства между всеми детьми создаёт экономические стимулы против создания крупных семей. Крайне негативным Моррас называет упразднение сословий, которое распылило национальные силы, оставив их неорганизованными и беспомощными. Централизация также ослабила провинции. Повсеместное умножение этатизма подчинило всё, в т.ч. и школу, интересам государственной пропаганды. «Чего не было в королевской Франции».

«Протест Морраса против наполеоновских традиций имеет общее принципиальное значение. Мечты о “гениальном устроителе” живут и в других народах. Книга Морраса полезна тем, что она показывает, как самые великие гении могут оказаться только вредными для страны, если их творчество идёт в разрез с глубокими основами национальной жизни».

Успех интернационального либерализма везде основан на установлении этого революционно-этатистского подавляющего господства демократического государства. Принципиальными противниками строительства этой системы являются и американские правые, поддерживающие идеи конфедератов в Гражданской войне: «Юг всегда был вечным врагом большого правительства. Именно это побудило южан взяться за оружие в защиту Дикси в 1861 году. Нынешнее, разросшееся, неэффективное федеральное правительство, чрезмерно завышающее налоги, нуждается в коренных изменениях» [J.R. & W.D. Kennedy «The South Was Right» Pelican Publishing Company, 2011].

Зоя Ольденбург в книге воспоминаний, изданной в 1977 г. в Париже, сообщала о закономерном для русского монархиста интересе её отца к правому французскому идеологу Шарлю Моррасу.

Ш. Моррас замечательно определил в 1899 г. монархическую идею «как максимальное выражение идеи патриотизма», что вполне соответствует правильному политическому пониманию С.С. Ольденбурга. Такие левые писатели как Н. Бердяев поэтому ненавидели французских роялистов, сравнивая их с русскими монархическими организациями, отличавшимися приверженностью РПЦЗ [В.Э. Молодяков «Шарль Моррас и Action francaise против Германии» М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2020, с.45, 257].

Зато определённо можно сказать что С.С. Ольденбург не разделял помешательства Ш. Морраса и его движения на германофобии. Ольденбург, как подлинный националист, был чужд всякого негативного шовинизма, стремясь к благополучию всех национальностей, а не их самоубийственному стравливанию, которым пользуются левые интернационалисты как приёмом установления своего господства.

В газете «Россия и Славянство» С.С. Ольденбург публиковал отзыв на изданные в конце 1932 г. мемуары Н.Н. Чебышева: «Вышедшая на днях книга воспоминаний Н. Чебышева «Близкая Даль» заслуживает особого внимания ещё тем, что кроме непосредственного интереса затронутых в ней сюжетов, она привлекает живостью и образностью повествования. Эту книгу охотно прочтёт и серьёзный, и массовый читатель». В «Возрождении» о ней написал А.М. Ренников.

26 декабря 1932 г. Ольденбург опубликовал статью «Другой октябрь» — про фашистский режим, чья дата переворота также отмечается в октябре. Ольденбург рассматривает книгу француза Эмиля Шрейбера, который посещал СССР и теперь выпустил книгу «Рим после Москвы». По впечатлениям журналиста, большевизм имел более отчётливые тоталитарные черты, чем фашизм. В СССР «пропаганда охватывает его повсюду». «Фашистский строй, наоборот, — по словам Шрейбера, – можно было бы и не заметить». «Для всех кто не имеет особого интереса к политике, отрицательные стороны фашистского строя также почти не сказываются. В Италии люди живут как жили; ни голода, ни террора население не знает».

30 декабря тему продолжила статья Ольденбурга «Мировой фашизм», где рассматриваются его интернациональные устремления, подобные коммунизму, которые постепенно стали всё более раскрываться в Италии, где местный партийный журнал «Октябрь» начал выпускать многозначительные статьи «На пути к фашистского интернационалу».

По всей видимости, нуждаясь в дополнительном заработке, С.С. Ольденбург осуществил перевод с русского на французский книги Г.В. Вернадского, сотрудника Йельского университета и члена-корреспондента Славянского института в Праге: «Конституционная хартия Российской Империи в 1820 г.» (283 стр.), изданной в 1933 г. в Париже книжным магазином «Recueil Sirey». Появлялась рецензия на перевод Ольденбурга [«Revue des questions historiques» (Paris), 1934, Mars, №2, P.659].

15 января 1933 г. С.С. Ольденбург опубликовал 1-ю часть статьи «Несостоявшаяся реставрация» о попытке восстановить Монархию во Франции после свержения Наполеона III. Монархисты получили большинство на выборах. Но Тьер, назначенный главой исполнительной власти, отложил утверждение типа государственного строя до преодоления всех внутренних неурядиц. Монархисты согласились «из патриотических соображений». 17 января вышла 2-я часть о столкновениях между орлеанистами, которых поддерживал Э. Ренан, и теми кого он звал «клерикальными легитимистами». 21 января Ольденбург продолжил рассказывать о поддержке орлеанистами трёхцветного революционного флага против священного для роялистов белого знамени Бурбонов.

Назначение канцлером А. Хитлера С.С. Ольденбург 10 февраля назвал «Новым повтором германского кризиса». Немецких националистов и «Стальной Шлем» он называет силой, представляющей конкуренцию НСДАП. Ещё одной оппозиционный нацизму группой является католический центр. Нацистам противостояли также социал-демократы и коммунисты – всего 5 политических групп (вопреки усердно распространяемой либералами присказке, будто одни евреи и большевики боролись с нацизмом). Ольденбург отмечает, что Хитлер не смог бы стать канцлером, если бы президентский авторитет Гинденбурга не оказался сильно поколеблен. Правительство монархиста Папена вынуждено было выйти в отставку. «Гинденбург пожелал вернуться к президентскому кабинету в чистом виде и снова назначить канцлером фон Папена, – он встретил яростное сопротивление со всех сторон. И снова он должен был уступить». Ольденбург прямо обвиняет противников монархиста Папена в ответственности за победу Хитлера. Против Папена в союзе с Хитлером выступили партии центра и социал-демократы, т.е., все кроме монархистов и правых националистов. Ольденбург считает важным подчеркнуть, что несмотря на то что лидер «Стального Шлема» вошёл в коалиционное правительство при канцлере Хитлере, заключён союз не между правыми националистами и НСДАП, а между президентской властью Гинденбурга с партией Хитлера. Ольденбург ожидал настоящую внеконституционную силовую гражданскую войну между НСДАП и её противниками, которая определит кто станет фактической правящей силой. Естественно, С.С. Ольденбург желал, чтобы результат этой схватки привёл Германию «не к партийной диктатуре, а к подлинной национальной власти». Он опасался, что может произойти «срыв в пропасть».

13 февраля 1933 г. Ольденбург опубликовал рецензию «Республиканский Бонапарт» на книгу Ф. Бертэ о сыне Жерома Бонапарата, принце Наполеоне 1822 г.р., двоюродном брате Наполеона III. Будучи монархистом, Ольденбург, естественно, не соглашался «с восторженной оценкой героя этой книги». Он командовал дивизией в Крыму в войне с Россией, затем поддерживал польское восстание 1863 г., безуспешно претендовал также на корону Греции и Италии. После 1871 г. на стороне республиканцев боролся с роялистами, добивавшимися реставрации Бурбонов. «Фигура принца Наполеона, в обстановке 1933 года, представляется своеобразно злободневной» (т.е. напоминающей Хитлера).

25 февраля Ольденбург опубликовал статью «Линкольн. Президент гражданской войны». За автором его биографии Эмилем Людвигом Ольденбург признал множество недостатков, среди которых значится «известная претенциозность». Э. Людвиг все свои биографии сочинял в русле полухудожественной либеральной политической мифологии, которая естественно будет расходиться с критикой президента Линкольна за его агрессивное нападение на южные штаты, сопровождавшееся огромным числом человеческих жертв, военных преступлений, экономических потерь, разрушений и грабежей. Э. Людвиг даже не стал вникать в суть политической борьбы конфедератов за права штатов, сосредоточившись на индивидуальных особенностях поведения Линкольна. Ольденбургу оставалось сожалеть, что «в России, да и вообще в Европе, очень мало знают историю Соединённых Штатов».

6 марта 1933 г. в «Возрождении» вышла важная статья Ольденбурга «Одержимые революцией», направленная против всевозможных “консервативных”, мнимо-“национальных” псевдо-правых революций. С.С. Ольденбург принципиально отверг всю интеллигентскую идеологическую линию «поклонения революции и революционности. Казалось бы, после всего пережитого, русский человек должен был – да простится это вульгарное выражение! – “объесться революцией”. Казалось бы, это слово должно было бы вызывать в нём самые отрицательные ассоциации. Но нет! Здесь, за рубежом, среди молодого поколения, отчасти – непосредственно не знавшего подлинной революции, — начинает проявляться старая традиционная интеллигентская симпатия к этому слову!».

Ольденбург блестяще разоблачил подтасовки, включающие в революционные деяния даже Русских Царей, как Александра II. «Но тогда революцией можно назвать и мероприятия последнего царствования». «Для чего тогда было необходимо крушение Российской Империи»? «Здесь симпатия к революционной стихии упраздняет всякую логику». Ольденбург справедливо упрекнул журнал «Завтра», как и младороссов, в недопустимо легкомысленном заимствовании терминологии противников. Это означает попадание в идеологический плен к врагу. «Чтобы бороться с коммунизмом, нужно отойти дальше от него, чтобы было где размахнуться».

Несомненно, все эти тезисы С.С. Ольденбурга имели самое прямое отношение к критике не только большевизма, но и нацизма, с его красными флагами и вызывающей революционной риторикой. Ольденбург прямо показывает совершенно иные свои ориентиры, ссылаясь на немецкого христианина (перешедшего из иудаизма, т.е. неприемлемого для нацистов и в расовом отношении), монархиста Фридриха Юлиуса Шталя (1802-1861), утверждавшего, что революция это не обязательно баррикады на улицах: «Революция – это стремление заменить право божественного установления произволом человеческой воли».

Ольденбург дополнительно сослался на аристотелевские типы власти с правильным противопоставлением монархии – тирании. Подобно тому как Сократ не первым изобрёл добро, но правильно сформулировал вечные его философские основы, то же касается и Аристотеля с его пониманием нравственных устоев монархического правления.

Борьбу нацистов одновременно с капитализмом и коммунизмом Ольденбург уподобил эсеровской формуле «ни Ленин, ни Колчак». Любой монархист должен низвергать попытки либералов монополизировать, присвоить себе достоинства капитализма, пользуясь доводами Ольденбурга, что капитализм не является утопической теорией какого-то идеолога или отдельной партии, т.е. «не имеет ни учения, ни организации». Капитализмом считается естественно развивающаяся хозяйственная структура, которой при необходимости оказывают своё содействие «государственные мероприятия», исходя из того что приводит к фактическим положительным результатам, а не ввиду какой-либо ложной теории.

«Бороться с капитализмом, как таковым, настолько же невозможно, как, скажем, бороться с климатом или с временем года. Борьба с капитализмом быстро подменяется борьбою с капиталом, или вернее, с определёнными его формами, и сводится, в конце концов, к утверждению тех же этатистских социалистических принципов, которые лежат в основе коммунизма».

Эти важнейшие тезисы С.С. Ольденбурга, которые полностью соответствуют политическим принципам устроения Российской Империи, из-за ложной пропаганды либералов и большевиков, в настоящее время не всегда достаточно отчётливо осознаются современными монархистами, подверженными той самой вражеской индоктринализацией, с которой завещал бороться Сергей Ольденбург, ссылаясь для укрепления своей позиции на Ивана Ильина, также предостерегавшего от социалистической пропаганды зависти к естественному экономическому неравенству, которая взращивает разрушительную революционную ненависть и стремление к утопической химере эгалитаризма.

С.С. Ольденбург указывает на вредный пример, показанный «предтечами нынешних национал-социалистов», борьба которых с «капиталистом-евреем», приводила к тому что «массы от них уходили к социалистам, проповедывающим более ярко борьбу с капиталистом».

Отвечая на критику в своей адрес, группа просоветских писателей признала, что С.С. Ольденбург «корректный и добросовестный критик», но не согласилась с ним, что нельзя называть свержение советской власти революцией. Ольденбург писал: «революцией следует называть торжество тёмных сил. Их устранение от власти не следует называть тем же термином» [«Завтра. Ежемесячник утвержденцев» (Париж), 1933, 1 июня, с.25].

Это очень важное замечание Ольденбурга, т.к. контрреволюция никогда не должна приравниваться к революции. Контрреволюция имеет противонаправленный созидательный, а не разрушительный характер, относительно национальной культуры и восстановления государственности. Поэтому глубоко ошибочный характер имеет обозначение свержения господства КПСС в 1991 г. революцией. Либералы, использующие такой термин, как выражался Ольденбург, о их идейных предшественниках, одержимы революцией, хотят необоснованно возвеличить этот термин. Консерваторы же, называющие падение СССР революцией, напротив, хотят в угоду большевикам назвать положительное явление отрицательным, такое подчинение пропагандистским советским интересам недопустимо.

Борьба с химерой “национальной” революции являлась весьма актуальной, поскольку малороссам в это время удавалось многих обманывать и переманивать на свою сторону. В США газета, недавно ещё ориентировавшаяся на позицию «Возрождения», в 1933 г. бросилась повторять пронацистскую пропаганду А. Казем-Бека и перепечатывала материалы «Младоросской Искры» про «восторжествовавшие социальные национализмы» [«Русское Обозрение» (Чикаго), 1933, 13 мая].

Вероятно, об этой американской газете можно встретить упоминания в мемуарах современников, что она меняла взгляды каждые несколько месяцев, не стесняясь читателя.

Такие крупные ошибки не были бы допущены при следовании настоящему русскому монархизму, идейно воплощаемому С.С. Ольденбургом. А.Л. Казем-Бек вскоре покается в своём легкомысленном увлечении НСДАП, но сменит его на равноценное прямое восхваление сталинизма во Второй мировой войне. В переписке с А.В. Амфитеатровым генерал Краснов точно называл Казем-Бека демагогом, не ведущим толпу, а идущим за нею. Ради своего спасения большевизм всегда будет цепляться за русский патриотизм, поэтому так важно стараться неотступно разоблачать все попытки такой казем-бековщины.

Продолжавший возвещать всем о ненависти к Императору Николаю II, Наживин в своих брошюрках обозначил целый ряд явлений, напротив, приятных ему своей антимонархической подоплёкой. Там оказались младороссы: «у них есть немало хорошего», евлогианцы (сторонников РПЦЗ сравнил с Чарли Чаплиным), мемуары В.К. Александра Михайловича («многое простится этому путанику за его откровенную книгу»), «Германией лихо правит маляр Гитлер, Италией – рабочий Муссолини, Россией – сын мужика Сталин» [И.Ф. Наживин «Национальная слава и национальный позор (о Николае II)» Брюссель, 1933, с.4-18].

Можно только приветствовать столь ясные противопоставления имён и организаций Святому Царю.

14 марта 1933 г. Ольденбург опубликовал статью «Конец Штреземана» про вышедший третий том собрания его бумаг. У Штреземана Ольденбург нашёл «аристократическое отталкивание от всякой демагогии», «хотя он не был аристократом в формальном смысле». При всём неприятии «ораторов из пивных», Штреземан под конец жизни уже не мог противостоять набирающей силу НСДАП и «в сущности, скончался не в зените, а на самом исходе своей политической карьеры».

Через неделю, 21 марта появилась статья «Германия сегодняшнего дня (вавилонская башня современной культуры)», где Ольденбург рассматривает книгу Э. Кох-Везера, бывшего в 1920-е в разные годы министром внутренних дел и юстиции. «Кох наглядно показывает, почему германская республика не могла приобрести симпатий народа, и почему она упёрлась в безысходный тупик». «Германская республика явилась плодом поражения Германии, и никогда не освободилась от этого клейма. Республика для германского народа была неотделима от внешнего унижения, от слабости, — и от партийной грызни». Ольденбург пересказывает тут содержание книги Коха своими словами, отмечая что нового в этом только признание со стороны республиканского министра в справедливости критики демократии и владычества партий.

Симпатизируя германской национальной культуре, Сергей Ольденбург показывал насколько ей враждебна революция, в то время как большевики уверяли, будто «нацизм» продолжал «традиции Фридрихов и Вильгельмов» [Б.Н. Агапов «Шесть заграниц» М.: Советский писатель, 1974, с.12].

В статье «Потсдам и Веймар» от 1 апреля 1933 г. С.С. Ольденбург ссылаясь на собственные послевоенные впечатления сравнил Потсдам с Царским Селом по стилю резиденций Императоров. «Дух Потсдама – антитеза революционности. Но Хитлер и его поклонники величают себя именем революционеров. Они говорят всё время о национальной революции». Зато немецкие националисты, верные духу Потстдама, говорят о «национальном повороте». Стремление Хитлера сделать этих националистов своими союзниками, переманить их на свою сторону, внушало некоторые надежды на то что они смогут сдержать отрицательные тенденции НСДАП: «хорошо, что канцлер Хитлер, видимо, сознаёт большую ценность потсдамских традиций». Ольденбург надеется, что если Хитлер примет положительные принципы немецкого национализма, столь явно отличающиеся от опаснейшей революционности НСДАП, то «он может выполнить большую положительную задачу» (однако в дальнейшем выяснится что переговоры о союзе только обманный приём Хитлера, чтобы обезоружить немецких монархистов и устранить их сопротивление). Желаемое Ольденбургом возрождение немецких монархических принципов он противопоставлял одновременно нацизму и большевизму: «если воскрес Потсдам, может воскреснуть и Царское Село!». Ольденбург предупреждает, что если канцлер Хитлер выступит против монархического принципа, это будет на руку красным. «Но не вечно же будет “везти” большевикам?!».

9 апреля 1933 г. в «Возрождении» появилось важное объявление: «Общество распространения русской национальной и патриотической литературы, имеющее своё правление в Белграде, решило издать историю царствования Николая II. Обществом создан особый комитет, в котором наряду с видными русскими деятелями, принимают участие, в качестве председателя – бывший сербский посланник в С.-Петербурге, член Государственного Совета Югославии Д.И. Попович, и в качестве управляющего делами – бывший управляющий делами кабинета короля – М.М. Ненадич. Труд по составлению истории принял на себя С.С. Ольденбург, известный горячий почитатель покойного Государя, напечатавший о нём книгу ещё в 1922 г. и поместивший в «Русской Летописи» (кн.V), начало его биографии. Для получения средств на издание истории, общество распространения национальной и патриотической литературы устраивает особую лотерею, разрешённую правительством Югославии. Начинание Общества по изданию истории встретило большое сочувствие среди широких кругов зарубежья».

Это Общество давно работало в Белграде, упоминания о его существовании можно встретить уже в августе 1922 г. в статьях «Нового Времени» о русских монархических организациях и поддержке на тот момент В.К. Николая Николаевича.

Милан Михайлович Ненадич приезжал в качестве посланника Сербского Королевства в Ставку Деникина в октябре 1919 г. Интересно, что прибывший из Чехии К.П. Крамарж тогда же встречался в Ростове-на-Дону с А.В. Кривошеиным, Н.Н. Львовым, Н.Н. Чебышевым, Г.Н. Трубецким, П.Б. Струве – кругом лиц, состоявших в Совете Государственного Объединения России и работавших подле С.С. Ольденбурга в газете «Великая Россия». М.М. Ненадич сопровождал Ставку ВСЮР в Новороссийске и командование Врангеля в Константинополе. «Мы никогда не можем забыть светлое для нас имя Императора Николая II. Он также наш, как и русский. Его имя вечно будут помнить все наши будущие поколения. О Нём лучше всего скажут наши историки», — говорил Ненадич в интервью, опубликованном в Белграде 22 января 1933 г. Он не дожил до выхода книги Ольденбурга, скончавшись 6 марта 1936 г. Некролог о нём выпустит «Царский Вестник».

Следующую статью «Современный делатель королей (сказка ХХ века)» С.С. Ольденбург 10 апреля 1933 г. посвятил полковнику Т.Э. Лоуренсу-Аравийскому, видя в его судьбе настоящий фантастический приключенческий роман. В Париже была издана книга его соратника Л. Томаса, рассказывающая в т.ч. о занятии англичанами Иерусалима в 1917 г. Ольденбург указывает что английские правители, поднимая восстание арабов против Турции, в действительности не намеревались исполнять лживые революционные посулы создания Великой Аравии. «Франция претендовала на Сирию. Палестина намечалась в качестве еврейского национального очага», — что совершенно противоречило обещаниям, которые давал Т. Лоуренс арабским вождям.

17 апреля в статье «Германский остров (в Восточной Пруссии)» Ольденбург использует новую книгу Г. Гаузера, изданную в Берлине, об этом анклаве. Гаузер посещал Эйдкунен и Вержболово, знакомые всем русским, кто пересекал западную границу Российской Империи. Сравнивая положение местных крестьян с соседней Прибалтикой, Ольденбург утверждает что русские монархические власти были «гораздо внимательнее к интересам крестьян», чем прусские.

19 апреля Народно-Монархический Союз, в котором, вероятно, продолжал состоять С.С. Ольденбург, присылал делегатов на 80-летний юбилей графа В.Н. Коковцова. От Союза ревнителей памяти Императора Николая II поздравления принесли С.Е. Крыжановский, Н.Н. Шебеко и П.П. Стремоухов. Среди множества зарубежных русских организаций, как РОВС и РЦО, отсутствовал Высший Монархический Совет, который придерживался критической позиции к сторонникам евлогианского церковного течения, признавая особенно крупную роль в нём графа Коковцова.

Серьёзной критике подвергли его мемуары и другие представители русского монархического движения: «со страниц мемуаров на нас глядит образ бесцветного и мелочного министра», «целиком ушедшего в личные интриги и дрязги, просмотревшего надвигающуюся революцию». В частности, возмутительным вредительством охарактеризовано отношение Коковцова к генералу В.Н. Воейкову. Вместе с тем несомненно, что «В.Н. Коковцов был хорошим министром финансов» [«Царский Вестник» (Белград), 1934, 25 февраля, с.3].

К 1 мая 1933 г. С.С. Ольденбург приготовил статью «Политическая карта Европы» с обобщением итогов борьбы демократического и монархического принципа за 20 лет. Победа Хитлера многих политических публицистов заставила писать о причинах падения парламентаризма, уничтоженного в СССР, в Польше, Германии, Турции, Италии, Португалии, Албании, Литве. Причём только в Югославии победившей стороной являлись правые монархисты, а не левые радикалы. Не обладали существенной властью парламенты в королевствах Венгрии и Румынии. Австрия вынуждена была прибегнуть к диктатуре для борьбы с нацистами. Было несомненно, что парламентаризм переживает «глубочайший кризис, и что повсюду наблюдается растущая тяга к созданию какой-то иной, более устойчивой и волевой власти. К лучшему ли это – вопрос другой».

С.С. Ольденбург мог бы одобрить возрождение правых монархических принципов и их реванш, но не фашистские, нацистские и др. социалистические диктатуры. А будущие успехи парламентской демократии, полагал Ольденбург, могут быть достигнуты только насилием: «“свобода”, навязанная мечом, была бы только диктатурой с обратным знаком» (именно так штыками победителей будет построен Новый мировой порядок 1945 г.).

Вскоре после окончания Второй мировой войны будет сделан довольно точный далеко идущий вывод, опровергающий надежды Сталина на будущие войны в Европе. «США имеют подавляющее превосходство над всеми капиталистическими странами и не нуждаются в войне, чтобы подчинить их себе» [П.П. Черкасов «ИМЭМО. Портрет на фоне эпохи» М.: Весь мир, 2004, с.77].

Это и есть предрекаемая С.С. Ольденбургом диктатура либералов, построенная в результате применения величайшего в истории военного насилия.

Как пишет замечательный биограф графа Штауффенберга, придерживающийся «теории заката» о «падающей Франции», с созданием НАТО и Евросоюза «с этой свободой собственных суждений и вынесения решений было покончено» по всей Европе. М. Тэтчер, чью политику исследователь считает воплощением христианского учения и многих правых принципов, видела во вступлении в Евросоюз нанесение ущерба национальным интересам и потерю суверенитета: «многие, если не все, больше не пытались понять», «что будет лучше для Великобритании; ведь главное, быть хорошими европейцами» [Жан Луи Тьерио «Маргарет Тэтчер» М.: Молодая гвардия, 2010, с.15, 32, 149].

5 мая С.С. Ольденбург читал для НСНП доклад «Что происходит в Германии».

В статье «Тайны послевоенной цензуры» 6 мая 1933 г. Сергей Сергеевич рассказал о книге Поля Аллара «Подоплёка Версальского мира». Французская цензура создавала ложное впечатление о США, запрещая сообщать о противниках президента Вильсона в Америке. Исключались также любые сообщения о голоде в Германии, которые могли бы вызвать жалость к немецким женщинам и детям. Запрещалось сообщать о коммунистической угрозе в Германии. Книга показывает симпатии французской демократической цензуры к большевизму. Цензоры приветствовали успехи красных в борьбе с контрреволюционерами. Адмирала Колчака Аллар называет «одной из самых зловещих и зверских военных фигур». Естественно, Ольденбург объясняет, что Аллар не может ничего знать о Колчаке, но это показывает образ мыслей левых демократов. И такие люди управляли «информацией французского общественного мнения во время войны».

23 мая С.С. Ольденбург читал для РЦО доклад «Современная Германия». В «Возрождении» в те же дни размещались красноречивые заголовки с соответственными карикатурами: «Муссолини настоятельно рекомендовал Хитлеру развивать добрые отношения с СССР». Тогда же появилась и знаменитая 1-я часть статьи Ивана Ильина о национал-социализме, которую возненавидели большевики и либералы за разрушение им совокупности левой мифологии. Хотя к этой статье, обещанного продолжения которой так и не появилось, скорее уместнее предъявить некоторые претензии с противоположной, правой стороны.

27 мая С.С. Ольденбург опубликовал статью «Франция среди мира» об одноимённой книге бывшего премьер-министра и министра иностранных дел Эдуарда Эррио, продолжая развивать в «Возрождении» комплексную критику французских демократов. Ольденбург осудил поддержку Эррио мнимых достижений сталинизма, его похвальбу франко-советским пактом.

Следующим удостоился очерка Жозеф Кайо. 30 мая 1933 г. Ольденбург передал свои впечатления о 70-летнем политике: «этого никак не подумаешь, наблюдая его на собраниях: он сохранил живость и подвижность молодости; внешность его – вся та же, как двадцать пять лет назад». Ольденбург также пользовался его биографией, написанной А. Фабр-Люсом и сослался на правую газету «Либр Пароль», основанную Э. Дрюмоном, с нею сотрудничали многие белоэмигранты-монархисты. С.С. Ольденбург одобрял усилия Кайо по предотвращению Первой мировой войны и находит много общего между ложными обвинениями в его адрес и теми что бросали против Б.В. Штюрмера. Сравнение Кайо со Штюрмером оказывается справедливым, «так как и Штюрмер ни в какой мере не был изменником». Несмотря на это, в апреле 1920 г. был приговорён сенатом и два года провёл в тюремном заключении. «Люди сознательно поступают несправедливо. Клемансо отлично знал, что Кайо не изменник», — обвинял С.С. Ольденбург бесчестное сведение счётов между демократическими политиками.

Через 4 дня, в №2923 появилось продолжение, где Ольденбург рассказал о назначении в 1925 г. после пережитой опалы, Кайо министром иностранных дел. Там его поведение уже не соответствовало светлому примеру Б.В. Штюрмера: «внешние обстоятельства толкали Кайо на путь левой демагогии. В своей внешней политике он оказывался смелее самых левых» (при его буржуазном происхождении). Однако он не долго продержался в правительстве. О возможности его возвращения теперь заговорили как о мере достижения франко-немецкого примирения, которое С.С. Ольденбург называет «единственным выходом из европейского тупика».

10 июня 1933 г. в статье «Диктатор из диктаторов», посвящённой М. Кемалю, С.С. Ольденбург показал разницу между поддержкой принципа Самодержавной Монархии и осуждением неограниченного деспотизма на примерах «Муссолини, и Ленина, и Хитлера». «Безграничная полнота власти – у тех кто не связан ни традициями, ни обычаем, ни средой, кто может лепить из государства и народа новые фигуры по своему усмотрению. Такая безудержная полнота власти таит в себе и страшные соблазны».

Русский Имперский Союз 14 июня организовал открытое собрание на тему «Кто враг» с выступлениями С.С. Ольденбурга и Н.С. Тимашева.

Для собрания памяти генерал-адъютанта В.М. Безобразова 18 июня 1933 г. генерал П.Н. Краснов приготовил выступление «Свиты генерал В.М. Безобразов – начальник Офицерской кавалерийской школы».

20 июня вышло окончание статьи о Мустафе Кемале. Ольденбург отказался считать его националистом, т.к. этот турецкий революционер «оторван от духовных и бытовых корней» нации. «Во имя чего же эти бесчисленные жертвы, эта беспощадная ломка всего уклада народной жизни?» (Кемаля чаще сравнивают с его союзником – Лениным).

В рамках полемики с «Последними Новостями» редактор «Возрождения» Ю.Ф. Семёнов 28 июня указал на неприятие расизма русской имперской идеологией. Критик Милюкова также нашёл противоречия в его лояльности к сталинизму, неприятии национал-социализма и внезапно обнаружившихся после поездки в Италию симпатиях Милюкова к фашизму. Признание тоталитарного тождества трёх этих режимов не даёт оснований для критики одного только Хитлера. Фактическую же борьбу с коммунистами в Германии «Возрождение» не могло отрицать.

30 июня С.С. Ольденбург опубликовал «Философию фашизма» — отклик на французское издание Доктрины Муссолини. Он отмечает, что в отличие от М. Кемаля, действия фашистов невольно ограничены монархическим режимом и католической церковью, поэтому они не в состоянии организовать опасную ломку общественного строя, хотя и обладают монополией на власть партии. Монархия осталась только «в теории», но в случае серьёзного кризиса, предрекает Ольденбург, порабощённый пока Король сможет уволить Муссолини и низвергнуть языческий республиканский этатизм фашистов.

Серию статей о тоталитарных режимах пополнила 6 июля работа «Пять месяцев (30 января – 29 июня 1933 года)» об итогах первого этапа правления Хитлера. С.С. Ольденбург напоминает, что Гинденбург «мало верил в те “гарантии”, которыми националисты и «Стальной Шлем» обставили привлечение Хитлера к власти». Тем не менее, предполагалось, что немецкие монархисты смогут сдерживать НСДАП. Однако к 29 июня «“гарантии” были изжиты и ликвидированы до конца». Правые министры в правительстве были заменены на левых нацистов. За это время произошла «настоящая политическая революция». «Подрыв позиций националистов начался именно со «Стального Шлема»». Его отделения были разгромлены. Выдвигавшийся в президенты на выборах 1932 г. наиболее видный и волевой, по оценке Ольденбурга, лидер Шлема полковник Теодор Дюрстерберг отказывался подчиняться нацистам и вынужден был оставить организацию (в дальнейшем он будет арестован и помещён в Дахау), а министру труда Зельдте, тоже под давлением, пришлось вступить НСДАП. Остальные партии также были раздавлены в течение этих 5 месяцев. Всех поглотил тоталитаризм однопартийности.

После месячного отпуска С.С. Ольденбург вернулся на страницы «Возрождения» 12 августа со статьёй «Злато и булат», в которой задаётся вопросом, не постигнет ли финансовый крах скупщика картин Эрмитажа, миллиардера Эндрю Меллона, министра финансов США 1921-1932 г. Социалистическое правительство Ф. Рузвельта, занимавшееся политическим преследованием своих противников под разными экономическими предлогами, в этом году начало расследование против него, однако оно не завершится обвинением. Основное же внимание в статье уделено новой французской биографии Н. Фуке, широко известного по романам А. Дюма.

Отход Ф. Рузвельта от капитализма вёл к косвенному «разрушению частной собственности» через высокие налоги, являющиеся узаконенным грабежом, как и эмиссионная политика. Государственное субсидирование превратилось в социалистическое регулирование экономики. Действия Ф. Рузвельта позволяют утверждать, что в США «установился фашизм» [Р. Хиггс «Кризис и Левиафан. Поворотные моменты роста американского правительства» М.: Мысль, 2010, с.419].

В США Б. Бразоль призывал всех русских монархистов голосовать на президентских выборах 1932 г. против Ф. Рузвельта, высказывавшегося за признание Вашингтоном СССР [Э.Л. Нитобург «Русские в США. История и судьбы 1870-1970» М.: Наука, 2005, с.151].

24 августа Н.Н. Чебышев, не имевший никакого отношения к делу Бейлиса и не разбиравшийся в действительном ходе его ведения, опубликовал статью, на которую позже будут ссылаться разные левые фальсификаторы, хотя «Процесс Бейлиса» Чебышева решительно ничего им не даёт кроме неуместной недоброжелательности тона в отношении киевских монархистов. С фактической стороны самые рьяные защитники Бейлиса совершенно не в состоянии доказать его невиновность и в чём-либо обвинить русских монархистов, кроме как предъявить их исповедание правых политических убеждений как недопустимое мысле-преступление [«Дело Менделя Бейлиса» СПб.: Д. Буланин, 1999].

На процессе Бейлиса действия стороны защиты заслужили себе среди русских адвокатов весьма неприглядную репутацию: «сами евреи создали из этого дела громкий процесс тем, что они подняли суд над Бейлисом, как суд над всем еврейством, и начали всех подкупать» [Г.А. Орлов «Дневник добровольца. 1918-1921» М.: Посев, 2019, с.31].

Не только в случае с делом Бейлиса, но и многими другими резонансными убийствами левые либералы аморально пользуются, чтобы, сочиняя фальшивую версию событий, создать выгодный пропагандистский идеологический культ. Все такие случаи разоблачают честные исследователи: «Если вы собираетесь основывать движение за гражданские права на одном конкретном событии и мифологии о конкретном происшествии, вы напрашиваетесь на неприятности, потому что реальность сложнее, чем хочет большинство политиков или активистов» [Stephen Jimenez «The Book of Matt. Hidden truths about the murder of Mattew Shepard» Steerforth Press, 2013].

Статью о пиратах С.С. Ольденбург растянул на три части, 2-я вышла 28 августа и последняя 1 сентября.

Примером абсурдно-недостоверных сообщений, проникавших на страницы «Возрождения» надо назвать полученную 2 сентября 1933 г. от собственного корреспондента в Гельсингфорсе бредовейшую дезинформацию о свеженайденном в Ипатьевском доме (!) последнем дневнике Императора Николая II, включающем записи за 2 (15) июля 1918 г. “Уточнение” 27 сентября от корреспондента из Берлина превратило дневник в записную книжку, которую забрал Сталин и запретил упоминать о ней в печати.

История уровня смехотворных конспирологов, всерьёз ссылающихся на гильзу, найденную в Далласе через 24 года после убийства Д. Кеннеди, с подгонкой нелепых лжесвидетельств к происхождению именно такой гильзы. Неосоветская пропаганда своё мировоззрение строит на такого типа источниках [Аноним «Немыслимое. Системный анализ событий 11 сентября 2001 года и того что им предшествовало» М.: КМК, 2019, с.68].

Украденный убийцами дневник Государя за 1917-1918 г. был опубликован в 1927 г. в «Красном Архиве» и сб. «Монархия перед крушением». При написании «Царствования» С.С. Ольденбург вынужден был пользоваться контрафактным берлинским изданием осени 1923 г. Историк не виновен в приведении им записи 17 октября 1905 г.: «Господи, помоги нам, усмири Россию» [«Дневник Императора Николая II. 1890-1906» М.: Полистар, 1990, с.239].

Исправленный текст: «умири» был опубликован в СССР только в 1991 г.

Также, нет причин предъявлять С.С. Ольденбургу претензии, что он не назвал убийцу виленского губернатора Валя, бундовца Леккерта. Ольденбург с полным правом написал в «Царствовании», что покушение организовала БО ПСР. Нужно только правильно понимать о чём он пишет с выделением слова организовала. «На фон Валя должен был пойти взятый из прежних кадров Рабочей партии политического освобождения боевик Стрига. Но его выступление неожиданно предупредил выстрел еврейского рабочего Гирша Лекерта» [В.М. Чернов «Перед бурей» Минск, 2004, с.157].

В сентябре 1933 г. у С.Ф. Ольденбурга был обнаружен рак в неоперабельной стадии. Выпущенный почтить его научные и административные заслуги юбилейный сборник «Сергею Фёдоровичу Ольденбургу» показывал степень советизации красными оккупантами Академии Наук. Статьи пестрели ссылками на сочинения Ленина и Маркса.

В целом все номенклатурные историки являли разительную деградацию советской псевдонауки, превратившейся в социалистическое соревнование, кто чаще цитирует Ленина и следует распоряжениям партийного руководства [«Институт истории Академии наук СССР в документах и материалах» М.: ИРИ РАН, 2016, Вып.1].

14 сентября 1933 г. в статье «Последние шансы мира» С.С. Ольденбург утверждает, что неудавшееся франко-германское сближение в 20-е провалилось из-за ошибочного представления, будто «демократическая форма правления способствует укреплению мира». «Действительно карьера Хитлера была возможна только при Веймарской республике: она не могла развернуться при Гогенцоллернах и Виттельсбахах» (Баварская Королевская Династия). Монархист Папен предлагал образование общего фронта против большевиков, но и этот шанс был упущен.

Не менее серьёзную тему С.С. Ольденбург поднял 26 сентября в статье «Печать – “великая держава”. Финансисты и революция», где поставлен вопрос о том, кем и как было организовано свержение Династии Бурбонов во Франции после всех достигнутых ею успехов. Реставрация «сдержала все свои обещания», «восстановила мир и порядок», «дала французскому обществу такие свободы, о которых оно и не смело мечтать ни во времена революции, ни при Наполеоне» (пугать какими-либо ужасами при восстановлении Русской Монархии, следовательно, могут только самые недобросовестные фантазёры).

Падение Бурбонов было подготовлено организованной машиной лжи: «Лафитты, Ротшильды и прочие, вероятно, не знали в точности, какой формы правления они хотят. Своею травлей всех кабинетов Реставрации, одного за другим, они, быть может, скорее хотели запугать и подчинить себе власть, нежели её ниспровергнуть».

Основываясь на книге Марселя Шаминада, С.С. Ольденбург сообщает: «положение французских финансов в начале 1830 года было блестяще». Машина лживой демократической пропаганды, напротив, тогда уверяла, «что финансовое положение – самое отчаянное» (как и в случае с 1905 и 1917 г.).

В действительности, наоборот, «Реставрация за 16 лет ликвидировала тяжёлое финансовое наследие империи и революции, и в итоге уменьшила платежи по государственному долгу». Королевское правительство понижало налоги, а газеты лживо обвиняли Монархию в расточительности. «Французская монархическая власть была абсолютно неподкупна». По этой причине, как считает Ольденбург и используемые им историки, враги Бурбонов и добивались республики.

Как и февральский переворот 1917 г., свержение Карла X носило организованный, а не стихийный характер. «Финансовые круги, стоявшие за печатью, толкнули рабочих на улицу путём закрытия мастерских и навербовали для первых выступлений “худший элемент подонков Парижа”». Капиталисты проиграли этой революции из-за удара по экономике. Банкир Лафитт, именуемый финансистом революции, «проявил полное бессилие и в финансовой, и в административной» части. Дальнейшее правление Людовика-Филиппа было уже наполовину республиканским, не следуя правильным монархическим принципам. Но та же машина организованной лжи продолжила работать и против него, что привело к полной ликвидации Королевства.

30 сентября 1933 г. С.С. Ольденбург выпустил статью «Как Адольф Хитлер стал вождём», где рассмотрен образец нацистской пропаганды, схожей по «тяжеловесной скуке» с советскими и фашистскими газетами. «А если обращаться к прошлому – то что может быть скучнее «Монитора» наполеоновских времён».

Весьма интересно прочесть и следующую рецензию от 5 октября на книгу «Решающие годы» Освальда Шпенглера (на русском языке издана в 2007-м). Для С.С. Ольденбурга очевидно, что правый националист Шпенглер «не скрывает – хотя и не подчёркивает – своего весьма критического отношения к происходящему в Германии». «Чистота расы – пишет Шпенглер – смехотворное выражение». Появление такой книги в 1933 г. показывало Ольденбургу, сравнительно с СССР, что нацисты пока успели установить полный контроль только над газетами, а выход таких идейно независимых от НСДАП политических изданий пока ещё возможен. «Понимание эпохи и всего исторического процесса у Шпенглера во многом повторяет мировоззрение К. Леонтьева». Естественно, что русский монархист не во всём может согласиться с Шпенглером, как ни хорошо его аристократическое отвержение равенства и демократии. В частности: «оценка России у Шпенглера не может не вызывать возражений», т.к. сталинизм он рассматривает как победу азиатчины над Россией. Тогда как ранее он правильнее определял большевизм как антирусское западно-европейское явление.

16 октября 1933 г. С.С. Ольденбург возвращается к Шпенглеру и его определению мировой революции как разложения национальной культуры через всеобщее уравнение. «Демократия XIX века уже есть большевизм; она только не находила в себе мужества для последних выводов». Фашизм и нацизм, как понимал Шпенглер, продолжают эту мировую революцию, а не сражаются с нею.

В №3059 на другой день, в «Возрождении» перепечатали очередной вымышленный рассказ мнимого участника убийства Царской Семьи из венской газеты. Австриец Карл Навратил рассказал другому австрийцу, будто злодеянием руководил председатель Екатеринбургского совета «Попов» и комендант Ипатьевского Дома «Шереметев», а расстрельная команда состояла из 3 русских и 3 венгров. История совершенно выдуманная.

31 октября 1933 г. С.С. Ольденбург выпустил статью «Неразгоревшийся пожар» об угрозе, возникшей в Испании в результате свержения Короля Альфонса XIII. Революция в Испании пошла на спад, «резкое решительное поправение наблюдается во всех слоях населения». Такие настроения вызвал «полный произвол», установившийся вместе с республикой. Монархисты подверглись революционным погромам. «Незаметно романтизм, героизм оказались в монархическом лагере». Успехи правых показали выборы в трибунал конституционных гарантий Кальво Сотело, лидера испанских монархистов, жившего со времён революции в эмиграции в Париже. Показывая что «ветер дует направо», Ольденбург упомянул также успехи национально-католического движения Хиля Роблеса. «Республика не приобрела той силы инерции, которая во Франции составляет отчаяние всех сторонников «Аксион Франсэз»».

В №3100 С.С. Ольденбург подробнее изложил свои представления о ноябрьской революции 1918 г. в Германии, противниками которой голословно объявляли себя нацисты, привлекая внимание к этой исторической проблеме. Не находя, что свержение Вильгельма II явилось результатом какого-то определённого заговора, С.С. Ольденбург считает переворот «стихийным последствием поражения Германии». Но в то же время «главным творцом германской революции был – президент Вильсон, который сулил немцам безубыточный мир, но ставил при этом условием устранение “коронованных автократов”». Таким образом Ольденбург объясняет бессмысленность демагогии НСДАП о “ноябрьских преступниках”. Мюнхенская победа Хитлера в 1923 г. могла бы привести только к гражданской войне в Германии между севером и югом. По мысли Ольденбурга, это означает что НСДАП никогда не предлагала ничего лучше чем то, за что критиковала революционеров 1918 г.

28 ноября вечером в 20.30 С.С. Ольденбург читал для РЦО доклад «Возможности и опасности международного положения».

В статье с замечательным названием «Если бы капитализм исчез» С.С. Ольденбург 1 декабря 1933 г. формулирует важные тезисы о том, почему нужно отстаивать капиталистический строй от нападений со стороны большевиков или нацистов. Поддерживая и развивая капитализм, русские монархисты никогда не выдвигали идеологию капитализма, не совершая тем самым ошибок либералов, которые явно безосновательно в собственных интересах пытаются отождествить капитализм с совершенно чуждыми ему демократическими теориями. Правила эффективного применения капитала являются экономическими, а не политическими. Капиталистам «нигде и никогда не принадлежала монополия власти». «Если бы капитализм исчез, всем – и в первую очередь рабочим и вообще тем, кто связан с промышленностью, – стало бы житься значительно хуже в материальном отношении».

На той же неделе С.С. Ольденбург замечен на литературном вечере давнего сотрудника «Возрождения» Николая Рощина, который состоял в эмигрантской масонской ложе и будет из неё исключён только в 1935 г. Биографические статьи, посвящённые ему, сообщают, что он уже в начале 1930-х подавал заявки на возвращение в СССР. Сразу после 1945 г. он получит советский паспорт и переедет к большевикам. Г.П. Струве известны раскрывшиеся тогда сведения, что много лет до этого он был платным агентом советского посольства.

В письме митрополиту Евлогию 31 октября 1944 г. Рощин писал: «вера наша нас обманула, ибо мы ставили её выше правды. Эмиграция просмотрела ослепительное чудо России [т.е. сталинизма]». «Эмиграция не заметила, как из “колосса на глиняных ногах” страна наша в поразительно короткий срок стала сильной, богатой, передовой, подлинно могущественной державой, перед которой склоняются народы» [«Исторический Архив», 2003, №3, с.58-59].

Н. Рощин в письме как отождествляет себя прежнего с заблуждениями эмиграции, так и отделяет себя от неё. Он не утверждает, что сам принадлежал к тем кто в 1941 г. надеялся на поражение коммунистов. Следовательно, его преклонение перед сатанинским могуществом сталинского террора действительно могло начаться ещё к началу 30-х.

2 декабря 1946 г. В.Н. Бунина записала о их давнем знакомом, что Н. Рощин в интервью заявил, будто Иван Бунин «едет в СССР». «Почему он всё врёт? Трудно понять!» [«Устами Буниных. Дневники» Франкфурт-на-Майне: Посев, 1982, Т.3, с.184].

Л.Г. Голубева, написавшая в 2015 г. апологетическое предисловие к дневнику Рощина, где путает П.Н. Краснова и С.Н. Краснова, считает мифом утверждения о платном агенте, на основании бедности Н. Рощина и его житья по чердакам. Хотя именно это и может объяснять его продажность. Сравнение с Н.В. Скоблиным неубедительно, поскольку у того для широкой жизни было прикрытие концертов жены. И Скоблин для чекистов был несравнимо более ценным агентом, нежели Рощин, который не возглавлял никаких крупных эмигрантских объединений, не организовывал похищение из Парижа С.С. Ольденбурга и его не убивал. Однако надо признать и утверждения Г.П. Струве о платном агенте недостаточно убедительно обоснованными и требующими точных подкреплений.

По чекистским документам ныне известно что красные террористы практически моментально убили генерала Скоблина после похищения Е.К. Миллера [В.И. Голдин «Генералов похищали в Париже» М.: РИСИ, 2016, с.596].

Н. Рощин в СССР не был отдан под расправу, но и сделать желанной литературной карьеры ему не дали, запретив издание его дневника и не позволив переходить дорогу советским буниноведам. Сочиняемые Рощиным лживые памфлеты, к его огорчению, не пригодились большевикам. Только Л.Д. Любимов использовал его дневник при составлении собственных мемуаров.

Н. Рощин сочинил в СССР заведомую ложь, будто Великий Князь Николай Николаевич вывез с собой «российские государственные фонды», ссылаясь при этом на Казну, основанную в результате призыва П.Н. Краснова к белоэмигрантам присылать добровольные пожертвования. Это враньё не исправлено в комментариях Е.В. Коротковой. Зато относительно газеты «Возрождение» в её комментариях приведены очень смешные заявления, будто после ухода П.Б. Струве оно «превратилось в открыто монархическое издание». Явно лживым является и комментарий: «в 30-е годы «Возрождение» открыто приветствовало победу на выборах в Германии Гитлера». Все без исключения статьи С.С. Ольденбурга за 1933 г. несомненно свидетельствуют об обратном, зато про Н. Рощина и авторов комментариев к его дневнику можно точно сказать, что они приветствовали победу Сталина и ни слова не сказали о массовых убийствах большевиками русских людей хоть до 1941 г., хоть во время 1945 г.

Подстраиваясь под советскую систему пропаганды, Н. Рощин сочинил, будто без П.Б. Струве «Возрождение» «становится центром международных разведок и контрразведок», редакцию охватила «диверсионно-шпионская работа» (этот бред тоже остался без комментирования по последнему слову современной науки). Минимальные исправления ошибок касаются явного прокола Н. Рощина о том, будто Кирилл Владимирович избран «на царство» «около 1930 г.», а не в 1924-м. По всей видимости, уже в СССР, а не 9 июля 1940 г., как значится по опубликованной последней редакции мнимого “дневника” (ценность может иметь только изначальная версия), Н. Рощин написал что «Возрождение» по антисоветской линии было связано «со всеми международными разведками». Так объясняет Рощин, почему бежавший из СССР бывший секретарь Сталина Б.Г. Бажанов в 1930 г. пришёл публиковаться в крупную парижскую газету. Видимо, Н. Рощин хочет убедить советского читателя, что без протекции иностранных разведок такого автора ни за что бы не пустили на порог.

Что несколько более интересно, Н. Рощин вспоминает что познакомился с Б.Г. Баженовым в редакции враждебных «Возрождению» «Последних Новостей», где перебежчик тоже печатался. Далее Н. Рощин наращивает нажим и раскрывает карты, перечисляя сразу все обещанные иностранные разведки. Как не поверить сотруднику редакции, причастному к её тайнам. Итого, Ю.Ф. Семёнов имел связи с: РОВС, БРП, «с поездкой Шульгина в СССР» (т.е. прямо с ГПУ), с атаманом Г.М. Семёновым, с Великим Князем Кириллом Владимировичем, с антисоветской Лигой Обера, с А. Вонсяцким и почему-то «с японской агентурой», не понятно по какой причине затесавшейся в этот список. Речь же про иностранные разведки шла.

29 декабря 1933 г. С.С. Ольденбург в статье «Конец германской республики» продолжает бороться с популярным среди либералов мнением, что напрасно они не поддерживали коммунистов против нацизма. В одноимённой книге социал-демократ Георг Бернгардт кается за борьбу со спартаковцами в 1918-19 г. при помощи военных-монархистов, считая что удары следовало направить в противоположную сторону. «На основании закона о защите республики произведены были бесчисленные обыски, аресты, закрытия газет, запрещения партий. Так, в Пруссии, составляющей более половины всей Германии, партия национал-социалистов оставалась запрещённой почти до той минуты, когда она уже приблизилась к порогу власти. И это не только не остановило её успехов, но даже отчасти им содействовало. Чего же ещё желал Бернгардт? Каких ещё более суровых репрессий для правых?» (либералы и социалисты при этом традиционно смешивают радикально левую НСДАП и правых националистов).

«Из книги Бернгардта – только один бесспорный вывод: строй парламентарной республики совершенно не подходил к современной Германии. Но – к одной ли Германии?»

Относительно упомянутых С.С. Ольденбургом незыблемых традиций демократических репрессий прекрасно выразился автор либеральной статьи о французских роялистах: «республика знает, кто опасен, а кто нет. Нужно ли говорить что она прибегла бы к драконовским мерам, если бы знала, что ей» «грозит хоть какая-нибудь опасность» [Арвед Аренштам «Родился дофин» // «Сегодня» (Рига), 1933, 11 июля, с.3].

Усиление контрреволюции в Испании заслужило написание новой статьи С.С. Ольденбурга 4 января 1934 г. Правые получили около 210 мест в парламенте из 473. Хиль Роблес, который не заявлял отчётливо ясной поддержки восстановлению Монархии, мог широко использовать своё влияние среди правых. Ему приписывали возможность как спасти республику, так и осуществить Реставрацию (в дальнейшем то сходясь с монархистами, то отдаляясь от Бурбонов, Х. Роблес не сыграет такой определяющей роли, т.к. главной силой станут не партии, а военные во главе с Франко).

14 января 1934 г. С.С. Ольденбург вошёл в учредительный комитет по устройству Дня Императорской России. В заседании вместе с ним принимали участие Н.Е. Марков, П.Н. Крупенский, Е.А. Ефимовский (председатель), Н.Н. Шебеко, В.И. Гурко, А.И. Русин, И.П. Алексинский, В.В. Орехов, А.А. Башмаков, Д.Н. Любимов, Е.П. Ковалевский, А.Л. Казем-Бек и др. Последний ещё не был изгнан из общего монархического движения за провозглашение младороссов второй советской партии. С.С. Ольденбург далее вошёл в президиум комитета и выбрал тему для выступления «Россия и внешний мир».

В годовщину власти НСДАП Г. Геринг добился выхода распоряжения о роспуске всех монархических организаций в Германии как враждебных национал-социализму.

В статье «Цена выздоровления. Китайский опыт» 27 февраля С.С. Ольденбург считает весьма поучительным: «нет возможности одновременно восстановить порядок в Китае и отстоять все его прежние владения» (до революции 1911 г.). «Когда врагов слишком много, нет возможности бороться одновременно против всех». Поэтому Ольденбург находит закономерным со стороны Чан Кайши прекращение борьбы с Японией для усиления национальных сил и одоления коммунистов. «Штрафом за смуту» оказывается потеря окраин Империи (аналогично распад СССР несомненно является расплатой за февраль 1917 г., причём если не территориальный, то культурный штраф всё более растёт как для коммунистического Китая так и для советской РФ, где национальные силы в обоих случаях так и не смогли одержать окончательную победу после непродолжительных временных успехов).

28 февраля 1934 г. умер С.Ф. Ольденбург. Вдова Елена Григорьевна последующие годы в СССР пыталась публиковать его неизданные работы и составляла хронику жизни.

Г.А. Мейер вспоминал, что С.С. Ольденбург никогда не рассказывал в редакции «Возрождения» об отношениях с отцом. Газета известила о его смерти 2 марта, заметка из нескольких предложений о его болезни подписана Ч. (Н.Н. Чебышев). Это сделано преднамеренно, т.к. обычно такие новости подавались без авторства. В рижской газете «Сегодня» некролог «Судьба С.Ф. Ольденбурга» опубликовал М.И. Ганфман, бывший сотрудник к.-д. органа «Речь».

4 марта появилось объявление о панихиде по С.Ф. Ольденбургу в Св. Введенской церкви (евлогианский приход, открытый в 1928 г., позднее в нём служил о. Георгий Флоровский).

Во французской печати приводилась телеграмма из Ленинграда, что мозг С.Ф. Ольденбурга будет исследован и с него снята посмертная маска [«Le Temps» (Paris), 1934, 5 mars, p.2]. Похороны прошли на Волковом кладбище. «Гроб везли на катафалке, цугом лошадей, народу было очень много, но ни одного члена правительства», сравнительно с более торжественными похоронами Н.Я. Марра [Б.Б. Пиотровский «Страницы моей жизни» СПб.: Наука, 1995, с.120].

Благодаря предыдущим приездам и связям с французскими учёными, С.Ф. Ольденбург удостоился некрологов во всех крупных парижских газетах, расхваливавших его дружбу с Лениным и приписывавщих ему спасение Академии Наук.

Бежавшая из СССР Т. Чернавина в социалистическом журнале опубликовала воспоминания, касающиеся С.Ф. Ольденбурга, назвав его «прибежищем для многих интеллигентов». Тем не менее, «я не скажу что совесть его была чиста перед гибнущими на его глазах товарищами». «Он часто не видел самого простого, отрицательного следствия, к которому вели его поступки» [«Современные Записки» (Париж), 1934, Т.56, с.405].

Через пару лет в «Правде» появилось сообщение, что библиотеку С.Ф. Ольденбурга в 6300 томов интернационалисты продали таджикской академии наук и увезли в Сталинабад.

С.С. Ольденбург не решился напечатать воспоминания об отце. 6 марта он выпустил подготовленную ранее статью «Королевские коробейники» (так назывались молодые распространители газеты «Аксион Франсэз»). В феврале Франция пережила волну забастовок. «Характерно для нашего времени, что теперь застрельщики выступают не слева, а справа; и характерно для всех времён, что в их числе преобладают студенты…». Ольденбург отозвался на посвящённую им книгу. «Каковы бы ни были шансы французской монархии в обозримом будущем, — нельзя отрицать значительного роста монархических идей во Франции в первую треть ХХ-го века».

При разборе личного архива С.Ф. Ольденбурга его вдовой и коллегами 14 марта в официальном акте упомянуты один портфель и два сундука его переписки с сыном. О наличии переписки с С.С. Ольденбургом они особо уведомили Центрархив (по-видимому, опасаясь возможных обвинений в сокрытии антисоветских материалов). Г.А. Князев занимался фондом С.Ф. Ольденбурга в архиве АН.

31 марта 1934 г. состоялась ещё одна тяжкая утрата, умер четырёхлетний сын Сергея Сергеевича Дмитрий Ольденбург. 3 апреля в Введенской церкви прошло отпевание и похороны.

Затем ежегодно в евлогианской Покровской церкви на рю Лурмель будут совершаться панихиды по нему. В этом приходе иногда служил о. Сергий Булгаков. Монахиня Мария (Скобцова) вышивала имена почивших на огромном полотне, висевшем в храме, где совершалось множество отпеваний малоимущих [«Вестник РХД», 2004, №187, с.40-41].

Дочь С.С. Ольденбурга Зоя в 1934 г. окончила лицей Мольера с дипломом бакалавра и далее училась в Сорбонне.

В отличие от множества заявлений самозванцев, к настоящему Екатеринбургскому злодеянию может иметь отношение опубликованная 5 мая 1934 г. в «Возрождении» заметка о том что редактор латышской газеты «Педея Бриди» знал о причастности И.Т. Смилги (1892-1937) «к расстрелу царя Николая II», а Карл Радек в разговоре, удостоверяя его личность, косвенно подтвердил и фразу редактора: «был причастен». Латышский след один из самых важных и до сих пор слабо изученных, т.к. историки пренебрегали им, следуя ошибочным тезисам следователя Н.А. Соколова и дезинформации от большевиков. Смилга вплоть до Екатеринбургского злодеяния был членом Реввоенсовета Северо-Уральского-Сибирского фронта. Т.е. он мог иметь отношение к распоряжению об отсылке в Ипатьевский Дом отряда 10 латышей для убийства. Такая причастность Смилги подтверждает, что все решения о злодеяние были приняты заранее в Москве Я.М. Свердловым, а не спешно уральским советом.

Заслуживает внимания обнаруженная на данный момент подборка других малоизвестных источников, где встречаются путаные указания на связь Смилги с Екатеринбургским злодеянием https://catofoldmemory.livejournal.com/46986.html

1 июня 1934 г. Ю.Ф. Семёнов выпустил в «Возрождении» статью «Сумерки французского масонства» вскоре после его исключения из эмигрантской ложи. В газете также стали появляться объявления об антимасонских лекциях французских правых идеологов.

В июне 1934 г. перестала выходить газета «Россия и Славянство».

С момента смерти отца С.С. Ольденбург на целый год прекратил публиковать политические статьи и рецензии, явно переключившись на написание главной книги его жизни, которая восславит его имя. Можно быть уверенным, что предварительная работа с момента объявления о подготовке книги в 1933 г. велась всё это время. С марта 1934 г., скорее всего, подбор материала перешёл в фазу написания основного текста книги.

10 октября 1934 г. присутствие С.С. Ольденбурга замечено на панихиде по убитому в Марселе Королю Югославии Александра Карагеоргиевича в храме Св. Александра Невского. Заупокойную службу совершил митрополит Евлогий.

Для РЦО С.С. Ольденбург 9 ноября 1934 г. в 20.30 прочитал доклад «Международное политическое положение».

26 января 1935 г. в «Возрождении» появилась неподписанная заметка про изданный в Англии сборник «Убийство Романовых» А.Ф. Керенского и П.П. Булыгина. Пересказ основного содержания книги носил нейтральный характер и не разоблачал возмутительно недобросовестные вымыслы капитана Булыгина, бывшего охранника следователя Н.А. Соколова и его единомышленника. Дополнительно сообщалось, что газета «Морнинг Пост» попыталась взять интервью у Д. Ллойд Джорджа относительно противоречий между его книгами и версией А.Ф. Керенского. Ллойд Джордж отказался что-либо комментировать, заявив что обо всём уже сообщил в своих мемуарах.

Заядлый фальсификатор П.П. Булыгин также известен по выдуманной им фразе Л.Г. Корнилова: «казак настоящий не может не быть монархистом…», которую твёрдый республиканец Корнилов никогда не говорил, но она ввела многих в заблуждение [А.А. Керсновский «История Русской Армии» М.: Голос, 1992, Т.4, с.266].

За своей полной подписью 10 марта 1935 г. С.С. Ольденбург опубликовал статью «Не торопитесь обольщаться (по поводу доклада А.Л. Казем-Бека)». «Недавно на одном совещании был задан вопрос: считаете ли вы, что младороссы “скатываются к большевикам”? Что значит “скатываются”? Их цели, их идеалы остаются весьма несходными с целями большевиков, а то и прямо противоположными. Но если спросить: считаете ли вы, что агитация младороссов в зарубежье идёт на пользу большевикам?  — пришлось бы во многих случаях ответить утвердительно. Такое обвинение, кстати сказать, довольно обычно в зарубежной среде».

В отличие от аналогичных обвинений эмигрантских либералов и социалистов в адрес правых монархистов, определение младороссов как попутчиков большевизма – «не брань по их адресу: это – объективное констатирование политического факта».

Ольденбург считал, что пропаганда сталинского патриотизма против внешних врагов СССР «едва ли» «будет иметь большой успех в русском народе». «Там не забывают, что главный враг России – коммунистическая власть, к нашему несчастью, устроившая свой плацдарм на территории нашего отечества. Но здесь, за границей, в отрыве от русской действительности, советские происки попутчиков имеют больше шансов на успех».

Одновременно Ольденбург считал не доказанными утверждения младороссов об изживании коммунизма. «А.Л. Казем-Бек занимал свою аудиторию анекдотами из советских газет, свидетельствующими о росте “буржуазных инстинктов”. Надо сказать, что такие сцены, как драка из-за замшевого галстука могли происходить когда угодно – даже в эпоху т.н. “военного коммунизма”, не говоря уже о периоде “Нэпа”».

Будучи настоящим националистом, С.С. Ольденбург хорошо понимал желания русского народа. Можно встретить свидетельства, что в советских тюрьмах жертвы массового террора в 30-е разделяли надежды белоэмигрантов, рассчитывая на скорое падение СССР от внутренних или внешних причин – «в результате “мирового Крестового похода”». Сохранялись в 1935 г. и основания верить в реставрацию политической элиты Российской Империи: «вскоре, рассуждал Лорис-Меликов, народ сам на коленях будет просить прежних властителей вернуться и снова взять на себя управление страной» [Иосиф Бергер «Крушение поколения» Флоренция, 1973, с.26-27].

События 1941 и 1991 годов доказали факт народного восприятия ВКП(б) и КПСС в качестве главного врага, но показали и силу коммунизма, который не бездействовал, а бросил всю мощь тоталитарной пропаганды и того что от неё оставалось, на собственное спасение.

Большевики сумели пережить сокрушительный крах, явившийся одновременно огромной русской победой, показывающей подлинное величие 90-х: «выросшая во сто крат за годы Советской власти интеллигенция, воспитанная на идеалах марксизма-ленинизма, сама много сделавшая для их развития, в своём большинстве дружно предала эти идеалы и привела данную власть к уничтожению» [И.Е. Жмаков «Павел Федирко – мой современник» Красноярск: Горница, 1996, с.206].

Блюстители господства антикультурных сталинских традиций, «которые закладывались ещё в 1930-х», в прекрасных выражениях пишут, как «страшный Ельцин» одолел их и низверг «под своим ельцинским игом» [Н.М. Долгополов «Из блокнота. От Франсуазы Саган до Абеля» М.: Молодая гвардия, 2020, с.9, 14].

Тем не менее, признанное ещё С.С. Ольденбургом отсутствие изживания коммунизма ставит актуальную проблему приспособленческого врастания советской стигмы в народное сознание. Поражение большевизма в 90-е многими не было осознано как огромное русское достижение. Достигнутые результаты по этой причине оказалось некому защитить. Та же заново перекупленная и переобманутая интеллигенция вновь пошла на поклон неосоветской власти, как только победил Новый Октябрь.

Апологеты чекизма уже в 2000 г. сразу поняли, что началась новая эпоха, «с поражения правых», и начали перехваливать путинизм с тем же истерическим остервенением, с каким ненавидели ельцинизм. «В текстах Путина наиболее ярко представлен понятийно-фразеологический комплекс, идентифицируемый с советским периодом» [В.И. Фарташев «Последний шанс Путина» М.: Вече, 2004, с.13, 17].

16 марта 1935 г. Александр Казем-Бек ответил Ольденбургу на страницах «Возрождения», признав за русским монархистом корректность по форме при резком содержании (газетным скандалистом Ольденбург никогда не был, держась в стороне от личных полемик). Тем не менее, Казем-Бек припомнил статью Ольденбурга двухлетней давности, содержавшую обвинение младороссов в признании классовой борьбы. «Я мог бы бросить вызов С.С. Ольденбургу: пусть он приведёт хоть одну цитату из младоросской печати». Казем-Бек утверждал, что они стремятся к социальной гармонии и солидарности. «На мой прямой вопрос, на чём он основывал такое утверждение, С.С. Ольденбург уже в текущем году ответил, что младороссы ведь часто выступают с критикой капитализма и, что это даёт ему основание думать, что они за классовую борьбу. Для человека с эрудицией С.С. Ольденбурга такое заявление по меньшей мере неожиданно. Критика капитализма со стороны младороссов вполне совпадает с критикой того же капитализма со стороны наиболее авторитетных представителей фашизма и национал-социализма во главе с Муссолини и Хитлером. Этого С.С. Ольденбург не может не знать».

Доводы А. Казем-Бека отлично доказывают идеологическое сходство большевизма и нацизма, на которых в равной степени распространяется критика со стороны подлинных русских монархистов, неизменно осознающих необходимость защиты капиталистического принципа от либералов и революционеров.

В комментарии Сергей Ольденбург отвечал: «приветствую заявление А.Л. Казем-Бека, как признак того, что младороссы сами считают “советофильство” зазорным». «Никакими наветами на младороссов я не занимался. Я указывал, что агитация младороссов «создаёт большевикам попутчиков» – надеюсь, что против их воли». «Я указывал на совпадение по времени этой агитации с определённым поворотом тактики советской власти. По существу, на это ответа не последовало. Что касается вопроса о классовой борьбе, то демагогические “обличения капитализма” весьма трудно от неё отличимы». «Указывать, что те или иные зарубежные группы своими действиями могут оказать услугу большевикам – зачастую необходимо. Тех кто действительно видит в большевиках основного врага, это только может остеречь, заставить призадуматься».

28 марта в статье «Общий враг» Ольденбург продолжает линию идейной защиты капитализма, указывая, что на его уничтожение нацелен большевизм, прямо проповедующий революционное насилие. Из официальных советских изданий Ольденбург приводит множество цитат, буквально свидетельствующих о намерении красных превратить будущую мировую войну в мировую революцию. «Откровенность и прямота этих заявлений невольно поражают».

Однако демократическая Европа, слепоту которой обличает Ольденбург, отказывалась принимать взгляды русских монархистов и признавать реальность угрозы со стороны советских террористов. Вместо того чтобы признать в большевизме врага, правители Европы и США предпочтут объединиться с красными, став общим врагом всех монархистов.

В обзоре печати для следующего номера «Возрождения» появилась на этот же счёт ремарка: «сближение Европы с советами как будто на полном ходу».

В.Ф. Ходасевич 10 апреля вечером отметил встречу со всеми основными авторами «Возрождения»: Ольденбург, Тимашев, Семёнов, Коровин, Долинский, Любимов, Татаринов.

Бывший к.-д., масон В.Е. Татаринов принадлежал к левому направлению в редакции «Возрождения». В мае 1925 г. в «Руле» Татаринов предлагал коммунистам распространять тираж «Еженедельника Высшего Монархического Совета» в интересах революционной пропаганды и лживо объявлял ВМС истинным вдохновителем убийства В.Д. Набокова. Позднее Татаринов будет печататься в американском «Новом Русском Слове» во время Второй мировой войны и в советских изданиях после 1945 г. Французская контрразведка в 1939 г. имела глупость подозревать в нём немецкого агента, на основании того что он долго работал в «Руле» в Берлине.

Публикуя 14 апреля свои воспоминания о захваченном красными Новороссийске, Ольденбург завершал их: «картина 1935 года во многом стала иной, чем мыслилось тогда… Неизменной осталась только общая установка: борьба разрушительных сил с охранительными, раскинувшаяся сейчас по всему миру. В этой борьбе последний жребий ещё не брошен».

18 апреля 1935 г. С.С. Ольденбург и Ю.Ф. Семёнов проводили чтение «О международном положении» для РЦО.

В №3612 «Возрождения» появился отчёт о собрании НСНП и Имперского Союза, с участием С.С. Ольденбурга, М.К. Горчакова, Е.К. Миллера, А.В. Туркула, Н.Н. Шебеко и др. Председатель парижского НСНП С.П. Рождественский выступил с докладом: «те, которые предлагают защищать Сталина – подлинные пораженцы. Россия под бандитами, позор для тех, кто призывает на защиту Сталина». Предлагаемый путь борьбы за Национальную Россию был поддержан всеми собравшимися.

На эту же тему С.С. Ольденбург 20 мая 1935 г. опубликовал статью «Что такое пораженчество», в которой напоминал, что в феврале 1905 г. настоящим пораженцем выступал П.Н. Милюков, пропагандируя в США толстовство и зовя его «наивысшим выражением подлинного патриотического чувства» (явный отзвук работы над «Царствованием»).

«Как ни относиться к императорской власти дореволюционного времени, никто не мог отрицать её национального характера: под её водительством создавалась Россия; для неё Россия была целью, а не средством. Нет, пораженчество как сведение внутренних счётов при помощи внешнего врага, не поддаётся защите».

Для Ольденбурга же «понятие пораженчества неотделимо от понятия национальной власти. Никто не называет в наши дни пораженцами Масарика и Бенеша» (выступавших против Австро-Венгерской Империи ради создания Чехии). Пораженцами не были и болгары, избавляемые русскими от турецкой оккупации. «Кто может по совести утверждать, что власть большевиков за эти годы стала русской национальной властью?».

Ольденбург подверг критике и взгляды своего старого знакомого Н.В. Устрялова, прежде утверждавшего, будто большевики «делают то же, что на их месте делала бы» национальная власть, хотя они ею и не являются.

«А что, если соседи только для того идут на разбойника, чтобы пограбить в свою очередь? — Это во всяком случае не делает более симпатичным разбойника, уже завладевшего всем домом и хозяйничающего в нём по-своему!» (здесь уже видна наиболее правильная формула уравнения противников в советско-нацистской войне).

Ольденбург заранее предупреждает, что любое объявление о закрытии коминтерна, вроде того что произойдёт в 1943 г., не меняет сути большевизма и будет лишь обманным манёвром: «как католическая церковь – это вся совокупность католиков с папой во главе, а не – римская коллегия пропаганды, так и коминтерн – вся партия со Сталиным во главе, а не тот орган пропаганды, который именуется президиумом исполнительного комитета коммунистического интернационала».

28 мая Ольденбург опубликовал рецензию на новые тома советского издания «МОЭИ» Том VI, ч.1-2 «Первые месяцы войны. По документам русского дипломатического архива». Историк отметил, что многие материалы ему уже знакомы по более ранним выпускам «Красного Архива» и другим публикациям. Ольденбург заострил внимание, что французский посол М. Палеолог совместно с англичанами в сентябре 1914 г. выступал за оставление Константинополя за Турцией (как в результате войны и предрешит А. Мильнер), против планов правительства И.Л. Горемыкина. Сохранение Австрийской Империи, по словам С.Д. Сазонова в те же дни, предполагало образование в её составе Королевства Чехии и Моравии (как и планировал убитый Эрцгерцог Франц-Фердинанд). Но демократическая Антанта в 1918-1919 г. предрешила гораздо более разрушительное расчленение Империи Габсбургов.

В мае 1935 г. газета переехала на Елисейские поля, 73.

В честь десятилетия газеты «Возрождения» 8 июня 1935 г. опубликовано присланное генералом П.Н. Красновым поздравление редакции, касающееся в т.ч. трудов С.С. Ольденбурга: «много великого и трогательного явила собою русская эмиграция в ужасные и тяжкие годы своего изгнания и рассеяния»: создание в Париже Русской Духовной Академии, Военно-научных курсов Н.Н. Головина. «Десять лет изо дня в день преодолевая препятствия неодолимые, не щадя издержек, при бескорыстном участии и водительстве вашем и сотрудников газеты, «Возрождение» будит не только русскую, но и мировую совесть, и в море лжи, прислуживания дьяволу, предательства, торговли совестью – стоит светлым маяком чести и правды, веры в Бога и упования на Его милосердие, и смело ведёт борьбу с величайшим злом коммунизма, не боясь говорить истину современным демократическим сатрапам!».

Среди многих, пришло приветствие и от Ивана Ильина, с уверением, что он ценит идейную стойкость Ю.Ф. Семёнова и его спокойный идейный патриотизм: «я знаю хорошо, какой душевной и нравственной силы требует от редакции ежедневная газета». Редактор «Возрождения» сумел обеспечить себе признание у сотрудников газеты, в 1927-м уходивших от него с П.Б. Струве и питавших подозрения в его адрес.

Тем временем в СССР Сталину была поднесена датированная 9-м июня 1935 г. записка против покойного С.Ф. Ольденбурга, с доносом: «его сын в течение всего советского периода – злейший белогвардеец в Париже». Одобрительная резолюция Сталина отсылала документ Молотову. Ф.В. Кипарисов, пожаловавшийся на назначение Елене Ольденбург пенсии в 500 руб., сам окажется расстрелян красными совсем скоро, в декабре 1936 г. В сентябре 1937 г. машина террора перемолола и Я.И. Фигатнера, проводившего чекистский розыск против С.Ф. Ольденбурга в 1929 г.

20 июня С.С. Ольденбург опубликовал статью «Что такое интернационал», объясняя, что в его основе лежит анти-национальная идея соединения всего человечества под господством одной всемирной партии. Атеизм, социализм и гуманизм (т.е. неизменная революционная триада: свобода, равенство и братство) всегда направлены на сокрушение национальных государств. Ольденбург даёт важное разъяснение, что большевизм не начинается с К. Маркса и следовательно, не зависит от него, а только временно пользуется как якобы как самым истинным, будто бы научным учением (на его месте может возникнуть какое угодно новое, если станет более удобным для ведения революционной пропаганды). «Интернационал вспоен не только идеями Маркса: он почерпнул не мало идей у энциклопедистов: ему не чужд и “Общественный договор” Руссо. В сущности, идеология интернационала – это “общее место” шаблонного радикализма XIX-го века» (поэтому все доводы в пользу современного большевизма, отказывающегося от более невыгодных ему устаревших частей марксизма, должны отметаться как враждебная красная пропаганда).

Другой важный момент, что это не просто отвлечённый комплекс идей, но «организованная сила, имеющая цель. его проведение в жизнь». На тот момент ею «ставится задача: привести к коммунистическому перевороту в Германии через её внешний разгром. Для этой цели нужны попутчики из совершенно иных лагерей, которые стали бы таскать для коминтерна каштаны из огня» (т.е., будущие союзники Сталина по Второй мировой войне).

После 1945 г. аппетиты СССР раскинулись уже подальше: «в академиях и штабах в контрнаступательных операциях тянули красные стрелы через Рейн до Ла-Манша» [А.М. Макашов «Трагедия СССР. Кто ответит за развал?» М.: Алгоритм, 2012, с.158].

В отличие от современных большевиков, американские правые идеологи поэтому правильно делают, когда пишут не про три мировые войны, считая Холодную, а про одну Великую Гражданскую войну 1914-1989 г. С.С. Ольденбургу довольно близки мысли о необходимости вести культурную войну со всеми победившими на Западе левыми силами и ясный вывод: «демократия способствует революции» [Патрик Бьюкенен «Смерть Запада» М.: АСТ, 2003, с.327, 364].

На страницы «Возрождения» попадали новости о принципиальнейшем постоянном идеологическом противостоянии между немецкими монархистами и нацистами. В №3672 попало сообщение о поздравлении Кайзера Вильгельма II, отправленном ему генералом Ольтманом, председателем союза ветеранов 23-го пехотного полка. Хитлеровский комсомол Кобленца нашёл эту телеграмму оскорбительной для “новой Германии” и потребовал отставки генерала. А уже в июле удар пришёлся на главную организацию военных монархистов «Стальной Шлем», местные группы которого были распущены, а начальники арестованы и отправлены в концлагеря. Их деятельность была признана вредной для НСДАП, символика запрещена, а имущество организации конфисковано. Фельдмаршал Гинденбург, пока был жив, пытался защищать «Стальной Шлем», запрещённый ранее прусским правительством. Немецкие монархисты прямо звали безумными нацистские съезды и учреждения.

Меж тем либеральная пропаганда не устаёт лгать, будто одни евреи и коммунисты были жертвами Хитлера. Сами же демократы не только не вступались за монархистов и националистов, но и до сих пор делают вид будто этих жертв нацизма не существует.

В связи с войной Италии против Абиссинии П.Н. Краснов публиковал в «Возрождении» несколько статей об истории африканской страны, которую он посещал. Вечером 1 октября он читал в зале Гаво лекцию «Императорская Россия и Абиссиния».

17 ноября 1935 г. П.Н. Краснов, А.Н. Крупенский, М.К. Горчаков, А.А. Нератов, Н.Д. Тальберг и другие русские монархисты были на панихиде по Великой Княгине Анастасии Николаевне в парижском храме Знамения Божьей Матери, основанном в 1928 г.

В №3831 «Возрождения» генерал Краснов назвал пророческой книгу Н.Н. Головина «К чему идёт Великобритания», обращая внимание, что будущей России после свержения большевизма скорее всего придётся образовывать «союз государств», подобно Британской империи. Хотя прежде Российская Империя значительно отличалась от английской колониальной системы доминионов, антимонархическая революция 1917 г. создала новые окраинные правительства, которые Белому Движению и любому его преемнику следует использовать для борьбы с большевизмом. Преждевременно бросать силы для борьбы с окраинами Краснов и Головин считают ошибкой, способной только усилить советский лагерь.

Отличие национализма от зла сепаратизма и шовинизма в положительной программе взаимоотношений со всеми этносами и культурами. Враги национализма отвергают наиболее благожелательные взаимоотношения и выбирают путь насильственной борьбы, оккупационной либо сепаратистской. Естественно, что русские националисты могут договориться о союзе только с другими националистами. Большевики и либералы поэтому совершенно напрасно, в обманных целях, называют националистами принципиальных врагов правых монархистов, левых сепаратистов типа петлюровцев или бандеровцев. То как современный путинский режим ненавидит национализм, в т.ч. и там где его следа вовсе нет, вполне доказывает советскую сущность узурпаторов в РФ, питающих те же старые устремления к мировой революции под неизменной красной тряпкой.

В обзоре печати на 1 декабря 1935 г. в «Возрождении» появилась выдержка из «Аксион Франсэз», передающая настроения роялистов: «Хитлер и Сталин были бы в восторге втянуть Францию в свою орбиту. Лучше всего – держаться в стороне от обоих метеоров».

Против нацистского тоталитаризма были настроены и французские националисты из «Огненных крестов» Франсуа де Ла Рока. Это было «влиятельное народное движение правого толка» [Виржиль Таназ «Сент-Экзюпери» М.: Молодая гвардия, 2016, с.138]. Однако советская антинаучная литература всегда определяла движение «Огненных крестов» как фашистское, приветствуя желание французских коммунистов повесить Ла Рока [Н.Г. Пальгунов «Тридцать лет. Воспоминания журналиста и дипломата» М.: Политиздат, 1964, с.115].

О мелодраматической пьесе П.Н. Краснова «Смена» 14 января 1936 г. в «Возрождении» сообщили, что в Париже она имела большой успех у полного зала. В Белграде подготовка к её исполнению начнётся в апреле в Русском Доме имени Императора Николая II. Текст пьесы Краснов переслал Н.З. Рыбинскому с предоставлением прав постановки во всей Югославии. По словам монархистов, в Белграде пьесу игнорировало руководство РОВС и его газета «Русский Голос». В июне постановка «Смены» силами русских энтузиастов будет организована в Праге.

19 января состоялось собрание Общества ревнителей памяти Императора Николая II с чтением докладов В.Н. Коковцова, В.В. Барятинского, В.В. Свечина.

П.Н. Краснов 4 февраля у галлиполийцев читал лекцию «Граф Л.Н. Толстой как военный и как военный писатель. Шенграбенский бой».

17 февраля бывший сторонник Союза 17 октября С.С. Ольденбург отмечен среди множества эмигрантских знаменитостей на похоронах А.И. Гучкова. Там были А.И. Деникин, председатель РОВС Е.К. Миллер и тайный советский агент Н.В. Скоблин, дореволюционные масоны И.Н. Ефремов, А.И. Чхенкели, И.П. Демидов, перебежчик Г.З. Беседовский, всего более 400 человек. В «Возрождении» отмечали, что последнее время Гучков оказывал ценную поддержку соединившемуся с белогвардейцами вырвавшемуся из ГУЛАГа И.Л. Солоневичу.

Оказавшись в эмиграции, Иван Солоневич поражался идиотским представлениям левых либералов и социалистов о том, будто в СССР происходит какое-то значительно религиозное и церковное возрождение. Таковое должно было происходить исходя из демократических теорий о параличе Синодальной Церкви. Без “оков” Монархии якобы непременно должна была расцвести, благодаря революции, свободная церковь, независимая от государства. Либеральным доктринёрам Солоневич раскрыл настоящее положение верующих при тоталитаризме.

«Царский Вестник» постоянно упрекал «Возрождение» за слишком мягкое отношение к либералам и в марте 1936 г. справедливо называл Гучкова великим преступником.

По утверждению Керенского, Гучков стал революционером к осени 1915 г., когда начал готовить дворцовый переворот. Граф Э.П. Беннигсен рассказывал в «Возрождении» 2 апреля 1936 г., что «никогда я не видел его таким мрачным и подавленным» как вечером 27 февраля 1917 г. Это достоверное свидетельство о Гучкове нередко ошибочно понимается мемуаристами и многими историками. Военный переворот произошёл по плану А. Мильнера вопреки целям масонской организации Н.В. Некрасова, игравшей центральную роль в формировании Временного правительства. Поэтому сильнейшее разочарование в это время испытывали даже Некрасов, Гальперн и Керенский, не говоря уже о Гучкове, который не управлял происходящими процессами и потому не мог иметь существенной роли в новой революционной власти. Запущенный Мильнером разрушительный анархический хаос 27 февраля подрывал власть Некрасова и Гучкова, в чём и следует видеть причину их огорчений, несмотря на достижение имевшейся у них цели свержения Императорского правительства. Победа оказывалась Пирровой.

25 февраля 1936 г. П.Н. Краснов читал новую часть лекций: «Перелом во взглядах Толстого. Причины этого перелома. Кутузов в Бородинском бою в изображении Толстого», о чём объявляло «Возрождение».

Относительно получения Красновым 3-й премии международного литературного корпуса Парижского католического института газета «Возрождение» 5 марта сообщила интересные подробности, что в состав жюри от Англии входил выдающийся христианский писатель Г.К. Честертон. Секретарём русской секции жюри был Ю.Н. Маклаков, сын убитого большевиками царского министра, состоявшего в правительстве И.Л. Горемыкина. Данное жюри присудило 2-ю премию И.С. Лукашу и Т. Таманину, но вышестоящие католические церковные иерархи в Риме пересмотрели это решение в пользу генерала Краснова, оставив 1-е место за «Фабрикой» Рахмановой.

Доклад В.Н. Коковцова об участи Царской Семьи вызвал ответное выступление на эту же тему А.Ф. Керенского. Историк И.П. Якобий хотел задать Керенскому уточняющие вопросы для разрешения споров. Н.Д. Тальберг выступал с опровержениями концепций Керенского о февральской революции, обвиняя его в сокрытии данных о масонском заговоре и ответственности организаторов переворота, об аресте Царя и убийствах русских монархистов. 7 марта в обсуждение включился С.П. Мельгунов, который обвинил Керенского в том что арест Государя являлся преступлением со стороны Временного правительства, а не обеспечением безопасности Царской Семьи. Сергей Мельгунов прекрасно низверг и другие подлые спекуляции Керенского на том, что сторонники Царя не развязали гражданскую войну, как это сделали большевики: «Россия в это время находилась в состоянии войны. Патриотическое чувство до известной степени толкало монархические круги на признание совершившегося переворота. Его наибольшая безболезненность гарантировала возможный успех на внешнем фронте».

Не имеющие никакой, кроме отрицательной, исторической ценности выступления А.Ф. Керенского на эту тему в апреле будут изданы во французском издательстве «Пайо» с хвалебным предисловием агента английской разведки Б. Пэрса.

Поздние книги С.П. Мельгунова сближает с «Царствованием» С.С. Ольденбурга их честность и неотступность. «Сергей Петрович не умел кривить душой и никогда не шёл на компромиссы с совестью. И никогда, ни при каких обстоятельствах, ни словом, ни делом, ни помышлением он не предал России» [Анатолий Михайловский «Памяти Сергея Петровича Мельгунова» // «Зарубежье» (Мюнхен), 1968, март, с.20].

После 1945 г. С.П. Мельгунов в Париже пытался сплотить вокруг своей небольшой организации участников Власовского Движения.

Для понимания причин допущения С.С. Ольденбургом и другими белоэмигрантами возможности положительного варианта развития борьбы Германии с СССР, необходимо учитывать перепечатанное «Возрождением» 8 марта 1936 г. при введении немецких войск в Рейнскую область заявление А. Хитлера: «не с Россией я отказываюсь сотрудничать, а с большевизмом». Хотя фюрер использует это выражение как обманную уловку, а в дальнейшем из деструктивных соображений тоталитарного нацистского утопизма самоубийственно отвергнет требуемое А.А. Власовым равноправное сотрудничество с Национальной Россией, в предвоенное время имелись основания считать что взаимовыгодный русско-немецкий союз против сталинизма мог быть заключён.

13 марта С.С. Ольденбург и Н.Н. Шебеко провели для собрания главного совета Российского Центрального Объединения обсуждение «Новое в международной политике».

Е.Г. Ольденбург 15 марта 1936 г. писала Вернадским, что распродаёт книги, оставшиеся ей от покойного мужа. «Ответьте мне, нет никаких возможностей послать денег во Францию? Может быть, надо приехать в Москву и хлопотать самой у властей? Вопрос о внуках Сергея меня очень заботит» (судя по всему, её стратегией перед коммунистическими властями была клевета на Сергея Сергеевича и борьба за советское влияние на внуков академика. Но никто из детей С.С. Ольденбурга в СССР не вернётся).

В Испании уже появились предвестники готовящейся гражданской войны, подробную летопись который будет излагать Ольденбург на страницах «Возрождения». Пока что в прославляемой в будущем большевиками Гренаде социалисты устроили погромы и поджоги. Леваки сожгли в Гренаде старинные монастыри, храм, театр, и принадлежащие правым кафе и промышленные предприятия. Властям пришлось взять под охрану всех священников и монахов. Как и во время антирусской революции 1905 г., в наводившие порядок войска стреляли террористы из окон домов. Подобно Гренаде, в Мадриде жгли церкви и редакции правых газет.

Противники левых поэтому всецело оправдывали испанскую контрреволюцию, в т.ч. ответные репрессии против красных в Гренаде, приписывая им всевозможные пороки: «собрали и расстреляли всех растлителей детей, известных извращенцев» [Gregory Woods «Homintern» Yale University Press, 2016].

Вечером 20 апреля 1936 г. С.С. Ольденбург выступал как докладчик в Обществе содействия русским национальным организациям молодого поколения вместе с Н.Н. Шебеко, Ю.Ф. Семёновым, Н.Д. Тальбергом. Ольденбург излагал свою основную идейную программу национальной борьбы с большевизмом: «СССР плита, наваленная на Россию. Разбить плиту это не значит разбить Россию». Естественно, свержение коммунизма необходимо не для того чтобы сменить одни лица советской партии на другие, или социалистический строй на другой столь же антирусский. Это и объясняет Ольденбург, говоря что залог успеха не в поражении компартии как таковой, а в достижении целей русских националистов. «Желать поражения в войне советской власти не значит желать поражения России». Ольденбург поэтому полностью отрицал за контрреволюционным русским национализмом навязываемое его врагами «прозвище “пораженцев”». Стремление к возрождению России путём монархической реставрации означало единственный возможный путь национального спасения, а не поражения.

Ольденбург предупреждал, что смена тактики большевизма, будь то агитационной (с уклоном в патриотизм, а не марксизм) или политической (любой НЭП, оттепель и перестройка), не означает перерождения или капитуляции коммунистов. Следовательно, нельзя поддаваться никакому обману красных, ведущему к их усилению. «Нет оснований ждать национального “преображения” от побед большевиков. Победители ещё ни разу не проваливали своего строя. Победоносного советского Бонапарта ГПУ сумеет ликвидировать».

По этой причине только в пору поражений Хитлера могло произойти и покушение графа Штауффенберга на владычество НСДАП. А свержение сталинизма следовало организовывать русскими силами, пользуясь разгромом 1941 г. К чему и стремилось Власовское Движение.

«Оборонцами могут быть только обороняющие Россию от советской власти. Нельзя быть одновременно за Россию и за СССР».

Монархист П.Н. Крупенский на этом же собрании возражал против непредрешенчества и говорил о своём отходе от Великого Князя Кирилла Владимировича.

Будучи правым депутатом Г. Думы, П.Н. Крупенский при обсуждении критики со стороны к.-д. крестьянского закона 9 ноября 1906 г. принятого без всякого участия депутатов, обращаясь к П.Н. Милюкову, озвучивал шутку: «Павел Николаевич! У Пуришкевича волосы дыбом стали» [«Приазовский Край» (Ростов-на-Дону), 1908, 7 ноября, с.2].

Общество содействия Русским Национальным Организациям, которому помогал С.С. Ольденбург, было основано в 1935 г. для сближения белоэмигрантов разных поколений, в т.ч. для совместной работы с НСНП (будущий НТС), считая Национальный Союз Нового Поколения восходящей молодой политической силой, способной в будущем играть важной роль в антисоветской борьбе.

3 мая Ольденбург был переизбран в совет Союза ревнителей памяти Императора Николая II. В.Н. Коковцов оставил должность председателя союза, сославшись на переутомление. Его сменил В.В. Свечин. В совет вошли также председатель РОВС Е.К. Миллер, генерал А.А. Гулевич, граф М.Н. Граббе и др.

6 мая 1936 г. С.С. Ольденбург выступал в парижском зале аэроклуба с речью «Русская литература и царская власть» в честь учреждения белоэмигрантами Дня Двуглавого Орла. Читали доклады также монархисты А.И. Спиридович, Е.А. Ефимовский, А.М. Масленников, Л.В. Билинский, в основном, разоблачая революцию и её виновников. Ольденбург перечислил от Карамзина и Жуковского имена выдающих русских писателей XIX века, хорошо осознававших и отстаивавших положительное значение монархического принципа, призвав каждого, кто поддался революционной лжи, пройти идейный путь Ф.М. Достоевского.

18 мая состоялся банкет в честь 10-летия Российского Центрального Объединения. На нём присутствовали, помимо С.С. Ольденбурга, М.Н. Граббе, М.К. Горчаков, А.Н. Крупенский, В.В. Орехов и др. монархисты и сотрудники «Возрождения».

Забастовочное движение французских социалистов 20 июня прервало выход ежедневной газеты «Возрождение» почти на месяц. 29 июня 1936 г. С.С. Ольденбург упомянут Ходасевичем на встрече сотрудников «Возрождения», в т.ч. в кафе. Названы Гукасов, Ю.Ф. Семёнов, А.М. Ренников, Н.С. Тимашев, Н.Н. Чебышев, Л.Д. Любимов, Г.А. Мейер, А.С. Долинский, А.М. Ренников, Н.Я. Рощин.

Ю.Ф. Семёнов вспоминал, что С.С. Ольденбург «крайне болезненно» переживал эту забастовку и её последствия, вынужден был обратиться к врачу и месяц отдыхать.

Критики «Возрождения» воспользовались перерывом в издании, чтобы осудить газету: «по своему содержанию мало была русской, по своему же направлению не объединяла, а более разъединяла нашу эмиграцию», в т.ч. «подхалимской лестью к заправилам западно-европейской политики». «Большинство авторов фельетонов принадлежало к масонской организации “Зелёная лампа”» [«Царский Вестник» (Белград), 1936, 19 июля, с.2].

Далеко не все, но многие такие претензии к евлогианству и либерально-масонскому крылу сотрудников «Возрождения» справедливы. Тем более значимой оказывается работа С.С. Ольденбурга, который ставил себя вне подобных упрёков и завоёвывал себе поддержку всех правых монархистов работой над «Царствованием»

Только 18 июля возобновилось издание газеты Ю.Ф. Семёнова, в которой с переходом на еженедельный формат появилась новая регулярная рубрика Сергея Ольденбурга «Что происходит в мире» (позднее будет подписываться С.О.). Она заменила предыдущую колонку «Обзор печати», где приводились выдержки из иностранной прессы практически без комментариев и без подписи Ольденбурга. Новый цикл статей приобрёл отчётливый авторский характер и имеет важнейшее значение для биографии Ольденбурга, добившегося выдающихся творческих достижений в области актуальной политической аналитики.

Обзор европейской политики Ольденбург начал с успехов Италии в покорении Абиссинии, сравнив оставшиеся незанятые области с наличием неподконтрольных территорий в горах во французском Марокко. Муссолини не испугался отправки английского флота: «дело Англии в данный момент оказалось проигранным». В данный момент схватка Англии и Италии прекратилась, но Ольденбург не сомневался что новый этап противостояния возобновится позже. Система коллективной безопасности Лиги Наций потерпела крушение.

Относительно заключения договора между Германией и Австрией о прекращении со стороны Хитлера попыток аншлюса в обмен на амнистию национал-социалистам Ольденбург мог позже убедиться в ничтожности обещаний и гарантий нацистов. Главным же оказывалось прекращение соперничества Хитлера и Муссолини относительно Австрии и то что подобным образом руководство НСДАП «препятствует восстановлению Габсбургов». Австрийский министр земледелия считал, что крестьяне, напротив, будут приветствовать реставрацию Монархии.

В это можно поверить, учитывая, например, как итальянские крестьяне, по записи графа Чиано в августе 1939 г., «настроены явно антигермански», и антисоветские протестные демонстрации в Италии имели одновременно явное антинацистское направление [Г. Чиано «Дневник фашиста» М.: Плацъ, 2010, с.159, 207].

Й. Геббельс в декабре 1940 г. постоянно писал о Муссолини: «попы настраивают против него», «в отношении к Муссолини народ больше не опасается в завуалированной форме выражать свою ненависть».

На страницах «Возрождения» Ольденбург начал записывать долгую историю гражданской войны в Испании. Убийство лидера испанских монархистов Кальво Сотело, бывшего министром финансов при генерале Примо де Риверо вызвало «глубокое возмущение в стране». «На похороны Кальво Сотело, несмотря на меры, принятые властями, собралось свыше 15 тысяч человек». «Испанская революция вступает в новую, более кровавую стадию».

Месячный перерыв в издании «Возрождения», как и в целом события во Франции, оказали значительное влияние на настроения белоэмигрантов. 12 июля газета «Харбинское Время» сообщало: «почти все крупнейшие организации правой эмиграции, как в Париже, так и вообще во Франции, решили переселиться в Германию, и главным образом, в Берлин». Хотя в полной мере эти сведения и не подтвердились, они показывают в каком направлении толкал французский народный фронт русских монархистов.

Неделю спустя С.С. Ольденбург сформулирует ещё более определённо и безукоризненно точно: «Испанский народный фронт переполнил чашу народного терпения, и вся Испания сейчас охвачена гражданской войной. Возникло мощное национальное движение, к которому примкнула почти вся армия». Ольденбург подробно описал по дням, в связи с красным террором, ход возникновения испанского национального движения во главе с генералом Франко.

В номере 4036 также появилась статья «Неразгаданное в Екатеринбургской трагедии», очевидно, написанная Ольденбургом (подпись «О.»). В ней с полным основанием отвергается легенда, будто перевоз из Тобольска в Екатеринбург вызван не намерениями красных убить Царскую Семью, а добиться подписания Николаем II Брестского мира. «Нет никаких – абсолютно никаких – данных, подтверждающих это предположение. Кто мог желать, чтобы Государь подписал Брестский мир? Совершенно очевидно, что не большевики».

Столь же справедливо Ольденбург, опровергая слитно весь комплекс бредовых фантазий следователя Н.А. Соколова, полагает что граф Мирбах и другие представители Вильгельма II предпринимали попытки заступиться за Царскую Семью. Далее перечислены примеры сообщений об убийстве Императора Николая II, опубликованные в западной прессе ещё до 4 (17) июля, с непонятным источником происхождения слуха. Ольденбург полагает что эту дезинформацию запускали сами большевики для проверки реакции (позднее многие историки будут высказывать такие же предположения) и для возникновения эффекта недоверия к известию о настоящем злодеянии.

В важнейшем вопросе об ответственности за организацию убийства Ольденбург принципиально не считает ни московский президиум ЦИК без Ленина и Троцкого, ни тем более уральский областной совет теми кто принимал решение, понимая что это официальное прикрытие, на них «формально» перевесили чужую вину.

Статья не позволяет предполагать, что С.С. Ольденбург готовил собственное всестороннее расследование, способное исправить и другие ошибки Н.А. Соколова, но несомненно, что он интересовался обстоятельствами убийства Государя и специально озаботился сбором информации в зарубежной прессе тех дней.

1 августа Ольденбург пишет, что не только Испания, но и Франция, а раньше Россия и многие другие страны охвачены всемирной гражданской войной между революционерами и националистами. «Достаточно взглянуть на французские газеты, чтобы почувствовать, какие страсти вызываются этой борьбой» (раскол настроений во Франции подтвердился позднее в количестве сторонников Петена, превышавших тех кто пойдёт за де Голлем). Ольденбург начинает предупреждать, что этот раскол похоронит европейскую культуру в мировой войне.

Другой статьёй, подписанной «О.» стала «1914-1936» о выступлении Н.Н. Шебеко в парижском университетском клубе. Шебеко предлагал для противостояния новой мировой войне, помимо программы возвращения Российской Империи на место СССР, ограничение вооружений и предотвращение формирования крупных противостоящих блоков, о чём далее регулярно продолжит писать Ольденбург. Н.Н. Шебеко также сослался на свои мемуары, выпущенные на французском языке, не согласившись с мнениями, будто он слишком снисходительно относится к Германской Империи, и дав отпор критике за возложение на неё же всей ответственности за войну.

Стремление к сотрудничеству с Хитлером по наблюдению Ольденбурга 8 августа, охватило даже Леона Блюма, председателя народного фронта, главной целью которого считается борьба с фашизмом.

15 августа в «Возрождении» отмечена кончина первоиерарха РПЦЗ митрополита Антония (Храповицкого). «Разносторонне образованный, митрополит был известен своим благочестием и преданностью церковной жизни. Велики его заслуги в управлении одной частью русской зарубежной православной церковью, за долгие тяжкие годы изгнания. Несколько последних лет жизни покойного митрополита были омрачены неладами, возникшими между двумя частями зарубежной церкви. Митрополит страдал от этих неладов и был крайне счастлив, когда ему удалось, приняв у себя митрополита Евлогия, внести мир в православную зарубежную церковь» (подпись в рубрике Ольденбурга ненадолго сменилась на «Наблюдатель»).

В №4040 Ольденбург передал сообщение португальского правительства о режиме систематического террора и организации массовых убийств республиканцами в Испании. Португалия поэтому предложила Франции включить в договор о невмешательстве в гражданскую войну формулу осуждения красных. Меж тем французское забастовочное движение вновь начало расти.

Логика рассуждений русских эмигрантов в довоенное время показывает 29 августа Ольденбург в сообщении о приезде в Париж Я. Шахта и негодовании коммунистов: «что может быть полезно России, Германии и Франции, должно устрашать коминтерн и советскую власть». Тут ясно видно что Ольденбург хотел бы видеть предотвращение мировой войны через союз Германии и Франции, стремящихся к восстановлению Национальной России (вопреки всему что произойдёт в реальности позднее). Оптимизм Ольденбурга оправдался в другом, что революционная ситуация 1936 г. не приведёт к победе коммунистов во Франции.

5 сентября Ольденбург писал об упоении жестокостью красных в Испании, которая может временно понизить градус вражды между Ватиканом и нацистами, которые устаивают судебные процессы против католического духовенства с обвинениями в спекуляции валютой или безнравственности. Будто бы правительство Германии распорядилось такие процессы прекратить, но эта информация ещё не подтверждена.

Война в Испании «ведётся с ожесточением былых религиозных войн, и обе стороны проявляют и мужество, и упорство» (историки справедливо отмечают что так называемые религиозные средневековые войны являются политическими гражданскими войнами, так что сравнение Ольденбурга очень кстати). Мексика, где найдёт свой последний приют Л.Д. Троцкий, прямо выступила в поддержку красных в Испании, не входя в международное соглашение о невмешательстве.

В связи с поездкой Ю.Ф. Семёнова в Нюрнберг место передовой статьи «Возрождения» 12 сентября заняла «Очередная задача зарубежья» С.С. Ольденбурга: «Мы уже не одни! Наши некогда одинокие голоса подхвачены мощным эхо, которое перекатывается из страны в страну». «Теперь в любой газете Германии, Австрии, Португалии, в умеренной и правой печати Франции, Бельгии, Швейцарии и так далее можно прочесть обличения коммунистических замыслов». «Салазар из отсталой, полудикой Португалии создаёт образцовое национально-христианское государство». «Хитлер поднял униженную побеждённую Германию на равную с другими державами высоту». «Сравнение слишком невыгодно для пресловутого “отечества трудящихся” и даже для людей, далёких от “фашизма”, коммунизм начинает казаться наибольшим злом».

Задача, которую поставил в этой статье С.С. Ольденбург: разоблачать попытки большевиков рядиться в сторонников мира и патриотов своей родины, оказывается не разрешена до сих пор.

Провал ленинской идеологии привёл к новой мутации марксизма, подобно тому как ленинский III интернационал стал отличаться от старого II, а тот от I. Смена риторической тактики после каждой неудачи должна направлять противников большевизма бороться с наиболее актуальной и сильной, а не устаревшей и отменённой его версией.

Об этом предупреждает Ольденбург: «даже кровавую трагикомедию процесса 16-ти используют в интересах того же лжетолкования: расстреляли видите-ли – “первых знаменосцев”. Между “знаменем Ленина” и “эпохой Сталина”, оказывается, ничего нет общего! Не Сталин и Димитров, а давно уже отставленные Зиновьев и Каменев были, будто бы, носителями идеи мировой революции. Не при Сталине, очевидно, заседал и последний съезд Коминтерна…». С этой дымовой завесой призывал всех бороться Ольденбург, и так следует поступать с каждой новой пеленой обмана, раскидываемой большевиками для вербовки себе сторонников.

Ольденбург при этом определял фашизм как меньшее зло, но тем не менее, зло – постоянно подчёркивая в новостях антихристианскую и антимонархическую природу нацизма. Поэтому спасение России он не привязывал к иностранной интервенции: стряхнуть иго большевизма необходимо «с чужой помощью или без неё».

19 сентября, говоря о съезде НСДАП в Нюрнберге, Ольденбург снова заметил стремление нацистской пропаганды и лично Хитлера говорить о «мире со всеми странами». Относительно захватнических планов на Украину, Урал или Сибирь, Ольденбург, различая реальную политику и официальные декларации, написал: «каковы бы ни были планы Германии, на съезде о них ничего не говорилось». Ю.Ф. Семёнов, бывший на съезде, рассказывал, что лично ему немцы тоже говорили исключительно о мире.

Ровно такую картину упомянутого С.С. Ольденбургом отличия между словами и реальными планами мы видим и в случае с современным большевизмом, когда т. Путин официально отрицает все военные приготовления, а потом те же просоветские пропагандисты, рассказывающие о мирных целях военных манёвров на границе, на следующий же день после нападения бросаются поддерживать военную агрессию, начисто забыв о вчерашнем заведомо лживом миролюбии.

Через неделю Ольденбург сообщил о разрыве Уругвая с красной Испанией после убийства сразу трёх сестёр уругвайского вице-консула в республиканском Мадриде. Другие страны Южной Америки тоже предпочитали сторону Франко и ожидали возможности его официального признания.

Посещавший Барселону в августе 1936 г. французский писатель А. Сент-Экзюпери описывал, как левые анархисты совершали постоянные бессистемные убийства. Помимо хаотичных уличных самосудов, за короткое время успевали расстреливать невиновных по ложным доносам.

Именно таким анархистам левые антиамериканские псевдоинтеллектуалы приписывают впечатляющие революционные “достижения” 1936 г. [Н. Хомский «Государства-изгои. Право сильного в мировой политике» М.: Логос, 2003, с.301].

В №4046, после отказа Франции от золотого стандарта, Ольденбург написал что ни осталось ни одного государства с золотой валютой. «Мир вступает в полосу “управляемой валюты”, – вернее, ею будут пытаться управлять; но результата заранее предсказать нельзя». Курс французского франка упал, что дало оснований для критики справа в адрес народного фронта.

Многие правые экономисты придерживались принципов экономической политики Императора Николая II и называли именно золотой стандарт «лучшим внешним гарантом финансовой дисциплины, необходимой для поддержания бюджетной и денежно-кредитной умеренности» [Д. Стедмен-Джоунз «Рождение неолиберальной политики» М.: Мысль, 2017, с.278].

В статье «Невмешательство и взаимопомощь» С.С. Ольденбург написал о заинтересованности множества государств в совместной борьбе с коммунизмом и всяческими социалистическими левыми фронтами из соображений самосохранения. «С коминтерна необходимо срывать маску национального государства». При этом Ольденбург показал различия между собой антисоветских сил, в частности А. Хитлера и монархиста Франко, которые «в конечном счёте скорее конкуренты», их «сотрудничество условное и чисто временное».

9 октября 1936 г. С.С. Ольденбург читал доклад о происхождении и значении войны в Испании, показывая истоки революционной борьбы с Испанской Монархией. Победу Франко он считал уже предопределённой.

На другой день в №4047 «Возрождения» появилась его статья «Роль СССР с испанских событиях». Большевики нисколько не скрывали своё вмешательство и активно его героизировали, осуждая чужие иностранные влияния в Испания.

Представляет интерес и другая публикация С.С. Ольденбурга «Генерал Франко – правитель Испании». У нас до сих пор практически нет в доступе полноценных его биографий, т.к. либеральные западные авторы сочиняют невозможные фрейдистские пародии на историю (Г. Ходжес) или скучные полусоветские летописи. Иной взгляд русского монархиста, полный живого энтузиазма и поиска подлинного лица героя.

«Генерал Франсиско Франко до последнего времени не играл политической роли. Он, если можно так выразиться, – почти “не имеет истории”. Он не принадлежал ни к той группе генералов, которая управляла Испанией во время диктатуры Примо де Риверы, ни к тем масонским офицерским организациям, из рядов которых вышли генералы Кейпо де Льяно, Кабанейас, Лопес Очоа. Ген. Франко стоял в стороне от политической борьбы, храбро сражался в трудных условиях марроканской войны, пользовался большой популярностью среди своих товарищей по оружию, но широкой публике он был известен гораздо меньше, чем его брат, майор Рамон Франко.

Когда после подавления астурийского восстания курс испанской политики был повёрнут вправо и военным министром стал лидер католической партии Хиль Роблес, он занялся “чисткой” верхов армии от левых и масонских элементов. Ему понадобились сотрудники, не связанные ни с какими политическими организациями».

В мае 1935 г. новый военный министр, Х. Роблес назначил Франко начальником Главного Штаба. Там Франко прослужил более 9 месяцев. Затем Х. Роблес был устранён масонским правительством Портелы Вальядареса, а позднее Мануэль Асанья, лидер республиканцев, сослал Франко на Канарские острова. Свержение президента Самору восстановило против социалистического народного фронта «наиболее левую часть офицерства – масонские круги».

Даже они, пишет Ольденбург, пошли за генералом Франко, сумевшего всех объединить вокруг себя. «Ген. Франко, раньше, чем выступить, прислал президенту Асанье письмо, в котором перечислял все правонарушения, совершённые при кабинетах народного фронта и настаивал на том, чтобы сам президент назначил новое правительство».

Будущей Испании Франко обещал правый «иерархический строй, использующий все национальные энергии и способности». «Ген. Франко заявил, что не имеет никаких предвзятых антипатий или симпатий во внешней политике, — с одним исключением: он стоит за разрыв всяких сношений между Испанией и СССР».

Реальный политический контекст, в который С.С. Ольденбург помещает левое политическое масонство в Испании, отбрасывает положительный отсвет в сторону переведённого на русский язык сборника статей Ф. Франко «Масонство». История февральской революции 1917 г. позволяет провести некоторые интересные сопоставления и с действиями ВВНР Некрасова в Российской Империи. Не только коммунизм, но и масонство оказывается интернациональной угрозой всех монархистов.

В статье «Международные провокаторы» С.С. Ольденбург писал о стремлении большевиков втравить европейские страны в глобальную войну: «франко-германский конфликт открывает перспективы, благоприятные для мировой революции».

В следующем номере заметка «Италия и Германия» содержала наблюдения Ольденбурга о том что эти страны остаются конкурентами и их свела вместе неблагоприятная международная обстановка. Нацистская Германия по-прежнему не желала делать окончательный выбор между Англией и Италией. А фашистская «Италия до сих пор поддерживала с большевиками настолько хорошие отношения, что женевская политика санкций и активное участие в ней СССР вызвали сначала в Риме неприятное удивление» (речь о санкциях за войну в Абиссинии). «Дружба с большевиками» фашистов только теперь подошла к концу.

Ольденбург, следовательно, имел все основания считать фашизм левым социалистическим течением, близким к советскому тоталитаризму, враждебным русским монархистам.

Белоэмигранты все предшествующие годы регулярно предостерегали, что существует «странная связь государственной власти Италии с большевиками» [В.Ф. «Фашисты и мы» // «За Россию» (София), 1930, №1, с.16]

25 октября 1936 г. состоялось собрание памяти П.А. Столыпина, организованное Союзом русских дворян во главе с П.П. Менделеевым. В.Н. Коковцов выступал с докладом о своём покойном коллеге. Бывший киевский губернатор А.Ф. Гирс рассказал об истории убийства Столыпина, показав полную безосновательность обвинений в адрес П.Г. Курлова.

Далее в №4050 «Испанский пример» Ольденбурга даёт сравнение агитационных приёмов большевиков, которые пытались отрицать русский национальный характер Белого Движения, обвиняя всех лидеров контрреволюции в работе на иностранных интервентов. Аналогичный лживый приём использовался теперь коммунистами против Франко.

Продолжая отслеживать примеры не устранимого итало-немецкого соперничества, Ольденбург через неделю обратил внимание на речь Муссолини в Милане с выпадом против Венгрии, усмотрев в нём борьбу за влияние, приём «расходящийся с германской политикой».

Относительно сталинизма Ольденбург отметив закономерность, наблюдаемую всеми честными историками СССР: «Сталин, расправляясь с троцкистами, принимает их внешнюю политику. История повторяется: Сталин так же поступал во всех случаях, когда против него среди коммунистов возникала оппозиция. Он жестоко расправлялся с теми, кто его критиковал, а затем начинал проводить ту самую политику, которой требовала оппозиция».

В Иранской монархии Ольденбург отметил усиление арабского национализма при стремлении к независимости от Англии.

В статье «Горькая годовщина» о 19-м годе удержания советской власти Ольденбург формулирует принципиальные выводы, что Ленин был бы вполне доволен современной сталинской политикой построения коммунизма и отхода от провалившихся доктрин, как видно из критики детской болезни левизны. Важнейшей темой Ольденбурга оставалось и разоблачение советского лже-патриотизма. «Нелепо думать, будто большевики, захватывая власть над какой-нибудь территорией, затем стали бы внушать её населению: “ненавидьте нас, не защищайте нас, дезертируйте из нашей армии, не соблюдайте дисциплины” и т.д.».

«Эта оккупационная власть над Россией хочет внушить русским, будто патриотизм в том и состоит, чтобы обожать Сталина, ненавидеть “фашизм”, быть готовым сражаться во славу Коминтерна!».

Под фашизмом в кавычках Ольденбург подразумевает советскую агитационную формулу, объявляющую всех настоящих и даже мнимых врагов Сталина, как Троцкого и Бухарина, фашистами. Большевики и либералы уже тогда начали активно смешивать фашизм и с национализмом, вопреки тому что левый большевизм гораздо ближе к левому революционному фашизму, чем к правому контрреволюционному монархическому национализму, идейным представителем которого являлся С.С. Ольденбург. Эта терминологическая путаница была и остаётся чрезвычайно выгодна большевикам и либералам, служа для них средством привлечения к себе незаслуженных симпатий.

Не случайно главным утешением Ольденбург назвал существование в Зарубежной России сил, сохраняющих к большевикам ту же резкую непримиримость, «как в первые дни октябрьского переворота». Это можно сказать исключительно о русских монархистах и белогвардейцах, но никак не о фашистах, долгие годы бывших, как постоянно напоминал Ольденбург, прямыми союзниками СССР.

В.И. Вернадский 8 ноября 1936 г. из Праги написал сыну Георгию, отметив полную противоположность между взглядами русских монархистов в Зарубежной России и направлением развития сталинизма в СССР: «Мне кажется здесь происходит очень печальное движение молодёжи эмигрантской, которое приведёт её в столкновение с тенденциями жизни у нас. Роль — хотя по существу маленькая — таких людей, как Серёжа, Цуриков представляется мне анти-национальной, вредной. Ада говорила, что С. пишет историю России в царствование Николая II и она думает, что это будет великое произведение! Хорошие люди и безумная деятельность» https://arran.ru/?q=ru/vernad3

Как выяснилось, супруга С.С. Ольденбурга была права, предрекая главной и единственной его книге, великое будущее. Это при наличии свидетельств, будто она не разделяла политические убеждения мужа. Безумным же оказалось пристрастие В.И. Вернадского к сталинизму и желание во что бы то ни стало оправдать все преступления революции и свой ошибочный выбор стороны красных.

Историк Б.С. Каганович, без убедительной конкретики, ссылаясь на сестру Ады, утверждал, будто некогда, после 1934 г., жена Сергея Сергеевича снова ушла от него. Письмо Вернадского позволяет считать что этого не случилось до 1937 г. и едва ли произошло в дальнейшем. Хотя один раз такое уже произошло во время Гражданской войны, трудно себе представить такую возможность при увеличении количества их детей и в тяготах эмигрантской жизни. Ирина Хлопина в СССР если и получала какую-то информацию из Франции, могла неправильно понять, почему последние 5 лет в Париже Ада прожила одна, уже без мужа. Неопубликованные воспоминания И.Д. Хлопиной «Забвению не подлежит» датируются 1980-83 г., т.е. написаны спустя очень существенный промежуток времени после смерти обоих супругов. Траурное объявление в «Возрождении» гласило: «вдова, дочери, сын и племянник извещают о кончине». Что также следует понимать как признание единства семьи С.С. Ольденбурга до последнего вздоха (хотя в некрологе Ю.Ф. Семёнова упоминаются все те же, но без вдовы, и в сообщении о панихиде упомянуты Зоя и Елена, Д. Старынкевич, но отсутствует Ада).

Сопоставление взглядов С.С. Ольденбурга и Н.А. Цурикова можно продолжить по мемуарам последнего. Работавший вместе с Ольденбургом Цуриков вспоминал, что П.Б. Струве в прежней редакции «России и Славянства» восклицал: «я пораженец, убеждённый пораженец», С.С. Ольденбург с согласия Струве выдвигал идеи о необходимости союза Франции и Германии против СССР для свержения оккупации России интернационалистами. Цуриков был за борьбу с большевизмом «с иностранцами, без иностранцев, вопреки иностранцам», при любых обстоятельствах, лишь бы в интересах России. В 1938 г. во время Мюнхенского соглашения Струве соглашался с ним, что «борьба Запада с Германией для России катастрофа, а для СССР спасение». Советские и русские интересы полностью различались. Даже когда Цурикова арестовали нацисты в Праге, он продолжал считать «что не Гитлер, а Сталин является врагом №1», ни на минуту не желал победы Сталину, сотрудничал с власовцами [Н.А. Цуриков «Прошлое» М.: НЛО, 2006, с.339].

Последовательные монархисты в то же время довольно резко критиковали Цурикова за статьи в ровсовской газете «Русский Голос» и умеренность относительно продвижения монархических принципов: «непримиримые враги Императорской России Струве, Даватц и Цуриков пустили в душу русского эмигранта волну ядовитых газов в форме лозунгов аполитичности и непредрешенчества» [Н.В. Краинский «Преступления революции» // «Царский Вестник» (Белград), 1936, 5 апреля, с.3].

Цуриков действительно давал повод для такой критики, когда, проповедуя беспартийный активизм, уверял, будто Высший Монархический Совет – это небольшая партийная группа, и ставил ВМС на одну доску с РДО Милюкова [«Часовой» (Париж), 1930, №23, с.21].

Цуриков не понимал что именно такое его поведение и является по-настоящему вредной партийностью. Поддерживавший Цурикова В.В. Орехов оспаривал взгляды русских монархистов, поддерживавших принятие Императором Николаем II Верховного Главнокомандования в 1915 г. Проявляя неоднократно рассмотренный ранее центристский струвизм, В.В. Орехов в «Часовом» позволял себе самые революционно-февралистские, мягко говоря, опрометчивые, заявления про Петроград, руководимый «бездарными министрами». Либеральная мифология осуждения принятия Царём ВГК упорно защищалась Ореховым, не понимавшим, что «толчком к падению Династии» стало это его поддержание лжи о бездарных министрах. Подобные заблуждения устраняет книга С.С. Ольденбурга.

14 ноября 1936 г. в статье «Правда об Испании» Сергей Ольденбург разоблачал подтасовки либералов и большевиков, будто республиканцы представляют какое-то большинство народа, в отличие от монархистов и националистов на стороне Ф. Франко. В действительности на последних парламентских выборах народный фронт получил около 4,4 млн. голосов, а блок католиков, монархистов и фалангистов 4,6 млн. Неадекватность демократической системы, никогда не способной точно передать расклад политических сил, привёл к тому что левые получили 274 депутатских мест против 200 правых, из-за того что они побеждали с незначительным перевесом в одних местах при огромном перевесе монархистов в других. Как и в 1917 г. в России, ложь демократии привела к национальной трагедии.

Дополнительно Ольденбург опубликовал короткий некролог на Константина Ивановича Львова, который добровольцем отправился на фронт на войну 1914 г., затем был трижды тяжело ранен в рядах Вооружённых Сил Юга России. После Галлиполи от поселился на 6 лет в Болгарии, переехал в Париж, на два года ездил в Африку служить помощником врача. Ольденбург лично его знал.

Через неделю Ольденбург написал «Борьбу за Мадрид», в которой показывал недостойное поведение красных военных, прикрывающихся населением в городах, что приводит к дополнительным жертвам и разрушениям.

28 ноября Ольденбург сообщил, что список жертв республиканцев в Испании пополнил сын покойного диктатора Примо де Ривера, которого держали в тюрьме даже до гражданской войны, с начала 1936 г., поэтому он не мог иметь никакого отношения к движению Франко. «Но можно ли было ждать, что красные выпустят из своих рук такого выдающегося противника».

В заметке «На верном пути» Ольденбург похвалил официальную конвенцию, подписанную в Берлине Германией и Японией о борьбе с коммунистическим интернационалом, поскольку она никак не была направлена против России. Италия пока не примкнула к этой конвенции, но подписала собственное соглашение с Венгрией и Австрией против коммунистической пропаганды. «Пока это только почин, разумный почин. Во всяком случае, не русским подобает выступать с заподазриваниями и с обвинениями против тех, кто только повторяет утверждения, всегда являвшиеся аксиомой для русского зарубежья без различия направлений». Хотя в дальнейшем окажется, что нацисты будут использовать антикоммунистическую риторику для прикрытия антирусской политики, но содержание конвенции действительно не давало никаких оснований для её критики.

5 декабря 1936 г. Ольденбург опубликовал «Угрозу мировой войны», а в рубрике «Что происходит в мире» в связи с династическим кризисом в Британии напомнил, что викторианская сексуальная контрреволюция «за своё долгое царствование создала как бы новый тип монархии, превратив королевский дом в идеальную семью, которая должна была служить примером для всех семей в стране». Ольденбург пишет, что викторианская традиция повлияла и на отношение Императора Николая II и Царицы Александры Фёдоровны к неравным бракам Великих Князей, сравнительно с поведением Петра I и даже Александра II с его вторым браком. Здесь нужно уточнять, что христианский супружеский идеал в любую эпоху является важнейшей нравственной целью, и нужно говорить о том что Святой Царь проявлял принципиальность из православных убеждений и стремлений поддерживать престиж монархического принципа, дискредитируемого любыми отступлениями.

Ольденбург со смесью симпатии и некоторого неодобрения отзывается об Эдуарде VIII: «когда монарх перестаёт быть творцом и хранителем традиции, он становится её пленником, и легко может стать её жертвой. Это случилось теперь с английским королём. Отречение короля — такого случая в Англии не было со времён войны Алой и Белой Розы».

Продолжая тему через неделю, он добавил: «король не счёл возможным подчиниться парламентскому и общественному мнению в вопросе, который он считал вопросом личной чести». Ольденбург назвал настоящей драмой расхождение между личной преданностью королю и представлением о достоинстве монархии.

19 декабря Ольденбург назвал отречение Эдуарда VIII отказом от декоративной, а не реальной власти, и написал «Китайские тени» о значении Чан Кайши. Через неделю, в статье «Ликвидация» Ольденбург напомнил о значении выжидательного австро-русского соглашения 1897 г., которое на 10 лет сохранило мир на Балканах. Подобного успокоения Ольденбург желал от современных европейских государств. Дополнительно в последнем номере за 1936 г. вышла ещё заметка Ольденбурга «Под маской гуманности. Эвакуация Мадрида» о стремлении красных убрать из испанской столицы враждебное республиканцам население.

В №4059 «Возрождения» 1 января 1937 г. С.С. Ольденбург писал о слухах насчёт переговоров Я. Шахта во французских и английских финансовых кругах. Будто бы Германии предлагали экономическое и политическое содействие, вплоть до предоставления колоний, если нацистская партия согласится изменить свою политику. Ольденбург счёл такие слухи малодостоверными. Реальный обмен условиями он предполагал далёкими от газетных сенсаций, считая невозможным, чтобы Хитлер отказался от борьбы с коммунизмом или предоставил СССР монополию на вмешательство в испанскую гражданскую войну.

В статье «1936 год» С.С. Ольденбург подвёл итоги, перечислив наиболее значительные события каждого прошедшего месяца, куда вошла смерть английского Короля Георга V, стяжавшего «себе глубокую любовь народа», и воцарение Эдуарда VIII, представителя «новый течений» Виндзоров. В Испании, напоминал Ольденбург, левый народный фронт, придя к власти, преступно отметил результаты выборов в нескольких провинциях, где победили правые, и тем самым подтасовали себе парламентское большинство. В Испании начались массовые аресты фалангистов, убийства противников левых при амнистии политическим и уголовным преступникам, «поджоги разгромы церквей, захваты имений – всё это стало бытовым явлением». 7 апреля 1936 г. Народный фронт совершил государственный переворот, отстранив от власти президента Алькала Самору за то что он прежде, по требованию этого же Народного фронта, дважды распускал правый парламент. 13 июля социалисты убили лидера испанских монархистов Кальво Сотело, победившего на выборах в парламент, что привело к контрреволюционному восстанию испанских военных 17-18 июля. Мятеж в Мадриде, Барселоне, Валенсии и других крупных городах был подавлен, но на трети территории монархисты победили. Войска Франко высадились на юге и начали движение на Мадрид, которым красным временно удалось отстоять.

Сотрудник «Возрождения» с 1925 г., Г.А. Мейер в 1955 г. вспоминал: «каждый день, рукою милого Сергея Сергеевича Ольденбурга, переставлялись булавки, передвигалась извилистая нить на географической карте, вывешенной в редакции. С замиранием сердца следили мы за передвижением дорогих и близких нам белых испанских войск. Мы как бы заново переживали тогда дни нашей собственной борьбы с большевиками» [Г.А. Мейер «У истоков революции» Франкфурт-на-Майне: Посев, 1971, с.160].

9 января 1937 г. С.С. Ольденбург вновь жалуется, что «приходится разгребать вороха ложных сенсаций раньше, чем добраться до сути дела!». Эта ситуация, можно сейчас заметить, практически никогда не меняется. Его еженедельная заметка оказалась посвящена попыткам красных интернационалистов в Испании вовлечь в войну Францию и Германию, сталкивая их между собой. «Мухи кусаются осенью; и чем хуже будет становиться положение испанских красных, тем больше можно ожидать с их стороны попыток провокации».

Совершенно ложные слухи распространялись то о занятии немцами испанского Марокко, то о захвате итальянцами испанских Балеарских островов, то о немецкой оккупации всей Испании. Источником дезинформации, насколько удалось Ольденбургу установить к 16 января, оказалось распространение немецкими инженерами в Марокко книги Хитлера «Моя борьба». С.С. Ольденбург с полным основанием иронизирует над ничтожным влиянием её содержания: «интересно бы, кстати, посмотреть на арабов и берберов, зачитывающихся описаниями внутренних раздоров довоенной Австрии, или изучающих технику устройства собраний в германских рабочих кварталах!», – писал он в заметке «Ядовитые пузыри». До сих пор либералы и большевики без малейших оснований испытывают клинически шизотипическую суеверную боязнь распространения «Майн кампф», достаточно точно охарактеризованную Ольденбургом.

На 7-й странице еженедельника напечатана дополнительно ещё одна статья С.С. Ольденбурга «Иностранцы в Испании» о добровольцах на стороне красных и у националистов. Советский посол Майский, естественно, требовал в Лондоне запретить допуск добровольцев на сторону Франко, не собираясь сворачивать помощь СССР испанским левакам. Ольденбург пишет, что иностранная помощь войскам Франко стала поступать только после того как количество приезжих интернационалистов на стороне красных достигло 50 тысяч и стало влиять на исход войны, не позволив быстро завершить её победой монархистов. Иностранных добровольцев на стороне националистов к началу 1937 г. насчитывалось значительно меньше, 25-30 тысяч, по сведениям Ольденбурга.

Будущий советский перебежчик Лев Любимов по соседству разместил в свойственном ему пронацистском апологетическом духе статью «Герман Геринг» в честь ложных слухов о передаче Хитлером ему канцлерства. Как можно заметить, в отношении левого национал-социализма, даже принимая во внимание его антикоммунизм, монархист С.С. Ольденбург писал всегда гораздо более сдержанно, нежели другие сотрудники «Возрождения», как готовый продаться кому угодно неустойчивый победофил масон Лев Любимов и бывший к.-д. Ю.Ф. Семёнов. Хотя до 1932 г. то же «Возрождение» высмеивало истеричность Хитлера и считало его, наряду с коммунистами, национальной угрозой для Германии. Тогда регулярно публиковались карикатуры с изображением большевизма, нацизма и фашизма, под одной упряжкой мчащихся к пожару мировой революции.

Там же, в №4061 А.В. Амфитеатров выпустил отзыв на книгу П.Н. Краснова «Накануне войны», названную «Апология рыцарства». Амфитеатров назвал Краснова «безусловно» популярнейшим русским писателем, издаваемым на итальянском языке. В стране, где жил Амфитеатров, «на книгу Краснова всегда находится охочий издатель».

23 января 1937 г. о новых показательных процессах в Москве С.С. Ольденбург писал: «ждать выяснения истины от советского суда не приходится. Вопрос только в том, какое впечатление желают произвести на СССР и на внешний мир приспешники Сталина».

Возвращаясь к Испании, Ольденбург отметил, что правительство Франко не разделяет идеологию фалангистов и специально выпустило официальное заявление, «что записываться в фалангисты вовсе не обязательно». В борьбе за политическое преобладание на стороне Франко верх брали монархисты. Подробнее Ольденбург останавливался на положении дел по испанским фронтам, указывая, что войска Франко нигде не сдают завоёванных позиций. Меж тем Англия, следуя желанию большевиков, «ввела кары для тех английских подданных, которые бы захотели участвовать в испанской гражданской войне». Ольденбург видит в этом формальном нейтралитете желание «занять положение арбитра, а не стороны в испанском вопросе», т.е. в очередной раз вести типично английскую двойную игру и выиграть при любом исходе войны, как это было с Гражданской войной в России.

С.С. Ольденбургом мог быть подготовлен подписанный буквой О. некролог на министра финансов П.Л. Барка и анонимная заметка «Правда о Н.К. Муравьёве», составленная по материалам воспоминаний Г.Е. Рейна, используемых и при написании «Царствования Императора Николая II»: «Это было судилище, которое искало материала для обвинения всего старого режима и, следовательно, для обоснования исторической необходимости революции». При описании бесплодной или сугубо негативно-преступной работы ЧСК упоминается среди её деятелей С.Ф. Ольденбург.

Про второй московский процесс Сергей Ольденбург пишет, что на нём по-прежнему всё обвинения основывается только на показаниях подсудимых, связь с Троцким, Германией или Японией является вымыслом, фактически Сталин желает расправиться «со всеми, кто когда-либо и по какому-либо поводу осмеливался сомневаться в правильности его политики».

В отдельной заметке «Радио и дипломатия» С.С. Ольденбург указывает, что современный демократический популизм напрасно заставляет общество ожидать от публичных выступлений глав правительств, Идена, Блюма или Хитлера, каких-то неожиданных влияний на ведение международной политики. «Речи по радио, произносимые для широкой публики, должны только разъяснять и закреплять то, что подготовлено долгой работой дипломатии. Именно ей, а не радио-речам, принадлежит решающее значение». И здесь публичные выступления часто вводят в заблуждение и служат прикрытием реальной политики, выстраиваемой совершенно иначе. «Канцлер Хитлер не раз высказывал своё стремление сохранять мир», добиваясь такими обманными речами собственных целей, вводя ими в заблуждение и белоэмигрантов, включая С.С. Ольденбурга. В действительности Ольденбург разделял это стремление к миру, но не тайная дипломатия нацистского фюрера.

Недооценка общности большевизма и нацизма видна и в другой статье Ольденбурга «Вопрос поставлен» о том, что европейские страны не имеют оснований возражать нацистской критике коминтерна, усматривая разницу «в мировом характере коммунистического учения», в отличие от диктатуры фашизма. К началу 1937 г. эта общность со сталинизмом ещё не проявлялась, но следующие два года нацистская внешняя агрессия будет служить регулярной темой для статей Ольденбурга. На данный момент параллели действительно проводить казалось преждевременно, что и определило решение П.Н. Краснова насчёт переезда в Германию.

В издании «Пушкин 1837-1937» С.С. Ольденбург опубликовал статью «Поэт Империи», где предлагал ценить контрреволюционные страницы его биографии, т.к. Пушкин «больше утверждал, нежели отрицал, – и он был кровно связан со всем величавым строем Императорской России» [«Русское зарубежье. История и современность», 2017, Вып.6, с.107].

10 февраля 1937 г. С.С. Ольденбург вместе с сотрудниками «Возрождения» и другими представителями правой русской печати, И. Лукашом, И. Сургучёвым, Н. Брешко-Брешковским, Е. Тарусским, А. Ренниковым, А. Борманом, подписал протест представителей Союза русских литераторов и журналистов в Париже против лишения правлением союза Л.Д. Любимова прав члена Союза сроком на один год, по причине его конфликта с П.Н. Милюковым. Милюков пытался добиться исключения Любимова из журналистского союза, и вышел из его правления, когда это не удалось. Любимов в знак протеста тоже покинул этот межпартийный профсоюз.

На общем собрании союза журналистов С.С. Ольденбург объявил о протесте 21 его участника и обвинил правление в нанесении морального урона союзу, защищая статью Любимова с полноправной критикой Милюкова. Писатель Сургучёв уточнил, что «статья Л.Д. Любимова была вызвана действиями П.Н. Милюкова в отношении поэта Бальмонта». Социалист Н.Д. Авксентьев, председательствовавший на собрании, отказал протестующим в праве разбирать решения правления союза. Недовольные назвали такое правление прихвостнями Милюкова.

В Главном Совете Русского Национального Объединения 16 февраля 1937 г. по докладу А.А. Зайцова, С.С. Ольденбург и Ю.Ф. Семёнов обсуждали войну в Испании. «С.С. Ольденбург сообщил, что в Париж теперь приходят без задержек испанские национальные газеты. Уже по ним можно судить, что националистам удалось сохранить то, что никак не удавалось белым русским во время гражданской войны в России: в национальной Испании вполне сохранилась нормальная жизнь».

Существенна разница во внешних обстоятельствах: хотя преступное свержение Испанской Монархии произошло ещё в 1931 г. в результате манипуляций итогами парламентских и муниципальных выборов вроде тех что снова произойдут в 1936-м, экономический строй Испании не разваливало давление мировой войны. А попытка захвата власти радикальными социалистами была предотвращена своевременным выступлением военных сил, сравнительно со значительно запоздалым корниловским мятежом. Испанским белым генералам не приходилась одновременно с борьбой с революцией держать внешний фронт, как было в течение всего 1917 г.

20 февраля 1937 г. С.С. Ольденбург воспроизвёл очередную порцию вводящих в заблуждение миролюбивых речей Хитлера: «новый военный конфликт был бы катастрофой для всех наций». Учитывая обилие таких высказываний во взятое время, апрельский отъезд генерала Краснова в Далевиц нет причин связывать с какими-либо агрессивными военными планами Германии. Не говоря уже о вымышленной недалёкими большевиками склонности к сепаратизму, вместо которой в биографии Краснова обнаруживается всегдашняя принципиальная борьба за Российскую Империю.

Относительно угрозы Австрии со стороны нацистской оккупации С.С. Ольденбург вполне точно пишет: «сторонники отдельного существования Австрии, в том числе многие бывшие социалисты, видят в призвании эрцгерцога Оттона на австрийский престол единственный способ предотвращения аншлюса». Канцлер Шушниг заявил, что его правительство «разделяет желания сторонников эрцгерцога Оттона», «стоит за призвание Габсбургом и только ждёт подходящего момента».

По-прежнему активно С.С. Ольденбург протестует против возможности возникновения новой мировой войны: «всякий, кто утверждает – “война неизбежна”, в известной доле становится виновником будущей войны». Отрицание возможности войны Ольденбург столь же основательно считает бесполезно наивным. Приемлем только целенаправленный подход: «война должна быть избегнута». Как показал опыт оккупаций 1945 г., Ольденбург был прав, заранее предупреждая, что всемирная война, соответствовала бы только интересам большевиков по распространению мировой революции.

На партийном съезде 1934 г. большевики прямо возвещали: «Вторая война против СССР приведёт к полному поражению нападающих, к революции в ряде стран Европы и Азии и разгрому буржуазно-помещичьих правительств» [В.О. Дайнес «Генерал Черняховский. Гений обороны и наступления» М.: Яуза, Эксмо, 2007, с.36].

Под своей полной подписью С.С. Ольденбург дал ещё одну статью «Конфликт в Союзе журналистов», напомнив про завязку истории годичной давности в ответе Любимова «на грубые выходки «Последних Новостей» на его коллегу Г.А. Мейера. Л.Д. Любимов писал, что недопустимо совмещать в одном лице должности председателя Союза журналистов» и редактора газеты, враждебной всей национально настроенной эмиграции. Правление союза «сошло на арену газетной полемики, став на сторону одной газеты против другой». Попытку правления увидеть в критической статье оскорбление Милюкова как «должного лица при исполнении служебных обязанностей» Ольденбург назвал смешной. «Повторяю, что сказал на собрании: не статья Л.Д. Любимова, однодневка газетной полемики, а действия правления нанесли Союзу моральный ущерб». «Необходимо, чтобы новое правление приняло во внимание этот факт. Иначе то единство, которым Союз справедливо гордился по контрасту с другими зарубежными союзами, едва ли может сохраниться в дальнейшем».

Попутно Ольденбург упомянул, что если считать непозволительным именованием Л.Д. Любимовым «Последних Новостей» неформальным официозом Коминтерна, то со стороны П.Н. Милюкова «надо было бы карать и тех, кто называл «Возрождение» “хитлеровским органом”».

27 февраля 1937 г. Ю.Ф. Семёнов в передовой статье «Возрождения» поддержал мысли С.С. Ольденбурга об опасности психоза ожидания войны, противопоставляя его мнение убеждённости А.И. Деникина в неизбежности войны.

Со своей стороны, Ольденбург продолжил уделять внимание основным политическим процессам, а не эмигрантским дрязгам. Указывая на слабость социал-демократических остатков II Интернационала и троцкистских зачатков IV-го, Сергей Ольденбург определял главную опасность: «мировая революция сейчас направляется Сталиным и его окружением». Разворачивающийся в СССР массовый террор, затронувший и руководителей компартии, включая бывших руководителей ГПУ и преступников, причастных к убийству Царской Семьи, нисколько не ввёл в заблуждение Ольденбурга, его оценки предельно точны: «спор между Сталиным и Троцким не имеет серьёзного принципиального значения. Будь Троцкий у власти, он, в общем, делал бы то же, что делает сейчас Сталин. Что касается Сталина, то он в оппозиции просто оказался бы совершенным нулём… Но цель у обоих совершенно та же; и, конечно, ту же самую цель преследовал и Ленин».

Так по пунктам С.С. Ольденбург мгновенно разбивает все наиболее популярные приёмы советской пропаганды прошлых и всех будущих лет: и о мнимой альтернативе Троцкого сравнительно со Сталиным, независимо от того, отрицательно или положительно выдумывается разница между ними. И о том, будто Сталин исказил ленинское учение, что негативно оценивалось троцкистско-хрущёвско-горбачёвской пропагандой, зато начало превозноситься неосталинизмом, большевизмом нового типа после крушения старой идеологии СССР. Полностью низвергал Ольденбург и современную ему сталинскую пропаганду о великих достижениях строительства социализма. Следование примеру Ольденбурга не оставляет большевикам никакого пространства для обманных манёвров.

Напоминая о поражении мировой революции в 1919 г. в Европе, С.С. Ольденбург справедливо пишет, что Русское Белое Движение отвлекло на себя внимание большевиков и не позволило им бросить все силы на поддержку баварских и венгерских советских республик, захватить Польшу и пытаться далее расширить зону красной оккупации.

Далее Ольденбург объясняет, что поражение коммунистов на демократических выборах не позволило им в последующие годы легально захватить власть в Европе. Поэтому их новая тактика образования блоков левых партий – “народных фронтов” «никак не отступление, а наоборот – новое наступление мировой революции».

Если в Китае таким же способом коммунисты не смогли прийти к власти через гоминьдан, то в Восточной Европе описанная Ольденбургом тактика успешно будет применяться в результате оккупаций 1945 г. Она окажется более эффективной для обмана населения, чем прямое насаждение однопартийной системы. В странах т.н. народной демократии официально править будет блок разных социалистических партий. Этот опыт применён и в РФ после развала КПСС.

Сравнительно со своевременно точным анализом С.С. Ольденбурга в корне ошибаются бесчисленные жертвы советской пропаганды, натасканные на воспроизведение примитивных ложных конструкций: «умный правитель Сталин, готовясь к великой войне, уже с 1934 г. санкционирует введение в пропаганду русских национал-патриотических мотивов и, напротив, фактически нейтрализует влияние идей Коминтерна в СССР» [А.Н. Севастьянов «Этнос и нация» М.: Книжный мир, 2008, с.157].

Сталинист и язычник Севастьянов, умея лишь правильно определять этнос как физическое, биологическое понятие, рассуждает о политических процессах на низменном уровне теорий типа классовой борьбы, заменяя её этнической. В результате он оказывается не в состоянии понять, что сталинский псевдопатриотический обман и его мерзейший суррогат национализма использовался для спасения мировой революции, разжигания советской внешней экспансии, а не её сворачивания. Непонимание сути основных политических процессов видно и в том как сталинист Севастьянов записывается в злостные противники Власовского Движения и Дома Романовых, показывая тем самым, что Сталину удалось укрепить влияние коминтерна, а не нейтрализовать. Довольно слабые аналитические способности Севастьянова прослеживаются по всем его книжкам, в том числе и по «Делу Тихонова-Хасис» (2013), которое мгновенно устарело вскоре после выхода из-за допущенных грубых просчётов в основных оценках лиц и событий, пожалуй, кроме вполне достоверного раскрытия повсеместных приёмов чекистских пыток и фальсификаций.

Продолжая описывать борьбу с нацизмом сторонников Габсбургов в Австрии, Ольденбург написал, что полиция там воспринимает возгласы «хейль Хитлер» за «враждебные существующему строю» и производит за них аресты. «Эрцгерцог Оттон сейчас находится в Швейцарии. На этой неделе, провожая в Вену свою сестру, эрцгерцогиню Адельгейду, он доехал до пограничной станции Букс, – до самого порога австрийских владений. Семилетним мальчиком он покинул Австрию в 1918 году; суждено ли ему вскоре перешагнуть этот порог?».

В некрологе «Кончина Н.Н. Чебышева» С.С. Ольденбург перечислил вехи его прокурорской карьеры, закончившейся назначением в Сенат уже при Керенском и участием в разборе дела министра В.А. Сухомлинова. Получив назначение начальником ведомства внутренних дел при главнокомандующем ВСЮР, он «вскоре покинул этот пост из-за несогласий с ген. А.И. Деникиным, не уделявшим, по мнению Н.Н. Чебышева, достаточного внимания вопросам охраны порядка в тылу армии».

После этого, по-видимому, состоялось знакомство Чебышева и Ольденбурга в редакции основанной В.В. Шульгиным газеты «Великая Россия», где работали также Н.Н. Львов и П.Б. Струве. Покойный барон Врангель называл Чебышева сооснователем «Великой России» и другом Русской Армии. «Здесь впервые и неожиданно для многих проявился блестящий публицистический дар Н.Н. Чебышева. Его статьи на самые различные темы, его всегда интересные и живые воспоминания, создали ему заслуженную популярность». Во время тяжёлой болезни, перед самой кончиной, Чебышев написал для «Возрождения» одобрительный отзыв на мемуары В.Н. Воейкова, несмотря на то что там есть обвинение Чебышева в работе на Керенского. Тхоржевский позднее присоединит иную, несправедливо недоброжелательную критику книги «С Царём и без Царя», за вполне уместное предпочтение дворцовым комендантом заслуг В.А. Сухомлинова – А.Д. Самарину. Вполне заслуживали осуждения со стороны генерала Воейкова также Царица Мария Фёдоровна, В.Н. Коковцов, А.В. Кривошеин – не за всю их деятельность в совокупности, но по отдельным вопросам хотя бы за их борьбу с И.Л. Горемыкиным и распространение лжи о Г.Е. Распутине.

Недовольна В.Н. Воейковым оказалась и вдова псковского предателя, связанного с масонами, Зиновия Рузская, написавшая в «Возрождение» о наличии у неё в Бессарабии неизданных документов, оставшихся от мужа.

23 февраля Ольденбург был на панихиде и 24-го на погребении Чебышева.

В статье «Ось Рим-Берлин» 6 марта С.С. Ольденбург напоминает, что не только национал-социалисты, но и левые итальянские фашисты являются врагами монархистов: «итальянская печать отозвалась о попытке реставрации в Австрии с таким решительным осуждением, что канцлер Шушниг, как передают, отказался от намеченной поездки в Италию». Из-за чего возможность реставрации Габсбургов не признаётся Ольденбургом достаточно реальной из-за препятствий со стороны союза Хитлера и Муссолини. Ольденбург пишет, что при попытке ведения антинацистской политики австрийские монархисты будут устранены в результате государственного переворота, что в дальнейшем и случится. Столь же предсказуемо для Ольденбурга и будущее падении Чехословакии, которую не сможет защитить её пакт со Сталиным.

9 марта 1937 г. на ежегодном собрании Российского Центрального Объединения с участием С.С. Ольденбурга оно было единогласно переименовано с Российское Национальное Объединение, остающееся под председательством М.В. Бернацкого и руководством других сотрудников газеты «Возрождение». Смена названия свидетельствовала о некотором отходе от исходного правоцентризма П.Б. Струве и противопоставления себя крайне правым, к более отчётливо выраженному русскому национализму.

13 марта Ольденбург снова пишет об Италии и усилении её позиций в Средиземноморье и противостоянии со стороны английской программы вооружений.

В №4071 основной темой Ольденбурга стало усиление позиций коммунистов во французском парламенте и в объединённых профсоюзах: «представители конфедерации труда добиваются того, чтобы на работу принимали только членов этой организации. Они вытесняют с заводов, из магазинов и т.д., все неугодные им элементы». Наступление на капитализм, как это всегда бывает, в первую очередь било по интересам самих преследуемых социалистами рабочих. Такие ростки тоталитаризма Ольденбург считал крайне опасными.

Генерал Краснов дал для «Возрождения» редкую статью в честь №100 эмигрантского издания военной газеты «Русский Инвалид». К 20-летию февральского переворота Иван Ильин отметил, что он начал водворение в России безбожия, продолженное большевиками.

В Белграде на 22 марта 1937 г. Русское Монархическое Объединение назначило траурное собрание памяти Государя Императора Николая II с прочтением отрывков из готовых глав «Царствования» С.С. Ольденбурга, с сообщением что работа над Историей близится к завершению [«Царский Вестник» (Белград), 1937, 7 марта, с.3].

10 апреля 1937 г., сообщая об аресте Г. Ягоды, Ольденбург логично предположил: «и те, кто сейчас производят аресты, не могут не спрашивать себя – не грозит ли им то же самое?». В заметке «Верблюды» (так испанские правые стали называть гораздо более массивные красные газетные утки) Ольденбург вполне верно рассуждает, что беседа Хитлера с Людендорфом никак не может свидетельствовать о начале поворота нацистов в сторону союза с СССР, поскольку Людендорф «выдвигал идею общеевропейского похода против большевиков». «Германия уже немало выиграла от своей антикоммунистической политики, и не только идейные соображения, но и самый простой расчёт диктует ей продолжение той же линии».

В оценке текущего момента С.С. Ольденбург полностью прав: следующие два года, разыгрывая пропагандистскую антикоммунистическую карту, нацисты выиграют ещё больше, обманывая европейских политиков и русских белоэмигрантов, достигнув критического предела получаемой выгоды от западных демократий. Но Ольденбург недооценил беспринципную лживость нацизма, которая позволила ему запросто заключить пакт со Сталиным и получить уже от большевиков максимум возможного и тем самым завоевать всю Европу.

Предугадать это было возможно, если обращать внимание на краснознамённую, революционную, пантеистическую, однопартийно-рабочую, вождистскую, антикапиталистическую общность НСДАП и ВКП(б). Однако если смотреть уже не на два, а на три шага вперёд, то здесь Ольденбург снова оказывается прав, предостерегая Германию и называя невыгодной для неё предпринятую в будущем непосильную войну нацистов на два фронта. Её нелогичность втройне затрудняла возможность предвосхищения будущих событий в политической публицистике.

В №4074 17 апреля Ольденбург снова писал об папской энциклике о нарушении нацистами конкордата с Ватиканом. Дипломатические воздействия со стороны католической церкви оказались бесплодны, поэтому пришлось прибегнуть к прямому обращению к немецким гражданам через тайное печатание документа в провинциальной типографии.

18 апреля 1937 г. в Главном Совете Русского Национального Объединения выступали С.С. Ольденбург и Ю.Ф. Семёнов на тему «Международное положение в связи с событиями в СССР».

О приезде канцлера Шушнига к Муссолини Ольденбург написал, что соглашение Италии с Югославией нанесло смертельный удар возможности реставрации Габсбургов. Нацистское влияние в Австрии более «сильно в молодом поколении, не знавшем былого имперского величия Вены. Перспективы дальнейшего существования Австрии поэтому довольно смутны» (даже в проникнутых самым неприятным либерализмом пацифистских мемуарах «Вчерашний мир» С. Цвейг в 1942 г. признавал, что Австрия никогда не желала самостоятельного существования, стремясь к соединению либо с Германией, или к прежнему союзу с Венгрией).

Нейтральное отношение Югославского Королевства к Германии и негативное к Габсбургам не позволило образовать монархический блок против нацизма, в результате чего европейские государства будут разгромлены по одиночке.

Д. Ирвинг в книге «Война Хитлера» сообщает, что в июне 1937 г. в Германии была принята директива «Отто», предусматривающая нападение на Австрию в случае реставрации Габсбургов. Дэвид Ирвинг справедливо пишет о подражании Сталину при строительстве нацистской тоталитарной системы. Относительно организации холокоста Ирвинг использует ровно те же доводы, что и официальные историки из РФ насчёт голодомора, когда они указывают на отсутствие прямых директив т. Сталина насчёт организации голода. Параллели тут самые очевидные и обеим сторонам следовало бы сделать выводы и избегать несправедливых двойных стандартов. Тем не менее, Д. Ирвинг подвергся репрессиям со стороны либералов с тюремным заключением и сожжениями его книг. Вопреки демократической системе организованной лжи в Евросоюзе, Ирвинг никогда не отрицал массовые убийства нацистами евреев [David Irving «Banged Up. Survival as a Political Prisoner in 21st Century Europe» Focal Point, 2008].

1 мая 1937 г. Ольденбург уже определённо написал: «с того дня, как Италия отказалась поддерживать Габсбургов, аншлюс в той или иной форме предрешён». Продолжая разламывать советскую пропаганду, Ольденбург писал, что не приходится жалеть о пошедших под нож конкурентах Сталина. «Но их победители – отнюдь не лучше их. Об этом слишком часто забывают». Ольденбург сходу разоблачил, что пресловутая загадка 37 года – «перестройка коммунистических сил на основе более строго подчинения». Иначе говоря, это укрепление сталинского цезаризма с усилением его тоталитарности. Ольденбург указывает что воспитанная террором слепая покорность, независимая от того или иного конкретного идеологического наполнения, теперь важнее изначального коммунистического сектантства.

Особо в заметке «Кто хуже? Опыт истолкования советских событий» Ольденбург разоблачил получившие преобладание в СССР спекуляции на патриотическом чувстве. «Нет, эта коммунистическая гордыня – прямо противоположна национальному идеалу, она ведёт к уничтожению всех национальных государств». С.С. Ольденбург, следуя принципам настоящего русского национализма, отверг все попытки большевиков или их сторонников увидеть в терроре 1937 г. и происходящем построении социализма хоть что-то положительное. Ольденбург не отрицает, что в СССР удалось воспитать меньшинство, полностью преданное новому режиму. «На враждебный им русский народ следует делать ставку, на всех их бесчисленных врагов!».

8 мая Ольденбург поддержал проводимое испанскими националистами сравнение текущей контрреволюционной борьбы с интернационалистами, имеющей аналогию с народным восстанием против оккупации Наполеона Бонапарта, когда монархисты бросили вызов мировой революции. Генерал Франко обратил внимание что национальный испанский праздник 2 мая был отменён противниками монархии, но новое восстание его вернуло.

Дополнительно, заметка Ольденбурга «Герника. История одной лжи» полностью передаёт сообщение официального французского телеграфного агентства «Гавас», содержащее результаты расследования иностранных журналистов, доставленных испанскими националистами в Гернику. Имея возможность общаться с жителями баскского города, журналисты установили, что испанские националисты бомбардировали Гернику отдельными аэропланами не более любого фронтового пункта. В городе не найдены следы воздушного налёта, его разрушение оказалось следствием поджога, распространившегося под действием ветра с юга на север. «Дома, построенные из железобетона, были облиты бензином», — цитирует Ольденбург сообщение, указывая на то что его сознательно скрыли «Последние Новости» Милюкова, потворствуя лжи красных. Помимо огромного количества бензина и керосина для поджога, красные разрушили Гернику, используя подрыв мин. Разоблачение этой провокации появилось, помимо французских газет, и в лондонской «Таймс».

Тем не менее, Герника стала символом вымышленных военных преступлений войск Франко. В мае 1937 г., в одно время с разоблачением со стороны С.С. Ольденбурга, левый пропагандист Пабло Пикассо по госзаказу испанского республиканского правительства намалевал уродливейшую картину, которую стали использовать как вещественное доказательство. Пикассо никогда не был в Гернике, но плод его больного воображения до сих пор используется в целях социалистической и демократической лживой пропаганды, затмевая собой подлинные события и настоящую трагедию. Расследования современных историков, вполне подтверждающих достоверность сведений Ольденбурга, остаются глубоко в тени разнообразных новых лживых медиапродуктов.

Если брать гражданскую войну, то в современной Испании о ней снимают фильмы, по беспардонной лживости вполне сравнимые с изображением Белого Движения в СССР. Достаточно посмотреть, до чего деградировал испанский режиссёр Алехандро Аменабар, начинавший с гениальной «Дипломной работы» (1996) и теперь превратившийся в создателя левацких атеистических агиток, какова «Пока идёт война» (2019) о событиях 1936 г.

Не отстают от Евросовка и в РФ, где невежественные либералы регулярно героизируют испанских красных и приводят идиотские сравнения т. Путина с генералом Франко. Вместо того чтобы определять большевизм как главного врага, противники контрреволюционеров всегда его так или иначе поддерживают.

Испания давала столько важного материала белоэмигрантским газетам, что Ольденбург в №4077 написал ещё одну статью «Программа национальной Испании». Декретом 255 генерал Франко распустил все партии и политические организации кроме монархистов и фалангистов, объявил о будущем восстановлении монархии, о католическом мировоззрении движения, об экономической борьбе с марксизмом через защиту частной собственности, развитие сельского хозяйства, на котором базируется благосостояние любого государства. Фразы о частичной национализации банков и крупных предприятий, о национальной революции, строительстве нового порядка и синдикализме были следствием необходимости монархистов считаться с союзниками-фалангистами.

Насколько взятая программа оправдала себя и возможно ли было закрепить победу Франко, обеспечив ему надёжную политическую преемственность – отдельный вопрос, заслуживающий всестороннего рассмотрения. Ольденбург об этом написать уже не сможет. Во всяком случае надо отметить, что утопические фантазии о строительстве того или иного нового строя среди русских монархистов не могут получить предпочтение ориентиру на реальный наиболее положительный опыт экономической политики Императора Николая II, гораздо более эффективный, сравнительно с белогвардейскими диктатурами или правлением Франко в Испании.

Возможно, значительной ошибкой генерала Франко является также непризнание прав Короля Альфонсо XIII (1886-1941) и роспуск поддерживающих его организаций. Такое решение наносило урон легитимному монархическому авторитету и как будто оправдывало свержение Короля в результате событий 1931 г. Помимо личных предпочтений Франко относительно престолонаследования, здесь тоже могло иметь значение и влияние фалангистов.

15 мая 1937 г. Ольденбург напишет об устранении от власти лидеров фалангистов – противников монархического принципа в Испании. В СССР понижение в должности Тухачевского Ольденбург воспринял как знак будущего ареста и продолжения программы уничтожения вероятных конкурентов Сталина, обладающих каким-либо именем и потому потенциально опасных в будущем. Англо-итальянский антагонизм «становится полезным для большевиков, так как препятствует их международной изоляции». Ольденбург тем самым угадывает будущий союз Черчилля и Сталина. Что же до Хитлера, то здесь Ольденбург, напротив, видит настойчивые стремления фюрера добиться союза с Англией.

В заметке «Судьба демократий» Ольденбург не показывает себя сторонником диктатуры ради диктатуры, подобная идеология монархистам не свойственна, ими демократиям противопоставляется нечто иное. «Спору нет, в диктаторском разрешении общенациональных задач можно видеть известное упрощение». Вопрос в том, имеет ли отношение демократия к такому разрешению, способствует ему или его предотвращает, делает невозможным, обеспечивает успех врагов нации (как в случае с либералами и большевиками). «Народы хотят “реальных достижений”. Если их не дают демократии, за ними обращаются к диктатурам».

С монархической точки зрения, угроза национальным интересам может происходить как со стороны демократии, так и от диктатуры, в зависимости от их разновидностей. Национальные христианские монархии предлагаются как возможная наилучшая альтернатива, позволяющая избежать недостатков утопических идеологий.

22 мая 1937 г. в №4079 «Возрождения» было сообщено о первых результатах крупного труда С.С. Ольденбурга. На собрании югославского Русского Монархического Объединения биограф Царицы Александры и Цесаревича Алексея, полковник П.С. Савченко впервые зачитал отрывки из истории Царствования Николая II. «Дав, на основании приведённых в труде С.С. Ольденбурга, данных, подробную характеристику незаурядной личности Царя, докладчик ознакомил собрание с наиболее характерными для Императора Николая II чертами его деятельности, как в области внутренней, так и внешней политики». Исследование Сергея Ольденбурга доказало, что Государь стоял «головою выше своих современников. Россия плохо знала своего Царя, а русская интеллигенция относилась к нему с предвзятой несправедливостью. Лишь теперь, в исторической перспективе, при наличии кровавых опытов в ряде стран, чётко обрисовывается личность последнего русского Царя». Неподписанная газетная заметка сообщала, что Ольденбург работает над историей более трёх лет, т.е. с 1933 г., по поручению Общества распространения русской национальной и патриотической литературы. К печати готовы 14 глав и автор «интенсивно» дописывает последние 6. «Скорейшее и широкое распространение труда – вот главное желание русских людей». Председатель монархического собрания, П.В. Скаржинский назвал спасение России от красного ига заветом царственного мученика. На собрании присутствовало множество учащихся русских гимназий и митрополит Анастасий от РПЦЗ.

Поскольку это сообщение не уточняет дату проведения мероприятия, следует считать что оно относится к событию двухмесячной давности. На нём присутствовал и представитель РОВС генерал И.Г. Барбович, командир конного корпуса в Крыму, на счёт идеологической беспомощности которого регулярно острил И.Л. Солоневич, за борьбу с монархистами его критиковали авторы «Царского Вестника». Имя С.С. Ольденбурга соединяет и сплачивает представителей разных идейных поднаправлений, где с одной стороны не следует одобрять кириллизм, с другой непредрешенчество.

Великая Княгиня Ксения Александровна, сестра Императора Николая II, отказалась присутствовать на коронации Георга VI из-за приглашения на неё Литвинова.

28 мая из номера «Возрождения» стало известно о вступлении С.С. Ольденбурга в Национальное объединение русских писателей и журналистов во Франции, основанное после скандала с Милюковым и Любимовым. Ольденбург отсутствовал на первых собраниях нового объединения, председателем которого был избран И.И. Тхоржевский после отказа Ю.Ф. Семёнова. Задержка Ольденбурга могла быть вызвана повышенной занятостью над «Царствованием».

4 июня Ольденбург снова выделил «конфликт двух великих антикоммунистических сил», нацизма и католицизма. Языческий характер нацизма показывал его близкую к советской идеологии антихристианскую природу. Борьба с верующими «на руку только большевикам». Естественно, что она вела к раздроблению антисоветских движений, на которое обращал внимание Ольденбург. Следя за террором в СССР и опалой Тухачевского, Ольденбург отметил слухи о его аресте (таковой состоялся 22 мая).

На банкете в честь годовщины «Возрождения» Ольденбург повторял самое важные мысли своих политических статей: «враги не только завладели нашим родным домом – они превратили его в свой притон для набега на другие страны. Напрасно мечтать о том, что международная сила коммунизма может быть побеждена внутренними силами какой-либо одной страны».

В №4082 Ольденбург поместил заметку «В другом разрезе» о дипломатических усилиях Англии привлечь Германию на свою сторону и предотвратить союз Хитлера и Муссолини. «Она считает что без Германии Италия перестаёт быть опасной». В этом разрезе, объясняет Ольденбург, Англия преследует интересы сохранения собственного господства, не имея принципиально антисоветских целей.

12 июня состоялось общее собрание Союза ревнителей памяти Императора Николая II. О принятии в пожизненные члены Союза Великую Княгиню Ксению Александровну, баронессу С.К. Буксгевден и П. Жильяра, заметка, подписанная -гъ в №4084, явно принадлежит Ольденбургу. «Собрание прошло с большим подъёмом, чувствовалось, что союз ревнителей за последний год действительно воскрес к новой жизни».

Сообщения о работе Тухачевского и других осуждённых вождей красной армии, на немецкую разведку, по наблюдению Ольденбурга, практически никого не убедили во французской прессе. Европейская печать увидела в сталинском терроре способ «навязать себя огромному народу», — воспроизвёл Ольденбург оценки, которые сам разделял.

Чекистские расправы привели к тому, что «фашистские круги, под впечатлением последних событий, проникаются неожиданной симпатией к Сталину». Фашисты в Италии увидели сходство у Хитлера, Муссолини и Сталина. Сообщая что это «характерно для переживаемого момента», Ольденбург счёл такие оценки фашистов нелепыми, поскольку Муссолини не устраивал голодомора с миллионными жертвами и террора с огромным количеством жертв чекистских убийц. Тем не менее, факт фашистских симпатий к большевизму говорил сам за себя, разоблачая их общую тоталитарную политическую природу.

Статья «Магнитная буря» 18 июня Ольденбурга позволяет открыть важную сторону загадки 37 года в международном контексте: массовые чистки подготовляли будущий пакт Сталина с Хитлером. Расправа со старой ленинской гвардией и выход на первый план новых лиц партии, облегчал нацистам сотрудничество с большевиками, как будет видно позже по замене Литвинова на Молотова.

«Цель – мировая революция. Средство – новая мировая война. Вот краткая формула политики Сталина».

«Какого низкого мнения нужно быть о Муссолини и Хитлере, чтобы вообразить, будто крутые расправы Сталина могут внушить им симпатии к главному носителю идеи мировой революции?!» — восклицал Ольденбург, пока ещё не зная, что именно точно указанная им формула Сталина соединит его с Хитлером, придерживавшегося ровно той же программы достижения мирового господства.

Много позже станут известны страницы дневника Й. Геббельса, где прямо говорится об одобрении им разгрома армейских верхов Сталиным в 1937 г. Ссылаясь на Геббельса, современные сталинисты будут доказывать, будто благодаря 37 году большевики победили в 45-м. Виктор Суворов напишет на эту тему худшую из его книг «Очищение» (1998).

Летом 1937 г. для правильных выводов о ещё не наступившем будущем данных было недостаточно. Очень нагляден пример с тем, как будущий активный противник нацистских преступлений, убитый большевиками, шведский бизнесмен Р. Валленберг писал в 1936 г.: «сама по себе нацистская Германия тоже произвела хорошее впечатление, и те, с кем довелось поговорить, кроме евреев, утверждали, что вполне довольны» [Б. Янгфельдт «Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой» М.: АСТ, 2015, с.182].

Обилие таких отзывов и вызвало, среди многих других причин, отъезд Краснова из Франции. Но существовала и другая сторона. Ю.Ф. Семёнов в передовой статье, вышедшей одновременной с «Магнитной бурей» Ольденбурга, напоминал: «Муссолини с 1924 г. поддерживал с большевиками дружеские отношения».

Т.е. фашисты и нацисты вполне могли заключать союзы с красными в прошлом и сделать это снова в будущем. Но перед 1939 г., когда магнитные информационные бури сбивали стрелку аналитического компаса в разные стороны, преобладали сведения об антисоветском настрое верхов НСДАП. К примеру, 1 мая 1938 г. Геббельс писал в дневнике о выделении И.Л. Солоневичу 30 тыс. марок на его газету. Решение принято под влиянием «России в концлагере» [К.Н. Сапожников «Солоневич» М.: Молодая гвардия, 2014, с.261].

А.А. Лампе писал 3 июня 1938 г. руководителю РОВС, что А.В. Меллер-Закомельский от РНСД помогал устраивать лекции Ивана Солоневича, хотя тот не планирует присоединяться к нацистскому движению. И.Л. Солоневичу пока разрешено издание газеты, но русская монархическая идея сразу пришлась НСДАП не по нраву: «его великодержавное решение» «по моим сведениям, было очень не одобрено властями». Заявления И.Л. Солоневича о своей независимости тоже не нравились нацистам, которым не удалось его купить [«Русская военная эмиграция. Перед бурей. 1928-1939» Курск, 2017, Т.9, с.661, 670].

Учитывая такие противоречивые сигналы из Германии, Ольденбургу и другим белоэмигрантам, разумеется, не хотелось верить в то что в будущем нацисты могут уподобиться большевикам и совершить такие же преступления против русского народа, какие совершили красные. Ибо это оставляло русских националистов в одиночестве против большевизма, нацизма и либеральной демократии одновременно. Такое развитие событий означало новую страшную катастрофу. И именно она произойдёт во Вторую мировую войну.

После оправдания Н.Н. Алексеева на закрытом военном судебном процессе, 21 июня его приветствовал С.С. Ольденбург в редакции «Возрождения» с распитием шампанского. Его и К.Г. де ля Люби ложно обвиняли в шпионаже и они провели к заключении 14 месяцев. Ю.Ф. Семёнов и А.Ф. Керенский выступали в качестве свидетелей. За разглашение материалов дела Н.П. Вакару из «Последних Новостей» был присуждён штраф в 50 франков. Процесс давал основания утверждать что газета Милюкова действует в чекистских интересах против белоэмигрантов.

25 июня 1937 г. в статье «Кризис “невмешательства”» Ольденбург пишет что изначально международное соглашение о невмешательстве в испанскую гражданскую войну не соблюдалось со стороны СССР. Британия, тоже, когда это было ей нужно, присылала дредноут для защиты своих судов при 11-месячной осаде Бильбао войсками Франко. Такие же действия Германии и Италии по новому соглашению станут возможны – уже против красных. Германия тогда безуспешно добивалась конфискации подводных лодок валенсийского правительства.

2 июля заметка Ольденбурга «К лучшему?» на привычном месте над рубрикой «Что происходит в мире» вышла под прозрачным псевдонимом О. Сергеев вместо полной настоящей фамилии. Изменение подписи вызвано написанием С.С. Ольденбургом передовой статьи «Коминтерн повелевает» (заняв привычное место Ю.Ф. Семёнова). «За кулисами красной власти неблагополучно: расстреливают важнейших коммунистических деятелей, красная армия арестовывает начальника ГПУ, а затем чекисты расправляются с вождями красной армии. В советской промышленности развал». Все надежды Сталина не на какие-то внутренние успехи, а исключительно на мировую революцию, экспансию вовне. Поэтому большевики так стремились ввязаться в испанскую смуту и требовали у всех демократических стран поддержки республиканцев.

За подписью -гъ в этом же номере вышла заметка «Имперский принцип и русские евреи» об одноимённом докладе С.И. Левина на собрании под председательством Е.П. Ковалевского. В докладе высказывалась мысль: «даже русские антисемиты человечнее германских или польских». После доклада высказывалось несколько евреев, «недовольных похвалами русскому народу и русской культуре». Много лет сотрудничавший с газетой «Возрождение» С.И. Левин назвал Палестину проблемой сионистов, а не русских евреев.

9 июля С.С. Ольденбург снова под своей подписью выпустил передовую статью «Тревожные дни», посчитав важным отметить, что красным не удастся закрепиться к Каталонии или оторвать от Испании другие части, т.к. Англия высказалась за территориальную целостность Испании, опасаясь в противном случае впадения её в зависимость от Италии. Дополнительная заметка снова вышла под временным псевдонимом «О. Сергеев» о контроле сухопутных и морских границ Испании.

Ю.Ф. Семёнов вернулся на 1-ю страницу «Возрождения» 17 июля, одновременно отпала нужда в смене подписи на О. Сергеев при продолжении обсуждения контроля границы с Францией на Пиринеях. Затем Ольденбург выражал поддержку антикоммунистическому курсу Чан Кайши в Китае, указывая что время работает на его усиление и в направлении борьбы с более мощной Японией.

30 июля место обычной заметки Ольденбурга занял некролог Н.Д. Тальберга «Светлой памяти патриарха Варнавы», содержащий воспоминания о встречах с ним русских монархистов, в т.ч. М.К. Горчакова. В рубрике «Что происходит в мире» кончина сербского патриарха наименована большой потерей Югославского Королевства, Православной Церкви и всех врагов коммунизма — не С.С. Ольденбургом, т.к. под строчками подпись С.О. пропала вместе с именной статьёй. Ольденбург, следовательно, отправился в летний отпуск в №4089-4092, подобно тому как ранее отсутствовал Ю.Ф. Семёнов.

В «Возрождении» появлялось объявление о выходе замалчиваемой социалистами и либералами выдающейся книги Г.В. Флоровского «Пути русского богословия».

27 августа 1937 г. С.С. Ольденбург вернулся на страницы «Возрождения». Он отметил дипломатический разрыв Португалии с Чехословакией из-за отказа предоставить заказанные ранее пулемёты. Требование гарантий, чтобы оружие не попало к Франко, Португалия сочла неприемлемыми.

В статье «Азия для азиатов» Ольденбург сравнил современный дальневосточный конфликт с войнами 1894, 1900, 1904 г. «Русско-японская война, в которой Англия так неосторожно поддержала Японию, и этим, на свою же голову, содействовала упадку европейского престижа в Азии, была дальнейшим этапом пробуждения жёлтой расы». Европейская война 1914 г. обеспечила дальнейшее «необыкновенное усиление Японии». Европа к новой японо-китайской войне 1937 г. оказалась «в состоянии безнадёжного разделения, имея у себя под боком очаг красной смуты, явно не в силах воспользоваться этим случаем и сыграть роль арбитра азиатских судеб». Рассуждая в расово-цивилизационных масштабах, Ольденбург делает далеко идущий вывод о самоубийственной политике междоусобия белых народов (особенно учитывая войны и революции против Императора Николая II). «Если вспомнить, что в одном Китае – от 400 до 500 миллионом жителей, легко себе представить, какие перспективы для второй половины двадцатого века может открыть его “пробуждение”…».

Явно Ольденбургу принадлежит также статья «Там, где красных больше нет» о франкистской Испании, подписанная О.С. на 5-й стр.

3 сентября Ольденбург поднял важный вопрос «Церковь и государство в Германии», где справедливо указал, что в отличие от красной Испании или СССР, при Хитлере не закрыты все церкви и священников не расстреливают. «Может быть, в государственных школах Германии отменено преподавание Закона Божьего, а большинство монашеских орденов запрещены и изгнаны из страны, как во Франции? Насколько известно, нет…». Монархист Ольденбург воспользовался случаем показать, насколько для христиан плоха либеральная светская политика, даже хуже нацистской, не для того чтобы похвалить НСДАП: «обе главные германские церкви, католическая и протестантская, несомненно, испытывают значительные стеснения в своей деятельности и в их среде проявляется известное недовольство».

Ольденбург обращает внимание, что наиболее тесно с Церковью в Европе связан белогвардейский режим Франко в Испании, правая диктатура Салазара в Португалии, стремящаяся к реставрации Габсбургов Австрия Шушнига, православные монархии Югославии, Румынии, Болгарии, Греции. В отличие от кайзеровской Германии, пишет Ольденбург, хитлеровское государство «вне-вероисповедное». «Германские церкви ощущают это, как ухудшение своего положения по сравнению с дореволюционным временем».

«Новая авторитарная Германия, не допускающая существования организаций, могущих стать ядром сопротивления государственной власти, легко справилась с отдельными государствами и политическими партиями – и оказалась лицом к лицу с единственной независимой силой — церковью».

НСДАП упразднила в т.ч. и партию германских католиков, от которой канцлером был выдвинут Папен и другие предыдущие главы правительств. Опасаясь христианства, нацисты не позволяли создавать молодёжные религиозные организации, чем нарушали условия конкордата с Ватиканом.

В области образования нацисты упразднить существование отдельных протестантских и отдельных католических школ, сливая их в одну тоталитарную систему. В пропагандистских целях Геббельс приписывал НСДАП заслугу спасения церквей от разгрома коммунистами. Поэтому Ольденбургу оставалось только надеяться, что эти конфликты могут быть «полюбовно разрешены» без опасного обострения, т.е. усиления религиозных гонений.

Белоэмигрант, публиковавшийся в белградском «Царском Вестнике», писал о невозможности сравнивать такие действия с преступлениями большевиков против русских: «какова бы ни была политика национал-социализма, в Германии не разрушено одного католического храма, не убито ни одного священника». «Берлин ведёт борьбу с клерикализмом, Москва – с Богом» [К.Н. Николаев «Экспансия Рима в Россию» М.: Имперская традиция, 2005, с.46].

10 сентября Ольденбург увидел показатель роста германского престижа в присутствии на нюрнбергском съезде НСДАП всех иностранных дипломатов, кроме советских. От испанцев в Нюрнберг прибыли иностранные фалангисты, как известно, представлявшие оппозицию монархистам Франко.

Й. Геббельс 3 ноября 1940 г. о них напишет: «фаланга совершенно нейтрализована. Очень мощное клерикальное влияние».

На съезд не поехал и посол США, недовольный антисемитскими и антисоветскими речами нацистского руководства. На съезде звучали призывы ко всем народам соединиться с Германией и Италией для свержения коммунистического строя в СССР. «Как будто одна страна имеет право диктовать другой, какое правительство оно должно иметь у себя» [У. Додд «Дневник посла. 1933-1938» М.: Соцэкгиз, 1961, с.439-440].

Белоэмигрантов подобные настроения американских демократов самым решительным образом толкали против западных союзников сталинского тоталитарного террора и пособников истребления русского народа.

Можно сравнить с отзывом Уильяма Додда впечатление С.С. Ольденбурга 17 сентября: «в речах канцлера Хитлера и его ближайших сотрудников по-прежнему звучала нота непримиримой вражды к большевизму». Сообщая о смерти 88-летнего Т.Г. Масарика, Ольденбург напомнил о его связях с английскими министрами ещё до февраля 1917 г., а затем и с США, а также о курсе на сближение с СССР первого президента Чехословакии. Ольденбург счёл нужным написать и о раскрытии сведений о принадлежности к Ку-Клукс-Клану Хьюго Блэка, ставшего членом Верховного Суда по назначению Ф. Рузвельта. Блэк входил в ККК в первой половине 1920-х, используя его для победы на выборах в Алабаме. Про ККК Ольденбург написал, что тот отличается «курьёзными обрядами – и жестокими расправами над своими противниками» (в начале 1923 г. появлялась новость о неудавшейся попытке вступить в ККК вероотступника Илиодора).

По всей видимости, Ольденбург намекал на определённую аналогию с преследованиями на расовой почве в хитлеровской Германии и рузвельтовских США.

24 сентября для продолжения сопоставлений Ольденбург без комментариев привёл отрывок из речи Ф. Рузвельта с одинаковым осуждением коммунизма и фашизма: «нельзя отрицать, что эти режимы дали населению такие материальные преимущества, которыми они не пользовались при демократиях. Безработица уменьшилась, хотя причина этого в безумных вооружениях, и порядок царит при режиме террора».

Через два дня вышел внеочередной, 4098-й, номер «Возрождения», целиком посвящённый преступнейшему похищению чекистами белого генерала Е.К. Миллера. Ольденбург представил для него статью «Общность судьбы» о второй встрече Муссолини и Хитлера. Три года назад из-за убийства австрийского канцлера Дольфуса Италия и Германия были на грани войны. Ольденбург также напомнил, что политическая карьера Муссолини началась с публикаций «с требованием вмешательства в войну на стороне Антанты» (тогда ещё не было известно что фашистское движение на заре становления финансировалось Самюэлем Хором, стоявшим и за раздачей денег солдатам 27 февраля 1917 г. в Петрограде). Переход на сторону Хитлера, как считал Ольденбург, сделан Муссолини из антикоммунистических соображений под влиянием испанских событий (где также С. Хор финансировал левых повстанцев). «Теперь положение выяснилось, враг определился». Само по себе свидание двух вождей Ольденбург считал не таким существенным, чем «отклики» на него со стороны других держав, которые либо пойдут на союз с СССР в будущей мировой войне, либо оставят большевиков в изоляции.

Продолжая уделять внимание Штатам, Ольденбург печатал 8 октября: «речь Рузвельта вызвала восторг во всех левых и крайних левых кругах Европы». Идеологическая конфронтация русских монархистов с демократическими режимами западного мира регулярно находила всё новые основания.

Далее Ольденбург обвинил в Рузвельта в подталкивании США к мировой войне под лозунгами мира, которая ничем не отличается от антиболгарской пропаганды в Югославии, осуждаемой Ольденбургом, антисербской в Болгарии и всех подобных враждебных миру действий. «Нет ничего опаснее, как закрывать глаза на действительность и думать, что работаешь в пользу мира, когда на самом деле готовишь войну». Мировая война, считал Ольденбург, угрожает гибелью «всей современной культуры».

По сообщениям, которые летом 1945 г. дойдут до СССР, в Германии никого так не «ненавидят, как англичан и американцев: в каждой семье кто-нибудь сгорел от бомбёжки. Два года: днём американцы, ночью – англичане. Города в развалинах» [Л.К. Чуковская «Дневник – большое подспорье… (1938-1994)» М.: Время, 2015, с.69].

Про один только Гамбург можно встретить сведения о жертвах мирного населения: «в результате этих бомбардировок 900 000 человек вынуждены были бежать из своих жилищ и искать приют где придётся» [Лорен Аллен-Карон «Тайна по имени Лагерфельд» М.: Эксмо, 2020, с.21-22].

В некотором смысле, Ольденбург, говоря о непредсказуемости исхода такой войны, угадывает прекращение существования Германии, которая будет разделена сначала на 4 оккупационные зоны, а затем на ФРГ и ГДР. Полное уничтожение европейских национальных государств откладывается на будущую эпоху, но именно в этом направлении ведёт новый мировой порядок 1945 г.

22 октября Ольденбург сообщил, что Италия готова разыгрывать против Англии арабскую карту, поддерживая исламизм в Палестине, Египте и вообще на Северной Африке. Англичане, в свою очередь, действуют как сторонники победы испанских республиканцев.

От «Возрождения» Тхоржевский вошёл в комиссию по делу Скоблина вместе с графом М.Н. Граббе, полковником А.А. Зайцовым и генералом И.Е. Эрдели. О похищении Миллера крупные статьи писал Лев Любимов. Ольденбург держался в стороне от расследования.

Более всего, из номера в номер, Ольденбург писал о ходе гражданской войны в Испании. Из хроники боевых действий выделился «единственный в истории случай, чтобы осаждающая армия сдалась в плен осаждённым». Так случилось при осаде Хихона, красные сложили оружие перед войсками Франко.

Для подкрепления своих позиций Ольденбург часто ссылался на высказывания участников межнационального объединения бывших участников Первой мировой войны, которые всячески предупреждали об опасности нового разделения мира на два враждующих блока. Поскольку представителей этих идей принимал у себя Хитлер и одобрял их позицию, Ольденбург имел основания считать, что Германия не является основной угрозой.

«Воины сейчас – носители подлинного миролюбия, а те кто именуют себя пацифистами – разжигатели новой войны!». Как выяснится позже, руководители НСДАП, регулярно заявлявшие о стремлении к миру, окажутся именно такими разжигателями.

12 ноября 1937 г. в заметке «Новый шаг вперёд» Ольденбург снова писал, что антикоминтерновский пакт Германии и Италии направлен против определённой идеологии, а не какого-то государства. В тексте договора даже не упоминался СССР, официально стоящий отдельно от Коминтерна. «Если бы, к великому счастью для России, русский народ изгнал из неё большевиков, а Коминтерн переселился в другую страну – в этом пакте не потребовалось бы изменить ни одной запятой».

По этой причине не приходится удивляться, что как таковая пропаганда, разделявшая коммунизм и русский народ, встречала среди многих белоэмигрантов одобрительный отклик, сравнительно с отождествлением, указавшим бы на цели антирусской расовой политики нацистов.

Проницательный политический обозреватель, Ольденбург, однако, нисколько не отрицал, что вопреки официальной пропаганде, пакт Хитлера и Муссолини может преследовать агрессивные военные цели, не имеющие «ничего общего с борьбой против коммунизма. Такие опасения нельзя развеять никакими теоретическими доказательствами. Только практика покажет реальное назначение пакта».

В статье «Сговор или разговор? (Холден – Галифакс)» 19 ноября Ольденбург пишет, что повторяется история с приездом в 1912 г. в Берлин английского военного министра лорда Холдена, когда переговоры с германскими элитами показали невозможность устранить мирным путём соперничество между державами за мировое господство. Ольденбург при этом придерживается наиболее распространённых среди историков взглядов, что в основе Первой мировой войны лежало именно это соперничество, а не русско-немецкое или французско-германское, не говоря уж о сербско-австрийском.

Ольденбург желал, чтобы теперь, через 25 лет, поездка лорда Галифакса привела бы к соглашению на базе общих антикоммунистических интересов, к устранению порождённого прежней мировой войной Коминтерна, вместо повторения прежних ошибок с самыми катастрофическими последствиями и многомиллионными человеческими жертвами в интересах большевизма. Но было очевидно, что «до сговора ещё далеко».

26 ноября в заметке «Две формулы» Ольденбург рассуждает о двух политических принципах: либо полный отказ от уступок враждебным требованиям, аппетит которых будет лишь возрастать, либо поиск компромисса из-за боязни потерять больше при разжигании конфликта.

Зная на опыте тщательного изучения истории Царствования Николая II, что Святой Государь подвергался критике со стороны либералов и консерваторов за следование то одному, то другому правилу в зависимости от конкретного случая, С.С. Ольденбург прописывает важный вывод: «нельзя в общем виде решить, какой формуле следовать. Это вопрос фактов. Политика – искусство, а не точная наука, и она в очень малой мере руководствуется юридическими правилами». Тем самым, ложные обвинения Императора Николая II в слабоволии и непоследовательности являются следствием политической некомпетентности критиков или их заведомой нечестности, готовности любое решение самодержавной власти объявлять опрометчивым.

В статье «Две формулы» Ольденбург, впрочем, пишет не о об истории 1894-1917, а о том, возможно ли сохранить версальскую систему в неизменном виде, или безопаснее перестраивать её по частям. Ольденбург рассуждает на примере нацистской угрозы оккупации Австрии. «Сторонники первой формулы скажут: нельзя допускать австро-германского соединения. Это слишком усилит Германию. Сторонники второго взгляда на это, вероятно, ответят: попытки Наполеона III предотвратить соединение северной Германии с южной, ни к каким благим результатам не привели. Чья точка зрения восторжествует? Это опять-таки “вопрос факта”».

Ольденбург, указывая на эту неоднозначность и возможность следовать обоим вариантам, затем условно отдаёт предпочтение второму, который даёт отсрочку мировой войне, а она в дальнейшем может и не состояться. Ольденбург оговаривает, что эта гипотеза подразумевает соответствие аншлюса русской борьбе с коммунизмом (О том же, что Хитлер вполне может преследовать цели, враждебные интересам не СССР, а России, Ольденбург писал ранее, допуская и такую политическую вероятность).

Помимо того, выражая симпатию и поддержку французским роялистам, Ольденбург написал о новом политическом манифесте герцога Гиза, претендента на французский престол. В нём изложены идеологические основы французской монархии, критика парламентаризма и намерение защищать права подданных. Демократические швейцарские власти, пригревавшие в своё время Ленина, помешали сыну герцога Гиза, графу Парижскому, зачитать манифест в швейцарском замке около границы Франции.

Швейцарии посвятил несколько строк Ольденбург и в №4108, о результатах прошедшего референдума: 234 тыс. чел. проголосовали за запрещение масонских лож, а 515 тыс. против такого запрета.

10 декабря 1937 г., сообщая о конфликте между графом Парижским и «Аксион Франсэз» С.С. Ольденбург дал пересказ позиций сторон, не занимая явно ни одну.  Граф Парижский выразил опасения насчёт превращения патриотизма в чрезмерный абсолютный культ и обвинил движение в измене французской монархической традиции, следованию революционному народничеству, а не правому национализму. Представители Династии Бурбонов отвечали также на личные претензии в свой адрес, определяя их как клеветнические наглые инсинуации. «Аксион Франсэз» же заявляло о своей верности монархической идее и ставило первейшей целью устранение республиканского правления.

Выстраиваемая в номерах «Возрождения» монументальная История Европейской Политики между двумя мировыми войнами сохраняла отчётливо националистический характер почерка Ольденбурга: «прискорбно, что дорогое для всех русских имя Москвы в международном обиходе превратилось в псевдоним большевизма» (что актуально доныне).

Через неделю в статье «Лига некоторых наций» Ольденбург написал о её угасании: «с тех пор как Женеву избрали своей трибуной большевики, от неё было больше вреда, чем пользы. Если европейские державы желают мирного сговора, они легче найдут его на почве, очищенной от фикции и условной лжи».

Сравнивая положение с 1934 г., Ольденбург отметил состоявшееся падение влияния СССР в Европе, отход от большевиков Франции, Польши и Румынии.

25 декабря С.С. Ольденбург присутствовал на похоронах П.О. Гукасова, брата издателя «Возрождения» из семьи нефтепромышленников. Павел Гукасов, основатель электромашиностроительного завода, упоминается В. Маяковским при встрече в поезде в 1918 г., незадолго до его бегства в Париж от большевиков [А.А. Ганиева «Её Лиличество Брик на фоне Люциферова века» М.: Молодая гвардия, 2019, с.145].

Не рассматривая всесторонний массовый террор в СССР, ужасные подробности которого регулярно дополняли другие сотрудники «Возрождения», наиболее яркой чертой уходящего 1937 г. Ольденбург назвал «расцвет воинственных настроений в левых европейских и американских кругах». События на Дальнем Востоке, «своего рода возмездие за англо-японский союз против России». А США Ольденбург прозорливо счёл главной надеждой большевиков в будущей войне.

7 января 1938 г. в статье «Япония против Англии» Ольденбург назвал В.С. Соловьёва великим русским философом за «Сказание об антихристе» и предупреждения о жёлтой опасности. Называя Англию единственной державой, способной противостоять Японии, Ольденбург не берёт в расчёт США, где всё ещё были сильны изоляционисты, и обращает внимание что японские власти пока выбирают «только любезные слова» для американцев.

Нужно отметить, что до упомянутого «Сказания», оппонент Н.Я. Данилевского и Н.Н. Страхова по национальному вопросу, пантеист Владимир Соловьёв, как теперь считается доказанным, проиграл все свои философские споры, в т.ч. и когда «пошёл на прямой подлог, чтобы любой ценой очернить своих оппонентов», за что теперь всякий раз должен удостаиваться негативных оценок [А.Я. Кожурин «Н.Я. Данилевский: жизнь и творчество» СПб.: РГПУ, 2020, с.81-82].

Отличные характеристики В.С. Соловьёва и единомысленного ему, деградировавшего до толстовства Н.С. Лескова, есть в письмах К.П. Победоносцева 14 декабря 1881 г.: «торговки кричат на рынке: неужели серьёзному человеку выходить на рынок и браниться с ними. Лесков и меня обливает ядом в своих фельетонах — пускай их ругаются». «Статья безумного Соловьёва была предлагаема к печати здесь, но её не дозволили печатать и он бросился к Аксакову! Что он нагородил!». Или 22 января 1882 г.: «одобряю ваше намерение написать статью в опровержение безумных выходок Лескова» [В.С. Марков «Переписка проф. Н.И. Субботина, преимущественно неизданная, как материал для истории раскола и отношений к нему правительства (1865-1904)» М.: Тип. Г. Лисснера, 1914, с.224, 241].

Примитивную апологетическую заказуху Н.С. Лескова «Евреи в России» (1883), которую расхваливал В.С. Соловьёв, большевики издали в 1919 г. в рамках пропаганды интернационализма, антимонархической клеветы и прославлений, надо понимать, еврейских комиссаров и чекистов: «убийство в еврействе во всяком случае реже чем среди всех других людей». Н.С. Лесков одновременно облагораживал злодеяния евреев-социалистов, совершаемые «ради всего человечества», «больше этой жертвы трудно выдумать». Его сын, чекист А.Н. Лесков, выпустит подстраиваемую под вкусы сталинистов хвалебную биографию отца.

Через неделю, 14 января С.С. Ольденбург обратил внимание, что никто больше не протестует против роста вооружений. Во всех странах «газеты с особым удовольствием подчёркивают, какие суммы тратятся на увеличение военной мощи». «Пацифизм сейчас не в чести, особенно в левых кругах. Формула “войны за демократию” усиленно пропагандируется».

В отдельной заметке «Старые и новые друзья» Сергей Ольденбург очень ёмко исчислил переменчивые отношения между государствами центральной Европы. Из его анализа становится ясно, почему не смог образоваться важный антинацистский и одновременно антисоветский блок. «В 1934 году – так ещё недавно! – сложилась новая группировка: Италия-Венгрия-Австрия, направленная одновременно и против Малой Антанты и против Германии. Но не успела она сложиться, как уже Венгрия начала “скользить” в сторону Германии, а вслед затем произошла перемена и в самой Италии». Изменились в лучшую сторону и отношения Италии с Югославией и Румынией. Что не соответствовало стремлениям Венгрии и Австрии. Ольденбург обращает внимание что монархическое движение в Австрии в пользу Габсбургов, «которое сейчас так усиленно развивается», весьма нежелательно для нацистской Германии и фашистской Италии, встречает поэтому сочувствие даже в республиканской Франции и просоветской Чехословакии, но не приветствуется в Югославском Королевстве. «Опять получается разнобой!». Христианские Монархии не смогли образовать мощного единого священного союза и потому подпали под протекторат сначала тоталитарного блока Германии и Италии, а потом все оказались уничтожены советскими оккупантами в 1945 г.

Пока эти катастрофические для всей Европы последствия не наступили, Ольденбурга радовало, что «в Австрии крепнет убеждение, что только монархия может быть противопоставлена притяжению национал-социалистической Германии, и все, кто не желает власти Хитлера, переходят в лагерь династии Габсбургов». Такую позицию отстаивало австрийское правительство, поддерживая права на престол герцога Оттона.

Югославских монархистов подкупил антикоммунистический курс Хитлера, но каждый кто позволил этим ввести себя в заблуждение, ошибался. Подобно тому, борьба с троцкизмом в СССР не представляла ничего хорошего. На это обращали внимание в «Возрождении», сообщая что в троцкисты чекисты записывают даже православных священнослужителей. Югославия на себе почувствует последствия пропагандистского обмана, став жертвой нацистской агрессии.

Со своей стороны, газета «Возрождение» выступала против клеветы французских социалистов на белоэмигрантские организации, будто бы получающие субсидии от Хитлера. Национал-социалисты являлись идеологическими врагами русских монархистов, как и австрийских, немецких, испанских или итальянских, поэтому им не было никакого смысла их финансировать в Париже. Внутри самой Германии подобная покупка лояльности иногда происходила, подобно финансированию православного кафедрального собора РПЦЗ в Берлине, смотря на который, трудно было предполагать дальнейшее ведение антирусской политики НСДАП. Тем более русские не видели причин придавать значение книге «Майн кампф», написанной в тюрьме, относительно которой Хитлер в феврале 1936 г. говорил французским журналистам, что спустя 12 лет всё изменилось и он не видит смысла вносить поправки в книгу, предпочитая корректировать непосредственно внешнюю политику (этим интервью пользовалась редакция «Возрождения»).

21 января 1938 г. в очерке «Новая форма объявления войны» Ольденбург пишет, что несмотря на ведение масштабной войны с Китаем с июля 1937 г., самой кровопролитной после 1918 г., Япония ожидала от Чан Кайши уступок её требованиям и не прерывала дипломатических отношений, а теперь решила не признавать текущее китайское правительство партии гоминьдана и объявить что ожидает установления нового политического строя в Китае, обещая ему территориальную целостность и суверенитет. Ольденбург увидел тут сходство с тем как монархические державы в 1814 г. отказались заключать мир с узурпатором Бонапартом и подписали его с Людовиком XVIII. А в 1919 г. румынские войска, свергнувшие красных оккупантов в Венгрии, заключили мирный договор с контрреволюционером Хорти.

26 января в статье «Откровения коммивояжера» Ольденбург устанавливал как недостоверные рассказы будто советские красноармейцы дружественно настроены к Англии, а во Владивостоке сосредоточены 100 подводных лодок и 500 аэропланов. Недовольный тем что многие газеты стали распространять эту утку, Ольденбург пишет что она направлена на повышение престижа СССР на Дальнем Востоке и особенно в Китае. «Ни на какую войну против Японии большевики не отважатся», — справедливо предупреждал Ольденбург, говоря что СССР может потерять в её результате все позиции не только в Азии, но и в Европе. В середине 1938 г. произойдут локальные бои в спорной пограничной зоне, с советскими потерями около тысячи человек, но отнюдь не настоящая полноценная война. Начать её Сталин сможет только после установления полного господства в Восточной Европе.

Для противостояния Японии большевики перейдут на сторону гоминьдана, предав китайскую компартию. Осенью 1938 г. А.А. Власов будет назначен военным советником Чан Кайши.

Относительно празднования 35-летия епископского служения митрополита Евлогия С.С. Ольденбург не был упомянут среди сотрудников «Возрождения», присутствовавших при его чествовании. Тем не менее, по каким-либо соображениям Ольденбурга могло вовлечь на сторону митрополита Евлогия его окружение из редакции «Возрождения» и из Общества ревнителей памяти Императора Николая II, которые приветствовали Евлогия на 25-летний юбилей. Тогда сторонники Высшего Монархического Совета и РПЦЗ с возмущением указывали, насколько такое поведение неуместно: «очевидно, эта группа изыскала какую-то сомнительную возможность совместить почитание памяти убиенного Царя с юбилейными приветствиями тому, кто только что добровольно склонил голову перед Его убийцами» [В. Пучковский «Церковный разлад и зарубежное общество» // «Отечество» (Париж), 1928, ноябрь, с.18].

Проницательное замечание, учитывая как в дальнейшем последователи евлогианства запятнают себя стараниями всеми неправдами опорочить почитание Императора Николая II в борьбе с его канонизацией РПЦЗ.

Относительно связи С.С. Ольденбурга с евлогианскими церквями, то присутствие на определённых богослужениях для многих белоэмигрантов определялось не идеологически, а географически.

4 февраля 1938 г. в статье «Женевская коалиция» Ольденбург написал об оформлении Лиги Наций в придерживающейся определённой идеологии демократический союз. «Лиги Наций как “надпартийного” международного учреждения больше не существует». После выхода из неё нескольких сильных стран Лига потеряла своё влияние на небольшие нейтральные государства. Относительно пяти лет канцлерства Хитлера Ольденбург привёл из лондонской «Таймс» характеристику: «национал-социалисты молодого поколения готовы с радостью отдать за него свои жизни. Он не только сбросил цепи Версаля и создал с поразительной скоростью внушительную воинскую силу, но и вернул Германии её место в ряду великих держав мира», не забыв упомянуть и другие негативные стороны: «печальный конфликт с церквями и объявление евреев вне закона».

Про гражданской войну в Испании Ольденбург 11 февраля написал «Защиту красной контрабанды» о вмешательствах в пользу республиканцев.

Через неделю, 18 февраля, Ольденбург пересказывает письмо Сталина, где тот называет себя приверженцем идее мировой революции, которой только предшествует осуществившееся построение социализма в отдельной стране. Свидание австрийского канцлера Курта Шушнига с Хитлером Ольденбург назвал сенсационным, поскольку Шушниг всегда заявлял о непроходимой пропасти между австрийским монархическим правительством и национал-социализмом. В результате переговоров сопротивление монархистов было подавлено и в правительство Австрии были введены сторонники Германии, арестованные ранее нацисты были амнистированы.

В статье «Германское примирение» Ольденбург пишет, что австрийцы такие же немцы как баварцы или пруссаки, поэтому стремление к национальному объединению носит естественный характер. «Прежде противниками аншлюса были только сторонники Габсбургов», но с 1933 г. к ним добавились и все остальные враги национал-социалистов. Ольденбург нашёл плюс в том что Австрия в результате подчинения Германии отошла от левых союзников коммунистов, враждебных Хитлеру. Но положительная оценка по второстепенным параметрам являлась огромной ошибкой, т.к. эта капитуляция наносила смертельный удар по Династии Габсбургов и австрийским монархистам. Она состоялась под прямой угрозой со стороны немецких военных сил. Нацистские оккупанты в дальнейшем арестовали верного Габсбургам Шушнига, и он пробыл в концлагере до 1945 г. Жена Шушнига просила гестапо арестовать её тоже, чтобы они могли соединиться в тюрьме.

25 февраля в статье «Поражение партии войны» Ольденбург приветствовал увольнение английского министра иностранных дел Э. Идена, считая что замена его на лорда Галифакса снижает риск возникновения европейского конфликта. Невилл Чемберлен был охарактеризован Ольденбургом обладающим качествами вождя, редкими для консервативной партии. К мировой партии войны Ольденбург отнёс также Ф. Рузвельта, «нью-йоркские еврейские круги» и металлургическую олигархию в США. Отставку Самюэля Хора, склонного к соглашениям с Германией, Ольденбург оценил как жертву нападений английской части этой партии.

Р. Гесс, совершая не санкционированный Хитлером перелёт в Англию в мае 1941 г., рассчитывал договориться не только с упомянутым лордом Галифаксом, но и с С. Хором, учитывая его вес в иерархии мировой закулисы, хотя С. Хор был в Мадриде. Джон Кросс, биограф С. Хора, утверждает что он продолжал вести дружескую переписку с П.Б. Струве, с которым, как с Г. Вильямсом и А. Тырковой, близко сошёлся в 1916 г. в Петрограде. Во всяком случае, Струве присылал сочувственное письмо в связи с потерей Хором министерства. С.С. Ольденбург наверняка знал об их взаимоотношениях, что должно было накладывать отпечаток на восприятие роли С. Хора в февральском перевороте 1917 г. и текущей дипломатической политике. После отставки Самюэль Хор был готов уйти из политики и заняться финансами. Спонсором Хора, продвигавшим его и в политике, был газетный магнат Уильям Эйткен (лорд Бивербрук), их связывали коррупционные отношения. В 1917 г. при А. Мильнере У. Эйткена назначили британским министром информации, т.е. руководителем всей военной пропагандой, он снова будет занимать различные места в правительстве в годы Второй мировой войны. У. Эйткен в течение 1938 г. считал что С. Хор всё ещё может стать новым премьер-министром после Н. Чемберлена и высказывался в печати, что С. Хор продолжает претендовать на “корону”.

В перечень других крупных известий Ольденбург включил усиление полномочий румынского короля, трёхчасовую речь Хитлера с подведением им пятилетних итогов, историю о невозвращенце Бутенко, в чьё бегство не верили большевики. За подписью С.О. в номере 4120 вышел также некролог на годовщину смерти Н.Н. Чебышева. Ольденбург похвалил его как ближайшего сотрудника «незабвенного ген. П.Н. Врангеля», остроумного публициста и знатока театра, обладающего незабываемым обаянием.

4 марта 1938 г. в заметке «Фальшь» Ольденбург ещё раз специально обращал внимание что правый монархист Шушниг, противостоящий нацистам, не имеет никакого отношения к левому демократическому лагерю, выборному принципу и ценностям либерализма. Австрийские монархисты отменили всеобщее избирательное право, запрещали политические партии и вводили строгую цензуру печати во имя независимого существования Австрийской Империи. «Всё это понятно. Только – причём тут демократия?».

Новое выступление С.С. Ольденбурга в Главном Совете Русского Национального Объединения разбирало вопрос «Что происходит в Германии».

Через неделю, 11 марта в заметке «Сила Англии» Ольденбург выступил против недооценки располагаемых возможностей Британии, но и справедливо отрицал, что она могла бы играть роль мирового жандарма от Лиги Наций, чего хотел Э. Иден, в отличие от реалистических целей Н. Чемберлена.

Нисколько не сомневаясь в полной лживости московских показательных процессов над разжалованными большевиками, Ольденбург полагает что признание Г. Ягодой отравления М. Горького и отказ признать такое же убийство его сына мог быть заранее срежиссирован для наигранной убедительности.

В течение недели австрийский канцлер Шушниг был окончательно свергнут, плебисцит, который должен был отстоять власть монархистов в Австрии, нацисты отменили. В ночь с 12 на 13 марта, когда должен был пройти референдум Шушнига, немецкие войска вошли в Вену. Англия и Франция выразили Берлину бесплодный протест. Эти трагические события на пути ко Второй мировой войне нисколько не менее значительны, чем история Мюнхенского сговора насчёт Чехословакии или Хитлера со Сталиным насчёт оккупации Польши.

14 марта Хитлер триумфально прибыл в Вену. Ольденбург пишет, что события вызвали особенное возмущение и тревогу во Франции. «Англия отнеслась более спокойно, хотя английский премьер и выразил осуждение».

В статье «Поражение Меттерниха» 18 марта С.С. Ольденбург в полной мере выразил суть произошедшего, определив её как уничтожение наследия европейских монархистов и христианской идеи Священного Союза, связанной с именами Императора Александра I и Клеменса Меттерниха.

Меттерних, боровшийся с идеей подобного аншлюса, «считал, что стремление к объединению Германии – не что иное, как революция против тринадцати монархов. Поэты, писатели, студенты – больше всего студенты – испытали на себе гнев репрессий».

Низвержение германских монархов и распад Австро-Венгерской Империи сделали возможным соединение Германии и Австрии на этническом принципе, присвоить себе который в целях ведения эффективной псевдопатриотической пропаганды постарались нацисты.

Ольденбург указывает, что победившие в мировой войне страны Антанты не позволяли монархистам восстановить на престоле Габсбургов, играя на руку нацистам. «Дольфусу и Шушнигу национал-социалисты могли бросить в лицо: вы говорите о независимой Австрии, а вы даже не смеете пригласить в страну того, кого вы считаете своим монархом». «Меттерних, стремившийся противопоставить династическое начало национальному чувству, в эти дни потерпел окончательное поражение».

Спасительный для каждой нации правильный династический монархический принцип, если сравнивать Шушнига и Хитлера, гораздо больше соответствовал национальным интересам и национальному духу, нежели любое левое народничество. Нацистская пропаганда внесла во множество умов разброд, стремясь представить себя в положительном ключе и обещая дальнейшие успехи в борьбе с большевизмом. Этим ложным надеждам не удалось оправдаться в дальнейшем, но в момент аншлюса они ещё существовали и даже усиливались.

Курт Шушниг говорил о необходимости отвергать интернациональный марксизм большевиков и экстремистский шовинизм Хитлера, следуя примеру Энгельберта Дольфуса, запретившего нацистскую партию в Австрии и убитого эсэсовцами в июле 1934 г.

Как потом писали про К. Шушнига русские эмигранты, «его монархические идеи шли в разрез с национал-социализмом. По всей Австрии шли аресты. Тот, у кого находили прокламации Гитлера или его портрет, мог быть уверен, что его ожидает тюремное заключение» [А. Делианич «Туманы» Сан-Франциско: Глобус, 1980, с.52].

Взгляд С.С. Ольденбурга о значении монархической идеи для Империи Габсбургов совпадает с определением: «Австро-Венгрия не есть ни народ, ни государство, а собственно династия, с династической же армией» [А.С. Будилович «Славянское единство» М.: Институт русской цивилизации, 2014, с.200].

Из Берлина письма в поддержку Хитлера отправлял в газету «Возрождение» Н.Д. Тальберг, давний знакомый Ольденбурга по Высшему Монархическому Совету. Каждый год Тальберг приезжал из Белграда на съезды НСДАП. Для многих затуманивающим фактором являлись антисемитские соображения: одних они заставляли бросаться в ноги Сталину, другие ошибочно полагали что национал-социализм придерживается положительно правой, а не отрицательно левой позиции по еврейскому вопросу. В частности, Ольденбург упомянул что аншлюс наносит урон по венскому еврейскому политическому лобби. Что ни шло ни в какое сравнение с ударом нацистов по монархистам.

Барон Луи Ротшильд, арестованный в Вене при захвате Австрии, через 14 месяцев был отпущен из тюрьмы в Париж.

В том же номере 4123 князь Сергей Волконский написал отзыв на английское издание переписки Императора Николая II с его матерью, выходившее с предисловием агента Мильнера Брюса Локкарта, поддерживавшего большевиков непосредственно до июля 1918 г.

25 марта 1938 г. Ольденбург с видимым доверием отнёсся к намеренному обману со сторону Хитлера, будто он считает окончательно установленными границы Германии с Францией, Швейцарией, Италией и Югославией. Однако оставался длинный список остальных стран по северо-восточным границам, изменение которых Хитлером допускалось. По официальным данным, нацисты арестовали в Австрии 1746 человек, в основном монархистов: «сторонники Габсбургов, если и не особенно многочисленны, всегда отличались упорством». Арестован канцлер, бывшие министры и бургомистры, а также сыновья убитого в 1914 г. эрцгерцога Франца-Фердинанда. Как менее опасную для нацистов, пощадили эрцгерцогиню Эдельгейду (1914-1971), сестру Наследника Оттона, ей удалось эмигрировать в США.

Этим событиям посвящена замечательная книга Джеймса Лонго «Гитлер и Габсбурги. Месть фюрера правящему дому Австрии» (2018). Я читал её на английском и рекомендовал к ознакомлению ещё до появления перевода в 2021 г.

Нельзя не обратить внимание, кто в современном социалистическом Евросоюзе действительно следует нацистским традициям, запрещая использование монархической символики. «Этой зимой немецкая полиция арестовала людей, распевавших «Deutschland Lied», поскольку рассудили, что слова немецкого гимна передают националистические и, возможно, фашистские настроения» [Пол Готфрид «Странная смерть марксизма» М.: ИРИСЭН, 2009, с.196].

Речь идёт о гимне Австро-Венгерской Империи до 1918 г., которую так ненавидел А. Хитлер.

Отслеживая дальнейшую судьбу Шушнига, Ольденбург написал 1 апреля: «ему предлагали покинуть Австрию, но он отказался это сделать», несмотря на угрозу предания суду за то что он пытался сорвать аншлюс, объявив о референдуме вопреки конституции. В заметке «Чехословакия» Ольденбург обратил внимание, что французские газеты предрекают её уничтожение, вопреки заявлениям чешского премьера. Страхи европейской прессы Ольденбург ошибочно счёл преувеличенными. Указывая что социалистические партии хотели бы втравить Чехословакию в конфликт с соседями и вызвать мировую войну, Ольденбург не учитывает что точно такой же красной социалистической партией является и НСДАП, которая только более искусно маскировалась под патриотические цвета (что станет общей тактикой всех социалистов, в т.ч. подстраивающихся и сталинистов).

Довольно справедливы указания Ольденбурга на неустойчивый характер лоскутной чехословацкой демократии: словаки не отождествляют себя с чехами и требуют автономию, как венгры и карпатороссы, а судетские немцы предпочитают объединение с Германией.

6 апреля 1938 г. Ольденбург присутствовал на панихиде по А.В. Амфитеатрове. Согласно фельетону Н.Н. Брешко-Брешковского, писателей и журналистов наблюдалось очень мало: «Дабы перечесть по пальцам, – хватило пальцев обеих рук… Да, да!.. Вот эти “пальцы”: Тэффи, Борис Зайцев, Борис Суворин, С.С. Ольденбург, А.В. Румаков, генеральный секретарь союза писателей, Зейлер, ваш покорный слуга с женою, бывший директор московской школы живописи Глоба и… больше никого…» [Мата д’Ор «Парижские огни» // «Для Вас» (Рига), 1938, 24 апреля, с.27].

Относительно оккупации Австрии 8 апреля Ольденбург обратил внимание, что Ватикан по радио выразил неофициальное осуждение католических епископов в Австрии за поддержку оккупантов.

9 апреля левый писатель Ремарк, уехавший из Германии, занёс в дневник: «почти самым отвратительным кажется во всех этих делах фарисейское передёргивание – теперь они освободили Австрию; спасли, избавили» [Э.М. Ремарк «Я жизнью жил пьянящей и прекрасной…» М.: АСТ, 2018, с.221].

Меж тем, ненависть либералов к любому патриотическому чувству дошла до таких пределов, что перебежав в США, Ремарк усмотрел в лице американского президента Г. Трумэна тот же ненавистный фашизм. Т.е., когда либералы объявляют о борьбе с нацизмом, на самом деле они могут подразумевать что угодно помимо него. Точно так и современная путинская пропаганда намеренно взращивает ненависть к национализму, ложно называя его нацизмом, а нацизм зато непременно зовя национализмом. Фарисейские передёргивания наблюдаются повсюду, и все их надо разоблачать, а не какую-то одну из противостоящих сторон.

Через неделю в заметке «Мирным путём» Ольденбург присоединился к критике Версальских итогов Первой мировой войны, порождающих новые конфликты: «было ясно, что Германия не примирится со своим неравным положением среди других держав. Кто бы в ней ни управлял, будь то социалисты или национал-социалисты». Ольденбург здесь ещё раз подчёркивает крайне левый, а не правый характер НСДАП, которая умело воспользовалась реваншистскими настроениями в Германии.

«Вместе с уменьшением шансов новой большой войны падают и шансы мировой революции, и тем самым подтачивается сама основа красной диктатуры в СССР».

Действительно, сталинское правление вело от одной величайшей внутриполитической катастрофы к другой, от гражданской войны к голодомору и к большому террору 1937 г. Убивая миллионы людей, большевизм запугивал остальных и заставлял их благодарить за пощаду, но такая тактика порождала сильнейшее всестороннее внутреннее недовольство и понимание максимально преступного характера советского режима. Только Вторая мировая война позволила большевикам основать социалистический политический блок из ряда оккупированных коммунистической армией стран. В результате новый культ 9 мая фактически пришёл на смену старому ленинскому культу октябрьской революции. Именно новейшим культом 9 мая, а не провалившимся 7 ноября, теперь станет оправдываться идея мировой революции и господства партии большевиков. СССР в итоге потерпел в борьбе за мировое господство заслуженное поражение, но идейные наследники большевизма продолжают опираться на советскую идеологию 9 мая, находя в ней прибежище и оправдание любым своим преступлениям.

22 апреля 1938 г. к десятилетию кончины барона Врангеля Сергей Ольденбург выпустил статью «Вождь». «Автору этих строк довелось встретить П.Н. Врангеля только уже на чужбине. Где бы он ни находился, главнокомандующий сохранял то обаяние, которое окружает природного вождя. В небольшом салоне, за непринуждённой беседой с “общественными деятелями”, на банкете, собравшем до тысячи былых соратников, – генерал Врангель, где бы он ни был, всегда умел найти надлежащий тон, сказать именно то слово, которого ждали. И легко было себе представить, какой восторг должна была вызывать  высокая фигура главнокомандующего перед фронтом верных ему войск. Только в нём находила себе воплощение наивная, но по-своему верная народная мечта о “генерале на белом коне”.

Но генерал П.Н. Врангель имел не только внешние данные вождя. У него была очень ясная самостоятельная политическая мысль: он видел дальше специалистов политики. Он твёрдо оценивал действительные силы “идеологий”. Убеждённый монархист, верно служивший своему царю, генерал Врангель никогда не прельщался мыслью о “благах демократии”. Он знал, что России нужна будет твёрдая власть, и решительно отрицал пользу заигрывания с левыми элементами, поскольку для этого приходилось бы поступать принципами авторитета власти».

При достаточной изученности биографии барона Врангеля и обилии источников о нём, можно, подтверждая достоверность свидетельства Ольденбурга.  При этом отрицании пользы можно заметить что Ольденбург ни на грамм не следует популярному ложному спекулятивному тезису, будто Врангель проводил какую-то левую политику правыми руками. Этот пропагандистский выпад до стороны демократов подразумевает, будто Белое Движение при Врангеле имело какие-то временные успехи только потому что обратилось от монархической правой политики к иной, левой. Эти лживые доводы Ольденбург всецело отметает, говоря о ценности последовательной монархической политики.

Уточняя её фактическое содержание, С.С. Ольденбург оспаривает известный тезис, поддержанный Иваном Солоневичем, будто достаточно было выдвинуть монархический лозунг, чтобы Белое Движение одержало победу. В книге «Генерал Краснов», не имея возможности опровергнуть достоверность принадлежности этого высказывания Л.Д. Троцкому, я доказывал ошибочность этого мнения по существу, независимо от не установленной подлинности авторства.

Ровно то же делает и Сергей Ольденбург, объясняя что генерал Врангель «на горьком опыте русской смуты убедился, что одного Царского имени недостаточно для того, чтобы разбить тяжёлый сон русского народа, поднять его на активную борьбу. Он знал, что дело не в “лозунгах”; он знал, что ненависть к советской власти и без того уже достаточно сильна. Дело не в том, что большевиков кто-нибудь любит; дело не в том, что ещё “не выветрились” их идеи; дело не в том, чтобы какой-то яркой формулой, новым философским камнем вызвать народное движение! Нет, дело в реальном соотношении сил. Враг держится реальной вооружённой силой, и только сила может его сломить».

Ровно об этом на основании своего боевого опыта писали самые выдающиеся белые генералы П.Н. Краснов и М.К. Дитерихс. Опыт обоих опровергает и другой, противоположный ложный тезис, будто монархическая идея вредила Белому Движению. Ни создание Красновым Южной монархической армии, ни объявление Дитерихса о восстановлении прав Династии Романовых ни в какой мере не помешало ходу борьбы с большевизмом. Но победу красным обеспечили не их лживые лозунги, а созданный ими террористический аппарат насилия.

Указывая, что теперь многие государства «становятся на путь борьбы с красной опасностью», Ольденбург указывает на огорчительное «отсутствие признанного вождя национальных русских сил», который мог бы отстаивать русские интересы в этой борьбе с коммунизмом и своим авторитетом помогать направлять международные действия в наиболее правильном направления. Ольденбург также сослался на статью И.А. Ильина в сборнике памяти Врангеля о будущих задачах Белого Движения. Последнюю записку Врангеля, направленную против оборонческого соглашательства с большевизмом, Ольденбург счёл за политическое завещание. «Врангеля с нами нет, но его образ, память о нём служат и поныне уроком и примером для русских людей».

29 апреля 1938 г. Ольденбург пишет, что Н. Чемберлен не собирается защищать Восточную Европу от Германии, но образует оборонительный союз с Францией.

В статье «Злато и булат» в номере от 6 мая Ольденбург дальновидно просчитывает силы противостоящих демократического и фашистского блоков в связи с визитом Хитлера в Рим. «Трудно учесть заранее, соответствует ли военная мощь экономической силе отдельных стран. Международная борьба настолько сложна, в ней такую роль играют психологические факторы, что было бы легкомысленно на основании соотношений золотого запаса, — и даже на основании сравнительных цифр производства мирного времени – делать безошибочные выводы о военной мощи отдельных стран».

Именно психологическое, пропагандистское превосходство позволит Германии завоевать всю Европу и разгромить СССР в 1941 г. Но экономическая слабость нацистов не даст им закрепить свои успехи, а преступная восточная оккупационная политика Германии обеспечит ей провал и в области психологической борьбы.

Заранее предугадывая исход Второй мировой войны, Ольденбург пишет, что союзники Сталина из демократического лагеря непременно спасут большевизм:

«Для преодоления красной опасности, для освобождения России от ига большевиков, существенней устранение международных противоречий, нежели отдельные успехи открытых противников большевизма [т.е. Хитлера]. Следует стремиться к тому, чтобы Коминтерн оказался совершенно изолированным. Только в этом случае можно рассчитывать на его быструю ликвидацию. Если ему удастся “примазаться” к таким международным силам, как Франция или Англия, или Америка, если ему удастся выдать себя за союзника Ватикана – такие попытки делаются – борьба с поработителями нашей родины крайне осложнится».

Наиболее оптимистичный сценарий, предлагаемый Ольденбургом, не мог быть осуществлён, поскольку и фашистский лагерь, и союзный Сталину демократический являлись врагами Национальной России. Никто из них не был заинтересован в её спасении. Немецкие монархисты, сотрудничавшие с Красновым и Власовым, пытались делать шаги в этом направлении, но так и не смогли свергнуть НСДАП, оказывая только второстепенное влияние на смягчение антирусской оккупационной политики. Англия и США также отказались делать ставку на русский антибольшевизм, предали югославских монархистов в пользу Тито и Сталина.

В статьях Ольденбурга поэтому надо разделять реалистическую оценку фактических данных и указание на желательное направление политических действий. Желания Ольденбург всегда в максимальной степени соответствуют русским интересам, но фактических сил, способных их реализовать, практически не имелось.

В рубрике «Что происходит в мире» Ольденбург вспомнил в связи с поездкой в Лондон французских министров приезд Императора Николая II в Париж в 1896 г., способствовавший укреплению союза. 3 мая 1938 г. Шарль Моррас приехал приветствовать национальную Испанию и планировал встретиться с генералом Франко.

№4131 «Возрождения» Ольденбург снова отмечает что европейская партия войны менее многочисленна, но более сплочённа и энергична, что сгущает внешнеполитическую атмосферу. Лига Наций совсем ослабла. «История уже не делается в Женеве».

20 мая Ольденбург связал текущую уязвимость Чехословакии с разрушением Российской Империи: «можно себе представить в иных европейских условиях чехословацкую державу, как аванпост обширной славянской федерации, центр которой был бы в России. Эта возможность была радикально разрушена русской революцией». Угрозе Чехословакии и сопровождавшей её серии ложных слухов посвящена следующая заметка Ольденбурга «Скрытая рука», по-прежнему направленная против раздувания войны со всех сторон. Довольно регулярно он пишет об успехах националистов Франко, занявших 2/3 территории Испании, не считая колоний.

В заметках, составлявшихся коллективом редакции, указывалось на попытки национал-социалистической печати прямо влиять на настроения русской эмиграции, привлекая её на свою сторону антикоммунистическими доводами и рекомендациями опасаться сторонников Москвы. Такие пропагандистские усилия Германии оказывали своё влияние на эмиграцию, точно также как на т.н. “оборонцев” воздействовала советско-“патриотическая” риторика, исходящая из СССР.

10 июня Ольденбург публиковал наблюдения о действии американских министров Ф. Рузвельта, как и Демократической партии США по преимуществу, в интересах левых европейских кругов.

После прочтения доклада А.А. Зайцова «Гражданская война в Испании и Коминтерн» 14 июня Ольденбург принимал активное участие в его обсуждении.

В следующем номере Ольденбург в заметке «Ось Гельсингфорс – Бухарест» ещё раз обсудил возможность образования оборонительного союза всех государств, оказавшихся между советской и нацистской угрозой. Такой санитарный кордон вызывал раздражение у эмигрантов-монархистов, когда победители из демократического блока Антанты пытались с его помощью изолировать СССР, не подразумевая при этом никаких действий в русских интересах. Ольденбург относительно этого написал, что направленность против большевиков при иных обстоятельствах может соответствовать нуждам России. «Меры, принимаемые против советского влияния, направлены не против России, а против злейших её врагов». Ольденбург также естественно предположил, что Германия может выступить против образования такого союза восточноевропейских государств без своего участия. При складывающейся расстановке сил Ольденбург рекомендовал русским эмигрантам не опасаться возможного усиления Польши, не видел смысла в выступлениях против неё.

Иван Тхоржевский на соседних страницах «Возрождения» написал положительную рецензию на берлинское издание воспоминаний С.Е. Крыжановского об Императоре Николае II и царских министрах. При переиздании в 2009 г. антимонархически настроенные историки предпочли присоединить к тексту Крыжановского противоположную по смыслу рецензию П. Милюкова из социалистического журнала, пытаясь тем самым склонить читателей на сторону либерально-революционной пропаганды. Позже Тхоржевский опубликовал критический отзыв и на рецензию Милюкова, соглашаясь с ним в критической оценке правления Д.С. Сипягина. Что показывает, сколь непоследовательно велась борьба с «Последними Новостями». В каком-то смысле критики обеих газет имели основания говорить об едином «Последнем Возрождении» их либеральной платформы.

1 июля 1938 г. С.С. Ольденбург опубликовал статью «Ответ генерала Франко» о бессмысленности протестов против бомбардировок военных объектов противников. «Влияние Германии в национальной Испании никогда не имело особого значения», – вопреки пропаганде коммунистов.

Говоря о Чехословакии, Ольденбург 8 июля желал превращения её в нейтральный “остров” типа Швейцарии, что обеспечило бы её безопасность и хотя бы исключило союз с большевиками, к которому склонялись демократические политики.

8 июля Ольденбург рассказал о созванной Ф. Рузвельтом международной конференции для помощи еврейским беженцев из Германии и Австрии. Хитлер согласился платить Англии по старым государственным долгам Австрии. В статье «Год борьбы на Востоке» Ольденбург подвёл предварительные итоги японо-китайской войне, которая привела к союзу Чан Кайши с СССР, Хитлер отозвал из Китая германских генералов. Как обычно, Ольденбург выступал против затягивания военных конфликтов и за достижения соглашения между Китаем и Японией.

Ариадна Тыркова в статье об отношениях православной и англиканской церквей, написанной в Лондоне, упомянула о получении 22-летней внучкой С.Ф. Ольденбурга премии за роман на французском языке о средневековой жизни [«Сегодня» (Рига), 1938, 12 июля, с.2].

Тыркова не назвала Зою Сергеевну по имени и умолчала о том кем является её отец. Роман «Аржиль» будет издан и на английском языке. В 1938 г. Зоя ездила в Англию изучать теологию.

Заметка о её успехе появлялась во французской правой газете. «Премия в поддержку женщин творческих профессий была присуждена З. Ольденбург за её роман «Тревожная юность»» [«L’Action française» (Paris), 1938, 31 mai, p.2].

Приближение к выходу главного труда С.С. Ольденбурга ознаменовалось изданием в 1938 г. в Белграде 20 стр. рекламного проспекта «Истории Царствования Императора Николая II».  Брошюра включала портреты Царской Семьи, объявление о начале денежной подписки на издание книги и краткое содержание истории, соответствующее подзаголовкам 21 глав исследования.  В числе лиц, принимающих подписку значилось Бюро по делам русских эмигрантов в Харбине, и персонально весьма авторитетные русские монархисты со всего Зарубежья: А.А. Лампе в Берлине, М.В. Зызыкин в Варшаве, А.Н. Мясоедов в Риме, В.П. Строев в Бухаресте, Д.А. Абрамович в Софии, В.В. Дейтрих в Афинах, М.К. Горчаков в Париже, А.О. Штубендорф в Таллине, А.И. Выгорницкий в Тегеране.

Рекламный проспект предлагалось распространять среди «друзей и знакомых». Брошюра заканчивалась письмом комитета по изданию книги от 14 июля 1938 г.: «после более чем четырёх лет упорного труда, автор истории Царствования Императора Николая II С.С. Ольденбург закончил сейчас свой труд и таковой поступает в печать». «Пусть по этой книге новые русские поколения знакомятся с прошлым своей Родины».

Издатели хорошо понимали, какое исключительно значение для русского сознания и православно-монархической идеи будет иметь эта выдающаяся работа.

В статье «Лоренс против Бальфура» 15 июля С.С. Ольденбург писал, что подготовка основания Израиля по декларации Бальфура противоречило обещаниям Лоуренса Аравийского о создании арабского Халифата. Арабы в Палестине оказались лишены «права иметь выборное народное представительство, – права, которым, хотя бы на бумаге», они владели под владычеством турков. «Получается тупик», — предупреждает Ольденбург насчёт еврейской политики в Палестине и всём дальнейшем арабо-израильском конфликте.

Союз ревнителей памяти Императора Николая II 17 июля 1938 г., в годовщину злодеяния, организовал торжественное многолюдное собрание. Ольденбург присутствовал также на освящении креста-памятника Государю, поставленного в Александро-Невском храме на рю Дарю.

В «Возрождении» впервые напечатали отрывок из «Царствования» С.С. Ольденбурга с его коротким предуведомлением: «Такие события, как Екатеринбургское злодеяние, для многих современников, которые сознательно их пережили, так и не становятся “историей”. Не находишь слов. В эту годовщину, поэтому, невольно хочется обратиться ко временам правления Государя – к той эпохе, которая под его именем войдёт в русскую историю. В течение нескольких лет мне довелось работать над изучением этого славного и трагического периода нашего недалёкого прошлого».

В рубрике «Дела, толки, слухи» без подписи появилась заметка «Странная статья» с критикой Анри Роллена, публикацию которого я неодобрительно упоминал в работе «М.К. Дитерихс и Ф. Маккаллаг». А. Роллен крайне неуместно писал о свастиках, евреях и сионских протоколах, мало интересуясь самим злодеянием.

22 июля в «Нашей борьбе» Ольденбург сравнил отвлечение Белым Движением всех сил мировой революции на борьбу с русскими националистами, с тем как Франко в 1936 г. «как громоотвод», взял на себя «всю силу вражьего удара» и за два года сумел одержать верх.

Про Самюэля Хора Ольденбург написал, что он претендует на лидерство в Консервативной партии и пока не допускает вмешательства Англии в испанскую войну.

Статья «Миссия лорда Ренсимена» 29 июля посвящена попытке Англии в Чехословакии «разрядить без взрыва ту мину, которая заложена в центре Европы». Недельный обзор говорит также об англо-французских торжествах, знаменующих крепость союза. 5 августа вышла «Чехословацкая проблема» Ольденбурга с обсуждением возможности федерализации страны в интересах словаков и судетских немцев. Он не скрывает что это приведёт к упразднению демократического строя немцами, которые приняли «национал-социалистическую программу». Однако, считая реализуемой политику умиротворение, ссылается на пример Данцига с возможностью существования такого немецкого анклава в Польше. Предложение Ольденбурга, следовательно, не предусматривало расчленение Чехословакии, а напротив, ввиду возникновения такой угрозы, высчитывало, на каком компромиссе могут сойтись обе стороны, через взаимные, а не односторонние уступки.

В новостной рубрике Ольденбург отметил, что в Италии еврейский вопрос до недавнего времени не поднимался. «Главный раввин Сачардоти считался убеждённым сторонником фашизма». Папа Пий XI, не будучи таковым, осудил появление в итальянской печати высказываний о необходимости ведения расовой политики в подражание Хитлеру.

12 августа Ольденбург упоминает, что бывший английский консул в красной Москве Роберт Ходжсон в Испании настаивает на плане отзыва добровольцев, помогающих Франко. Действия Ходжсона Ольденбург объединяет с тем как французские левые партии агитируют усилить снабжение противников Франко. В статье «На третьем году испанской борьбы» показана «безвыходность положения красных», несмотря на «огромное количество военного снабжения» союзниками левых заграницей.

Об окончании работы над написанием «Царствования» «Возрождение» уведомило 16 сентября, сообщив что теперь рукопись передаётся для печати.

После месячного перерыва, 23 сентября С.С. Ольденбург вернулся на страницы газеты со статьёй «Упущенные возможности», указывая что за 20 лет правления в Чехословакии левые социалисты продолжали предпочитать большевиков русскому Белому Движению. Как выяснилось, только существование Российской Империи могло бы послужить гарантией защиты. Ни одно из демократических государств, на которые левые чешские партии надеялись, не спасло их. «Теперь настала трагическая расплата».

Во Франции 24 сентября была объявлена частичная мобилизация, а чехословацкое правительство начало всеобщую мобилизацию. Мировая война, тем не менее, ещё не настала.

27 сентября 1938 г. Ольденбург читал доклад «Международное положение» для РНО.

В статье «Час Муссолини» 30 сентября Ольденбург отмечает его роль в переговорах между Чемберленом и Хитлером. Муссолини обещал что «пойдёт до конца» как союзник Хитлера, но уговаривал его принять условия, предотвращающие немедленную войну. Н. Чемберлен и Ф. Рузвельт оба просили у Муссолини содействия для успешного завершения мюнхенской сделки. Муссолини сыграл «роль европейского арбитра, о которой он всегда мечтал», что укрепило его авторитет после недавней изоляции вследствие Абиссинской войны.

Ольденбург также обращал внимание на обещания Хитлера придерживаться союза с Польшей и соглашения с Англией. Нацисты скрывали свои далеко идущие цели, за счёт этого обмана им удалось достигнуть раздела Чехословакии под лозунгом умиротворения, т.к. в случае развязывания войны противниками Хитлера именно на них пала бы ответственность за все понесённые бесчисленные жертвы. Даже германофобское «Аксион Франсэз» требовало мира.

7 октября С.С. Ольденбург отметил всеобщее удовлетворение от предотвращения войны. «Голоса недовольных буквально тонут в хоре радующихся». В статье «Великий почин» он написал об угрозе войны, что решения мюнхенской конференции приняты «чтобы предотвратить эту гибель миллионов». Ольденбург также считал что этот договор направлен «против большевиков» (которые сами всегда утверждают о такой подоплёке Мюнхена). «А что бы возникло на развалинах Европы в результате новой великой войны – никто этого сказать не может». Ольденбург сомневается, что после убийства на войне большего числа людей, чем проживает в самой Чехословакии, она бы сохранилась в прежнем виде (что подтверждается отделением Словакии после избавления от советской оккупации 1945 г.).

Новые обещания Хитлера Ольденбург приводит 14 октября. По словам фюрера, Германия «желает проводить политику соглашения с другими народами». Некоторое время этот его обман ещё будет действовать, пока слова окончательно не разойдутся с делами, что будет замечено Ольденбургом.

В статье «Самоопределение Испании» Ольденбург ссылается на отказ лидеров Белого Движения вести переговоры с большевиками на Принцевых островах, объясняя невозможность достичь мирного соглашения в Испании по примеру Чехословакии. Борьба Франко за испанский народ доказывалась им, «сбрасывая с аэропланов в Мадрид десятки тысяч белых булочек» (именно так следует поступать всякому, кто добивается свержения узурпаторов, действующих против национальных интересов, через принесение пользы, а не вреда). Во время чехословацкого кризиса Франко занял нейтралитет и ничем не поддержал претензий Хитлера. Он также распорядился отправить домой тысячи итальянских добровольцев на 4-х больших пароходах.

В Музее лейб-казаков 14 октября состоялось собрание Союза ревнителей памяти Императора Николая II.

С.С. Ольденбург в подписанных им статьях никак не отозвался на кончину Великого Князя Кирилла Владимировича 12 октября 1938 г. Либерал И.И. Тхоржевский опубликовал самые похвальные некрологи, даже назвав бесспорными его права на титул Императора. Чего никогда не признавал Высший Монархический Совет. Народно-Монархический Союз Е.П. Ковалевского и Г.В. Курлова присылал соболезнование Князю Императорской крови Владимиру Кирилловичу.

По сведениям историков, лидеры ВМС Н.Е. Марков, А.Н. Крупенский, Крупенский, А.Д. Нечволодов и М.К. Горчаков в 1938 г. убедили Владимира Кирилловича не принимать Императорский титул, чтобы объединить вокруг своей фигуры больше монархистов. Немцы ему предлагали ещё до февраля 1940 г. украинский трон, но Владимир претендовал только на Императорский Всероссийский Престол [П. Черкасов «Шпионские и иные истории из архивов России и Франции» М.: Ломоносовъ, 2015, с.244, 249].

18 октября Ольденбург участвовал в обсуждении РНО «Карпатская Русь и карпаторосский вопрос». О том же вышла статья «Судьба Карпатской Руси» 21 октября, о получении ею автономии и объявлении русского языка государственным. На эти земли стали претендовать Венгрия и Польша. В «Пересмотре договоров» 28 октября Ольденбург пишет о постепенном отходе от итогов Версальского мира, который будет происходит путём новых военных столкновений либо соглашений. Предпочтение пути переговоров тогда казалось оправданным, поскольку «ни Италии, ни Германии не приходит в голову вмешиваться в английские или французские внутренние дела и насаждать в этих странах фашизм или национал-социализм» (однако вскоре дойдёт именно до такого насаждения в нацистском плане строительства Новой Европы).

4 ноября С.С. Ольденбург приводит высказывания Н. Чемберлена о необходимости следовать подписанным договорённостям. «Возможность новой эра мира», как объяснял Чемберлен, не являлась чем-то уже достигнутым, для неё требовалось «надлежащее продолжение».

Далее в статье «Карпаторусская драма» Ольденбург сообщил об упразднении пражским правительством недавно провозглашённой автономии Карпатской Руси и назначении «премьером ксендза Волошина, ярого украинца». Русские организации были распущены, русские газеты закрыты, «произведены многочисленные аресты». Начали насаждать «украинскую пропаганду против желания огромного большинства карпаторуссов!». В очередной раз демонстрируя свою неприязнь к нацизму, Ольденбург объясняет происходящее: «известно, что украинцы пользуются издавна симпатиями в Германии». «Украинизация означала бы борьбу с местным населением».

Украинские газеты сепаратистов потом упоминали жалобы С.С. Ольденбурга, что в Закарпатье дети изучают вместо А. Пушкина Т. Шевченко.

В новости об открытии общежития для русских мальчиков в Веррьере упоминается присутствие на молебне С.С. Ольденбурга с супругой среди родителей учащихся в школе-интернате. Это редчайший случай упоминания Ады в «Возрождении».

11 ноября Ольденбург привёл высказывания о теракте в немецком посольстве в Париже. Об убийстве, совершённом еврейским нелегальным эмигрантом, писали что такие поступки ведут к усилению антисемитизма. На выборах в США он отмечает увеличение числа депутатов-республиканцев от 90 до 150: «популярность Рузвельта падает», писал Ольденбург выражая надежду, что на президентских выборах 1940 г. можно будет одолеть Демократическую партию.

В статье «Перемирие и примирение» С.С. Ольденбург повторяет мнение французского премьера Даладье на партийном съезде, что со времён Версаля Мюнхен стал первой попыткой полноценного примирения «после двадцати лет трагических ошибок». По мнению Ольденбурга, «не страх, а здравый смысл продиктовал примирительное решение». Объяснение, что демократии слишком слабы, чтобы противостоять Хитлеру, Ольденбург отвергает не от уверенности в их силе, но поскольку считает, что при наличии большего оснащения оружием, чем они располагают, всё равно следовало предотвратить Вторую мировую войну. Однако он предупреждает что при большевиках прочный мир невозможен. Средством борьбы с партией войны Ольденбург предлагал дальнейшее международное сближение с Хитлером вместо подталкивания его к войне.

В том же номере появилось объявление об открытии предварительной подписки на «Историю Царствования Императора Николая II» стоимостью в 2 доллара за 1 том. Подписку принимали представители Высшего Монархического Совета М.К. Горчаков в Париже и П.В. Скаржинский в Белграде.

18 ноября 1938 г. Ольденбург написал о разгроме еврейских магазинов и сожжении синагог. Сведения об отсутствии человеческих жертв, с оговоркой: «насколько возможно установить», определялись характером информации, получаемой из Германии.

Историки установили убийство в т.н. Хрустальную ночь «около 100 евреев» [Ю.О. Бем «Секретная история гестапо» М.: Яуза-пресс, 2009, с.144].

Ольденбург также передал осуждение в европейской печати последовавших за погромом новых репрессивных распоряжений нацистов против евреев, которое определил как «сильнейший протест». Однако его возмутило чудовищное лицемерие Ф. Рузвельта, который «никак не реагировал на расправы и расстрелы в СССР, но даже на днях послал Калинину поздравление с 21-й годовщиной советской власти».

Современный американский правый противник Демократической партии и жертва политических репрессий либерального деспотизма, вспоминает, что его отец «оценивал Ялтинскую конференцию 1945 года между Франклином Делано Рузвельтом, Уинстоном Черчиллем и Иосифом Сталиным как продажу в рабство народов Центральной Европы. Он никогда не простил ФДР это невероятное издевательство» [Paul Manafort «Political Prisoner. Persecuted, Prosecuted, but Not Silenced» Skyhorse Publishing, 2022]. Это базовая претензия всех правых к чудовищным итогам Второй мировой войны: «подписание секретных соглашений в Ялте оставило страны Восточной Европы в руках безбожных коммунистов — и одна за другой они вступали в ряды “порабощенных народов”» [Rick Perlstein «Before the Storm: Barry Goldwater and the Unmaking of the American Consensus» Nation Books, 2009].

Подобно американским демократам вели себя и европейские поборники свободы и гуманизма. С. Цвейг, на каждой странице «Вчерашнего мира» кликушески проклинающий Хитлера, одновременно зовёт сталинский СССР «самой притягательной страной», благодаря большевиков за превращения, которые произвела революция в России. С тем же успехом С. Цвейг мог бы написать панегирик фюреру, моральный смысл его сочинения от того нисколько бы не поменялся. Белоэмигрантские писатели зато удостоились от козыряющего безмерным человеколюбием Стефана Цвейга титула озлобленных неудачников, ибо в отличие от М. Горького они отказались воспевать красный террор и убийство миллионов людей.

Смерть атеистического диктатора Кемаля, как рассчитывал Ольденбург, должна была привести к охлаждению отношений Турции с СССР.

В статье «Миссия Пирова» Ольденбург писал о приезде в Берлин военного министра Южно-Африканского Союза, независимого от Англии, под управлением буров.

25 ноября 1938 г. Ольденбург снова отметил, насколько сильные протесты вызвал еврейский погром в Германии. В США «влияние евреев чрезвычайно сильно в восточных штатах». Самюэль Хор отметил что сам наблюдает примеры антисемитизма в Англии, поэтому «массовая иммиграция евреев» британским правительством считается опасной для них. Те же соображения приводила и Франция о невозможности приёма беженцев.

Статья «У склеенного корыта» посвящена принятию в Чехословакии закона о Карпатской Руси, «а не Карпатской Украины».

2 декабря в заметке «На безрыбье и рак рыба» Ольденбург писал о попытках СССР заключить соглашение с Польшей против Германии. Попутно он сослался на замечательную брошюру Ивана Ильина «Яд большевизма» (1934). Ольденбург предупредил об угрозе для самой Польши со стороны СССР (и не ошибся).

Для номера «Возрождения» от 9 декабря вышла передовая статья Ольденбурга «Пути освобождения» о том что большевики и украинские сепаратисты распространяют слухи про стремление нацистского руководства создать независимую Украину, вырвав её части из СССР и Польши. «Гадания о намерениях иностранных правительств – занятие довольно-таки бесплодное». Любителям ссылаться на «Мою борьбу» Ольденбург указал, что в её тексте ни разу не упоминается Украина. Слухам об Украине он противопоставил самые важные факты: «в СССР по-прежнему свирепствует террор. Вновь возникла угроза голода». Не Хитлер расчленил Россию и оторвал от неё Украину: «Правда сурова. Советская власть, за годы своего господства, сама насадила и продолжает насаждать злейший сепаратизм: сознательно, поскольку она разбила Российскую Империю на ряд разноязычных “квадратов”». Поэтому, где бы ни началось свержение красных, С.С. Ольденбург призывает: «все и каждый должны откликнуться, вложиться в общую борьбу и довести её до конца, до полного сокрушения красной власти и до восстановления Российской Империи».

16 декабря 1938 г. в статье «Русское единство» о попытках большевиков взвинчивать псевдопатриотическую пропаганду, С.С. Ольденбург противопоставил им «желание вырваться из-под сталинской власти» «в самых отдалённых углах России, даже и там, где о Германии имеют только самое смутное представление. Перед лицом единого врага необходимо единение». Поэтому Ольденбург осуждает украинский сепаратизм и всех противников русского национализма. Не только большевики, но и «другие внешние силы могут пытаться использовать малороссов для борьбы с их русскими братьями». Понимая реальность угрозы со стороны НСДАП относительно всех русских, Ольденбург призывает объединяться как против большевиков, так и против нацистов.

С этой идеей С.С. Ольденбурга не соглашались не только украинские, но и кавказские сепаратисты, приветствовавшие создание нацистами управления по делам кавказских эмигрантов, когда «Возрождение» скептически отнеслось к назначению Ахматели. По мнению сепаратистов, они в состоянии самостоятельно «уладить свои дела», а газета «Возрождение» «не заканчивает свою мысль, но подразумевает, что только русские могли бы представлять интересы Кавказа» [«Le Caucase» (Paris), 1938, Decembre, №12 (19).  P.39].

В газетном отчёте о встрече Князя Императорской крови Владимира Кирилловича в Париже не упоминается С.С. Ольденбург, а среди приветствий от эмигрантских организаций отсутствует Высший Монархический Совет. Однако от крайних правых присутствовали граф Гендриков, генерал Нечволодов, Д.Н. Любимов. В объединение представителей монархических организаций, поддерживающих Владимира Кирилловича, от ВМС был делегирован горный инженер П.В. Семичев. Во временный совет, руководящий делами этого Российского монархического объединения вошёл и С.С. Ольденбург.

События в Испании последнее время отошли на второй план, поэтому Ольденбург 23 декабря назвал свою статью «Забытая война»: она перестала привлекать внимание, т.к. победа Франко уже определилась и перелома произойти не могло. «Красная Испания уже давно живёт только поддержкой извне». Ольденбург одобрил официальное возвращение Королю Альфонсу XIII «всех его прав и преимуществ».

На 26 декабря 1938 г. было намечено чтение С.С. Ольденбургом доклада «Проблема Средней Европы» для чинов РОВС.

30 декабря в «Итогах 1938 года» Ольденбург напомнил о свержении в Австрии последних защитников «идеи Габсбургов». Для Франции значительным благом назван распад левого Народного фронта. Однако нельзя согласиться с Ольденбургом, будто «перемены происходили только “вправо”». Либеральная и советская пресса спутывала основные понятия, когда в действительности усиление нацизма в Европе означало катастрофическое ослабление правых сил, более не способных сдерживать агрессию и террор социалистов. Ведь псевдопатриотические пропагандистские приёмы сталинизма отнюдь не говорят о его повороте направо, а напротив, о дальнейшем самом радикальном уходе налево в деле построения социализма.

А.И. Деникин в Париже снова выступал против митрополита Анастасия, РПЦЗ и отдела РОВС в Германии, осуждая любое сотрудничество с немцами, поскольку цель Хитлера «расчленение и порабощение России» [«Новое Русское Слово» (Нью-Йорк), 1939, 1 января, с.5].

В газете «Возрождение», признавая наличие идеологов антирусского сепаратизма среди нацистов, указывали также и на присутствие среди немцев сторонников Великой России.

«Наступление националистов на каталонском фронте продолжается», — передавал Ольденбург успехи войск Франко в боях с красными 6 января. В обзоре «Что происходит в мире» с явным неодобрением пишет про «грубые выходки» министра внутренних дел США Г. Икеса на съезде сионистов, направленные против Германии и её союзников. «В американской печати ведётся кампания в пользу объединения всех демократических сил – в число которых странным образом включается СССР».

В этом следует видеть главную причину, почему многие белоэмигранты были настроены скорее в пользу Германии, чем её противников. Относительно собственной страны проживания, Франции, Ольденбург приводит, никак не комментируя, речь премьера Даладье: «Франция достаточно сильна, чтобы обеспечить нашу безопасность. Её сила несокрушима, хотя она и миролюбива».

13 января 1939 г. Ольденбург продолжает перечисление успехов испанских националистов при наступлении в Каталонии. Сообщая о прибытии Н. Чемберлена и лорда Галифакса в Италию, Ольденбург указывает на сильное противодействие им: «партии войны во всех странах постаралась затруднить возможность полюбовного сговора по вопросу о перераспределении колоний». Далее затронуты условия депортации евреев из Германии: «согласно плану Шахта в ближайшие три года из Германии должны выехать все молодые евреи, тогда как их более пожилые родственники должны последовать за ними, когда они создадут себе возможность для существования за границей».

За полной подписью С.С. Ольденбурга в том же номере 4166 «Возрождения» появилась его статья «Очередная задача», где изложены представления автора о надлежащем умиротворении. Он считает наиболее уместным невмешательство Италии и Англии в ход гражданской войны в Испании. Муссолини не должен иметь никаких притязаний на будущее Испании, а Англии следует «прекратить политику саботажа в отношении испанских националистов». Ольденбург признавал, что не хотел бы видеть Испанию в лагере «тоталитарных держав», т.е. Германии и Италии, куда испанцев невольно толкают сторонники красных. Если бы Франция выступила против красных, она предотвратила бы возникновение такого нежелательного союза и обеспечила бы себе добрые отношения с будущей Испанией.

Пожеланиям Ольденбурга насчёт Франции не суждено было сбыться, но, к большому негодованию Хитлера и Муссолини, испанским монархистам удастся отстоять свою независимость от фашистов и нацистов.

20 января обзор «Что происходит в мире» сообщил о признании Бельгией национальной Испании и отказе Муссолини от территориальных претензий в Испании. Отдельно Ольденбург приготовил статью «Испанская победа», где провёл типичное для русских эмигрантов сравнение войск Франко с Белыми Армиями в России, «только повторение более счастливое, более удачное».

Следующий ежедневный обзор Ольденбурга содержал сообщение об официальном немецком предостережении, что иностранное вмешательство в испанские дела на стороне красных вызовет ответ со стороны Германии. Однако Англия высказалась против такого вмешательства и после этого Франция не стала бы действовать одна. Уволенного президента рейсхбанка Я. Шахта Ольденбург назвал носителем «капиталистического» мировоззрения среди национал-социалистов, его увольнение означает прекращение независимой от государства политики рейхсбанка и вызвало понижение курса немецкой валюты. Склонности иностранной печати «пессимистически истолковывать всё что творится в Германии», Ольденбург, однако, не доверял. Хотя уже с начала 1939 г. пошли слухи о готовящемся союзе нацистов с СССР. Германская печать такие слухи опровергала и даже называла «самой жирной уткой» еврейской пропаганды, но всё шло именно к пакту со Сталиным.

Продолжает серию статей об Испании «Вмешательство и невмешательство» (№4168): Ольденбург рассказывает, что в этой истории красных «всё время побивали их собственным оружием», поскольку именно они первые призвали на свою сторону интернациональные войска и тем самым втянули в конфликт Италию и Германию. Требование же красных устранить помощь зарубежных сил ставит аналогичные условия к ним самим.

В №4169 рубрика «Что происходит в мире» передаёт обещание канцлером Хитлером мира на долгие годы. Ольденбург был склонен надеяться на предотвращение угрозы новой мировой войны, но обещания нацистов были настолько же лживы, как посулы большевиков. Требовалось время, чтобы убедиться в этом. Присоединение немецкой части Чехословакии и Австрии Хитлер оправдывал вильсоновскими демократическими пунктами о правах нации на самоопределение (чего уже не получится сделать при нападении на Польшу в союзе со Сталиным). Ольденбург не был одинок в положительной оценке речи, замечая что её текст очень хорошо расходится в парижских киосках, «огромное большинство английской печати встретило речь Хитлера с нескрываемым облегчением».

Откликаясь на содержание речи Хитлера, отдельно Ольденбург опубликовал заметку «Колонии»: «перераспределение колоний старым испытанным путём насилия грозило бы в настоящее время такими тяжкими последствиями, что остаётся, очевидно, только этот новый путь» — переуступок на основании переговоров. Однако и здесь вопреки надеждам Ольденбурга, Хитлер пойдёт по осуждаемому русским монархистом пути насилия.

В докладах Деникина можно встретить утверждения, что проживавший в Германии Н.Е. Марков, «новоявленный национал-социалист», не признавал антирусского характера расизма НСДАП: «русский не есть только славянин, но славянин с примесью немца; и только при наличии этого сочетания выявляется вся чистота русского характера». Берлинское «Новое Слово», в свою очередь, обвиняло Деникина в работе на масонов и евреев [«Новое Русское Слово», 1939, 8 февраля, с.2-4].

Сама реализация Н.Е. Марковым возможности встроиться в систему немецкой пропаганды как будто опровергала в его глазах возможность антирусских действий со стороны нацистов. Отчасти, можно понять стремление к действию сравнительно с полным самоустранением. Но очень опасно желание прислониться к какой-то внешней могущественной силе, рассчитывая, будто её действия будут соответствовать твоим намерениям. Такие заблуждения показывают, что по-настоящему рассчитывать можно только на русские национальные силы и чисто-монархическую идею.

О фактической деятельности Н.Е. Маркова сведения остаются весьма скудные. Но указывающие на его сохранившуюся приверженность русской монархической идее, а не НСДАП. Берлинский корреспондент сообщал, что среди остатков «русской колонии в Берлине» «сейчас неустанно проповедует пресловутый Марков». Он «остался сейчас единственным “властителем дум” своего лагеря» [Д. Фащевский «Об интересе Германии к русскому прошлому» // «Сегодня» (Рига), 1938, 11 февраля, утр. вып., с.2].

Всего раз встречавшийся с Хитлером в 1923 г. монархист объяснял потом причины надежд на НСДАП: «утопающий хватается и за соломинку». «Теперь июль 1939 г., кажется, можно уже сказать, что едва ли Хитлер будет хлопотать за Гогенцоллернов» [Н.А. Епанчин «На службе трёх Императоров» М.: Наше наследие, 1996, с.513, 515].

В следующей статье об Испании «Чья победа» (10 февраля) С.С. Ольденбург пишет, что поддержка испанских националистов Германией и Италией оказалась «более основательной и более надёжной, чем та, которая в своё время была оказана союзниками русскому белому движению!». Однако 15 000 итальянских добровольцев сравнительно с 700 тыс. испанской армией Франко не могли повлиять на победу определяющим образом, и честь одоления красных сил всецело на стороне испанских националистов.

Нередко критики Белого Движения начинают воображать, будто последствия победы над красными привели бы к каким-то страшным репрессиям против революционеров. С.С. Ольденбург в статье «После победы» 17 февраля 1939 г. пишет на примере Испании: «если жестокие расправы над побеждёнными были бы и неблагородны, и неразумны, то – освобождение виновников смуты от всякой ответственности означало бы в самом близком будущем возобновление гражданской войны, — не говоря уже о том, что это породило бы в данный момент – массовые самосуды». Для определения этой ответственности Франко учредил специальные суды над революционерами из 2 военных генералов, 2 фалангистов, 2 профессиональных судей и председателя, которые не имели права выносить смертные приговоры, но могли карать красных преступников, присуждая им ссылку, штраф, конфискацию, тюремное заключение или каторгу до 15 лет. Совершённые красными убийства подлежали военному суду на основании общих законов. Ответственность за кровопролития гражданской войны приказом генерала Франко была возложена на руководителей партий левого “народного фронта”, содействовавших им депутатов парламента и масонов.

Независимость Ф. Франко и его действия в национальных интересах С.С. Ольденбург подчёркивал, сообщая что Испания не намерена ни объявлять амнистию по желанию демократических стран, ни становиться «государством тоталитарным» по желаниям итальянским фашистов. «Возможно, что, как в 1875 г., там будет восстановлена монархия. Но это будет сделано, во всяком случае, не в угоду тем заграничным левым элементам, которые уже начинают вздыхать о монархии как о “меньшем зле”! Национальная Испания сама решит свою судьбу».

Порождаемые революциями военные диктатуры эпохи гражданской войны гораздо более репрессивны, нежели традиционные устойчивые монархические режимы. Поэтому путь последовательной монархической реставрации для всех наиболее безопасен.

В рубрике «Что происходит в мире» 17 февраля Ольденбург отметил смерть Пия XI, 17 лет занимавшего папский престол. «Пий XI был в течение всей своей деятельности определённым противником коммунизма; и тем не менее его последние выступления вызвали шумные одобрения коммунистов и их приспешников, радующихся всякому слову, направленному против национал-социализма или фашизма. Но папа Пий XI, разумеется, не может считаться ответственным за эти приветствия врагов христианской цивилизации. Он не только осуждал коммунизм, но и неоднократно заявлял, что молится за скорейшую победу ген. Франко».

Разница между правым монархистом-христианином Франко, и левыми социалистами Хитлером и Муссолини снова прослеживается. Одновременно Ольденбург понимает, что факт внутривидовой конкурентной борьбы между хитлеризмом и сталинизмом способен многих наблюдателей ввести в заблуждение и привлечь на ту или иную сторону. Учитывая что «Последние Новости» Милюкова полностью перешли на сторону Сталина во имя борьбы с Хитлером, главным образом из-за антисемитизма последнего.

Публиковавшийся в журнале Керенского левейший писатель Г.П. Федотов, призывавший к поддержке испанских социалистов, 18 февраля 1939 г. называл газету «Возрождение» «грязный листок». Взаимное недоброжелательство сторон доходило до того, что симпатизировавшая Федотову монахиня Мария (Скобцова) опасалась что принципиальная критика со стороны РПЦЗ и всех русских монархистов принесёт «самую страшную победу чёрной сотни». Даже митрополит Евлогий вынужден был потребовать от Г.П. Федотова прекратить сталинистскую и социалистическую пропаганду, которая наносит «огромный вред» Парижскому Богословскому Институту [«Вестник РХД», 2002, №184, с.193-197].

Институт финансировался американской YMCA и правые монархисты имели основания критиковать некоторые его прозападнические и экуменические уклоны. Движимый такими мотивами И.П. Якобий даже подозревал какую-то особую связь изданий ИМКА, считавшейся масонской организаций, с первыми сообщениями об убийстве Императора Николая II. С.П. Мельгунов имел основания не придавать значения этому плохо аргументированному предположению [С.П. Мельгунов «Судьба Императора Николая II после отречения» Нью-Йорк: Телекс, 1991, с.403].

Хотя митрополит Антоний тогда считал, что только часть масонов входит в ИМКА, Архиерейский Собор РПЦЗ признал её масонской организацией 17 июня 1926 г. Это мнение разделяли Болгарская и Румынская Церкви, а также римско-католическая. В.Д. Синеоков в статье «Поход на Православную Церковь» писал об управлении ИМКА еврейством, заявляя, будто «в своё время агенты «ИМКА» в Сибири при адм. Колчаке много способствовали крушению его фронта и его гибели противорусской и большевицкой пропагандой» [«Царский Вестник» (Берлин), 1937, 11 июля, с.3].

Никаких доказательств в пользу достоверности этих сведений мне ранее не удалось обнаружить при работе над «Сравнительными характеристиками версий Екатеринбургского злодеяния 1918 г.» Ч.1-4 (2011-2021), где проводилось выявление подобного рода тайных и явных противников Белого Движения в Сибири. Возможно, эта исследовательская проблема заслуживает отдельного изучения.

К примеру, враждебный монархистам представитель организации Б. Савинкова, генерал Карл Гоппер, взятый на службу в Омской Ставке, в 1920 г. вспоминал рассказы, будто советское восстание в декабре 1918 г. было организовано «по внушению агентов одной державы», стремившейся свергнуть Адмирала Колчака в Омске во время его болезни. «Авантюра не удалась, но зато полностью была достигнута цель “агентов одной державы”, — разложение армии в тылу, когда она так необходима была на фронте. Мне не назвали имени этой державы».

Во всяком случае, здесь не говорится что это была ИМКА. Скорее всего и здесь мы встречаем тех же агентов А. Мильнера и Т. Престона, делавших следующий ход. Очень похоже на их манеру действий и постановку целей (нет примеров наличия такой сильной агентуры у Германии, Франции или Японии, США). Как уже выяснялось ранее, участвуя в ноябрьском перевороте в пользу Колчака, английские агенты не стремились укрепить Белое Движение. Они устраняли посмевшую не подчиняться Т. Престону Директорию и натравливали на Колчака чешские легионы, также недовольные претензиями консула Престона на колониальное господство.

Генерал Сахаров считал, что декабрьское восстание организовали эсеры. «Характерно и показательно, что английский батальон, стоявший в Омске, пришёл в эту ночь, чтобы охранять адмирала Колчака, к его дому» [К.В. Сахаров «Белая Сибирь» М.: Центрполиграф, 2018, с.47].

Издания по истории ИМКА ограничиваются признанием, что в России «никто из них не был монархистом», «Февральская революция и конец самодержавия приветствовались большинством», затем представители ИМКА получали «обвинение в шпионаже» и во вмешательстве в политику. Однако указан шпионаж только против большевиков, а Белые Армии якобы поддерживались со стороны ИМКА. Главным спонсором ИМКА являлся Джон Рокфеллер-мл. Большевики при создании комсомола отталкивались от примера ИМКА [Matthew Lee Miller «The American YMCA and Russian culture: the preservation and expansion of Orthodox Christianity, 1900–1940» Lexington Books, 2013].

Угрозе перехода на советские позиции из антифашистских соображений посвящена следующая статья С.С. Ольденбурга 24 февраля 1939 г. «Испанский урок»: «Иногда приходится слышать – недавно об этом писала одна варшавская газета – о какой-то возможности “бороться вместе со Сталиным против интервентов и сепаратистов”. Если бы такая бредовая идея нашла себе последователей, это было бы величайшей опасностью для идеи русского имперского единства. Если могут найтись люди, называющие себя русскими патриотами и готовые вместе с большевиками подавлять восстания окраин – это может только углубить на этих окраинах желание обособиться от России».

Ещё один блестящий, абсолютно точный прогноз на будущее со стороны С.С. Ольденбурга. Он прекрасно описал все логические последствия сталинских завоеваний 1945 г. и причины распада СССР 1991 г. Предотвратить отпадение окраин Российской Империи можно было исключительно через поддержку антисоветского Белого и Власовского Движения, через которые Русские показывают себя союзниками окраин, а не противниками. Большевики же добились всеобщей ненависти к России и Русским. Каждый кто поддерживал красных, несёт ответственность за этот закономерный итог, заранее понятный Сергею Ольденбургу ещё до начала Второй мировой войны.

«Соглашение с красными ведёт к неминуемой гибели всех их союзников. Неминуемой – так как и в случае победы красные расправляются со своими союзниками, как они расправились с эс-эрами после их измены Колчаку».

«Те русские патриоты – если бы они нашлись! – которые бы вообразили, что можно защищать единство (чего? – СССР?) вместе со Сталиным, с Берией, отрядами ГПУ и т.д., — поступили бы совершенно так же, как баскские и каталонские автономисты, они пошли бы на союз с тою силой, которая неминуемо губит. Всегда против Коминтерна – это должно быть аксиомой».

«Вместе с большевиками нельзя ничего достигнуть и ничего защитить. Только в борьбе с ними может воскреснуть национальная Россия, — как бы труден и сложен ни был процесс этой борьбы».

Справедливость этой главной формулы сохраняется. Её никак не отменяет факт наличия иных врагов России, помимо внутреннего большевизма, таких как украинские сепаратисты или западные глобалисты. Будучи противниками именно России, а не большевизма, такие внешние силы не заслуживают поддержки русских националистов.

С.С. Ольденбург продолжал надеяться на возможность объединения Европы против СССР, сообщая в «Что происходит в мире»: «откликаясь на некоторые места последней речи Хитлера, английское правительство предпринимает попытку наладить и оживить торговые сношения между Германией и Англией. Для этой цели в Берлин выезжает министр торговли Оливер Стэнли и его помощник Хэдсон. Германский министр государственного хозяйства Функ уже принял г. Эштон-Уоткина, которому поручено подготовить почву для переговоров. Как всякий шаг, ведущий к сближению между великими державами, эту поездку Стэнли можно только приветствовать. Наоборот, предпринимаемая параллельно – и под тем же лозунгом — попытка оживить торговые сношения с большевиками вызывает естественные опасения». Беспокоили Ольденбурга и французские политики, парализирующие «возможности предпринять какие-либо новые шаги для улучшения отношений с “тоталитарными” державами», т.е. Германией и Италией. Угроза надвигающейся войны всё время ощущалась Ольденбургом.

Ольденбург в этом будущем противостоянии занимал последовательные прорусские позиции, не собираясь брать сторону демократов или нацистов: «Ни ось Париж-Лондон, ни ось Берлин-Рим сами по себе не являются орудиями мира. И если бы эти коалиции разрослись ещё более, если бы к каждой оси примкнуло ещё по несколько держав, это было бы только создание гигантских коалиций для новой войны неслыханных размеров. Нет, англо-французский союз не больше обеспечивает мир, чем германо-итальянский союз, – как его не обеспечивали ни Тройственный союз, ни Тройственное согласие, приведшее к первой мировой войне».

Ольденбург здесь прямо следует традиции Императора Николая II, который один через Бьеркское соглашение пытался образовать общеевропейский русско-германо-французский союз, не поддержанный лидерами других стран, стремившимися к мировой войне. Ольденбург логически просчитывает последствия, заглядывая вдаль, хотя сам не доживёт до описанных им событий.

«Обещание американской помощи для одной из осей не только не способствует укреплению мира, но скорее ему препятствует, поскольку оно отвлекает от единственного реального пути к миру – соглашения между двумя “осями”».

Указывая, что международная обстановка насыщена электричеством, Ольденбург желал, чтобы его разряд сразил Коминтерн. К этому, считал Ольденбург в статье «Мартовские иды», могло бы подвести соглашение Германии с Польшей. Но его-то и не произойдёт.

В №4173 от 3 марта Ольденбург также писал о террористических актах в Палестине, жертвами которых стали 32 убитых и 50 раненых арабов – против трёх раненых евреев.

«Чем объясняется эта вспышка еврейского террора, произошедшая как раз в то время, как арабское повстанческое движение уже начинало затихать, вследствие суровых мер, принятых английскими властями? По-видимому, это объясняется ходом дел на Палестинской конференции в Лондоне. Конференция ещё продолжается, но выяснилось, что английское правительство склоняется к предоставлению Палестине независимости. А это, фактически, означает создание арабского государства и фактическую ликвидацию всех еврейских надежд на Палестину».

Как и в 1917 г., еврейские поселения и в 1939 г. оставались ещё слишком слабы, чтобы рассчитывать на самостоятельность и возможность пересилить арабов. Они держались только за счёт английских войск, которые в преддверии ожидаемой войны должны были одновременно предотвратить возможный переход арабов на сторону Хитлера. Основанное лордом Мильнером еврейское государство оказывалось под угрозой ликвидации. Но давление на английских политиков еврейских лоббистов и террористов, а также массовый исход евреев из Европы в результате нацистской политики переломит ситуацию и позволит в дальнейшем пересилить арабов в Палестине. К началу 1930-х евреев в Палестине насчитывалось лишь около 150 тыс., сравнительно с 1250 тыс. евреев, проживающих в Нью-Йорке.

Еврейские историки не особенно ясно акцентируют на этом внимание, но признают, что А. Мильнер, «великий дипломат», «стал убеждённым сионистом благодаря хорошему знанию Ветхого Завета», и его роль в поддержке сионизма и фактическом основании еврейского государства более значительна, чем у премьер-министра Ллойд Джорджа. Общая картина при этом оказывается смазанной: Х. Бермант в книге про британские еврейские семьи, в оригинале названной «Родство», известного коррупционера, сиониста Герберта Самюэля объявляет невинной жертвой христианского антисемитизма [Хаим Бермант «Влиятельные семьи Англии» М.: Центрполиграф, 2021, с.292, 373].

Признавая близкую дружбу А. Бальфура с Ротшильдами, еврейский историк столь же напрасно не определяет их связи как коррупционные и не делает этого относительно финансовых дел Мильнера и Ротшильдов.

Жена премьер-министра Г. Асквита, вспоминая о первых встречах с А. Мильнером в Египте в 1891 г., уже тогда связывает будущих авторов декларации Бальфура об основании Израиля. Артур Бальфур, по её рекомендации из Каира, вернул А. Мильнера в Лондон и назначил во главе налогового управления [Margot Oxford «More Memories» London, 1933. P.128].

В «Возрождении» 10 марта Ольденбург написал: «Франция назначила послом в Испанию своего наиболее уважаемого военного вождя – престарелого маршала Петэна. Этот жест произвёл в Испании благоприятное впечатление». Ольденбург выразил надежду что новый папа римский Пий XII выступит против коммунистов и разочарует левых, радовавшихся его избранию. Также Ольденбург пересказал речь Геббельса на открытии лейпцигской ярмарки, в которой английские газеты усмотрели намерение договориться с западными демократиями.

В этом же номере 4174 на стр.7 появилось объявление об открытии подписки на «Историю Царствования Императора Николая II» С.С. Ольденбурга в 2 томах по 2 доллара за каждый. Подписку принимал в Париже князь М.К. Горчаков, а в Белграде П.В. Скаржинский (представитель Высшего Монархического Совета в Югославии, возглавит весь ВМС в 1940 г.). Названных лиц следует считать и главными организаторами готовящегося издания.

На стр.9 далее впервые появилась расширенная информация с более точным названием «Царствование», что первый том подготовлен к печати и охватывает годы 1894-1907. О втором томе сообщается что он уже написан и доведён до 1917 г.

13 марта 1939 г. С.С. Ольденбург в галлиполийском собрании читал для чинов РОВС лекцию «О национал-социализме» в рамках курса повышения политических знаний, в котором участвовали также А.В. Карташев, А.И. Лысаковский, И.И. Тхоржевский и др. Прочитанный прежде курс лекций был издан отдельными выпусками, в первый из которых вошёл доклад Ольденбурга «Проблема центральной Европы».

Сергей Ольденбург объяснял, что его интересуют причины победы НСДАП. Среди таких он правильно определил желание немцев восстановить мощь Германии, которым воспользовался Хитлер. В докладе Ольденбург перечислил последовательность успехов партии Хитлера на демократических выборах по числу полученных голосов, вплоть до 17,5 млн. в марте 1933 г. По книгам Хитлера и Розенберга во второй части доклада Ольденбург передал расовую теорию национал-социалистов, отношение к христианской церкви и экономике.

В части «Последнее поражение» книг «Генерал Краснов. Монархическая трагедия» я подробно разбираю все эти обстоятельства. Достаточно хорошо изучена сильнейшая идейная вражда язычников-социалистов к христианству, и множество обманных шагов, предпринимаемых идеологами НСДАП, чтобы привлечь на свою сторону католиков и православных, монархистов и националистов, аналогично тому как патриотическая пропаганда в СССР стремилась обмануть русских, отождествляя Россию и коммунизм. Антибольшевизм помогал нацистам вовлекать многих противников сталинского геноцида русского народа на свою сторону. Фактически же антирусские цели Хитлера раскрылись в форме осуществления оккупаций 1941 г.

А вечером 16 марта С.С. Ольденбург читал для Главного Совета Русского Национального Объединения доклад на тему «Уроки испанской освободительной борьбы». Второй доклад сделал полковник А.А. Зайцов, по всей видимости делавший упор на анализ военных операций войск Франко, тогда как Ольденбург сосредотачивался на политическом разборе.

17 марта Сергей Ольденбург сосредоточился на последней главной новости: окончательной ликвидации Хитлером Чехословацкого государства. Впервые за последние годы к Германии были присоединены области с негерманским населением. Карпатская Русь занята венгерскими войсками. Ольденбург написал: «русские национальные круги не могут радоваться тому что чехи утратили государственную независимость. Какова бы ни была политика их правителей, каковы бы ни были даже преступления “легионеров” и их вождей в сибирскую кампанию, — нельзя забывать, что чешский народ в своей массе был глубоко предан России, что чешские солдаты в мировую войну целыми полками сдавались на русском фронте». Ольденбург однако высказал пожелания, что обещанный канцлером Хитлером «автономный строй» оставит чехам их самобытность. Ольденбург не считал что 7 млн. чехов усиливают Германию, т.к. в 1918 г. захваты новых территорий на Востоке не помогли немцам победить, а наоборот, потребовали дополнительных усилий для их контроля. Чехия не могла стать для Германии полезным источником сырья, зато её присоединение отдаляло желаемое Ольденбургом предотвращение мировой войны. Однако приближало будущее столкновение с СССР. Ольденбург написал в статье «Что дальше?»: «происшествие может иметь только подготовительное значение».

24 марта 1939 г. Ольденбург передал реакцию англичан: Н. Чемберлен пообещал, что немцы пожалеют о последствиях действий нацистского правительства. В новой заметке под заглавием «Факты» Ольденбург передаёт свою обеспокоенность: «миллионы людей сейчас тревожно спрашивают себя: не стоим ли мы накануне новой мировой войны?». Считая по одному только количеству жителей силы демократического и нацистского блока, Ольденбург исчисляет 250 млн. чел. на стороне Франции, Англии и США против 200 млн. у Германии, Италии и Японии. По одному этому показателю уже напрашивался вывод об исходе будущей войны. Это даже не считая СССР на стороне либеральных демократий. В.П. Астафьев, чутко распознававший неизмеримые опасности советского лживого культа 9 мая, использовал потом такие же подсчёты, регулярно противопоставляя 80 млн. жителей Германии 180 млн. СССР.

Есть и много других решающих показателей. Сталин говорил своим союзникам-демократам, что «войну выиграет та сторона, которая производит больше бензиновых двигателей» [Роберт Джонс «Ленд-лиз. Дороги в Россию. Военные поставки США для СССР во Второй мировой войне» М.: Центрполиграф, 2015, с.73].

Однако нельзя предугадать всё, не мог этого и С.С. Ольденбург. На его прогнозы влияет предпочтение желаемой стойкости страны своего вынужденного проживания, недоучёт отдельных факторов или воздействие каких-то ложных авторитетов. Ошибочным оказалось такое предположение: «в случае нападения на её рубежи Франция встала бы, как один человек. Об её укреплённую границу, для охраны которой прибыли бы также английские, а то и американские резервы, разбился бы самый яростный натиск противника».

Оттяжка во времени странной войны может объясняться тем что и нацисты опасались такого развития событий. Прибыли, однако, только английские войска, без американских. А, самое главное, деморализованные демократическими политиками французы не собирались себя защищать, как и затерроризированные советскими оккупантами русские жители СССР.

Многие историки потом отмечали, что предугадать это было невозможно: «человек обманывает себя, если утверждает, что в 1937 году предвидел, как будут развиваться события 1939-1941 годов. Никому не было дано предсказать, что Французское государство падёт от удара, что Германия и Россия [СССР] согласятся разделить Польшу, что Соединённые Штаты будут спокойно наблюдать исчезновение Франции и вероятное поражение Великобритании» [М.А. Девлин «Невилл Чемберлен» М.: Молодая гвардия, 2019, с.118].

Относительно отстранённости США С.С. Ольденбург, однако, учитывает, что противникам будет тяжело достать друг друга, и указывает на господство на морях англо-американского блока. Будущая война действительно не коснулась территории США, Британия пострадала только от бомбардировок, даже до неё Хитлер оказался не в состоянии дотянуться. Из этого можно было сделать вывод и о повышенной уязвимости Франции. На высказываемое могли влиять и обстоятельства внутренней политики: С.С. Ольденбург не хотел прослыть пораженцем и напротив, по принципу программируемого пророчества желал укрепить расшатанный революциями дух Франции.

На состояние англо-французского блока указывало и объяснение Ольденбурга: «нельзя себе представить, чтобы силы одной французской армии могли проломить германо-итальянские укреплённые позиции», по одной этой причине Чехословакии «фактически помочь нельзя». Ольденбург понимает что это отдаёт буквально все страны Восточной Европы на растерзание большевикам и нацистам: «легко в редакциях нью-йоркских и даже парижских газет радостно предвкушать поддержку красной армии! Соседи “советского рая” не могут питать никаких иллюзий на этот счёт», их ждёт «утрата национальной независимости», «германский протекторат» либо «большевицкое нашествие». Причём советский террор, сопровождавшийся смертью миллионов людей в основном от голода и в меньшей степени от расстрелов, Ольденбург на тот момент справедливо считал чем-то гораздо более опасным чем нацистский.

«До 1 сентября 1939 года, гитлеровский режим ещё не был открыто тоталитарным и явно преступным» [Х. Арендт «Банальность зла. Эйхман в Иерусалиме» М.: Европа, 2008, с.111].

«Евреям ещё только предстояло пострадать в гитлеровских лагерях, тогда как десятки миллионов русских уже были убиты чекистами и начальниками лагерей с еврейскими фамилиями». «Было бы ошибкой судить о чьих-то мотивах в прошлом на основе позднего знания о будущем» [М.В. Назаров «Миссия русской эмиграции» М.: Родник, 1994, Т.1, с.265-268].

Руководитель хора донских казаков Сергей Жаров, оставшийся в США после начала Второй мировой войны, по этой причине никогда не осуждал П.Н. Краснова и других белоэмигрантов за сделанный ими выбор против СССР. «Скорее сочувствовал им». Ранее «нацистское Министерство народного просвещения и пропаганды умело использовало даже хор донских казаков в своих интересах, демонстрируя всему миру, что Германия – убежище для униженных и оскорблённых. Этому поверил и Жаров со своими хористами. Подобные заблуждения были свойственны и более искушённым в политике людям» [Д.И. Кузнецов, А.Г. Дьяконов «Сергей Жаров» М.: Молодая гвардия, 2020, с.145, 199].

24 марта 1939 г. С.С. Ольденбург справедливо предупреждал, что именно СССР, приняв ту или иную сторону, сдвинет паритет сил и сможет тем самым развязать новый передел мирового господства: «большевики, разумеется, с величайшей готовностью обещают всё, что угодно, если надежда на их поддержку может толкнуть великие державы на авантюру второй мировой войны». Худший из прогнозов Ольденбурга сбылся.

Даже самые старые советские историки, всю жизнь занятые прокоммунистической пропагандой, способны признать относительно 1939 г., что «31 марта Англия и Франция взяли на себя гарантии безопасности и независимости Польши; советское правительство могло присоединиться к этим гарантиям без всяких условий, но не сделало этого, что свидетельствовало об иных планах Сталина, связанных уже с ориентацией на нацистскую Германию» [В.И. Дашичев «От Сталина до Путина» М.: Новый Хронограф, 2015, с.67].

К хронике немецких захватов Сергей Ольденбург прибавил возвращение Германии города Мемель, который до января 1923 г. управлялся Лигой Наций, после чего его забрали литовцы. «В Мемеле ждут Хитлера на празднике воссоединения. Ходили слухи об ультиматуме; с немецкой стороны эти слухи опровергаются. Весьма возможно, что Литва “предупредила желания” Германии, рассчитывая этим приобрести её поддержку в дальнейшем».

Через неделю в номере 4177 Ольденбург уделил больше всего внимания взятию Мадрида 28 марта. «Обширные пространства, ещё только что находившиеся под властью красных, без боя переходят в руки националистов. Идёт стихийный обвал». «Мадридские фалангисты начали заведывать порядком на улицах ещё раньше, чем в город вошли первые отряды националистов. Действовала “пятая колонна”, – но её действия были бескровные. Ещё в Барселону войска вступали по пустынным улицам, только постепенно наполнявшимся народом. В Мадриде вступление армии ген. Франко сразу же превратилось в народный праздник».

В обзоре международных событий Ольденбург отметил нормализацию жизни в Чехии, при продолжающейся борьбе венгерских частей в Словакии при занятии её восточных территорий. Румыния подписала торговый договор с Германией с расширением области сотрудничества. В Польше при росте антинемецких настроений не планируется использовать поддержку со стороны СССР. Во французской печати активно обсуждались кандидаты на новых выборах президента, правые газеты беспокоились насчёт возможного введения запрещения социалистами всякой «антисемитской пропаганды».

В сообщении о новых книгах появилось объявление о выходе книги П.Н. Краснова «На рубеже Китая», рецензент отметил её увлекательную манеру.

7 апреля С.С. Ольденбург пересказал первую речь Хитлера о захвате Польше, подчёркнуто сдержанно не комментируя её, не имея пока что оснований для её опровержения, хотя она окажется обыкновенным советского типа обещанием фабрик рабочим: будто бы нацисты не питают ненависти к чехам, которые под немцами «будут иметь больше свободы». Присущие либералам спекуляции на мифическом воздухе невесомой свободы повторяют все левые революционеры, т.к. это самый удобный обманный приём. Озвученное канцлером поздравление генерала Франко также являлось лживым лицемерием, ибо в действительности социалист Хитлер ненавидел христианина и монархиста Франко. По-настоящему искренним являлось приветствие Пием XII желанной победы «католической Испании». Власть Франко, одними из последних, признали США.

Среди самый важных мировых событий минувшей недели Ольденбург отметил смерть иракского короля Гази I в результате автомобильной аварии. Поскольку король проводил независимую монархическую политику и занимал крайне антибританские политические позиции, в 1938 г. выдвигал претензии на управляемый англичанами Кувейт, то его смерть приписали им. Арабы в Мосуле напали на дом английского консула и убили его. Надо отметить что в дальнейшем свержение монархических режимов в Ираке 1958 г. и в Афганистане 1973 г. будет иметь самые катастрофические последствия. Демократические революции превратят эти страны в руины без каких-либо положительных перспектив.

В последние годы «всю работу иностранных военнослужащих порой сводили на нет “демократические ценности” государств Западной Европы и США, не приживавшиеся в глубоко религиозном Афганистане». В то же время принц королевской династии Дуррани имеет самый высокий статус в афганском обществе [А.Б. Грешнов «После нас» М.: Эксмо, 2019, с.175, 371].

Монархическая положительная альтернатива одна способна сплачивать нации против иноземного глобализма и туземного радикального экстремизма.

Это касается и истории Палестины, где численность жертв еврейского террора за первые три месяца 1939 г. достигла более 300 арабов. В результате столкновений погибли также десятки англичан и евреев.

В заметке «Политика Польши» Ольденбург развернул своё наблюдение, как польское правительство не позволяет включить СССР в число прямых союзников западных демократий. Т.к. Польша, а не СССР, являлась ближайшим соседом Германии, то именно её условия приходилось учитывать при составлении новой Антанты против Стального пакта. Пока существовала Польша, у Германии не было никакой возможности напасть на СССР. Тем самым, писал Ольденбург, Польша не позволяет осуществить планы Ллойд Джорджа о теснейшем союзе с большевиками, т.к. «Польша знает что советская опасность может оказаться горше германской». Ольденбург справедливо считал, что пока со стороны «нац.-социалистического» строя не будет посягательства на независимость Польши, а «западные державы» «перестанут рассчитывать на большевиков – можно будет сказать, что мировая катастрофа избегнута». Все обстоятельства будущего начала войны указаны точно. Но западной державой, сделавшей ставку на сталинизм, станет сама социалистическая Германия.

Относительно предварительной подписки на 2 т. С.С. Ольденбурга 7 апреля появилось ещё одно напоминание в «Возрождении». В газете размещались также хвалебные отзывы на русское издание книги И.П. Якобия «Император Николай II и революция» (1938), которая может служить полезным дополнением к работе Ольденбурга, т.к. подробнее и точнее освящает отдельные стороны революционного заговора, стоявшего за организацией февральской революции. Над выпуском работы Якобия потрудились лица, причастные к брюссельскому Храму в память Царя-Мученика Николая II: это Николай Котляревский, Владимир Безобразов, Эммануил Фричеро и Алексей Чебышев.

За одобрением И.П. Якобия явно стоял С.С. Ольденбург, не ясно кто ещё в редакции мог бы выступить в его поддержку. И.И. Тхоржевский, всегда поддерживаемый Ю.Ф. Семёновым, напротив, относил И.П. Якобия и ВМС в один враждебный лагерь с К.П. Победоносцевым, И.Л. Солоневичем, И.А. Родионовым. 6 октября 1939 г. Тхоржевский заявит, подобно любому революционеру: «Победоносцев охранял в России косность и бедность», противопоставляя крайне правым монархистам П.А. Столыпина.

14 апреля Ольденбург выразил обеспокоенность тем как пресса демократических стран «сеет панику» и тревогу в интересах «партии войны», искажая факты. Об этом он написал статью «Легионы в Иллирии», что изменение формы итальянского протектората в Албании не может послужить поводом для начала мировой войны.

Английское правительство Н. Чемберлена и французское Э. Даладье предоставили свои гарантии независимости Польши, а затем Румынии и Греции, определяя их в числе стран, неприкосновенных для новых нацистских захватов. Румыния при этом, подобно Польше, предупреждала о невозможности вхождения в один блок с участием СССР.

В очерке «Гнилая балка» 21 апреля 1939 г. С.С. Ольденбург продолжает развивать свои основные идеи, что «у русских, где бы они ни проживали, есть только один общий враг – это Коминтерн». Он пишет, что большевики угрожают не одним русским, а каждому существующему государству, которые они хотят разрушить для построения коммунизма. Поэтому Ольденбург доказывает что СССР слишком опасный, ненадёжный и слабый союзник. Однако русский публицист принимал за чистую монету антикоммунистическую пропаганду Хитлера, пока ещё не сознавая сущностно-отрицательное тождество большевизма и нацизма. Поэтому Ольденбург пока ещё не верит вполне достоверным слухам, что «Хитлер хочет с ними сговориться». Осведомлённость газеты «Возрождение» во многих вопросах оказывалась весьма высока. Например, тайный арест бывшего наркома Ежова, состоявшийся 10 апреля, уже через десять дней стал известен парижской редакции.

А.А. Лампе, руководитель ОРВС в Германии, 7 сентября отмечал в переписке, что с апреля 1939 г. молчание нацистов относительно СССР начало наводить на мысли о подготовке пакта. Эти слухи и доходили до Ольденбурга, не имея пока прямых подтверждений.

К выдумкам Ольденбург почему-то отнёс и сведения об оппозиционном настрое бывшего вице-канцлера Папена, хотя его назначение послом в Турцию является примером почётной ссылки.

В мемуарах Франц Папен сообщал, что являлся «убеждённым монархистом» и поэтому «гестапо всегда числило меня в своих ликвидационных списках и уничтожило нескольких моих ближайших сотрудников» [Ф. Папен «Вице-канцлер Третьего рейха» М.: Центрполиграф, 2005, с.6].

Британский историк Дэвид Ирвинг в превосходной книге «Нюрнберг. Последняя битва», указывая на безосновательность выдвигаемых против Папена обвинений, тем не менее, считает что ему следовало отказаться от назначения в Турцию, которое повредило его репутации противника НСДАП.

28 апреля С.С. Ольденбург сослался на попытку Николая II ограничить и сократить вооружения в 1898 г.: «другие державы сразу почувствовали, что это означало бы фактическое закрепление “статус-кво”». Менее известен другой использованный пример, когда во время Первой мировой войны «Император Николай II даже протестовал против действий союзников», оказывавших неподобающее давление на нейтральную Грецию.

Совсем иначе этот момент представляют воспоминания У. Черчилля, пытавшегося переложить с себя ответственность за английскую военную неудачу. «Николай II, желавший, чтобы Константинополь достался России, категорически заявил, что он не позволит греческим войскам даже вступить в Царьград. Естественно, что после этого симпатии Греции резко изменились, а Дарданелльская операция провалилась» [В. Татаринов «Черчилль, евреи и Ютландская битва» // «Руль», 1923, 20 декабря, с.3].

Знакомый С.С. Ольденбурга М.А. Таубе подтверждал, что Константинополь должен был превратиться в губернский город Российской Империи. Будучи заместителем министра, он участвовал в составлении записки о необходимости захвата Проливов русскими силами. И.Л. Горемыкин передавал этот план Царю. Обвиняя англичан в их собственном провале, Таубе не упоминает о влияниях на Грецию [М.А. Таубе «Зарницы» М.: РОССПЭН, 2007, с.184].

С.Д. Сазонов, чрезмерно подлаживаясь под интересы союзников, был против включения Константинополя в состав Российской Империи. Однако и он — не сторонник Дарданелльской операции союзников, указывая что «возможность появления России в проливах и в Константинополе продолжала устрашать воображение французов», не одних англичан [С.Д. Сазонов «Воспоминания» Минск: Харвест, 2002, с.287].

Правый французский писатель Клод Фаррер, будущий академик, 22 сентября 1922 г. в газете «Матен» с заявлением правительством И.Л. Горемыкина претензий на проливы связывал запуск революции: «с этого самого часа Англия поставила себе ближайшею задачею подготовку революции, так как только эта революция разрушением русского могущества могла освободить Англию от принятого на себя обязательства», «разнуздать революцию в России в самый разгар войны перед лицом не побеждённой ещё Германии было со стороны Англии делом предательства» [Н. Тальберг «Вероломство Англии» // «За Родину» (Рига), 1944, 3 сентября, с.1-2]

Цели мировой закулисы в прошлой и грядущей глобальной войне можно обнаружить объявленными в статье «Мировой Порядок», датированной февралём 1939 г., Лайонела Кёртиса: «Я уверен, что мировое правительство — это конечная цель, которую мы достигнем. Я также убеждён, что его структура может быть построена только постепенно, шаг за шагом». Для этого необходимо уничтожить правый национализм, обозначенный в качестве главного врага: «мир одержим национализмом». Л. Кёртис сравнивал Лигу Наций с американской Конфедерацией, которая была завоёвана силой и подчинена федеральному правительству США. Американская насильственная модель борьбы с независимыми государствами, по его убеждению, должна распространиться на весь мир. Главным строителем, стремившимся к этому мировому порядку Л. Кёртис называет А. Мильнера, историей правления которого в Южной Африке открывается статья «Мировой Порядок»:

«Открывая это обсуждение «Мирового Порядка», я позволю упомянуть череду событий, которые привели меня к рассмотрению столь масштабной темы. В январе 1900 года я прибыл в Южную Африку с британской армией». «Две завоёванные республики были организованы как коронные колонии под управлением правительств, состоящих из чиновников, которые подчинялись приказам британского верховного комиссара лорда Мильнера». «Открытый разрыв между этими четырьмя британскими правительствами временами предотвращался только авторитетом лорда Мильнера».

Утверждая демократический принцип, Альфред Мильнер действовал как враг Монархии и Конфедерации: «Федеральное правительство должно получать свою власть не от Штатов, а непосредственно от самих людей, которые составляли Штаты, а также должно быть в состоянии принудить к повиновению этой власти лиц, которые ей не подчинились». Для построения такой системы нужно в первую очередь обеспечить её идеологическое господство над населением: «Сила — это не более чем инструмент. Власть государства использовать этот материальный инструмент зависит от духовного фактора — лояльности государству». Любая демократическая власть поэтому опирается на информационный контроль над представлениями людей, следовательно, и над их поведением. Л. Кёртис далее описывается как он превратился в идеолога антинационального глобализма: «если вы хотите решить свои собственные национальные вопросы, вы сделаете это, только сначала узнав: каковы первостепенные потребности мира в целом». «Для человеческого общества нет правительства, а значит, для его первостепенных интересов нет и контроля. После катастрофы Мировой войны эта позиция была осознана государственными деятелями, собравшимися в Париже, чтобы попытаться выполнить гигантскую задачу восстановления разрушенных основ человеческого общества».

Л. Кёртис далее указывает на связь организованного А. Мильнером общества «Круглого Стола» с формированием Лиги Наций. «Задача поддержания мира между этими государствами была возложена на Совет и Ассамблею в Женеве. Лорд Роберт Сесиль попросил меня поехать в Париж в качестве члена секции, которую он организовал для консультирования британского правительства по этому вопросу. Причиной его решения стало то, что я написал статью под названием «Окна свободы» в журнале «Круглый Стол» за декабрь 1918 г., где я выступал за создание Лиги Наций».

Образование Лиги Наций Л. Кёртис считает продолжением пути по созданию мирового правительства, как «Конфедерация была шагом к Федеральной конституции». Идеолог глобализма не скрывает, что Христианские Монархии были главным препятствием на пути строительства желаемого им Мирового Порядка. «Установившаяся Церковь так тесно связана со старым порядком, что Революция должна была быть направлена на уничтожение их обоих вместе». Фактически Л. Кёртис признал эти взаимосвязанные цели уничтоженными. И на руинах христианской цивилизации торжествует мировой глобализм: «Марксизм с его разновидностями, фашизмом и нацизмом, наконец-то приводят мир к осознанию того, что демократическое содружество — это Нагорная проповедь, переведённая в политические термины».

Вольтеровская ненависть одновременно к Монархии, Церкви и религии, считает Л. Кёртис, уже выполнила свои задачи и отжила свой век. Свергнув симфонию Царства и Церкви, идеолог мировой закулисы объявляет свою идеологию западного демократического глобализма новой религией, в т.ч. обязательной для верующих христиан. Задача внецерковного переформатирования религии являлась необходимым условием построения Нового Мирового Порядка, основанного на упомянутом информационном подчинении и идейном повиновении граждан. «Это не просто негативная концепция, низводящая Христианство на задворки, но это подлинная и пылкая вера в изначальные права человека, на которых должно базироваться всё строительство человеческого общества» [Lionel Curtis «World Order» // «International Affairs», 1939, May, Vol.18, №3, P.301-320].

Совершенно ясно здесь идёт возвещение пантеистического гуманизма, метафизические основы которого всегда были непримиримо враждебны Христианству. На эту статью приходится обращать столько внимания, поскольку Л. Кёртис был идейным наследником А. Мильнера. В изучении его жизни следует искать ключ к тому, чего добивались закулисные творцы февральского переворота в России после свержения Императора Николая II.

Относительно Германии другой идейный последователь А. Мильнера, Ф. Керр в апреле 1939 г. говорил: «Одним из величайших достоинств Хитлера было то, что в течение очень долгого времени то, к чему он стремился, многие люди по всему миру считали вполне разумным, что бы они ни думали о его методах. Но это оправдание полностью исчезло за последние три месяца… Всё, что произошло с тех пор, доказывает, что мы столкнулись с самым беспощадным использованием самой жестокой силы для переделки мира в соответствии с планами, изложенными в «Моей борьбе»» [David P. Billington Jr. «Lothian Philip Kerr and the Quest for World Order» London, 2006, p.136].

Как можно сравнить, С.С. Ольденбург также к указанному времени перестал считать действия Хитлера разумными, всегда выступая против его методов и идей, но допуская, что его антисоветская программа может частично и ненадолго совпасть с интересами белоэмигрантов и русских в СССР. Последователи А. Мильнера совершенно иначе смотрели на Хитлера, как на средство построения желаемого ими Нового Мирового Порядка.

О. Серафим (Роуз) весьма последовательно излагает идеологическую взаимосвязь революционного либерализма, большевизма и нацизма, указывая что «Ленин и Гитлер» одинаково стремятся через обман и насилие к уничтожению порядка старого, т.е. Христианских Монархий. В этом смысле следует говорить «о двух мировых войнах, чьё насилие помогло уничтожить старый порядок и прежнее человечество». «Тридцать лет нигилистической войны и революции с 1914 по 1945 годы создали идеальные условия для взращивания нового человеческого типа», «под влиянием практически всего, что претендует на то, чтобы быть современным и прогрессивным» [Иеромонах Серафим (Роуз) «Человек против Бога» М.: Издательство Сретенского монастыря, 2006].

Многие писатели, не способные к политической критике, приученные прислуживать всякой правящей партии, описывают примерно то же самое, говоря что эпоха «современной глобализации» начинается «после Второй мировой войны», но существующие угрозы «основам существования человека» они ставят вне объяснения сути революционного союза демократов и сталинистов, построивших этот лево-глобалистский мировой порядок [«Информационная эпоха: вызовы человеку» М.: РОССПЭН, 2010, с.144].

Существующий революционно-политический глобализм невозможно сводить к сугубо техническому процессу, скоростям передачи информации и углублению межнациональных взаимодействий, т.к. всё это существовало и в старом порядке. Новым явлением оказывается только то самое демократическое социальное (т.е. социалистическое) государство, идеологию которого с энтузиазмом обслуживает современная интеллигенция.

Критическую оценку со стороны Ольденбурга получили новые законы французских социалистов, карающие газетчиков тюремным заключением до 5 лет «за получение иностранных денег на политическую пропаганду. При последовательном проведении этого декрета исчезла бы, пожалуй, вся коммунистическая печать!». Но было понятно, что закон не направлен против большевиков. Второй социалистический закон обещал кары до 6 месяцев ареста за «диффамацию против определённой расы или религии». Закон адресован, «главным образом, против антисемитской пропаганды» и вызвал резкие протесты правой прессы.

5 мая Ольденбург отметил, что на первый план выдвинулась проблема Данцига и ухудшения немецко-польских отношений. Требование об уступке Данцига Ольденбург нашёл максимально неуместным после захвата Чехии и того как «Литва, без особой охоты, отдавала Мемель». Польша и без того не контролировала внутреннюю жизнь Данцига, и раздувание нацистами нового конфликта создавало очередную угрозу мира.

В №4182 относительно степени подготовки издания «Царствования» С.С. Ольденбурга появилось сообщение, что 1-й том набирается в типографии, а 2-й ещё редактируется историком. По просьбе русских монархических организаций срок окончания предварительной подписки на издания был продлён ещё раз до 1 июня.

В следующем номере «Возрождения» Ольденбург продолжал обосновывать возможность мирного соглашения по проблеме Данцига. Заметка Ивана Лукаша сообщала о посещении редакцией газеты, в т.ч. и С.С. Ольденбургом, могилы умершего в феврале 1937 г. Н.Н. Чебышева

14 мая в Париже состоялось годовое собрание Союза ревнителей памяти Императора Николая II, поддерживавшего работу С.С. Ольденбурга.

На отпевании скончавшегося председателя Высшего Монархического Совета А.Н. Крупенского, много лет стоявшего во главе русских эмигрантских монархических организаций, Сергей Ольденбург присутствовал 15 мая. Н.Д. Тальберг написал в некрологе, опубликованном в «Возрождении», что А.Н. Крупенский, которому благоволил Император Николай II, вложил всю свою энергию и «значительные средства» в «служение Церкви Православной, монархической великодержавной идее России».

А.И. Спиридович описывал жизнь эмигрантских монархистов, соединив вместе события чуть ни 15-летней длительности: «всё шло хорошо, пока в Париж не пожаловал из Германии Марков 2-й с неким небольшим человечком, отличительной чертой которого было то, что, где бы он ни появлялся, начинались раздоры. Было ли то простое совпадение или что-либо посерьезнее – кто знает, но так выходило. Произошло то и в Париже. Монархическая партия стала хиреть. Князь перестал тратить деньги на журнал, умер почтенный и всеми уважаемый А.Н. Крупенский, и партия перестала существовать. Где-то, как говорили, продолжал существовать Высший монархический совет, возглавляемый будто бы Марковым 2-м, но где, и что, и как — мало кто знал» [«Вопросы истории», 2003, №8, с.24].

Записи Спиридовича полны ошибок. Именно здесь Спиридович записал неведомо чью недостоверную сплетню, будто Император Николай II в молодости был посвящён в масоны в Дании. Столь же удивительно по неосведомлённости незнание Спиридовича о выходе Н.Е. Маркова из правления ВМС задолго до смерти А.Н. Крупенского.

В статье «Коминтерн осмелел» 19 мая Ольденбург оценивает значение замены советского наркома иностранных дел Литвинова на Молотова. Русский политический обозреватель всё ещё полагал, что основная ставка большевиков направлена на более решительное принуждение Англии и Франции к союзу с СССР. Поддерживалась версия, что Литвинова устранили за неспособность достичь этого результата, и теперь красные решили отбросить церемонии.

Л.Д. Любимов в соседней статье «Судьба одной клеветы» впервые ссылается на текст «Царствования» Ольденбурга, именуя его капитальным и приводя из него оценки клеветнической речи Милюкова 1 ноября против Царицы Александры и Б.В. Штюрмера. Важный момент настал, теперь каждую революционную легенду можно было разоблачить с помощью книги Ольденбурга. Её точность Лев Любимов подтвердил выводами «На путях» С.П. Мельгунова и показаниями мемуаристов. Определённо, он пользовался рукописью, т.к. в продажу издание ещё не поступало и пока оставалось не напечатанным.

Довольно редко С.С. Ольденбург писал рецензии на работы других русских историков. В качестве исключения в № 4184 напечатан отзыв «Книга о Государыне» о посвящённом Святой Царице биографическом очерке П. Савченко, вышедшем в 1939 г. в Белграде. Ольденбург пишет, что необходимо было восполнить «существенный пробел в литературе русского зарубежья». «Именно против неё в своё время изощрялась клевета, сыгравшая такую роковую роль в русской истории, — клевета, в распространении которой вина падает на весьма широкие круги, вплоть до весьма высоких…». Из важных свидетельств Ольденбург справедливо отметил превосходнейшие воспоминания графа Владимира Шуленбурга, выходившие в 1928 г. в Париже и переизданные в наше время С.В. Фоминым [«Скорбный Ангел. Царица-Мученица Александра Новая в письмах, дневниках и воспоминаниях» СПб.: Общ-во свт. Василия Великого, 2005, с.185-233].

Книги Ольденбурга, Савченко, Якобия, Шуленбурга и мн. др. русских монархистов служили противовесом сочинениям о России и революции, продолжающим преумножать и рекомбинировать эту клевету.

Среди многих отличился в этом отношении Бернард Пэрс, о котором «Возрождение» отмечало, что он, подобно Милюкову – «увлёкшийся советскими “достижениями”». В своих мемуарах о России, выходивших в 1931 г. Б. Пэрс, связанный с заговорщиками, подготовлявшими февральский переворот, Челноковым, Маниковским, Гучковым, писал: «я принадлежал к числу тех, кто в известном отношении всегда хотели русской революции» [С. Волконская «Мемуары друга России» // «Возрождение», 1931, 4 апреля, с.5].

Называвшие английского агента Б. Пэрса другом России, а не большевиков и революции, как можно убедиться, серьёзно заблуждались. Другом России Б. Пэрса упорно звала и А. Тыркова.  Пэрс вплотную работал с руководителем английского шпионажа С. Хором. В 1916 г. Хор использовал П.Б. Струве как своего информатора – прежняя революционная карьера Струве давала ему репутацию, подходящую для замыслов британских агентов. Хор даже организовал встречу Мильнера и Струве в Петрограде.

Ранее, 16 января 1937 г., в «Возрождении» появлялось короткое уведомление о выходе книги преподавателя из Белой Церкви П. Савченко «Светлый отрок» на 285 стр., о Наследнике Цесаревиче Алексее Николаевиче. Оно также могло быть приготовлено С.С. Ольденбургом, как и множество других неподписанных материалов газеты.

26 мая Ольденбург рассказал о новом итало-германском союзном договоре и о противоположной готовности Н. Чемберлена включить СССР в некий фронт мира, который он просил не путать с политическим союзом. Сообщаемые Ольденбургом цифры жертв красного террора в Испании около 800 тыс. чел., из них 80 тыс. в Мадриде за первые месяцы войны, сильно расходятся с цифрами, предоставляемыми в настоящее время некоторыми левыми историками. Предварительные сведения Ольденбурга, однако, тоже могли быть не вполне точны из-за трудностей ведения подобных подсчётов.

Разбирая поступающие сведения о целях большевиков, Ольденбург 2 июня 1939 г. сообщил о намерении коммунистов захватить страны Прибалтики. Выражаясь по-советски, оказать им помощь без их же согласия. Разрешение такого захвата Сталин и его приспешники, надо полагать, считали нужным получить от всех возможных союзников из двух противостоящих блоков. Проще оказалось договориться с нацистами.

Шарль Моррас сравнил заключение союза с большевиками с попыткой укрепить стену крепости, подложив под неё бомбу. Это очень близко к представлениям Ольденбурга.

3 июня очередную, 14-ю, годовщину издания газеты «Возрождение» в предпоследний раз отметили её сотрудники. В статье о скромном празднестве Лев Любимов отметил выступления Ю.Ф. Семёнова, И.И. Тхоржевского, М.В. Бернацкого, С.П. Рождественского и издателя А.О. Гукасова, не упомянув С.С. Ольденбурга. Главный редактор газеты назвал своей главной директивой русскую имперскую точку зрения.

Опасность новой коммунистической оккупации стала приобретать всё более реальные черты, что вызвало статью Ольденбурга «Советская угроза Прибалтике» 9 июня. Он сослался на знаменитый роман Краснова: «угроза как бы дремлет “за чертополохом” более-менее случайно проведённой границы». Ольденбург напоминал, что уже в начале 1918 г. большевики пытались захватить власть в Финляндии, после поражения Германии красные заняли Ригу, но их оттуда выбила дивизия фон дер Гольца в апреле 1919 г. В декабре 1924 г. большевики пытались осуществить переворот в Эстонии. А теперь сталинцы «открыто требуют, чтобы им было предоставлено право начать действия против любого из балтийских государств». Максимальную угрозу это создавало для белоэмигрантов, предпочитавших оставаться на территории бывшей Российской Империи. Они пострадали более всех, многие окажутся арестованы и убиты большевиками. Массовому террору подвергнется и остальное местное население.

Опасаясь такого развития событий, все эти страны, включая Финляндию и Польшу, исключали всякую возможность предоставления гарантии большевицкой защиты от нацистской угрозы, поскольку оккупации с любой из этих сторон одинаково опасны.

«Приходится в отношении Прибалтики повторить ту же истину, которая самоочевидна в отношении Испании, Японии, Югославии, и быть может, немалого числа “нейтральных”: союз западных держав с большевиками мог бы только отбросить эти страны в противоположный лагерь», — предупреждал Ольденбург.

Западные демократические правительства предпочли польскому национализму коллаборационизм со сталинскими преступниками, в результате чего «от системы капитализма отпало ещё одно государство. В Польше началось создание однотипного с СССР по социально-политическому строю общества» [В.С. Парсаданова «Советско-польские отношения в годы Великой Отечественной войны 1941-1945» М.: Наука, 1982, с.212].

Ссылки на коммунистические завоевания 1945 года станут для большевиков оправданием для любых преступных действий как на территории СССР, так и за его пределами. В 1956 г. советский командующий ВДВ объявлял о необходимости защищать оккупационное господство коммунистов: «контрреволюция подняла голову». Безуспешно в 1968 г. Дубчек пытался опровергать аналогичную советскую пропаганду: «в стране нет контрреволюции, и советским войскам в Чехословакии делать нечего» [С.Е. Михеенков «Маргелов» М.: Молодая гвардия, 2019, с.370, 381].

В 1981 г. на заседании Политбюро Громыко будет прямо отождествлять оккупационные захваты со смыслом мировой революции, которой они служат: «Нам нельзя терять Польшу. Советский Союз в борьбе с гитлеровцами, освобождая Польшу, положил 600 тысяч своих солдат и офицеров, и мы не можем допустить контрреволюцию» [Р.Г. Пихоя «Записки археографа» М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016, с.374].

Таким образом, красное знамя продолжает оставаться худшим антирусским символом интернациональной революции. Никакого иного значения оно не имеет.

16 июня Ольденбург уделил внимание событиям в Китае и стремлениям японцев изолировать там английские и французские концессии. Мнение Ольденбурга, что большевики слишком слабы на Востоке, не будут высовываться против Японии и не смогут оказать там поддержку интересам западных демократий вполне оправдалось до самого 1945 г. Через неделю обычная статья за полной подписью Ольденбурга не вышла, но в рубрике «Что происходит в мире» за подписью С.О. появилось развитие темы об английских концессиях в Тяньцзине. Упоминая министра пропаганды, Ольденбург отметил у Геббельса «обычный для этого оратора резкий тон» во время выступления в Данциге.

В передовой статье «Мир без России» 23 июня 1939 г., приближаясь к годовщине убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда С.С. Ольденбург напоминает, что в результате Первой мировой войны существенно выиграли только Югославия и Польша. «В кругах Ллойд Джорджа – и одного ли Ллойд Джоржа? – считали, что Англия чудесным образом избавилась от в результате войны от двух соперников: от противницы – Германии, но также от союзницы – России» (признание стремления окружения А. Мильнера к уничтожению России вполне объясняет, зачем этими силами был произведён февральский переворот). С.С. Ольденбург выражал надежду, что Российская Империя «воскреснет» после революционного уничтожения. Пока она оставалась лежать «под советской могильной плитой». Но Ольденбург ясно предостерёг будущих интервентов от повторения ошибок 1918-1919 г.: «всякая попытка решить русский вопрос помимо России, помимо русского национального государства, будет такою же постройкой на песках отлива» (что одновременно предрекает поражение русофобской оккупационной политики НСДАП, и сталинистского господства после победы 1945 г., зиждившегося на таком же песке).

Когда русский националист А.А. Власов убеждал, что на месте СССР должна быть построена «новая русская государственность», нацисты отвечали в августе 1942 г., что являются врагами не только коммунистической, но и Царской России: «возрождение собственной русской государственности на основах великорусских притязаний противоречило бы германским интересам» [«Материалы по истории Русского Освободительного Движения» М.: Архив РОА, 1999, Т.4, с.38].

Как и предупреждал С.С. Ольденбург, такое решение означало для руководства НСДАП заслуженное неизбежное крушение.

После смерти постоянного литературного критика «Возрождения» В.Ф. Ходасевича С.С. Ольденбург присутствовал при его отпевании и на похоронах.

30 июня Сергей Сергеевич провёл сравнение лета 1914 с 1939 г., указывая что живущее теперь поколение хорошо помнит тяжести длящихся много лет ужасов мировой войны и не может их недооценивать, сравнительно с долгим периодом общеевропейского мира после 1871 г.

«Короткий период надежд, связанный с Мюнхеном, сменился контратакой европейской партии войны, которая постаралась свести на нет всякую возможность сближения четырёх великих европейских держав». «Гипнотизирующая идея близкой войны действует парализующе на всю жизнь».

И.П. Якобий, отвечая на критику своего исследования со стороны корниловцев и А.И. Деникина, поместил в «Возрождении» письмо: «относительно ген. Алексеева вопрос этот и не ставится; участие его в заговоре против царя документально установлено и все доказательства этого подробно приведены в моей книге». Своим критикам И.П. Якобий рекомендовал признать неприятную правду и «не смешивать умышленно революционную деятельность ген. Алексеева и Корнилова с их доблестным участием в белом движении».

Статья С.С. Ольденбурга «Ученики Ленина» 7 июля указывает на провал попыток Англии и Франции заключить договор с большевиками: «их политическая мысль так и не пошла дальше Ленина». Для красных, по мнению Ольденбурга, «Даладье и Чемберлен такие же “фашисты”, как Муссолини и Хитлер». Что вполне объясняет скорое заключение пакта с Берлином. Разговоры о какой-либо борьбе с фашизмом у большевиков лишены содержательной ценности и отражают главное их стремление к мировой революции – т.е. к войне со всеми существующими государствами, независимо от их формы правления.

14 июля 1939 г. в заметке «Голос из Америки» Ольденбург рассказал о книге экономиста Стюарта Чэза «Новый западный фронт», приводя из неё результаты социологических опросов, что 70% населения США считает ошибкой вмешательство в войну в 1917 г. и 95% желает избежать участия в новой европейской войне. Чэз обвиняет демократических правителей Антанты, включая США, в ответственности за создание Муссолини и Хитлера. Ольденбургу очень понравился и довод Чэза, что лозунг борьбы с фашизмом не должен приводить к поддержке СССР, т.к. большевики ничуть не лучше нацистов. Эти американские настроения расходились с намерениями Ф. Рузвельта и его правительства.

Вторую половину июля статьи С.С. Ольденбург не выходили, он был в отпуске.

4 августа Ольденбург вынужден был повторить: «международное положение не улучшается». Не радовали его и последние упорные попытки вовлечь большевиков в англо-французский лагерь. За подписью -ъ появилась рецензия на «Русский Временник», орган независимой монархической мысли, с похвалой за «глубокую вздумчивость» и борьбу за возрождение монархического идеала. Такие статьи лица, связанного с Сен-Бриаком, точно не принадлежат С.С. Ольденбургу, они продолжали выходить после его смерти.

При положительных сторонах отстаивания кириллистами монархической идеи, всё же следует отметить не слишком уместный и справедливый характер возвеличивания самопровозглашённого Императора в изгнании. С. Попандопуло писал о мужестве, достоинстве и мудрости: «в своей жертвенной преданности России, в своей заботе о её достоинстве – достоинстве великой страны, претендующей на исторический жребий, Государь Кирилл Владимирович был, в подлинном смысле этих слов, преемником и последователем трагически погибшего Государя Николая Александровича» [«Русский Временник» Париж, 1939, №3, с.1].

Однако сам Кирилл и его последователи, к сожалению, сделали слишком много, дабы разорвать эту преемственность, что не позволяет соединять эти имена. В «Царствовании» С.С. Ольденбург довольно сурово отзывается об измене 1 марта 1917 г. и, приводя защитительные доводы кириллистов, не находит возможным согласиться с ними.

Авторы-младороссы в этом журнале хвалили бердяевщину, поддерживали идеи социалистической монархии, считали необходимым защищать большевизм в случае интервенции.

Враги русской право-монархической идеологии, способные разглядеть у Зюганова замечательные черты, считают себя последователями младороссов и находят их пример поучительным для монархистов: «часть их последователей всё же сумела сделать решительный шаг навстречу большевизму» [А. Елисеев «Социализм с русским лицом» М.: Алгоритм, 2007, с.136, 219].

Такое служение главному врагу России — участь всех попыток развернуть монархистов налево.

«Фронты двух осей по-прежнему противостоят друг другу, и партия войны старается, клеветой и террором, разрушить все попытки международного примирения», — напечатал Ольденбург 11 августа 1939 г. Также, в статье «Азиатская политика» он описывает последовательное стремление Японии к господству в Азии. По его мнению, Япония не считала большевиков за серьёзного противника, способного помешать её гегемонии, поэтому и не пыталась совсем ликвидировать советское влияние в регионе. Под прозрачным псевдонимом «-гъ», появилась ещё одна статья «Вольный город Данциг» — о предлоге, под которым вскоре будет развязана война. Ольденбург указывает возможности разрешения вопроса и указывает основную опасность в целенаправленном стремлении к созданию мировой катастрофы.

Идеалы, настроения и упования русских монархистов в эту пору замечательно выражает недавно впервые опубликованное письмо генерала П.Н. Краснова 21 августа 1939 г. из Далевица Князю Императорской крови Гавриилу Константиновичу:

«Ваше Высочество, Высокомилостивое письмо Ваше от 18-го сего августа глубоко меня тронуло Высочайшим вниманием Вашим к старому Русскому генералу. Особенно тронула меня лестная оценка Вашим Высочеством скромных моих литературных трудов. Ваше Высочество принадлежит не только к Царственному Роду Романовых, где всегда было чуткое и бережное отношение к искусству и литературе, но являетесь ещё и Сыном лучшего поэта Русского, Августейшего Певца Русской Армии «К.Р.» и Братом молодого поэта, за Веру, Царя и Отечество живот свой положившего – Его Высочества Князя Олега Константиновича. В Вашей художественной семье так развито чувство литературного вкуса. И потому, так бесконечно дороги мне Ваши ободряющие меня слова.

Если я научился писать, если у много повидал на Руси людей и мест – я обязан этим Вашему Троюродному Брату Государю Императору. Его Императорскому Величеству угодно было заметить скромного сотника Л.-Гв. Атаманского Е.И.В.Н.Ц. полка, подвизавшегося на литературной ниве и целым рядом командировок с описательной целью, развить кругозор и поощрить наблюдательность мою. Всем своим прошлым я обязан милостивому вниманию ко мне Государя-Мученика.

Я исповедовал и исповедую! – только при Государе Императоре может быть великой и славной Россия. – Только под покровом милостивой Руки Монарха могут в России процветать науки и искусства. Так было со времён Царей Московских. Так было при Петре Великом, Елизавете Петровне, Екатерине Великой, Александре I, Николае I, Александре II, Александре III и при Николае II, и меня коснулась милостивая Царская Десница.

Так было… и будет.

Благоволите принять уверения в совершенном уважении и преданности, с коими остаюсь Вашего Высочества вернопреданный слуга Пётр Краснов» [«Константиновичи Российского Императорского Дома Романовых в изгнании. 1919-1966» М.: Буки Веди, 2017, Кн.I, с.88-89].

Одно это письмо показывает недостоверность публиковавшихся позже сообщений, основанных на слухах или откровенной дезинформации, будто «ещё до начала Европейской войны Гитлер наметил правителей для России. Генерала Бискупского в Москву. Гетмана Скоропадского для Украины и Генерала Краснова для Дона и Кавказа» [«Русское Обозрение» (Чикаго), 1941, 28 июня].

Как писал через 15 лет Г.А. Мейер, заключение союза Хитлера и Сталина принесло Ольденбургу настоящее душевное потрясение. Оно предрекало самые худшие последствия для всей Европы и Зарубежной России. Действия нацистской Германии совершенно не соответствовали тому, чего хотел С.С. Ольденбург.

25 августа С.С. Ольденбург писал о заключении договора Германии с СССР об увеличении торгового оборота в 2-3 раза. «О возможности торгового соглашения ещё в мае говорил Молотов», с мая поступали и неофициальные сведения о тайных переговорах.  В «Правде» Ольденбург встретил прямой намёк на улучшение «и политических отношений». Тем не менее, дальнейшее заключение пакта о ненападении и прибытие Риббентропа в Москву, по выражению Ольденбурга, «сперва показалось» «невероятным». Затем пакт стали называть новым Брестским договором.

Левые газеты даже тут постарались отыскать хорошие стороны и объявили, что благодаря пакту устранена угроза нападения на СССР: «надеждам крайних русских эмигрантов нанесён сокрушительный удар» — злорадно перечисляя при этом имена Н.Е. Маркова, И.Л. Солоневича, А.В. Туркула, В.В. Бискупского. «В эмигрантских кругах считают, что всем этим организациям грозит не только лишение поддержки со стороны германских властей, но неизбежна также их ликвидация» [«Сегодня вечером» (Рига), 1939, 26 августа, №192, с.3].

В статье «Палка о двух концах» за неделю до начала войны Сергей Ольденбург предупреждает в последний раз: «возникновение нового европейского междоусобия было бы лучшим подарком для большевиков». Пакт «может больно ударить по Европе, если приведёт к тому, что вспыхнет война».

По воспоминаниям Г.А. Мейера в статье ««Возрождение» и Белая идея» (1955), газета «чрезмерно круто» развернула критику нацистской Германии за союз с большевиками. «Что же касается власовского движения, то «Возрождение» несомненно и всецело приветствовало бы его». Георгий Мейер считал Сергея Ольденбурга одним из главных идеологов «Возрождения», наравне с П.Б. Струве и Ю.Ф. Семёновым, высоко оценивал точность его политических суждений и прогнозов.

На номер «Возрождения» от 8 сентября пришлось составление описания дипломатической предыстории Второй мировой войны за последние несколько дней перед 1 сентября. Рубрика политических обзоров сменила название на «Летопись войны». Нападение нацистов на Польшу произошло под ложным предлогом и без объявления войны. Муссолини 31 августа предлагал своё посредничество и созыв мирной конференции. Англия и Франция объявили всеобщую мобилизацию согласно данным Польше гарантиям.

В статье Ольденбурга «Польский урок» появились 3 небольшие цензурные изъятия. В ней рассматривается положение Польши во время войны 1914 г. Уроком автор считал использованную возможность обретения независимости, желаемой теперь России, находящейся в оковах СССР.

15 сентября в «Летописи войны» С.С. Ольденбург честно предупредил, что в условиях военной цензуры он не может писать «всю правду». Но «можно стараться по возможности избегать непроверенных сведений». На французском фронте никаких событий, т.к. стороны, в отличие от Первой мировой, сразу перешли к позиционной войне. Во Францию начали прибывать английские войска. Немцы 8 сентября вошли в Варшаву, но ещё не взяли её. Ольденбург сыронизировал над словами фельдмаршала Геринга о пользе похудения в интересах сохранения продовольственных запасов: «слова, звучащие курьёзно, если вспомнить значительную полноту оратора» (она ощутимо спадёт только в тюрьме после войны). Ничем не отличившись от Геринга, Поль Рейно во Франции призвал «меньше потреблять» (в Российской Империи И.Л. Горемыкину не было нужды делать такие заявления, не только в первые недели, но и за годы войны).

Дополнительно, в статье «Сталин ошибётся» С.С. Ольденбург формулирует мотив действий нацистов и большевиков, объясняя причины начала Второй мировой: «международные революционеры из опыта первой мировой войны вынесли только один урок: большая уничтожительная война способствует возникновению революций. Для этих людей не существует понятия отечества. Их цель – сокрушение всех государств, причём обычно они начинают с разрушения своей собственной страны». Ошибкой Ольденбург считает разоблачение собственной коммунистической пропаганды союзом с нацизмом: «своим последним вывертом большевики окончательно себя разоблачили». Поскольку в разрушении СССР раскрытие секретных протоколов пакта с Хитлером сыграет существенную роль, Ольденбург верно предугадывает далеко идущие последствия. Сталин ошибся, его замах на мировую революцию не удастся.

В статье «Советская интервенция» 22 сентября Ольденбург полагает, что несмотря на временное завоевание большевиками и нацистами, Польша продолжит существовать в будущем. Название статьи ясно отсылает к риторике противников интервенции, долгие годы выступавших в защиту большевизма. В «Летописи войны» Ольденбург писал про оборону Варшавы и нападение СССР на Польшу, сопровождавшееся ложью большевиков о соблюдении нейтралитета. Из речи Хитлера в Данциге от 19 сентября Ольденбург понял, что к СССР «отойдут белорусские и украинские области».

В статье «Всегда против Коминтерна!» 29 сентября 1939 г. Ольденбург спешит твёрдо противопоставить русское идейное единство расколу Европы на воюющие блоки. «Тяжёлую смуту переживает русское зарубежье, разбросанное по всем странам мира, разъединённое, охваченное противоположными течениями. Приходится слышать, что у русских сейчас двоится, а то и троится в душе. Этого не должно быть». «За годы красного плена мы убедились, что иностранные державы, за очень немногими исключениями, не относятся к большевикам так, как относимся мы. Русская беда для них чужая беда». «Но наше отношение к большевикам не зависит от преходящих настроений той или иной державы». «Советские завоевания порождают только злейший сепаратизм, только отталкивание от Москвы». «Мало ли какие ещё советские республики появятся на свете! – так-таки и останутся за Россией?» — вочередной раз, задолго до 1991 г., С.С. Ольденбург предрекает, что коммунистические завоевания 1945 г. будут большевиками потеряны. 9 мая ещё не наступило, но лживый культ сталинских великих побед заранее разоблачён и уничтожен русским монархистом в Париже.

«Документы свидетельствуют, что на момент подписания Беловежских соглашений в составе СССР оставались только две республики из пятнадцати – Россия и Казахстан». «Грузия празднует независимость 9 апреля, Украина – 24 августа, Узбекистан – 1 сентября, Таджикистан – 9 сентября, Туркменистан – 27 октября». Некстати помешавшиеся на Беловежских соглашениях советские пропагандисты не понимают, как все эти отделения от России уже давно были обеспечены коммунистической политикой, вплоть до того что «Белоруссия и Украина были членами ООН ещё с 1945 года» [С.М. Шахрай «Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина» М.: Синдбад, 2021, с.120, 132].

Ю.Ф. Семёнов в соседней статье предрекал гибель Хитлеру за союз с большевизмом. В рубрике «Летопись войны» Ольденбург сообщал об установлении новой советско-нацистской границы и пытался разобраться в установившихся отношениях Хитлера-Сталина. Во Франции власти распустили местную компартию. В том же номере вышла и статья С.С. Ольденбурга «Разделы Польши» с исторической справкой о первом разделе 1772-1773. Планировавшееся продолжение о последующих разделах Польши, видимо, не было им написано.

6 октября редакция «Возрождения» предупредила, что Ольденбург временно не может продолжать вести рубрику «Летопись войны» из-за болезни, но вернётся к ней по мере выздоровления.

Статья Ольденбурга «Без “забивания мозгов”» 27 октября посвящена правде, которую справедливо зовут первой жертвой каждой войны. «Сколько раз приходилось слышать от участников мировой войны – без различия национальности – какое отвращение вызывали на фронте известные приёмы тыловой военной пропаганды. Война суровое и грозное дело, которое требует выдержки, терпения и ясного сознания действительности». Ольденбург всецело осуждает приёмы сознательной лжи, глумления над противником, преуменьшения, сил врага. «Осталось фактом, что СССР не может выдержать сколько-нибудь длительной борьбы с любой из великих держав» (в предыдущих статьях Ольденбурга всегда уточнялось, что поражение большевизма ожидаемо только в случае, если Сталина не начнёт поддерживать демократический блок союзников).

В американской демократической прессе сообщали, что пакт вызвал «страшный переполох» среди сторонников немецкой ориентации. Однако появлялись намёки немцев русским белоэмигрантам, что Хитлер «выжидает подходящий момент, чтобы свергнуть большевиков, и передать власть национальному правительству» [«Новое Русское Слово» (Нью-Йорк), 1940, 26 января].

Вероятно, такие расчёты на Хитлера имел ввиду Ольденбург, когда критически отзывался о них: «сейчас недопустимо оптимистическое забивание мозгов (всё, мол, образуется). Враг ещё силён. Мы верим, что эта чужая война принесёт освобождение нашему народу; мы ещё не знаем, каким и какими, быть может, трагическими путями. Нам сейчас нужны: зоркость холодного сознания и мужество трезвой правды». Если читать смысл написанного, скрытый от демократической цензуры, то Ольденбург, предполагая будущее нападение Хитлера на СССР (или союзников при сохранении пакта), понимает весь трагический смысл ожидаемой интервенции и нисколько не даёт себя обмануть ни нацистской, ни советской, ни европейской демократической лживой пропаганде. Но предвидимое это нападение открывало для русской контрреволюции возможность для ведения собственной борьбы в интересах России, а не в пользу чужеродных ей агрессоров.

3-10 ноября не выходило подписанных С.С. Ольденбургом текстов – признак очень тяжёлой болезни.

В «Летописи» 17 ноября Ольденбург упоминает решение Англии и Франции ослабить своё военное представительство в Китае, что означало укрепление японских позиций. 24 ноября им отмечен перенос праха Хосе Антонио Примо де Риверы, убитого красными в Аликанте, в усыпальницу испанских королей. Ввиду слухов о монархических заговорах в Германии против нацистов, принц Август Вильгельм, 4-й сын Вильгельма II, вступивший в НСДАП в 1930 г., отрицал возможность таких выступлений со стороны Гогенцоллернов. По его словам, Вильгельм II поздравил Хитлера, избежавшего опасности покушения. Чуть ранее Ольденбург отмечал, что такие поздравления присылали все главы иностранных государств, кроме США и тех кто уже воюет с Германией.

Практически как политическое завещание, важное обращение ко всем русским правым националистам: «Единомышленникам» выпустил С.С. Ольденбург 1 декабря 1939 г. «В эти дни положение зарубежных русских особенно сложно и тяжело. Разбросанные по разным странам, лишённые обычных нормальных средств общения, они изредка перекликаются друг с другом. Неотчётливые, отрывистые голоса долетают из страны в страну. Между тем, в движение приведены огромные силы». «Для русских это означает: думать прежде всего о нуждах и об интересах России». Как ни малочисленны и слабы белоэмигранты, они представляли и защищали подлинные национальные интересы. «У русских сейчас одна задача: чтобы Россия снова стала Россией». Все русские, стремящиеся к свержению большевизма, для С.С. Ольденбурга являлись единомышленниками. «Перед нами стоит такая огромная, такая великая задача». «Мы не можем радоваться тому, что ещё в новых областях закрываются церкви, начинаются гонения на “буржуев”, идёт хозяйственный разгром. Не в этом – интересы России. То что захватили большевики, может быть так же легко у них отнято в порядке дальнейшей борьбы. Никакой советский успех не есть победа России». «Мы должны понимать, в каких разных условиях приходится работать каждому – не мешать друг другу – верить друг другу. По старому правилу, если уж так сложились обстоятельства, русские, быть может, будут вынуждены – “врозь идти, вместе бить”. В России все мы снова встретимся и на родине обретём и друг друга».

Смысл написанного С.С. Ольденбургом в обход военной цензуры совершенно ясен для русского сознания. Большевики являются врагами России, а жители СССР нуждаются в спасении от тоталитарного террора и смогут избавиться от советского геноцида и антикультурного порабощения. Блоки воюющих демократических и фашистских государств также не представляют интересы России и могут быть им глубоко враждебны. В таких условиях белоэмигрантам по обеим сторонам фронта нужно стремиться к защите России от всех её врагов, а не связывать свою судьбу с тем или иным европейским государством, Францией или Германией. Несомненно, С.С. Ольденбург хотел завещать всем русским свою убеждённость, что оказавшиеся по ту сторону фронта П.Н. Краснов, Н.Е. Марков, Н.Д. Тальберг, И.Л. Солоневич остались верны России, а не подчиняют себя интересам нацизма. А С.С. Ольденбург заодно с ними заботился в первую очередь о будущем России, а не о французской демократии.

Критически отзывавшийся об идеологических просчётах авторов газеты «Возрождение» (типа либерала Тхоржевского) И.Л. Солоневич из провала эмигрантских надежд на лагеря западных демократий или Хитлера превосходно вывел ровно то же, что и С.С. Ольденбург, как будто в качестве дружеского ответа ему: «если можно бить по большевизму из Уругвая – бейте из Уругвая. Если можно бить из Парагвая – бейте из Парагвая. Но не клянитесь в верности ни Уругваю, ни Парагваю. И, будучи в Уругвае, не подводите людей, которые пытаются бить из Парагвая». «Для большевизма, как и двадцать лет тому назад главный враг – русский националист». «Ждать от людоеда милости и прощения – горьчайшая наивность» [«Наша Газета» (София), 1939, 28 декабря, с.6].

В «Летописи войны» 1 декабря Ольденбург также писал об англо-французском сотрудничестве и учреждении совместного экономического комитета во главе с Жаном Монне (автор воспоминаний «Реальность и политика»).

8 декабря 1939 г. в «Возрождении» вышла статья С.С. Ольденбурга «Финляндия и Россия». Традиционно преступные действия большевиков вызывают в мире всплеск русофобии, которому противостоят русские монархисты. «В связи с нападением большевиков на Финляндию, в иностранной печати начали уже повторяться старые нападки на императорскую Россию: недавно в одной французской газете уже стояло, будто русские для финнов – это “наследственный враг”! Необходимо, в этом отношении, восстановить истину. Можно сказать без всякого преувеличения: финнское государство – создание двух русских императоров, Александра I и Александра II». В результате революции и уничтожения Российской Империи Финляндии получила независимое существование, и Ольденбург считает необходимым «примириться с этими фактами». «Вражды между Россией и Финляндией нет, а для будущей России несравненно существеннее искренняя дружба Финляндии, чем то или иное “стратегическое” начертание границ». «В борьбе с большевиками, которая сейчас началась, Финляндия и Россия должны быть заодно».

С этого дня в нескольких номерах газеты подпись Ольденбурга отсутствует под рубрикой «Летопись войны». Что явно связано с развитием его болезни.

В Париже Высший Монархический Совет старался оказать помощь Финляндии в борьбе с большевизмом. М.К. Горчаков и Ю.Ф. Семёнов, по сведениям чекистов, вели переговоры с финским посольством о присылке белоэмигрантов. Князь Горчаков хотел создать объединение русских по финскому делу. Однако в мае 1940 г. французские демократы арестовали лидера ВМС, он будет освобождён немецкими войсками.

Большевики продолжали извергать ненависть к русским монархистам и белогвардейцам при нападении на Финляндию, где проживали А.А. Танеева и В.Н. Воейков, приближённые Императора Николая II. Советская оккупация грозила всем белоэмигрантам пленом и смертью.

Достаточно убедителен и пример генерал-майора Алексея Оттовича Штубендорфа, соорганизатора издания «Царствования» С.С. Ольденбурга. В июле 1940 г. он будет арестован красными оккупантами в Эстонии, и только заступничество родственников перед немецкими властями позволило ему спастись и выехать в Германию. По желанию большевиков аресты русских белоэмигрантов проводили эстонские власти и до коммунистической оккупации.

«Вскоре после того, как Литва стала советской республикой, начались аресты “врагов народа”. Тюрьмы были переполнены. Заключенные спали на цементном полу вповалку». «В Сибирь были депортированы многие русские» [А.А. Сокольский «Родные и чужие берега» Флорида, 1984, с.129].

Со ссылкой на «Возрождение», 10 февраля 1940 г. в США сообщали о назначении П.Н. Краснова представителем всех казачьих войск в Германии и присоединённой к ней Чехии.

В действительности же генерал Краснов отказался от этого назначения, о чём он 31 декабря 1939 г. написал А.А. Лампе: «я очень спорил с В.В. Бискупским, который всё хотел передать мне». Получившему все обязанности Е.И. Балабину Краснов регулярно писал о необходимости добиваться восстановления Императорской России и о борьбе с сепаратистами: «только сплошной дурак может верить в какую-то “Казакию” и в Украину, отдельную от России» [«Переписка генерала П.Н. Краснова. 1939-1945» М.: Сеятель, 2018, с.20, 33].

В свою очередь, монархист В.В. Бискупский, по воспоминаниям С.Л. Войцеховского и записям в дневнике Ульриха Гасселя, был ненавидим А. Розенбергом, рассчитывал на свержение НСДАП и Хитлера правыми немецкими патриотами, сторонниками антисоветских русских. Он умер летом 1945 г., когда большевики пытались найти его в Берлине [«Часовой» (Брюссель), 1948, декабрь, №280, с.22-24].

В номере от 5 января 1940 г. рубрика «Летопись войны» вышла не в качестве недельного политического обзора, а годового, с подзаголовком «Подготовка войны в 1939-м году», снова без подписи С.С. Ольденбурга, при небольшом цензурном изъятии. Отсылка на соседнюю статью Л.Д. Любимова намекает на его авторство.

19 января вернувшийся в «Летопись» Ольденбург пишет, что большевики «понесли огромный урон в своём военном престиже». Германия при этом не делала никаких шагов к мирному урегулированию.

В «Летописи войны» 26 января Ольденбург привёл суждения главы польского эмигрантского правительства Падеревского, возлагавшие ответственность за современную оккупацию на правительство Пилсудского и его последователей.

2 февраля Ольденбург воспроизводит высказывания Даладье о трудностях борьбы с Хитлером и о декрете против устной пропаганды, ставящем вне закона высказывания в пользу союза с Германией или СССР.

В номере от 9 февраля место регулярной рубрики С.С. Ольденбурга полностью вырезано на 1-й и 3-й страницах военной цензурой. Обычно она устраняла только отдельные места политических статей, такого полного удаления в дальнейшем не наблюдалось. Тем более, у осторожного Ольденбурга, как правило, совсем не мелькало пятен цензурных проплешин.

16 февраля Ольденбург писал о крупных потерях большевиков на линии Маннергейма. Французы предприняли обыск в советском торгпредстве, имея подозрения насчёт действий агентуры красных при их статусе союзников Хитлера.

Результат долгих лет работы С.С. Ольденбурга, том 1 «Царствования Императора Николая II» выпущен в начале 1940 г. в Белграде Обществом распространения Русской Национальной и Патриотической литературы. В предисловии от Комитета по изданию истории Царствования Императора Николая II говорилось что книга являет «достойный памятник последнему Русскому Царю. Пусть по этой книге новые русские поколения знакомятся с прошлым своей Родины и с полной беспристрастностью отнесутся к Тому, Кто стоял на голову выше своих современников и Кого, увы, русские люди не сумели вовремя оценить и, сплотившись вокруг Трона, отстоять свою Родину от тех страшных и гибельных потрясений, свидетелями коих Господь судил нам быть. Пусть эта книга станет настольной у каждого русского человека, считающего себя русским и болеющего о своей Родине».

В издательский комитет, выразивший глубокую благодарность С.С. Ольденбургу, вложившему в книгу «столько души, труда и таланта» входили: председатель Князь Никита Александрович, заместитель П. Скаржинский и многие другие известные монархисты: баронесса София Буксгевден, князь Михаил Горчаков, профессор Михаил Зызыкин, А.Н. Крупенский, А.А. Лампе, Г.Е. Рейн и др. В комитет прежде входили министр П.Л. Барк, генералы Михаил Дитерихс и Василий Гурко, умершие в 1937 г.

В переизданиях «Царствования» в РФ важное предисловие, как правило, не воспроизводилось, и в самом названии титул Императора сокращён. В оригинальном первом томе имеются портреты Царя и Царицы, К.П. Победоносцева, Д.С. Сипягина, В.К. Плеве, С.Ю. Витте, П.Н. Дурново, П.А. Столыпина, генерала Мина и адмирала Дубасова. К изданию также приложены карта соотношений крестьянского и дворянского землевладения к началу ХХ века, карты полученных отзывов за или против общины, а также карта, показывающая связь общинного землевладения с неурожаями, сравнительно с подворным владением.

В 1939 г. в Харбине краткий очерк жизни Царя и достижений его правления выпустил монархист В.Ф. Иванов, который допускает отдельные неточности насчёт деятельности масонских организаций, но правильно обращает внимание на их крупное значение в свержении Императора Николая II. В.Ф. Иванов также правильно пишет об измене генерала М.В. Алексеева, который организовал устранение Государя от власти и предотвратил подавление восстания в Петрограде. С.С. Ольденбург уклонился от категорических выводов на эту спорную тему, как и о роли агентов Англии в организации февральского переворота, с чем не стал стесняться В.Ф. Иванов. По-видимому, наблюдая как апологеты М.В. Алексеева набросились на книгу И.П. Якобия, С.С. Ольденбург решил вывести книгу из-под удара оголтелой группы блюстителей культа М.В. Алексеева. Однако в «Возрождении» Ольденбург выдвинет более резкие обвинения насчёт измены генералов, чем в книге. Это следует учитывать.

О получении в Париже первых экземпляров «Царствования» С.С. Ольденбурга «Возрождение» уведомило 23 февраля 1940 г., обещая дать подробный отзыв и добавляя, что 2-й том уже поступил в печать. В рубрике «Летопись войны» Ольденбург кратко изложил программу республиканской партии США на президентских выборах: против социалистического управления частными предприятиями, за сокращение расходов правительства и за восстановление золотого стандарта – «отвергают всю экономическую политику Рузвельта». Ольденбург явно надеялся что им удастся одержать верх над Ф. Рузвельтом, который вскоре начнёт именовать Сталина своим дорогим другом. Во Франции 60 коммунистов депутатов парламента были лишены мандатов. В Париже начали производиться аресты не только сторонников Сталина, но и троцкистов.

В рецензии на воспоминания французского генерала Нисселя Лев Любимов привёл его слова о времени наступления на Петроград в 1917 г.: «Генерал Краснов был очень спокоен. Мы никогда не встречались с ним, но мы давно уже переписывались друг с другом. Он дал очень благоприятный отчёт в русской печати о книге, которую я написал двадцать лет перед тем о казаках, а я широко воспользовался для моих трудов о русско-японской войне его корреспонденциями».

1 марта Ольденбург писал о продолжении сопротивления Финляндии большевикам. Под обстрелом красных население Выборга покинуло город. Иностранную помощь Финляндии он справедливо назвал недостаточной для её защиты. В мюнхенском выступлении Хитлера Ольденбург отметил новые антимонархические выпады фюрера, возвещавшего о мнимом превосходстве нацистского строя над кайзеровским.

В номере от 8 марта С.С. Ольденбург указывает, что Гаагской конвенции 1907 г. противоречит минная и подводная война со стороны Германии, а также ответная политика блокады со стороны Англии. Министр финансов Поль Рейно признал сокращение производства во Франции и объявил о необходимости мер к ограничению потребления. В отдельной не подписанной заметке сообщалось о предложении Отто Габсбурга британскому и французскому правительствам насчёт создания Австрийской Империи, включающей Баварию, Рейнскую область, Венгрию, Словакию и часть Чехии. Согласно английским газетам, план Отто Габсбурга морально поддержало только испанское правительство Франко.

В статье «Переворот 27 февраля» С.С. Ольденбург приводит основные тезисы Т.2 «Царствования»: «при министерстве Горемыкина, и, ещё более при его преемнике Штюрмере, шла энергичная и упорная работа на оборону». Однако относительного самого 27 февраля не подтверждается мнение Ольденбурга, будто переворотом руководили «случайные люди, оказавшиеся на месте, где совершались события. Их имена так и не вошли в историю». Таковыми Ольденбург считает левого эсера Александровича, Суханова и Стеклова. «Это от них зависело, пустить или не пустить Родзянко к телефону». Однако установилась вовсе не «анархическая власть солдатской толпы», как полагал Ольденбург. Руководящую роль в действительности играл ВКГД во главе с масонами Некрасовым и Керенским, а их агентами по формированию революционной власти выступали студенты университетов, составившие новый силовой аппарат и управлявшие отрядами солдат. Этот самый важный момент насчёт роли студентов был упущен не только Ольденбургом, но и всеми остальными авторами историй переворота, которые шли за концепцией Сухановых.

15 марта С.С. Ольденбург сообщил, что Н. Чемберлен обещал помощь Финляндии, согласно уставу Лиги Наций, в случае если ей понадобится содействие; такое же извещение сделало французское правительство. Однако Чемберлен не признал готовности начать войну против СССР. Даладье во французском парламенте перечислил оказанную Финляндии помощь в военной технике. Швеция и Норвегия сообщали, что не будут пропускать через свою территорию войска, поэтому правительство Финляндии сочло бесполезным обращаться за помощью к Англии и Франции. Посещение Риббентропом папы римского Пия XII Ольденбург назвал дипломатическим манёвром, не дающим пока основания писать о хитлеровской Каноссе. Во Франции Ольденбург отметил введение новых продовольственных ограничений, началось закрытие кондитерских на 3 дня в неделю.

В очередную годовщину свержения Императора Николая II С.С. Ольденбург опубликовал 2-ю статью «Крушение у гавани» о возможности подавить восстание в Петрограде, которая была упущена генералами-заговорщиками. «Крушение России произошло быстро, но всё же не в один день. Между 27 февраля – военным бунтом в Петрограде – и 2 марта – днём отречения Государя – прошло, всё же, три-четыре дня, в течение которых весы судьбы ещё колебались». Автор делится выводами ещё не опубликованного Т.2 «Царствования». Он считает что беспорядочную толпу в Петрограде возможно было подвернуть панике и рассеять, противопоставив ей дисциплинированную силу. «Ведь, даже в октябре – когда у революции, всё же, имелись фанатизированные толпы кронштадских матросов – несколько сот казаков генерала Краснова чуть-чуть не изменили ход событий. Нет сомнений в том, что верные воинские части имелись на фронте в немалом количестве, и дело было только в том, чтобы их своевременно направить и доставить в столицу. Для этого необходимо было одно условие: безоговорочная верность высшего командного состава своему Государю».

Таким образом, победу февральской революции С.С. Ольденбург справедливо объясняет изменой Ставки М.В. Алексеева и штаба Северного фронта Н.В. Рузского: «движение верных войск на Петроград было остановлено сверху». «Думские деятели дали революции возможность воспользоваться ими в качестве прикрытия и орудия! Со своей стороны, авторитет этих деятелей оказал неотразимое влияние на высший командный состав армии, и воля к борьбе с революцией была подорвана в корне».

Не говоря прямо об участии в заговоре Алексеева и Рузского (но и не выступая против его доказательств в знаменитой книге И.П. Якобия), Ольденбург достаточно точно пишет что они находились в плену ложного авторитета Г. Думы, того не заслуживавшей. Этот роковой для Российской Империи гибельный авторитет и обусловил участие генералов в заговоре и их несомненную измену. Далее С.С. Ольденбург разоблачает ложь сообщения М.В. Алексеева в телеграмме 1833. «Высшие представители командного состава взяли на себя решение судеб России». Император Николай II фактически был арестован в Пскове в ночь с 1 на 2 марта, когда «отмена отправки войск уничтожила последний шанс спасения». С.С. Ольденбург ясно понимает, что измена генералов лишила Императора Николая II «возможности продолжать свою борьбу за Россию».

Ратификацию финским сеймом московского мира Ольденбург описал 22 марта, выражая поддержку готовности маршала Маннергейма продолжать защищать Финляндию от большевиков. Также нельзя было пройти мимо внезапно устроенной встречи Хитлера и Муссолини, – Ольденбург рассказывал про все 4 предшествующие. Но ничего достоверного о личных переговорах вождей, первых со времени начала войны, не было известно.

29 марта 1940 г. Ольденбург написал, что минувшая неделя была полна больше слухами, чем событиями. Для характеристики нового французского правительства П. Рейно Ольденбург привёл высказывания его сторонника Л. Блюма о нежелании объявлять войну СССР. «Если можно избегнуть войны с советами – тем лучше; если нет – будь что будет». Без комментариев Ольденбурга прямым текстом, понятно, что он не питал симпатий к такому социалистическому правительству Франции. Он сопоставляет позицию Блюма с тем как советский полпред Я. Суриц, поздравляя Сталина, приписал ему победу над “англо-французскими виновниками войны”.

В том же номере вышла первая рецензия И.И. Тхоржевского на том «Царствования»: «сквозь все препятствия, книга С.С. Ольденбурга проложит себе путь к русскому сердцу и уму, не только в будущей России, но уже здесь, в изгнании. На эту книгу затрачено столько упорного труда, в неё вложено столько всестороннего знания, упрямого огня и таланта, что она выросла в подвиг. Это достойный, несокрушимый памятник замечательному в своей трагической судьбе, ярким делам и по редкой внутренней скромности Государю. Памятник – и его верному ревнителю, летописцу, автору». Тхоржевский отмечает талант историка, способного увлекательно изложить события, уже давнего, прошлого.

Однако, в своей рецензии, Тхоржевский противопоставляет свои взгляды позиции автора. Для Тхоржевского события первого тома – только прелюдия, а «весь блеск» Царствования сосредотачивается в думско-столыпинский период. Для Тхоржевского первые годы Царствования «были неудавшеюся попыткой продолжать строго-охранительное направление». Взгляды С.С. Ольденбурга совершенно противоположны такой либерально-революционной трактовке смысла истории.

Логика С.С. Ольденбурга обратная, он опровергает ложь революционной пропаганды, показывая подлинную славу и величие Самодержавной России. Не парламент или Столыпин для Ольденбурга представляют главную ценность, а православно-монархический принцип, который исповедовали Император Николай II и его окружение: К.П. Победоносцев, И.Л. Горемыкин, Н.П. Боголепов, Д.С. Сипягин, В.К. Плеве – главные герои 1-го тома. С.С. Ольденбург устанавливал замалчиваемые и отвергаемые врагами России успехи Императора Николая II, которые пыталась сорвать и уничтожить революция.

Тхоржевский, держась за старые позиции либерально-революционной пропаганды, не соглашается с основной русской право-монархической идеологической программой С.С. Ольденбурга. «От автора как бы ускользает, что неудачи [?], громоздившиеся [!] одна на другую в течение всей первой половины царствования, были не случайны, что они коренились в ошибочном темпе нашей, внутренней, особенно крестьянской политики».

Тхоржевский, цепляясь за свои интеллигентские привычки, игнорирует все исследовательские выводы С.С. Ольденбурга, книга которого целиком посвящена доказательству ошибочности воззрений, излагаемых критиком «Царствования» без малейших обоснований. Для Тхоржевского утверждения, на которые он опирается, являются коренным непреложным фактом. А для С.С. Ольденбурга это продукт злонамеренного обмана и легкомысленного легковерия, бездумное суеверие, ничем не доказанное заблуждение.

Тхоржевский, вопреки фактам «Царствования», продолжает говорить об оскудении, т.е. отстаивает революционную теорию системного кризиса Российской Империи. От этого воображаемого кризиса либералы-конституционалисты пытались “спасти” Россию, навязав ей парламентское правление, т.е. собственное идеологическое и политическое господство. Их прямыми союзниками являлись революционеры, которые тоже лгали про оскудение, предлагая иное спасение в социалистической утопии.

Тхоржевский полагает, будто С.С. Ольденбург «почти» не отвечает на вопрос, «а так ли надо было бороться с либерализмом». В действительности Тхоржевского не устраивает исчерпывающий ответ, который даёт С.С. Ольденбург, о трагической неправоте не только марксистов, но и либералов – идейно связанных между собой врагов Императорской России. Обозначенные Тхоржевским позиции отчётливо выдают в нём идейного противника русских монархистов. Газета, в которой вынужден был работать С.С. Ольденбург, в очередной раз продемонстрировала свой не изжитый анти-правый центризм.

Либералы привыкли изображать единственными политическими титанами Витте и Столыпина. Встретившись с качественным разоблачением ещё одного звена в системе лживой мифологии противников Царя, Тхоржевский не скрывает своего изумления и недовольства: «в обрисовке личности Витте нашему летописцу изменяет даже простое беспристрастие. Витте выходит, в его обрисовке, чуть не изменническою дрянью».

С.С. Ольденбург изображает С.Ю. Витте ровно таким, как он того заслуживает, нигде не впадая в чрезмерную критику. Тхоржевский в пассаже «чуть не» пугается своей фантазии, какой нет в книге, и напрасно игнорирует реальный портрет Витте, показывая дезориентацию либерала, очутившегося вне привычных аргументов, которыми всегда оперируют критики Императора Николая II. «Царствование» Ольденбурга одним ударом выбивает все шаткие костыли попыток оправдания революции. Либерал Тхоржевский полностью принимал позицию правого к.-д. В.А. Маклакова, а взгляды С.С. Ольденбурга оставались ему глубоко чуждыми. Поэтому не мог Тхоржевский признать и неопровержимо установленные Ольденбургом достоинства Николая II как Самодержавного Монарха.

Единственную фактическую поправку Тхоржевский предложил про П.Н. Дурново: «ошибочно сказано у Ольденбурга, будто сам Государь в противовес Витте выдвинул П.Н. Дурново, полицейски спасшего в 1905-6 г.г. положение. Как раз нет! Дурново был выдвинут вопреки Государю и при резком его сопротивлении».

Тхоржевский превратно понял написанное, искажая своим пересказом смысл «Царствования». С.С. Ольденбург: «Оставляя политическую сторону в руках Витте, Государь сам принял меры для того, чтобы охранить полицейский и военный аппарат от грозившего распада». В качестве примеров, в отдельном следующем предложении Ольденбург приводит два назначения: П.Н. Дурново и В.К. Николая Николаевича. Ольденбург специально здесь пишет не лично о Витте, а о том что революция была разгромлена под руководством Царя полицией и армией, а не либерализмом и парламентаризмом, предлагаемыми Витте в качестве провалившегося средства успокоения левой интеллигенции и радикальных партий. «Такой умный человек ошибся в своих расчётах», – приводит С.С. Ольденбург написанное Государём об этом. Вот о каком противовесе в действительности говорится в «Царствовании», а не персонально о П.Н. Дурново.

Нет никакого противоречия: назначение П.Н. Дурново являлось мерой охраны, принятой Императором Николаем II. Ничего о назначении Дурново против Витте С.С. Ольденбург не пишет, это неоправданный домысел Тхоржевского. Напротив, в «Царствовании» ясно сказано про «тесный союз с П.Н. Дурново», заключённый Витте.

Разбор одного конкретного примера уже показывает, в каком ослеплении находился коллега С.С. Ольденбурга по «Возрождению», упорно не понимая и потому регулярно отрицая написанное в «Царствовании». Наглядна становится и разница в уровне понимании исторических событий. Там где С.С. Ольденбург пишет об основных политических силах, обеспечивающих устойчивое развитие Российской Империи, Тхоржевский вообразил себе лишь рассказ о личных интригах против Витте.

В «Летописи войны» за 5 апреля 1940 г. С.С. Ольденбург сообщил о подписании декларации между правительствами Англии и Франции, подобной заключённой Антантой в 1914 г., об отказе от возможности сепаратного мира и даже о сохранении общности действий после установления мира – чего в Первой мировой войне союзниками Российской Империи обусловлено не было. Относительно СССР Ольденбург отметил материалы европейских газет о стремлении посла Майского наладить отношения с Англией. По словам У. Черчилля, английское правительство не намерено враждовать с СССР. Н. Чемберлен озвучил угрозы в адрес нейтральных стран, которые помогают Германии.

С.С. Ольденбург выпустил также статью «Чиан-Кай-Шек и Ван-Чин-Вей» о двух китайских правительствах. Из внешних покровителей Ван-Чин-Вей в Нанкине выбрал сторону Японии, а Чан Кайши – СССР. Оба опирались на революционную идеологию гоминьдана. Италия признала нанкинское правительство, а Германия, Франция и Англия заняли выжидательную позицию.

На праздновании франко-славянского дня Лермонтова 7 апреля 1940 г. присутствовал С.С. Ольденбург. Выступал генерал Витковский, со стороны Франции генерал Анри. Речи произносили Е.А. Ефимовский, И.И. Тхоржевский, граф Сюзор.

12 апреля С.С. Ольденбург отреагировал на новые нападения Хитлера: «скандинавские государства, – не хотевшие помогать Финляндии, чтобы не оказаться втянутыми в европейскую войну, – всё же не избежали этой участи». Предлогом нападения Хитлера на Норвегию стала расстановка союзниками в её территориальных водах мин, направленных на обеспечение торговой блокады против Германии. При вступлении немецких войск в Данию она не оказала никакого сопротивления, считая его безнадёжным. Норвегия объявила мобилизацию и пыталась бороться. Французское правительство объявило «стабилизацию цен на все товары» с 1 мая на 3 месяца. Из-за холодов центральное отопление в Париже продлили до 15 апреля.

В номере от 19 апреля, последняя написанная С.С. Ольденбургом «Летопись войны» определяет Скандинавию центром событий. На западном, т.е. французском, фронте, происходили лишь небольшие столкновения. «Вопреки слухам, большого морского боя не происходило; да и соотношение сил делало бы такой бой совершенно безнадёжным для Германии!» (Д. Ирвинг в «Войне Хитлера» приводит свидетельства, что фюрер боялся втягивания в морские сражения). Однако на суше, несмотря на обещание помощи Норвегии со стороны Англии и Франции, противники нацистов не смогут добиться успеха. Ольденбург упоминает созданное немцами контр-правительство Квислинга. Швеция опасалась, что может стать следующей жертвой. «В Дании уже вводятся продовольственные ограничения. Очевидно Германия намерена наложить руку на продовольственные запасы этой обильной страны». Союзные дипломаты и журналисты, захваченные в Дании, были выпущены через Германию и Голландию на родину после роскошного обеда. «Психологический приём, часто применявшийся в истории осады крепостей!..». Французское правительствозапретило распространение итальянских газет, поскольку они настроены резко против союзников и поддерживают Хитлера. Во Франции продолжались аресты коммунистов. О большевиках Ольденбург напоследок написал, что они пробивают главную брешь в блокаде Германии.

26 апреля в «Возрождении» уже не вышло подписанных С.С. Ольденбургом статей. По-видимому, состояние здоровья более не позволяло ему работать.

В последний день жизни С.С. Ольденбурга национально ориентированная газета в США, где печатали монархиста Н.Д. Тальберга, единомышленника Краснова белого генерала С.В. Денисова, используя новую орфографию, разместила отзыв на «Царствование» (цена 3 доллара). «Книга большого формата в 385 страниц, читается с большим интересом. Автор старается представить историю времени царствования Николая II просто приведением фактов причин и обстоятельств, среди коих эти факты имели место, с приведением более важных цитат из документов и газет. Важна она и потому, что Россию того времени и личность Царя всегда старались позорить и трудно найти на иностранном языке объективного представления этой эпохи. В книге много хороших иллюстраций и издание во всех отношениях превосходное» [«Русское Обозрение» (Чикаго), 1940, 27 апреля].

Газета была против Ф.Д. Рузвельта и большевизма, но под давлением демократических властей и угрозой закрытия через год вынуждена будет сменить позиции на противоположные и поддержать СССР. В таком же зависимом от французских властей положении находилось и «Возрождение» с той существенно разницей что в сентябре 1939 г. Хитлер являлся прямым союзником СССР и Франция пока ещё не могла начать требовать лояльности к сталинизму. Поддержка Франции именовалась долгом за гостеприимство. Уже после закрытия «Возрождения», информационный бюллетень РОВС 25 ноября 1940 г. сообщал что поддержка французских демократических властей проводилась газетой «без всякого достоинства», «в последнее время «Возрождение» очень утратило популярность и авторитет среди русских». Потеря независимости суждений и превращение в орган военной пропаганды всегда вызывает недоверие. Это одинаково касается и всей советской или нацистской военной печати.

Ю.Ф. Семёнов вспоминал: «в конце сентября [1939 г.] С.С. Ольденбург тяжко заболел. Опять чрезмерно высокое давление, резкий упадок деятельности сердца и общее ослабление организма чуть было не довели его до слепоты. Два месяца пролежал он в больнице, поправился, вернулся к работе, но уже в таком виде, что на всех производил впечатление человека, о котором говорят: “он уже не жилец на этом свете”».

В ночь на 28 апреля 1940 г. С.С. Ольденбург прискорбно рано для своих 51,5 лет умер в Париже. По сведениям А.С. Гершельмана, от туберкулёза. Г.А. Мейер сообщает о простуде, дополнительно к давлению и проблемам с сердцем. Похороны состоялись 30 апреля на кладбище Тиэ. Отпевание в Свято-Введенской церкви совершил священник Виктор Юрьев. Панихида была отслужена на квартире покойного. Помимо сотрудников «Возрождения», на панихиде и отпевании присутствовали М.К. Горчаков, Н.Н. Шебеко, Е.П. Ковалевский, Е.В. Тарусский, В.М. Левитский, В.В. Свечин и мн. др.

Можно сожалеть что С.С. Ольденбург не прожил ещё несколько десятилетий, за которые мог написать сопоставимую по важности с «Царствованием» историю Белого Движения, или нового Власовского, отдельную более точную историю Февральского переворота, Екатеринбургского злодеяния 1918 г., биографию Г.Е. Распутина или разбор дела Бейлиса. Но нельзя взваливать на одного человека все национальные задачи. С.С. Ольденбург многократно мог умереть ещё до начала ХХ века, но сумел исполнить своё главное предназначение. Может считаться чудом, что ему удалось дожить до 1940 г.

В.В. Орехов, ещё не зная о его смерти, написал рецензию на 1-й том «Царствования»: «книга эта может вызвать только чувства глубокой признательности к её автору и издателям. Она беспристрастно и подробно описывает период, предшествующий вступлению на престол Императора Николая II и его царствование до 1907 года. Рисует полно личность нашего покойного Государя. Его беспредельную любовь и преданность России, его заботы о русском народе, доброту и беспристрастие». «С.С. Ольденбург прекрасно справился со своей задачей в первом томе. Второй том, выходящий в скором времени, будет ожидаться с нетерпением, большим нетерпением» [«Часовой» (Брюссель), 1940, 1 мая, с.11-12].

Капитан Орехов собирался выпустить следующий номер через две недели, но ему удалось это сделать только 1 декабря. Места для некролога там уже не нашлось.

«Возрождение» 3 мая уведомило о том что панихида по «дорогом Сергее Сергеевича» будет отслужена в воскресенье, 5 мая, в храме на рю Дарю. Сотрудники газеты подготовили несколько посвящённых ему очерков.

Ю.Ф. Семёнов, не устававший обличать пакт Сталина-Хитлера, написал: «Ушёл от нас незаменимый многолетний сотрудник «Возрождения», заместитель редактора. Сердце его не выдержало потрясений последнего времени. Всегда ровный и внешне спокойный, С.С. Ольденбург производил впечатление человека, который легко справляется со всякими невзгодами жизни, но это только так казалось. Удары судьбы наносили ему рану за раной, и он пал в бою в неравной борьбе с врагом отечества».

Иван Тхоржевский назвал покойного последним Дон-Кихотом: «Ушёл из жизни серьёзный, чистый, прекрасный человек. Человек редких, разносторонних знаний, безошибочной памяти, и пламенного упорства в отстаивании того, что он считал идейно верным и справедливым. Таким был Сергей Сергеевич, когда в ранней юности, в университете, на бушующих революционных студенческих сходках, он всходил на трибуну, чтобы исповедовать свои правые, монархические убеждения. Таким он остался и в дни последней мировой бури, тщетно взывая к отвлечённой справедливости и крича – уже надорванным голосом – о “главном”: о национальной России».

И.И. Тхоржевский снова подчеркнул несогласие с «Царствованием» относительно поддержки С.С. Ольденбургом правоты Императора Николая, II.Л. Горемыкина, Б.В. Штюрмера и других выдающихся правых монархистов в борьбе с прогрессивным блоком и демагогией Г. Думы. Споры могли касаться второго, ещё не изданного тома, а также явно включали и полноценный ответ Ольденбурга на легкомысленную и максимально неуместную, несвоевременную критику Тхоржевского в мартовском № «Возрождения», т.к. споры проходили «в последние недели его жизни». «Нельзя было не преклониться перед чистотой и глубиной его порывов, его политической мысли». Однако С.С. Ольденбургу так и не удалось убедить Тхоржевского, что все эти годы он ошибался в оценках Государя и Империи. Упорно держащийся за либеральную часть февралистской идеологии Тхоржевский настаивает поэтому, что отдельные оценки кажутся ему «наивными. А как знать! Может быть, в таких спорах какая-то основная правда всегда бывала на его стороне – скромного, верного, не искушённого в житейских хитростях, Дон-Кихота». Не переубедив, С.С. Ольденбург хотя бы поколебал уверенность в себе бывшего масона Тхоржевского.

И.Д. Сургучёв написал небольшой очерк «Инок». «В С.С. Ольденбурге было что-то скромно-иноческое. Часто, сидя с ним за чайным столом, я облекал его в воображаемый подрясник с кожаным поясом». Сургучёв отметил способность его глаз загораться и любовь к стихам. «Охотно разговаривал о них, отлично знал Тютчева и незадолго до смерти всё беспокоился, что ему не удаётся купить Мея. При распродаже какой-то эмигрантской библиотеки он записался именно на Мея». «Кому достанется теперь его Мей?».

Многое могли бы рассказать полные единомышленники С.С. Ольденбурга по Высшему Монархическому Совету. Но многих из них война отрезала от Франции и первые места в газете оставались за умеренно-правыми последователями Ю.Ф. Семёнова. Тем более ценным оказывается портрет от политического противника, тайного сторонника большевиков, Н. Рощина.

Им написан впечатляющий очерк «Нескорбная смерть». Ничего подобного в СССР Рощин уже не изобразит.

«Бедный, милый Сергей Сергеевич!.. Странно, невозможно себе представить нашу редакцию без Ольденбурга. Был он не только самым давним сотрудником в газете – он был её тихим и добрым сердцем. И резко почувствовалось это только сейчас, когда сердце вынули. – А Ольденбург пришёл? – Господа, а где же Сергей Сергеевич? – Не видали Сергея Сергеевича? Он входил, снимал свой побитый беретик, клал на стол потрёпанный чемоданчик, перетянутый ремешком, секунду стоял как бы в нерешительности, потом здоровался со всеми, – здоровался в странной и особой манере, – с коротким поклоном и резким рукопожатием.

Это был несомненно самый образованный человек в эмиграции, один из самых умных и уже совершенно сверхжизненно благородный. Для степени его душевной чистоты, честности, порядочности достаточных определений не найти. Довольно было посмотреть на этого человека, чтобы понять, что ни миллионы, ни почести, ни самые сильные соблазны мира не могли бы и на миллиметр приблизить его к компромиссу с совестью. Странным образом совершенно изумительная образованность и глубокое опытное знание уживались в нём с детской, наивной, чистейшей и счастливейшей душой. Было в нём, в этом непоколебимом упрямце, многое от князя Мышкина.

– Сергей Сергеевич, что же это такое? Ну разве можно носить голубой галстук и коричневые носки? – Это запрещено? – Не запрещено, но не принято. – Хорошо, я подумаю… Он начинал теребить свою эспаньолочку, а глаза искрились таким прелестным смехом, что всё вокруг светлело, молодело.

– Сергей Сергеевич, мы собираем деньги для одной несчастной русской семьи. Можете вы дать что-нибудь? – Несчастной? Семьи? Хорошо. Но у меня всего тридцать семь франков. – Бог с вами, это много. Мы даём по пяти. – Да? Вот как хорошо. Тогда я могу ещё купить рису, мне сказали дома.

Все люди любят собак. Добрые чудаки любят кошек. Этот шаловливый и добрейший ребёнок наклеил над своим стулом в редакции целый ряд картинок, – кошки в разных позах, – и каждое утро украдкой присаживался за пишущую машинку и выстукивал строчку: «Огромный чёрный кот таинственно улыбался», «Большой чёрный кот прыгнул в окно». Эти строки он потом тайком подсовывал нашим милым переписчицам-машинисткам. У него было необыкновенное влечение к беззлобной шутке, к весёлым и добрым людям, ко всему чистому, светлому, радующемуся.

Он был монархист – считал, что монархия есть лучший политический строй для России. И он пользовался исключительным уважением в среде своих политических противников. Вряд ли был он усердным прихожанином, но, конечно, был верующим в Бога человеком, ибо для этого был и умён и одарён многими знаниями. И Бог взял его душу в самый светлый миг года, – под ликующее «Христос Воскресе». По христианскому поверью душа человека в этот миг идёт прямо к престолу Всевышнего. Эта душа была легка».

От имени Союза ревнителей памяти В.В. Свечин сказал надгробное слово, также напечатанное в «Возрождении», напомнив что С.С. Ольденбург стал одним из первых биографов Императора Николая II ещё в 1921 г. «Сергей Сергеевич Ольденбург был не только талантливым журналистом и литератором, но и доблестным борцом за правду – за ту правду, которая нам, изгнанникам земли русской, особенно дорога, правду о нашей многострадальной родине и о её замученном Государе. В те далёкие времена, когда ещё мало кто смел её говорить, покойный был в числе тех немногих, кто дерзнул её громко сказать. С тех пор, за долгие годы эмиграции, он неустанно и словом, и пером её выявлял и мужественно за неё боролся».

Подборке некрологов соседствовало объявление о наличии Т.1 «Царствования» стоимостью 140 франков в книжном магазине «Возрождения».

Демократические газеты замалчивали выход «Царствования» и не упоминали его главную книгу в некрологах. «В статьях, посвящённых С.С. Ольденбургу в «Возрождении», о нём говорится, как о незаменимом, разносторонне образованном работнике газеты, обладавшим исключительной памятью, и как о прекрасном человеке. В газете в ведении С.С. Ольденбурга находился, главным образом, внешнеполитический отдел, для которого он давал и статьи и составлял информационную сводку» [«Сегодня» (Рига), 1940, 12 мая].

В «Возрождении» 10 мая появился отклик А.В. Карташева, присланный в редакцию: «истинное соболезнование о невознаградимой утрате – о преждевременной кончине С.С. Ольденбурга. Какой культурной, политической и моральной силы лишилась Россия перед самым своим воскресением!». Н.Ф. Фёдоров от Национальной организации витязей назвал С.С. Ольденбурга прекрасным сотрудником газеты, талантливым и честным патриотом.

В Белграде 24 мая собрался Комитет по изданию «Царствования», почтить автора книги. По сообщению в последнем номере газеты «Возрождение», перед падением Парижа, 2-й том «находится в наборе и будем надеяться, увидит свет ещё в ближайшем времени. Корректирование оставшихся ещё неотпечатанными глав второго тома, согласно воле почившего, возложено на члена Комитета по изданию, Н.Д. Тальберга». Честь, оказанная Н.Д. Тальбергу, подтверждает сохранение с 1921 г. самой доверительной близости С.С. Ольденбурга с руководством Высшего Монархического Совета.

31 мая Ю.Ф. Семёнов снова вспомнил С.С. Ольденбурга на 15-летнем юбилее газеты. На последнем праздничном собрании сотрудников газеты 3 июня тоже не обошлось без воспоминаний о Сергее Сергеевиче.

Предатель Н. Рощин списывал эту смерть на тяжесть войны: «для меня это всё же “жертва войны”, так же как и других сотрудников «Возрождения» — Лукаш, Ольденбург, Долинский» [Н.Я. Рощин «Парижский дневник» М.: ИМЛИ РАН, 2015, с.105].

Его труд, перевезённый в Белград, уцелел в огне Второй мировой войны и важнейший для русского самосознания второй том «Царствования Императора Николая II» был выпущен в 1949 г. и вместе с ним переиздан 1-й.

Историк С.В. Фомин сообщает важные обстоятельства: рукопись 2-го тома Н.Д. Тальберг вывез из Белграда и сохранил в подвалах Венской публичной библиотеки, где она уцелела от бомбёжек и при советской оккупации https://sergey-v-fomin.livejournal.com/597040.html

Издателем этого труда называют Юрия Константиновича Мейера, бывшего офицера Кирасирского Его Величества полка. Состоя в Высшем Монархическом Совете, во время войны он служил в немецкой торговой фирме в Берлине и способствовал налаживанию связей между белоэмигрантами, знавшими Императорской Россию, и власовцами, представлявшими новое поколение русской антисоветской борьбы [«Императорский Лицей в памяти его питомцев» СПб.: Наука, 2011, Т.2, с.561, 566].

Единоличная и первенствующая роль издателя, как следует понимать, в основном относится к изданию 1949 г. Том 1 в 1940 г. вышел после денежной подписки, его издателем в полном мире могут считаться все лица, указанные участниками Общества. К 1949 г. Общество в лице значительного числа участников перестало существовать. Для Тома 2 оно указано издателем формально. Хотя преемственность через ВМС безусловно сохранена.

Монархист Н.Н. Чухнов, автор чрезвычайно ценных воспоминаний, указывает что Ю.К. Мейер недолгое время пробыл переводчиком при Русском Корпусе М.Ф. Скородумова, затем переехал из Белграда в Берлин, «заняв впоследствии ответственную должность при ген. А.А. Власове» [Н.Н. Чухнов «В смятенные годы. Очерки нашей борьбы в годы 1941-1965» Нью-Йорк: Всеславянское издательство, 1967, с.139-140].

Ю.К. Мейер работал секретарём при генерале Закутном, возглавлявшим гражданское управление КОНР, занимавшееся облегчением участи остарбайтеров [Е. Андреева «Генерал Власов и Русское Освободительное Движение» Лондон: OPI, 1990, с.94, 308].

Воспоминания Ю.К. Мейера о жизни белоэмигрантов в Югославии и Русском Охранном Корпусе остаются не опубликованы. О их существовании упоминала Т. Чеботарёва в 2007 г.

Помимо М.А. Таубе и Н.А. Цурикова, напрямую поддерживал Власовское Движение другой давний соратник С.С. Ольденбурга, Лоллий Львов https://www.belrussia.ru/page-id-2907.html

Сколь мало поддержки в войне заслуживала французская республика видно из примеров того как множество иностранцев, в т.ч. русских эмигрантов, было в 1939-40 г. рассажено демократами в концлагеря. «Их не кормили, и они там умирали как мухи» [М. Массип «Истина – дочь времени. Александр Казем-Бек» М.: Языки славянской культуры, 2010, с.347].

В начале 1941 г. Ю.Ф. Семёнов, бывший редактор «Возрождения», приезжал к правительству Виши, пытаясь вызволить белоэмигрантов из этих лагерей.

Разоблачение всевозможных преступлений такого рода со стороны блока западных демократий отличают выдающиеся в этом отношении книги Дэвида Ирвинга, которого большевики и либералы ненавидят и пытаются его опорочить за самое полезное осуждение не только нацистских преступлений, но и всех в совокупности, советских и демократических. Ирвинг вскрывает систему лжи, которой окутывают победу 1945 г. в СССР и на Западе [Д. Ирвинг «Нюрнберг. Последняя битва» М.: Яуза, 2005].

Сторонник маршала Петэна приводит в его защиту все те же доводы, которые я использовал ранее в исследовании «Генерал Краснов. Последнее поражение». «Никто во Франции не хотел воевать. С таким низким моральным духом элит, госаппарата, армии, народа продолжать военные действия означало полную авантюру» [А.Н. Бурлаков «Петэн. Последний великий француз» СПб.: Владимир Даль, 2022, с.127].

В письме П.Н. Краснову 3 июля 1940 г. руководитель РОВС А.П. Архангельский назвал поддержку Франции делом, чуждым белоэмигрантам и приветствовал прекращение бесполезного сопротивления Бельгии: «сейчас начинает разыгрываться новый, надо думать, последний акт войны, и я уверен, что затем произойдёт и освобождение нашей Родины» [«Русская военная эмиграция. Крах. 1939-1946» Курск, 2017, Т.10, с.102-103].

7 июня 1941 г. Й. Геббельс записал в дневнике: «Солоневич предлагает своё сотрудничество. В настоящее время ещё не могу его использовать, но вскоре, определённо, это будет возможно» [«Барбаросса. Дневники Йозефа Геббельса. Ноябрь 1940 – июль 1941 гг.» М.: Дашков и К, 2022, с.410].

Такое предложение вновь показывает несправедливый характер послевоенных претензий И.Л. Солоневича по адресу П.Н. Краснова. Стремление белоэмигрантов включиться в антисоветскую борьбу повсеместно ограничивалось и допускалось только на определённых немецких условиях, не соответствующих устремлениям монархистов. После 1945 г. И.Л. Солоневич утверждал, будто А. Розенберг «требовал его полной ликвидации». В дневнике Розенберга Солоневич не упоминается.

Ввиду личных связей с высокопоставленными немцами назначенный во главе русской эмиграции в оккупированной Франции Юрий Жеребков, 25 июля 1941 г. в Париже, объясняя правящую идеологию национал-социализма, постоянно подчёркивал принципиальное различие между преобладающими взглядами русских монархистов в изгнании и программой НСДАП. Лидер Высшего Монархического Совета князь М.К. Горчаков, упомянутый представителем немцев не по имени, а по желанию занять советское посольство, со всеми его русскими единомышленниками, противопоставлялся курсу на строительство нацистской Европы.

М.К. Горчаков попытался организовать комитет защиты русских эмигрантов и перехватить прежнюю роль В.А. Маклакова. Нацисты не признали благотворительный комитет Горчакова и он действовал неофициально, помогая русским в трудоустройстве. По воспоминаниям Б.Н. Александровского, ссылавшегося на личные наблюдения, М.К. Горчаков ежедневно ходил с ходатайствами за русскими эмигрантами, устраивая их на работу и вытаскивая из тюрем. Действовал он на собственные деньги и занимал самое скромное помещение. Не было никаких признаков того, будто его назначили немцы. Правление ВМС перешло в Югославию к П.В. Скаржинскому.

Война вскрыла занавешиваемый прежде пропагандистским отрицанием интернационалистский принцип мировой революции НСДАП, которая стремилась к экспорту своей разновидности утопического тоталитаризма, подражая коммунистическим партиям.  Это вовсе не означало, что, встретив противодействие крупнейшего врага в лице нацизма, монархистам следовало отказаться от задач борьбы с большевизмом или левым либерализмом западных демократов-глобалистов. Нацисты оказывались дополнительным противником, нисколько не отменявшим собственных русских целей восстановления Монархии через сплочение и развитие национальных контрреволюционных сил, особенно на территории СССР, где с отступлением коммунистов открывались новые возможности действий.

С другой стороны фронта, что из себя представлял в 1941 г. СССР хорошо видно из живых примеров: «в начале войны был издан такой указ: за опоздание на работу – судить. И отец как-то сказал: — Наконец-то за лодырей взялась советская власть!». «То есть выходило, что отец критиковал советскую власть! Вот ведь как всё было. – Значит, вы контрреволюционер?! Отца посадили в камеру, били. Выбили передние зубы. Требовали, чтобы подписал, что он контрреволюционер. Его приговорили к десяти годам без права переписки. И нам ещё повезло. Потому что маму не арестовали, и мы остались в городе» [А.С. Зацепин «…Миг между прошлым и будущим» М.: Э, 2017, с.116].

По этой причине и все мемуары о настроениях в СССР на 1941 г. повторяют одну и ту же фразу про культурный народ: «уверяли соседей, что бежать не надо, немцы – культурный народ и ничего плохого нам не сделает. Многие из еврейских семей считали, что раз они говорят на идише, а это почти немецкий язык, то бояться нечего» [А.С. Массарский «За кадром и в кадре» СПб.: Симпозиум, 2016, с.32].

13 октября 1941 г. из Калинина «сбежала вся милиция, все работники НКВД», остальное «всё население в панике убежало». «Настроение всех руководителей было не защищать город, а бежать из него» [«Скрытая правда войны: 1941 год» М.: Русская книга, 1992, с.169].

Как рассказывает военнопленный, симпатизировавший Белому Движению и отказавшийся возвращаться в СССР после 1945 г., переходы на сторону немцев и сдачи нацистским оккупантам свидетельствовали «о той нелюдской обстановке, которую власть большевиков создала у себя в стране» [Анатолий Бураков «Сквозь смерть и время» Мюнхен, 1960, с.26].

Надежды на спасение от большевиков не оправдались, иллюзии о немецком народе вскоре были разбиты, но Власовское Движение опиралось именно на эти самые широкие антисоветские народные настроения.

Давний знакомый П.Н. Краснова с 1918 г., генерал Кокенхаузен стал комендантом захваченной немцами Варшавы. Когда во Млаве, к северу от Варшавы, начали формировать казачью дивизию из военнопленных, 16 сентября 1942 г. туда ездил Краснов в качестве советника по казачеству. Это была местная инициатива, а не распоряжение высшего военного командования. Сохранившаяся переписка Краснова с Конрадом Кокенхаузеном, датируемая 1939-1943 г., всё ещё остаётся не опубликованной.

Немецкие участники антинацистского сопротивления, как Курт Хуберт, считали в 1942 г. «что НСДАП всё больше “левеет”. На севере Германии она настроена практически по-большевистски». Канонизированный РПЦЗ Александр Шморель говорил на допросе: «я открыто признаю себя приверженцем монархизма. Эта приверженность относится не к Германии, а к России» [И.В. Храмов «Александр Шморель» М.: Молодая гвардия, 2018, с.75, 162].

Примером сохранившегося немецкого сочувствия Национальной России, содействия православным монархистам и белогвардейцам, можно назвать то как в 1942 г. Штауффенберг и Тресков, поддерживавшие Власовское Движение, «хотели бы сформировать корпус в 200 000 или 300 000 человек, национальную армию, созданную на русской земле под командованием русских же офицеров. К тому же она должна была бы разговаривать на языке Священной Руси, любимой родины с её избами, колоколами, попами и иконами» [Жан-Луи Тьерио «Штауффенберг» М.: Этерна, 2012, с.148].

Для немецких властей было несомненно, что генерал Власов преследует подлинные интересы России, а не нацистов: «Власов – русский, то есть русский по национальности, который при формировании комитета преследует исключительно русские цели», прямо выступая против большевизма, правильно понимая, что только русские могут победить красных, и одновременно против нацистской политики, толкающей русских на сторону сталинизма [Эрих фон дем Бах-Зелевский «Дневник карателя» М.: Вече, 2021, с.281].

Контрреволюционная программа победы русскими силами, упомянутая Бах-Зелевским, полностью соответствует тому что А.А. Лампе 30 мая 1943 г. писал о встрече Краснова и Власова: «Интересно, что В[ласов] осуждает в призыве Краснова — призыв идти за немцами и призыв присяги им… он говорит о национальном правительстве, присяге и подчинении ему и союзе его с германской армией!».

Генерал Краснов, понимая, что требования Власова не будут исполнены, использовал другую стратегию действий, в долгосрочной перспективе ставя ровно те же цели, что и Власов, только ещё более контрреволюционные и монархические.

Насколько советская оккупация России была хуже даже нацистской, могли убедиться узники немецких лагерей, попавшие обратно в СССР. Новые лагеря теперь ограждала не одна, а две линии колючей проволоки – символ 1945 года. «Только война могла нас избавить от коммунистической тирании», — утверждали власовцы [Ф.Я. Черон «Немецкий плен и советское освобождение» И.А. Лугин «Полглотка свободы» Париж, 1987].

«Предпринятая генералом Власовым, его последователями и соратниками попытка вооруженной борьбы с коммунизмом, была закономерным историческим явлением, отразившим взаимоотношения между коммунизмом и русским народом» [И. Иванов «С кем мы?» // «Вече» (Мюнхен), 1981, №1, с.10].

Иван Ильин, видя во Власовском Движении «новую русскую гражданскую войну» против большевизма, понимал, что частичные сдвиги в нацистской политике в 1944 г. «очень запоздали», «надо было кардинально изменить немецкую восточную политику ещё в 1942 году». Однако продолжение русскими националистами антисоветской борьбы имело далеко идущее принципиальное значение для будущего России. В марте 1945 г. Ильин  сочувственно приводил слова А.А. Власова: «Мы, так или иначе, погибнем. Но наша программа нас переживёт» [И.А. Ильин «Гитлер и Сталин. Публицистика 1939-1945 годов» М.: Русская книга, 2004, с.218, 276].

Термин Власовское Движение включает всех русских националистов из СССР, боровшихся с коммунизмом в 40-е. Вооружённые Силы КОНР составляли количественно незначительную часть этого движения, которое условно отождествляется с именем Власова, но не говорит о том что власовцы разделяли его взгляды по всем вопросам. Такова же ситуация с республиканцем Л.Г. Корниловым, который пытался претендовать на возглавление всего Белого Движения. Руководство КОНР, подобно группе демократов подле Корнилова, не смогло навязать свои революционные взгляды основному Русскому Контрреволюционному Движению.

Признание со стороны монархистов антисоветских заслуг Л.Г. Корнилова соответствует принципу поддержки всего лучшего, а не худшего в Белом Движении. Точно так относительно личности Власова имеет положительное значение не то что он вынужденно поддерживал сталинизм, а то как он с ним боролся. Одновременно А.А. Власов воплощает важнейшие задачи сопротивления нацизму, включая сюда и заслуги прямых сражений: «атаку бригады возглавляла вся троица, в том числе и генерал А.А. Власов. Значит он появился в армии не после взятия Волоколамска, как это обычно утверждается, а значительно раньше» [Василий Карасев «Яхромский мост. Крах «Тайфуна»» М.: Яуза, 2019, с.673].

Важнейшим историческим фактом является преобладание правых монархических настроений среди власовцев, что является самым логичным прямым следствием антикоммунистических устремлений Власовского Движения и совершенных западными демократами-февралистами, союзниками сталинизма, множеств преступлений против русских контрреволюционеров. Власовцы идейно соединились с белоэмигрантами на почве национальной монархической идеи.

В. Рудинский в статье «С Испанцами на Ленинградском Фронте» описывает как это происходило: «судя по моему новому знакомому, об эмиграции у меня создавалось самое лучшее мнение. Трингам был убеждённый монархист», «состоял в одной из монархических организаций». «Он употреблял всё своё влияние у испанцев на пользу русского населения». «У меня от этой встречи надолго осталась вера в русскую эмиграцию» [«Под Белым Крестом» (Буэнос-Айрес), 1952, сентябрь, №3, с.4, 13].

Идейный последователь С.С. Ольденбурга, М.В. Назаров в «Миссии русской эмиграции» указывает на основополагающий факт, что большинство монархистов среди власовцев признавал в 1949 г. «Социалистический Вестник» по результатам голосования о представительстве эмигрантских организаций.

В 1951 г. осведомлённые авторы журналы «Часовой» вполне подтверждали преобладание монархистов, как и представители Высшего Монархического Совета. Оно проявилось даже через послевоенную анкету НТС: «какие бы поправки ни вводить в статистику «Посева», нужно констатировать, что, по её данным, число монархистов в эмиграции составляет около половины».  «Пожилые люди из СССР дают 38 процентов монархистов, а молодёжь из Советского Союза даёт 32 процента». «На анкету ответили прежде всего солидаристский актив и меньше всего — те люди, которые рассчитывали, чтобы их монархический голос был как-то опубликован официозом антимонархической партии» [И.Л. Солоневич «ХХ век. Так что же было?..» М.: ФИВ, 2009, с.82-83].

Признание факта преобладания монархических настроений среди власовцев даёт послевоенное «Возрождение» Тхоржевского, явно перекрасившееся в сторону демократии: «Союз андреевского флага, — САФ: это монархисты-реакционеры». Именно за САФ оказалось большинство в результате голосования среди ди-пи. Высший Монархический Совет также представлял настроения эмигрантов новой волны [«Возрождение» (Париж), 1949, ноябрь-декабрь, Т.6, с.173].

««Союз Андреевского Флага» я помню, они приезжали делегацией из пяти человек — это все в основном были полковники власовской армии» [Е.Р. Романов «В Борьбе за Россию. Воспоминания руководителя НТС» М.: Голос, 1999, с.101]. Когда упоминается «генерал Глазенап, создавший из чинов Р.О.А. Союз Андреевского флага», под РОА тесно сотрудничавший с власовцами эмигрант-монархист обычно подразумевает «основное формирование 1-я дивизия Р.О.А.». Автор даёт ясное различение, когда даёт перечисление различных групп: «Боже, кого тут не было — белые офицеры, офицеры Р.О.А.»  Из содержания таких ценнейших воспоминаний вполне понятно что влияние манифеста КОНР или откровенно неадекватные, опровергаемые наглядными фактами высказывания враждебных к белоэмигрантам лиц типа ген. Трухина, ни шло ни в какое сравнение с влиянием монархистов на власовцев [М.А. Моисеев «Былое 1894-1980» Сан-Франциско: Глобус, 1980, с.164-172].

В воспоминаниях о первых послевоенных изданиях упоминается брошюра ВМС «Император Николай II (биографический очерк)» [Р.В. Полчанинов «Молодёжь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941-1951» М.: Посев, 2009]

Высший Монархический Совет, наряду с НТС, был первой политической организацией, действовавшей среди белоэмигрантов и власовцев после 1945 г. Американские демократы, союзники сталинизма, в те годы запрещали ведение антикоммунистической деятельности, поэтому работа русских монархистов шла подпольно. Естественно, что в рамках общей своей борьбы с русскими монархистами за насаждение феврализма, американская разведка после 1948 г. устранила генерала Глазенапа из «организации Гелена». Вопреки всему, к огромному недовольству демократа Романа Гуля, ругаемые им монархисты «захватили командные посты повсюду» в лагерях перемещённых лиц [Benjamin Tromly «Cold War Exiles and the CIA. Plotting to Free Russia» Oxford University Press, 2019. P.51, 58, 77].

ВМС успешно конкурировал с демократами, которые ради господства феврализма стремились разорвать связь власовцев с монархически настроенными белогвардейцами. Факт наличия множества монархистов среди участников Власовского Движения признают и самые профевралистски, крайне предвзято настроенные американские историки, враждебные всем правым силам, как Б. Тромли: «многие изгнанники первой волны и даже часть второй волны по-прежнему выступали за реставрацию Русской монархии». Поиск множества свидетельств позволяет постепенно уточнять, насколько значительна была эта часть.

Отделение САФ в Италии возглавлял выдающийся монархист, выбравшийся из СССР, Борис Ширяев. Подобно Ширяеву, заместитель председателя САФ И.Н. Кононов после 1945 г. с полным основанием отстаивал имя генерала Краснова в качестве подлинного патриота. Сепаратист Глазков, с которым постоянно боролся П.Н. Краснов, напротив, поддержав февралистскую идеологию, подавал заявку на вступление в КОНР. После 1945 г. Глазков при поддержке американской разведки занимался ровно той же русофобской работой что и при А. Розенберге.

Настроения эмигрантов против демократов – союзников Сталина, хорошо переданы в стихотворении «1945», где о выдачах казаков и власовцев, о всей антирусской просоветской либеральной политике есть строчки «Сребренники красные считает Западный продавшийся прохвост», или «стеною дьявольскою стала Мировая сволочь против нас» [П. Поляков «Пришёл, увидел, прощай» Мюнхен, 1972, с.48-49].

Сохранение в СССР промонархических настроений было заметно и после Второй мировой войны среди казачества. «Я была поражена, когда во многих казачьих домах-куренях увидела сделанные с любовью деревянные сундучки, в которых хранились парадная казачья форма, регалии, знаки отличия. А на крышке сундучка – фотографии государя Николая II и его владельца в полной форме и при оружии. И ничто – даже жесточайшие репрессии – не состоянии были изменить эти традиции. Я думала тогда: кому они служили? Императору? Отечеству? Скорее всего эти понятия у них совпадали» [Э.А. Быстрицкая «Встречи под звездой надежды» М.: Вагриус, 2005, с.108].

«Несколько минут прошло в перечислении всех благ жизни сказочного царского времени», — вспоминает об антисоветских настроениях жителей СССР сторонник Власовского Движения, интересовавшийся отношением к Царствованию Николая II [Н. Февр «Солнце восходит на западе» Буэнос-Айрес, 1950, с.89].

Советские ругательные сравнения «власовцев 1943-го» с черносотенцами 1903 г. оказываются достаточно уместны [О.Д. Трушин «Фёдор Абрамов» М.: Молодая гвардия, 2021, с.247].

Во Власовских изданиях отстаивался осуждаемый Лениным «черносотенно-клерикальный» лозунг национальной культуры. «Большевицкие интернационалисты – заклятые враги нашей Родины, народа, нашей национальной культуры» [А. Бестужев «Национальный вопрос» // «За Родину» (Псков), 1943, 12 октября, с.1].

Газеты власовского движения печатали отрывки из романов П.Н. Краснова, книг И.Л. Солоневича, статьи идеолога Высшего Монархического Совета Н.Д. Тальберга.

Осведомлённый историк Б.С. Пушкарёв пишет: «во Власовском движении обозначились два идейных крыла: неомарксистское – наследников внутрипартийной оппозиции 1930-х гг., и национальное – наследников Белого Движения. Работали они дружно» [«От Зарубежья до Москвы. Народно-Трудовой Союз (НТС) в воспоминаниях и документах» М.: Посев, 2014, с.25].

Невозможно поэтому спекулировать исключительно на марксистской составляющей антисталинской борьбы 40-х, пытаясь тем самым выставить её в негативном свете. Как будто большевизм в СССР от этого станет сколько-нибудь привлекательнее. В годы войны многие выросшие под зловредным советским влиянием жители СССР не могли мгновенно перестроить свои взгляды. Но имеет значение не сохранение каких-либо из революционных иллюзий, а начало процесса антисоветского идеологического перехода. И если это движение развивалось, а не застревало на какой-то точке, то русский православный монархизм оказывался самой последовательной и полной антисоветской идеологией.

Основные русские силы, уже включая всех власовцев, после 1945 г. продолжали делить между собой монархические течения: «Эмиграция на три четверти своего состава принадлежит к монархистам, а отмежевавшихся в касту совсем мизерная часть, но она руководит легитимистами (которых, может быть, из всего монархического состава будет 20 процентов)». «Сурово осудила и заклеймила «Февраль» русская печать в Америке, напомнив об его 40-летии рядом статей под такими заголовками: «Глупость и измена» — к сорокалетию идиотскаго Февраля — К. Николаев, «Роковой Февраль» — Д. Никитин-Фокагитов, «Бесы Февральской революции» — Росс, «День Всероссийского траура» — Д. Шишкин, «Гнетущая годовщина» и «День Непримиримости к Февралю» устроенный 10 марта с. г. в Лос-Анжелесе. Таково отношение к «Февралю» подавляющей массы эмиграции» [«Русский Путь» (Париж), 1957, №86, с.2, 7].

Идеологическое непризнание значения одновременно антисоветской и антинацистской Власовской идеологии выдаёт прямое исповедание сталинизма или пособничество ему. Дежурные слова о неприятии сталинизма ничего не стоят, когда вместо поддержки подлинной русской национальной борьбы со сталинизмом преемственного Белого и Власовского Движения эти якобы противники сталинизма начинают использовать все советские и либеральные идеологические доводы против настоящих, а не фальшивых антисталинистов. Таким образом всегда выясняется действительный характер пособников идеологии и практики сталинизма, обеспечивающих ему политическое усиление и ставящих его в неизменно наблюдаемое положение неприкосновенного величия.

Пособники сталинизма ненавидят антисоветский протест 40-х, чувствуя в нём полную замену своей неполноценной подделке, настоящую, независимую от советской лжи, Русскую Идеологию.

В 1943 г. в Харбине священник Кирилл Зайцев, будущий архимандрит, ссылаясь на 1-м вышедший том, назвал своего старого соратника по «Возрождению» и «России», С.С. Ольденбурга, лучшим биографом Последнего Царя [«Царь и Россия. Размышления о Государе Императоре Николае II» М.: Отчий дом, 2017, с.512].

11 марта 1944 г. Е.Г. Ольденбург писала В.И. Вернадскому: «Меня очень печалит, что я ничего не знаю о судьбе внуков Сергея. Кто из них жив? Где они? У Фёдора погибли все, было трое детей. Федя пал под Лугой… Кончина Наталии была ужасна… А от Серёжи уцелел ли кто? Зое теперь 28 год. Что из них стало? Так они были способны к рисованию, а о маленьком Серёже и об Ольге – ничего и не знаю, каковы они…» [«Восточный Туркестан и Монголия. История изучения в конце XIX – первой трети XX века» М.: Индрик, 2020, Том V, с.836].

Мало сведений о судьбе детей. Сергей Сергеевич Ольденбург-мл. в 1947 г. в Париже «работает то там, то здесь за пропитание и кров. Его сестра — автор романа «Аржиль» — Зоя заболела туберкулёзом и лежит в санатории» [П.Е. Ковалевский «Пасхальный свет на улице Дарю. Дневники 1937-1948» Нижний Новгород: Христианская библиотека, 2014, с.570].

Зоя перед началом Второй мировой войны из Англии вернулась в Париж. В посвящённых ей статьях упоминается, что С.С. Ольденбург поддерживал её стремление к написанию романов. В 1948 г. Зоя вышла замуж за Генрика Идаловича, у неё было двое детей, Олаф и Мари-Агата. Зоя Сергеевна доживёт в Париже до 8 ноября 2002 г.

В 1949 г. в Мюнхене вышел 2-й том главного труда Ольденбурга. В качестве издательства обозначено то же Общество Распространения Русской Национальной и Патриотической Литературы, что и 10 лет назад. Ю.К. Мейер в ноябре 1949 г. вместе с председателем П.В. Скаржинским был переизбран в руководство ВМС на съезде в Мюнхене представителей эмигрантов из 12 стран.

Второй том не содержит вводных статей или послесловия, посвящённых судьбе автора и обстоятельствам вокруг выпуска книги. В нём сохранено использование прежней антисоветской орфографии.

В переписке Ивана Ильина имеется отклик от 28 ноября 1950 г., где Ильин не соглашается с церковным почитанием Николая II как Святого Царя. Ильин ставит книгу Ольденбурга в один ряд с иконами, творимыми монахами Русской Зарубежной Церкви, изображающими вместе Царя и Царицу. «Книга Ольденбурга — ищет справедливости, но у автора слаба сила суждения. Доказывая, что Государь делал всё сам и все дела решал самостоятельно, и принимал на себя всю ответственность, — автор не замечает, что его книга превращается в тягчайший обвинительный акт, ибо последствия отнюдь не оправдали роковых решений, включая и самое отрешение престола…» [И.А. Ильин «Письма. Мемуары (1938-1954)» М.: Русская книга, 1999, с.229].

Эти замечания относятся к перечню вопросов, в которых Иван Ильин ошибался, не будучи историком. Он проигнорировал исследовательские результаты труда Ольденбурга, противопоставив им свои впечатления о пережитом и общие представления, сформированные революционной пропагандой для создания левого пантеистического нового мирового порядка. Иван Ильин мог бы обратить на суждения Ольденбурга, высказанные им ещё в «Русском Колоколе» о выдающихся результатах правления Николая II, что включает и последствия решений Царя. Книга Ольденбурга обвиняет, но не Царя, а тех кто отрицал его достижения и выдвигал ложные обвинения в адрес Императора. Что же до отречения, то оно несомненно не является решением со стороны Императора Николая II, отречение полностью противоречит его убеждениям и всем его решениям. Однако в силу состоявшегося заговора генералов Государь был лишён возможности бороться с революцией. Отречение было роковым решением противников Николая II, а отнюдь не его самого, следовательно и ответственность за последствия падает на них. Именно сознание этой ответственности так беспокоит фальсификаторов, отрицающих предательство генерала М.В. Алексеева.

В переписке И.А. Ильин продолжал чрезмерно грубо и несправедливо отзываться, как и раньше о ВМС, о И.Л. Солоневиче, И.П. Якобии, Н.Н. Чухнове. Закономерно под один удар попал и С.С. Ольденбург.

Зато по широкому ряду вопросов И.Л. Солоневич регулярно пользовался последним томом Ольденбурга. Поддерживая всё в нём написанное, Иван Солоневич шёл на обострение, традиционно полемизируя с авторами «Часового» и худшими традициями РОВС насчёт измены  генерала Алексеева: «С. Ольденбург выражается не совсем точно: приказы Государя не только не передавались – они отменялись» [И.Л. Солоневич «Россия и революция» М.: ФИВ, 2007, с.369].

Это всецело доказывает участие Алексеева и Рузского в предательском заговоре против Императора в пользу революции, и снимает всякую возможность говорить о какой-либо добровольности отречения от Самодержавной власти. Насильственное лишение власти Императора заговорщиками вызвало отречение, а не наоборот. Отрекаясь от Престола, Николай II не отказывался от власти, ибо уже был её лишён.

Поправки относительно английской интриги, т.е. февральского заговора Мильнера, Солоневич не сделал, т.к. историки-монархисты в то время не выявили скупку хлеба, подкуп солдат, захват оружия и автомобилей, схему управления солдатами через студентов.

В «Царствовании» С.С. Ольденбург дальновидно не отринул ни английскую версию, ни американскую про Я. Шиффа, ни сведения монархистов о международном масонстве и еврействе. Он признал, что пока «нет возможности точно учесть действительное значение всех этих закулисных факторов смуты». Перечислив их все, Ольденбург оставил разрешение исследовательской задачи своим последователям.

В издании Высшего Монархического Совета «Священной Памяти Царственных Мучеников» председатель ВМС Пётр Скаржинский в 1954 г. сообщал, что в продаже остаются «в небольшом количестве» комплекты двухтомника С.С. Ольденбурга. От имени ВМС Скаржинский в предисловии отмечал: «Вина Царя-Мученика одна — что Он стоял на голову выше своих современников, которые не сумели вовремя это осознать и сплотившись вокруг Трона отстоять свою Родину от тех страшных потрясений, свидетелями которых Господь судил нам быть».

Долгие годы печатавшийся в «Последних Новостях» Милюкова, а после 1945 г. в ещё более просоветских газетах, всегда пристрастно-левый литературный критик Г. Адамович, не утруждавшийся политической историей, оказался обескуражен при встрече с книгой С.С. Ольденбурга: «Наши правые и крайне-правые историки или публицисты служат последнему царю дурную службу, пытаясь представить его эпоху так, будто он один понимал и видел нужды России и при других, более ревностных, более исполнительных помощниках вывел бы страну на путь величия и процветания: в этом отношении известная книга С. Ольденбурга представляет собой истинный “тур де форс”, виртуозный образчик способности доказывать недоказуемое» [Г.В. Адамович «Василий Алексеевич Маклаков» Париж, 1959, с.125].

Историческая наука работает не в том порядке. Сначала проводится исследование, а уже результаты произведённого изучения показывают обоснованность выводов. Исторически некомпетентный Г. Адамович почему-то считает, что ему заведомо известна истина, т.е. он ждёт от историков лишь подтверждений всего что с самого начала утверждали демократы, противники Царя. Он даже не допускает мысли что прав может оказаться С.С. Ольденбург, а не революционная теория. Следуя заданной теории, Г. Адамович не соглашается даже с критикой партии к.-д. со стороны либерала В. Маклакова, не говоря уж о крайне правом С.С. Ольденбурге. Рассуждая о полной невозможности для интеллигенции пойти против революции вместе с правительством Царя, Г. Адамович доказывает что для него изначальная теория определяет подбор основных фактов, и теория строго программирует поведение её адептов. С.С. Ольденбург не только предоставил исторические факты, опровергающие ложные приоритеты революционных подтасовок, но и дал возможность выйти из-под влияния левых теорий в поведенческом поле.

При проникновении в СССР контрабандой, книги Ольденбурга могли оказать важное влияние и на формирование сознания множества русских националистов, сознающих свою идейную преемственность с монархистами и белоэмигрантами. К примеру, на 1964 г. приходятся публикации писателя Алексея Югова, который вопреки официальной советской лжи поместил в своём романе сведения, что Император Николай II «человек огромнейшего образования, и не только военного, выученик виднейших профессоров», на что сразу обратил внимание Идеологический отдел ЦК КПСС [В.Г. Огрызко «Всё решала партия» М.: Литературная Россия, 2016, с.420].

К 50-летию февральского переворота белоэмигрантский военный писатель Е.Э. Месснер, ссылаясь на тома С.С. Ольденбурга относительно тяжести ведения войны, пошёл дальше него в перечислении закулисных иностранных влияний: «что же касается Якова Шиффа, то при всей значительности его роли в революции, надо сказать, что и иные толкали Россию к революции: Клемансо, и Ллойд-Джордж, и Жоффр, и Фош, и Китченер»  [«Вестник Первопоходника» (Лос-Анжелес), 1967, октябрь-ноябрь №73-74, с.6].

В 1968 г. ссылки на С.С. Ольденбурга появлялись в статьях Ф. Вербицкого и Н. Обручева в юбилейном издании «Государь Император Николай II Александрович: сборник памяти 100-летия со дня рождения».

Сын председателя НМС, порвавшего с Высшим Монархическим Советом, евлогианец П.Е. Ковалевский в книге «Зарубежная Россия» (1970) очень кратко характеризует «Царствование», считая его до чрезвычайности субъективным. Действительно, своеобразие личности С.С. Ольденбурга определило содержание исследования, его глубину и точность, обеспечило ему положительное значение. Процесс дальнейшей перепроверки сведений и выводов Ольденбурга позволяет по заслугам оценить эту субъективность, какой наделён любой по-настоящему значимый автор.

Выражаясь иначе, А.Н. Боханов, долгое время ничем не отличавшийся от обыкновенных советских историков, после постепенной переоценки всего революционного историографического направления, увидит у С.С. Ольденбурга исключительный образец объективности: «нет ни одной адекватной исторической биографии Николая II, а имеющиеся сочинения откровенно необъективны. Особняком стоит монументальная книга С.С. Ольденбурга «Царствование императора Николая II», написанная ещё в 30-е годы в эмиграции. Но это не жизнеописание царя, а собрание материалов для него» [А.Н. Боханов «Николай II» М.: Молодая гвардия, 1997, с.6].

Разоблачение революционной идеологии многие осознали под давлением тоталитаризма значительно раньше 90-х. В СССР актёр Лев Прыгунов (1939 г. р.) в 1974 г. писал в дневнике: «Нет просто России. Есть только Сов. Россия. И есть (в мечтах, в воспоминаниях, в истории, в ностальгии) Россия такая, какой она была когда-то и какой она никогда не будет, а ещё часть России, которая случайно или не случайно осталась примерно такой – в домах, друзьях, событиях, в тех людях, которые абсолютно (хотя бы в философском смысле) не принимают Сов. Россию». Основные убеждения С.С. Ольденбурга, т.е. русскую национальную идею, большевики не смогли уничтожить до конца. Появлялись новые его единомышленники и последователи по обе стороны железного занавеса.

В 1975 г. состоялось потенциально просветительски крайне важное издание С.С. Ольденбурга на английском языке. Появление его книги в США могло стать настоящим открытием для американцев и исправить в их глазах накапливаемую с каждым десятилетием революционную ложь о России. Но чисто количественно силы были не равны. И надо признать что Ольденбург-мл. не мог прийтись ко двору либералам и культурным марксистам. В западной исторической литературе ссылки на С.С. Ольденбурга встречаются не часто. И уж совсем трудно найти сознательную солидарность с его оценками Императора Николая II и Царской России.

Тем более интересно прояснить, кто же сумел осуществить это издание в США и произвести сложный перевод объёмной книги.

Переводчики Леонид Михалап и Патрик Роллинс выбрали наименование «Последний Царь. Николай II, его Царствование и его Россия». Издательство Academic International Press, Флорида. В «Русской серии» издательства том С.С. Ольденбурга стал 25-м, а всего список серии на 1975 г. включал 56 позиций. Из них 4 тома приходились на С.Ф. Платонова, 2 на М.Н. Покровского, по 1 Ключевский, Пресняков, Любавский, Семевский. Из мемуаров Родзянко и Извольский, «Белая Армия» Деникина, биографии «Шпион Азеф» Николаевского, «Леонтьев» Бердяева. В списке преобладали как правило весьма известные издания, в т.ч. горьковско-сталинские 2 т. «Истории гражданской войны в России», которые хотя и являют собой пропагандистскую подделку, всё равно являли лучшее что родили советские историки на момент публикации, к тому же они ценное свидетельство о приёмах фальсификации сталинского режима.

Знать этот текст важно для опровержения одного из неосталинистских тактических ухищрений, додумавшегося объявить, будто затягивание необычайного по лживости издания Т.2 «Истории гражданской войны» на шесть лет до 1942 г. вызвано тем что Сталин не был заинтересован «в объективном освещении» (!). Тем самым проводится попытка, пожертвовав одним т. Сталиным, явно уязвимым для критики, протолкнуть и возвеличить всю остальную деструктивную пропагандистскую работу советской интеллигенции как положительное явление [«Горький. Неизвестные страницы истории (материалы и исследования)» М.: ИМЛИ РАН, 2014, Вып.12, с.147].

В другой книжной серии осуществлялось многотомное издание истории С.М. Соловьёва на английском языке.

Американское издание С.С. Ольденбурга включало предисловие, вступительную статью П. Роллинса, обширные примечания и собственные документальные приложения.

В предисловии предлагаемая книга именуется важным документом современной русской историографии и последним вкладом со стороны русских историков-националистов. Патрик Роллинс не выявил никаких биографических данных об авторе, но довольно неплохо охарактеризовал его работу, предлагая по Ольденбургу изучать мировоззрение русских монархистов, отличное от имеющегося у либералов и коммунистов.

Как в примечании, так и в предисловии основное внимание уделяется обзору англоязычной литературы о Царствовании Николая II, сравнительно с Ольденбургом. Такой подход заслуживает одобрения, сравнительно с тем как обычно в западных демократических университетах закладывается программа неприязни к Императору Николаю II и Царской России, вплоть до ненависти.

Хотя в общей массе западных авторов ссылки на С.С. Ольденбурга встречаются относительно редко, но достаточно давно погрузившиеся в изучение Императорской России историки его труд знают. Учёный из Чикагского университета Сидни Сэмюэл Харкейв (1916-2008), многие годы работавший над книгами по истории России (1952), о Царствовании Николая II (1968), революции 1905 г., занимавшийся изданием мемуаров С.Ю. Витте на английском языке, в последней своей книге «Count Sergei Witte and the Twilight of Imperial Russia. A Biography» (2004) несколько раз даёт ссылки на С.С. Ольденбурга, причём на оригинальное белградское издание, а не американское. Первая американская биография С.Ю. Витте, выросшая посреди скудной западной историографической пустыни, не блещет глубиной, судя по тому как Харкейв называет И.Л. Горемыкина бесцветным бюрократом, консервативным, амбициозным, нерешительным и быстро стареющим. Т.е. им не проведено ровно никакой исследовательской работы, он буквально следует мемуарам Витте и советским историкам, а не примеру С.С. Ольденбурга всегда производить собственный аналитический разбор и не поддаваться никаким навязываемым шаблонам.

Регулярно называя И.Л. Горемыкина исключительно врагом Витте, Харкейв даже не пытается взглянуть на него как на самостоятельную историческую фигуру, не вращающуюся лишь вокруг орбиты Витте и имеющую собственное значение в русской политике. С.С. Ольденбург был лишён такого искажающего научную перспективу кривошеинства, столыпиноцентризма и тому подобных мифологических предустановок, превращающих подлинную историю в театр болванчиков вокруг какого-то одного небывалого “гения”.

Совсем другое дело, когда речь идёт о передаче действительных фактов насчёт земской программы И.Л. Горемыкина 1899 г. или его назначения в марте 1905 г. во главе важнейшего Особого Совещания по крестьянским делам. Давая ссылки на С.С. Ольденбурга, в таких случаях Харкейв не отклоняется от правды. Но опирается на Ольденбурга он только считанные разы.

Из многих авторов жизнеописаний Царя, на американское издание 1975 г. ссылается Вирджиния Роундинг в книге «Alix and Nicky: The Passion of the Last Tsar and Tsarina» (2012), называя С.С. Ольденбурга ранним биографом и пользуясь им как надёжным источником, многократно приводя цитаты из его труда. Работу В. Роундинг портит доверие к сочинениям вроде вздорных мемуаров В.К. Александра Михайловича. Оценивать русских политиков по таким источникам совершенно невозможно. Роундинг часто ошибается с фактической стороны, например, сообщая про «один выстрел» в Д.С. Сипягина. Тут можно слегка упрекнуть и С.С. Ольденбурга, на которого она могла опираться. В его «Царствовании» не вполне точно упоминается только одна пуля и один выстрел из револьвера. В действительности Дмитрий Сипягин получил две смертельные раны в упор. https://stzverev.ru/archives/638

Ссылаются на американское издание С.С. Ольденбурга и многие западные биографы Г.Е. Распутина, но среди их работ трудно выделить хоть что-нибудь ценное.

Коммунистические историки давали глухие ссылки на недоступную советскому читателю книгу С.С. Ольденбурга. Генрих Иоффе умудрился заявить, будто история Романовых после отречения и ареста – «излюбленная тема» «Царствования». Хотя Ольденбург, в отличие от Мельгунова и Якобия, заканчивает книгу на 2 марта 1917 г. Весь антинаучный марксистский опус Иоффе написан с таким же незнанием рассматриваемого материала и с дутой бессмысленностью справочного аппарата [Г.З. Иоффе «Крах российской монархической контрреволюции» М.: Наука, 1977, с.129].

Встречаются явно ошибочные ссылки на С.С. Ольденбурга и у эмигрантских авторов, ослеплённых желанием находить просчёты Императора Николая II, при неспособности понимать смысл написанного в «Царствовании». Таким примером является использование утверждения Ольденбурга: «отъезд из Ставки оказался роковым». Интерпретатор сильно заблуждается, вообразив себе очередную ошибку: «Таким образом, Государь, не вняв добрым советам близких людей, не достиг своих целей» [М. Залевский «Печаль минувших дней» Франкфурт-на-Майне, 1984, с.223].

Отъезд оказался роковым вовсе не потому что Император Николай II принял неверное решение и проигнорировал уговоры изменника М.В. Алексеева. Напротив, только отъезд из предательской Ставки давал ему возможность спастись у генерала В.И. Гурко. Согласно признанию причастного к заговору генералов А.С. Лукомского, это был единственный шанс Царя одолеть революцию.

Ю.К. Мейер и в 80-летнем возрасте продолжал участвовать в идеологической борьбе с коммунизмом, в т.ч. и демонстрируя неспособность социализма конкурировать с капитализмом.  «Возьмём зарплату некоторых категорий рабочих. Почтовые чиновники в среднем получают 15.800 долларов в год, железнодорожники — около 20.000, и даже сцепщик вагонов имеет зарплату в 19.000. Водители автобусов за час работы получают теперь 8 долларов. Все эти заработки выше той пенсии, которую я получаю вместе с моей женой за 15 лет государственной службы. Она равняется приблизительно 15.000 долларов в год, то есть ниже указанных заработков рабочих неспециалистов. И вот, что мы с женой можем себе позволить на эту пенсию. Мы живем в одном из лучших кварталов Вашингтона, в доме с 600 квартирами. Площадь нашей квартиры равна 80 квадратным метрам. В квартире две с половиной комнаты, уборная с ванной и двумя умывальниками, кухня с плитой на 4 конфорки и духовым шкафом, машиной для мытья посуды и большими шкафами. У нас большой балкон с видом на сам дом, в котором находятся плавательный бассейн длиной в 30 метров, которым пользуются квартиранты. В подвальном этаже дома находится продуктовый магазин, магазин сувениров, портной, парикмахерская и теперь открывается кафетерий. Помимо этого, конечно, громадный гараж для квартирантов, имеющих машины. Я перестал ездить из-за катаракта, но мог бы позволить себе и этот расход — иметь машину» [Юрий Мейер «Как защищены интересы рабочих в США?» // «Зарубежье» (Мюнхен), 1978, сентябрь-ноябрь, №59-60, с.10-11].

Ю.К. Мейер также осуществит перевод с немецкого ценной книги воспоминаний С.Б. Фрёлиха «Генерал Власов», написанной офицером связи, состоявшим при А.А. Власове. Участники антисоветского движения 1940-х довольно много писали о взаимодействиях с монархистами и возможности реставрации: «разумные монархисты всегда могли бы найти путь для сотрудничества с нами». «Монархическая партия может существовать, коль скоро она является выражением мнения определённой части народа» [М. Китаев «Как всё начиналось. Из воспоминаний сотрудника газеты «Заря»» Нью-Йорк: Издательство Архива РОА, 1970, с.19].

Естественно, что по этому вопросу всегда велась ожесточённая схватка с двух сторон и крайне левые старались перетянуть всё движение на свою сторону самыми невежественными псевдоисторическими справками и заверениями, что «коалиция с монархистами в принципе невыгодна и по тактическим соображениям», т.е. из-за рабского подчинения подобных продажных карьеристов американским спонсорам и желаниям всех «внешних демократических сил», которые ненавидели Царскую Россию [«Борьба» (Мюнхен), 1948-1949, №16-1 с.39].

Такие старания революционных идеологов замечательно раскрывают, какое существенное влияние имели на власовцев монархисты в Русском Зарубежье, и что именно они представляли независимую от иностранных разведок подлинно национальную силу и настоящую русскую политическую идею. К чему же привела политика союзных СССР “демократический сил” после выдачи красным на расправу противников сталинизма, тот же печатный орган СБОНР через 30 лет в 1979 г. выразил достаточно честно: «результаты этой любви Запада к большевикам теперь таковы: пол света — под пятой коммунизма и большинство стран, входящих в ООН, голосуют в пользу коммунистов».

В 1981 г. в Вашингтоне состоялось новое издание 2 т. «Царствования» на русском языке с предисловием Ю.К. Мейера. Предисловие издателя является весьма ценным, но из-за того, насколько поздно оно написано опытным долгожителем, в него вторглись многочисленные погрешности. Мейер постоянно называет Ольденбурга профессором, которым тот практически не являлся. Хотя формально такое звание им заслужено.

Ю.К. Мейер пишет что рукопись книги была доставлена в Белград в начале 1940 г., игнорируя что предпечатная подготовка 1-го тома началась значительно раньше. Возможно, в 1940-м была отдельно получена рукопись 2-го тома, или всё же они оба были присланы в 1938-39-м, но издатели успели подготовить только один. Возвращение к работе над изданием датируется 1947-м, т.е. тут образуется зазор между началом предпечатной подготовки и её осуществлением в 1949-м.

В связи с обилием невольных неточностей со стороны Ю.К. Мейера приходится давать поправки относительно заказа в середине 1920-х Высшим Монархическим Советом. Это произошло через 10 лет к 1933-му, а инициатива исходила также и от Союза ревнителей памяти Императора Николаю II. Тут нет противоречия, обе организации в разное время высказывали пожелание увидеть полноценную биографию Государя и историю его Царствования со стороны Ольденбурга, с начала 1920-х выпускавшего в печати первые наброски этого труда. По перечню фамилий, стоящих за изданием, следует делать вывод что труд С.С. Ольденбурга совместно поддерживали и Высший Монархический Совет (М.К. Горчаков) и Союз ревнителей памяти Императора Николая II (П.Л. Барк).

К Ю.К. Мейеру восходит и ничем не подтверждаемое сообщение о работе С.С. Ольденбурга над копиями русских исторических актов, хранившихся в парижском посольстве до 1924 г. Однако Ольденбург начал писать «Царствование» через 10 лет после передачи посольства большевикам.

Неразборчивые комментаторы придают повышенное значение выдуманным “актам”, будто бы в них состоит главная ценность книги. Но в содержании «Царствования» какие-либо копии актов, недоступные по данным открытой печати, не прослеживаются. Главное в работе Ольденбурга – успешный, наиболее продуктивный сравнительно с идейными оппонентами, анализ совокупной полноты эмигрантских, советских и дореволюционных публикаций, а не использование какого-либо одного уникального типа источников. Смехотворно будет считать, что достоинства книги исходят от каких-то секретных документов, а не из исследовательских усилий и достоинств личности С.С. Ольденбурга.

Можно вспомнить и рецензию И.И. Тхоржевского «Навстречу своему жребию» (1940), в которой мифические акты ни разу не упомянуты, только «обильный материал» «русских периодических изданий», оснащение книги «бесчисленными выдержками из старых русских газет и журналов», данными из передовых иностранных газет и из мемуаров.

23 декабря 1982 г. в Париже умерла Ольга Сергеевна Ольденбург.

Вашингтонское переиздание вызвало новый всплеск ссылок на «Царствование». Усилия С.С. Ольденбурга переламывали все самые порочные революционные легенды об Императорской России и показывали её достоинства сравнительно с террористическим господством КПСС. Монархисты служили примером при сопоставлении с тоталитарной системой в СССР. «Историк отмечает, что кишиневский погром потряс Россию и что правительство немедленно оказало помощь пострадавшим. Газеты были полны возмущения. Его высказывали органы печати всех направлений». «В империи Сталина, как и в империи Черненко, таких слов не услышишь. Устиныч, если бы ознакомился с историей первого кишиневского погрома, наверное бы посмеялся над растерянностью тогдашнего губернатора фон Раабена, благодушного старика» [Гарри Табачник «Молдавская прелюдия» // «Свободный Мир. Американский журнал на русском языке» Нью-Йорк, 1985, №1, с.119].

Нравственное достоинство Императора Николая II и его окружения разительно контрастировало с лжецами и убийцами в СССР.

Ещё до падения КПСС силой, способной одолеть большевизм и возродить Россию было осознано прославление Святости Последнего Царя. Важнейшее значение при этом имела опора на постановления Соборов РПЦЗ. «В современной России вопрос прославления Царя и Новомучеников связан со снятием проклятия с нее, которое лежало на русской земле со времени их мученичеств» [Иером. Серафим (Роуз) «Будущее России и конец мира» // «Выбор», 1988, №4, с.291]

В 1991 г. в разваливающемся СССР, который настигла справедливая кара за все коммунистические преступления, демонстрируя идеологическое поражение большевизма, была переиздана главная книга С.С. Ольденбурга.

Издательство «Петрополь» выпустило репринт вашингтонского издания 1981 г. с предисловием Мейера. 50-тысячный тираж подписан к печати 26 августа 91 г., в подходящее время.

Всё поколение русских монархистов 1990-х и последующих лет выросло на С.С. Ольденбурге как на лучшем историке Царствования Николая II. В сентябре 2004-го и мне довелось впервые приобрести эту книгу и активно ею пользоваться в исследовательской работе над биографией П.Н. Краснова и изучением политического служения других русских монархистов.

Тем не менее, основные написанные С.С. Ольденбургом ценнейшие публицистические труды, составляющие достояние русской политической культуры, всё ещё остаются не известны и не переизданы, за исключением редких отдельных статей.

Историческая концепция Ольденбурга не стала господствующей в осовеченно-демократичнутой РФ ни на уровне государственной политики, ни историографии. Ольденбург опровергал все фальсификационные традиции АН СССР, на которых были выращены советские пропагандисты в пробирках своих исторических институтов.

Состояние большевицкого политического и историософского господства фиксирует превосходнейший из современных историков, Максим Оськин в споре с т.н. пессимистами, т.е., по сути, февралистами: «парадоксально, но убедив сам себя и обманутую нацию, что царизм якобы не способен выиграть войну, либеральная оппозиция убедила в этом и многих участников Гражданской войны, и последующую историографию. До сих пор предпочитают опираться на доводы П.Н. Милюкова, а не, скажем, С.С. Ольденбурга» [М.В. Оськин «Неизвестные трагедии Первой мировой войны» М.: Вече, 2011, с.317].

Что необходимо исправить. Георгий Жженов, снимавший телевизионную программу об Императоре Николае II говорил о русских белоэмигрантах: «вам-то известна правда о последнем царе, а у нас этой правды не знали, поэтому мне хотелось её донести до нашего народа» [Г.И. Кучина «Калейдоскоп времён и судеб» СПб.: Нестор-История, 2019, с.188].

Вклад в установление правды, произведённый С.С. Ольденбургом, следует оценить по достоинству и не останавливаться на достигнутом.

Январь 2021 г. — декабрь 2022 г.

Красноярск

Blaze2012@ya.ru

https://t.me/stblazemax