Презентация книги С.В. Зверева «Генерал. Краснов. Как стать генералом»

12 мая 2013 г. Красноярская краевая научная библиотека.

Представляемая книга «Генерал Краснов. Как стать генералом» – первая часть из цикла исследований «Генерал Краснов. Монархическая трагедия». Задачей всей работы было дать наиболее полную биографию Петра Николаевича Краснова, в сопряжении с историей Российской Империи, развитием и воплощением монархического принципа, общими судьбами русских монархистов, к числу которых относился генерал Краснов.

Свидетельством того, что имя Краснова нашло в России должное признание, служит установленный в станице Еланской мемориальный комплекс «Донские казаки в борьбе с большевиками», который венчает фигура атамана Краснова. При этом коммунистическая партия все пять лет со времени открытия мемориала требует его снести, отстаивая правомерность казни Краснова и его осуждения как преступника, повторением самых недостоверных сведений из старых советских публикаций. Между тем многочисленные сторонники Краснова, предпринимавшие попытки его реабилитировать ещё в 90-е годы, так и не смогли создать полноценную биографию генерала, тем самым  давая возможность просоветски настроенным гражданам продолжать спекулировать на казни Краснова в 1947 г. как на справедливой и законной.

Насколько опасным является незнакомство с полноценными исследованиями жизни генерала Краснова, может послужить предостережение о недопустимости осуществления экстремистской деятельности, вынесенное прокуратурой Шолоховского района Ростовской области 8 апреля 2013 г. в адрес Владимира Петровича Мелихова – создателя мемориала «Донские казаки в борьбе с большевиками» (на Дону) и музея Антибольшевистского сопротивления в Подольске (Московская область), где собраны уникальные коллекции, посвящённые трагической судьбе казачества в Гражданской войне и в Советском Союзе, когда казачество подвергалось планомерному уничтожению.

Это был уже не первый случай, когда Ростовская прокуратура, совершенно не утруждая себя исследованием жизни и творчества генерала Краснова, совершенно безграмотно обвиняет в том, будто, цитирую дословно: «прославлением деятельности Краснова П.Н., Мелиховым В.П., может повлечь за собой подрыв государственности, существующего строя, а это и комплекс прав и свобод человека и гражданина, и взаимоотношения между отдельными субъектами РФ, представителями населения, органами власти и прочими составляющими элементами нашего существования. До настоящего времени Краснов П.Н. не реабилитирован». http://forum.elan-kazak.ru/t1895-topic.

Когда мы говорим о персонажах отечественной истории, мы не можем основывать свои суждения исключительно на том, реабилитирован ли нашими судами генерал Краснов или нет, поскольку прокуратуры и суды далеко не обладают должной исторической компетенцией для того, чтобы мы опирались на них в своих суждениях. Более того, именно историческая безграмотность, наряду с политическим заказом, является причиной того, что генерал Краснов не реабилитирован, а Ростовская прокуратора сама грубо подрывает права «человека и гражданина», преследуя достойных лиц, выполняющих важную задачу восполнения наших знаний и заслуженной памяти о генерале Краснове, донском казачестве и Российской Империи.

В силу типовой преступности политических приговоров в СССР и несуществования самого Советского Союза, факт реабилитации или не реабилитации юридически ничтожен. В 1991 г. был принят федеральный закон о реабилитации, декларировавший следующее: «За годы Советской власти миллионы людей стали жертвами произвола тоталитарного государства, подверглись репрессиям за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам». В отличие от генерала Краснова, не виновного ни в каких преступлениях, советская власть, несомненно, является преступной.

В августе 1945 г. в Харбине был арестован и вывезен в СССР Арсений Несмелов, выдающийся поэт Русского Зарубежья, чьи произведения можно встретить сейчас во всех антологиях эмигрантской поэзии. В декабре 1945 г. Арсений Несмелов умер в пересыльной тюрьме, и никто не надумал его реабилитировать. Называемый сейчас столпом русской православной философии Лев Карсавин, высланный на знаменитом философском пароходе за границу, после оккупации Прибалтики вновь оказался в СССР, был арестован в 1949 г. и очень скоро, в июле 50-го умер в лагере для инвалидов. Пускай даже Карсавина и реабитировали, хотя все крупные биографические предисловия к его книгам об этом умалчивают. Ибо какое это имеет значение?

Советская истребительная система расправилась с ними, точно как с генералом Красновым, не имея на то никакого права, совершая подлинное преступление в самых широких масштабах, отражением которых являются эти частные примеры послепобедных расправ. После этого заводить разговор о каких-то реабилитациях совершенно излишне. Ни генерал Краснов, ни поэт Несмелов, звавший Краснова чудесным национальным писателем, ни философ Карсавин, полемизировавший со взглядами Краснова в своих работах, ни в каких реабилитациях от современных судов не нуждаются, как и те, кто чтут их память.

По-прежнему используемые противниками Краснова советские фальсификации называли Краснова бездарным графоманом, а он был самым популярным писателем Русского Зарубежья. Мало кто знает, что в 1926 г. его выдвигали на получение Нобелевской премии по литературе (дать её не могли по политическим соображениям). В СССР утверждали, что немцы сделали Краснова атаманом, но Круг Спасения Дона созывался вне зоны немецкой оккупации в 1918 г. и немецких представителей на нём не было. Перечисления несостоятельности советских источников можно давать долго, поэтому следует ограничиться рамками книги «Генерал Краснов. Как стать генералом», события которой заканчиваются в ноябре 1914 г.

В представляемой книге не даётся специального историографического обзора, т.к. характеристики используемых источников приводятся в соответствующих частях книги. А чем ближе мы будем знакомы с имеющимися исследованиями, касающимися генерала Краснова, тем лучше поймём, почему у нас в обществе до сих пор так распространено грубо осудительное отношение к атаману Краснову.

Первая биография Петра Николаевича Краснова была выпущена в Новочеркасске в 1919 г. Она никогда не переиздавалась и потому труднодоступна для читателей. Эта книжка, около ста страниц, Г. Щепкина, под названием «Донской Атаман. Генерал от кавалерии Петр Николаевич Краснов. Май – сентябрь 1918 г.» была основным источником сведений для большинства биографических статей, посвящённых Краснову, почти всё сколько-то примечательное в ней, касающееся времени до правления атамана в 1918 г., успели растащить на цитаты и пересказать.

Однако, наряду с труднодоступностью первой биографии, она имеет несколько недостатков, касающихся неполноты данных, их неточности. Вся брошюра носит апологетический характер, хотя в предисловии Щепкин заверяет, что «был далёк от славословия». Составлена его работа была по материалам местных донских газет. За годы Гражданской войны вышло множество аналогичных биографий Белых вождей – это «Основатель и Верховный Руководитель Добровольческой Армии генерал М.В. Алексеев» Ф. Кирилина, «Генерал Шкуро» Н.Т. Добровольцева, «Генерал Корнилов» В. Севского и др. Все они вышли в Ростове-на-Дону в 1919 г.

Кажется, всё закономерно. Но есть существенное отличие. Корнилов погиб 31 марта 1918 г., Алексеев умер в сентябре 1918 г. Шкуро только в 1919-м взошёл на пик славы. А первая биография Краснова была готова уже в сентябре 1918 г., как прямо следует из её текста. Продолжение не дописывалось. Ровно тогда, в сентябре 1918 г. проходили перевыборы атамана Краснова Большим Войсковым Кругом. Хвалебная биография должна была сбить мощную агитационную волну против атамана Краснова, которую вели на Дону либералы, социалисты, денежные мешки, фанатические сторонники Антанты и Деникина, претенденты на атаманство, а по ту сторону фронта – вели большевики. Этот информационный штурм не прекратился и вслед за победой Краснова в сентябре 1918 г.

Невероятное дело, но в правление атамана Краснова абсолютно готовая апологетическая биография так и не появилась! Только после свержения Краснова и его изгнания Деникиным с Юга России, биография была обнародована.

О чём говорит этот историографический эксурс? Конечно, не о том, что генерал Краснов не понимал важности информационной самозащиты. Но он считал, что делами доказывает своё значение куда более, чем словами. Мигом рассыпаются все обвинения Краснова в чрезмерном тщеславии – когда он не подчинялся Деникину, дело было совсем в другом.

Из таких необычных наблюдений мы начнём видеть генерала Краснова совсем не тем, каким его изображали политические противники. Другой важный пример для понимания, кем был Краснов, в связи с биографией Щепкина. В 1892 г. Краснова исключили из Академии Генерального Штаба. В моей книге подробно доказывается, в сравнении с академическими мытарствами Антона Деникина, что данные Щепкина о причине отчисления в личных разногласиях с генералом Сухотиным, ошибочны.

Причины исключения изложены самим Красновым в рассказе «Ваграм»: он был слишком влюблён в Лидию Фёдоровну, будущую супругу, с которой проживёт неразлучно 50 лет, не старался сосредоточиться на Академии, а также, Краснова слишком тянуло к строевой службе, а не к штабной работе.

Всё это более чем убедительно доказывает, что Пётр Краснов не был карьеристом. Ведь именно Академия открывала перед офицерами все возможности. Без неё они рисковали застрять в своих частях и рассчитывать только на выслугу лет. Обратим внимание: Белые генералы Деникин и Корнилов получили звание генерала в 41 год. На четыре года раньше, чем Краснов, сын генерала, внук генерала, праправнук генерала. Разница была бы ещё больше, если бы Император Николай II лично не распорядился дать Краснову полк в 1910 г., и если бы не начало Великой войны, за подвиги в которой Краснов заслужил Георгиевское оружие, орден Святого Георгия и звание генерала.

Поскольку Деникин был сыном крепостного, а генералом стал перед началом войны в 1914 г., можно понять, насколько несправедливы утверждения о каких-то особых сословных перегородках, препятствовавших талантам в Российской Империи. Немногочисленность элиты неизменна при любом социальном строе и никуда не девается в демократической модели, где существует то же самое неравенство, основывающееся на власти денег и личных связей. В СССР это была преемственная власть партийного аппарата.

Первые 20 лет военной службы, с 1889 по 1909 г. Краснов провёл в рядах гвардии – Лейб-Гвардии Атаманского Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича Полку. В столь престижный полк Краснов попал не из-за того, что был сыном генерала, а за окончание столичного Павловского военного училища 1-м по отличию, что дало ему право самому выбирать полк из числа наилучших.

Из всего сказанного, становится видно, почему можно отвергнуть советские характеристики, например, Михаила Бонч-Бруевича, звавшего генерала Краснова льстивым карьеристом. Иначе Краснов не бросил бы Академию. Перекинувшийся на сторону большевиков генерал Бонч-Бруевич судил по себе и не мог представить, что можно монархистом не прикидываться для продвижения по службе, а сознательно быть по преобладающим убеждениям.

Итак, Краснов в 1-ю очередь был человеком, ставящим любовь выше карьеры, во 2-ю считающим своим жизненным призванием строевую военную службу, в 3-ю был сознательным русским монархистом, убеждённым в невозможности существования России без Самодержавного строя. Будучи неординарным писателем, Краснов излагал свои взгляды в художественной форме, а также в военной публицистике.

Когда Краснов подносил свои книги Императору Николаю II и Цесаревичу Михаилу Александровичу, он не заботился о карьере, а вносил свой вклад в укрепление русского национального сознания, шатаемого ветрами либерального западничества.

За время призвания возглавить Войско Донское, атаман Краснов отказывался от власти 3 раза. 1-й раз до того, пока Круг Спасения Дона не примет предложенные им Законы Войска, скопированные с Основных Законов Российской Империи, тем самым, реставрирующие на Дону монархический режим. 2-й раз во время травли Войсковым Кругом писателя Ивана Родионова, открыто излагавшего свои монархические взгляды. В этот 2-й раз, отказываясь от власти на вершине военных и политических успехов, Краснов, бросив атаманский пернач на стол, яснее ясного, в очередной раз доказал невозможность объяснять его монархизм карьеризмом.

Борьба Краснова за Империю началась задолго до его участия в Белом Движении. Потребность в деятельной контрреволюции давала о себе знать с первых же лет жизни Краснова.

В 1869 году, когда П.Н. Краснов появился на свет, талантливый русский писатель и офицер Всеволод Крестовский опубликовал роман «Панургово стадо». В дальнейшем Краснов выступит несомненным продолжателем литературных традиций Крестовского, изобразившего весь спектр приёмов революционных провокаций, одурачивания и натравливания общества на власть. В этом романе давалась картина поразительного диктата над общественным мнением в среде интеллигенции:

«мало-мальски самостоятельному человеку просто жить нельзя! — Чуть высказал мнение, несогласное с большинством — сейчас шпион, сейчас подлец! Да это хуже всякого рабства».

«среда, действительно, тот же палач и деспот».

Но самая блистательная формулировка Крестовского, конечно, следующая, только послушайте:

«Должность либерально-прогрессивного доносчика, должность литературного палача, производящего торговую казнь над именами и мнениями, стали почётными. Из разных углов и щелей повыползали на свет Божий боксёры и наёмные убийцы нигилизма, жандармы прогресса, будочники гуманности, сыщики либерализма — всё это были великие прогрессисты на пути общественного падения».

То есть уже в год рождения Краснова, тоталитарный диктат либерализма, конституционализма, социализма и коммунизма, наставлявших на служение «гуманистическим идеалам человечества”, в обществе был столь силён, что значительно угрожал устоям Российской Империи. Ведь здесь, фактически, перечислены все причины для того, чтобы пала власть Православных Царей и началось правление Ленина и Сталина точно по приведённым революционным традициям тоталитарного террора.

Недаром, в эмигрантских воспоминаниях «Памяти Императорской Русской Армии», генерал Краснов высоко оценил воспитательное значение произведений Крестовского. Конечно, «Панургово стадо» – это роман, однако, подобно художественным произведениям Краснова, роман Крестовского достаточно точно отображал хорошо знакомую ему современность и её важнейшие социальные проблемы. Насколько важными и точными были выводы Крестовского, можно судить по сопоставлению их с самыми актуальными темами, поднимаемыми ведущими русскими идеологами охранительного направления уже в то время, когда Краснов писал свои первые книги.

В 1896 г., когда появился первый, и чрезвычайно удачный, исторический роман Краснова «Атаман Платов», 27 лет спустя после Крестовского, Василий Розанов в близком к Победоносцеву журнале «Русское Обозрение» напишет поразительные, до боли режущие строки: «Быть православным не по метрике только, монархистом – и притом вслух, это значит быть выброшенным за борт текущей жизни, остаться без приюта, в нужде и чуть не на голодную смерть (Достоевский, К. Леонтьев, Н. Страхов). «Монархия», «православие»… — это тайна, которую их прозелиты в России могут передавать друг другу только шёпотом» [В.В. Розанов «Эстетическое понимание истории» М.: Республика, СПб.: Росток, 2009, с.478].

В подтверждение тому слева, поэт Александр Блок, певец революционного подвижничества, начитавшись Брэма Стокера, в печати открыто звал покойного обер-прокурора Константина Победоносцева упырём и вурдалаком. Вместе с тем, А.А. Блок, состоявший в родстве с П.Н. Красновым, в 1901 г. на себе испытал сохраняющуюся десятилетиями систему слежки и преследования монархистов. «Студенты бойкотировали лекции и экзамены и следили за тем, чтобы те и другие не посещались ни товарищами, ни профессорами». Профессора-монархисты, разумеется, игнорировали бойкот. И когда Александр Блок пришёл на такой экзамен, то «был оскорблён каким-то студентом, принявшим его за изменника и бросившим ему в лицо ругательство» [М.А. Бекетова «Воспоминания об Александре Блоке» М.: Правда, 1990, с.54-55].

Вот как будочники прогресса и сыщики гуманизма добивались «товарищеского” единодушия. Надо было обладать сильной волей и стойкими монархическими убеждениями, чтобы перебороть либеральных доносчиков и литературных палачей. Блок не обладал ни тем, ни другим.

Стало быть, Краснов, выбирая военную службу и борьбу за идею Самодержавия, ставил себя в самое затруднительное положение. Много денег на многотрудной службе не заработаешь, писателя-монархиста общество непременно предаст забвению, как она поспешила похоронить Крестовского. А в обществе старорежимного офицера будут считать то ли врагом народа, то ли умственно отсталым. Без преувеличений. В эмиграции, будучи уже всемирно известным писателем и политиком, Краснов с грустью вспоминал тогдашние общественные настроения на примере оценок своей семьи: старший брат, Андрей Николаевич Краснов, умный был детина, стал уважаемым профессором естественных наук. Средний был ни так ни сяк – инженером. Младший вовсе был дурак – пошёл в офицеры.

Существование сильнейших предубеждений против Империи и её защитников, военных и монархистов, не доказывает ни того, будто та интеллигенция была права, ни даже какого-то обреченного состояния Империи. Ничего подобного.

Ведь интеллигентские хождения в народ заканчивались провалом, несмотря на некоторые успехи в дезинформационной обработке населения, которая представляла тогда наибольшую опасность.

То, что никакого системного политического кризиса Российской Империи, на тему которого сочиняли тома литературы советские историки, на самом деле не существовало, находит сейчас всё большее признание. Но не в массе отечественных и зарубежных историков, а в избранных лучших работах, т.к. инерция мышления и ориентировка на советскую историографию заставляет многих историков переписывать заведомо несостоятельные характеристики, обусловленные политической цензурой и антимонархической идеологией, демократической на Западе и советской в СССР. Ровно по тем причинам полностью несостоятельны и советские характеристики Краснова.

Показательна, например, последняя дискуссия в «Вопросах истории» за 2011 г., №3, где д.и.н. Михаил Давыдов демонстрирует подтасовки, на которые идут фальсификаторы «голодного экспорта», формулы «недоедим, но вывезем» относительно Российской Империи. Этот голодный экспорт являлся, по выражению историка, любимым мифом «народнической литературы и их преемницы – советской историографии». Т.е. мифом, создававшимся ещё при Российской Империи в интересах революции.

Требуются целые книги, посвящённые антимонархической мифологии, и к счастью, таких книг становится всё больше. Образцовой работой можно назвать обзор Ольги Большаковой «Власть и политика в России XIX –начала XX века. Американская историография» М.: Наука, 2008. В названной монографии проводится систематический разгром американской историографии, демонстрация несостоятельности объяснения русской революции вымышленным системным кризисом и отсталостью Империи.

Вот, что она пишет по одному из таких сочинённых кризисов:

«Таким образом, из американской историографии неизбежно должны были исчезнуть такие существенные прежде для неё проблемы, как «истоки русской революции», «кризис старого режима» и одна из его главных составляющих – «аграрный кризис». Как уже упоминалось, тезис об «аграрном кризисе» в России конца XIX в. Был опровергнут в 1980-е годы Дж. Симмзом, П. Грегори, Э. Уилбур и другими учёными, чьи исследования показали устойчивую тенденцию роста сельскохозяйственной производительности в России, повышение уровня жизни крестьянства и рост дохода на душу населения. Однако общепринятое мнение о наличии аграрного кризиса как составляющей «кризиса старого режима» продолжало главенствовать в историографии, школьных и университетских учебниках».

Тем самым, не только американская, но в значительной степени и советская историография в соответствующих оценках Российской Империи совершенно ненаучна, но продолжает главенствовать в учебниках и массе публикаций, игнорирующих достижения исторической науки как в США, так и в РФ.

Однако историки Русского Зарубежья за десятилетия до упомянутых американцев доказывали поступательное развитие Империи и отсутствие выдуманных кризисов. С.С. Ольденбург, С.П. Мельгунов, С.Г. Пушкарёв изначально занимали самые продвинутые позиции по многим ключевым вопросам. В своей книге я продолжаю линию преемственности монархической и зарубежной историографии, делая краткий обзор её выводов, в сравнении с достижениями современных историков.

Названные выдающиеся историки в эмиграции не работали в институтах истории, и, в отличие от советских исследователей, были оторваны от архивов, но они компенсировали это максимальным охватом опубликованных источников и возможностью делать выводы, не зависящие от политической цензуры. Это и дало свой результат.

Поэтому, возвращаясь к предшествующим биографиям генерала Краснова, скажу, что недостаточно работать в архивах, чтобы вести правильные рассуждения. Это доказывает советская историография, или, к примеру, первая современная биография генерала под названием «Атаман Краснов» Александра Смирнова. Она появилась в 2003 г. Её автор работал со следственным делом Краснова из архива ФСБ и отлично продемонстрировал, что преждевременно осваивать архивы без предварительной подготовки. Опора преимущественно на предсмертные допросы 1940-х годов, а не на прижизненные публикации, без сколько-то значительных дополнительных источников, привела к многочисленным ошибкам. Только малая часть из них перечислена в петербургском журнале «Новый часовой» за 2004 г. в рецензии К.М. Александрова и Г.Г. Вербицкого.

Также, А.А. Смирнов в своей биографии не использовал большинство из написанных П.Н. Красновым книг и прошёл мимо качества публицистики своего героя в дореволюционную эпоху.

Этот вопрос является дискуссионным ввиду преобладающей известности отзыва А.И. Деникина о Краснове в книге «Путь русского офицера», по сравнению с другими мнениями.

В дополнение к ним, в самом начале 1920-х А.Г. Шкуро занёс в записки утверждение о частом внимании к запоминающейся увлекательности трудов военного журналиста: «Ещё юнкерами мы зачитывались статьями подъесаула П. Краснова, писавшего по казачьим вопросам». Приписанная им атаману Краснову мания величия относится только к периоду правления Доном и отражает репутацию среди чинов Добровольческой Армии, где не доставало осведомлённости для точной оценки нежелания атамана подчиняться Деникину [А.Г. Шкуро «Записки белого партизана» М.: АСТ, 2004, с.189].

Вопрос о мании величия уже рассмотрен здесь относительно Академии Генштаба, в которую рвался Деникин, и которую бросил Краснов, а также по примерам отказа от атаманства в 1918 г.

Не будучи карьеристом, Краснов стремился к иному – стать лучшим во всём, чем он занимался на каждом занимаемом месте. Это значило – стать лучшим кавалеристом – и Краснов занимался конным спортом, закончил Офицерскую кавалерийскую школу, преподавал в ней, писал инструкции по выездке лошадей, инспектировал кавалерийские части. Краснов хотел стать лучшим писателем, и для этого работал над полковыми историями, историей донского казачества и Российской Империи, добиваясь самообразованием не типового, а исключительного профиля знаний, куда входила также художественная литература и философия. Краснов мечтал затмить иностранных авторов приключенческих романов, и для этого совершал путешествия в Эфиопию, на Кавказ, Крым, по Дальнему Востоку, в Японию, Китай, Индию.

Возвышение Краснова в мае 1918 г. подтвердило его успех в наработке исключительных данных офицера и писателя, когда донское казачество нашло в нём самого достойного и способного своего представителя.

То, что генерал Краснов был «весьма одарённый» человек, патриот и монархист, заслуженно и многократно признаётся в диссертации на соискание степени кандидата исторических наук Артемия Тучапского, защищённой в 2006 г. в С.-Петербурге. Её автор работал в петербургском Центральном государственном историческом архиве, в РГВИА и ГАРФ. Это, конечно, прекрасно. С архивом ФСБ работать тоже отлично. Однако нельзя сказать, что защищенная диссертация «Пётр Николаевич Краснов: судьба русского офицера» лишена недостатков.

По всей видимости, вследствие нехватки должной систематичности в работе, в автореферате диссертации появились такие ошибки, как: Краснов «принимал участие в войне европейских держав с Китаем». Он написал небольшую книжку о войне с Китаем в 1900 г., но сам не принимал в ней участие, в чём легко можно убедиться, сверившись с послужным списком Краснова (А.К. Тучапский использовал составленный в 1910 г. «полный» список), но к этому выводу можно прийти и без архивных источников, по имеющимся литературным публикациям. А ко времени путешествия в Китай в 1901-1902 годах, разумеется, штурм Пекина остался в прошлом и ни в какой войне Краснов участия не принимал до сражений с Японией.

Артемий Тучапский поверил лживым мемуарам комиссара Войтинского, передав своими словами, будто «первые требования прислать в Петроград надежные части были получены командующим и комиссаром Северного фронта вечером 23 октября». Эти самооправдательные сочинения опровергаются документами, для знакомства с которыми также не требуется работа в архивах. Требования были отправлены и получены не раньше 25 октября 1917 года.

«Очень небольшие потери с обеих сторон» в результате боя под Пулково также являются следствием удивительной неосведомлённости о множественных данных о крупных потерях со стороны красных.

Далее Тучапский пишет о Краснове: «большевики не торопились расправиться с ним, и вечером 2 ноября освободили». 2 ноября Краснова не освободили, а посадили под домашний арест, иначе говоря – переместили из Смольного на квартиру. Удивительная скудость использованных источников и исследовательская пассивность автора диссертации привела к тому, что А.К. Тучапский, вместо того, чтобы взяться за решение значительнейшего вопроса о том, давал ли генерал Краснов большевикам честное слово или нет, объявил, что Краснов «обвинял в нарушении честного слова большевиков», а большевики обвиняли в том же Краснова. И всё!

Самому подробному описанию похода на Петроград и решению проблемы о расхождении свидетельств посвящена 4-я часть моего исследования «Генерал Краснов. Монархическая трагедия», которая так и называется: «Честное слово генерала».

Неполнота биографического описания выражается в обрыве диссертации на эмиграции Краснова в 1920 г., что также является следствием боязни трудностей в освещении проблемного периода жизни в Зарубежье. Наряду с некоторой неудовлетворительностью, диссертация, обладающая множеством несомненных достоинств в выяснении качеств личности генерала Краснова, никак не повлияла на повышение знаний о генерале Краснове в обществе. Автором не было издано специальной монографии, единственные публикации статей относятся к периоду до защиты диссертации и относятся к малочитаемым вузовским сборникам. Т.е., можно подумать, для теперешнего заместителя директора Суворовского музея (С.-Петербург) биография Краснова не является делом всей жизни, чтобы пойти дальше, чем защита одной диссертации.

Следует сказать и о недостатках опубликованной моей первой книги. В ней обнаруживаются некоторые незначительные опечатки. Далее, могу назвать, несколько более слабую манеру письма, по сравнению с продолжением, т.к. основной текст этой книги был написан в 2008 г. и это, по сути, первый крупный писательский опыт, прежде за мной водились публикации нескольких статей и менее крупные главы. Работай я над тем же началом теперь, схема книги была бы другой, там мог быть и теперешний историографический обзор. Но дело в том, что генерал Краснов заслуживает и барсуковских 22-х томов о Михаиле Погодине. О нём можно писать сколько угодно, особенно, если располагать личным архивом писателя, который сейчас находится в Свято-Троицкой Духовной семинарии в Джорданвилле (США).

Однако, в условиях не изученности биографии Краснова, неопубликованные данные качественно не отличаются от опубликованных, но необработанных. Только на определённом уровне изучения для углублённого исследования требуются дополнительные данные. Пока что таковыми могут послужить материалы периодической печати – публикации Краснова в газетах «Русский Инвалид», «Свет», «Новое время», в журнале «Разведчик» и многих других. Ознакомиться с ними в полном объёме у меня прежде не было решительно никакой возможности. Из этих материалов при выявлении можно было бы составить дополнительные тома сочинений П.Н. Краснова.

В моей первой книге, как и в последующих, использовались материалы периодической печати Российской Империи, но основной упор делался на ознакомление с книгами Краснова. Мне не удалось обнаружить романы «Потерянные», «Элла Руллит» и 1-й том «Года войны», все остальные книги Краснова, изданные в Российской Империи, были обнаружены, прочитаны и использованы в книге.

Самый большой временной охват, по сравнению с другими главами, с 1752 по 1914, при небольшом объёме первой части, привёл к тому, что она носит обзорный характер, и только ключевые места биографии Краснова, политической теории и истории Империи находят в ней подробное рассмотрение.

Теперь следует вернуться к борьбе генерала Краснова, упомянутой в аннотации к моей книге. Это была борьба с внешними врагами – в войне с Японией. Более же постоянной велась борьба за Российскую Империю, борьба с теми интеллигентами, которых Александр Блок в знаменитой речи за 1918 г. называл рубящими сук, на котором они сидели, устраивающими пожар, а когда подготовленная ими революция наступила, забегавшими с криками: горим, горим!

Краснов заранее понимал, что революционная интеллигенция спалит всю Россию, и последовательно защищал Самодержавие, видя в этой обороне суть своей профессии военнослужащего и журналиста. Необходимо снова коснуться уровня сознательности политических убеждений Краснова, поскольку Александр Блок, сознававшийся, что поджигал Империю вместе со всей интеллигенцией, вместе с тем признавался буквально: «я политически безграмотен» [А.А. Блок. Сочинения. Л: Художественная литература, 1982, Т.4, с.228, 238].

Критика Самодержавной Монархии, по большей части, велась совершенно безграмотно. Требования уничтожить Самодержавие носили деструктивный характер, как показал опыт Временного правительства и СССР, демократические и социалистические модели оказались провальными. Достойной альтернативы Самодержавию не существовало.

Либералы, преклоняющиеся перед Западом, требовали установления в России конституционного строя, беря за образец парламентскую монархию. Они не принимали во внимание, что в то же самое время Царствования Императора Николай II, в середине 1890-х «детская смертность в непревзойдённом индустриальном Бирмингеме составляла почти сто на тысячу родившихся. Более 12 миллионов англичан (из общего населения в 45 миллионов человек) жили на грани хронического голода» [А.И. Уткин «Неизвестный Черчилль» М.: Алгоритм, 2011, с.20].

Т.е., объяснение революции в России тяжкой жизнью рабочих и крестьян есть результат политических подтасовок и двойных стандартов. В Англии рабочие жили ничуть не лучше, крестьяне в Англии угнетались арендодателями земли, вовсе не владея ею, в отличие от того, как получили землю крестьяне в России через выкупные платежи. Государственная мощь Британии основывалась на эксплуатации колоний, по масштабам и жестокости, ничем не отличавшейся от нацистской оккупации.

Другой западнический идеал  — это Франция, тогда единственная республика в Европе. Франция без конца сотрясалась коррупционными скандалами, немыслимыми в России Панамами. Во Франции с 1875 по 1914 г. сменилось 52 правительства, из них только 11 кабинетов продержались год и более. Такая министерская чехарда каждый раз определялась сменой парламентского большинства [Э.Д. Хобсбаум «Век Империи. 1875-1914» Ростов н/Д.: Феникс, 1999, с.141].

Но откройте любую советскую книжку о революции в России, и там непременно будет заявлена наивная уверенность в том, будто монархический строй не справлялся требованиями нового времени, что доказывает частая смена Императором своих министров во время войны. Столь неуместные заключения до сих пор встречаются во множестве работ историков, нисколько не понимающих, чем же действительно качественно отличается парламент и демократия от Самодержавной монархии.

В самом деле, чем же? Вовсе не тем, что демократия даёт какие-то реальные блага рабочим и крестьянам (за исключением избирательного права). Разница всего лишь в верховном управительном принципе. При Самодержавии Верховная власть принадлежит Монарху, который получает её по наследству, воспитывается с рождения, получая высочайшую профессиональную подготовку и безупречное нравственное воспитание. При демократии та же самая Верховная власть принадлежит всему народу. Но весь народ, в отличие от Самодержавного Монарха, не обладает единым разумом и волей, чтобы пользоваться ею. Поэтому возникает избирательная система – вот чем демократия единственно одаривает население.

Теперь мы вплотную подходим к вопросу о том, кому выгодна демократия. Панургово стадо интеллигенции требовало её введения не потому, что это несло ей что-то положительное, ведь она рубила под собой сук, жгла костёр в своём доме, жгла костёр в доме на суку Самодержавия. Делала она это из преклонения перед популярной частью западной философии, которую считала верхом развития мысли. Делала из подражания Западу, считая Россию во всём отсталой, живя в ней, а настоящий Запад не зная и не подходя критически к её политическому строю.

Однако демократия крайне выгодна тем, кто пользуется избирательной системой для того, чтобы посредством народного голосования обрести политическую власть в стране, а потом удерживать её. Она как воздух необходима тем, кто финансирует политические партии, предвыборные кампании, выдвигает кандидатов в президенты, губернаторы, мэры и т.д. Без финансирования партии существовать не могут и состязаться в предвыборной борьбе  никому невозможно. Следовательно, ни партии, ни кандидаты, не способны самостоятельно вести политическую деятельность, а находятся в полной зависимости от своих спонсоров – заказчиков и подлинных правителей.

При Самодержавной Монархии: сколько бы у тебя ни было денег, будь ты промышленником или банкиром, ты намертво отстранён от политики. Всем управляет Император, и сменить ты его не можешь. Министров назначает он, согласно своим представлениям о благе страны. Можно министра купить, но не каждого ведь получится купить, а Император назначает министра для ведения своей политики, и, если министр начнёт от неё уклоняться в сторону, то будет уволен – самый слабый политический контроль и тот утерян. В демократии всё наоборот: если надо провести в парламент такую-то партию или в президенты такого-то человека, достаточно владеть основными средствами массовой информации, чтобы продвинуть своих людей в общественных представлениях и опорочить конкурентов. Или перекупить конкурентов.

Отсюда и возникает неостановимое стремление всеми силами и во всех странах устранить монархический строй, являющийся единственным препятствием для олигархического правления, возможного только в рамках демократии.

Чем сейчас развитые демократии отличаются от неразвитых? В неразвитых для победы заранее выбранных партий и кандидатов приходится идти на фальсификации результатов народного голосования. В развитых демократиях средства массовой информации умеют так выполнять политические заказы, чтобы люди сами голосовали за кого надо. Есть, конечно, ещё варианты. Например: неразвитая демократия, это когда результат выборов не подстраивается под одного победителя, а происходит схватка олигархических кланов. Как правило, такое происходит при введении демократической модели, когда ещё нет ясно выраженного закулисного победителя, и существует многопартийная система. Это приводит к бесконечным политическим раздорам, к дестабилизации страны и заканчивается либо введением авторитарного правления, либо решающей победой одного олигархического клана над другим, или заключением между ними соглашения.

В развитой же демократии распространена двухпартийная система, где происходит имитация борьбы между двумя кандидатами, когда победитель, если и не предрешён заранее, то между ними нет никакой разницы.

Таким образом, демократия являет собой либо хаос избирательных войн, либо распланированное шоу с заранее заданным результатом в интересах закулисных финансовых правителей и медиамагнатов, или авторитарных вождей.

Идеальных политических режимов, конечно же, не бывает. Однако Самодержавная Монархия имеет то решающее достоинство, что устраняет возможность манипуляции общественным мнением закулисным олигархическим правлением.

Недостатками Самодержавной Монархии является опасность её политического вырождения в абсолютизм или деспотию при несоблюдении присущих ей политических принципов наследования, воспитания, приготовления. Гарантом постоянства Самодержавия является сочетание её с другими частями знаменитой формулы – Православием и Народностью. Православное вероисповедание гарантирует направление политических сил во благо, даёт правителю стойкие нравственные принципы, духовную силу и философскую базу. Народность значит соответствие духа правления национальной культуре, знание этой культуры, её охрану и старания к умножению.

Самодержавная Монархия имеет ещё один недостаток, который можно расценивать и как достоинство, но который несёт в себе потенциальную опасность. Монархия не сможет существовать, если её принципы не исповедуются не только Царём и правительством, но и народом. Демократия может спокойно существовать, если половина населения и даже больше половины равнодушна к ней. На последних выборах в Красноярске в июне 2012 г. явка была 21% избирателей. Когда я в 2006 г. проводил социологический опрос о том, как население относится к демократии, 87% опрошенных людей с улицы отвечало, что считает ненужными ни парламент, ни партии. Довольно близкие цифры получаются.

И действительно, кто может считать полезной деятельность парламента, на который уходят миллиарды денег (7 млрд. руб. в 2013 г.), половина депутатов которого прогуливает заседания, а другая половина принимает законопроекты, не читая.

Немыслимое дело, в Российской Империи агитация против Самодержавия велась даже во время войны с Японией, когда Краснов добровольцем поехал на фронт военным корреспондентом, и несколько раз чуть было не погиб от пуль и снарядов. Вот что печатали в знаменитом журнале «Освобождение» летом 1904 г.:«русский царь не знал и не думал о том, что захватив Маньчжурию, он вредит трудолюбивому японскому народу и что у японцев сильное войско и хороший флот». Т.е., наши радетели за парламент и конституцию, ходатайствовали, обращаясь к русскому народу, за обиженную Японию, которая никаким краем не касается Маньчжурии, и которой Император Николай II мешал оккупировать и эксплуатировать чужие страны. И вот что наши пораженцы, которые несколько позже составят партию к.-д., советовали: «если бы и русский народ потребовал и добился от царя конституции, то и он избавился бы от оскудения и разорения и всяких притеснений точно так же, как избавились от него и другие народы. Народные представители быстро подсчитали бы и удовлетворили все важные нужды народа» [«Либеральное движение в России 1902-1905» М.: РОССПЭН, 2001, с.511-512].

Из таких воззваний отлично видно, насколько убога и смешна была предательская агитация конституционных демократов против Самодержавия, за европейскую райскую жизнь и всемогущий, благодарующий парламент. Даже либеральный журналист Влас Дорошевич, самый популярный в то время, в 1907 г. не сдержался и высмеял партию к.-д., написав, что они конституцией хотят лечить сифилис, пьянство, туберкулёз, морить тараканов – всё конституцией [Ч. Рууд «Иван Сытин» М.: ТЕРРА, 1996, с.121].

Однако приёмами такого примитивного обмана населения и была создана революция.

В современных академических изданиях уже поставлена проблема несоответствия реальным интересам России утопической либеральной программы перехода от единоличного правления к коллегиальным формам, в том числе к созданию правительства, подконтрольного парламенту, что способно привести только к дестабилизации страны. Оголтелое требование такого правительства довело страну до февральской революции, и этот опыт является опытом отрицательным, показывающим, как не следует поступать в наше время – утверждает историк Александр Данилов в статье «Политические реформы в России на рубеже ХХ-ХХIвв.» [«История и историки». 2005. Историографический вестник. М.: Наука, 2006, с.205, 209, 211].

При этом профессор Данилов, недавно уволенный за причастность к защите диссертаций с плагиатом, не вполне разбирался в различении видов властей, когда заявлял, будто полномочия современного президента РФ превосходят власть Императора в отношении Думы. Тут надо различать верховную власть Императора и высшую правительственную власть президента. Не разделяя их, масса историков устроила чудовищную путаницу, не вникнув в политическую подоплёку либеральных подтасовок об уничтоженном будто бы Самодержавии. Высшая управительная власть в лице Монарха ограничивалась и раньше Г. Советом, Сенатом, правительством, но Верховная власть ими нисколько не ограничивалась и не расхищалась. Верховная власть использовала их как свои инструменты, и с появлением Г. Думы в Верховном принципе ничего не изменилось.

Вследствие отделения Церкви от государства и конституционного запрета на идеологию, в рамках демократии неизбежно воцаряется авторитарное правление, не скованное никакими идеалами, или финансовое закулисное всесилие информационного контроля населения. Контроль, например, за новостными каналами, определяет то, о чём человек узнаёт, следовательно, о чём он думает, а вследствие того – как человек себя ведёт. Именно это имел в виду Уинстон Черчилль, когда формулировал: не существует общественного мнения, есть только опубликованное мнение.

 

 

 

Политическая управляемость средств массовой информации не является каким-то конспирологическим измышлением, так работают все современные демократии. Выполнять заказы и осуществлять политическую цензуру стараются как можно более тонко. В 1998 г. политконсультант Олег Матвейчев наблюдал: «сейчас не остаётся ни одного серьёзного издания, ТВ- или радиоканала (на федеральном, областном, муниципальном уровнях), где бы журналистам разрешалось писать, говорить, показывать всё, что угодно или всё, что они хотят». Все они и всё время работы обслуживают политические интересы владельцев.

Сколько угодно пишет талантливый современный журналист Валерий Панюшкин об управляемости современных газет, радио и ТВ либо государственными структурами, либо крупными корпорациями и банками:  «не для того нужен главный редактор, чтоб транслировать журналистам распоряжения владельца и властей, а для того, чтоб ограждать журналистов от этих распоряжений». Или: «мэрия города платит деньги городскому телеканалу, за то, чтоб телеканал освещал деятельность мэрии города, — какая же в этих условиях может быть правда».

Это сказано в 2006 г. более чем либеральным автором в книге «Узник тишины». А за 70 лет до этого эмигрантский мыслитель Иван Солоневич, сбежавший из советского концлагеря, переписывавшийся с генералом Красновым и лично с ним общавшийся, писал в книге «Белая Империя»: «Демократический строй правления основан прежде всего на вранье. Он врёт о свободе конкуренции, которая скована гигантскими трестами и монополиями. Он врёт о свободе печати, которая куплена теми же трестами и банками. Он врёт о народной воле, ибо им руководит капитал. Он врёт о свободе этой воли, ибо эта воля определяется миллионными тиражами демократических газет, находящихся в обладании у этого капитала» или у государства. В эпоху СССР это разбирали более чем подробно, только с советских позиций, при общем фактическом материале. Как видим, принципы устройства демократии не изменились. Они одни на все страны и в любые эпохи.

Всё это прямо распространяется на суть политических партий, существующих только при поддержке СМИ, без них партии могут быть зарегистрированы, но политически отсутствуют. Не только в РФ, но в совершенно любой стране. В моей книге рассмотрена проблема финансирования периодических изданий с определённым политическим заказом против Самодержавия на примере Российской Империи.

Весьма левый советский автор, на забитых революционными проповедями переизданиях морально мёртвых учебных комплектов которого готовятся современные журналисты, пишет о начале ХХ века, следующее: «редакторы и публицисты становились подчас наёмными работниками, которые зависели не только от цензуры, но и от владельца издания. Отдельные состоятельные люди – банкиры Поляков, Альберт, капиталисты Коншины, Рябушинские, Морозовы, банки (Волжско-Камский, Азов[ск]о-Донской), всё охотнее вкладывали деньги в периодическую печать» [Б.И. Есин «История русской журналистики» М.: Флинта, Наука, 2000, с.68].

Скажу несколько слов о том, что приведённые в моей книге характеристики монархистами всесилия евреев в либеральной прессе являются совершенно точными. Вновь оказывается прав эмигрантский мыслитель Иван Солоневич. Он писал в разделе о демократии: «Общественное мнение избирает парламент, парламент избирается общественным мнением. Общественное мнение обрабатывает пресса. Пресса находится в среднем случае в руках банков и в лучшем случае в руках тех, кто даёт ей объявления. Таким образом, довоенный русский читатель понятия не имел о том, что милюковская «Речь» находилась под влиянием Русского Азиатского банка и большинство газет зависело от монополиста по сбору объявлений Метцля» [И.Л. Солоневич «Так что же было?..» М.: ФИВ, 2009, с.371].

Прав ли Солоневич? Это легко проверить по специальной работе Александра Боханова, где также свобода печати называется свободой обмана. В ней доказывается, что названная газета партии к.-д. «Речь» многие годы была убыточна на десятки тысяч рублей, её спасал монополист по размещению объявлений еврейский торговый дом Метцеля, где заправляли евреи Владимир Абрамович Поляков и Э.П. Эпштейн – члены правления Азовско-Донского коммерческого банка. Те цифры в сотни тысяч рублей, которые получали левые газеты за держание политического направления на отмену Самодержавия, в моей книге приводятся по исследованию Шафаревича, а общим источником является книга Боханова. К этому можно добавить, что еврейский торговый дом Метцеля совершенно отказался предоставлять объявления газете «Русское чтение», чем фактически разорил её. А почему? Потому что эта была монархическая газета, её издавал генерал Дубенский и там печатался Краснов [А.Н. Боханов «Буржуазная пресса России и крупный капитал. Конец XIX в. – 1914 г.» М.: Наука, 1984, с.65,85-88].

Таким образом еврейские банкиры и монополисты душили монархическую печать и вели информационную войну за установление демократического правления, где они, посредством газет, смогут править и всей страной.

Возможно ли избежать последствий намеренных манипуляций общественным мнением при демократии? Теоретически, такое возможно при соответствии населения правилам чистой республики – общего дела, со 100% явкой на голосования и с тем, чтобы всё население вникало в политические вопросы и могло делать обоснованный выбор. На практике воплощение чистой Республики куда сложнее, чем чистой Монархии, т.е. Самодержавия, где все силы брошены на создание одного лучшего правителя. Республика требует того же качества от всего народа. Чем больше население государства, тем менее такое возможно.

Василий Розанов в блестящем «Эстетическом понимании истории» писал:«Монархия есть естественная форма христианского государства, как республика – античного, языческого. Общий интерес, дела, касающиеся до всех, каждое общее дело – есть только бремя, которое никто теперь не захочет взять на себя и в которое чтобы вникнуть только – нужно забыть на время самые дорогие и близкие интересы, пренебречь то, с чем слита жизнь. Тот, кто берёт на себя это бремя, кто за каждым сохраняет самое драгоценное для него, уединение и заботы о близких, каждому – оказывает благодеяние, которого он не получает даже от друга. Отсюда – взгляд на царскую власть как на источник благодеяния, поэзия и любовь, которой она окружена» [«Русские философы (конец XIX – середина XX века)». Антология. Вып. 2. М.: Кн. Палата, 1994, с.79].

Республиканский идеал сейчас невозможен уже потому, что все граждане при равноправии не способны на посвящение себя общественной деятельности. Для этого надо располагать рабами, которые будут обеспечивать тебя в то время, когда ты будешь заниматься этим республиканским общим делом.

По этой причине Блаженный Августин в теологическом и историософском труде «О Граде Божием», написанном в эпоху падения Рима, утверждал, что в идеальном смысле Римская республика никогда не была республикой, т.к. основывалась на рабстве, что является нарушением принципа действительно общего дела в интересах общей справедливости. Такая же республика, можно сказать, воплощается в современных мягких формах рабовладельческого олигархического правления.

Поэтому невозможно найти в идеале республики уход от опасностей информационного обмана населения. Известнейший современный политконсультант, профессор Высшей Школы Экономики и сотрудник президентской администрации, Олег Матвейчев продолжает утверждать, что единственным спасением от войн компромата на выборах является монархия, т.к. население никогда не будет знать тех лиц, из которых ему предлагается сделать выбор.  Его или обманывают, или оно обманывает само себя. Поэтому лучше всего, если правителем государства становятся по праву наследования.«Выборность – это недостаток». Наследственный монарх не будет лоббировать интересы никаких лиц, выдвинувших его и финансировавших его избрание, в отличие от президента  [О.А. Матвейчев «Уши машут ослом. Сумма политтехнологий» М.: Эксмо, 2008, с.18-19].

Критика демократии с точки зрения политической теории и исторической практики, наряду с освещением жизни генерала Краснова, как легко убедиться, вовсе не является подрывом государственного строя, а составляет наше конституционное право и даже обязанность мыслящих людей понимать окружающую действительность. Нашим государственным строем является демократия, а она предоставляет нам совершенно легальный, не насильственный выход из демократии, прописывая в заключительных статьях конституции, каким образом можно изменить конституцию и избавиться от невостребованной демократии самым демократическим путём.

Монархический строй не думает отрицать или уничтожать естественное неравенство в обществе, не думает обманно обещать никому ни всеобщую свободу, ни всеобщий иудейский или сектантский коммунистический рай на земле, но предлагает совершенно определённые преимущества, которые следует понимать и представлять. На первом этапе жизни Краснова, попытки избежать этого коммунистического рая, сохранив Империю, были для Краснова успешными. Став генералом в начале Первой мировой войны за подвиги на фронте, Краснов повысил возможности своего влияния на спасение России от будущей преступной тоталитарной системы, жертвой которой он в итоге стал, наряду со всем своим народом.

Вышеизложенного должно быть вполне достаточно для первого представления о том, кем был генерал Краснов и по каким причинам он выбрал военную и политическую контрреволюцию, возглавив Белое Движение в ходе Гражданской войны, развернувшейся в России вследствие падения монархического строя.

 

Частично опубликовано в газете «Воздвижение», С.-Петербург, 2013, №102, с.10-11: «Молодое поколение открывает нам имя П.Н. Краснова».

Отзыв организатора мероприятия, красноярского поэта Анастасии Конуховой: «Презентация книги Станислава Зверева «Генерал Краснов: как стать генералом»» http://kraevushka.livejournal.com/436461.html