Блондин с недобрыми глазами. Т. Престон и убийство Николая II.

Блондин с недобрыми глазами. Т. Престон и убийство Николая II.

Сравнительные характеристики версий Екатеринбургского злодеяния 1918 г. Часть 3.

Приятно узнать, что моя работа «Сравнительные характеристики версий Екатеринбургского злодеяния», в особенности обширная вторая её часть «Британский консул Томас Престон», привлекла внимание известных писателей и получила дополнительную аудиторию.

К памятному дню 16 июля 2017 г. Валерий Шамбаров прямым пересказом материалов и выводов моего исследования составил внушительно наименованную заметку: «Цареубийство – неразгаданные тайны. Как сокрытие истины стало общим делом мировой закулисы» http://zavtra.ru/blogs/tcareubijstvo_nerazgadannie_tajni

Притом, сайт газеты «Изборского клуба» приличным людям стоит обходить за три версты и при всяком возможном случае противостоять идеям советского «Завтра», расположение личного блога Валерия Шамбарова у Проханова компрометирует знаменитого автора «Белогвардейщины» и множества других приличных книг, из тех что я читал: «За Веру, Царя и Отечество», «Оккультные корни октябрьской революции», «Тайна воцарения Романовых». Книги историка очень любимы читателями и постоянно переиздаются.

Напрасно рассчитывая на воспитательный эффект своего присутствия в неприятельском стане, достойные писатели на сайтах типа РНЛ лишь поддерживают репутацию противника, претендующего на монструозное поглощение всех “патриотических” сил и оттеснение на информационную обочину оппонентов справа. Соглашательство с красными погубило многих современных монархистов и позволило вновь возвыситься в РФ павшему вместе с СССР большевизму.

Хотя уже книга Валерия Евгеньевича выразительно озаглавленная, даже если издателями, а не автором, «Антисоветчина» (2008) при очень многих достоинствах замазана излишним сталинизмом, сменовеховским национал-большевизмом, какой мне приходилось уже критиковать в серии статей на тему о монархизме и националистах в СССР. Не проявляя оригинальность рецензента, ещё добавлю, что отсутствие ссылок на источники также снижает убедительность повествования в книгах В.Е. Шамбарова, т.к. каждый источник, любой используемый исследователь обладает своими неравноценными особенностями, какие следует учитывать и давать возможность проверить, а потому историку не следует скрывать их и уравнивать весь материал для гладкости чтения.

В многократно размещённой затем на других сайтах публикации «Цареубийство – неразгаданные тайны» с грамотным сжатием моего многолинейного изложения с нередкими сторонними отступлениями Валерий Шамбаров даёт ссылку на моё имя и потому пользуюсь случаем выразить благодарность за внимание, которое очень ценю.

Особенно приятно, что с некоторыми дополнениями эта статья с передачей моего расследования уже вошла в новую книгу Валерия Шамбарова «“Пятая колонна” и Николай II» М.: Алгоритм, 2017.

Не путать с другими “Пятыми колоннами”, которых в серии «Исторические открытия» вышло несколько, начиная с Древней Руси и Ивана Грозного. В предыдущем томе за 2016 г., «“Пятая колонна” Российской Империи. От масонов до революционеров», автор обошёлся без заметных открытий относительно убийства Царской Семьи, повторив давно известные тезисы Олега Платонова, который последние месяцы 2017 г. стал подвергаться преследованиям чекистов за свои книги – расчёт на старые связи с КГБ и на соглашательство с лживой путинской и советской пропагандой не оправдался. Большевики всегда старались давить не только настоящих своих врагов, но и выслуживающихся подпевал.

В 2016 г. вышел ещё один том Валерия Шамбарова «“Пятая колонна” Советского Союза», в которой на радость коллективному Проханову генерал Власов объявляется попросту изменником и демократом. Хотя быть большевиком и защищать большевизм – явно хуже и такого скудного определения, не исчерпывающего великого исторического значения антисоветской борьбы, по масштабам сравнимой с Белым Движением и являющейся его прямым продолжением.

В противовес напомню контрреволюционные взгляды насчёт хода войны с красными: «пораженческие настроения 1941-42 г.г. охватили все слои населения СССР. Это было широкое народное движение, и оно вовсе не ограничивалось пассивным «сложением оружия». Нет, народ хотел воевать против Сталина». «Политические настроения народа и цели освобождения России были сформулированы генералом А.А. Власовым» [Р.Б. Гуль «Одвуконь. Советская и эмигрантская литература» Нью-Йорк: Мост, 1973, с.244].

Русская эмиграция продолжала осуждать непротивление и содействие советскому злу: «при той же самой ужасной, самой дикой и беспощадной тирании, которая существовала при Сталине, примеров которой не знал даже античный мир, – переход на сторону противника и сражение в его рядах против ненавистного коммунистического ига можно расценивать только как выполнение гражданского долга» [Ан. Тарасов «Сорок лет тому назад…» // «Заря» (Ливри-Гарган), 1984, 12 октября, №3, с.36-37].

Эмиграция первой волны стояла на том же: «в отношении СССР – этого злейшего и главнейшего врага русского народа – мы пораженцы. Вместе со всем нашим народом мы страстно желаем поражения и уничтожения Союза Советских Социалистических Республик. Из всех враждебных России государств мира наиболее враждебное и наиболее опасное есть государство СССР» [«Двуглавый Орёл. Вестник Высшего Монархического Совета» (Париж), 1929, №30, с.1425].

Действительно, невозможно игнорировать истребительную и поработительную войну, которую большевики вели против русских более двадцати лет до 1941 г. Эта война не остановилась, и все кто работал на большевиков – чистой воды коллаборационисты, пособники оккупантов и преступников, не лучше тех кто сотрудничал с немцами.

Эмигрант второй волны в 1969 г. в Аргентине писал, почему СССР устоял и расширил границы тоталитарного деспотизма. Власовское сопротивление оказалось недостаточно сильным, чтобы сломить большевизм: «всё то, из чего могло произрасти добро, было подавлено злом сначала в 1920-е годы, а потом в 1941-45 годах. Подавлено злом не только в силу количественного превосходства, но также и в силу качественной недостаточности предложенного добра» [Н.П. Кусаков «Памяти Императора» // «Царь и Россия» М.: Отчий дом, 2017, с.616].

Да, качественно власовский национализм не представил нам безупречности, какой далеко не имело и Белое Движение. Но нет смысла предпочитать их национализму нечто ещё худшее – большевизм или нацизм.

Сохраняя образцовую для поклонников Императора Николая II антисоветскую последовательность, Павел Пагануцци написал в известном исследовании, изданном в 1981 г. Свято-Троицким монастырём в Джорданвилле, где хранится архив почитаемого там генерала П.Н. Краснова: «население в надежде на освобождение от большевистского ига кем бы то ни было во многих местах встречало немецких захватчиков как своих освободителей. Одной такой встрече стал случайным свидетелем генерал Власов (отбросивший немцев от Москвы), после чего ему открылись глаза на советскую действительность» [П.Н. Пагануцци «Правда об убийстве Царской Семьи» М.: ТРХ, 1992, с.97-98].

В Джорданвилле доныне пишут на дореволюционной имперской орфографии и поддерживают выбор русских, терпевших гонения в СССР и сумевших перебраться по ту сторону фронта для подлинного служения России, как профессор И.М. Андреев [О. Герман (Подмошенский) «Святитель Аверкий Джорданвилльский. Герой свято-русской совести» М.: Русский паломник, 2009, с.59]. Противник пособничества красным, Иван Андреев печатался во власовской газете «За Родину». Позднее положительно повлиял на взгляды иеромонаха Серафима (Роуза) в США [«Мироносицы в эпоху ГУЛАГа» Нижний Новгород: Христианская библиотека, 2016, с.591].

Показателен и пример протоиерея Стефана Ляшевского, после ареста и советского концлагеря принявшего священство при оккупации и ушедшего в эмиграцию. Его воспоминания и интересные богословские работы начали появляться в РФ в 1990-е [«Дивеевские предания» М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996, с.445].

В СССР, как известно, из православных изданий был доступен только прославляющий коммунизм и вождей КПСС «Журнал Московской Патриархии». Самые большие самиздатские тиражи имела именно религиозная литература, Иоанну Златоусту далеко уступал А.И. Солженицын. За неё полагались и самые большие репрессивные кары [«Дважды диссидент. Сборник памяти Виктора Прибыловского» СПб.: Звезда, 2017. с.47].

Честь и хвала всем, кто прилагал усилия к тому чтобы растянувшееся на долгие десятилетия падение советского тоталитаризма произошло как можно скорее.

По непонятной причине называется разочаровавшимся в генерале Власове протоиерей Александр Киселев, бывший, оказывается, до красной оккупации Эстонии, духовным наставником будущего патриарха [А.Ю. Сегень «Предстоятель. Жизнеописание Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II» М.: Благовест, Вече, 2017, с.34-35].

В каком же это “итоге” Власов его разочаровал, если знаменитая книга «Облик генерала А.А. Власова (записки военного священника)» (1977) полна восторженных свидетельств о нём, усердно собранных со всех доступных печатных и устных источников, а 15-ю годами позже в Москве, как записал в дневнике Н.М. Коняев, 10 марта 1993 г., о. Александр «идеализировал Власова самозабвенно» и ожидал, что скоро в Москве генералу поставят памятник.

Ничего достойного такими дешёвыми подтасовками противники Власова не добьются. В книге «Поп» (а соответственно и в фильме) Александр Сегень раз уже скрыл, что священники псковской православной миссии разделяли власовскую идеологию и распространяли её, не будучи ни аполитично, ни просоветски настроены. Об этом сейчас появилась обширная научная литература, обзор которой имеется у И.В. Петрова в диссертации «Идеологические и национальные аспекты деятельности православного духовенства Балтии и Северо-Запада России (1940-1945 гг.)» СПб.: СПбГУ, 2014.

Наша преемственность с Российской Империей проходит в основном через наследие Русского Зарубежья и антисоветское подполье и мученичество, а не через администрацию СССР и победы красных. Отказ от власовской позиции РПЦЗ и белоэмигрантов даже у монархистов приведёт к опоре на красный 1945 г. и советские оккупационные преступные “права” до 1991 г., с самыми далеко идущими идеологическими последствиями такого выбора [А.Н. Савельев «Время русской нации» М.: Книжный мир, 2007, с.115].

С другой стороны, беспринципные критики монархизма РПЦЗ додумались ссылаться на то, что в Учредительное собрание в 1917 г. не прошли правые партии и потому, якобы, к народу ближе те, кто под видом аполитичности протаскивал антимонархическую политику [А.А. Кострюков «Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов» М.: ПСТГУ, 2007, с.62]

Это когда социалистические узурпаторы с февраля 1917 г. запретили все монархические партии и газеты, преследовали, грабили, арестовали и убивали монархистов, самовольно установили республиканский строй и ко времени выборов в УС уже развернули красный террор.

Упрекать монархистов за отсутствие в Учредительном собрании – подлое оправдание революционного насилия и попустительство коммунистическому господству. Это всё равно что доказывать неконкурентными голосованиями за КПСС легитимность липового избрания – или голосованиями за Путина в РФ. Пользуясь случаем, надо сказать всем, кто считает самым значимым событием 1918 г. разгон УС, а не злодеяние в Екатеринбурге, что выборы и само Учредительное собрание – сплошное позорище, чей опыт служит обличению лживой идеи народоправства.

Ещё при Временном правительстве, не говоря уж о Ленине, «когда предатель Керенский, подобрав власть в свои руки, дерзнул низвергнуть монаршего владыку с престола, тогда уже всё закружилось в сатанинской безумной пляске. Начался яростный погром прежних блюстителей порядка, зверская распря показала всем, кто предательски занял бразды правления, началось зверское издевательство над всеми высшими начальствующими и безбожная расправа над ними, началось размещение на высшие ответственные должности политических преступников, выпущенных из острогов, и опозорилась ещё недавно сильная православная Русь, так как мудрые правители прежде всего позаботились из всех учреждений и школ вынести святые иконы, а в школах уничтожить преподавание Закона Божьего, а в типографиях запретить печатание духовных священных книг и журналов» [Мученица Анна Зерцалова «Никто не погибнет со мной». Свидетельства о протоиерее Валентине Амфитеатрове его духовной дочери. М.: ПСТГУ, 2016, с.363].

Следовательно, любой противник монархического строя, идущий на примирение с революционными властями, в разной степени, но потворствовал торжеству их насилия, и только реставрационный путь вполне устранял господство антихристианского террора.

Столь же неуместно предъявлен упрёк А.А. Кострюкова в том, что заграничный церковный собор, призвав русских людей к восстановлению Династии Романовых и монархического строя, поставил «под удар и Патриарха, и Церковь в России», т.к. призвал к борьбе с цареубийцами. Выразив тем самым русские интересы и воплотив важнейший антифарисейский принцип сопротивления злу, заграничное церковное управление дало поучительный пример вероисповедной верности и обличила всех бывших и будущих ревнителей незыблемости коммунистической тирании и потакания её нуждам.

Впрочем, в продолжении его книги таких явных проколов не заметно. Историк даже отметил, что, если Зарубежная Церковь признала социализм несовместимым с христианством, то со стороны Московской Патриархии «не услышали мы такого обличения и до сих пор» [А.А. Кострюков «Русская Зарубежная Церковь в 1925—1938. Юрисдикционные конфликты и отношения с московской церковной властью» М.: ПСТГУ, 2011, с.446].

Совершенно закономерно, когда церковные историки не пытаются переложить на честных монархистов вину за красный террор с большевиков и их приспешников. Показательны в этом отношении работы М.Е. Губонина и свящ. Александра Мазырина о преступном присвоении власти первосвятителя митрополитом Сергием (Страгородским), склонившимся перед коммунистическим террором. Митрополит Пётр (Полянский) героически отказался следовать поддельному завещанию Патриарха Тихона осудить Зарубежную Церковь и отождествить интересы Церкви и большевизма. Это сделал в известной декларации митрополит Сергий, назвав смерть цареубийцы П.Л. Войкова в Варшаве ударом по Церкви [«Кифа – Патриарший Местоблюститель священномученик Пётр, митрополит Крутицкий (1862—1937)» М.: ПСТГУ, 2012, с.603].

Подобное соглашательство частично наблюдалось и в эмиграции из-за непризнания губительной роли большевизма и стремления примириться с ним, что завершалось уходом в предательское услужение красным преступникам [Митрополит Вениамин (Федченков) «Служение в Америке. 1933-1947» М.: Отчий дом, 2016, с.61-62].

В числе сторонников такого подхода закономерно оказался и донельзя популярный у иностранцев автор соединения Третьего Рима с третьим интернационалом Н. Бердяев, призвавший пойти навстречу большевизму – «совершенно прекратить в зарубежной Церкви великокняжеские и царские молебны».

Антисоветский выбор борьбы с цареубийцами, истребителями русского народа и их идейными последователями требует волевых решений против господствующей лжи в любой год с 1917 г., все сто лет. И на все будущие времена. Чем более путь этот был труден и опасен, тем большего одобрения и преемственного приближения он заслуживает.

Как и у Власова, открылись глаза на фронте и у Николая Хохлова, отказавшегося после 1945 г. выполнять приказы террористов из ГБ убивать руководящих лиц во власовском НТС. На войне он встретил прямо выраженное предпочтение со стороны крестьян немцев: «советским помогать не буду». Его отец, бывший политкомиссаром и добровольцем пошедший на фронт, говорил: «теперь пойди разберись, кто хуже из двух зол: Гитлер или Сталин». Так что, заключает мемуарист, которого красным бандитам не удалось убить полонием: «выходит, не знал я как следует ни своего народа, ни своего отца» [Н.Е. Хохлов «Ликвидатор с Лубянки. Выполняя приказы Павла Судоплатова» М.: Алгоритм, 2017, с.89-92].

Тем более их не знают и современные жертвы лживой советской пропаганды, ходящие с портретами на палках в пантеистически “бессмертных” столпотворениях 9 мая.

Бесчисленные мемуарные свидетельства подтверждаются честными научными исследованиями. В июле 1941 г. партийные лидеры СССР действительно опасались контрреволюционного восстания внутри страны [С.А. Папков «Обыкновенный террор. Политика сталинизма в Сибири» М.: РОССПЭН, 2012, с.314].

Есть все основания утверждать, навсегда покончив со спекуляциями про “загадку” 1937 г., что массовый террор в СССР был вызван необходимостью подавить внешние выражения преобладающих массовых антисоветских настроений, включавших и стремление к восстановлению монархического строя (зарплата с 1913 г. к 1935 г. выросла в 4 раза, а цены на хлеб в 27 раз) и надежды на приход немцев [Сара Дэвис «Мнение народа в сталинской России. Террор, пропаганда и инакомыслие 1934-1941» М.: РОССПЭН, 2011, с.37, 61, 177].

В итоге антисоветское народное движение было подавлено насилием и СССР остался страной победившего нацизма, поскольку в отличие от системного отказа от хитлеризма в Германии, как замечал сын знаменитого философа, «в Советском же Союзе процесс был обратный, проверку проходили не бывшие сталинцы, а их жертвы. Доказывать свою невиновность нужно было им» [В.С. Франк «По сути дела» Мюнхен, 1977, с.41].

Разоблачив в 2016 г. всех противников большевизма как изменников, к 9 июля 2017 г. Валерий Шамбаров вновь вернулся к Царствованию Николая II, и на последней его книге с упоминаниями моей фамилии и многочисленным – Т. Престона, остановлюсь подробнее.

К сожалению, проблемы писателя, общие с непониманием сути власовского движения, никуда не делись. Валерий Евгеньевич оперирует привычками 20 или 30-летней давности и не очень активно следит, насколько продвинулась научная литература и какие именно исследователи наиболее компетентны в каждом отдельном вопросе.

В 2017 г. ссылаться на масонство А.И. Гучкова, поскольку о нём 30 лет назад написала Нина Берберова, – яркий показатель пещерного нежелания искать критику её масоноведения и самостоятельно выяснять на чём основаны её суждения.

Тот же власовец Роман Гуль, бывший корниловец, опытный писатель, редактор авторитетного «Нового Журнала», будь хоть трижды демократом, умел ловить «Красное колесо» А.И. Солженицына на неуместно введённых в документальное повествование анахронических лексических советизмах и на доставшихся от СССР ложных предубеждениях против строя Империи, а у Нины Берберовой исчислять сплошные чудовищные выдумки мемуаров «Курсив мой» и ругать, как она «не стесняется писать гнуснейшие грубости о зверски убитом Николае II и представлять многое русское в карикатурном виде».

Зато такие современные русские монархисты, обязанные высоко держать знамя русской политической культуры, из боязни войти в противоречие с популярными мифами, сделали выбор в пользу удобства повествования, принося в жертву неудобную правду.

В итоге Гучков оказывается масоном, а М.В. Алексеев – нет, хотя Н.Н. Берберова выдумала и его масонство. Из той же серии ошибок распространение самим Гучковым писем для компрометации генерала Алексеева, и возведение ложных обвинений на Василия Гурко. При такой неразборчивости никакое выяснение хода подготовки свержения Императора Николая II невозможно. Приёмы первопоходнической фальсификаторской апологетики и бесконечный отказ признать вовлечение Алексеева в заговор, давно разоблачённые, наносят историческому сознанию колоссальный вред, который после всех проведённых дискуссий исключает возможность всякого к ним снисхождения, тем более что перед нами не начинающий писатель, а издавна авторитетный среди монархистов.

Каждый должен взяться за искоренение бесконечных ошибок про военную “масонскую ложу”, измену Гурко, который, по другим фантазиям, оказывается, создал на фронте «административный хаос» [Е.В. Алексеев «Закон и корона Российской Империи» М.: Вече, 2012, с.62-63].

Фактическое вовлечение отдельных генералов в измену шло самостоятельными путями по нескольким разным линиям, а не через одну “ложу”, и никто из генералов масоном не был, а только наиболее идейно близкий им, обработанный изменниками, вовлечённый в планы заговора Н.В. Рузской, если довериться М. Горькому, присутствовал при масонских собраниях.

Валерий Шамбаров придерживается наиболее устоявшейся черносотенной риторики, даже когда привычные фразы неуместны и сливаются с вражеским хором. Заместителя Д.С. Сипягина, разделявшего его взгляды в МВД, П.Д. Святополк-Мирского никак нельзя назвать ярым либералом. Политика его министерства не получила заслуженных оценок, и в целом эффективная политика Императора Николая II по нейтрализации угроз со стороны либеральной оппозиции и безопасного уничтожения миражей райского парламентаризма тоже ушла в тень деятельности “пятой колонны”. Между прочим, само заглавие серии книг писателя страдает неточностью в угоду левой демагогии.

Для настоящих контрреволюционеров понятие пятой колонны исключительно положительное, какое ей дали испанские герои Франсиско Франко, обозначив ею те правые силы, которые выступят в его поддержку против коммунистических оккупантов. Напуганные этим предсказанием леваки накрутили вокруг обозначения сторонников монархистов ауру постыдного предательства, хотя оно означает именно то как следует поступать любому честному человеку. Хотя бы в книге «Фашистская Европа» В.Е. Шамбарова борьба монархистов с левым фронтом в Испании описана с должными к ним симпатиями.

Среди слабостей поднадоевшей муры типа загадочности убийства П.А. Столыпина, в книге «“Пятая колонна” и Николай II» встречаются такие неудачи, как совершенно не доказанное участие англичан в провокации 9 января 1905 г. Лишние крики про волка грозят репутационными издержками. Единственный довод о присвоении английскому послу титула лорда настолько смехотворен, что может быть списан разве что с чепухового примера Н.В. Старикова, у которого У. Черчилль убил старого параноика Сталина, ибо вскоре получил орден.

Е. Кускова в статье «Обескрыленный сокол» вспоминала, что, когда Горького арестовали после 9 января, «в Петербург тотчас же прибыл английский корреспондент Лонг» для знакомства с условиями его содержания в крепости и подал записку министру Двора. При Российской Империи это вполне обычное дело. «Попробовало бы теперь «европейское общественное мнение» ознакомиться с Соловками, способами «выведения в расход, или сиденья в тюрьмах годами» [«Современные записки» (Париж), 1928, сентябрь, Т.36, с.330].

Восхищавшиеся тогдашним большевизмом Горького либералы этим достоинствам Империи предпочитали тогда красный террор. Постепенное его прорастание внутри Империи проявлялось в разнообразии политических убийств и лжи.

Из неё повторяется у Шамбарова клевета о шпионстве банкира Д.Л. Рубинштейна, заботившегося о помощи Царской Семье в заточении. Обвинения Рубинштейна входят в стандартный набор оправдания подлинной измены М.В. Алексеева и других деятелей или сторонников февральского переворота с целью перевести внимание на вымышленные предательства [В.Ж. Цветков «Генерал Алексеев» М.: Вече, 2014, с.152].

В перечень лживых обвинений по адресу знакомых Г.Е. Распутина входят и легенды об измене идейно близкого с В.П. Мещерским банкира И.П. Мануса, за которым не найдены никакие криминальные дела или связи с Германией. Игнатий Манус был ограблен и убит большевиками в 1918 г. [П.В. Лизунов «Великий Манус» // «Английская набережная, 4» СПб.: Лики России, 2007, Вып.5, с.300-306].

Следует знать недостатки используемой мемуарной литературы и заменять их результатами отдельных биографических исследований. Из-за неумения вычислять дезинформацию и воздерживаться от фантазий мало кто из верных монархистов и государственных учреждений Империи не оказался несправедливо поруган в книге Валерия Шамбарова. Военное министерство В.А. Сухомлинова у него не сразу стало производить оружие как надо в начале войны, министр финансов П.Л. Барк злодейски довёл инфляцию аж до 200% (видимо следовало держать её на протяжении всей войны у нуля), министр внутренних дел А.Д. Протопопов свернул борьбу с революционным движением, добился отставки А.Ф. Трепова и провёл «мягкого, нерешительного» С.С. Хабалова в командующие Петроградским военным округом.

Всё это чудовищное безумие также исключает всякое снисхождение к прошлым заслугам писателя и должно быть без увёрток названо постыдно невежественной брехнёй, какую автору первому следует торопиться опровергать, не дожидаясь, пока это начнут делать за него. Не слыша протестных голосов, писатель не только сам не заметит ошибочной дороги, но и увлечёт по ней своих поклонников.

Сюда же прямо относится подкуп большевиками генерала Черемисова, решение Императора Николая II отречься в пользу Алексея 3 марта, устроенная Ч. Крейном февральская революция – правда, в другом месте автор поправляется и заявляет, что американцы устроили всё-таки не февральскую, а октябрьскую революцию. В итоге, быть может, сравнительно с основным текстом ошибки и домыслы составляют меньшую часть книги, но они подрывают доверие к лучшим её местам и уничтожают убедительность общего замысла.

Все перечисленные ошибки как следует опровергались в моих книгах и статьях, включая и «Сравнительные характеристики версий Екатеринбургского злодеяния».

В последней 25-й главе «Тени Ипатьевского подвала» к почерпнутой из моей статьи информации о деятельности Т. Престона следует отметить прибавленные В.Е. Шамбаровым промахи, в которых я не повинен. Приятель Престона Ф.Ф. Сыромолотов был женат не на первой жене Троцкого (А.Л. Соколовская), а на подруге жены Я.М. Свердлова – Х.А. Троцкой, что для нашего расследования даже важнее.

Странный эпизод про английского майора Стивена Элли в Екатеринбурге дан со ссылкой на книгу «Революция: западня для России» (2017), авторами которой значатся В.Е. Шамбаров и Е.Н. Чавчавадзе. Последняя – сценарист документальных фильмов «Кто заплатил Ленину. Тайна века» (2004) и «Лев Троцкий. Тайна мировой революции» (2007), которые получили широкую известность после показов на легендарно лживом т/к «Россия» и содержали необоснованные и потому страдающие преувеличениями версии о финансировании Ленина именно А. Парвусом, а Троцкого – конкретно Я. Шиффом. Эти фильмы удачно вошли в дешёвую конспирологическую волну кремлёвской пропаганды о том что любые противники любого политического строя в любой стране финансируются из США или другой вражеской страны и потому надо сплотиться вокруг своего родного узурпатора Путина. Иначе такое и не показывали бы.

Патриотический задор фильмов, при неубедительном обосновании, поднимает важные задачи дискредитации революционеров – противников монархической России. Только решать их следует грамотнее. Вполне доказанной является роль в немецком финансировании партии Ленина Карла Моора. Затем, немецкие документы, опубликованные в книге Шиссера и Трауптмана, не указывают на роль А. Парвуса в 1917-18 годах, его роль оканчивается на 1915-м. Использование устаревших или ненадёжных источников отличает и характер обвинений Я. Шиффа в фильме о Троцком, хотя есть гораздо более убедительные документальные данные.

В октябре 2017 г. у Е.Н. Чавчавадзе вышел новый фильм данной серии, на этот раз про финансирование революции 1905 г. И он несколько лучше прежних, т.к. оплата японской агрессии Я. Шиффом и получение японских денег через Акаси всеми революционными партиями не является предметом дискуссий. Об этом достаточно убедительно писали ещё в Российской Империи, а затем сразу после падения СССР и отмены его тоталитарных запретов. В фильме «Революция. Западня для России» берётся интервью у И. Чихару, японского автора книги «Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905», изданной у нас в 2013 г. в переводе Д.Б. Павлова. Инабу Чихару будет всё же посолиднее чем популизм Элизабет Хереш в прошлых фильмах. Такого нельзя сказать про всех консультантов, страдают неточностями рассказы про Г. Гапона у Николая Коняева, талантливого писателя, зазря вдарившегося в сталинизм и путинизм. Несмотря на мелкие огрехи, фильм неплох, но рекомендовать его из-за одиозного заказчика и производителя остерегусь. Да и вообще лучше ориентироваться на авторитетные документальные книжные исследования, нежели неизбежно поверхностные телефильмы.

В фильме «Революция: западня для России» ничего нет про Стивена Элли, но он заявлен как 1-я часть и ожидается продолжение. Дышавшая на ладан надежда на указание источников в рекомендуемой книге не оправдалась. Если в других местах узнаваемые тексты книги «Пятая колонна и Николай II» бывают разбавлены записанными Еленой Чавчавадзе интервью у лиц, которые уничтожили всякое к себе уважение своей общественной деятельностью (Н. Стариков, Н. Нарочницкая, В. Василик), то в эпизоде на несколько строчек про некую свёрнутую английскую операцию подле Ипатьевского дома налицо полное текстуальное совпадение с «Пятой колонной» [В.Е. Шамбаров, Е.Н. Чавчавадзе «Революция. Западня для России 1905-1917» М.: Вече, 2017, с.371].

Имеются утверждения, что Стивен Элли принимал участие в убийстве Г.Е. Распутина, приводятся ссылки на мемуары Элли, в которых он признаётся, будто получал приказ убить И.В. Сталина перед заключением Брестского мира для срыва переговоров с Германией [А. Соловьёв «Шпионы среди нас» М.: Эксмо, 2011, с.114]. Всё это неубедительно обосновано и вызывает массу сомнений. Такое запросто могли присочинить когда Сталин стал единоличным правителем СССР, а в 1918 г. его убийство не имело не малейшего значения. Точнее известие, что Стивен Элли уже в марте 1918 г. уехал из Мурманска в Англию [Э. Кук «Сидней Рейли» М.: Яуза, 2004, с.188, 395].

Поэтому едва ли он мог организовывать фантастическую операцию по спасению Царя, которая после установления наблюдения за Ипатьевским домом в мае 1918 г. якобы была отменена.

Однако в более поздней книге «The Murder of the Romanovs» (2010) тот же Эндрю Кук благодарит многочисленных родственников Стивена Элли и Освальда Рейнера, а вместо того чтобы рассказывать про Т. Престона, уделяет Элли чрезмерно много внимания, начиная с того что Элли родился в Юсуповском дворце и знал русский язык. Из «Убийства Романовых» Кука растащили кроме перечисленных и тот самый странный эпизод о наблюдении: «Элли видел Ипатьевский дом, полный гнездами для пулеметов и круглосуточной охраной, и справедливо счёл попытку спасения самоубийством. Он и его офицеры исчезли». По-видимому, упомянутые многочисленные правнучки, британские, американские и южноафриканские родственники Стивена Элли что-то такое и наплели историку, ко всем несуразностям вроде плана убить Сталина. Ни на каких официальных донесениях пребывание Элли в Екатеринбурге не основано, в отличие от его отбытия из России.

Любые разведчики, само собой, не отличаются правдивостью в мемуарах и допускают преувеличения. Герберт Ярдли из МИ-8, обучавший американцев шифровальному делу с июля 1919 г., и потом выпустивший книгу «Американский Чёрный кабинет», сознавался что написал там «ерунду» и «ахинею», чтобы получился развлекательный бестселлер [Б.Ю. Сырков «Сноуден: самый опасный человек в мире» М.: Алгоритм, 2016, с.295].

Не меньшим абсурдом появляется среди пересказа моей статьи вставка В.Е. Шамбарова: «мешали ему, как писал сам Соколов… англичане» со ссылкой на «Убийство Царской Семьи», хотя в книге следователя об этом нет ни слова и жалобы на иностранное вмешательство с обелением большевиков я привожу по воспоминаниям В.П. Аничкова и Вильтона.

За редкими новыми источниками, информационная база В.Е. Шамбарова, по совпадению с О.А. Платоновым, как будто застряла на середине 1990-х и более ничем не удивляет. Когда-то всё это было мощным прорывом, на фоне засилья советской псевдонауки, но теперь устарело и не выдерживает критики. А у Олега Платонова хотя бы постраничные ссылки информативней оформлены. Книги таких публицистов, популяризирующих основной ход исторических событий, можно рекомендовать для формирования самых общих представлений о расстановке монархических и революционных сил, но за частности лучше не ручаться, и в историю СССР не уходить.

Ибо когда В.Е. Шамбаров, после пересказа моих разысканий о Престоне, заканчивает книгу про Николая II на том что в 1945 г. «великим чудом возродилась могущественная мировая держава, во многом напоминающая погибшую империю», всякий смысл описания жизни Императора Николая II и верных ему людей оказывается перечеркнут. Ибо не может быть никакого согласия, ничего общего между монархическим строем Николая II и тоталитарным адом Советского Союза, построенного и защищаемого цареубийцами.

П.З. Ермаков, повсюду рассказывавший, будто именно он убил Государя, в 1940-е годы рвался на фронт, и те кто считают победу 9 мая “святой”, восхваляют огромное число таких победоносных защитников рабовладельческого и террористического строя СССР, считая их героями и “спасителями”. Ибо победил вовсе не народ в качестве самостоятельного субъекта, исключая большевицких преступников, а победил правящий коммунистический строй, обманом и принуждением заставивший подневольный народ обеспечить сохранение установленного оккупационного господства над ним.

Победило возведённое в принцип господство награждаемых в 1945 г. орденом Ленина красноармейцев гражданской войны и чекистов, которые «специализировались на уничтожении церковнослужителей» и вели «дела священнослужителей в сороковых годах» [Иеромонах Дамаскин (Орловский) «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия» Тверь: Булат, 1996, Кн.2, с.468].

Особая специализация чекистов по арестам и убийствам только священников возникла уже в год Цареубийства [А. Журавский «Жизнеописания новых мучеников казанских. Год 1918-й» М.: Издательство имени святителя Игнатия Ставропольского, 1996, с.162].

На территории Екатеринбургской епархии до освобождения города белыми войсками 25 июля 1918 г. было расстреляно 25 священников и 4 дьякона.

При большевиках в 1919 г. принятие священства звалось “хуже”, чем переход к Колчаку. Поначалу уволенный из наркомпроса за такой поступок и позднее преследуемый коммунистами противник сергианского соглашательства со сталинизмом будет расстрелян в 1942 г., и во время войны такая участь постигла великое множество священников и русских патриотов [«Друг друга тяготы носите…». Жизнь и пастырский подвиг священномученика Сергия Мечёва. М.: ПСТГУ, 2017, Кн.1, с.29].

Аресты продолжались всю войну. Гонениям подвергались, все, от высших церковных иерархов до обычных деятелей церковных общин. 6 июля 1941 г. на 6 лет лагерей был приговорён псаломщик П.А. Груздев [«Архимандрит Павел (Груздев)» М.: Отчий дом, 2006, с.13].

Непосредственно на 22 июня 1941 г. был назначен взрыв ещё одного из храмов Москвы. Даже отъявленный сталинист, прославлявший большевиков ещё в 1980-е, вынужден писать про убийства десятков священников партизанами в Белоруссии за «сотрудничество» с немцами [Е.П. Титков «Патриарх Сергий (Страгородский)» Арзамас: АГПИ, 2007, с.339, 380].

Дело тут, в самом деле, не сотрудничестве, поскольку такими же убийствами большевики занимались и до войны, ничего не изменилось. Продолжались и убийства рабочих разными способами. «К весне [1941 г.] в 13-м посёлке народу почти не осталось, все вымерли» – высланные умирали без крова и пищи. Других приканчивал социалистический рабский труд. «Это был второй фронт. Каждый день на шахтах убивались люди» [Вера Королева «Карагандинский старец преподобный Севастиан» М.: Паломник, 1998, с.137].

В ноябре 1943 г. в очередной раз был арестован 68-летний епископ Василий (Преображенский), под арестом его пытали голодом и лишением сна, после чего он угодил в больницу, был сослан в Красноярский край, где не пережил 1945 год [Святитель Василий, епископ Кинешемский «Беседы на Евангелие от Марка» М.: Отчий дом, 1996, с.27-32].

Правда несовместима с возмутительно лживыми фальшивыми теориями про крупномасштабные заговоры против СССР и спасительное уничтожение троцкистских и фашистских пятых колонн: «Сталин вовремя выявил заговор и нанёс удар по сети» [Т.В. Грачева «Память русской души» Рязань: Зёрна, 2011, с.41, 66].

На самом деле Сталин, избавившись от Троцкого, нанёс удар не по сочиняемому подлецами международному заговору, а по русскому народу и особенно по православному духовенству. Ощутимое усиление гонений на Церковь началось сразу за удалением Троцкого в ссылку, в 1928 г. В 1937 г. было арестовано 33 382 священника и 44% из них расстреляно, а в 1938 г. расстреляно уже 59% приговорённых. После такого истребления в СССР остались открыты всего несколько сот храмов. Ежов докладывал Сталину в конце 1937 г.: «почти полностью ликвидирован епископат» [«Пострадавшие в годы гонений. Портреты и судьбы» Екатеринбург: Издательство Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря, 2016, Т.1, с.21-22].

Правы историки, понимающие, что ровно никого не спас митрополит Сергий (Страгородский) своими компромиссами с уничтожением Церкви.

Сии удары, согласно сумасшедшей конспирологии Татьяны Грачевой, позволили Сталину одержать победу 1945 г. Упасите меня от таких “единомышленников”, какие по примеру Ягоды все провалы социалистической экономики списывают на иностранные диверсии.

Как вспоминает историк, СССР в 1945 г. нисколько не изменился: «как далеки были эти маниловские мечтания от ожидавшей нас действительности, мы поняли только в послевоенные дни». «Наш режим мало отличался от гитлеровского» [Е.В. Гутнова «Пережитое» М.: РОССПЭН, 2001, с.225, 270].

И если такие писатели как В.Е. Шамбаров думают, что СССР в войне “очистился” и вынырнул из крови краше прежнего, то от достижения в 1945 г. максимума коммунистических оккупационных преступлений СССР не оправдался от своего сатанизма, не обрёл легитимности, а стал хуже, чем когда-либо прежде, начал угонять сотни тысяч людей в рабство, отныне не только граждан СССР, обратно закрывать открытые немцами 13 тысяч православных приходов и 99 монастырей, расправляться с новым поколением противников коммунизма и добивать обнаруженных белогвардейцев, разжигать новые военные конфликты в Палестине и Корее.

Все оправдательные приёмы давно знакомы. Писатель Пришвин, оправдываясь за то же самое своё соглашательство с большевизмом, за которое он клеймит Горького за уничтожение русской правды и совести, сам думает, «если даже коммунизм есть организация зла», «непременно же в процессе творчества зло переходит в добро. Дело в том, что у меня есть общие корни с революцией, я понимаю всю шпану, потому что я сам был шпана» [М.М. Пришвин «Дневники 1930-1931» СПб.: Росток, 2006, с.160]. То есть, сторонники СССР, обманывая себя, попросту становятся частью организации зла и умножают его: «так странно выходит, кто за фашизм, тот и за коммунизм», «почему-то тянет к Гитлеру» [М.М. Пришвин «Дневники 1940-1941» М.: РОССПЭН, 2012, с.213].

Надо честно сказать, что шаткое могущество СССР, миражом которого коммунисты восхищаются, воплощает все те силы что уничтожили Российскую Империю, а монархический идеал, выраженный Царствованием Николая II – полное отвержение тоталитарного чудовища 1945 года. Никакое согласие между ними невозможно. А по несчисленно неудачному, возвеличивающему красных позорному опыту таких соглашательств – отныне недопустимо.

На монархическом сайте «Теополитика», считающемся преемственным черносотенной газете «Русское Знамя», в декабре 2016 г. под заглавием «Звёзды Тюдоров над Кремлём» Валентином Новиковым напрямую использованы мои характеристики Томаса Престона, а необходимых ссылок на мой сайт или мои книги не имеется. Про этот информационный ресурс могу сказать, что при опоре на множество интересных изданий, занимаясь похвальной их популяризацией, как и Валерий Шамбаров, автор не всегда умеет показать высокую личную компетентность и допускает очень серьёзные ошибки в опоре на ненадёжные исторические источники, иногда прямо дезинформационного характера. http://teopolitika.ru/articles/teopolitika-ru-articles-zvyozdy-tyudorov-nad-kremlyom-romanovyh/

Безусловной признательности заслуживает выдающийся современный писатель Сергей Владимирович Фомин, в начатой 7 октября 2017 г. серии публикаций, главным героем которой избран князь Н.В. Орлов, «К пониманию личности «LE PRINCE DE L`OMBRE»» явившийся образцовым популяризатором, какого может ожидать историк, заинтересованный в умножении знакомства со своими открытиями. Статьи публикуются исключительно в живом журнале https://sergey-v-fomin.livejournal.com/, по соображениям, изложенным о Проханове, ибо РНЛ и «Русский вестник» где писатель прежде размещался, давно обратились в филиалы «Изборского клуба», за что в статьях С.В. Фомина по заслугам достаётся А.Д. Степанову и О.А. Платонову. Если очерки обратятся в новую книгу, будет отлично.

Автор несравненной по глубине обзора личности Царского Друга серии книг «Григорий Распутин: расследование», биограф генерала Ф.А. Келлера, публикатор «Скорбного Ангела», «Царского сборника» и других достойных всеобщего внимания документальных собраний, на которые мне часто приводилось одобрительно ссылаться, Сергей Фомин давно зарекомендовал себя как блестящий знаток источников по истории Царствования Императора Николая II, Белого Движения и Русского Зарубежья. Этим особенно ценно произведённое им подтверждение обнаруженного и обоснованного мною значения, какое имеет фигура Томаса Престона в истории Екатеринбургского злодеяния. Опытный историк, С.В. Фомин во множестве включил представленные у меня на сайте соображения, биографические данные Т. Престона и других английских агентов в России, малоизвестные русскоязычные источники и мои переводы с английского, в собственную картину расследования убийства Царской Семьи, дополняя её новыми деталями. Тем самым читатели работы «Британский консул Томас Престон» могут удостовериться в её надёжности, не полагаясь исключительно на мою персону.

При широких совпадениях наших исследовательских направлений имеются и разносторонности, какие полезно совместить для лучшего общего понимания.

Заметное, с чем мы не вполне сходимся – можно ли беспристрастную проверку надёжности следственной работы и окончательных выводов Н.А. Соколова и его предшественников назвать диффамацией. Надеюсь, далее историк ещё уточнит что именно он подразумевает. Уважаемый С.В. Фомин, точно как и я, ко всеобщему уразумению подробно расписывает полную несостоятельность антинемецкой и антираспутинской навязчивой идеи Н.А. Соколова, и эта совместная наша критика следователя точно не является распространением ложных порочащих сведений. Вообще я стараюсь следовать примеру С.В. Фомина, который тем что называется методом case study через тщательный подбор и анализ максимума доступных источников добивается исправления наиболее популярных и потому особенно вредных ошибочных представлений по отдельным изучаемым проблемам.

Потому и допущение других ошибок Н.А. Соколова вполне правомерно при рассмотрении версий и зависит исключительно от точности фактических данных, не всегда поддающихся анализу до убедительного разъяснения.

Занимаясь в данном случае сравнительными характеристиками версий и стремясь к непредвзятой честности, я позволяю себе не занимать заранее позицию сторонника или отрицателя подлинности официально признанных останков, поскольку имеются как сильные стороны за, так и некоторые неразрешённые вопросы и альтернативы.

С теми кто будет вопреки всему на свете отстаивать либо подлинность, либо соображения первого следствия, закрывая глаза на любые обрывистые огрехи и на другие источники, тяжело соглашаться, и если взглянуть на сложившуюся за минувшие годы ситуацию, заметно, что в данном случае С.В. Фомин и многие иные бескомпромиссные отрицатели подлинности останков поставили себя в безвыходное положение объявленной сверхпринципиальностью и ни за что от неё не откажутся – по примеру своих противников. Принципиальность может считаться достойной уважения и похвальной, но я не намерен загодя связывать себе руки, считая расследование не оконченным.

Беря за принцип делать то нужное, за что никто другой не берётся, я вижу, что позиция объективного критика обеих сторон актуальна для читателя, но не занята знатоками Царского Дела. Потому приходится переступать через риск вызвать недовольство ревнителей памяти Н.А. Соколова.

Разницу между нашими подходами можно показать на примере обмена мнениями о принадлежности к масонам М.Н. Гирса. Таковое не указано даже в сильно разбавленных домыслами словарях Свиткова («Масонство в русской эмиграции» Париж, 1932) и Берберовой. Тем более его нет в надёжных списках историка А.И. Серкова. С.В. Фомин, признавая точность словаря последнего, всё же предпочёл опереться на Олега Платонова, объявившего, будто сын царского министра Михаил Гирс «один из руководителей эмигрантского масонского подполья», с единственной ссылкой на архив Свиткова в Джорданвилле [О.А. Платонов «Масонский заговор в России» М.: Алгоритм, 2011, с.342, 388].

Сергей Фомин считает, что республиканского и масонского окружения М.Н. Гирса достаточно, чтобы поверить Платонову и при каждом упоминании фамилии посла называть его масоном. Я же вполне могу согласиться с Сергеем Владимировичем, что документальные источники о масонской принадлежности не способны раскрыть всё и обо всех, но по этой причине и не следует ослаблять свою позицию лишними допущениями. Тем более если их уже сделали другие. Для раскрытия роли Гирса достаточно его фактического поведения. В любом случае читатель выиграет, если узнает не только версию масонства Гирса, но и об отсутствии доказательств такового. Так что дополнять друг друга полезно.

В случае с Престоном я стараюсь свести к минимуму такие допущения. А сделанные предположения обязывают исследователей к дальнейшей их проверке.

Слабости отрицателей, соразмерные с частыми ошибками защитников останков, явно проявились при сравнении существующих версий. Во всяком случае, следует бдительно остерегаться возможности необоснованного непризнания подлинных останков из-за неприглядного поведения копателей Г. Рябова и А. Авдонина, или из-за того, что в 1998 г. коммунисты и их приспешники остервенело ненавидели Б. Ельцина и Б. Немцова, или из-за других столь же третьестепенных причин и привычек. Мысль о такой вероятности ужасает не меня одного.

Окончательные выводы делать преждевременно, но обусловленный имеющимися на 2015 г. источниками вынужденный финал «Томаса Престона», казалось бы, должен устроить и сторонников версии Н.А. Соколова об уничтожении тел – до появления удовлетворительных ответов с другой стороны. Тот финал написан под впечатлением книги князя А.К. Голицына, как в 2011 г. приоритет был отдан П.В. Мультатули. Но после проверки источников в обоих постепенно разочаровываешься.

Посмотрим, что сумеет работающая сейчас комиссия с участием Е.В. Пчелова – его суждения пока кажутся продуманными http://www.pravoslavie.ru/108465.html

Евгений Пчелов, печатающийся в «Известиях» и мелькающий на ТВ, что стало надёжным маркером определённого рода пропагандистской деятельности, само собой, заслуживает чьей-то отдельной критики. Посмотрим, как всё будет в итоге. Пока С.В. Фомин указывает, что у отобранных экспертов, которых допустят в закрытые архивы ФСБ, возьмут подписку о неразглашении. С.В. Фомин справедливо видит в этом коммунистическую преемственность РФ с СССР в сокрытии преступлений большевизма, что также говорит и о невозможности окончательных выводов в такой ситуации.

Вообще, нынешняя власть с постоянно разбрасывающимся оскорбительными репликами по адресу Государя Императора В. Путиным заслуживает несравненно меньшего доверия, нежели Б.Н. Ельцин, относившийся к убитому Императору Николаю II с большим почтением и прямо говоривший о необходимости «искупить грехи своих предков» не только за злодеяние в Екатеринбурге, но и за десятилетия его оправдания в СССР. Злодеяние это он называл результатом непримиримого общественного раскола «на своих и чужих, его последствия сказываются и поныне». Тем самым, Борис Ельцин при захоронении 1998 г. выражал понимание того, что не одни большевики, и не одни непосредственные убийцы в Екатеринбурге, виновны в злодеянии. Талантливый белоэмигрантский поэт Арсений Несмелов, жертва побед 1945 года, выразил то же понимание: «Нет, давно мы ночами злыми Убивали своих Царей». Путин же в этом расколе совершенно определённо берёт сторону “своих” убийц Царской Семьи, истребителей монархистов. На таком фоне даже Б.Н. Ельцин оказывается куда достойнее.

Выглядит очень странно, как ссылающиеся на стихи Несмелова и власовца Туркула, претендующие на беломонархическую традицию современные сторонники войны на Донбассе то и дело защищают путинскую пропаганду, лишь бы назло украинцам, прославляют и красноармейские победы, которые не стесняются звать бессмертно славным истреблением европейских нелюдей, и признаваться, как им дорог СССР [«На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников» М.: Традиция, 2017, с.17, 53, 371, 375].

Незачем после такого удивляться суждениям о предательстве Белого Дела. В этом сменовеховско национал-большевицком сборнике матерных записок только у одного покойного (при сомнительной подлинности авторства) верно говорится о необходимости противостоять стравливанию русских на Украине преступными режимами Москвы и Киева, а потому подвергается критике и лживый культ 9 мая. А в целом одинаково интеллектуально ущербной дегуманизацией противника занимаются обе разжигающие войну стороны.

Идейная преемственность руководства ДНР и ЛНР выразилась, к примеру, в появлении там министерства государственной безопасности. Не жандармского управления или охранного отделения. Непременно нужно было выбрать самое одиозное МГБ. См. проникнутые советским путинизмом саморазоблачительные воспоминания недоброжелателя И. Стрелкова А. Пинчука «Контур безопасности. Генерация ДНР» М.: Алгоритм, 2017.

Вспоминая 1998 г., противники монархистов сейчас пишут, будто «вице-премьер Борис Немцов проявил буквально бешеную активность в части восстановления монархии в России». «При Ельцине, который всячески благоволил монархистам, и была завершена крупная операция ФСБ по захоронению “останков” царской семьи». Отрицание подлинности останков используется для дискредитации всего русского монархического движения 1990-х, которое изображается чекистским проектом типа ЛДПР [В.В. Большаков «Диссиденты против пятой колонны» М.: Алгоритм, 2016, с.261].

Относительно продвижения Жириновского и других врагов «Демократической России» оказание им всесторонней поддержки КГБ давно выявлено [А.Г. Михайлов «Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин» М.: Олма-пресс, 2001, с.97].

А в остальном политические спекуляции советско-патриотического оттенка на подлинности останков следует повернуть в обратную сторону.

Эпоха Ельцина – крайне интересное время значительного усиления антисоветских и монархических сил, которые не загнать под крышу ФСБ подлецам, набившим руку на советской пропаганде, сочиняющим, например, будто Краснова и Власова презирала русская эмиграция, за исключением какой-то небольшой части [В.В. Большаков «Война на идеологическом фронте. Воспоминания участника» М.: Русская цивилизация, 2017, с.780].

Ельцин действительно умеренно симпатизировал монархистам, наиболее антикоммунистическая часть которых поддерживала его и в пору противостояния с Горбачёвым, и осенью 1993 г. против парламентской лжи остатков советской власти, и особенно во время войны в Чечне 1995 г., из-за которой от Ельцина отвернулись все либералы.

В леволиберальном «Яблоке» монархистов и Российскую Империю ненавидели настолько, что приравнивали свою антивоенную позицию к народовольческому террору и следовали идеологии убийцы Степняка-Кравчинского [В.В. Колобова «Григорий Явлинский» Ростов-на-Дону: Феникс, 1998, с.276].

Также выступавший в 1995 г. против войны Борис Немцов не выражал столь уж определённых монархических симпатий, но, подобно многим правым либералам, ничего против восстановления монархии не имел. Что интересно, именно СПС, не признававший возвращения советского гимна и действительно находившийся, согласно названию, на относительно правом фланге в стороне от других сплошь левых партий и беспринципного центризма, провёл установление памятника убитому теми самыми народовольцами Императору Александру II возле храма Христа Спасителя [Л. Дубовая «Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс» М.: АСТ, 2015, с.30, 211].

Сталинистам даже и такое начинание Немцова не нравится, как и “позор” захоронения “фальшивых” останков в Петербурге. Вот только, сводя счёты с незначительным противником, с нелепым преувеличением называющие Немцова разрушителем России и бездарным болтуном, прославляя доподлинно убийственный большевизм в СССР, они сами распространяют безответственное советское враньё и обеспечивают опасное господство красной лжи в РФ. Обвинения, что лидеры СПС, а не монополизировавшие власть советские “патриоты”, виноваты в плачевном состоянии РФ, выглядят сейчас ещё смешнее чем прежде [Савва Ямщиков «Служу по России» М.: Алгоритм, 2014, с.119, 176, 187, 251].

Как будто СПС, а не КПРФ и другие просоветские партии, побеждал на парламентских выборах и выдвигал правящих президентов. Перекос в освещении деятельности партий и их ответственности очевиден. Ничего разумного и не приходится ожидать от писателей, уверенных, что «Сталин не дал троцкистской банде превратить страну в сырьевой придаток».

Сравнительно с СПС, в котором тоже хватало демшизы, не слышал, чтобы другие крупные партии заботились о памяти наших Царей. Если взять тогдашнюю «Родину», то многие из её лидеров проявляли слишком радикальную склонность к СССР, и социализм в ней перебивал национализм – у Рогозина, Глазьева, Бабурина, почему они и продались правящей олигархии, подобно Кириенко и Чубайсу из СПС.

После сторонников «ЕР», те кто голосовал за «Родину» в наибольшей степени поддерживали Путина, сравнительно с другими партиями. Сторонники СПС даже в 2000 г. голосовали за Путина на 20% меньше чем «Родина», а в 2004 г., когда физиономия президента окончательно прояснилась – на 34% меньше. Хотя постоянный рейтинг Путина в 65% у СПС за эти 4 года – катастрофически велик [«Проблема “элиты” в сегодняшней России. Размышления над результатами социологического исследования» М.: Либеральная миссия, 2007, с.164-165].

Что же до роли ФСБ в деле восстановления монархии и захоронении 1998 г., то совершенно ясно, что Б.Е. Немцов не работал на пару с ФСБ, как это очевидно и относительно Бориса Березовского, которого в 1998 г. ФСБ собиралось убить – тогда об этом приказе сообщил в СМИ Александр Литвиненко, за что позднее сам был убит чекистами в Лондоне. При том что Немцов тогда противостоял Березовскому, они оба представляли отдельные антисоветские группы в окружении Ельцина, какие все следует разделять и классифицировать, а не уравнивать и перемешивать без разбора. Сам Березовский создавал преувеличенную легенду о своём могуществе и не имел столь уж сильного влияния на Ельцина, а информационными ресурсами он и прочие олигархи не сумели грамотно воспользоваться, следуя политической мифологии борьбы с призрачным “русским нацизмом”. Самоубийственно финансируемые Березовским «Единство» и Гусинским – «Отечество» центристски слились в новой КПСС и не могли стать гарантией против восстановления СССР, проводимого Путиным без ощутимых отличий от программ Примакова или Зюганова. М.Б. Ходорковский на свою голову и вовсе финансировал все такие олигархические партии, включая КПРФ. Более правые партии и кандидаты остались на отшибе.

Подобным Немцову затёртым беспринципной советской номенклатурой интеллигентом оказался Анатолий Собчак, который гораздо более явно выражал монархические взгляды и поддерживал связи с Романовыми, организовал борьбу с ГКЧП, поднял в С.-Петербурге бело-сине-красный флаг, убрал красные тряпки, запретил КПСС, приравнивал коммунизм и нацизм, переименовал город, куда пригласил в ноябре 1991 г. сына Великого Князя Кирилла Владимировича.

Эти перемены в резко антисоветскую сторону произошли под влиянием стремительного краха СССР, в последний год существования которого насчитывалось уже 2 миллиона безработных. Лично Собчак довольно долго до августа 1991 г. был настроен против “власовского” русского триколора [«Общественная жизнь Ленинграда в годы перестройки. 1985-1991» СПб.: Серебряный век, 2009, с.298, 576].

Подобно Ельцину, Собчак не был сознательным давним антикоммунистом и перестраивался постепенно под внешним давлением мощного антисоветского подъёма.

Массовое уличное выступление против ГКЧП с открытыми лозунгами осудительного уравнения большевизма и нацизма покончило с тиранией КПСС и заменило красные флаги на русские национальные. Относительно Петербурга грандиозное положительное значение этой запоздалой победы над тоталитаризмом фиксирует документальная видеозапись «Событие» Сергея Лозницы. 23 августа 1991 г., пишет актёр Валерий Золотухин, в Москве наряду со свержением памятника Дзержинскому, «на памятник Свердлову – цареубийце – накинута петля на тело, и вокруг толпа» [В. Золотухин «Таганский домовой» М.: Зебра Е, 2013]

29 ноября петербургский писатель отметил в дневнике роль распорядителя билетов на приём у Владимира Кирилловича: «Собчак имел телефонный разговор с председателем дворянского собрания А.П. Гагариным и обещал выправить десять приглашений для “самых здравомыслящих дворян”» [Н.М. Коняев «Лихие и святые девяностые» СПб.: Русь, 2016, с.33]. Противники Собчака в то самое время тратили все силы на осуждение власовцев и защиту от Троцкого “контрреволюционного” имени Сталина, соединением с которым порочили монархическое знамя, имена Ильина и Солоневича [«Наш современник», 1991, №11, с.146, 168].

Литературная война советских “консерваторов” с демократами не могла закончиться победой заслуженно дискредитированного в то время сталинизма. И не должна была. Из этих двух сторон сталинизм был несравненно более порочной и разрушительной силой, подыгрывавшей успеху либерализма и не позволяющей возникнуть конкурентоспособной политической альтернативе ему.

9 декабря 1995 г. сторонник КПРФ, советский академик П.В. Волобуев писал, что не может найти рационального объяснения заботе Собчака «о нынешних Романовых».

В книге «Дюжина ножей в спину» (1997-1999) Анатолий Собчак сожалеет, что захоронение в Петербурге, одним из инициаторов которого он являлся, завершается уже без его участия, и опасается, что коммунисты могут лишить покойного Императора заслуженных им почестей. Тем не менее, погрязший в обвинениях в коррупции Собчак был больше озабочен своими демократическими электоральными перспективами, нежели поныне единственно действенным проектом монархического переустройства России с устранением враждующих олигархических кланов и всякой избирательной демократической фальши.

Не был, конечно, Собчак и «очень честным» человеком, как уверяет Путин [А.И. Колесников «Путин. Прораб на галерах» М.: Э, 2017, с.19].

Однако, советское крыло подле Ельцина составляли совсем другие люди, те кого до 1996 г. связывали с именем Коржакова, прямого противника Собчака и всех ведущих идеологов перехода к капитализму. Пересевший в Г. Думу Коржаков, лживые мемуары которого почему-то как нечто самое доподлинное цитируют всюду, даже в диссертациях по выборам 1996 г., также был связан с коррупцией, мафией и заказными убийствами [П. Хлебников «Крестный отец Кремля» М.: Детектив-пресс, 2001, с.329]. Помимо записи разговора А.Б. Чубайса в июне 1996 г., об этом было множество заявлений [Е.Ю. Додолев «Березовский, разобранный по буквам» М.: Прогресс, 2013, с.36, 52].

После ухода предавшего президента Коржакова продвинулись другие будущие предатели из прилепившихся к реформаторам чекистов – едва ли по тайному общему плану, как думают либеральные конспирологи вроде Фельштинского и Прибыловского, пишущие про преемственность КГБ и ФСБ. В пору, когда большевизм казался сокрушённым с начала 1990-х, чекисты само собой старались пристроиться к наиболее перспективным политикам, и только когда возможность устроить советский реванш появилась, вернулись к родным коммунистическим привычкам. Из таких на время 90-х подкрасившихся карьеристов Путин стал преемником, по наиболее убедительному объяснению, поскольку правые либералы всё равно не имели шансов победить на президентских выборах из-за преобладающих просоветских настроений и потому всё скатилось в восстановление СССР. Тут совершенно не важен выбор именно Путина – А.Г. Лукашенко чекистом не был, но советская политическая культура у них общая. Соответственно, оказалась отброшена и антисоветская экономическая политика, чем более правая, тем более приближающаяся к образцу Российской Империи.

В том раскладе сил конституционно-монархические проекты совершенно определённо поддерживались противниками большевизма и ФСБ, каждый из которых окажется выброшен из политики или убит. Поэтому и чепуху, будто прям все работали на ФСБ и захоронение 1998 г. являлось операцией ФСБ, желающим следует хоть чем-то получше обосновать.

Из числа отрицателей подлинности останков в последние месяцы 2017 г. несколько статей опубликовал Андрей Мановцев. В них не видно серьёзного подхода к важной проблеме достоверности, поскольку допущено множество легкомысленных и ошибочных утверждений, указывающих на метод подгонки и заведомую необъективность. К примеру, категорическое суждение, будто «стоматологическая идентификация считалась (и до сих пор считается) стопроцентно достоверной», на самом деле не верно http://murders.ru/lenta_009.html

Относительно отсутствия следов лечения зубов, они никак не могут дать А.А. Мановцеву оснований одновременно утверждать, что «череп № 4 не мог принадлежать Императору» и тут же писать, что «родовой особенностью Романовых было наличие крупных и крепких зубов». При наличии таких зубов нет никаких причин обращаться к лечению (какое обнаружено только относительно зубов Царицы и Детей), если постепенное поражение зубов не вызывает боли, что в свою очередь зависит уже от расположения нервных окончаний ближе к поверхности или в глубине.

В очередной раз оказывается, что критики несуразных натяжек какого-нибудь В.Н. Соловьёва сами оказываются столь же неубедительно плохи. В паре с Мановцевым выступает столь же оголтело пристрастный Юрий Григорьев, соображения которого напоминают о настоятельной необходимости полноценного следственного эксперимента прежде категоричных заявлений.

В книге «Последний Император» (2009) Ю. Григорьев сгрёб все отрицания подлинности останков, так что в компании с Ю. Бурановым добросовестным учёным оказался проходимец А. Мурзин, а записке Покровского противопоставлен Михаил Медведев с его практически не имеющими ценности припоминаниями 45-летней давности. Классификация по степени надёжности свидетельств не проведена или сделана неверно.

Очень странно выглядят попытки опровергнуть записку Юровского ещё более сомнительными свидетельствами лиц, имевших опосредованную причастность к злодеянию. Юровский мог вовсе не участвовать в захоронении независимо от даты его отъезда к Свердлову 6 (19) июля или иного точно не установленного числа, и по разным причинам не вполне точно описывать процесс, что должно корректироваться на основании более, а не менее надёжных свидетельств.

Удары на традиционную версию ритуального убийства будут всегда, но надо уметь отвечать на каждый новый удар. Претензии к следствию против Н.А. Соколова должны выдвигаться – дабы проверить, выдерживает ли оно повторную проверку и требовательные запросы. Я всегда прошу подсказывать мне упущенные источники или соображения и отказываюсь от ошибочных выводов, когда это становится доказано.

Опасаясь, что некоторые отдельные выражения моего исследования могут быть неправильно понятыми в отрыве от других его частей, уточню один существенный момент.

В материалах следствия Н.А. Соколова нет ровно ничего что могло бы вывести на Я. Шиффа или других могущественных еврейских заказчиков убийства. Отсутствие улик не означает их непричастности, а отражает невозможность для следователя их обнаружить.

Максимум, что вероятно в Екатеринбурге – выйти на Т. Престона (и это только в случае если версия о его причастности верна) и его исполнителей, через него на А. Мильнера, а заказчики на самой вершине и вовсе досягаемы отталкиваясь лишь от лорда Мильнера. В исследовании «Альфред Мильнер. Великий колониальный проконсул» (на которое рекомендую обращать внимание читателям моего «Томаса Престона» как на его смысловое дополнение), отнюдь не задаваясь заранее такой целью, вполне объективно мне удалось установить, что А. Мильнер подчинял интересы Великобритании нуждам мирового еврейства даже во вред своему отечеству. Утверждения на этот счёт всемирно известного историка Арнольда Тойнби удостоверяются рядом независимых документальных данных.

Следователь Н.А. Соколов не имел никакого касательства к высшему английскому закулисью и потому никакими доказательствами располагать не мог.

Подозревал ли он хотя бы консула Престона, маячившего поблизости от Ипатьевского дома и пристально следившего за ходом расследования? Престон, связанный с верхушкой большевиков, да ещё и считающийся германофилом, мог быть взят на разработку Соколовым, но об этом нет даже намёка. К примеру, омский корреспондент курганской газеты «Земля и труд», в сентябре 1918 г., комментируя устранение английским консулом военного министра Гришина-Алмазова, осторожно не называя имени Престона, сообщил, будто два брата его жены служат в немецком генеральном штабе.

Совершенно неизвестно, дошли ли слухи о том до Соколова и насколько они могли его насторожить. Разрабатывать Престона политически опасно, допустим, Соколов держал что-то в уме – но ни одного намёка не просочилось в его книгу, переписку или в книги М.К. Дитерихса и многочисленных мемуаристов, с которыми оба общались. Будь правда столь значительна, хоть кто-нибудь да не побоялся её озвучить.

С.В. Фомин подозревает князя Н.В. Орлова в вероятных манипуляциях с доставшимися ему материалами следствия, но уже сейчас важно отметить, что именно Сергей Фомин проверил соответствие прижизненного французского издания «Убийства Царской Семьи» посмертному русскому, и опроверг появившиеся версии о том, что не сам Н.А. Соколов внёс в свою книгу массу возмутительного вздора, следовательно, никто и не исключал из неё ничего утаённого. Это очень важное открытие историка.

В связи с ним, оправдываясь за пришедшее не по вкусу С.В. Фомину моё определение: «эмигрантские рассказы о том, будто Н.А. Соколов узнал о связи Я. Шиффа с Я. Свердловым, апокрифичны», перейду в контрнаступление.

В блоге С.В. Фомина перед серией статей про князя Орлова есть основанный на издававшихся историком прежде материалах небольшой цикл «Вокруг Н.А. Соколова», последняя 7-я часть которого от 10 сентября 2017 г. расположена здесь: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/226898.html

В ней приводится пришедшая по нраву О.А. Платонову статья К.Н. Финса, написанная со слов друга Н.А. Соколова профессора А.И. Шиншина, и опубликованная 27 августа 1939 г. в «Царском Вестнике». Практически полностью её воспроизвёл П.В. Мультатули и, не входя в детали, решил что установления авторства статьи достаточно для её содержательной подлинности (в примечании его книги статья датируется 27 февраля 1939 г. при том же номере газеты 672 что и у С.В. Фомина).

От этой основы обвинений Я. Шиффа в убийстве Царской Семьи в Ч.2 «Сравнительных характеристик» я мигом отмахнулся, не считая нужным вновь убегать в сторону для обстоятельных опровержений, какие без лишних слов должны стать ясными внимательным читателям моего расследования.

Но поскольку на неё продолжают некритически ссылаться, то придётся разобрать статью теперь. С.В. Фомин прилагает к ней ценные дополнения насчёт статьи того же авторства в «Русском Стяге» и о смерти Алексея Шиншина 11 апреля 1954 г. в Каире. Моментально возникает недоумение: что же мешало самому Шиншину за 30 лет со смерти следователя Соколова выступить в печати? И не в 1939 г., а 15-ю годами ранее? Т.е., заметочку против кириллиста генерала В.В. Бискупского в 1927 г. Шиншин строчит, а о том, кто приказал убить Государя Императора молчок? Это подрывает авторитет источника.

А всё написанное в статье, дорывает клочок недодорванного.

К.Н. Финс: «когда большевики и местный Совдеп при приближении белых вынуждены были спешно покинуть Екатеринбург, то впопыхах они оставили на телеграфе телеграфные ленты, зашифрованных переговоров по прямому проводу между Свердловым (Москва) и Янкелем Юровским (Екатеринбург)».

Маловероятно, что большевики оставили бы такие важные ленты. Но будь оно так, то – мы-то хорошо знаем, что прямого сообщения между Свердловым и Юровским в дни перед злодеянием не имелось по техническим причинам. Кружное было. А сочинитель того не ведает.

Это надо ещё точнее проверить, но Ю.А. Буранов и В.М. Хрусталев писали, что внезапный обрыв связи Москвы с провинциями произошёл только 3/16 июля 1918 г. [«Тайны Коптяковской дороги» М.: Купина, 1998, с.81].

С проблемой связи С.В. Фомин знаком хотя бы потому что в очерках про «Князя тьмы» уже рассказал историю про кочующую телеграмму Г.Е. Зиновьеву с запросом на санкционирование убийства Царской Семьи, которому я придал значение в «Томасе Престоне» ввиду их содержания и поскольку Престон в Ленинграде близко сойдётся с Зиновьевым https://sergey-v-fomin.livejournal.com/234149.html

Никаких следов придуманных шифровок не оставлено, нет сторонних свидетельств о столь великом открытии расшифровки будто бы в 1922 г.:

«Свердлов, вызвав к аппарату Юровского, сообщает ему, что на его донесении в Америку Шиффу об опасности захвата Царской Семьи белогвардейцами или немцами, последовал приказ, подписанный Шиффом».

Немцами? Немцы из бывших военнопленных тогда составляли самый надёжный актив РККА. А если немцы Кайзера Вильгельма II, то им прежде надо ударить по Москве, после чего опасность захвата Царской Семьи возникнуть могла. Но не в прямом порядке – до белогвардейцев!

«Приказ этот был передан в Москву через Американскую миссию, находившуюся тогда в Вологде, равно как и через нее же передавались в Америку и донесения Свердлова».

То есть напрямую в Америку Свердлов никак не мог ничего послать? Зачем ему Вологда? А зачем Вологда заказчикам убийства, если у них есть Томас Престон в соседнем доме с пленённой Царской Семьёй?

«Юровский, по-видимому, не решался сразу привести в исполнение этот приказ. На следующий день он вызывает к аппарату Свердлова и высказывает своё мнение о необходимости убийства лишь Главы Семьи, последнюю же он предлагал эвакуировать».

Из всего что нам известно про Я. Юровского, очевидно, что у него чесались руки убить всю Семью, и непременно с Императором – Цесаревича. Предложение не убивать Царицу и Её Детей со стороны Юровского – верх невозможного. Да и проблемы со связью, если не в прошлый день, то в этот.

В общем, объяснение, будто такой бесстрашный человек как Н.А. Соколов малодушно скрыл эти телеграммы, и все кто знал о них тоже до дрожи боялись, пока Адольф Хитлер к августу 1939 г. не внушил им, что за его спиной не страшно, не сработает ввиду фантастического характера пересказанного содержания. Я тоже могу сослаться на массу источников типа: «Свердлов и Юровский выполняли задание мирового иудейства», а голову в банке видел Илиодор у Л.П. Серебрякова, секретаря президиума ВЦИК [«Парижский вестник», 1942, №6].

Да, монархисты верили в такое задание Свердлова. Но доказательствами такие мнения не являются, а изменник Илиодор надёжным свидетелем не становится.

Налёт советских грабителей, похитивших в Берлине на квартире Фрейбергов некоторые материалы следственного дела, произошёл 23 июля 1921 г., так что на него списать пропажу апокрифической телеграммы не получится.

Что же до предполагаемого участия Н.А. Соколова в процессе Генри Форда (С.В. Фомин сообщает что дочь Соколова отрицала встречу отца с Фордом в Америке) на основании статьи А. Ирина, то его авторство трудно установить (надо искать у кого жена Ирина?), и сам Сергей Фомин находит статью «На могиле Н.А. Соколова» не вполне точной.

Статья публиковалась в декабре 1924 г. в белградском «Новом времени»: «дело, как известно, заключалось в том, что евреи были оскорблены утверждениями Форда, что главными убийцами Царя были евреи. Форд поэтому был очень заинтересован в сущности соколовской работы и изъявил желание лично расспросить его о результатах следствия».

Согласовать эти сведения с вымыслом про Шиффа не получится, поскольку если Форд и приглашал свидетельствовать Н.А. Соколова, то речь идёт о еврейской принадлежности Я. Юровского, Ф. Голощёкина и других непосредственных убийц и их советского начальства вплоть до Я. Свердлова.

Понимал неубедительность статьи «Царского Вестника» и замечательный историк Русского Зарубежья Михаил Назаров, когда при несомненной к ней симпатии, честно писал о необходимости искать новые доказательства, а пока ставил версию о Шиффе под вопрос и выбирал следующие слова: «его [Н.А. Соколова] друзья утверждали, что из расшифрованных им телеграмм, которыми обменивался Екатеринбург с Москвой, следовало, что Шифф отдал Свердлову соответствующее распоряжение через американскую миссию в Вологде» [М.В. Назаров «Тайна России» М.: Русская идея, 1999, с.696].

Т.е. надёжность этих сведений зависит не от самого Н.А. Соколова, а от друзей, из которых всего один сделал разовую публикацию в 1939 г., а вещественные доказательства отсутствуют. Этого слишком мало, особенно после неутешительного разбора точного содержания статьи. Смерть следователя можно считать загадочной, но и она прямо ни на кого не указывает, оставляя простор для предположений.

С М.В. Назаровым следует полностью согласиться и в том, что убийство Помазанника Божия имеет ритуальное значение независимо от формы совершения и того, понимали ли преступники ритуальный смысл. На том и следует стоять. С тем и С.В. Фомин, уверен, согласен. Мои «Сравнительные характеристики» на том же пока заканчивались.

Да и сторонники марксистского взгляда на революцию как на нечто прогрессивное не стесняются называть ритуальными всю череду убийств Христианских Монархов: 1649, 1791-93, 1918 г., считая их высшей точкой любой революции: «кульминационный момент этой “революции святых” – ритуальная казнь монарха [Карла I] – связывает её с очередным великим переворотом в классической серии» [Мартин Малиа «Локомотивы истории. Революции и становление современного мира» М.: РОССПЭН, 2015, с.17].

Доказать причастность Я. Шиффа к преступлению через Н.А. Соколова не получится. Это не значит, что не следует искать другие пути. Я вышел на фигуру Престона именно потому что опора на апокрифы 1939 г. меня не устраивает и десятилетия назад вставшую во весь рост задачу искать новые доказательства пора решать. Новое время – новые птицы. Очевидно, что требуется активнее осваивать иностранные источники про подозреваемых. Линия Престона сравнительно перспективнее и привести может очень далеко.

Ещё меня совсем не устраивают частые вписывания в Царское Дело слепляемого с М. Жаненом Зиновия Пешкова только на основании того, что он был родным братом Я.М. Свердлова и усыновлён М. Горьким. Этого совершенно недостаточно для подозрений в его адрес, т.к. очевидно, как сильно разошлись дороги братьев. Пётр Мультатули, например, попросту выдумал, будто в США Зиновий информировал Ч. Крейна о содержании Царской Семьи в Ипатьевском доме, имел связи с Я. Шиффом в США и принимал участие в подготовке февральского переворота 1917 г. [П.В. Мультатули «Николай II. Дорога на Голгофу» М.: АСТ, 2010, с.214, 277].

Никакое задействование в свержении Царя французских масонских кругов, на которое постоянно ссылается П.В. Мультатули, ни на чём не основано и не подтверждается донесениями капитана Малейси с обвинениями в адрес Мильнера, и аналогичными постоянными разоблачениями Жанена относительно свержения Николая II – в марте 1925 г. их пришлось пытаться блокировать Ноксу. Пешкова не было в Екатеринбурге, в отличие от Престона, и он никого не мог информировать о событиях в городе.

Он прибыл в Сибирь значительно позже Екатеринбургского злодеяния. В 1919 г. он был в Тифлисе, в 1920 г. в Крыму и всюду объяснял, что прервал связи с семьёй [Р. Медведев «Они окружали Сталина» М.: Время, 2012, с.403].

Дополнительно можно привести пример конфликта Жанена с англичанами по отрывку из его дневника 8 июня 1919 г.: «Павлу известил меня из Иркутска, что английский депутат Уорд отправляется в Англию с намерением открыть против меня кампанию в прессе и в палате общин: мои действия имеют целью свергнуть Колчака, я помогал противным ему передовым и революционным партиям, вопреки моим инструкциям; настраивал иностранные армии против русских и пр. Это ничтожество является рупором своих переводчиков, четы Франк, шпионов и пройдох, которые из большевиков превратились в германофилов и реакционеров» [«Колчаковщина. Из белогвардейских мемуаров» Л.: Красная газета, 1930, с.122].

Вразрез с англичанами вели себя французы и на Юге. По воспоминаниям В.В. Шульгина, консул в Одессе Эмиль Энно поддержал высланного Престоном Гришина-Алмазова, говоря: «мне кажется, что он тот человек, который может сосредоточить всю власть в своих руках, что крайне необходимо. Все остальные растерялись и никуда не годны» [«Лица. Биографический альманах», 1994, Т.5, с.233].

Хотя Шульгин никогда особо надёжным мемуаристом не являлся, даже в эмиграции, не то что в СССР, но судя по действиям Престона, так же смотрел на Гришина-Алмазова и английский консул в Екатеринбурге, только видел в нём угрозу.

Также изобретённая списывателем чужих архивных ссылок Петром Мультатули версия о переходе комиссара Яковлева на сторону белых для встречи с Зиновием Пешковым повисла в пустоте, ибо историку не удалось установить ни одного факта их встречи, ни даже приблизительных хронотопных возможностей. С не меньшим успехом можно придумать, что Яковлев перебежал повидаться, скажем, с масоном Н.В. Некрасовым в Самаре. КомУЧ сохранял совдепы и красные флаги, переворот Колчака ещё не устранил учредиловцев, крайних социалистов.

Мнение же, что Яковлев должен был передать Зиновию документы об убийстве Царской Семьи – полнейший абсурд, ибо для этого не нужно рисковать переходом через фронт к белым, с объявлением о том во всеуслышание, а всё что угодно организаторы убийства могли передать куда надо в самой Москве или более безопасными путями. Подвёрстывал же П.В. Мультатули к Царскому Делу поездку Ф.Э. Дзержинского в Швейцарию в августе 1918 г. – только и эта версия погребена в полном тумане.

Комиссар Яковлев объяснил свой уход от большевиков тем что опасался за свою жизнь: «я измучен постоянными угрозами, арестами, расстрелами со стороны советской власти всякому, кто не желает оставаться в их рядах», хотя допускал смерть и в белом плену [«Исповедь большевика» // «Правительственный вестник» (Омск), 1918, 20 ноября, №2, с.3].

Версия о тайном задании Яковлева остаётся теоретически допустимой, но не очень ясной ввиду неоправданного риска. Недоумения снимает предположение, что Яковлев действительно опасался за свою жизнь как нежелательный свидетель. Распространяемая легенда о том, будто екатеринбургские большевики самовольно захватили Царскую Семью, а Яковлев вёз её к дому Престона не по заданию Свердлова, делала позиции Яковлева уязвимыми. С другой стороны цепи лживой легенды, давний знакомый Яковлева по Уралу Свердлов проживёт недолго.

В 1927 г. убийство П.Л. Войкова в момент обострения отношений с СССР также могло преследовать цель укоротить язык цареубийцы. О том что оно было устроено именно британцами руками русского республиканца, мне приходилось уже писать в 2015 г.

Связи Зиновия с большевиками его обвинители не выявили, как и предосудительных действий при Колчаке, во Франции или США. Да они вообще ничего не выявили, хотя то что Зиновий Пешков воевал на французском фронте и потерял в боях с немцами правую руку – самое наглядное свидетельство совершенно противоположного выбора жизненного пути, сравнительно с большевиками в Швейцарии, США, Лондоне и подполье в России. Порвав с русскими, не поддерживая по-настоящему Белое Движение, Зиновий Пешков выбрал себе новую “родину” вместо участия в оккупации и уничтожения старой. Для республиканцев, принципиально не признающих служение монархической идее, это лучший выход, чем кидать бомбы, стрелять и насилием загонять монархистов к демократии.

Вениамин Свердлов действительно переехал из США к большевикам и получил наркомат путей сообщения. Савелий Максимович Валлах (Литвинов), брат наркоминдела, ещё в 1908 г. попавший во французскую тюрьму за попытку сбыть награбленные в Тифлисе ассигнации, был пристроен в наркомат госконтроля РСФСР, а потом предпочёл торгпредства в Германии, Италии и Франции. В Париже он попался на махинациях с векселями, но, по сообщению эмигрантского журнала, «говорят, братья возобновили переписку. Максим великодушно простил братцу зло, причинённое им советской власти» [«Жизнь и суд» (Париж), 1930, 13 апреля №1 (218)].

Мемуаристы, если иногда припомнят, называют Пешкова заурядным капитаном из свиты французского комиссара Реньо. 12 (25) октября они выехали из Владивостока в Омск. Потом Реньо сопровождал и генеральный французский консул Неттеман, также приехавший в Екатеринбург в октябре, неделями раньше, с другой стороны, из Архангельска. И никто из этих запоздавших, сравнительно с давно окопавшимся Престоном, не заимел политической роли. Жанен прибыл после восхождения Колчака. Нокс стал сотрудником Жанена по вопросам тыла и снабжения, и с ним, по приказанию Колчака, вынужден был согласовывать работу военный министр Н.А. Степанов.

М. Жанен в дневнике элементарно объясняет неотлучное присутствие Пешкова при Реньо – тот играл всего-навсего роль переводчика, т.к. никто другой подле Реньо русского языка не знал.

З. Пешков, в отличие от Т. Престона, на старость лет не раздавал никаких интервью об убийстве Царской Семьи, позволивших его связать с Екатеринбургом. В 1927 г. он написал книгу «Жизнь в иностранном легионе», которую хвалили и размещали у себя французские роялистские газеты, за то, что он изображает иностранный легион не сборищем преступников, а элитным отрядом на службе Франции в Марокко [«Le Gaulois». 1927. 23 juillet. P.3]. В газете, где расхваливали романы генерала Краснова, не стали бы печатать З. Пешкова, будь он связан с масонами и большевиками. Про З. Пешкова и его иностранный легион размещали статьи и в другом антикоммунистическом журнале французских националистов [«Le Journal». 1928. 15 novembre. P.4].

Престон тоже писал в консервативный «The Spectator», после того как там появились фальшивые сообщения, будто Цесаревич Алексей живёт в Нью-Йорке, но книгу Престона «Перед кулисами» там, однако ж, не рекламировали.

А про Зиновия Пешкова французские газеты только и пишут что о Марокко. Допустим, он продолжал вести двойную игру и был засланным агентом среди правых военных. Но к чему это в Африке?

Осталось сослаться и на орган интегрального национализма насчёт заработанной военной службой геройской репутации: «прекрасная книга командира Зиновия Пешкова «Иностранный легион в Марокко» только что была приобретена кинокомпанией и в настоящее время снимается в Марокко под наблюдением автора. Фильм будет показан в Америке: это будет первый раз, который мы увидим в этой стране фильм, благожелательный к нашему легиону. Америка, наконец, узнает правду о французских усилиях в Алжире и Марокко, и о славной работе нашей колониальной армии» [«L’Action Francaise». 1928. 12 avril. P.6].

Подкинутая В.В. Кожиновым обманка о великом значении брата Свердлова никуда не привела, как и другие его дешёвые советские попытки дискредитировать Белое Движение. Кандидата на курирование Екатеринбургского злодеяния закулисными силами одновременно у красных и белых следовало искать гораздо ближе к Ипатьевскому дому.

Напомню о приезде к Престону перед Екатеринбургским злодеянием английского капитана Дигби-Джонса, уполномоченного английского главнокомандующего Ф. Пуля, который вскоре скоропостижно скончается. 18 (31) июля, вскоре после взятия Екатеринбурга полковником Войцеховским, Дигби-Джонс выехал из города в Челябинск с украинским консулом и французским агентом Гине [«Власть народа» (Челябинск), 1918, 1 августа, №48].

К слову о том почему не следует рассчитывать на существование телеграмм, вроде выдуманных друзьями Н.А. Соколова. Такие вещи отправляют не по телеграфу и не в отслеживаемой письменной форме. Вот почему существенно что к Престону перед Екатеринбургским злодеянием пришёл живой курьер, а не письмо. У меня в апреле 2017 г. была небольшая перепалка с известным историком Великой войны и революции 1917 г. Олегом Айрапетовым, написавшим неплохие книги и доказавшим участие генерала М.В. Алексеева в измене, однако же относительно организации февральского мятежа придерживающегося провальной концепции. Когда я перечислил источники, которые историк проигнорировал в последней серии его книг, и предложил дать им альтернативное объяснение, как и прошлым моим оппонентам, не снискавшим успеха в полемике, обсуждение закономерно закончилось его полной капитуляцией. Среди аргументов О.Р. Айрапетова был такой: «Я сидел в Public Records office и смотрел переписку посольства с Лондоном. Даже намеков на это не нашел. А вот опасений кризиса – сколько угодно. Впрочем, не настаиваю» https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=425768484443509&id=100010310822353&comment_id=429886304031727

Само собой, приказы свергнуть союзного Монарха не могут находиться среди обычной дипломатической документации, если вообще записываются и сохраняются. Как мы знаем, непосредственно в феврале 1917 г. в Петроград прибыла подчиняющая напрямую лорду Мильнеру, военному министру, миссия снабжения генерала Ф.К. Пуля, и только штаб этой крупной миссии включал 50 человек, а ещё была многочисленная военная миссия А. Нокса, активного участника февральского заговора [С.В. Зверев «Генерал Краснов. Информационная война» Красноярск: Тренд, 2015, с.336-337].

Предварительно подготовленные и инструктированные, все эти агенты Мильнера ни в каких приказах из посольства не нуждались. А британскому посольству ничего о планах Мильнера знать, а тем более фиксировать их проведение не полагалось.

Ллойд Джордж потом утверждал: военный министр А. Мильнер имел такие широкие полномочия, что вёл собственную международную политику, о которой другие министры не знали и не могли в неё вмешаться, включая самого премьер-министра.

Быть может поэтому историки пишут, будто Ллойд Джордж летом 1917 г. делает ставку на Керенского, а не Корнилова. Это или двойная игра, или неведение, расхождение с Мильнером и неучастие в его операциях [К.Б. Виноградов «Дэвид Ллойд Джордж» М.: Мысль, 1970, с.234].

Великий Князь Александр Михайлович в 1919 г. в Париже рассказывал репортёрам, что его, в отличие от Керенского, отказались пускать в Англию. В США же приняли, но президент Вильсон у себя не встретил.

Керенский просил помочь вернуть его в Россию и получил отказ через Ф. Керра из «Круглого стола».

К моей аналогии о финансировании С. Хором Б. Муссолини сразу после операции в Петрограде, прибавим ещё одно прямое свидетельство того что через него расходовались деньги на важнейшие английские спецоперации: 16 июня 1942 г. испанский министр иностранных дел «Серрано заявляет, что Англия через Самюэля Хора [посла в Испании] тратит десять миллионов пезет на английскую пропаганду в Испании». Итальянский Король Виктор-Эммануил III в ответ сослался на одну спасительную силу коррупции: «те, кого нужно распропагандировать, получают только крохи. Это хорошо, так как в противном случае было бы Бог знает сколько революций» [Галеаццио Чиано «Дневник фашиста. 1939-1943» М.: Плацъ, 2010, с.557].

Крупнейшие европейские политики прекрасно знали как именно и через кого Англия повсеместно занимается устройством революций. Особенно хорошо это знал Бенито Муссолини, звавший всех Монархов природными врагами тоталитарных революций и считавший тоталитарный термин для себя похвальным.

Напомню, профинансированный Хором Муссолини повёл себя так, писал в ноябре 1922 г. В.А. Маклаков, что нечего надеяться на возникновение единого европейского фронта против большевиков: «Муссолини, как вероятно Вы знаете, очень определённо заявил, что он не допускает коммунизма в Италии, но не имеет ничего против коммунизма в России» и стал высказываться за признание СССР [«Совершенно лично и доверительно!» М.: РОССПЭН, 2001, Т.2, с.367].

Основывать свои взгляды на том что не найдено нет смысла, если во французских архивах давно обнаружены подлинные донесения с описанием заговора Мильнера, выраженного в подкупе солдат 27 февраля и других перечисленных акциях, а французские донесения подтверждаются независимыми мемуарными записями и публичными заявлениями политиков того времени.

К тому, что французская агентура на отлично работала в России я могу отнести раскрытие ими операции Мильнера и найденные С.В. Фоминым в разное время источники, что один из толпы предполагаемых убийц Г.Е. Распутина С.С. Лазаверт работал на французские спецслужбы, что французы привлекли к себе Пьера Жильяра уже после екатеринбургского злодеяния и что другой преподаватель, Ч. Гиббс связан с английскими профессиональными разведчиками.

То что Самуэль Хор задумал убийство Распутина под видом слуха сообщалось даже на обложке книги С. Хора «Четвёртая печать», вышедшей в 1930 г., и первенство явно стоит за ним, как и в деле финансирования переворотов.

В самой книге полно других намёков на приёмы и пути организации переворота. Из донесения Хора 7 (20) января 1917 г.: «если Дума не станет во главе национального движения, остаётся надеяться на армию. Очень показательно, что впервые с начала войны комитеты и отдельные люди обращались к армии и её вождям». «Я лично не вижу, кто может стать национальным вождём. Им мог бы быть Алексеев, но он так серьёзно болен, что его даже нельзя тревожить пессимистическими разговорами» [«Жизнь и суд» (Париж), 1930, 17 декабря, №35, с.3].

В общем, французы садились на хвост наиболее значимых процессов, но не устраивали их. А вот проблема с Гиббсом и подозрения что он мог быть кротом требуют внимания. Если в 1911 г. он действительно жил вместе с Полом Дюксом, то – надо установить, когда началась фактическая работа последнего на разведку и в чём она конкретно выражалась в С.-Петербурге до 1917 г. – биографические справки и собственная книга Дюкса «Red dust and the morrow» (1922) о том умалчивают.

В свете моих заключений в главе «Кем был Распутин» книги «Генерал Краснов. Информационная война 1914-1917» я попробую взглянуть на проблему под другим углом, к которому располагает и последующая жизнь Ч. Гиббса, почитавшего Императора Николая II и честно осуждавшего английскую измену ему. Напомню, что Царица Александра, озаботившись о повышении мер безопасности Царствования её супруга, с помощью доверенного круга лиц установила частную осведомительную службу, которая отслеживала потенциальную измену в высшем свете, где политическая полиция агентов не имела. На уровне ниже дублирование информации позволяло устанавливать надёжность официальных донесений Царю, который и сам задолго до установления этой системы был склонен прибегать к услугам частных информаторов. Нити конфиденциальных сообщений сходились к А.А. Танеевой, в чём она прямо и признавалась, а важную роль в приобретении самых разнообразных контактов имел Г.Е. Распутин, за что и был убит, поскольку те кто готовил измену, знали о подлинной роли Распутина и опасности срыва их операций. Так что весьма вероятно, что схожую особую дополнительную роль для Царя играл и Чарльз Гиббс относительно англичан.

Объяснить тем же зафиксированные жандармами посещения мальчишек 15-16 лет его квартиры в духе принципов работы Шерлока Холмса, пожалуй, станет уже слишком сильной натяжкой, хотя она и кажется согласной с предложенной версией, но есть другая совокупность фактов.

Снисходительное отношение к подобным неприглядным явлениям со стороны властей Российской Империи было типовым явлением и тут надо отметить некоторые явные отличительные особенности того времени.

В специальной книге о половых вариациях «Люди лунного света», во 2-м её издании за 1911 г. Василий Розанов в приложении приводил полученное им письмо, в котором давался ответ на недоумение автора относительно того, что прелюбодеяние Православная Церковь карает более строго, «а извращённые формы пола отпускаются на исповеди легко». «Ведь страдает в первом случае семья, невинные, а во втором случае только виновные или виноватые, которые наказуются сами по себе». «Церковь защищает семью» [В.В. Розанов «Метафизика христианства» М.: АСТ, 2001, с.273, 322].

Поскольку Царская власть в России основывалась на тех же вероучительных принципах, С.Ю. Витте в своих записках (1908) находит вполне закономерным и оправданным практиковавшееся тогда недопущение ко Двору разведённых лиц и существенные трудности для получения развода, им пережитые. Так Православная Монархия поддерживала идеал вечного супружеского союза.

Как указывает английский писатель К.С. Льюис в книге «Просто христианство» (1943), нерасторжимости венчания требует сама любовь: «христианский закон не навязывает влюбленным чего-то такого, что чуждо природе любви, а лишь требует, чтобы они с полной серьёзностью относились к тому, на что вдохновляет их страсть».

Как того требует любовь, Церковь уподобляет расторжение брака ампутации половины своего тела. Сторонники либеральной доктрины партнёрства высмеивают супружескую верность, считая самым важным выгоду взаимоотношений, довлеющую над клятвами и обязательствами. Либерализм требует сделать человека свободным во всём – в том числе избавить от супружеских уз, когда он того пожелает, даже если это значит предательство любви. О таком партнёрстве Клайв Стейплз Льюис отозвался как оно того заслуживает: «они желают респектабельности, связанной с браком, но не желают платить за это. Такие люди — обманщики и самозванцы».

При личной склонности к христианскому идеалу, выраженному в семейной жизни П.Н. Краснова и настолько же – в его самом личном и наиболее выдающемся романе «В житейском море» (1911), в эмиграции генералом была предпринята честная попытка изобразить царивший в Гвардии разврат и его мотивы. Один из офицеров ссылается на античную литературу и рассуждает: «не ищи чистоты любви, но ищи только красоты». «Ну, может ли когда-либо женщина быть так красива, как красив юноша» («От Двуглавого Орла к красному знамени», Ч.1, гл.III).

Описание со стороны Краснова лишено озлобленно-погромной мотивации, по сравнению с былой западнической агрессивностью, которая сейчас, выворачиваясь наизнанку, хочет сводить счёты и с самой нравственностью, возвысив надо всем секс и свободу, а не любовь и верность.

«В средние века за него везде полагалась смертная казнь; во Франции ещё в XVI столетии виновные в нём подвергались сожжению на костре, а в Англии ещё в первой трети XIX столетия он беспощадно карался смертной казнью; в наши дни за него полагается пожизненная ссылка» [А. Шопенгауэр «Мир как воля и представление» М.: Престиж Бук, 2011, с.852].

Исключительно этим иностранным влиянием объясняется то что впервые у нас Пётр I перенял самые “передовые и прогрессивные” европейские методы сжигания на кострах за мужеложство. Тем же самым влиянием вызвано и появление в 1832 г. статьи, предусматривавшую ссылку на 4-5 лет максимум, что всё равно являло разительный контраст с английской конституционной практикой. Применение этой статьи было весьма ограниченным, как можно судить по наблюдениям историков.

Константин Леонтьев, консервативнейший русский мыслитель, очень последовательный и принципиальный в суждениях, 10 ноября 1888 г. из Оптиной пустыни, средоточия православной духовности, выбранной для затворнического проживания, написал про князя Мещерского: «только оригинальностью его и утешаюсь! За это люблю его. Искренность религиозного чувства и «гарнисты»», «по крайней мере – характер!».

Это о том, как летом 1887 г. вскрылась связь В.П. Мещерского с горнистом Кавалергардского полка. Леонтьев признаётся в симпатии к своеобразию его личности, не за сексуальные предпочтения сами по себе, а именно ввиду сочетания их с настоящими религиозными чувствами. Так и Государь Александр III уже после случая с горнистом дал Мещерскому повышенную субсидию для издания не еженедельной, а ежедневной газеты [«Пророки Византизма». Переписка К.Н. Леонтьева и Т.И. Филиппова. СПб.: Пушкинский фонд, 2012, с.526-527].

Владимир Соловьёв писал про князя Мещерского: «в качестве содомиста высоко держит знамя религии и морали» и будто бы прилагает усилия для «пропагандирования содомской идеи на основах православия, самодержавия и народности». Последнее, разумеется, полемическая крайность философа, фанатика гуманизма и филосемитизма, отчаянно ненавидевшего правые, монархические, националистические идеи и выдающихся их идеологов, таких как Владимир Мещерский.

Да, Константин Победоносцев, узнав о наклонностях Мещерского, прекратил с ним всякие отношения, но не стремился уничтожить его репутацию публично, не прибегал к моральному насилию. Отскочил от Константина Леонтьева Сергей Рачинский. Но никогда они и другие монархисты не снисходили до таких подлых изощрений, как либерал и западник Владимир Соловьёв.

Один из самых серьёзных оппонентов В.С. Соловьёва, разгромивший его в диспуте о положительном значении идеи национализма, Николай Страхов в 1892 г. писал Василию Розанову: «грехи К.Н. Леонтьева его личное дело и не в них важность. Кто же свят, кто может бросать камни в других?». Розанов по совокупности поводов считал нужным осудить не его, а бесстыдного бросателя камней Владимира Соловьёва: тот «был отвратителен нравственно» [В.В. Розанов «Литературные изгнанники» М.: Республика, 2001, с.106-109].

Константин Леонтьев одобрял князя Мещерского, поскольку сам имел те же склонности в личной жизни, что менее известно в исторической литературе, но вполне установлено.

Страхов только в личной переписке отпускал некоторые осудительные замечания о Леонтьеве, Розанов с ними не соглашался, но считал вполне естественным наличие обеих точек зрения на данное явление, исходящих со стороны субъекта и от постороннего наблюдателя.

Несомненная разница между Российской Империей и Советским Союзом видится в поведении её правителей. «Идиот и дегенерат», – написал И.В. Сталин в мае 1934 г. на письме члена коммунистической партии Великобритании Гарри Уайта, рассказывающего генсеку о нацистских репрессиях и уподоблении им введением уголовной ответственности за мужеложство 7 марта 1934 г. в СССР [«Источник», 1993, №5-6, с.191].

Публикаторы письма советской закалки поместили его в рубрику «юмор из архива», видимо, считая очень смешной проблему сбора тысяч людей в концлагерях и их последующей смерти.

Оттепельный Хрущёв, прославившийся частыми публичными матерными высказываниями, говорил скульптору Неизвестному: «чтобы так смотреть на женщину, надо быть педерастом. А мы за это сажаем на десять лет».

Сравнительно сносное положение геев в Российской Империи сделало возможным появление таких апологетических (даже чрезмерно, но это само по себе показательно) исследований, как книга К. Ротикова «Другой Петербург».

С.Н. Дурасовича, имевшего гомосексуальную репутацию, не брал в помощники ни один либеральный присяжный поверенный. Исключением стал известный крайне правый антисемит А.С. Шмаков (В.И. Шубинский «Владислав Ходасевич». 2012).

В.Ф. Джунковский, хотя и уничтожил ближе к революции свои служебные заслуги безумной антираспутинской провокацией, до того по праву занимал самые высокие должности и пользовался доверием как один из давних преданных соратников Великого Князя Сергея Александровича, при «вполне известным сексуальным уклонам генерала» «Джунковского, этого ничтожнейшего фанфарона и салонного генерала», по мнению А.П. Мартынова [«Охранка» М.: НЛО, 2004, Т.1, с.404].

Симпатии к правым монархистам, которые обусловили вступление М.А. Кузмина, самого гейского гея из поэтов и писателей Серебряного века, в Союз Русского Народа (в ноябре 1905 г.), как отмечают биографы в предисловии к изданному его дневнику, исходят из любви к русской патриархальности и стремления поддержать православное благочестие (разумеется, не выраженное в должной мере в личной жизни). Тем не менее, политическая позиция Михаила Кузмина вполне естественна. Как можно убедиться по периодической печати СРН, русский национализм в пору Империи не имел ничего общего с несуразно выпячиваемой погромной гомофобией экстремистов в РФ, явившейся не только реакцией на деструктивное западническое лгбт-движение (ставящее свою субкультуру и вседозволенность выше всего на свете), но также и сформировавшееся под воздействием советских, нацистских и тюремно-уголовных влияний.

В наши дни наблюдается и другое явное отличие от времён Российской Империи: «ударный отряд либерализма – геи-активисты – энергично отстаивают своё «право на брак», чтобы профанировать святость брака». В частности, израильское правительство использует такую активность как «наезд на церковь и на реакционный ислам» [Исраэль Шамир «Сорвать заговор Сионских мудрецов» М.: Алгоритм, 2010, с.187].

Образцовое уклонение от противоположной крайности ветхозаветно погромной ненависти в этом вопросе показывает христианское учение с его показательным осуждением в одном ряду с пьянством: «что же, скажут, неужели злоречивый станет в ряду с блудником, и малакией, и лихоимцем, и идолослужителем?» «Он одинаково с ними лишится царствия, в этом я верю словам Павла» [Св. Иоанн Златоуст «Творения» СПб.: Издание С.-Петербургской Духовной Академии, 1898, Т.1, Кн.1, с.133-134].

Типологический ряд Апостола Павла говорит сам за себя, что исключает возможность спекулировать только на одном из перечисленных грехов и закрывать глаза на все остальные, как это делается в уголовно-советской культуре РФ.

Царская Семья внимала и следовала идеям Иоанна Златоуста, на сочинения которого встречаются прямые ссылки в переписке Императрицы [«Крестный путь Иоанна Златоуста» М: Рарогъ, 1995, с.279].

Наследие Святителя Иоанна Златоуста особенно ценно жизненным соответствием его поступков изрекаемым проповедям, тем как он не боялся порицать греховные деяния властей и терпеть за то гонения. Его пример обличает просоветские и современные “богословские” аполитичные соглашательства с правящим злом. Аполитичность христиан нужна только их врагам для беспрепятственного господства либерализма или социализма, попирающих и заменяющих религиозное учение.

В соответствии с общей принятой политикой в Российской Империи и в Царствовании Николая II в частности, как бы это теперь в самом деле ни казалось неожиданным, но ничем невероятно необъяснимым, загадочно подозрительным и мрачно зловещим, выявляемые обстоятельства жизни Чарльза Сиднея Гиббса, избранного преподавателем Наследника Цесаревича, вовсе не являются.

При всей значительности затронутой С.В. Фоминым, а чаще всего замалчиваемой проблемы, потребовавшей отступления от основного расследования в его сторону, Чарльз Гиббс показал себя исключительно достойным и верным Императору Николаю II человеком и полностью оправдал доверие Государя на выбранном посту. Первоначально побеспокоившись (ещё при чтении «Наставника» 2013 г.), я пока не вижу оснований видеть Гиббса участником заговора Мильнера, хотя дальнейшее более подробное изучение его жизни необходимо.

Возвращаясь к основной линии, по аналогии со всем изложенным, надо искать не прямой приказ Я. Шиффа Я. Свердлову, лежащий в Екатеринбурге, а нечто совсем иное.

По Я. Шиффу к 2017 г. появился лишь русский перевод апологетической его биографии Сайруса Адлера. Издательством «Центрполиграф» без соответствия с содержанием книги в рекламных целях названный спонсором русских революций, Шифф остаётся невиновным, пока не доказано обратное по крайней мере про подкупы 1917 г., с 1905 г. понятнее.

Пользуясь книжечкой Адлера, можно разве что ещё разок вдарить по легенде об изменническом иллюминатстве министра С.Ю. Витте. 4-5 апреля 1904 г. Шифф писал лорду Ротшильду, что не будет поддерживать Витте, не верит его обещаниям и будет всячески противиться присутствию России на американских рынках. В декабре 1905 г. при правительстве Витте Шифф выражал Т. Рузвельту сожаление, что США не в состоянии произвести интервенцию для свержения Романовых.

Со времени публикации «Томаса Престона» и «Альфреда Мильнера» прошло немного времени чтобы удалось найти столь же много важных дополнительных доказательств для 3-й части «Сравнительных характеристик», а я больше занимался непосредственным правлением Николая II, лично Д.С. Сипягиным и другими министрами Государя.

Но, не дожидаясь повторного пятилетнего перерыва, раз появился повод, кое-что встреченное сразу прибавлю здесь о том, насколько серьёзны основания моих неопровержимых доказательств организации февральской революции А. Мильнером и вытекающих из того довольно серьёзных доводов за вероятное участие Т. Престона в убийстве Царской Семьи.

Элеонора Прей 11 апреля 1918 г. во Владивостоке записывала в дневник, что при большевиках у английского консула Ходжсона «в распоряжении карета скорой помощи и пятьдесят моряков, которые заботятся о нём. Карета придаёт всему поистине художественный и деловой оттенок и производит большое впечатление». В начале мая буйствующие большевики угрожали иностранцам реквизициями, бандиты совершали открытые нападения.

Интересно, насколько велик был эскорт, охранявший покой Т. Престона.

Другой мемуарист называл Ходжсона во Владивостоке в конце Гражданской войны «несомненно интересным человеком» [А.А. Татищев «Земля и люди 1906-1921» М.: Русский путь, 2001, с.143].

Это тот кто выдал на смерть адмирала Колчака, а потом уселся консулом в красной Москве под боком у консула Престона в Ленингаде, как звали город особо сознательные граждане страны победившего социализма (рекомендую их рассказы о преступлениях позднего СССР: Евгений Николаев «Предавшие Гиппократа» 1983, Александр Подрабинек «Карательная медицина» 1979).

Что такого интересного в Ходжсоне Н.А. Соколов не подскажет, помогут воспоминания одного белого журналиста, начавшего работать в советских интересах в дальневосточной эмиграции, откровенно перешедшего в лапы красных в 1945 г. и потом написавшего малоприятные лакейские мемуары. Сейчас вышло полное издание в Хабаровске в 2008 г., но самое ценное есть и в раннем журнальном варианте – про то чем занимались англичане.

«Я стал наводить справки. Оказалось, что Несси был до Омска в Екатеринбурге и что там была получена радиотелеграмма из Франции с просьбой задержать его. Несси был арестован, но выпущен по просьбе английского консула в Екатеринбурге [Престона], а Пэрс привез его в Омск».

«Я решил начистоту переговорить с профессором Пэрсом и пошел к нему уже вечером. Жил он у английского консула в Омске мистера Ход[ж]сона, бывшего потом высоким комиссаром Англии во Владивостоке».

«Рассказ его поразил меня. Вот каковы они, английские профессора русской литературы! И какими же мы были невинными голубями в сравнении с этими людьми…

 – Я знаю Несси давно, с 1914 года, – сказал Пэрс. – С начала войны.

И рассказал мне, как в Англии в начале войны была обнаружена мощная немецкая подрывная организация. И было решено создать сильную организацию и в Англии, и в Европе для отпора немцам. Во главе её стал какой-то лорд, один из редакторов газеты «Таймс». Немцы создали свою организацию для раздувания противоречий социальных. Англичане – противоречий национальных.

Профессор Пэрс примкнул к этой работе с самого её начала и все годы первой мировой войны находился на русском фронте в штабе 3-й армии, у полковника Звегинцева, начальника разведки армии. Тогда-то он выделил Несси из чешских пленных и послал его в австрийскую армию, где тот содействовал переходу на русскую сторону 36-го австрийского полка. А позднее Несси проводил свои планы с австрийскими фальшивыми деньгами» [Вс. Н. Иванов «Исход» // «Дальний Восток», 1994, №12, с.28-29].

Мои читатели хорошо знают из статьи «Альфред Мильнер. Великий колониальный проконсул», что могущественная организация, о которой пишет Всеволод Иванов – «Круглый стол» во главе с лордом Мильнером, от которого в указанное время редактором «Таймс» был Джордж Джеффри Робинсон, подопечный Мильнера с Бурской войны. Членами этой организации, специализировавшейся на подрывных операциях, как надо понимать по этому источнику, были и консул Роберт Ходжсон, и Томас Престон, и профессор Пэрс, написавший лживую историю революции «Падение Русской Монархии» (Лондон, 1939). Образцовой критике её подверг С.П. Мельгунов в «Легенде о сепаратном мире».

В Сибири высокие связи Пэрса не скрывались, и, описывая лекцию профессора в Чите 1 (14) апреля 1919 г. о союзнических отношениях России и Англии, его называли представителем английского правительства и парламентских кругов. Раскидывая повсюду сети, 1 (14) мая 1919 г. Пэрс с профессорами Томска основал при университете Бюро для сношений с английскими деятелями. В центре собственных нитей сидел и Престон в Екатеринбурге.

Общее у них и последующее посещение СССР. Нахождение на стороне Белого Движения не помешало Пэрсу наведываться к большевикам, в последний раз в 1936 г. С 1942 г. он переехал жить в США [Г.З. Иоффе «Февральская революция 1917 года в англо-американской буржуазной историографии» М.: Наука, 1970, с.26-27].

Уж наверное к той же организации принадлежал и участник февральского переворота на стороне революционеров А. Нокс, который потом настаивал на совершенно неперспективном движении войск Колчака к Архангельску. По словам министра иностранных дел Колчака, «в английской политике в этот момент уже сквозило желание подготовить эвакуацию английских войск из Архангельска, для чего выход сибирской армии на север был весьма желателен. Англичане по-видимому не хотели, чтобы их уход из Архангельска носил характер предательства» [И.И. Сукин «Сибирский восток» Машинопись 1920-х, с.248].

Представляемый Керенским и советскими историками очень консервативным из-за желания устранить социалистов типа Авксентьева, А. Нокс в октябре 1918 г. навязывал на место министра иностранных дел пугало пострашнее – Бориса Савинкова [В.Г. Болдырев «Директория. Колчак. Интервенты» М.: Центрполиграф, 2017, с.104-105].

Аркадия Бухова в июле 1937 г. спрашивали на допросах, что ему известно про А. Нокса – Бухов видел его в апреле 1917 г. в Риге во время обеда. «Знаком с Ноксом я не был» [О.И. Киянская, Д.М. Фельдман «Очерки истории русской советской литературы и журналистики 1920-х – 1930-х годов» М.: Форум, 2015, с.358].

Пока этого недостаточно чтобы считать, что среди арестованных целенаправленно искали участников февральского английского заговора 1917 г., т.к. рядовые чекисты скорее всего о нём не слышали. Но говорить, что сталинская паранойя насчёт иностранных разведок основывалась на реальном опыте февраля 1917 г. и всей гражданской войны, уверенности хватает.

Пока нет вполне убедительных оснований считать английским агентом Я. Петерса, руководившего ВЧК во время убийства Царской Семьи и временного отстранения после мятежа левых эсеров Ф. Дзержинского в июле-августе 1918 г. Арестованный в ноябре 1937 г., Петерс признавался, что в Лондоне с 1910 г. работал на царскую Охрану с помощью Аладьина, на англичан стал работать только с 1917 г., а с 1923 г. – на латвийскую разведку. Каждая часть таких признаний выглядит взаимоисключающе предельно несуразно. Однако бежавший в Лондон Аладьин действительно был вовлечён в заговор Мильнера, схожим образом могли вербовать и других революционеров для использования в России.

В СССР относительно часто писали о британском влиянии пока были целы живые свидетели работы заговора Мильнера – подкупа солдат и мобилизации студентов. Д.Я. Кин, недовольный книгами Шляпникова, ссылаясь на Ленина, жаловался, что нельзя так писать историю февральской революции: «анализа роли союзнического финансового капитала в падении Николая т. Шляпников не даёт» [«Историк-марксист», 1927, №3, с.45].

Преданный подрывной операцией Мильнера и страшно им обиженный, в эмиграции Александр Керенский неустанно обличал английские методы диверсий. На этот раз приведу пример из 1928 г.: «в эту войну в неслыханном раньше размере пользовались ядовитыми газами пропаганды и подкупа как средством вооружённой борьбы для духовного разложения неприятельских тылов. Некоторые уже появившиеся материалы об организации этой службы в Англии и Германии показывают», «что в способах своей работы германская служба пропаганды ничем не отличалась от таковой же службы союзников» [А.Ф. Керенский «Потерянная Россия» М.: Вагриус, 2007, с.34].

Если под немецкой службой Керенский прямо подразумевал финансирование большевиков и помощь в транспортировке Ленина, то конкретные английские операции им не названы и многим не посвящённым останется не понятно о чём речь. Но читатели моей книги «Генерал Краснов. Информационная война» знают, что в статьях за другие годы Керенский обвинял персонально лорда Мильнера в измене, поскольку тот сорвал подготовленный масонской организации ВВНР план дворцового переворота через арест Царя и Царицы, а также Императорского правительства вовлечёнными в заговор генералами, без массового уличного движения, анархическая бесконтрольность которого в итоге не дала масонскому Временному правительству удержаться у власти, что и соответствовало планам Мильнера на полное разрушение Российской Империи.

После данного туманного намёка в следующем номере журнала Керенский, соединив имена Мильнера и Завойко, бросил другой намёк – насчёт английской организации углубившего революционное разрушение и позволившего большевикам набрать силу нелепого корниловского мятежа [«Современные записки» (Париж), 1929, Т.38, с.266].

У Бернарда Пэрса Завойко будет представлен, разумеется, не агентом Мильнера, а реакционным финансистом подле демократа Корнилова [B. Pares «The Fall of the Russian Monarchy. A Study of the Evidence» London, 1939. P.482].

В №39 журнала к заговорщикам Керенский прибавил и Альфреда Нокса, напомнив о взаправду бывшем письме А. Мильнера Корнилову с напутствием «на свержение» Временного правительства и о финансировании английскими агентами корниловской пропаганды.

В.Ф. Джунковский в близком согласии с мыслями П.Н. Краснова и других мемуаристов писал про мятеж: «генерал Корнилов человек безусловно честный, железной воли, но это был человек не государственного ума и потому он пошёл напролом, не учтя все побочные обстоятельства и преграды, которые одолеть можно было только хитростью, а никак не идя напрямик».

Ещё резче высказался о деятельности Корнилова летом 1917 г. монархист Бьерклунд, одна из бесчисленных жертв преступлений “великой победы” 1945 г., захваченный в Финляндии и на 10 лет брошенный в советские лагеря: «на построенной из нетесаных досок трибуне стоял генерал с калмыцким лицом и, бия себя в грудь кулаком, кричал неистовым голосом, что он сын крестьянина, всегда был и будет слугой народа, демократом и т.д.». «Демократический генерал произвёл на меня своим поведением и речью отвратительное впечатление» [Б.В. Бьёркелунд «Воспоминания» СПб.: Алетейя, 2013, с.49-50].

В Карагандинские лагеря был направлен на 10 лет, захваченный в январе 1945 г. в Бухаресте другой замечательный мемуарист, Н.В. Саблин, служивший на Императорской яхте «Штандарт» [«Наставник. Учитель Цесаревича Алексея», 2013, с.244].

Надо отметить, что после спускового механизма провальной акции Л.Г. Корнилова всё само по себе покатилось в руки большевиков и никакое дополнительное активное английское или американское вмешательство уже и не требовалось, хотя некоторое присутствие и влияние прослеживается (см. моё «Честное слово генерала»). Американская конспирологическая линия В.Е. Шамбарова в отношении переворотов 1917 г. поэтому и оказалась крайне неудачной.

Годами спустя, в 1934-м Керенский обвинит ещё одного видного английского агента, Локер-Лампсона, в поддержке провокации Мильнера в августе 1917 г. В этом же году, как сообщает во впечатляющей галерее портретов английских заговорщиков С.В. Фомин, во время процесса Юсупова против создателей фильма о Распутине, Локер-Лампсон дал показания, что знал о подготовке убийства Григория Распутина и получал приглашение ему содействовать. Одни и те же лица оказывались замешаны во всех важнейших английских операциях в России. Потом через него же переправлялось следственное дело Н.А. Соколова.

Однако название полутора десятка очерков Сергея Фомина «Дикая охота Короля Георга V в России» с личными обвинениями в адрес Короля и других Виндзоров в духе полоумного Д.Е. Галковского не представляется справедливым. Нет ни одной причины считать Георга V организатором хоть каких-то акций против России, а драгоценности Русской Короны, попавшие в руки Виндзоров – показатель того что им всегда достаётся лишь мишура.

Помимо хорошо известной книги Кеннет Роуз про полное политическое бессилие Георга V, надо отметить как познавательную недавно переведённую биографию пришедшего ему на смену Короля Эдуарда VIII. В ней американец Эндрю Мортон несколько раз равномерно через всю книгу напоминает, как герцог ненавидел коммунистов за убийство его крестного отца – Императора Николая II. Вызывает приязнь и прославившее Короля упорство, с которым он отстоял своё право на любовь.

Критики утверждают, что он поставил личное счастье выше своего долга королевского служения. Но почему бы и нет – ежели в условиях конституционного безвластия ему оставалось только обслуживать интересы коррупционного олигархата, всегда готового “торговать с людоедами” и поспешившего сотрудничать со страной победившего советского терроризма. Быть бессильным бутафорским украшением отличающейся феноменальным аморализмом британской политики не представляло для Эдуарда VIII ни малейшего соблазна.

Оборотной стороной идеализма герцога стали преувеличенные симпатии к НСДАП, в которой он увидел главных противников социализма в мире, не заметив то что партия Хитлера сама является – на словах и на деле – социалистической. Чтобы убрать созвучие с партией Ленина в СССР и решили писать аббревиатуру НСДАП, т.к. НСРПГ — т.е. социалистическая и рабочая партия больше напоминает РСДРП.

Противников коммунистов соблазняла победа над другими левыми партиями, но ведь в СССР точно также устраняли эсеров, меньшевиков, анархистов, левых коммунистов, троцкистов, всех подряд, вплоть до бериевцев, что не помещает правителей СССР на правый политический фланг.

Ошибка, совершённая Королём Эдуардом – герцогом Виндзорским после отречения, была крайне распространена в то время, когда было крайне мало известно о преступлениях и намерениях нацистов. Её совершали во всех странах мира, включая СССР, где многие чрезмерно восторженно приветствовали вступление германских войск в 1941 г., надеясь на них, а не на собственную борьбу с красными. Одинаковую ошибку совершали многочисленные противники нацизма, преклонявшиеся перед СССР. И такие находились повсюду. Так что заблуждения Короля Эдуарда VIII, вспоминая известное выражение Н.М. Карамзина о декабристах, были заблуждениями и преступлениями его века. И всё-таки, в отличие от декабристов, отрёкшийся Король никаких преступлений и измен не совершал. Это устанавливает и недоброжелательно настроенный по отношению к нему биограф в книге, по числу глав названной «17 carnations» [Э. Мортон «Шпион трёх господ. Невероятная история человека, обманувшего Черчилля, Эйзенхауэра и Гитлера» М.: АСТ, 2017, с.11, 75, 377].

В 1939 г., за месяц до начала войны, в официальном письме называл А. Хитлера своим дорогим и искренним другом и Махатма Ганди [Ю. Тоденхёфер «10 дней в ИГИЛ» М.: Эксмо, 2017, с.303]. Ирландское правительство и вовсе выразило соболезнование о смерти Хитлера правительству Германии [Х. Арендт «Опыты понимания. 1930-1954» М.: Институт Гайдара, 2018, с.270].

Затем, пропуская союзного Сталину Георга VI, следует обратить внимание на Елизавету II, главным достоинством которой зовут её политику компромиссов. Относительно демократического предательства монархизма её биограф согласен с высказыванием об этой её “мудрости” герцога Эдинбургского: «большинство монархий в Европе на самом деле было уничтожено их самыми ярыми сторонниками. Именно самыми отчаянными реакционерами, которые мёртвой хваткой держались за то, чему не давали развиваться и меняться» [Роберт Хардман «Елизавета II» М.: Терра, 2014, с.42].

Современная монархическая идея – это героическая принципиальность Императора Николая II, а не презренное соглашательство Елизаветы II, уничтожающее смысл Монархии, её конкурентные положительные альтернативы народовластию.

Не помешает заметить, что посла Бьюкенена Керенский ни в чём не обвинял применительно к корниловским планам Мильнера, и его же считал «лично» не способным устроить февральскую революцию и предпринимать активные шаги к измене Царю. Эту оговорку Керенского тоже следует признать изобретательно точной, ибо персонально Бьюкенен не сыграл заметной роли в ходе переворота – всё делали новоприбывшие помимо него.

Другое дело, что неспроста из-за повышенной осведомлённости о заговоре Мильнера в Британии, при докладе для Философского Института в Эдинбурге Бьюкенену приходилось опровергать «клевету», будто им организована февральская революция 27 февраля [«Русская речь», 1919, 17 июля]. Распространяли её в Британии отнюдь не одни русские эмигранты, вопреки тому, что пытался изобразить посол, ссылаясь на свиту Императрицы Марии Фёдоровны [Д. Бьюкенен «Мемуары дипломата» М.: АСТ, 2001, с.257-258].

Воспоминания княгини Палей, появившиеся лишь в мае 1922 г., неубедительно обосновывают поведение Бьюкенена личной обидой. Но после воспроизведённого английским послом отрывка, ею названы общие закономерности противостояния Британии русским целям за три столетия: она закрывала морские пути в Балтийском и Чёрном море, потом натравила Японию, а теперь прямо поддерживает большевизм, «чтобы не позволить истинной России, национальной России, возродиться» [Princesse Paley «Souvenirs de Russie (1916-1919)» // «Revue de Paris», 1922, mai-juin, P.468-469].

Хорошо знали об английских организаторах свержения Николая II и в информационно независимом от двора Императрицы Марии Фёдоровны Берлине. Генерал-майор В.А. Кислицин, допрошенный Н.А. Соколовым 1 сентября 1919 г. в Омске, рассказал, что в январе этого года был в Берлине и там слышал среди немецких офицеров, что «самую же революцию в России немцы считают созданием англичан, действовавших через Бенкендорфа [Бьюкенена] и Государственную Думу» [«Гибель Царской Семьи» Франкфурт-на-Майне: Посев, 1987, с.460].

При жизни Н.А. Соколов имел все возможности выйти на английский след, но не удосужился даже исправить фамилию посла. Эту ошибку можно считать обобщающим символом неудач следователя.

Монархист Фёдор Винберг, хорошо осведомлённый об участии англичан в февральском перевороте, лично Бьюкенена в 1918 г. звал гороховым шутом [«Верная гвардия» М.: Посев, 2008, с.236]. Есть также мнение Великого Князя Константина Константиновича 24 июля 1914 г.: «Бьюкенен тугодум и медлителен» – о составлении вместе с Государем телеграммы Георгу V [Элла Матонина, Эдуард Говорушко «К.Р.» М.: Молодая гвардия, 2010, с.611].

Правый публицист Н.А. Павлов в 1924 г. был уверен, что рука об руку шли «Бьюкенен – с Керенским, Ллойд Джордж – с Апфельбаумом». Русское Зарубежье хранило память об этом предательстве, и святитель Иоанн (Максимович) в проповедях напоминал: «неверные союзники приняли участие в заговоре» [«Царь и Россия. Размышления о Государе Императоре Николае II» М.: Отчий дом, 2017, с.234, 592].

Не все характеристики Н.А. Павлова справедливы, и они часто требуют въедливого научного комментирования, а в данном случае его обтекаемое выражение в принципе относит Англию на сторону революции, не раскрывая, как чаще и бывает, фактических действий Бьюкенена в непосредственной организации мятежа.

Пока нет на примете серьёзной биографии посла, трудно сказать, насколько можно счесть причиной его отстранённости от переворота записи типа дневника 16 ноября 1917 г.: «Робьен сообщил, что Бьюкенен – горький пьяница и всецело находится под башмаком своей супруги» [А.Н. Бенуа «Мой дневник. 1916-1918» М.: Русский путь, 2003, с.252].

То что Бьюкенен знал об убийстве Г.Е. Распутина и других заговорах, не делает его активным участником спецопераций. Кстати, С.В. Фомин замечает, что жена графа Робьена тоже как-то причастна к убийству Григория Распутина, по ряду источников, включая Палеолога и Бенуа.

Пользуясь дневником А.Н. Бенуа за 21 мая 1923 г., можно найти слух, будто Престон простился со служащими консульства и уехал в Москву к Ходжсону, чтобы с ним вернуться в Англию. Автор дневника считал эту информацию анекдотической. Несмотря на осложнения с британским правительством, большевики, ссылаясь на сочинённое ими “мнение” любого английского рабочего о необходимости сохранения связей с СССР, не собирались порывать с Престоном.

Когда 1 февраля 1924 г. британское правительство де-юре признало власть большевиков в СССР, выслуживающийся перед большевиками обновленческий митрополит Евдоким обратился с письмом к консулу Ходжсону насчёт «столь великого акта»: «долгожданная весть о юридическом признании советского правительства Англией могучим эхом пронесётся по всей России» [Д.В. Хмыров «Православная Российская Церковь за рубежом в 1920-е» Дисс. к.и.н. С.-Петербург, 2016, с.187].

В октябре 1927 г. в «Правде» сообщали, что шпионажем в СССР занимался секретарь миссии Ходжсона Э.В. Чарнок. Будто бы он входил в связь со служащими военных учреждений, госбанка, собирал сведения об армии и экономике, угрожал жизни родным вербуемых и готовил покушения на Ворошилова и Уншлихта [«Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. Январь 1922 — декабрь 1936» М.: МФД, 2003, с.799].

1 июня 1927 г. Рыков зачитывал на пленуме моссовета письмо Престона в Москву: «Дорогой Джерамм! Я думаю, что наши шифры получены по приказу Питерса, в связи с письмом от 7 апреля. Я постараюсь найти то, что нужно относительно вашего Дайагеза. Получение нужной нам информации не является легким делом для меня, ибо мои русские птенцы, которых я посылаю на такого рода поручения, подвергаются серьезной опасности, что ГПУ их повесит или четвертует».

За 6 июня 1924 г. у Александра Бенуа получается обнаружить запись про арест в Ленинграде О.Э. Браза, бывшего крупного чиновника, который часто бывал у консула Престона и у немецкого консула Кесслера. «Престоны, у которых я вчера обедал (не без чувства большого риска, хотя меня сам Кристи и убеждал поухаживать за англичанином Конвеем, в честь которого этот обед был дан), высказывают такое более на анекдот похожее предположение, что его запрятали специально ввиду этого обеда и вообще всего пребывания здесь Конвея, зная злой язычок Браза и не желая, чтобы он портил впечатление, которым этот член парламента и «личный друг Макдональда» здесь напитывается. Любопытно, во всяком случае, что запрятан в ту же ночь и другой приглашенный к Престонам «Василёк» Струве (муж Е. Лопуховой), богатый человек, бывший промышленник».

Опять большевики вовсю ухаживают за англичанами. Упомянутый М.П. Кристи, родом из бессарабских помещиков, в годы дореволюционной эмиграции материально помогал Луначарскому, который за это сделал его комиссаром, заведующим высшими учебными заведениями Петрограда [Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. СПб.: Феникс, 1998, с.203].

«Живут Престоны в довольно унылом, с претензиями на богатство (лепные потолки и камины) особняке, построенном по английскому проекту для себя каким-то подрядчиком. Позади дома стиснутый между высокими брандмауэрами садик, из которого они собираются сделать лаун-теннис (у них двое детей семи и четырех лет, но я их не видел). Миссис Престон приятна и хорошо говорит по-русски. Он с виду очень юный, высокий блондин, с недобрыми глазами и некрасивым ртом. Сам о себе он заявил прямо, что он «интервенционалист», что он пытался, будучи в Екатеринбурге, спасти царя, что сам чуть не был расстрелян. Вообще же от его разговоров повеяло настроением 1917 года».

В Ленинграде Престон продолжал использовать своё прикрытие, придуманное ещё для белогвардейцев, об угрозе расстрела и попытках спасения. Подходящее для антисоветски настроенного, страдающего от гнёта большевизма интеллигентного общества, прикрытие никак не объясняло, отчего же большевики терпят у себя сторонника интервенции – новое, столь же не обоснованное самооправдание, – а интервент не боится держать здесь малых детей. Престон опять не рассказывает о фактическом сотрудничестве с красными властями до июльского злодеяния 1918 г., и ровно ничего о своей причастности к расследованию убийства Царской Семьи. И это в изголодавшемся до надёжных свидетельств о судьбе Государя Ленинграде, где даже пересказ книги П. Жильяра слушали с огромным интересом.

В Париж расписывающий в огромных томах воспоминаний свой бескрайний космополитизм искусствовед А.Н. Бенуа эмигрировал в 1926 г., а до того сотрудничал с Горьким и большевиками. Весной 1917 г. в социал-демократической «Новой жизни» он писал, что буржуа зря боятся стремления Ленина остановить войну и установить повсюду абсолютное счастье [«Литературное наследство», 1958, Т.75, с.575].

Старший из упомянутых Александром Бенуа детей консула, родившийся ещё в Екатеринбурге, Рональд Престон, в 1998 г. с супругой приезжал на торжественное захоронение останков в С.-Петербург, о чём официально уведомляла пресс-служба администрации города http://imperator.spbnews.ru/news_ru_view.phtml?view=59

Именно Рональд сдал в архив Лидса рукописи и письма отца, недатированные машинописные тексты, «Воспоминания о десятилетнем хаосе в России 1916-1928» с фотографиями и другими бумагами. https://archiveshub.jisc.ac.uk/search/archives/b2125ea6-fcf5-35cc-b155-3e32c3282f0e

В описании фонда Престона обращает внимание ссылка на то что у Томаса Престона есть сестра жены – Маргарита Бибикова и потому фонд включает описание истории семей Бибиковых и Престонов. В университетской библиотеке Лидса имеется и отдельный фонд М. Бибиковой, который значится в перечне источников Х. Раппопорт. Фонд Маргариты Бибиковой включает три тома рукописных воспоминаний на русском языке, также об истории их семей. В описи говорится, что муж Маргариты, Борис Бибиков присоединился к Белой Армии в 1919 г. и был расстрелян, а сама она умерла в 1988 г. Элла Генриетта фон Шикенданц, жена Престона, умерла в 1989-м.

Отцом их или дедом, пока не разберёшь, видимо, является Людвиг Карлович Шикеданц «лютеранин, баварский подданный. С 80- х гг. – приказчик 1-го класса мельнице-строительной фирмы «Эрлангер Антон и Ко», с 1885 г. – управляющий екатеринбургского отделения этой фирмы: руководил перестройкой и строительством многих мельниц в Екатеринбургском, Ирбитском и Камышловском уездах, в том числе мельницы купцов В.П. Злоказова, В.Н. Иванова, Ф.А. Малиновцева. Основал в городском выгоне Ирбита мукомольную мельницу с годовым производством в 200–500 тысяч пудов. Действительный член общества попечения о начальном образовании в г. Екатеринбурге и его уезде и Екатеринбургского благотворительного общества. Похороны Ш. состоялись 26.03.1907 г. на лютеранском кладбище г. Ландау (Германия)» – говорится на сайте «Забытые имена Пермской губернии».

Установить кем был Борис Бибиков нелегко, но под этой фамилией сразу находится известный адвокат Савел Александрович Бибиков, который только в 1893 г. усыновил аж 9 своих детей от Л.В. Бетаки, с которой он не состоял в законном браке. А Бибиков – тот самый адвокат, член партии к.-д., в чьём доме в 1905 г. скрывался Я.М. Свердлов, как вспоминал другой к.-д. Л.А. Кроль, который тоже помогал Свердлову и горячо ему симпатизировал, как утверждала Р.С. Землячка [И.В. Нарский «Кадеты на Урале (1905-1907)» Свердловск, 1991, с.71]. Бибикова начали было притеснять красные в 1918 г., но за него вступился сам Свердлов, после того как некто ему напомнил про долг [Л.А. Кроль «За три года» Владивосток, 1921, с.38].

Так что молодые чекисты в кожаных куртках были не так уж и неуправляемы, а старые связи, имевшиеся у Престона с профессиональными большевиками, имели вес. К этой неожиданной линии связи остаётся добавить что личность Бориса Бибикова следует установить точнее.

После запрета от Свердлова большевики отыгрались на похоронах С.А. Бибикова, арестовав там нотариуса Щипанова. Среди арестованных после объявления военного положения 30 мая (12 июня) в Екатеринбурге называли также протоиерея Инфатова, доктора Онуфриева, Линдера, Н.И. Беленькова, А. Макарова, Кокторовича – их держали в качестве заложников и обещали моментально расстрелять при ожидаемом контрреволюционном выступлении. Среди арестованных было много почтенных лиц старше 50 лет, а те что помоложе, около 400 человек, были угнаны на рытьё окопов. Основной силой большевиков в Екатеринбурге называли 1400 латышей [«Власть народа» (Челябинск), 1918, 19 июня, №14; 3 июля, №25].

Возможную причастность Престона к убийству Императора Николая II следует рассматривать из-за доказанного устроенного англичанами его свержения в 1917 г.

Пока не надоело всем напоминать об организации февральского переворота английскими агентами через студентов, приткну и сюда пару новых ссылок. Про 23 февраля: «останавливали трамваи по одинаковому способу: подходила
группа молодёжи, выворачивала ручку, – и целая сеть трамваев не двигалась с места». 10 марта опубликован в «Правде» «дневник солдата» за 26 февраля 1917 г.: «в некоторых частях города была небольшая перестрелка
солдат с рабочими и студентами» [«Петроградский пролетариат и большевистская организация в годы империалистической войны» М.: Госполитиздат, 1939, с.209-212].

Руководивший студенческим кружком Политехнического института Яков Эпштейн, будущий организатор коллективизации и голодомора, был арестован полицией 25 февраля в первых рядах демонстрации у Казанского собора [«Лубянка. Сталин и Главное управление rосбезопасности НКВД. 1937-1938» М.: МФД, 2004, с.387].

Жертвой перестрелок 26 февраля стал ученик Тенишевского училища Копельман. Из числа погибших еврейских предводителей восстания известны также курсистка Хейн, 18-летний учащийся Шнейдеман, студент психоневрологического института Фрейдин – этот институт, как я показывал в предыдущих статьях – один из главных центров мобилизации студентов, руководивших ходом переворота. Из известных погибших евреев только один – фармацевт Х.С. Абельсон, застрелен в возрасте вдвое большем, 35 лет [М.А. Златина «Отражение Февральской революции и последующих событий в русскоязычной еврейской прессе» // «Революция 1917 г. Новые подходы и взгляды» СПб.: РГПУ, 2017, с.37-38].

Перестрелку вели студенты, а не всюду пропихиваемые советскими фальсификаторами рабочие, и это был ключевой момент перехода к вооружённому восстанию, за которым уже следовал подкуп солдат 27 февраля.

Математик В.А. Стеклов писал в дневнике 28 февраля: «часто толпой предводительствует кучка девиц, поющих «Марсельезу», с красным флагом. Скверно!» [Б.И. Колоницкий «Символы власти и борьба за власть» СПб.: Лики России, 2012, с.28].

Вожди революции распоряжались захватом власти примерно так: «для восстановления действия телефонной станции необходимо прислать один или
два автомобиля на станцию со студентами или кем-нибудь, чтобы собрать по домам барышень, которые боятся. Кроме того, надо убрать труп, лежащий в помещении станции. Председатель Госуд. думы Михаил Родзянко.28/II» [«Красный Архив», 1930, Т.41-42, с.97].

Больше Временному правительству не на кого было опереться. «В марте для нас открылось новое поприще – весьма привлекательное в семнадцать лет. Несколько недель мы выполняли обязанности городовых, а кто постарше – околоточных» – полицию заменили старшеклассники и студенты [Олег Волков «Век надежд и крушений» М.: Советский писатель, 1989, с.34].

Приличия ради, 29 мая в Петрограде совещание комиссаров МВД постановило запретить учащимся состоять в милиции [«Единение» (Иркутск), 1917, №2, с.4]. Однако «много штатских и гимназистов, вооружённых винтовками» до последнего оставались опорой Керенского [Н.А. Емельянов «В последнем подполье» // «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине» М.: Политиздат, 1984, Т.2, с.414].

Временное правительство активно поддержало, кроме П.Н. Краснова, только восстание юнкеров.

В Германии, «поскольку студенты играли очень заметную роль в современных революциях, как правых, так и левых, их выступления обычно привлекали самое пристальное внимание историков» [Б. Натанс «За чертой. Евреи встречаются с позднеимперской Россией» М.: РОССПЭН, 2007, с.232].

А у нас до сих пор так въелся в умы яд марксизма, что историки упорно настаивают на гегемонии рабочего класса и его смычке с крестьянством.

Совершенно не заметно, чтобы историк С.В. Волков, составивший отличный сборник из написанных не в СССР воспоминаний о феврале 1917 г., уловил основные движущие силы переворота. Но всё кричит о них.

И. Марков, из эсеровского журнала, про 23 февраля на заводе: «входит группа подростков, человек 70, от 16 до 18 лет. Фабричных девиц больше чем парней: — Призываем, товарищи! Бросай работу!» Эта толпа заставила прекратить работы и вывела рабочих на улицы. Начальник мастерской кричал: «сопляков, хулиганов-мальчишек испугались. Сопливых девчонок-проституток».

В.В. Шульгин: «во главе какой-нибудь студент вместо офицера» (про 27 февраля).

Н.Д. Жевахов: «в квартиру ворвалась толпа пьяных солдат под предводительством жидка, лет 16» (про 27 февраля). «Стоило бы крикнуть какому-нибудь мальчишке: «Бей, режь», чтобы эта обезумевшая толпа взрослых людей мгновенно растерзала бы всякого» (28 февр.). «Подле арестованных суетились жидки, семинаристы» (1 марта).

Е.Л. Левитский, офицер, раненый толпой: «нас под конвоем студентов отвезли в Политехнический институт».

С.В. Голубинцев, бывший юнкер: «на углу Садовой улицы нас остановила застава из рабочих под командой двух студентов».

А.П. Будберг: «группа студентов разных форм, ведомая армянином – студентом старшего курса Военно-медицинской академии, почему-то выкрикивала проклятия императору Вильгельму».

Карпова, дочь члена Г. Совета, слышала 26 февраля: «нас обогнали два иностранца, и я ясно слышала, как один сказал другому по-английски: «Теперь всё пойдёт скорее!». К чему это относилось, не знаю, но по их виду и тону голоса было видно, что они довольны» [«Февраль 1917 глазами очевидцев» М.: Айрис-пресс, 2017, с.23, 59, 67, 70, 162, 183, 193].

Комментарии излишни.

Ллойд Джордж произносил речь, в которой обещал, что «русская революция принесёт нам возвышенную победу», хотя она и замедлила её [«Знамя революции» (Томск), 1917, 22 июня, с.2].

Дополнительные свидетельства об английской политике относительно белогвардейцев сводятся всё к тому же: в Северо-Западной Армии «очень хорошо одеты и обуты были только ливенцы, потому что их одели «враги» — германцы, а не друзья-союзники, как зло ответил один ливенец английскому полковнику на вопрос последнего об источниках обмундирования» [Г.И. Гроссен «Агония Северо-Западной армии» // «Новый журнал» СПб., 1991, №8, с.71].

В биографии знаменитой любовницы английского посла Локкарта, написанной с привлечением фондов британских архивов, говорится про убийство Г.Е. Распутина: «Царь сам также был убеждён в том, что всё дело в британском заговоре». Затем стало ещё интереснее: «в это время существовало удивительное скрытое сотрудничество между SIS и ЧК» – а время это будет непосредственно до убийства Императора Николая II [Д. Макдональд, Д. Дронфилд «Очень опасная женщина» М.: Центрполиграф, 2016, с.455, 466].

В данной книге всё самое интересное угодило в примечания, зато в исследовании «Британский консул Томас Престон», как и в моих книгах серии «Генерал Краснов. Монархическая трагедия» это скрытое сотрудничество английской разведки с масонами, революционерами, а потом и большевиками я вывожу на первый план.

В книгу «Генерал Краснов. Информационная война» не успели войти последние подготовленные в 2015 г. вставки насчёт моей реконструкции отречения, хронологии которой, как оказалось, полностью соответствует запись посетителей Царя: в 19 ч. поезд прибыл на станцию Псков, Рузской принят первым, потом он, Данилов и Саввич приглашены к обеду. В 21 ч. 45 м. приняты Рузский и псковский губернатор Кошнарев, д.с.с. Ежов. После приёма Император прогуливался по платформе станции, затем принял Фредерикса. Затем и последовал основной натиск Рузского насчёт конституции – с 0.05 2 марта. С 10.45 утра приняты Рузский и Воейков, с 14.30 Рузский, Данилов, Савич, Фредерикс. К обеду приглашён один действительный статский советник Ежов [«Камер-фурьерские журналы 1916-1917» СПб.: ДАРК, 2014, с.434].

Также относительно версии А.В. Островского, предложившего в 1999 г. рассмотреть вероятную роль Нобеля в качестве поджигателя рабочих волнений на предприятиях Выборгской стороны 23 февраля, на основании того, что Евгений Кнатц в 1917 г. был директором завода «Людвиг Нобель», а также ввиду семейных связей с Нобелями других революционеров, и ввиду финансирования ими левых партий, следует прибавить, что нужно искать английские, а не германские связи Нобеля, т.к. А.В. Островский проигнорировал руководящую роль Мильнера в перевороте, грубо ошибся относительно Б.В. Штюрмера и легенды о сепаратном мире.

Насколько известно, немецкие капиталы не имели значения в концерне Нобеля [«Вопросы истории», 1975, №9, с.140]. «Вообще многие нити от нобелевского треста тянутся к противоположной группе – группе Сесила Родса и Джозефа Чемберлена» – наставников Альфреда Мильнера [Г. Хальгартен «Империализм до 1914 года. Социологическое исследование германской внешней политики» М.: ИЛ, 1961, с.185].

И.Ф. Плотников разок назвал Т.Г. Престона одним из важных информаторов Р. Вильтона, но не стал разрабатывать историю консула, увлёкшись фальшивками Иоганна Мейера. Поразительно, с какой безрезультатностью пропали познания историка, который много десятилетий специализировался на ходе революции и гражданской войны на Урале [И.Ф. Плотников «Правда истории» Екатеринбург, 2003, с.171].

Подброшу одну поправку относительно замечания С.В. Фомина, что совместная с Р. Вильтоном книга Г.Г. Тельберга «The Last Days of the Romanovs», в русском переводе «неожиданно» потеряла второго автора. На самом деле в оригинальном лондонском издании, на которое я прежде ссылался, нет соавторства министра юстиции Колчака и управляющего его Совета Министров Георгия Тельберга. Оно появляется лишь в Нью-Йоркском, тоже 1920 г., в котором текст Вильтона предваряется публикацией Тельбергом допросов Жильяра, Гиббса, Кобылинского, Проскурякова, Якимова и Медведева. В лондонском издании идёт сначала текст Вильтона, затем допросы, автором которых Тельберг не является.

В книге про Анну Андерсон ничего напрямую относящегося к Престону не нашёл, но узнал, что Пьер Жильяр за рубежом стал известен «своей дурной репутацией отъявленного лжеца» и давал заведомо ложные показания о полном незнании Великой Княжной Анастасии Николаевной немецкого языка из-за своего запредельно необъективного антинемецкого настроя [Г. Кинг и П. Уилсон «Анастасия или Анна? Величайшая загадка Дома Романовых» М.: АСТ, 2014, с.43, 392].

Это всё-таки любопытно прибавить к ненадёжным сторонам мемуаров Пьера Жильяра и его симпатии к Т. Престону.

А.В. Шмелёв во «Внешней политике правительства адмирала Колчака» (2017) Престона не отметил.

У Владимира Хрусталёва встретил Престона без указания его фамилии по материалам областного архива: Сербская Королевна Елена Петровна оставляла у английского консула в красном Екатеринбурге свои драгоценности как в самом безопасном месте. Когда её арестовали, чекисты допрашивали где она познакомилась с английской сестрой милосердия. Оказалось что у Престона, и что эта сестра Ф.И. Риббул после Алапаевска собиралась вернуться в Англию через Владивосток [В.М. Хрусталёв «Романовы. Последние дни Великой династии» М.: АСТ, 2013, с.668].

Это подтверждает написанное мною прежде: Престону у красных ничего не грозило. Вообще, следы того как относились чекисты к Т. Престону могут многое уточнить о характере его сотрудничества с большевиками, хотя и тут надо различать партийные верхи и менее осведомлённую обслугу ЧК.

3 (16) сентября 1918 г. из Владивостока, куда Престон ненадолго выехал 19 августа (1 сентября), с его слов телеграфировали Бальфуру: «Сербская Королевна Елена, жена Великого Князя Иоанна Константиновича [Князя Императорской крови], часто была в британском консульстве, где для неё было сделано всё возможное, но, несмотря на мои энергичные протесты, большевики взяли с собой Королевну, когда они эвакуировали город» [«A collection of reports on bolshevism in Russia. Abridged edition of Parlamentary Paper, Russia №1» London: H.M. Stationery off. 1919. P.8-9].

При сопоставлении документов подтверждается, что Королевна навещала Престона. Что же до ходатайств консула, если они действительно были, то большевики, вместо того чтобы замучить её также, как супруга, оставили её в живых. Сербская Королевна содержалась в заключении в Москве и в итоге была освобождена по ходатайству норвежского атташе в декабре 1918 г.

Заступался ли Престон хоть за кого-то ещё из Династии Романовых? Из его первого официального донесения Бальфуру прямым текстом следует, что никогда такого не было. «Князь Долгорукий содержался в тюрьме, где он либо умер, либо убит. Князь Долгорукий часто просил меня, как старшину дипломатического корпуса, по крайней мере, попытаться добиться улучшения условий жизни Царской Семьи. Для меня это было невозможно сделать, и когда я заступился за Королевну, сказав, что защищаю сербского союзника, мне угрожали арестом».

Поскольку (привет Олегу Айрапетову) Бальфур и МИД не были посвящены в замыслы и операции Альфреда Мильнера, в его логику организации революции в России и её углубления, Престон не мог пояснить по какой причине он никогда не пытался заступаться за Царскую Семью. К тому же вся дипломатическая переписка составляется для потенциального опубликования – и этот документ был брошен во всеобщее сведение уже в 1919 г. В связи с этим публицисты, заявившие о конце конспирологии после публикаций гор обыденных дипломатических бумаг Джулиана Ассанжа, в которых не оказалось ничего прежде не известного, не учитывают специфики делопроизводства. Так же был разочарован М.Н. Покровский, заполучивший весь архив царского МИДа.

Из того вполне публичного документа выясняется, что всю оставшуюся жизнь Т. Престон лгал, будто пытался спасти жизнь Царской Семьи. Первой наспех составленной оправдательной версией было то, будто ему угрожали за попытку защитить Сербскую Королевну. Тем самым перед мировым общественным мнением Престон создавал себе алиби противника большевизма и отсчитывался перед союзниками как геройский заступник. О том, как он выглядит перед глазами русских монархистов в первое время можно было не беспокоиться.

Реально ли какие-то угрозы исходили от очень молодых чекистов в кожаных куртках, на которых он потом жаловался, чьё существование я и не думал отрицать, или это он про историю с пьяными венгерскими военнопленными? Советская власть прославилась бесконтрольностью массовых преступлений как чекистов, так и интернационалистов и просто бандитов. Или это было первой версией вранья, потом модифицированного до смертного приговора. Не получится и хронологически расставить все наброски, ибо версии за разные годы, слипаясь по форме, очень расходятся смыслу и намеренно не датированы, что всегда облегчает фальсификацию.

Многое говорит в пользу вранья, если рассмотреть другие части оправдательного послания в МИД. Надо учитывать, что отправлял его не сам консул, а со слов Престона Бейлби Альстон, заместитель английского верховного комиссара в Сибири Чарльза Элиота.

Учитывая суждение Андрея Кручинина, что англичане «следили» за Колчаком, вояж Престона из Екатеринбурга мог быть привязан к необходимости поймать адмирала в английские сети. Во Владивостоке, вероятно, Престон лично встречал Александра Колчака, прибывшего туда так раз к 4 (17) сентября [А.С. Кручинин «Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память» М.: АСТ, 2011, с.251].

Это было сразу после свержения и изгнания военного министра, настолько возмутительного, что профессор С. Мокринский в статье «Сибирская дипломатия и союзники», выражая сожаление о скандальном увольнении Престоном Гришина-Алмазова, утешал читателей тем лишь, что «интересы союзников в конечном итоге совпадают с нашими» [«Сибирская жизнь» (Томск), 1918, 6 (19) сентября].

При неясных конечных целях, текущие несовпадения были налицо. Газета «Заря» сообщала, что в конфликте с Престоном Гришин-Алмазов вёл себя в рамках приличий, а английский консул – совершенно недипломатично.

В то же время к правительству Хорвата на Дальний Восток выехал П.В. Вологодский, глава Омского правительства. Для исполнения его обязанностей 2 (15) сентября из Красноярка выехал В.М. Крутовский. Всю жизнь необъективно критиковавший монархическую администрацию, в Сибирском временном правительстве Крутовский проявил себя как бездеятельный и несостоятельный министр, совершенно не занимаясь своим МВД, но постоянно угрожая подать в отставку, когда с ним не соглашались [«Патриарх сибирской медицины» Красноярск: Класс плюс, 2014, с.182-183].

К 1 (14) октября 1918 г. Колчак всё ещё был разочарован Востоком и собирался к М.В. Алексееву [В.Ж. Цветков «Белое дело. 1919» М.: Посев, 2009, с.280].

Прямое сообщение Престона с его английским начальством для нас остаётся сокрытым – любые новости от консула подаются через третьи руки. Зато через Престона английское правительство передавало свои распоряжения, включая самые важные определения британского верховенства над чехами: «Чита. 8 октября. Английский консул в Екатеринбурге получил следующую телеграмму: «признание чехословаков Великобританией содержится в двух документах, главным образом в декларации от 9 августа 1918 г., в которой чехословаки признаны независимыми, чехословацкая армия самостоятельной боевой единицей от действующих союзных армий и чехословацкий национальный совет высшим органом управления чехословацкими национальными интересами, вместе с тем представителем будущего чехословацкого правительства с правами высшего авторитета над всеми в действующей армии. Во втором заявлении от 3 сентября 1918 г. Великобритания признаёт будущее чехословацкого правительства, имеющего быть сформированным на началах, легших в основу чехословацкого национального совета. Чехословацкая армия подлежит главному контролю чехословацкого совета по всем делам за исключением дел, входящих в компетенцию союзного верховного главнокомандующего, под верховным командованием которого находится чехословацкая армия. Чехословац. национальный совет вырабатывает смету расходов по содержанию своих административных органов и по содержанию чехословацкого войска, руководствуясь данными для действия чехословацких воинских частей согласно общесоюзному плану. Чехословацкий национальный совет назначает финансовую комиссию и предложит королевскому великобританскому правительству назначить одного своего члена для контроля чехословацкого бюджета. Чехословацкому национальному совету предоставляется право принимать участие на союзных конференциях, касающихся чехословац. интересов. Препроводительные бумаги, выданные чехословацким национальным советом или будущим чехословацким правительством, будут признаваться действительными. Чехословаки и в Великобританской Империи, за благонадёжность коих чехословацкий национальный совет даст своё поручительство, будут считаться союзниками друзьями. Чехословацкий национальный совет назначает своего представителя в Лондон, посредством которого сносился бы с правительством величества. Правительство его величества желает считать официальное сношение чехословацкого национального совета и его Лондонского представителя тождественными со сношениями дружественного правительства и его Лондонского правительства»» [«Русская речь» (Новониколаевск), 1918, 11 октября, №8, с.2].

Затем консул передал в газеты полученную из Пекина телеграмму от 26 сентября (9 октября) о переговорах американского президента Вильсона с немцами о перемирии.

По рассказу Нокса газете «Эхо» (Владивосток), именно закопавшимся в тылу чехам генерала Гайды, присоседившегося с Престоном, достались присланные в сентябре 1918 г. англичанами 4,5 млн. патронов. Следующую партию в 30 млн. привёз пароход в ноябре к перевороту Колчака – наибольший рычаг влияния на Верховного Правителя.

Газеты могли ещё похвастаться гарантиями от Ч. Элиота, что Япония не получит русские территории в награду за вмешательство. Зато надеждам на появление обещанных Элиотом эшелонов союзных войск на Урале, после их победы над Германией, не суждено было оправдаться [«Сибирский вестник» (Омск), 1918, 3 октября, №36; 30 октября, №56].

Ввиду содержания телеграммы Альстона, заведомой ложью оказывается вынесенный Престону смертный приговор, придуманный позже для «Беспристрастной ретроспективы», ибо он не вписывается в суть рассказа о Елене Сербской, а будь он правдой, его следовало не прятать на десятилетия в закрома, а сразу публиковать как самое убедительное разоблачение советского насилия против английских подданных, пользующихся к тому же дипломатической неприкосновенностью. Сообщить о нём стало возможно лишь когда разоблачений со стороны красных опасаться более не приходилось.

Когда в Петрограде чекисты увлеклись и, отстреливаясь при штурме посольства, действительно убили английского капитана Кроми 18 (31) августа 1918 г., в Лондоне подняли крик, угрожая, что если виновные не будут строго наказаны, «то Британское правительство сочтёт каждого из членов Русского правительства ответственным в его деятельности и примет все меры к тому, чтобы все правительства цивилизованных наций считали их стоящими вне закона» [«Новая русская жизнь» (Гельсингфорс), 1920, 19 июня, №127]. Готовясь сбежать, в октябре 1919 г. последний раз подал голос генерал-майор Альфред Нокс, послав из Владивостока приветствие донскому атаману А.П. Богаевскому за его пристрастие к демократии, с обещанием, что Англия «никогда» «не будет иметь дела с бандой головорезов не русской расы» [«Киевлянин», 1919, 30 октября, №55].

Однако, как писали в белоэмигрантской прессе насчёт благополучного приёма в Лондоне Красина, английские слова уже ничего не стоили. Пустые угрозы бросали для отвода глаз. И если бы Кроми первый не начал стрелять в чекистов, ни одного пострадавшего в борьбе с большевиками англичанина не оказалось бы. А полученным из Екатеринбурга сообщениям о жертвах среди англичан, не состоящих на службе и попавших под метлу красного террора вместе со множеством русских в глубине России, им и вовсе никакого значения не придали.

Далее следует рассмотреть основную суть первого донесения Престона об убийстве Императора Николая II из сокращённой редакции собрания донесений о большевизме, которое Саммерс и Мэнгольд порезали до небольшого отрывка.

«Когда началось чешское наступление на Челябинск, екатеринбургское большевицкое правительство, которое уже имело значительные трения с центральным большевицким правительством по денежным вопросам, начало использовать угрозы против Царской Семьи как средство вымогательства средств у центрального правительства. Когда большевики узнали, что им придётся эвакуировать Екатеринбург к подходу чехов, они запросили народных комиссаров в Москве, что они должны делать с Императором. Ответ они получили: «делайте всё, что считаете нужным». На совещании Уральского совета солдатских и рабочих депутатов, состоявшемся 16 июля, приняли решение, что Император должен быть расстрелян, и это решение было сообщено ему, и приговор вынесен латышскими солдатами в тот же вечер. Однако нигде не было обнаружено следов тела. Остальные члены Царской Семьи были увезены в неизвестный пункт назначения сразу после этого. Говорят, что они были сожжены заживо, поскольку различные предметы ювелирного искусства были идентифицированы как принадлежащие им их старыми слугами, и их обугленные останки как говорят, были найдены в доме, сожженном дотла. Всё ещё считается возможным, что большевики взяли их на север, когда они отступили в Верхотур».

Сопоставляя сообщения Престона с подлинными документами о тех же событиях, следует отметить, что местные партийные вожди никогда не пытались шантажировать Москву угрозами Царской Семье и добывать дотации таким способом. Эта деталь направлена на обеление роли Москвы или заключает иной не прояснённый смысл и источник.

Подтверждается запрос Я.М. Свердлову через Г.Е. Зиновьева с разрешением на убийство, однако возложение коллективной вины на “демократический” приговор – заведомая небывальщина, это совещание рабочих и крестьян – пропагандистский приём, как и другое официальное лживое самооправдание красных об убийстве только Царя. Другое заготовленное переложение вины на латышей, использованные Престоном, повторится при составлении записки Юровского, и тут интерпретации расплываются. Репрессивная опора на латышей стереотипна при реальной преобладающей роли интернационалистов у красных в 1918 г., и едва ли можно судить о возможности использования Престона М.Н. Покровским, или о показателях прямого знакомства Престона с подлинными исполнителями злодеяния.

Хватало на стороне красных и бывших военнопленных, вошедших в контакт с большевиками с весны-лета 1917 г. и совместно действовавших в Екатеринбурге и Алапаевске [Н.А. Попов «Революционные выступления военнопленных в России» // «Вопросы истории», 1963, №2, с.86].

О том что именно латыши осуществляли убийство Царской Семьи под руководством Юровского рассказал Михаил Летемин начальнику уголовного розыска 25 июля (7 августа) – перед отъездом Престона во Владивосток. Консул эти показания знает и ничего сверх данных следствия не передаёт. На Престона тайна следствия не распространялась.

Интересно, получал ли Престон пули, из которых было совершено цареубийство. По утверждению Н.А. Соколова, Сергеев раздавал кому-то эти вещественные доказательства, а именно английское вмешательство в следствие Соколов обходит молчанием.

В сибирские газеты материалы следствия не попадали и потому к концу года там встречались заимствования из японской печати, пользующейся сообщениями из Амстердама, о расстреле Государя с описанием мужественного поведения перед смертью и советских привычек после залпа по ногам закалывать на земле штыками.

По японским газетам также выходило, будто Я. Свердлов принял яд из-за нервного расстройства. О том, что задержан и допрошен «один из непосредственных участников убийства» всей Царской Семьи, из Омска сообщило телеграфное агентство 16 (29) марта [«Курганская свободная мысль», 1919, №54, с.3; №71, с.3].

П.С. Медведев, не признававшийся в непосредственном участии, умер ровно за 4 дня до этого. Как-то это всё ж подозрительно.

В неопубликованной Н.Г. Россом бумаге, вывешенной на сайте ГАРФ, приводится значимое дополнение относительно поимки П.С. Медведева. В копии неподписанного дополнения к донесению с непроставленным номером, говорится, что Медведев устроился на службу санитаром. А разоблачил его агент екатеринбургского уголовного розыска С.И. Алексеев, который выяснил местонахождение Медведева, перехватив письмо «одного их товарищей Медведева, в котором он указал его адрес». Пересказ официальных показаний Медведева, допрошенного тем же С.И. Алексеевым, в документе дополнен: «присовокупляю, что при опросе мною лично Медведева, с целью, главным образом, установить место нахождения тел покойных, я вынес впечатление, что это обстоятельство ему самому неизвестно и что в этом отношении он не делает какой-либо утайки. Что же касается того, что, по его объяснению, он не принимал физического участия в расстреле – в этом отношении его показание не соответствует действительности. Мерою пресечения в отношении его избрано безусловное заключение его под стражу, причём, в виду опасения побега, на основании п.2 ст.409 Уст. о Содерж. под стражей, и в виду категорического «приказания» и.д. Главнокомандующего Западным фронтом [М.К. Дитерихса] на моё имя [прокурора В. Иорданского] от 23 января 1919 г. за №118 о содержании всех обвиняемых в участии и причастности по делу об убийстве бывшей Царской Семьи и членов бывшего Царского Дома в кандалах – обвиняемый Павел Медведев закован в кандалы» [ГАРФ Ф.601 Оп.2. Д.51 Л.48, 50].

Эти существенные подробности об аресте Медведева никогда не публиковались до упомянутого проекта ГАРФ «Документы по истории убийства царской семьи». Приказ Дитерихса о кандалах был размещён в 1998 г. в «Российской Архиве».

Допрос сестры милосердия Л.С. Гусевой 1 (14) февраля 1919 г. С.И. Алексеевым в Перми состоялся после поимки тремя днями ранее Медведева, которого она не выдавала, а за сутки до того, 31 января (13 февраля) она «скрыла факт разговора с Медведевым относительно семьи Николая II потому, что сильно была взволнована нашим приходом и, кроме того, была утомлена дежурством на пункте, где дежурила она пред этим бессменно два дня». Разговор, признания о котором требовал и добился Алексеев, со стороны Медведева не содержал признаний об участи Царской Семьи.

Н.А. Соколов крайне скупо упомянул, что Медведева нашёл и арестовал Алексеев, не пояснив, как и где. М.К. Дитерихс также назвал имя Алексеева, который, однако, тогда не был агентом следователя Соколова, и добавил подробности о работе Медведева санитаром в 139-м эвакуационном госпитале. Как и через кого Алексеев вышел на Медведева, осталось скрыто. 3 (16) февраля С. Алексеев привёз П. Медведева в Екатеринбург.

По протоколу, составленному самим Алексеевым, он «агентурным путём» раскрыл тайное проживание бывшего охранника Ипатьевского дома Ф.П. Проскурякова в Екатеринбурге и выследил его. При допросе 18-летний Проскуряков называл Алексеева «седенький чиновник». Алексеев первым допрашивал 2 апреля 1919 г. и доставленного с фронта Якимова.

Пермский прокурор П.Я. Шамарин, в присутствии которого Алексеев проводил эти самые важные допросы, в качестве свидетеля, сообщал Н.А. Соколову, что по приказу генерала Гайды, в Военном контроле Перми производилось «секретное расследование по делу об убийстве Августейшей семьи». Начальник Контроля Никифоров предупреждал, «что их дознание члену суда Сергееву передано не будет» и оно разрабатывает версию увоза Царской Семьи. Быть может, жалобы Соколова на вмешательство в следствие относились не только к Гайде.

Затем приехал Алексеев и задержал Медведева. Шамарин утверждает, что Медведев рассказывал Гусевой об убийстве, но она это отрицала, когда утверждения Медведева они пытались проверить. Как и Алексеев, Шамарин считал, что Медведев лично принимал участие в убийстве.

В противоречие с прокурором Иорданским, Н.Г. Росс ссылается на русское издание Вильтона, по которому Медведева обнаружили, поскольку он написал жене в Екатеринбург. Вот только в английском тексте Вильтона 1920 г. такого места в помине нет.

В Лондоне, английское правительство, хотя и ни во что не ставило Короля, не вводило его в заблуждение, держа марку лучших в мире спецслужб. Ещё до дипломатической чепухи от Престона (Альстона), Георг V, считавший Русского Царя добрейшим из людей, в августе в дневнике записывал: «вполне вероятно, будто Аликс, четыре дочери и маленький мальчик были убиты одновременно с Ники. Это просто ужасно и доказывает какие изверги эти большевики» [К. Роуз «Король Георг V» М.: АСТ, 2005, с.356].

А Томас Престон, живший в доме напротив, хотя и допускает где-нибудь вдалеке сожжение, да ещё и заживо, Царицы и Детей, упорно исключает единомоментное убийство, тем самым снимая ответственность с тех партийных шишек, с которыми консул всё время общался. При отрывочном цитировании телеграммы у Саммерса и Мэнгольда, точный смысл оправдательных приёмов Престона прежде ускользал. Надо подчеркнуть, что все официальные сообщения Престона по дипломатической линии, за исключением 3 (16) сентября передают не его взгляды, а состояние русского расследования, которому консул помощи не оказывает и поправок от себя не вносит.

При сравнении с полным текстом отчёта Ч. Элиота от 22 сентября (5 октября) 1918 г., оказывается, что американские авторы его сократили в важных местах, исказили цитируемый текст, введя в него ссылку на офицеров, а не русских в целом, придумали, будто следователь Сергеев отрицал показания охранников Царя. Какую-то долю разночтений может добавлять перевод на русский. Разделение отчёта на телеграмму и рукопись не имеет смысла, поскольку, ссылаясь на 15 страниц, собственноручно написанных комиссаром, они повторяют текст одной и той же телеграммы [А. Саммерс, Т. Мангольд «Дело Романовых» М.: Алгоритм, 2011, с.81].

На самом деле Элиот писал Бальфуру, что нет никаких признаний расстрельной команды, о которых ходили слухи. Следствие не сумело их найти.

«Имею честь представить следующую информацию о том, что известно относительно судьбы Русской Царской Семьи, а также краткое повествование, написанное по моей просьбе г-ном Сиднеем Гиббсом, бывшим наставником Его Императорского Высочества Цесаревича. Г-н Гиббс 23 мая сопровождал детей Императора из Тобольска в Екатеринбург, но ему не разрешили жить в доме, где они были заключены с их родителями по приезде.

Большевики Екатеринбурга заявили в выступлениях и прокламациях, что Царь был расстрелян в ночь на 16 июля, но многие из наиболее информированных русских считают, что он всё ещё жив и под охраной немцев. Однако я не смею надеяться, что это правда, если только не появится более адекватное объяснение предполагаемому действию большевиков.

Должностное лицо, отвечающее за следствие во время моего визита, показало мне дом, где проживала Царская Семья. Он отклонил как чистый вымысел рассказы, которым обычно верят в Сибири, будто обнаружили тело или что член расстрельной команды сделал признание. С другой стороны, он сказал, что все повествования людей, которые думали, что видели Императора после 16 июля, оказались совершенно безосновательны. По его собственному мнению, шансы были три к четырём, что убийство произошло. Дом стоит на стороне холма, а вход ведёт на первый этаж, где жила Царская Семья; первый этаж, где размещалась охрана, состоит из офисов и кухни. Последняя, однако, не использовалась для приготовления пищи, из еды разрешался только военный паёк, привезенный извне, и некоторые специальные блюда для Цесаревича, которые поставляли монахини соседнего монастыря. Высокий деревянный палисадник скрывал окна верхнего этажа, которые также были побелены изнутри и закрывались даже в жаркое лето.

Царской Семье пришлось переносить значительные лишения, когда они жили в этом доме. Им разрешалась только одна прогулка в день на пятнадцать минут в саду, но Царь нашёл отдохновение в столярных работах в открытом сарае. Во время обеда солдаты иногда приходили и съедали мясо с их стола, говоря, что его слишком много, и Царская Семья не имела достойного уединения.

Комнаты, когда я их видел, представляли печальное и грязное зрелище, потому что большевики сожгли много вещей в печках, а пепел впоследствии вынимала полиция и разложила на столах и на полу в поисках чего-то интересного.

Кажется, нет никаких доказательств, подтверждающих, что в ночь на 16 июля Царя забрали из дома и убили расстрельной командой в обычном порядке большевицких казней, но есть некоторые свидетельства того, что шум и стрельба были услышаны из дома той ночью и что никакого движения не было разрешено на улицах рядом с ним. Считается, что убийство произошло в комнате на первом этаже, которая была запечатана, но любезно открыта для моего осмотра. Там было совершенно пусто; пол был из чистого дерева, а стены из дерева покрыты штукатуркой. Стихотворные вирши и неприличные надписи наносились на них. На стене напротив двери и на полу были отметки семнадцати пуль, или, точнее, отметки, показывающие, где фрагменты стены и пол был вырезан, чтобы удалить пулевые отверстия, следователями, считавшими нужным забрать их для изучения в другом месте. Они заявили, что пули револьвера Браунинга были обнаружены во всех отверстиях и что некоторые из них были окрашены кровью. В других случаях не было видно следов крови, но имелись некоторые признаки того, что стена была очищена и вымыта. Положение пуль указывало, что жертвы были расстреляны, находясь на коленях, и что другие выстрелы были произведены в них, когда они упали на пол. Г-н Гиббс считает, что по религиозным соображениям Царь и доктор Боткин обязательно встанут на колени, столкнувшись с смертью.

Нет никаких реальных доказательств, кого именно и сколько жертв убили, но предполагается, что их было пять, а именно: Царь, доктор Боткин, горничная Императрицы и двое лакеев. Трупы не были обнаружены, нет каких-либо следов их уничтожения путём сжигания или иным образом, но стало известно, что палец с кольцом, который, как полагают, принадлежал доктору Боткину, был найден в колодце.

17 июля поезд со шторками вышел из Екатеринбурга в неизвестном направлении, и считается, что выжившие члены Царской Семьи были в нем.

Из приведенного выше отчёта видно, что утверждение большевиков – единственное доказательство смерти Царя, и нетрудно для изобретательных и оптимистических умов придумать повествование, дающее правдоподобное мнение о побеге Его Императорского Величества. Следует действительно признать, что, поскольку Императрица и ее дети, в сохранность которых продолжают верить, полностью исчезли, то нет ничего необоснованного, если бы с Царём произошло то же. Знаки в комнате в Екатеринбурге доказывают, что там были расстреляны неизвестные лица, а следы могли возникнуть даже в результате пьяной драки.

Но я боюсь, что другое объяснение ближе к истине. Мне кажется чрезвычайно вероятным, что большевики из Москвы, или часть из них, желали передать Царя немцам. С этой целью комиссар отправился в Тобольск и забрал Их Императорские Величества скоро, но недоброжелательно, и, вероятно, намеревался отвезти их в Москву. Очевидно, он знал подозрительный характер сибирских большевиков, поскольку он остановил поезд перед Омском, и, обнаружив, что местные власти намерены арестовать Царя, приказал поезду отправиться в Екатеринбург, то есть взять последний оставшийся путь на Москву. Но когда поезд добрался до Екатеринбурга, его остановили местные власти и всех пассажиров забрали. Впоследствии дети Императора были привезены в Екатеринбург из Тобольска и помещены под стражу вместе с родителями. Обращение с Царской Семьёй в Екатеринбурге показывает, что сравнительно с Тобольском, большевики стали более враждебными и подозрительными, поскольку они чувствовали, что их собственное правление подходит к концу и им придётся покинуть город. Есть некоторые свидетельства того, что они были очень встревожены аэропланом, пролетавшим над садом дома, и я боюсь, вполне предсказуемо, что в припадке ярости и паники они покончили с Его Императорским Величеством.

По общему мнению в Екатеринбурге, Императрица, её сын и четыре дочери не были убиты, а отправлены 17 июля на север или запад. Рассказ, что они были сожжены в доме, кажется преувеличенным при том, что в лесу за пределами города была обнаружена куча пепла, по-видимому, в результате сжигания большого объёма одежды. В груде пепла нашли бриллиант, и, как говорят, одна из Великих Княжон зашила бриллиант в подкладке своего плаща, потому предполагается, что здесь была сожжена одежда Царской Семьи. Также в доме были найдены волосы, схожие с одной из Великих Княжон. Поэтому представляется вероятным, что Царская Семья была замаскирована перед их увозом. В Екатеринбурге я не слышал даже слухов о их судьбе; но последующие истории об убийстве различных Великих Князей и Великих Княгинь не могут не внушать опасений».

Задолго до убийства и после него Ч. Элиот находился в значительном отдалении и потому нет уверенности, что он знал более, чем здесь написал. Потому и поражает, насколько подробный отчёт Ч. Элиота, едва появившегося в Екатеринбурге, превосходит по содержанию отписку Престона, который должен был очень много знать о ежедневных действиях советских властей, рассказать о том что он слышал в ночь убийства. Однако Элиот не уточняет, кто же слышал шум на улице, перекрытой для прохода в момент злодеяния. О ходе расследования Престон тоже не говорит, хотя знает его лучше других, но это выясняется косвенно.

Залпы слышал живший по соседству крестьянин Ф.Я. Буйвид, а шум автомобилей – ночной сторож на Вознесенском проспекте П.Ф. Цецегов, допрошенные 10 и 22 августа н. ст. [Н.А. Соколов «Убийство Царской Семьи» М.: Сирин, 1990, с.274-275].

Престон больше всего писал не про убийство Царской Семьи, а про переезд из Тобольска, про князя Долгорукова, Сербскую Королевну, а в конце, после приведённого ранее отрывка, защищающего красных приятелей Престона, закончил на том что в Алапаевске с помощью белогвардейцев спаслись Великий Князь Сергей Михайлович, Иоанн Константинович и Георг Константинович, однако их местонахождение неизвестно

В Алапаевске была убита Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна, о которой Престон не написал ничего, следовательно, не заботился о её судьбе. Также убиты Великий Князь Сергей Михайлович, Князья Императорской Крови Иоанн Константинович, Константин Константинович, Игорь Константинович, а также князь Владимир Палей. Поскольку из них Престон правильно назвал менее половины, выводы о его приоритетах уточняются.

Ч. Элиот также подтверждает существование у англичан опасений об использовании Государя в соглашении между большевиками и немцами. А переданная легенда о том, будто большевики в Екатеринбурге самовольно захватили Царя и не пустили его в Москву имеет общую природу с намеренной ложью о самоуправной казни без приказа свыше.

При самом беспристрастном отношении к Т. Престону, решительно неясно, почему не он написал основной отчёт для Бальфура, во всяком случае, почему Ч. Элиот передаёт в качестве свидетельского подтверждения меморандум Ч. Гиббса, устроившегося работать секретарём консульства, а не Т. Престона. Думается, консул добился чего хотел: поскольку отчёт Элиота считается основным английским источником о злодеянии в Екатеринбурге, имя Престона избегло лишнего внимания публики.

В книге «The Murder of the Romanovs» (2010) Эндрю Кук, известный автор книги об убийстве Григория Распутина и биографии Сиднея Рейли, много ссылающийся на британские архивы, даёт ссылки на донесения Престона о смерти Царя от 5 (18) сентября и 3 (16) октября – из фондов МИД. Это на два дня позже телеграммы Альстона в сентябре – и за 12 дней до следующего пересказа Альстона, на сообщения которого Кук, напротив, не ссылается. Действующим лицом книги Э. Кука Т. Престон, увы, не является. В ней нет и Дигби-Джонса, зато воткнут Стивен Элли.

Элиот и Гиббс оба не говорят ни о каких действиях Престона в пользу Императора и не описывают характер сотрудничества консула с большевиками.

Ввиду своего положения гораздо менее информированный чем Престон, Гиббс повторяет обычный рассказ про комиссара Яковлева, но без ложного прикрытия Яковлева о соглашении с немцами и плане увоза в Москву. Соображение о том, что не вся Царская Семья убита, учитель Цесаревича подкрепляет тем что следов от пуль недостаточно много. По этой же причине М.К. Дитерихс позднее пришёл к выводу о преобладании холодного оружия в злодеянии, а именно это является самым слабым пунктом всех описаний расстрела Царской Семьи, от полученных следователями Сергеевым и Соколовым показаний до записок Я. Юровского, немногим-то отличающихся между собой.

Следующее донесение Престона опять проходит через руки Альстона во Владивостоке, который передаёт: «от консула в Екатеринбурге, [15] 28 октября: «с сожалением сообщаю, что русские служащие информировали о том, что когда Алапаевск был взят русскими войсками 29 сентября, достаточно сохранившиеся, чтобы быть опознанными, тела Великой Княгини Елизаветы Феодоровны и трёх Князей Императорской крови Иоанна, Константина и Игоря Константиновичей, а также Великого Князя Сергея Михайловича и дамы, чьё имя ещё неизвестно, были найдены в шахте, куда они были брошены, предположительно живыми. Сброшенные с ними гранаты не взорвались. Все были погребены с почётом, при многом народе. Сербская Королевна, должна быть в Перми, куда она была взята большевиками с сербской миссией, когда большевики эвакуировали Екатеринбург. Ведётся тщательное расследование».».

Через два месяца после первой редакции от Альстона, Престон исправляется и передаёт достоверную информацию о судьбе убитых. Относительно произошедшего в Алапаевске Престон полностью зависел от внешних источников, однако в деле о Екатеринбургском злодеянии он сам основной свидетель.

А ещё через месяц донесения Престона во Владивостоке пересказал Ч. Элиот 16 (29) ноября: «телеграммы от вице-консула в Екатеринбурге заявляют, что официальные лица теперь приходят к выводу, что Императрица и её дети были убиты в Екатеринбурге или возле города одновременно с Императором. Остальные доказательства не кажутся сильными, но даты могут быть верны. Император был убит в ночь на 16 июля, а Великий Князь Сергей, вместе с князьями, упомянутыми в моей телеграмме от 4 ноября, были убиты в Алапаевске 18 июля. Поэтому предполагается, что убийцы отправились из Екатеринбурга в Алапаевск. В Алапаевске их намерением явно было уничтожить Императорскую Фамилию, и этого опасаются те, кто видит тот же мотив и в Екатеринбурге. В Тобольске жертвы были увезены на некоторое расстояние из города и брошены в яму. Предполагается, что что-то подобное было сделано в Екатеринбурге, и вполне возможно, что Императрица и её дети были увезены на несколько миль по железной дороге, что объясняло бы мысль о том, что их увезли в другое место».

Как видим, Престон курировал отбор информации по всем убийствам Романовых на Урале и передавал, как продвигается расследование. Допуская возможность единственной команды убийц, занимающейся уничтожением всех представителей Дома Романовых, Престон не высказывал собственные мнения и передавал ход мысли следствия, подрывая версию о приговоре, вынесенном в Екатеринбурге, т.к. убийцами не могут быть обычные местные охранники и чекисты, и вся операция координируется не на местном уровне.

Уже в начале следующего года по н. ст., Альстон полностью передал Бальфуру сообщение от консула в Екатеринбурге, 3 января: «Только что вернулись из Перми после того, как город взяла Сибирская Армия под руководством генерала Пепеляева. Огромные трофеи были захвачены, включая 4000 вагонов, 260 локомотивов, 70%, из которых работоспособны; 30 000 пленных, 50 орудий, 10 бронированных автомобилей, большое количество автомобилей, другие материалы ещё не подсчитаны. Часть из захваченных 4000 вагонов полны отечественными товарами, украденными из магазинов, и ящиками, загруженными для эвакуации большевиков. Мост через Каму не повреждён. Из интервью местных властей и горожан, оказалось, что большевики подвергли жителей ужасным репрессиям и жестокости, особенно после покушения на жизнь Ленина. Опросили свидетелей, которые нашли тела их родственников, убитых штыковыми ранами, со следами забитых гвоздей; на этих телах не обнаружено следов от пуль. Также найдены инструменты для пыток. Нет данных относительно числа убитых; число образованных людей, интересующихся отсутствием мужских родственников, забранных властями, очень велико. Образованное население в течение последних трёх месяцев практически голодало, продовольственные пособия предоставлялись только людям, работающим на большевиков. Продовольствие от большевиков, однако, не велико, один фунт плохого хлеба в день для рабочих. Занятие Перми имеет большое экономическое значение».

Это сообщение также попало в первую книгу о большевизме, выпущенную в Лондоне в начале весны министерством внутренних дел, и оттуда оно пересказывалось газетами, в том числе русскими.

11 января 1919 г. (н. ст.). генерал Пуль сообщал в военное министерство о революционной пропаганде большевиков в Германии и их намерении произвести мировую революцию. Пуль также пытался повлиять на Версальскую мирную конференцию сообщениями о комиссариатах свободной любви и намерении красных после национализации женщин национализировать детей.

Ссылки на сообщение Пуля от 8 января сопровождали новости о назначении комиссаров свободной любви [«Вестник Приуралья» (Челябинск), 1919, 23 марта, №6, с.2].

Относительно этого замеченного историками послания приходится согласиться, что распространением ненадёжных сообщений борьба с большевизмом также оказывалась скомпрометирована, даже если такой цели Пуль не преследовал [Н.Л. Волковский «История информационных войн» СПб.: Полигон, 2003, Ч.2, с.170]. Аналогично, Клафтон приводил новость о памятнике Иуде в Пензе как о недочёте в печатном деле и информировании [«Процесс над колчаковскими министрами. Май 1920» М.: МФД, 2003, с.423].

Историки так и не смогли удостоверить существование такого памятника в Свияжске или любом другом советском городе.

2 (15) января 1919 г. из Омска генерал Нокс также писал военному министерству о страшном голоде при большевиках в Перми и массовом терроре. В его сообщении приводилось мнение, что без внешней военной помощи относительно малочисленные Белые Армии не смогут противостоять большевицкой машине убийств и их принуждению голодом к службе.

10 (23) января Б. Альстон из Владивостока отправляет лорду Керзону короткие сообщения от консула в Екатеринбурге. Между прочим, во всех следующих пересылках, за исключением первого раза в сентябре, имя Престона далее никогда не приводилось, только должность. Его значение в Екатеринбурге активно ни перед кем не засвечивали. Прямые сообщения Престона с высокими лицами в Лондоне неизвестны.

«Большевиков больше нельзя назвать политической партией, придерживающейся крайних коммунистических взглядов. Они образуют относительно небольшой привилегированный класс, который способен терроризировать остальную часть населения, поскольку он имеет монополию как на оружие, так и на поставки продовольствия. Этот класс состоит главным образом из рабочих и солдат, и включает большой нерусский элемент, такой как латыши, эстонцы и евреи; последние особенно многочисленны в высших должностях. Члены этого класса полностью разнузданны и вправе совершать преступления против других слоев общества».

17 (30) января 1919 г. Керзон получает сообщение по длинной цепочке от Престона через Элиота к Альстону: «Консул в Екатеринбурге направил отчет из военной следственной комиссии Верхотурья на Северном Урале: «Британский рабочий Александр Смит был арестован и содержался в тюрьме в Верхотурье большевицкими властями с 30 сентября до 12 октября 1918 года, когда его застрелили. Оснований для тюремного заключения не имеется, и Комиссия полагает, что он был арестован исключительно потому, что был британским подданным. Когда правительственные войска оккупировали Верхотурье 16 октября, они нашли тело вне города в изуродованном состоянии и произвели церемонию захоронения. Я слышал, что большевики убили двух британских подданных в Перми. Имена неизвестны»».

Во Франции знаменитый романист Эрнест Доде 19 января (1 февраля) выпустил статью «Вокруг русской трагедии»: «более не дозволительно обманывать себя насчёт судьбы Николая II, его жены и их детей. Изо дня в день подтверждается, что они были убиты при чудовищных обстоятельствах. Ни пол, ни невинность, ни возраст не нашли снисхождения перед убийцами. Они даже говорят, что сожгли тела своих жертв и бросили пепел на ветер». Писатель, хотя и наделся, что Цесаревич Алексей ещё жив, о чём ходят слухи в Петрограде и Москве, всё же опасался, что большевики могут выдвинуть самозванца и воспользоваться им [«Figaro». 1919. 1 fevrier. P.1].

19 января (1 февраля) 1919 г. Престон сообщал о крестьянском восстании возле Вятки. 24 января (6 февраля) продолжил тему еврейского господства: «по сообщениям нескольких рабочих и крестьянских мнений я свидетельствую о том, что очень малая часть этого района была пробольшевицкой, большинство рабочих сочувствует созыву Учредительного собрания. Свидетели далее заявили, что большевицкие лидеры не представляли русский рабочий класс, большинство из них были евреи. В результате отказа 4000 рабочих под Екатеринбургом поддержать местных большевиков они были арестованы, а двенадцать задушены живыми выхлопными газами. Были жестоко убиты и изуродованы также девяносто крестьян, вывезенных из екатеринбургской тюрьмы, куда они были брошены, потому что возражали против того, что большевики реквизировали их крупный рогатый скот и т. д.».

Появляющаяся еврейская тема в посланиях Престон несколько двусмысленна, т.к. английские политики были убеждены в существовании могущественного мирового еврейства и опасались выступать против ведущего направления еврейской политики. Лорд Мильнер согласовывал свои действия одновременно в интересах Морганов и Ротшильдов, а подчинение британского правительства еврейских целям особенно явно выразилось в недавнем основании еврейского государства.

Поэтому, когда заменивший Бальфура лорд Керзон в 1924 г. заявлял о власти мирового еврейства над Россией, это скорее объясняло присутствие в Ленинграде Т. Престона и сделанное официальное признание СССР.

Своими глазами увидевший куда ведёт союз масонства и терроризма и отказавшийся от революционных увлечений А.В. Амфитеатров написал об этом значении мирового еврейства в формуле политического успеха: «вот и судите, прав ли я, говоря, что пришло нам время для воздыхания в тоне генерала Ермолова: “Ваше величество, произведите нас в жиды!”» [А.В. Амфитеатров «Стена плача и стена нерушимая» Брюссель, 1931, с.47].

Этот пассаж поклонника П.Н. Краснова не следует воспринимать буквально. О том же писали многие очнувшиеся после крушения 1917 г. русские писатели, запоздало, но ставшие националистами.

В то самое время, когда П.Н. Краснов у генерала Юденича писал статью «Любите Россию», серией фельетонов ровно на ту же тему отозвался Аверченко: «Эскимосы» («Юг», 13 февраля 1920 г.): « – Скажите, у вас есть любовь к родине? – Нет, у меня была любовь к «Ниве». – Что за чушь! Я вас не понимаю… — Видите ли, «Родина» вообще была неважным журналом. И, кроме того, приложения…».

Затем Аверченко, в 1918 г. печатавшийся в «Приазовском крае» у атамана Краснова, перешёл напрямую к еврейскому опыту. «О патриотизме» (8 октября 1921 г.): «Нам бы поучиться патриотической гордости хотя бы у евреев – ведь, слава Богу, всю жизнь у нас под боком были. Ехал я однажды в купе вагона со скачек. Из коридора донеслась фраза: – Замечательно прошёл Роб-Рой! Подумайте, в три минуты заработал 15 тысяч!

Один из сидевших напротив меня евреев наклонился к другому еврею и, сверкая гордыми глазами, шепнул ему:

 — Роб-Рой – это, наверное, еврей!

— С ума вы сошли, Цукерман, что ли? Это лошадь.

И уверенно отвечал Цукерман:

— Ну, значит, еврейский лошадь.

А у нас наоборот:

— Скажите, Пушкин русский писатель?

— Что вы! Негр чистейшей воды! А Лермонтов шотландец» [Аркадий Аверченко. Русское лихолетье глазами «короля смеха» М.: Посев, 2011, с.192, 258].

Не все сделали необходимые выводы в эмиграции и следовали им до конца. Вильгельм II в начале 1920-х, не исправив своего рокового предубеждения против Николая II, хотя бы «не жалел бранных слов по адресу мирового масонства и международного капитала (центры этих зловещих организаций в его представлении, находились в Лондоне)» [Д. Макдоно «Последний кайзер» М.: АСТ, 2004, с.673]. Зато многие русские сторонники Великого Князя Кирилла Владимировича шли на соглашательство с гнусной формулой «Царь и Советы», подстраиваясь под взгляды англичан и американцев, враждебных Самодержавной России Николая II, и систематически предавали и порочили политическое наследие Государя Императора [Г.К. Граф «На службе Императорскому Дому России. 1917-1941» СПб.: БЛИЦ, 2004, с.212].

Этим кириллисты надолго подорвали доверие к себе и поддерживаемым ими претендентам.

В России же после всех видов отступничества от русской монархической культуры творились нешуточные злодейства.

29 января (11 февраля) 1919 г. Альстон вдруг передаёт Керзону рассказ о том, что же происходило в Екатеринбурге под красными с 1917 г. Но автор этого повествования опять не Томас Престон, а его неизвестный подчинённый, то ли вовсе какой-то проезжий:

 «Я получил следующее заявление от сотрудника британского консульства, который был в Екатеринбурге в сентябре [?] 1918 года, относительно положения в этом городе во время большевицкого режима, с 1917 года до конца 1918 года, когда город был освобожден чехами: большевики безжалостно «национализировали» всё имущество во время первых четырёх или пяти месяцев, включая британские фирмы, такие как Contutshtim, Syssert, и К, и они предъявляли постоянные требования ко всем состоятельным классам на огромные выкупы, с штрафом за арест и с конфискацией, если они не будут выплачены незамедлительно. Предприятия всех видов, банки и торговые дома были либо взяты под контроль рабочих, либо национализированы, и на таком низком уровне промышленности и производства они практически зашли в тупик. Систематически обыскивали дома и места встреч частных лиц, их золотые и серебряные украшения, и даже запасную одежду, забирали без компенсации, а купцы, которые пытались сопротивляться или уклоняться от выполнения постоянных советских приказов были немедленно арестованы. Часто случались грабежи и убийства, закон и порядок не соблюдались, и водворилась почти полная анархия. В марте 1918 года был создан местный консульский корпус, состоящий из консулов ​​и представителей нескольких десятков лиц разных национальностей, выступивший в качестве посредника между большевистским советом и подданными иностранными державами, из-за притеснения иностранцев.

Все публичные собрания были запрещены, и, за исключением ежедневного официального органа большевиков, никакие печатные материалы не появлялись.

Чешское движение в Омске началось в конце мая. Мы находились в осаде с конца мая по 25 июля, когда большевики, наконец, эвакуировали город, и пришли чехи. Советский террор расцветал при большевицком деспотизме. Публично объявив намерение устроить «красный террор» настолько страшным, насколько это возможно, они арестовали сотни частных лиц в качестве заложников по единственной причине, что они принадлежали к так называемой буржуазии и «интеллигенции». Отели и частные резиденции были реквизированы для размещения этих заложников, поскольку тюрьмы были полны ими; вооруженные банды красногвардейцев отправили их на фронт, чтобы занять работой для «Пролетарской Армии», и копать окопы. Многие избежавшие такого испытания были расстреляны в июне и июле. Плакат со стены, переизданный в большевицкой газете на следующий день, был первым намеком на это. В прокламации перечислялись имена девятнадцати заложников, которые были расстреляны, среди них был член известной инженерной фирмы, г-н Фадиф и менеджер Syssert Company (английское предприятие), г-н Мокроносов. Остальные были в основном мирные, трудолюбивые купцы и, как правило, известные люди. Через несколько дней было взято ещё восемь, среди которых были сын богатого мукомола, г-н Маркаров. Количество тел, всего, по-моему, до шестидесяти или более, было обнаружено, когда чехи взяли город. Впоследствии выяснилось, что они были расстреляны самым жестоким образом, как животные в лесу, а некоторые из них были, несомненно, оставлены умирать на земле, поскольку не было проверки, смертельны их раны или нет. Большевики, утверждали, будто терроризировать население таким образом необходимо, чтобы предотвратить какие-либо контрреволюционные действия.

Консульский корпус был грубо проинформирован, что большевики не позволят вмешательства, когда они протестовали против этих массовых убийств. Хотя они энергично отрицали это, большевики начали эвакуироваться из Екатеринбурга около середины июля. Один из их лидеров публично заявил, что, если они будут вынуждены покинуть город, они убьют тысячу жителей. За три дня до того, как они окончательно покинули Екатеринбург, большевики объявили на открытом заседании 25 декабря [июля], что они недавно застрелили Императора. Их система шпионажа была очень совершенной, и в течение всего своего режима никто не осмеливался произнести ни слова, какое могло быть истолковано как антибольшевизм, поскольку они могли быть немедленно арестованы и расстреляны.

В дополнение к вышеупомянутым ужасам мы всегда жили в ожидании вспышки тифа, холеры или другой эпидемии, поскольку всё было в состоянии невыразимой грязи, не предпринималось никаких попыток чистки зданий, офисов, улиц, вокзалов или поездов. Все выглядели унылыми и подавленными, и чисто одетых людей редко видели на улицах.

Большевистская эвакуация была наиболее тщательно проведена, и они, по оценкам, взяли с собой более 4 000 000 000 рублей стоимости платины, золота, магазинов и денег. Без сомнения, было бы намного больше убийств, если бы они не были так заняты этим хищением, но из-за быстрого продвижения чехов, они были вынуждены ускорить их отъезд.

Будут массовые расправы с состоятельными людьми и купеческим сословием, если большевикам удастся вернуть Екатеринбург».

Любые рассказы о положении Екатеринбурга при красных следует считать ценными по их редкости, особенно когда речь идёт об отношениях большевиков с английским консульством.

Аноним подтверждает известное прежде о красном терроре, включающем как насаждаемую сверху масштабную систематичность, так и мелкую низовую погромную уголовщину. Фигура Томаса Престона теперь оказалась спрятана за консульским совещанием, и это описание следует прибавить к различным недатированным версиям английских протестов и полученных в ответ угроз – на сей раз они относятся ко всем жертвам террора, а не к Царской Семье.

По версии на основе мемуаров Престона, «когда красное знамя подняли над городом, Престон держал вызывающе дерзкий британский флаг над своим консульством. Но уже неделями он испытывал большие трудности в получении телеграмм из МИДа к себе. Обслуживание было прерывистым, и те телеграммы, которые прошли, часто перехватывались большевиками». «В его офисе на станции, Престон нашёл Сергея Чуцкаева из Уральского Областного Совета. Это был грязный жирный тип в кожаной куртке, в мешковатых шароварах (матросских штанах), бездельничающий и покрытый оружием. Консул сказал Чуцкаеву, что его американские и британские коллеги встречают слухи о том, что с Царской Семьёй плохо обращаются и что их правительства всё больше беспокоятся за их благосостояние. Как обычно, он получил те же неубедительные заверения от Чуцкаева, что семья находится в добром здравии и вне опасности. Престон знал, что его кормят ложью – он получал те же фальшивые заверения несколько недель, – но тем не менее он послушно телеграфировал эти известия своему правительству в надежде что некоторые его коммюнике пройдут. Большевики стали всё более враждебны к его запросам, и Чуцкаев угрожал ему арестом за надоедливое поведение. Фактически, он раз сказал Престону, в момент легкомысленной болтовни, что он не мог решить, расстрелять его или нет» [Helen Rappaport «Ekaterinburg: The Last Days of the Romanovs» UK: Hutchinson, 2009. P.35].

Такие карикатурные изображения не внушают доверия, поскольку все источники, включая последние рассмотренные депеши в МИД, их не подтверждают либо опровергают. А как же слова Престона в интервью о ежедневном общении не только с Чуцкаевым, но и с Белобородовым? А многолетнее знакомство с Войковым и Сыромолотовым, где их описание? Они-то ему не стали бы угрожать. И тем более интеллектуал Сафаров – тоже не какой-то увешанный винтовками уголовник. Зато последнее описание «болтовни» про расстрел, который Престон всё время вспоминал, обрело черты дружеской шутки.

Да и неубедительно описанный С.Е. Чуцкаев, до 1905 г. ездил учиться в Германию, печатался в партийных газетах и относится к категории профессиональных революционеров, умевших ладить с дипломатами, не тянет на деклассированное быдло. Вместе с П.Л. Войковым Чуцкаев отвечал за перевоз и размещение Царской Семьи в Ипатьевском доме. Поэтому контакты с ними весьма существенны для выяснения роли Престона.

Просидевший в екатеринбургской тюрьме Г.Е. Львов приблизительно точно назвал Чуцкаева мелким земским служащим и, в записи Т. Полнера, «Щукаев» неверно звался Львовым даже министром народного просвещения, в дополнение к слухам, будто Войков – родственник Ленина. Тихон Полнер утверждал, будто Чуцкаев не мог «отрешиться от того пиетета», с каким относились к Львову в Земском союзе [«Современные записки» (Париж), 1925, июль, Т.24, с.264, 267].

Хотя такому одиночному мнению и нельзя целиком довериться, оно расходится с версией Т. Престона, зато согласуется с наблюдаемым повсюду пиететом большевиков перед официальными представителями Британии. Во всяком случае, Г.Е. Львов был ими освобождён.

Пока признательные показания П.С. Медведева ещё не были получены, его арестуют лишь 29 января (11 февраля). Однако, несмотря на то что другие свидетели говорили о его непосредственном участии в расстреле, и только сам обвиняемый будет это отрицать, в сообщении Нокса ничего не говорится о показаниях против него, и Медведев выводится на внешнюю охрану, чем скорее оправдывается, хотя на него одновременно навешиваются чужие преступления:

«Генерал Нокс военному министерству. (Телеграф.) Омск, 5 февраля 1919 года. Что касается убийства Царской Семьи в Екатеринбурге, следующие доказательства показывают, что в местном Совете было две партии, та, которая заботилась о сохранности Царской Семьи, и другая, возглавляемая пятью евреями, двое из которых были полны решимости убить их. Эти два еврея по имени Вайнен и Сафаров приехали с Лениным, совершив путешествие через Германию. Под предлогом, что русская охрана украла 70 000 рублей, она была удалена из дома между 8-м и 12-м июля. Охрану дома заменили тринадцать стражников, состоящий из десяти латышей и трёх евреев, двоих из которых были зовут Лайпонт и Юровский, а имя третьего не известно. Охраной за пределами дома командовал преступник, называемый Медведев, который был осужден за убийство и поджог в 1906 году, и изнасилование пятилетней девочки в 1911 году. Заключенных разбудили в 2 часа ночи, и сказали, что они должны собраться к отъезду. Их созвали в нижнюю комнату через час, и Юровский зачитал приговор Совета. Когда он закончил читать, то сказал: «и поэтому ваша жизнь кончена». Тогда Император сказал: «Я готов». «Очевидец, который с тех пор умер, сказал, что Императрица и две старшие дочери перекрестились. Расстрел был произведён из револьверов. Доктор Боткин, горничная, камердинер и повар были убиты в этой комнате, а также семь членов Царской Семьи. Они только пощадили жизнь племянника повара, мальчика четырнадцати лет. Убийцы сбросили тела на дно угольной шахты, и тем же утром отправились на убийство остальных в Алапаевске, что и было сделано».

Если бы Н.А. Соколову, М.К. Дитерихсу и Р. Вильтону не удалось выжить самим, скопировать и вывести из России следственное дело, такие донесения остались бы основным источником о результатах расследования.

Донесение, вероятно, вновь основывающееся на сообщениях Т. Престона, о чём прямо в этот раз не указано, содержит информацию, которой не владели посторонние лица, прямо из следственного дела об убийстве Царской Семьи.

Главным образом это сообщение о двух партиях в Уральском Совете, где армянин Георгий Сафаров (партийный псевдоним Вольдин) – среди первых организаторов убийства Царя. Источником сообщения могут быть материалы следствия. 22 августа 1918 г. субинспектор уголовного розыска М. Талашманов сообщал следователю агентурные сведения, что около 2 (15) июля в воскресенье (этот день недели приходился на 1 (14) июля) руководство большевиков собиралось не на каком-нибудь официальном собрании рабочих депутатов, а тайно в лесу. В пьяном виде и «с девицами» они будто бы обсуждали участь Царской Семьи и «Голощёкин и Анучин, Жилинский и Сафаров категорически заявляли, что нужно всё семейство расстрелять. Другие же, как то Уфимцев, Броницкий, Желтов и фамилию которого установить не удалось, шли против и высказывались, что Царя убивать не надо и его не за что, а нужно расстрелять Царицу» [«Гибель Царской Семьи» Франкфурт-на-Майне: Посев, 1987, с.66-67]

Определение Сафарова и Войкова евреями соответствует английским представлениям о том, что в убийстве Государя Императора преобладали мотивы еврейской ненависти к Русской Монархии. Отсюда делал заимствования Вильтон, но Н.А. Соколов не поверил в еврейство обоих. Не ясно, кого назвали Лайпонтом, а Войкова уже тогда стали путать с Леонидом Вайнером – одним из 18-ти членов Екатеринбургского совдепа, помимо Войкова, Сыромолотова, Голощёкина, Белобородова, Юровского, Быкова и др., по списку, составленному для следователя Н.А. Соколова.

В донесении почёркнут проезд через Германию из Швейцарии, действительно проделанный вместе с Лениным близкими ему Г.И. Сафаровым и Г.Е. Зиновьевым. Так и есть, Зиновьев неотступно поддерживал Ленина относительно Брестского мира [В.Н. Самоходкин «Политическая и государственная деятельность Г.Е. Зиновьева в ходе великой российской революции: 1917 – март 1918 г.г.» Дисс. к.и.н. СПб.: СПбГУ, 2017, с.115].

Однако Сафаров в Екатеринбурге был близок к настроенным в пользу Антанты левым эсерам, совершавшим теракты против немцев в 1918 г., и в следующие годы продолжал считаться сторонником того же лагеря, несмотря на то что 25 сентября 1919 г. он был ранен в результате взрыва московского комитета РКП (б) на Леонтьевском переулке, организованного при участии левых эсеров.

И.В. Сталин писал 14 мая 1922 г.: «отзывом Сафарова мы имели в виду ослабить левых коммунистов, проводящих насильственное расслоение, ясно, что их надо добить» [«Большевистское руководство. Переписка. 1912-1927» М.: РОССПЭН, 1996, с.252].

Во избежание спекуляций сталинистов по данному вопросу следует добавить, что в 1921 г. Сафаров и Сталин читали общий доклад по национальному вопросу на десятом партийном съезде в Москве, и в то же время Сафаров был самым активным критиком Л.Д. Троцкого.

В разных городах левые эсеры в июне-июле 1918 г. препятствовали формированию частей РККА, а некоторые организованные партией ЛСР дружины ввиду отказа вступать в Красную Армии были разоружены и их приходилось переагитировать. Эсеровские организации раскалывались [З.А. Аминев «Октябрьская социалистическая революция и гражданская война в Башкирии» Уфа, 1966, с.285-286]. Несмотря на то что во многих местных советах депутатов эсеры занимали до половины мест, чаще всего они оставались на стороне большевиков [В.И. Бакулин «Драма в двух актах. Вятская губерния в 1917-1918» Киров, 2008, с.161].

В челябинской «Власти народа» в июне 1918 г. писали о значительном раздоре между большевиками и левыми эсерами в Екатеринбурге и разделении их боевых дружин.

30 июня (13 июля) Сафарову и Белобородову присылали экстренную телеграмму от ЦК СРСД о подавлении мятежа левых эсеров, в которой говорилось: «лучшая часть с.-р. отшатнулась от своего старого ЦК и осудила их авантюру. Этой части даём представительство в новом ВЦИК». «Рекомендуем принять меры предосторожности на месте». http://statearchive.ru/docs.html

Согласно документам, размещённым на сайте ГАРФ, у начальника команды охраны наружного караула Дома Особого Назначения А. Якимова 30 июня (13 июля) числилось 55 человек, включая 35 постовых и 9 пулемётчиков. В списке команды, датируемой маем 1918 г., перечислены имена 30 человек. Смена коменданта Авдеева на Юровского произошла, по дневнику Государя, 21 июня (4 июля).

Согласно денежному отчёту коменданта дома за июнь, общие расходы составили 26478 руб. 80 коп. Воровство охраны, о котором сообщает Нокс, может относиться к имуществу Царской Семьи. 21 июня Государь писал: «жаль Авдеева, но он виноват в том, что не удержал своих людей от воровства из сундуков в сарае». В воровстве царских вещей при Авдееве сознавался А.А. Якимов на допросе в мае 1919 г.

В общем, в послании Нокса действительность подаётся в несколько спутанном виде. Но при полной невозможности для сторонних лиц угадать мелкие детали происходившего, совпадения с правдой у Нокса нередки и напоминают путаницу при нескольких устных пересказах, а не изначальный вымысел. К примеру, в растлении обвинялся не начальник команды охраны Павел Медведев (не судимый), а постовой Михаил Летемин, который присвоил собаку и дневник Наследника, не пустился в бега и потому вскоре был обнаружен. Причём возраст жертвы не указывается ни в книге Н.А. Соколова, ни в опубликованных бумагах следствия. Зато Н.Г. Росс пишет, что собаку потом забрал офицер английской миссии. Летемина обыскивали и допрашивали уже к 25 июля (7 августа). Знаковая деталь про растление сама по себе оказывается достоверной, а не придуманной, она зафиксирована в допросе, проведённом И.А. Сергеевым 5-6 (18-19) октября 1918 г., но без поджога и убийства. Убийцами в прошлом были Юровский и Ермаков.

Интересно, что Н.А. Соколов именует П.С. Медведева начальником всей охраны, в то время как по бумагам из ГАРФ в дни перед убийством эту должность занимал А. Якимов, а Павел Медведев в недатированном списке возглавляет перечень из 29 лиц, состоящих в резерве при команде охраны, и Нокс к этому ближе. Деление на 2 команды охраны проводит М.К. Дитерихс, ставя П.С. Медведева во главе 33 рабочих, набранных с Сысертского завода, а А.Я. Якимова во главе отряда из 29 человек со Злоказовской фабрики. При этом получается, что на допросе Якимов скрыл свою главную роль и передал её Медведеву, назвав его «начальником всей объединённой команды» [М.К. Дитерихс «Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале» М.: Вече, 2008, с.221].

Это снимало с него лишние подозрения и с дополнением, будто Юровский ему не симпатизировал, объясняло почему из всех рабочих участие в убийстве вместе с приезжими принимал именно Медведев, согласно обвинениям его жены и других лиц. Поэтому следователи Якимову поверили. Но это, видимо, не так.

О присутствии Анатолия Якимова при расстреле с его слов рассказывала и его сестра Капитолина Агафонова 23 ноября (6 декабря) 1918 г. Она передала типовой рассказ, что Царская Семья спустилась вниз, после выстрелов докалывали, фрейлина долго не умирала, одна Великая Княжна притворилась мёртвой. Это относительно близко к Юровскому. «Сцены расстрела были так ужасны, что брат, по его словам, несколько раз выходил на улицу, чтобы освежиться». Свидетельства родных против Якимова столь же весомы что и против Медведева. И практически взаимоисключающи. П.С. Медведев присутствие Якимова при расстреле прямо отрицал. Возможно, свидетели ошибочно принимали рассказы о злодеянии за признание в прямом участии.

М.И. Летемин говорил, будто вместе с Авдеевым были удалены из охраны и злоказовские рабочие, что, по идее, устанавливало бы приоритет Медведева. Но об этом удалении не говорит Медведев, а сам Якимов скорее даже опровергает.

Решительно не понятно, какой свидетель злодеяния у Нокса умер к 23 января (5 февраля) 1919 г., если не пойманный П.С. Медведев будет жить ещё до 12 (25) марта, а Летемин и Якимов умерли ещё через много месяцев, и никто не сознавался в том что видел расстрел своими глазами, кроме последних 2-3 выстрелов Юровского в Цесаревича Алексея по признанию П.С. Медведева. Подробность, что Государыня и одна старшая дочь перекрестились, имеется в первом признании М.И. Летемина.

В мае 1919 г. в качестве одной из версий убийства приводилась статья из японской газеты: охрану из русских рабочих заменили 10 латышей, в 2 часа ночи Юровский объявил, что революция в опасности. Перед смертью перекрестились Царь, Царица, Ольга Николаевна и Боткин. Юровский сделал первый выстрел. Кого не взяли пули, добивали штыками. Тела сожжены или брошены в шахты.

Доклад Нокса строго соответствует записанному показанию Медведева о 10 убийцах, из которых 7 латышей, Юровский, его заместитель и двое чекистов. Только Нокс зовёт всех троих евреями, а у Медведева набирается на 1 больше – 11. В соответствии с этим и Юровский позднее писал о команде латышей. О 10-ти приезжих в июле, из которых половина плохо говорила по-русски, сообщал Якимов. К убийству намеренно не привлекали никого из русских рабочих, состоявших в охране, иначе не было бы никакой нужды в таинственной команде убийц, состав которой до сих пор не выяснен. Поэтому и нет смысла подозревать кого-то из двух списков фамилий охранников в злодеянии.

Правда, Мария Медведева говорила про прямое соучастие не только её мужа, но и ещё одного неизвестного из его сысертского отряда, при прочих приезжих. Однако удостоверить её рассказ не удалось. М.И. Летемин помимо закрепившейся затем версии о латышах назвал среди непосредственных убийц одного сысертского рабочего – П.С. Медведева. Юровский опровергает эти обвинения, а частично оправдывает латышей, отказавшихся стрелять, и Ермакова, которому «не удавалось» убить штыком, и прочих, кто стрелял безалаберно и потому почти все оставались живы после общей стрельбы: «я вынужден был поочередно расстреливать каждого». Можно сказать, что этому соответствует признание Павла Медведева о замеченном им окончании убийства. Проблема достоверности его признаний и версия пыток от Престона описана во 2-й части «Сравнительных характеристик»: в отличие от остальных заключённых, представляющий наибольшую важность Павел Медведев прожил в заключении всего 46 дней, а его показания во многом повторяют предыдущие материалы следствия до мелочей вроде маузера Юровского.

Летемин, давший самые первые показания, заложившие основу дальнейшего расследования, основывался на рассказе Андрея Стрекотина, проверить который было невозможно – Андрей Андреевич Стрекотин был убит в августе 1918 г. в боях с белыми.

Правда, Стрекотиных в охране значилось два – ещё Александр Андреевич Стрекотин (по словам Ф.П. Проскурякова и П.С. Медведева). Мария Медведева говорила что в охране был старший Стрекотин Андрей, а младший Алексей. Зато Летемин думал, что в охране старший Андрей, а младший Михаил. Начальник уголовного розыска Кирста нашёл квартиру Андрея Андреевича пустой, в ней нашли золотое кольцо и драгоценное пасхальное яйцо. В другой квартире был найден Андрей Фёдорович Стрекотин, при нём тоже было пасхальное яйцо. Кольца нашли и на квартире Медведева. При этом Андрей Фёдорович нигде в следствии более не значится.

Согласно советским документам, Александр Андреевич Стрекотин выжил и в 1934 г. записал, что в команду убийц входили Юровский, 6-7 ему не известных, Окулов (?), Ермаков, П. Медведев. Стрелял Юровский, Ермаков докалывал штыком многих, кто остался жив после выстрелов. Из описания следует, что выстрелов прямо не видел, в отличие от последних штыковых ударов заимствованной у него винтовкой.

Это противоречит Юровскому о том, что он всех достреливал, а Ермаков не смог колоть. Не говорится про отказавшихся стрелять. Не подтверждается версия П.С. Медведева о его выходе наружу и о том что ближайше расположенным к месту злодеяния был Андрей, а не Александр Стрекотин. Это очередное самозванство и переписывание чужих версий, как и у Михаила Медведева. В отличие от явных поздних подделок под опубликованные следственные материалы версии Юровского всё же носят более самостоятельный характер ввиду его прямой причастности к злодеянию.

В публикации от ГАРФ Александр Стрекотин утверждает, что белые расстреляли Павла Медведева (но не пытали и значит его показания достоверны?), зато пытали и расстреляли Летемина, а Проскурякова пытали, но в 1920 г. в Иркутске его освободили партизаны. Это частично соответствует последним данным Н.А. Соколова за ноябрь 1919 г., что Якимов умер в иркутской тюрьме, а Проскуряков там ещё содержится. При явной недостоверности версий с красной стороны, надёжность показаний для белого следствия тоже остаётся под сомнением.

Из двух прибывших перед цареубийством чекистов, которых упоминает П.С. Медведев, один – П.З. Ермаков. Другой высокий блондин 25-26 лет. М.А. Медведев, по его словам, прибыл в Ипатьевский дом только 16 июля, как и Ермаков. Вероятно, его версия подгоняется под показания П.С. Медведева, который говорил о 2 новоприбывших, из которых называет фамилию Ермакова (кстати, забавно, что Т. Престон – высоченный блондин, но выглядит много старше в свои 32). В автобиографии для общества старых большевиков 27 декабря 1931 г., согласно справке ЦПА ИМЛ 22 мая 1964 г., М. Медведев не говорит о своём участии в расстреле. Не дал никакого подтверждения его причастности и запрос в свердловский архив.

А после этого в 1934 г. Юровский впервые говорит что Михаил Медведев «должен был принять и увезти трупы» вместе с Ермаковым. В общем-то после этих слов Юровского о пропаже драгоценностей после уноса тел чекисты и решили устроить встряску упомянутым, и осенью 1945 г. Ермаков разъяснял для НКВД, что М.А. Медведев это не П.С. Медведев. Биограф П.З. Ермакова не указывает, признавал ли тот в НКВД за М. Медведевым непосредственное участие в убийстве, как например, заведомо лживо признавал таковую роль за Свикке, но всё это продолжает указывать на самозванство М. Медведева в качестве убийцы Царя.

Даже справка идеологического отдела ЦК КПСС 16 декабря 1964 г. «О некоторых обстоятельствах, связанных с расстрелом царской семьи Романовых» называет собранные последние свидетельства неубедительно противоречивыми и не питает уверенности в реальном участии М.А. Медведева в злодеянии, отдавая предпочтение участию П.С. Медведева, хотя и оно не подтверждается. Помимо Юровского и Павла Медведева, убийцей эта справка А.Н. Яковлева признаёт только Ермакова. По причине того, что “воспоминания” М.А. Медведева ничего не добавляют к известному и без него, Л. Ильичев 6 июня 1964 г. распорядился не публиковать их.

Уж если в ЦК больше опирались на следствие Н.А. Соколова, чем доверяли “очевидцам” типа Г.П. Никулина, заявившего 13 мая 1964 г.: «там ничего нельзя было разобрать: кто, кого и как», то ниспровергателям записки Юровского тем более не следует основаться на показаниях 1960-х. А именно это пытается делать П.В. Мультатули в статье «Ложь Юровского» 11 ноября 2017 г.

Кроме того, у Нокса сохраняется впервые появившееся в сообщении Престона в середине ноября 1918 г. утверждение, что команда убийц после Екатеринбургского злодеяния сразу отправилась в Алапаевск. Эта деталь прямо не зафиксирована в следственных документах. Охранников из рабочих после злодеяния отправили на фронт, а судьба настоящих убийц, помимо Юровского, неразличимо туманна.

Основанием для суждения про общую команду могла служить выявленная схожесть “почерка”. Заместитель прокурора Н. Магницкий 17 (30) декабря 1918 г. писал в Екатеринбургский окружной суд: «если сравнить картину убийств великих князей в городе Алапаевске с убийством Императора и его семьи, то невольно надо сказать, картина совершенно тождественна. Такие же шахты, такие же костры и такая же охрана местности».

Отличается сброс жертв в шахту живыми и использование для заметания следов гранат, а не кислоты и бензина [Т.А. Копяткевич «Святая Великая Княгиня Елизавета» М.: Сибирская благозвонница, 2016, с.258].

Следствие обнаружило телеграмму Белобородова от 5 (18) июля 1918 г. Свердлову, Зиновьеву и Урицкому с сообщением Алапаевского исполкома о том, будто утром Великие Князья похищены, что было такой же заведомой ложью, как и увоз Царской Семьи с расстрелом одного Николая II. Получатели телеграммы прекрасно понимали её зашифрованный смысл. Порядок сообщения между большевиками исключает вымысел “друзей” Н.А. Соколова о возможности откровенностей по телеграфу. К тому же прямо перед убийством Голощёкин был у Свердлова в Москве.

По признанию пойманного алапаевского чекиста Петра Старцева, убийством Великих Князей руководил приехавший из Екатеринбурга Г.И. Сафаров.

После того сообщения из Омска А. Нокс уезжает и 4 (17) февраля оказывается в Харбине, куда едет и Ч. Элиот по пути во Владивосток. Обратно в Западную Сибирь Нокс в сопровождении всего своего штаба и на собственном поезде выехал 26 февраля (11 марта). В поезде Нокс вёл переговоры с генералом Каппелем. По соглашению между Англией и Францией Жанен был назначен общим командующим фронтом, а Нокс – тылом.

26 января (8 февраля) 1919 г. от неизвестного сотрудника консульства в Екатеринбурге были получены дополнительные сообщения о красном терроре. Их передал Керзону Альстон: «также были сожжены дома крестьян, в одной деревне уничтожена целая сотня. Большевицкие лидеры в Екатеринбурге вели роскошную жизнь, в полном несоответствии с доктриной, которую они отстаивали, часто присваивая большие суммы денег и предаваясь пьяным оргиям. Взяточничество, коррупция и вымогательство были распространены среди всех большевицких чиновников и красноармейцев. Большевики особенно угнетали православное духовенство и религию».

31 января (13 февраля) Б. Альстон сообщил лорду Керзону: «Мистер Т. только что приехал сюда из Екатеринбурга. Когда он был в Перми, то жил в одном отеле с Великим Князем Михаилом и мистером Джонсоном, его секретарём, который был русским. В 2 часа ночи 16 июня он увидел четырёх пермских «милиционеров», которые их забирали, и он убеждён, что они были убиты. Предыдущие сообщения о большевицких эксцессах в Перми подтверждаются мистером Т., который говорит, что обычный метод, применяемый ими относительно купцов, заключался в том, чтобы арестовать их, освободить, арестовать снова, заставить снова выплатить залог, который каждый раз увеличивается, и в конце концов расстрелять».

Эти сообщения о красном терроре достоверны и передают типовую преступную практику большевизма. В конце января стало известно о серии убийств Великих Князей большевиками в Петрограде.

7 (20) февраля состоялась известная встреча Колчака и Престона в Екатеринбурге с речами против большевизма. Особых последствий они не имели, как и конфиденциальные сообщения англичан колчаковскому МИДу о том, будто они собираются выселять большевиков из своей страны. Это и вовсе напоминает повторный приём с целью завоевать доверие у русских, как и предпринятый в феврале 1917 г. для отвлечения внимания от операции Мильнера.

Подлинную взаимную неприязнь Престона к Белому Движению зафиксировал, осторожно не называя его по имени, Морис Жанен: «один английский консул сказал мне 25 февраля, повторяя слова одного из своих коллег на Урале, что в Сибири называют большевиками всех тех, кто в большей или меньшей степени не разделяет правительственных взглядов, таких, которые их разделяют, немного».

9 (22) февраля Ч. Элиот опять передал от анонимного сотрудника консульства в Екатеринбурге, что «18 граждан Екатеринбурга (первые 3 лица, известны лично мне) были заключены в тюрьму без предъявления обвинения против них, и в четыре часа утра 29 июня» были вывезены за город и расстреляны в сточной канаве. Всего один, Чистосердов, чудом спасся. «Я, вместе с другими консулами в Екатеринбурге, протестовал против жестокости большевиков, на что они посоветовали думать о своих делах, объяснив, что они застрелили этих людей из мести за смерть своего товарища Малышева, убитого на фронте против чехов».

Если это Престон, то беспричинно странно позднее откровение и не подписанное. Однако его должность консула обычно указывалась точнее. Кто же тогда этот протестующий?

Среди многих следующих описаний красного террора 3 марта Престон передаёт результаты расследования большевицких злодеяний в Перми: «комиссары состояли из неинтеллигентных рабочих от 20 до 30 лет, которые осуждали на смерть людей, часто лично участвуя в убийстве своих жертв». Как я уже отмечал, 40-летние Чуцкаев и Сыромолотов (инженер, писатель, комиссар по финансам, во время злодеяния находился в Перми) и чуть более молодой 30-летний Войков (террорист, учившийся в парижском и женевской университетах, комиссар путей сообщения, доставший кислоту для уничтожения тел) с кем точно общался Престон (прямых признаний насчёт Сафарова нет), под такое определение не подпадают и потому более склонны к сотрудничеству с британским агентом, по обнаруженным многочисленным примерам в других городах. Под описание подходит только уголовник Белобородов 1891 года рождения. Этим я вовсе не пытаюсь утверждать, будто по нравственным качествам не пачкавшие собственные руки организаторы массового террора чем-то лучше менее умных исполнителей. Нисколько. Наличие ума лишь характеризует порядок обращения с важными особами.

На этом заканчиваются интересующиеся нас материалы сборника «Коллекция донесений о большевизме в России», изданная Канцелярией Его Величества в 1919 г. В другой половине книги больше перепечаток из советских газет. Во второй части «Сравнительных характеристик» я выражал недовольство насчёт отсутствия корпуса английских документов об отношении с красными в Екатеринбурге, об убийстве Царской Семьи и его расследовании. Теперь этот недостаток чуть восполнен.

Обнаруженные английские донесения позволили уточнить наши представления о деятельности Т. Престона и других английских агентов в Белой России в течение 1918 г., но в целом не изменили выявленный прежде расклад. В некотором смысле версия Престона о ходатайствах за Императора Николая II оказалась вновь низвергнута, однако в пользу свидетельств Престона добавился целый ряд составленных им же или в его защиту документов, хотя и не вполне между собой согласующихся, а в большей части нейтральных по смыслу.

И напоследок после сопряжения белогвардейских и английских взглядов на злодеяние, ещё раз прошерстим советские источники и современные экспертизы. Как бы они многим ни нравились, задачу их честного анализа никто не отменял.

По сожжению в экспертизах «Покаяния» 1998 г. действительно странные выражения: сначала об отсутствии следов высокой температуры (есть только следы кислоты), а затем сразу зачем-то про невозможность полного сожжения тел бензином или керосином без поддержания огня 20-50 часов. Как минимум странное оформление результатов экспертиз вызывало массу недоумений.

Да и последние обнаруженные останки, принадлежность которых Алексею Николаевичу и Марии Николаевне считается доказанной, были почти полностью уничтожены не за десятки часов, а за одну ночь, по господствующей версии. Бывший директор ГАРФ С.В. Мироненко, уволенный в 2016 г. за разоблачение лживого советского мифа про 28 панфиловцев, рассказывал, что от обоих детей Царя осталась «часть ребра, часть пяточной кости либо тазовая правая кость», и все остатки помещаются в небольшую коробку. Эти последние вещественные доказательства надо попытаться проверить на сочетаемость с источниками.

Экспертиза первых найденных останков согласуется с запиской Юровского в том, что на них найдены следы кислоты, но не огня, поскольку сжигали только Цесаревича Алексея и Марию Николаевну (Юровский думал что фрейлину по ошибке вместо Царицы).

В рамках моего расследования мотив тщательнее других уничтожить следы Царицы и Наследника может считаться важным признаком того, что одним из движущих мотивов убийц было уничтожение всей Царской Семьи так чтобы она не попала к русским монархистам или к немцам, и чтобы сокрыть от немцев массовое убийство и не дать лишнего повода к новой войне с их стороны, оставить пространство для манёвра шантажа. Именно поэтому возникла формулировка Я.М. Свердлова для печати: «жена и сын Николая Романова отправлены в надёжное место». Предполагая скорое наступление Белой Армии и считая, что Германия будет сильна ещё длительное время, удержание Царицы и Наследника заложниками в виде призраков большевики считали чрезвычайно важным обеспечить самым надёжным прикрытием.

Согласно первой записке Юровского, перед уничтожением тел он делал доклад Сафарову и Белобородову, а Чуцкаев указал ему подходящее направление для захоронения. Вероятно, от кого-то из них было получено прямое указание на полное сожжение только Царицы и Наследника, иначе не понятно, с чего, по Юровскому, «хотели сжечь» именно Их двоих. В 1934 г. роль Чуцкаева сохранена без изменений, зато даётся уточнение о докладе Сафарову и Белобородову не одновременно, а в разных местах, причём «т. Сафаров и не помню кто ещё послушали да и так ничего не сказали» [«Покаяние» М.: Выбор, 1998, с.214-218].

Сафаров или «кто ещё» по-видимому и дали определённые распоряжения о порядке сокрытия тел, и оно было предварительно согласовано со Свердловым, ибо президиуму ВЦИК тот уже 18 июля сказал про «надёжное место» только для Царицы и Наследника. Учитывая проблемы со связью и невозможность сообщать злодейские тайны по телеграфу, этот момент был предрешён Свердловым и всеми организаторами убийства заранее, а не сообщён из Екатеринбурга.

Сомнительная мелкая корректировка у Юровского может объясняться политическим падением Сафарова в то время. Порядок принудительно срочного порядка массового переписывания исторических ролей в СССР ровно на переломе 30-х у меня прочерчен в биографии П.Н. Краснова, Ч.4 «Честное слово генерала».

В более надёжном тексте, написанном самим Юровским, а не Покровским, в 1922 г. всё расставлено точнее: сперва Юровский вместе «увидел» Сафарова и Белобородова, которые почему-то «мне тогда ответа не дали» (относительно порядка захоронения), зато после разговора Юровского с Чуцкаевым: «я отправился в Чрезвычайную Комиссию там застал снова Филиппа и дрyгих товарищей. Здесь порешили сжечь трупы». Т.е. после некоторого перерыва – на консультацию с Чуцкаевым (или кем ещё дополнительно?) – те же самые рожи всё и решили. Но и в этой записке не обошлось без обмана, будто: «я решил похоронить Николая и Алексея». Юровский не мог принимать никаких самостоятельных решений и потому кого хоронить отдельно ему приказали. Отсюда и замена Царицы Александры на Государя, которая более соответствует похвальбе о самовольном решении, но никак не объясняет почему в первой записке и в 1934 г. говорится про Царицу и ошибку с выбором тела в темноте, в 1922 г. неубедительно заменённую на пробное сожжение: «положил один труп для пробы как он будет гореть» [«Источник», 1993, №0, с.113-114].

Рассказы Родзинского про сожжение 5-6 человек этому противоречат, но Родзинский в 1960-е находился явно не в своём уме. Красногвардеец Г.И. Сухоруков в 1928 г. в обратном порядке чем у Юровского, утверждает, что сначала захоронили всех и залили кислотой, а затем первым сожгли Наследника, потом Анастасию. У Юровского напротив, сначала долго жгли двоих, а потом стало светать и пока не появились свидетели, остальным досталась кислота. По итогу же версия Сухорукова совпадает в описании обстоятельств захоронения найденных затем екатеринбургских останков и если его запись из свердловского областного архива составлена независимо от бумаг Юровского, то это единственное вменяемое их подтверждение, каким не могут считаться записи 1960-х или П.З. Ермакова. Убедительных подкреплений не о захоронения, а о самом злодеянии нет ввиду не установленных личностей убийц, помимо Юровского.

Объяснение, что их отделили, чтобы тела Царской Семьи не опознали по их числу, не учитывает тела слуг. При равновесной убедительности, вне зависимости от того, точнее Юровский или Сухоруков, выходит, что полное уничтожение тел Алексея и Александры являлось обязательным установленным свыше заданием. Однако его не втолковали как следует исполнителям и те для счёта, без разбора, помимо Наследника сожгли не Царицу. Может статься, Сухоруков меньше лукавил при рассказе, не выпячивая свою роль и не имея личных мотивов, хотя и Юровский не обязательно понимал подлинный смысл полученного им приказа.

Этот приказ несколько проясняет и недоумения, связанные с двухчастным порядком сокрытия тел. Из него следует, что Юровский и его подчинённые лишь следовали предписаниям, согласно которым первостепенной задачей было умерщвление всей Царской Семьи и тайный увоз тел. Когда он проходит успешно, даётся дальнейшее распоряжение о форме сокрытия. Похоже, что двухактность подразумевала и конспиративное разделение тайной команды убийц и участников подлинного захоронения.

Сухоруков чрезвычайно интересен также утверждением, будто после захоронений его отправили из Екатеринбурга сопровождать в пермскую ЧК Елену Сербскую, о которой здесь много говорилось в связи с ходатайствами Престона за неё одну [В.В. Алексеев «Гибель царской семьи» Екатеринбург, 1993, с.117-118].

Такой вырисовывается порядок решения о двух захоронениях согласно свидетельствам из СССР. Для согласования со следствием Соколова данных недостаточно, поскольку белогвардейцы не поймали никого из тех кто прятал тела или слышал их рассказы, соответственно, не факт что нашли подлинные останки, как думали.

П.С. Медведев лишь передал слова Ермакова, будто тела в шахте забросали бомбами. Надо сказать, тут вновь возникает острое опасение, что следствие могло “подсказать” арестанту ответ, поскольку использование гранат обнаружили в Алапаевске в октябре 1918 г. О том что осколки гранат найдены в шахте глубиной 13 аршинов, где обнаружили драгоценности и отрубленный палец, выяснил к декабрю 1918 г. заместитель прокурора Магницкий. 26 января (8 февраля) об этих осколках говорил Сергееву А.А. Шереметевский, который откачивал из шахт воду. Капитан Малиновский пришёл к выводу, что там производилось уничтожение одежды. Юровский это подтверждает, при ошибке в записи глубины всего 3,5 аршина.

То что Павел Медведев повторяет всегда ровно то что следствие уже выяснило, чрезвычайно подозрительно. Судя по документам, распоряжение Войкова о выдаче кислоты агент уголовного розыска И.М. Сретенский обнаружил к 3 (16) мая 1919 г., получив его от заведующего аптекой. Лишь с этого времени Н.А. Соколов пришёл к выводу об уничтожении тел кислотой. Никаких свидетельских показаний об использовании кислоты до этого времени ни от кого получено не было.

Сам П.З. Ермаков позднее всё же точнее утверждал, что уничтожены были все тела с помощью кислоты и керосина, а не гранат. Конечно, не факт, что на момент предполагаемого разговора с П.С. Медведевым, Ермаков знал про кислоту, а не услышал позднее. По записке Юровского, Ермаков забирал тела из временного сокрытия в шахте и вроде как не участвовал в окончательном захоронении. Но и тогда рассказ про гранаты от Ермакова убедительным не выглядит.

Из бредовых текстов Ермакова следует, что помимо самых общих черт, ничего конкретного он никогда не знал или не помнил и в разделение могил не посвящён. Враньё, будто Николай II убит всего одной его пулей, очевидно. Но история, что всех пришлось добивать по очереди после неудачного расстрела схожа с версией Юровского [Ю.А. Жук «Маузер Ермакова» М.: АСТ, 2013, с.270, 275].

Из стен и пола следователями были извлечены пули маузера, нагана, браунинга и кольта. А согласно П.С. Медведеву, маузер вообще был у Юровского, что позднее для Н.А. Соколова в 1919 г. подтверждали Ф.П. Проскуряков и А.А. Якимов.

А теперь взвесим, насколько всё же сильны доводы князя Андрея Голицына, который считает. что Н.А. Соколов и П.З. Ермаков значение записки Юровского уничтожают. На самом деле П.С. Медведев, П.З. Ермаков и Я.М. Юровский сошлись в общих чертах расстрела и записанный Юровским порядок убийства можно разрушить, только избавившись от значения показаний белогвардейскому следствию.

Наиболее серьёзным замахом А.К. Голицына оказывается ссылка на показания П.С. Медведева, согласно которым после увоза тел Юровский остался прибирать расстрельную комнату и сидел в канцелярии, а значит не участвовал в захоронении и потому несколько описаний непосредственного присутствия Юровского сделаны с чужих слов или придуманы. При том, самого П.С. Медведева тоже на захоронении не было, и никакого иного свидетеля Н.А. Соколов не нашёл. Если смотреть внимательнее, первый увоз тел был для уничтожения одежды. Поэтому на окончательное захоронение Юровский, лишь после согласований с начальством, мог поехать позднее и по Медведеву.

Если и нет, то получится, что придётся вновь обратиться к Сухорукову, который не говорит о присутствии Юровского при захоронении, и его достоверность уходит в обгон Юровского. Хотя отсутствие упоминания не означает фактического отсутствия, а запись слов П.С. Медведева может подразумевать то что делал Юровский после возвращения с первой же поездки.

Итоги для отрицателей подлинности сообщений Юровского неутешительные: расстрел остался на месте, а ни один критик и близко не подбирался к Сухорукову, который ещё точнее чем Юровский, когда пишет о сожжении с Алексеем сестры, а не фрейлины, и о преднамеренном сожжении двух лиц, а не всех. Если Юровского там не было, это тем более объясняет, почему исполнители напутали и не сожгли тело Царицы.

В уже упомянутой из-за бессмысленного предпочтения опоры на безусловно менее достоверные свидетельства статье «Ложь Юровского» П.В. Мультатули подытожил провалы последних 10 лет своих публикаций, начиная с книги «Свидетельствуя», показав полную неспособность к интерпретации источников, указывающих не то, чего бы ему хотелось. Мультатули пишет что Сухоруков повторяет Юровского: «были сожжены Цесаревич и Великая Княжна Анастасия, затем «всё оставшееся и недогоревшее» сбросили [в] яму на дороге. Как известно никаких обгорелых костных останков в могильнике «Поросенкова лога» обнаружено не было».

На самом же деле Сухоруков ясно разделяет общую могилу, над которой решили «наложить шпалы», после залития тел кислотой, и умышленно отдельное сожжение и захоронение двух тел на месте разбросанного и после закапывания зажжённого вновь костра.

Если это лучшее, до чего дорос П.В. Мультатули по итогам расследования Царского Дела, то пора уже окончательно его дисквалифицировать и перестать тратить время на публикуемую им и его ближайшими сторонниками бессмыслицу и рекомендовать ему сосредоточить силы на чём-то полезном.

Да, Н.А. Соколов и М.К. Дитерихс были убеждены, что большевики добивались полного сокрытия следов массового убийства. Им нельзя отказать в формальной логике, которая раз уже подвела их в случае с обвинениями в адрес немецкого влияния на большевиков. Несогласные с неопровержимыми доказательствами организации февральского переворота 1917 г. Альфредом Мильнером тоже ссылаются на свои субъективные логические операции с воображаемыми английскими предпочтениями, вместо того чтобы признавать документально зафиксированное фактическое равнодушие британского правительства к революционному ослаблению союзной России и отсутствие восторгов от присоединения к военному союзу США, ибо в войну Англия вступила не из-за вынужденного удара врага, как Россия, а из-за целей продвижения собственного господства. Слабость Германии в 1917 г. не составляла секрета для англичан, а цена жизней подданных Короля от затягивания войны лорда Мильнера не беспокоила – лишь бы не пришлось делиться плодами близкой победы с Императором Николаем II. С США – вынужденно делиться пришлось.

Примеры совершенно абсурдной аргументации в рамках бессмысленно замкнутой на себе тавтологии встречаются постоянно. Историк А.П. Шекшеев рассказывает: «к нам из Москвы несколько лет назад приезжал известнейший историк Юрий Афанасьев, он запустил пробный шар, заявив о заговорщицкой природе революции. Но мы, местные историки, не приняли эту точку зрения. Может быть, столичные историки находят этой версии подтверждение, а я в документах по региональной истории фактов в пользу такой версии не нахожу» [«Городские новости» (Красноярск), 2015, 29 января, №11, с.11].

Оно и понятно, что заговор февраля 1917 г. не связан с региональной историей Енисейского края, а фактов, неведомых краеведу, по Петрограду – более чем достаточно.

Остаётся фактом, с которым приходится считаться, что вопреки той же абстрактной логике, Я.М. Свердлов назвал надёжно скрытыми только Царицу и Наследника, а не всех детей Николая II. Намерение сжечь не всю Царскую Семью, а лишь двух её представителей, названных Я.М. Сверловым, может позволить уточнить дополнительные политические цели главных организаторов злодеяния. Основной целью, безусловно, являлось максимально возможное углубление завоеваний февральской революции 1917 г. – непосредственное убийство всей Царской Семьи.

За последние годы относительно разницы между февральским и октябрьским переворотом коммунисты постарались размножить выигрышную для себя ложь, будто Царя свергли либералы, но не большевики, и те же либералы основали Белое Движение и воевали с красными. Поскольку большевики не просто свергли Императора, а убили его, любой кто повторяет эту законченную подлость, занимается оправданием подлинных цареубийц. Большевики в равной степени с либералами одним фронтом участвовали в февральском перевороте, в то время как основатель Белого Движения и самый выдающийся его представитель генерал П.Н. Краснов был принципиальным противником тех и других.

Морис Жанен 4 июля 1919 г. описывал, что «поспешный уход англичан из Екатеринбурга произвёл потрясающее впечатление». Ч. Элиот к 18 (31) августа отдал последние визиты в Омске и объявил об отъезде в Англию через Владивосток. Двумя днями позже Жанен отправился в Иркутск на совещание с чешской делегацией в Сибири.

Приведя к власти адмирала Колчака под прикрытием русского монархического заговора против социалистов – птичьего правительства, как звал Директорию Красильников, – английские агенты не обеспечили Колчаку помощи, которую обещали ему и тем уговорили его возглавить антисоветскую борьбу на Востоке России. В итоге, на последнем совещании в Омске перед Элиотом, Жаненом и Моррисом Колчак предупредил, что вопреки условиям, согласно которым он принял звание Верховного Правителя, не сможет далее продолжать борьбу ввиду медлительного и колеблющегося отношения союзников к его правительству, и вынужден будет передать власть генералу Деникину [«Русская речь» (Новониколаевск), 1919, 22 августа, №179, с.3].

В сентябре 1919 г., находясь уже в Лондоне, бывший участник организованного Т. Престоном переворота, полковник Джон Уорд, не объясняя, почему именно теперь он вернулся в Англию, рассказывал корреспондентам сказки, будто Колчаку ничего не угрожает, у него огромные резервы, а главное – у него самая демократическая политика в отношении Учредительного собрания [«Киевлянин», 1919, 26 сентября, №30, с.2].

По признанию Русскому телеграфному агентству французского комиссара де Мартеля, проезжающего по пути домой через Харбин в Пекин в октябре 1919 г., руководство Антанты перераспределило оказываемую помощь союзным странам так, что Франция и Англия взяли на себя страны Восточной Европы, а Сибирский фронт был ими сброшен на США и Японию. Некоторые сохранившееся поставки Колчаку существенной роли не играли.

Во время Второй мировой войны та же история повторилась в предательстве Британией движения сербских монархистов и предпочтении союза с коммунистами Тито и Сталиным. Драже Михайлович 28 февраля 1943 г. говорил: «они требуют выполнения тех акций, которые приведут к десяткам тысяч расстрелянных заложников. При этом они не дают нам никаких боевых или денежных средств. За каждый самолёт они торгуются, как самые последние торговцы. Мы считаем, что если бы на свете не было немцев, англичане были бы наихудшим народом» [Д.Ю. Перетолчин «Мировые элиты и Британский рейх во Второй мировой войне» М.: Книжный мир, 2015, с.152].

Монтгомери, звавший нашего знакомого Ф.К. Пуля первоклассным офицером, 23 октября 1943 г. получал поздравления в честь годовщины победы при Эль-Аламейне. Написал ему и главнокомандующий Народно-освободительной армией и партизанскими отрядами Югославии Тито, выражая уверенность в скорой победе в союзе с Великобританией. «Мы стремимся к построению новой, свободной и истинно демократичной федеративной Югославии, основанной на братстве и равенстве всех народов нашей страны» [Б. Монтгомери «Мемуары фельдмаршала» М.: Вагриус, 2006, с.215].

Очередной союз с прикрывающимися истинной демократией красными террористами был заключён ценой жизни сербских и русских монархистов – подлинных противников нацистского и советского тоталитаризма.

Переходя на неминуемые сравнения с нашим временем, важно продолжать избегать смешения сути политических режимов Российской Империи, СССР и РФ. В действительности террористическое господство большевиков, приведшее к вырождению русской нации и прославившееся бесконечными провалами тупикового заведомо неэффективного государственно-монополистического капитализма в СССР, соответствовало интересам наследников наиболее последовательных врагов Российской Империи. Так что советские патриоты напрасно выдумывают многочисленные тайные операции, приведшие к развалу СССР. К полному краху Советского Союза привело изначально запрограммированное банкротство его системы в рассматриваемых нами 1917-1918 годах.

Понимание того выражено в известной фразе У. Черчилля, что он умрёт от смеха при виде “достижений” СССР сравнительно с Империей Николая II, когда в 1962 г. большевики начали закупать зерно в Америке и оказались в зависимости от продовольственного импорта. В 1973 г. было закуплено 13% от производства зерна в СССР, а 1981 г. уже 41%. Эти траты на продовольствие стоили продажи около 370 тонн золота в год, а также крупных сумм с продаж нефти и газа. Неэффективность советского строя в полной мере проявилась и в промышленности, ради которой было заброшено сельское хозяйство. Хрущёв в 1957 г. писал, что «никакой капиталист» при стоимости тонны чугунного литья в 1350 руб. не будет перевозить её из Киева в Тюмень за 300 руб., «у нас же это считается нормальным», – что в совокупности с иными бесчисленными причинами и вело к полному банкротству СССР [Р.Г. Пихоя «Москва. Кремль. Власть. 1945-1985» М.: АСТ, 2007, с.346, 385, 608-609].

На заглушение иностранного радиовещания работало 1660 радиостанций мощностью 15440 киловатт – что превышало мощность всего внутреннего и внешнего советского вещания. Согласно советским документам 1959 г., это составляло «миллиардные затраты» [Е.Ю. Додолев «Влад Листьев. Пристрастный реквием» М.: Зелёная лампа, 2012, с.84].

Ещё большие миллиардные уроны, в новых ценах, наносили и проводимые в коррупционных интересах и антинаучных целях провальные “великие стройки” коммунизма, которыми экономика всё более разрушалась [А.И. Кирпичников «Взятка и коррупция в России» СПб.: Альфа, 1997, с.63].

Рональд Рейган в 1980 г. вполне справедливо, сравнительно с болтовнёй про советскую сверхдержаву, выражал сожаление о том, что в СССР русский народ оказался «запертым на задворках истории» [Дэвид Хоффман «Мёртвая рука. Неизвестная история холодной войны и её опасное наследие» М.: Астрель, 2011, с.55].

Даже оставшийся до конца жизни твердолобым ленинистом, коммунистический пропагандист Павел Волобуев в письме от 25 декабря 1982 г. прекрасно понимал, что надо «выволакивать страну из той пропасти, к краю которой подвёл прежний кормчий» [«Жаль, мало пишу… Статьи, письма, архивные документы академика РАН П.В. Волобуева» М.: Собрание, 2006, с.221].

Сумевший ненадолго задурить головы не только жителей СССР, но даже врагов коммунистов вроде Франсиско Франко, советский космический блеф был последней успешной лживой пропагандистской акцией большевизма, а фактически запредельно неэффективные расходы на космическую программу лишь способствовали ускорению падения СССР.

На этих смысловых планах прекрасно помещается наблюдение венгерских авторов: «от Сталина до Ельцина не было советского руководителя, которого не боготворил бы Запад» [«Ельцинщина» Будапешт, 1993, с.80].

Банкротство СССР, закономерно следующее из его тотальной антихристианской, антимонархической и антикапиталистической преступности – главное, от чего следует отталкиваться на русском пути к России.

СССР действительно самими большевиками был выброшен на обочину истории и рухнул, поэтому никаких причин для противостояния между США и РФ сейчас не существует, за исключением пропагандистских целей лживых политиков обеих стран, перед выборами пытающихся набрать популярность на выдуманной патриотической борьбе. На самом деле давно «Америка потеряла интерес к России; Россия не знает, зачем её Америка». «Во время встреч на высшем уровне говорить ни о чём всерьёз не приходится. Кроме как о любимых собаках обоих президентов» [А. Архангельский «Базовые ценности. Инструкции по применению» СПб.: Амфора, 2006, с.58].

А если теперь и существуют могущественные политические игроки типа великих колониальных проконсулов эпохи Альфреда Мильнера, то современный криминальный режим в РФ вполне соответствует их интересам: «низкопоклонство западных правительств перед [путинскими] олигархами стало очевидно во время протестов на Украине в начале 2014 года, когда был свергнут прокремлёвский президент Виктор Янукович, и последующего присоединения Крыма к России. Для некоторых наблюдателей, прежде всего британских, стало шоком нежелание британского правительства предпринимать что-либо, что может поставить под угрозу позиции Лондона как убежища для российских и вообще иностранных состояний» [Джон Кампфнер «Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи» М.: АСТ, 2016, с.491]

Интересно, что на Западе Николая II считают самым богатым человеком в истории, оценивая его состояние в 45 млрд. долларов. Но такие состояния и такие русские политики категорически не устраивали одним своим существованием ни британских проконсулов, ни интернациональных социалистов и сторонников олигархического партийного “народоправства”. Расхищение этого крупнейшего русского состояния может считаться величайшим преступлением и с точки зрения златопоклонства, исключающего почитание Императора Николая II за его исключительно редкие душевные качества и христианскую преданность в личной жизни и государственной политике.

Декабрь 2017 г. – февраль 2018 г.